| Book One | Книга Первая |
| THE BOOK OF BEGINNINGS | КНИГА НАЧАЛ |
| Canto II | Песня II |
| THE ISSUE | РЕШАЮЩИЙ МОМЕНТ |
| Awhile, withdrawn in secret fields of thought, | Уйдя на время в тайные области мысли, |
| Her mind moved in a many-imaged past | Её ум двигался в многообразном прошлом, |
| That lived again and saw its end approach: | Что ожило снова и видело как близится его конец: |
| Dying, it lived imperishably in her; | Умерев, оно жило в ней не исчезая; |
| Transient and vanishing from transient eyes, | Мимолётное и ускользающее от мимолётных взглядов, |
| Invisible, a fateful ghost of self, | Невидимый, обреченный призрак "я", |
| It bore the future on its phantom breast. | Оно несло будущее на своей иллюзорной груди. |
| Along the fleeting event's far-backward trail | Вдоль далеко простирающегося следа скоротечных событий |
| Regressed the stream of the insistent hours, | Уходил вспять поток требущих внимания часов, |
| And on the bank of the mysterious flood | И на берегу таинственной реки, |
| Peopled with well-loved forms now seen no more | Населённой хорошо знакомыми обликами, которых уже не увидеть, |
| And the subtle images of things that were, | И тонкими образами того, что было, |
| Her witness spirit stood reviewing Time. | Стоял её дух-свидетель, пересматривая Время. |
| All that she once had hoped and dreamed and been, | Всё, на что она когда-то надеялась, о чём мечтала, и что было, |
| Flew past her eagle-winged through memory's skies. | Летело мимо на орлиных крыльях, небесами памяти. |
| As in a many-hued flaming inner dawn, | Словно в многоцветном пламенеющем внутреннем рассвете, |
| Her life's broad highways and its sweet bypaths | Широкие дороги её жизни и милые тропинки |
| Lay mapped to her sun-clear recording view, | Лежали как на карте под её солнечно-ясным запоминающим взглядом, |
| From the bright country of her childhood's days | От яркой страны дней её детства |
| And the blue mountains of her soaring youth | И голубых гор её парящей юности, |
| And the paradise groves and peacock wings of Love | И райских рощ и павлиньих крыльев Любви, |
| To joy clutched under the silent shadow of doom | До радости, зажатой под молчаливой тенью рока |
| In a last turn where heaven raced with hell. | В последнем повороте, где небеса состязались с адом. |
| Twelve passionate months led in a day of fate. | Двенадцать страстных месяцев вели ко дню судьбы. |
| An absolute supernatural darkness falls | Абсолютная сверхъестественная тьма падает порой |
| On man sometimes when he draws near to God: | На человека, когда он приближается к Богу: |
| An hour arrives when fail all Nature's means; | Приходит час, когда отказывают все средства Природы; |
| Forced out from the protecting Ignorance | Вытесненный из под защиты Невежества |
| And flung back on his naked primal need, | И отброшенный назад к своей обнажённой изначальной потребности, |
| He at length must cast from him his surface soul | Он должен скинуть наконец с себя поверхностную душу |
| And be the ungarbed entity within: | И стать неприкрытой сущностью внутри: |
| That hour had fallen now on Savitri. | Этот час выпал ныне Савитри. |
| A point she had reached where life must be in vain | Она достигла точки, где или жизнь должна стать напрасной, |
| Or, in her unborn element awake, | Или, пробудившись в своей нерождаемой части, |
| Her will must cancel her body's destiny. | Её воля должна отменить судьбу тела. |
| For only the unborn spirit's timeless power | Ибо только вечное могущество нерождённого духа |
| Can lift the yoke imposed by birth in Time. | Может снять ярмо, наложенное рождением во Времени. |
| Only the Self that builds this figure of self | Только Высшее "Я", что строит образ меньшего "я", |
| Can rase the fixed interminable line | Может стереть жёсткую нескончаемую линию, |
| That joins these changing names, these numberless lives, | Что соединяет эти меняющиеся имена, эти бесчисленные жизни, |
| These new oblivious personalities | Эти новые забываемые персональности, |
| And keeps still lurking in our conscious acts | И хранит также, таящийся в наших сознательных действиях, |
| The trail of old forgotten thoughts and deeds, | След старых забытых мыслей и дел, |
| Disown the legacy of our buried selves, | Не признавая завещания наших погребённых личностей, |
