| Book Two | Книга Вторая |
| THE BOOK OF THE TRAVELLER OF THE WORLDS | КНИГА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ПО МИРАМ |
| Canto XI | Песня XI |
| THE KINGDOMS AND GODHEADS | ЦАРСТВА И БОЖЕСТВА |
| OF THE GREATER MIND | БОЛЕЕ ВЕЛИКОГО УМА |
| There ceased the limits of the labouring Power. | Остались позади пределы труженицы Силы. |
| But being and creation cease not there. | Но бытиё и творение на этом не закончились. |
| For Thought transcends the circles of mortal mind, | Поскольку Мысль гораздо выше циклов смертного ума, |
| It is greater than its earthly instrument: | Она есть нечто большее, чем её земной инструмент: |
| The godhead crammed into mind's narrow space | Божество, втиснутое в узкое пространство ума |
| Escapes on every side into some vast | Бежит в любую сторону, в какой-нибудь простор, |
| That is a passage to infinity. | Который становится проходом в бесконечное. |
| It moves eternal in the spirit's field, | Мысль вечно движется области духа, |
| A runner towards the far spiritual light, | Она бегун, устремлённый к далёкому духовному свету, |
| A child and servant of the spirit's force. | Слуга и ребёнок духовной силы. |
| But mind too falls back from a nameless peak. | Однако ум тоже падает назад с невыразимых пиков. |
| His being stretched beyond the sight of Thought. | Его (Ашвапати) существо тянулось за пределы взора Мысли. |
| For the spirit is eternal and unmade | Потому что дух — это вечное и он несотворён, |
| And not by thinking was its greatness born, | И не мышлением было рождено его величие, |
| And not by thinking can its knowledge come. | И не мышлением способно его знание придти. |
| It knows itself and in itself it lives, | Он знает самого себя и живёт в самом себе, |
| It moves where no thought is nor any form. | Он движется там, где нет ни мысли, ни какой-либо формы. |
| Its feet are steadied upon finite things, | Его стопы опираются на конечное, |
| Its wings can dare to cross the Infinite. | Его крылья могут осмелиться пересекать Бесконечность. |
| Arriving into his ken a wonder space | Приходящее в его (Ашвапати) поле зрения, чудесное пространство |
| Of great and marvellous meetings called his steps, | Великих и удивительных встреч, зазывало его шаги |
| Where Thought leaned on a Vision beyond thought | Туда, где Мысль опирается на Видение за пределами мысли |
| And shaped a world from the Unthinkable. | И формирует мир из Немыслимого. |
| On peaks imagination cannot tread, | На пиках, куда не может добраться воображение, |
| In the horizons of a tireless sight, | В горизонтах неутомимого взгляда, |
| Under a blue veil of eternity | Под голубым покровом вечности |
| The splendours of ideal Mind were seen | Виднелись великолепия идеального Ума, |
| Outstretched across the boundaries of things known. | Раскинувшегося за границы известного. |
| Origin of the little that we are, | Источник того малого, чем мы являемся, |
| Instinct with the endless more that we must be, | Наполненный бесконечно большим, чем мы быть должны, |
| A prop of all that human strength enacts, | Опора всему, что разыгрывает человеческая сила, |
| Creator of hopes by earth unrealised, | Творец надежд, пока ещё не осуществлённых землей, |
| It spreads beyond the expanding universe; | Он простирается за пределы расширяющейся вселенной; |
| It wings beyond the boundaries of Dream, | Он летит на крыльях за пределы ограничений Мечты, |
| It overtops the ceiling of life's soar. | Он превосходит потолок парения жизни. |
| Awake in a luminous sphere unbound by Thought, | Пробуждаясь в светлой сфере, не связанный Мыслью, |
| Exposed to omniscient immensities, | Обращённый к всеведущим необъятностям, |
| It casts on our world its great crowned influences, | Он набрасывает на наш мир свои великие венчающие влияния, |
| Its speed that outstrips the ambling of the hours, | Свою скорость, что обгоняет неторопливую поступь часов, |
| Its force that strides invincibly through Time, | Свою силу, что непобедимо шагает сквозь Время, |
| Its mights that bridge the gulf twixt man and God, | Свои могущества, что перекрывают пропасть между человеком и Богом, |
| Its lights that combat Ignorance and Death. | Свои огни света, что сражаются с Невежеством и со Смертью. |
| In its vast ambit of ideal Space | В своей безбрежной сфере Пространства идеального, |
| Where beauty and mightiness walk hand in hand, | Где красота с могуществом гуляют рука об руку, |
| The Spirit's truths take form as living Gods | Истины Духа принимают форму живых Богов, |
| And each can build a world in its own right. | И каждый из них может строить мир в пределах своего влияния. |
| In an air which doubt and error cannot mark | В воздухе, в котором сомнение и ошибка не могут оставить след |
| With the stigmata of their deformity, | Пятнами своего уродства, |
| In communion with the musing privacy | В общении с задумчивым уединением |
| Of a truth that sees in an unerring light | Той истины, что видит в безошибочном свете, |
| Where the sight falters not nor wanders thought, | Где ни взор не колеблется, ни мысль не блуждает, |
| Exempt from our world's exorbitant tax of tears, | Свободные от непомерного бремени слёз нашего мира, |
| Dreaming its luminous creations gaze | Его озарённые творения смотрят, мечтая, |
| On the Ideas that people eternity. | На те Идеи, что населяют вечность. |
| In a sun-blaze of joy and absolute power | В солнечном сиянии радости и абсолютного могущества |
| Above the Masters of the Ideal throne | Выше них сидят на троне Мастера Идеального |
| In sessions of secure felicity, | В собраниях надежного счастья, |
| In regions of illumined certitude. | В областях озарённой уверенности. |
| Far are those realms from our labour and yearning and call, | Далеки те сферы от нашей работы, стремления и зова, |
| Perfection's reign and hallowed sanctuary | Царство и благословенное убежище совершенства |
| Closed to the uncertain thoughts of human mind, | Закрыты для ненадежных мыслей ума человека, |
| Remote from the turbid tread of mortal life. | Удалены от путаной поступи смертной жизни. |
| But since our secret selves are next of kin, | Но поскольку наши тайные "я" это ближайшие родственники, |
| A breath of unattained divinity | Дыхание недостигнутой божественности