| The burdensome heirship to our vanished forms | Обременительного для наших недолговечных форм наследства, |
| Accepted blindly by the body and soul. | Слепо принятого телом и душой. |
| An episode in an unremembered tale, | Один из эпизодов в позабытой повести, |
| Its beginning lost, its motive and plot concealed, | Её начало утеряно, её мотив и сюжет сокрыты, |
| A once living story has prepared and made | История, когда-то живая, подготовила и создала |
| Our present fate, child of past energies. | Нашу нынешнюю судьбу, дитя энергий прошлого. |
| The fixity of the cosmic sequences | Устойчивость космических последствий, |
| Fastened with hidden inevitable links | Скреплённых скрытыми неизбежными связями |
| She must disrupt, dislodge by her soul's force | Она должна разрушить, вытеснить могуществом души |
| Her past, a block on the Immortal's road, | Своё прошлое, преграду на дороге Бессмертного, |
| Make a rased ground and shape anew her fate. | Сровнять с землей и заново сложить свою судьбу. |
| A colloquy of the original Gods | Беседа изначальных Богов, |
| Meeting upon the borders of the unknown, | Встретившихся на краю неведомого, |
| Her soul's debate with embodied Nothingness | Спор её души с воплощённым Ничто |
| Must be wrestled out on a dangerous dim background: | Должен быть выигран на опасной сумеречной почве: |
| Her being must confront its formless Cause, | Её существу нужно выстоять против бесформенной Причины, |
| Against the universe weigh its single self. | Противовес вселенной положить своё отдельное "я". |
| On the bare peak where Self is alone with Nought | На голой вершине, где Высшее "Я" наедине с Ничто, |
| And life has no sense and love no place to stand, | И жизнь не имеет смысла, а любви не на что встать, |
| She must plead her case upon extinction's verge, | Ей надо защитить свой выбор на краю угасания, |
| In the world's death-cave uphold life's helpless claim | В пещере смерти мира поддержать беспомощное требование жизни |
| And vindicate her right to be and love. | И отстоять своё право быть и любить. |
| Altered must be Nature's harsh economy; | Должна быть переделана жёсткая экономика Природы; |
| Acquittance she must win from her past's bond, | Она должна добиться освобождения от оков прошлого, |
| An old account of suffering exhaust, | Погасить старый счёт страдания, |
| Strike out from Time the soul's long compound debt | Вычеркнуть из Времени длинный суммарный долг души |
| And the heavy servitudes of the Karmic Gods, | И тяжёлые рабства Кармическим Богам, |
| The slow revenge of unforgiving Law | Медленную месть непрощающего Закона, |
| And the deep need of universal pain | И глубокую нужду вселенской боли, |
| And hard sacrifice and tragic consequence. | И тяжкую жертву, и трагические последствия. |
| Out of a timeless barrier she must break, | За вневременной барьер она должна прорваться, |
| Penetrate with her thinking depths the Void's monstrous hush, | Пропитать своими мыслящими глубинами чудовищную тишину Пустоты, |
| Look into the lonely eyes of immortal Death | Взглянуть в одинокие глаза неумирающей Смерти |
| And with her nude spirit measure the Infinite's night. | И своим оголённым духом измерить ночь Бесконечности. |
| The great and dolorous moment now was close. | Великий и печальный миг сейчас был близок. |
| A mailed battalion marching to its doom, | Посланные батальоны, марширующие к своей судьбе, |
| The last long days went by with heavy tramp, | Последние долгие дни, прошли тяжёлым шагом, |
| Long but too soon to pass, too near the end. | Долгие, но столь быстротечные, столь близкие к концу. |
| Alone amid the many faces loved, | Одна среди множества любимых лиц, |
| Aware among unknowing happy hearts, | Сознающая среди незнающих счастливых сердец, |
| Her armoured spirit kept watch upon the hours | Её вооруженный дух следил за часами, |
| Listening for a foreseen tremendous step | Прислушиваясь к страшной поступи предвиденного |
| In the closed beauty of the inhuman wilds. | В обступившей красоте безлюдных дебрей. |
| A combatant in silent dreadful lists, | Боец на молчаливых ужасных аренах, |
| The world unknowing, for the world she stood: | Неизвестная миру, она ради мира стояла: |
| No helper had she save the Strength within; | И не было у неё помощника, кроме Силы внутри; |
| There was no witness of terrestrial eyes; | Здесь не было свидетеля из числа земных глаз; |
| The Gods above and Nature sole below | Боги наверху и одинокая Природа внизу |
| Were the spectators of that mighty strife. | Были зрителями этой могучего сражения. |
| Around her were the austere sky-pointing hills, | Вокруг неё стояли суровые холмы указывающие в небо, |
| And the green murmurous broad deep-thoughted woods | И зелёные шелестящие обширные глубоко задумавшиеся леса, |
| Muttered incessantly their muffled spell. | Бормотавшие непрерывно своё приглушённое заклинание. |
| A dense magnificent coloured self-wrapped life | Густая величественная разноцветная погружённая в себя жизнь, |
| Draped in the leaves' vivid emerald monotone | Задрапированная в яркую изумрудную монотонность листьев |
| And set with chequered sunbeams and blithe flowers | И усыпанная пёстрыми солнечными бликами и жизнерадостными цветами, |
| Immured her destiny's secluded scene. | Окружила стеной уединённую сцену её судьбы. |
| There had she grown to the stature of her spirit: | Там поднялась она до высоты своего духа: |
| The genius of titanic silences | Гений титанических безмолвий, |
| Steeping her soul in its wide loneliness | Погрузивший её душу в своё широкое одиночество, |
| Had shown to her her self's bare reality | Показал ей обнажённую реальность её "я" |
| And mated her with her environment. | И обручил с тем, что вокруг. |
| Its solitude greatened her human hours | Его уединение возвеличило её человеческие часы |
| With a background of the eternal and unique. | С вечным и уникальным на заднем плане. |
| A force of spare direct necessity | Сила скромной прямой необходимости |
| Reduced the heavy framework of man's days | Облегчила тяжелый каркас дней человека |
| And his overburdening mass of outward needs | И его отягощающую массу внешних нужд |
| To a first thin strip of simple animal wants, | До первичной тонкой полоски простых животных желаний, |
| And the mighty wildness of the primitive earth | А могучая дикость примитивной земли, |
| And the brooding multitude of patient trees | И размышляющее множество терпеливых деревьев, |
| And the musing sapphire leisure of the sky | И задумчивый сапфирный досуг неба, |
| And the solemn weight of the slowly-passing months | И торжественная тяжесть медленно текущих месяцев, |
| Had left in her deep room for thought and God. | Оставили в её глубине место для мысли и Бога. |
| There was her drama's radiant prologue lived. | Сияющий пролог её драмы был прожит. |
| A spot for the eternal's tread on earth | Место для поступи вечного по земле, |
| Set in the cloistral yearning of the woods | Помещённое в монастырское томление лесов |
| And watched by the aspiration of the peaks | И наблюдаемое устремлением пиков, |
| Appeared through an aureate opening in Time, | Появилось сквозь золотой проход во Времени, |
| Where stillness listening felt the unspoken word | Где слушающая тишина ощутила несказанное слово, |
| And the hours forgot to pass towards grief and change. | А часы забывали идти к горю и перемене. |
| Here with the suddenness divine advents have, | Сюда, с той внезапностью, что есть у приходов божественного, |
| Repeating the marvel of the first descent, | Повторяя чудо первого нисхождения, |
| Changing to rapture the dull earthly round, | Превращая в восторг скучный земной цикл, |
| Love came to her hiding the shadow, Death. | Любовь пришла к ней, пряча тенью Смерть. |
| Well might he find in her his perfect shrine. | Возможно Бог Любви нашёл в ней совершенный храм. |
| Since first the earth-being's heavenward growth began, | С тех пор, как впервые начался рост к небу земного бытия, |
| Through all the long ordeal of the race, | Через всё долгое суровое испытание жизненного пути, |
| Never a rarer creature bore his shaft, | Никогда ещё столь редкое создание не несло его луч, |
| That burning test of the godhead in our parts, | Этот пылающий тест божественного в частях нашего существа, |
| A lightning from the heights on our abyss. | Молнию с высот в нашу пучину. |
| All in her pointed to a nobler kind. | Всё в ней указывало на благородный род. |
| Near to earth's wideness, intimate with heaven, | Близкий к просторам земли, друг небесам, |
| Exalted and swift her young large-visioned spirit | Возвышенный и быстрый её юный широко-видящий дух, |
| Voyaging through worlds of splendour and of calm | Путешествуя через миры великолепия и тишины, |
| Overflew the ways of Thought to unborn things. | Перелетал путями Мысли к вещам нерождённым. |
| Ardent was her self-poised unstumbling will; | Пылкой была её самоуравновешенная безошибочная воля; |
| Her mind, a sea of white sincerity, | Её ум, море чистой искренности, |
| Passionate in flow, had not one turbid wave. | Страстный в потоке, не имел ни одной мутной волны. |
| As in a mystic and dynamic dance | Словно в мистическом и динамичном танце |
| A priestess of immaculate ecstasies | Жрица безупречных экстазов, |
| Inspired and ruled from Truth's revealing vault | Вдохновляемая и ведомая из свода, что являет Истину, |
| Moves in some prophet cavern of the gods, | Двигалась в пророческой пещере богов, |
| A heart of silence in the hands of joy | Сердце безмолвия в ладонях радости |
| Inhabited with rich creative beats | Заселяло обильными созидающими ударами |
| A body like a parable of dawn | Тело, похожее на аллегорию рассвета, |
| That seemed a niche for veiled divinity | Что казалось приютом для потаённой божественности, |
| Or golden temple-door to things beyond. | Или золотой дверью храма к запредельному. |
| Immortal rhythms swayed in her time-born steps; | Бессмертные ритмы правили в её рождённых временем шагах; |
| Her look, her smile awoke celestial sense | Её взгляд, её улыбка будили небесное чувство |
| Even in earth-stuff, and their intense delight | Даже в земной материи, и их интенсивный восторг |
| Poured a supernal beauty on men's lives. | Изливал небесную красоту на жизни людей. |
| A wide self-giving was her native act; | Широкая самоотдача была её естественным движением; |
| A magnanimity as of sea or sky | Великодушие подобное морю или небу |
| Enveloped with its greatness all that came | Окутывало своим величием всё, что приходило, |
| And gave a sense as of a greatened world: | И давало ощущение растущего мира: |
| Her kindly care was a sweet temperate sun, | Её добрая забота была нежным умеренным солнцем, |
| Her high passion a blue heaven's equipoise. | Её высокая страсть — равновесием голубых небес. |
| As might a soul fly like a hunted bird, | Так могла бы душа лететь, будто преследуемая птица, |
| Escaping with tired wings from a world of storms, | Уносясь на усталых крыльях из мира штормов, |
| And a quiet reach like a remembered breast, | И достичь покоя, словно знакомой груди, |
| In a haven of safety and splendid soft repose | В гавани безопасности и великолепного мягкого отдыха, |
| One could drink life back in streams of honey-fire, | Где можно было испить жизнь заново в потоках медового огня, |
| Recover the lost habit of happiness, | Восстановить утерянную привычку счастья, |
| Feel her bright nature's glorious ambience, | Ощутить прекрасное окружение своей яркой природы, |
| And preen joy in her warmth and colour's rule. | И расправить радость в правлении её тепла и цвета. |
| A deep of compassion, a hushed sanctuary, | Глубина сострадания, дающее тишину убежище, |
| Her inward help unbarred a gate in heaven; | Её внутренняя помощь открыла ворота в небеса; |
| Love in her was wider than the universe, | Любовь в ней была шире, чем вселенная, |
| The whole world could take refuge in her single heart. | Весь мир мог бы найти приют в одном её сердце. |
| The great unsatisfied godhead here could dwell: | Великое неудовлетворённое божество смогло здесь поселиться: |
| Vacant of the dwarf self's imprisoned air, | Свободное от тюремной атмосферы карликовой личности, |
| Her mood could harbour his sublimer breath | Её настроение могло приютить его более тонкое дыхание, |
| Spiritual that can make all things divine. | Духовный гимн, что способен сделать всё божественным. |
| For even her gulfs were secrecies of light. | Потому, что даже её пучины были тайниками света. |
| At once she was the stillness and the word, | Она была одновременно и молчанием и словом, |
| A continent of self-diffusing peace, | Континентом распространяющего себя покоя, |
| An ocean of untrembling virgin fire; | Океаном бестрепетного девственного огня; |
| The strength, the silence of the gods were hers. | Сила, тишина богов были её. |
| In her he found a vastness like his own, | В ней он (Бог Любви) нашёл такую же, как у себя безбрежность, |
| His high warm subtle ether he refound | Он заново нашёл высокий тонкий и тёплый свой эфир |
| And moved in her as in his natural home. | И двигался в ней как в родном доме. |
| In her he met his own eternity. | В ней встретил он свою же вечность. |
| Till then no mournful line had barred this ray. | До той поры ни одна печальная черта не пересекала этот луч. |
| On the frail breast of this precarious earth, | На хрупкой груди ненадёжной земли, |
| Since her orbed sight in its breath-fastened house, | С тех пор, как её видящий кругом взгляд в сковывающем дыхание жилище, |
| Opening in sympathy with happier stars | Открываясь с симпатией более счастливым звездам, |
| Where life is not exposed to sorrowful change, | Где у жизни нет печальных перемен, |
| Remembered beauty death-claimed lids ignore | Помнил красоту, которую утверждающие смерть запреты не замечают, |
| And wondered at this world of fragile forms | И удивлялся на мир хрупких форм, |
| Carried on canvas-strips of shimmering Time, | Что несётся на обрывках парусов мерцающего Времени, |
| The impunity of unborn Mights was hers. | С тех пор была у неё безнаказанность нерожденных Могуществ. |
| Although she leaned to bear the human load, | Хотя она склонилась, чтобы нести ношу человека, |
| Her walk kept still the measures of the gods. | Её шаг до сих пор сохранял мерки богов. |
| Earth's breath had failed to stain that brilliant glass: | Дыханию земли не удалось запятнать это сверкающее зеркало: |
| Unsmeared with the dust of our mortal atmosphere | Незамутнённое пылью нашей смертной атмосферы, |
| It still reflected heaven's spiritual joy. | Оно ещё отражало духовную радость небес. |
| Almost they saw who lived within her light | Те, кто жили внутри её света, почти видели |
| Her playmate in the sempiternal spheres | Её товарища по играм в вечных сферах, |
| Descended from its unattainable realms | Спустившегося из недостижимых царств |
| In her attracting advent's luminous wake, | В озарённое пробуждение её притягательного появления, |
| The white-fire dragon-bird of endless bliss | Бело-огненного дракона-птицу бесконечного блаженства, |
| Drifting with burning wings above her days: | Парящего на пылающих крыльях над её днями: |
| Heaven's tranquil shield guarded the missioned child. | Спокойный защитник небес охранял это посланное с миссией дитя. |
| A glowing orbit was her early term, | Сверкающая орбита была её изначальной границей, |
| Years like gold raiment of the gods that pass; | Годы — как золотая одежда проходящих богов; |
| Her youth sat throned in calm felicity. | Её юность сидела на троне в спокойном счастье. |
| But joy cannot endure until the end: | Но радость не может продолжаться вечно: |
| There is a darkness in terrestrial things | Есть темнота в земных вещах, |
| That will not suffer long too glad a note. | Что не хочет долго терпеть слишком счастливую ноту. |
| On her too closed the inescapable Hand: | Её тоже накрыла неизбежная Длань: |
| The armed Immortal bore the snare of Time. | Вооружённый Бессмертный попал в западню Времени. |
| One dealt with her who meets the burdened great. | Она столкнулась с тем, кто встречает великих с тяжёлой ношей. |
| Assigner of the ordeal and the path | Назначающий суровое испытание и путь, |
| Who chooses in this holocaust of the soul | Тот, кто выбирает в этом уничтожении души |
| Death, fall and sorrow as the spirit's goads, | Смерть, падение и горе как стимулы духа, |
| The dubious godhead with his torch of pain | Это сомнительное божество со своим факелом боли |
| Lit up the chasm of the unfinished world | Осветило бездну незаконченного мира |
| And called her to fill with her vast self the abyss. | И призвало её заполнить эту пропасть своим безбрежным "я". |
| August and pitiless in his calm outlook, | Величественный и безжалостный в своем спокойном взгляде, |
| Heightening the Eternal's dreadful strategy, | Возвышающий эту ужасную стратегию Вечного, |
| He measured the difficulty with the might | Он мерил трудность могуществом |
| And dug more deep the gulf that all must cross. | И рыл еще глубже ту пропасть, которую все должны перейти. |
| Assailing her divinest elements, | Нападая на её самые божественные элементы, |
| He made her heart kin to the striving human heart | Он сделал её сердце похожим на страдающее сердце человека |
| And forced her strength to its appointed road. | И направил её силу по предопределённому пути. |
| For this she had accepted mortal breath; | Для этого она приняла дыхание смертного; |
| To wrestle with the Shadow she had come | Сражаться с этой Тенью пришла она |
| And must confront the riddle of man's birth | И вынуждена была встать перед загадкой рождения человека |
| And life's brief struggle in dumb Matter's night. | И кратким напряжением жизни в ночи немой Материи. |
| Whether to bear with Ignorance and death | Мириться ли с Невежеством и смертью, |
| Or hew the ways of Immortality, | Или прокладывать пути Бессмертия, |
| To win or lose the godlike game for man, | Выиграть или проиграть богоподобную игру для человека, |
| Was her soul's issue thrown with Destiny's dice. | Решающий момент её души бросанием костей Судьбы определялся. |
| But not to submit and suffer was she born; | Но не страдать и подчиняться родилась она; |
| To lead, to deliver was her glorious part. | Вести, освобождать — было её славной ролью. |
| Here was no fabric of terrestrial make | Здесь не было земной материи, |
| Fit for a day's use by busy careless Powers. | Удобной для повседневных нужд деятельных беззаботных Сил. |
| An image fluttering on the screen of Fate, | Образ, трепещущий на экране Судьбы, |
| Half-animated for a passing show, | Полуодушевлённый для мимолётного шоу, |
| Or a castaway on the ocean of Desire | Или потерпевший крушение в океане Желания, |
| Flung to the eddies in a ruthless sport | Брошенный в водовороты в безжалостном соревновании |
| And tossed along the gulfs of Circumstance, | И швыряемый по пучинам Обстоятельства, |
| A creature born to bend beneath the yoke, | Создание, рождённое сгибаться под ярмом, |
| A chattel and a plaything of Time's lords, | Имущество и игрушка повелителей Времени, |
| Or one more pawn who comes destined to be pushed | Или ещё одна пешка, которой суждено быть передвинутой |
| One slow move forward on a measureless board | На один медленный ход вперёд по неизмеримой доске |
| In the chess-play of the earth-soul with Doom,- | В шахматной игре земной души с Роком, — |
| Such is the human figure drawn by Time. | Такова фигура человека, нарисованная Временем. |
| A conscious frame was here, a self-born Force. | Сознательная основа была здесь, саморождённая Сила. |
| In this enigma of the dusk of God, | В этой загадке сумерек Бога, |
| This slow and strange uneasy compromise | Этом медленном и странном нелёгком компромиссе |
| Of limiting Nature with a limitless Soul, | Ограниченной Природы с безграничной Душой, |
| Where all must move between an ordered Chance | Где всё должно двигаться между упорядоченным Случаем |
| And an uncaring blind Necessity, | И равнодушной слепой Необходимостью, |
| Too high the fire spiritual dare not blaze. | Духовный огонь не рискует сиять слишком высоко. |
| If once it met the intense original Flame, | Но стоит ему встретить сильное изначальное Пламя, |
| An answering touch might shatter all measures made | Ответное касание может смести все деланые мерки, |
| And earth sink down with the weight of the Infinite. | И земля осядет под весом Бесконечности. |
| A gaol is this immense material world: | Этот необъятный материальный мир — тюрьма: |
| Across each road stands armed a stone-eyed Law, | Поперёк каждой дороги стоит закованный в броню каменноглазый Закон, |
| At every gate the huge dim sentinels pace. | У каждых ворот вышагивают огромные мрачные часовые. |
| A grey tribunal of the Ignorance, | Серый трибунал Невежества, |
| An Inquisition of the priests of Night | Инквизиция жрецов Ночи, |
| In judgment sit on the adventurer soul, | Сидит над приговором душе, искательнице приключений, |
| And the dual tables and the Karmic norm | А двойственные заповеди и Кармическая норма |
| Restrain the Titan in us and the God: | Ограничивают Титана в нас и Бога: |
| Pain with its lash, joy with its silver bribe | Боль с плетью, радость с серебряной взяткой |
| Guard the Wheel's circling immobility. | Охраняют вертящуюся неподвижность Колеса. |
| A bond is put on the high-climbing mind, | Узы надеваются на высоко взбирающийся ум, |
| A seal on the too large wide-open heart; | Печать — на слишком большое широко распахнутое сердце; |
| Death stays the journeying discoverer, Life. | Смерть останавливает странствующего исследователя — Жизнь. |
| Thus is the throne of the Inconscient safe | Так сохраняется трон Несознания, |
| While the tardy coilings of the aeons pass | Пока проходят медленные спирали эпох, |
| And the Animal browses in the sacred fence | И Животное щиплет листья за священной оградой, |
| And the gold Hawk can cross the skies no more. | А золотой Сокол не может больше пересекать небеса. |
| But one stood up and lit the limitless flame. | Но кто-то встал и зажёг это беспредельное пламя. |
| Arraigned by the dark Power that hates all bliss | Осуждённая темной Силой, что ненавидит любое блаженство |
| In the dire court where life must pay for joy, | На ужасном суде, где жизнь должна платить за радость, |
| Sentenced by the mechanic justicer | Приговорённая механическим судьей |
| To the afflicting penalty of man's hopes, | К мучительному наказанию человеческими надеждами, |
| Her head she bowed not to the stark decree | Она не опустила головы перед непреклонным указом, |
| Baring her helpless heart to destiny's stroke. | Обнажая беспомощное сердце под ударом судьбы. |
| So bows and must the mind-born will in man | Так склоняется и склоняться должна рождённая умом воля в человеке, |
| Obedient to the statutes fixed of old, | Покорная жестким уставам прошлого, |
| Admitting without appeal the nether gods. | Принимая без возражения низших богов. |
| In her the superhuman cast its seed. | В ней же сверхчеловеческое бросило свои семена. |
| Inapt to fold its mighty wings of dream | Неспособный сложить могучие крылья мечты, |
| Her spirit refused to hug the common soil, | Её дух отказался держаться за обычную почву, |
| Or, finding all life's golden meanings robbed, | Или, найдя все прекрасные смыслы жизни разграбленными, |
| Compound with earth, struck from the starry list, | Примириться с землей, вычеркнутой из звёздного списка, |
| Or quench with black despair the God-given light. | Или гасить чёрным отчаянием Богом данный свет. |
| Accustomed to the eternal and the true, | Привыкшее к вечному и истинному, |
| Her being conscious of its divine founts | Её существо, сознающее свои божественные истоки, |
| Asked not from mortal frailty pain's relief, | Не просило облегчения от боли смертной хрупкости, |
| Patched not with failure bargain or compromise. | Не латало неудачу сделкой или компромиссом. |
| A work she had to do, a word to speak: | Работу она должна была сделать, слово сказать: |
| Writing the unfinished story of her soul | Записывая незаконченную историю своей души |
| In thoughts and actions graved in Nature's book, | В мыслях и действиях, выгравированных в книге Природы, |
| She accepted not to close the luminous page, | Она не соглашалась закрыть светлую страницу, |
| Cancel her commerce with eternity, | Отменить свои дела с вечностью, |
| Or set a signature of weak assent | Или поставить подпись малодушного согласия |
| To the brute balance of the world's exchange. | Под грубым балансом мирового обмена. |
| A force in her that toiled since earth was made, | Сила в ней, что трудилась с тех пор, как земля была создана, |
| Accomplishing in life the great world-plan, | Проводя в жизнь великий план мира, |
| Pursuing after death immortal aims, | Преследуя за смертью бессмертные цели, |
| Repugned to admit frustration's barren role, | С отвращением отказалась принять бесплодную роль разочарования, |
| Forfeit the meaning of her birth in Time, | Утратить смысл своего рождения во Времени, |
| Obey the government of the casual fact | Подчиниться правлению случайного факта |
| Or yield her high destiny up to passing Chance. | Или уступить свою высокую судьбу преходящему Случаю. |
| In her own self she found her high recourse; | Она нашла высокое прибежище в собственном "я"; |
| She matched with the iron law her sovereign right: | Она противостояла железному закону своим высшим правом: |
| Her single will opposed the cosmic rule. | Свою отдельную волю противопоставила космическому правилу. |
| To stay the wheels of Doom this greatness rose. | Остановить колеса Рока поднялось это величие. |
| At the Unseen's knock upon her hidden gates | От стука Незримого в её скрытые ворота |
| Her strength made greater by the lightning's touch | Её сила, ставшая больше касанием молнии, |
| Awoke from slumber in her heart's recess. | Пробудилась ото сна в тайнике её сердца. |
| It bore the stroke of That which kills and saves. | Она (сила) несла удар Того, кто убивает и спасает. |
| Across the awful march no eye can see, | Наперекор ужасному маршу, что ни один взгляд не мог бы увидеть, |
| Barring its dreadful route no will can change, | Преграждая его страшный маршрут, что ни одна воля изменить не могла бы, |
| She faced the engines of the universe; | Она встретила лицом к лицу локомотив вселенной; |
| A heart stood in the way of the driving wheels: | Сердце встало на пути катящихся колес; |
| Its giant workings paused in front of a mind, | Их гигантские работы приостановились перед умом, |
| Its stark conventions met the flame of a soul. | Их застывшие условности встретили пламя души. |
| A magic leverage suddenly is caught | Внезапно застопорилась магическая система рычагов, |
| That moves the veiled Ineffable's timeless will: | Что двигалась вечной волей скрытого Невыразимого: |
| A prayer, a master act, a king idea | Молитва, действие мастера, царская идея |
| Can link man's strength to a transcendent Force. | Могут соединить силу человека с трансцендентной Силой. |
| Then miracle is made the common rule, | Тогда чудо делается общим правилом, |
| One mighty deed can change the course of things; | Одно могучее действие может изменить ход вещей; |
| A lonely thought becomes omnipotent. | Одинокая мысль становится всемогущей. |
| All now seems Nature's massed machinery; | Всё сейчас кажется собранной в кучу машинерией Природы; |
| An endless servitude to material rule | Бесконечное рабство власти материального |
| And long determination's rigid chain, | И жёсткой цепи длинной обусловленности, |
| Her firm and changeless habits aping Law, | Её (Природы) настойчивым и неизменным привычкам, подражающим Закону, |
| Her empire of unconscious deft device | Её империи неосознающего искусного устройства |
| Annul the claim of man's free human will. | Отменяет требование свободной воли человека. |
| He too is a machine amid machines; | Он тоже — машина среди машин; |
| A piston brain pumps out the shapes of thought, | Мозг-поршень качает вовне мыслеформы, |
| A beating heart cuts out emotion's modes; | Бьющееся сердце выкраивает разновидности эмоций; |
| An insentient energy fabricates a soul. | Бесчувственная энергия фабрикует душу. |
| Or the figure of the world reveals the signs | Или же облик этого мира открывает знаки |
| Of a tied Chance repeating her old steps | Обусловленного Случая, повторяющего её старые шаги |
| In circles around Matter's binding-posts. | Во вращении вокруг пограничных столбов Материи. |
| A random series of inept events | Здесь есть случайные серии неуместных событий, |
| To which reason lends illusive sense, is here, | Которым рассудок придает иллюзорный смысл, |
| Or the empiric Life's instinctive search, | Или инстинктивный поиск эмпирической Жизни, |
| Or a vast ignorant mind's colossal work. | Или колоссальная работа обширного невежественного ума. |
| But wisdom comes, and vision grows within: | Но приходит мудрость и растёт видение внутри: |
| Then Nature's instrument crowns himself her king; | Тогда инструмент Природы объявляет себя её царём; |
| He feels his witnessing self and conscious power; | Он чувствует своего "я"-свидетеля и силу сознания; |
| His soul steps back and sees the Light supreme. | Его душа отступает назад и видит высочайший Свет. |
| A Godhead stands behind the brute machine. | Что-то Божественное стоит позади грубой машины. |
| This truth broke in in a triumph of fire; | Эта истина прорвалась в триумфе огня; |
| A victory was won for God in man, | Была завоевана победа для Бога в человеке, |
| The deity revealed its hidden face. | Божество обнаружило свой скрытый лик. |
| The great World-Mother now in her arose: | Великая Мать Мира в ней сейчас поднималась: |
| A living choice reversed fate's cold dead turn, | Живой выбор отменил холодный мёртвый поворот судьбы, |
| Affirmed the spirit's tread on Circumstance, | Утвердил поступь духа над Обстоятельством, |
| Pressed back the senseless dire revolving Wheel | Толкнул вспять бесчувственное ужасное вращающееся Колесо |
| And stopped the mute march of Necessity. | И остановил безмолвный марш Необходимости. |
| A flaming warrior from the eternal peaks | Пламенеющий воин с вечных пиков, |
| Empowered to force the door denied and closed | Кому доверили взломать эту запретную и закрытую дверь, |
| Smote from Death's visage its dumb absolute | Сбил с образа Смерти её непререкаемую абсолютность |
| And burst the bounds of consciousness and Time. | И взорвал границы сознания и Времени. |
| End of Canto Two | Конец второй песни |
| Перевод Ованесбекова Л.Г. 1999 ноя 27 сб — 2007 ноя 09 пт |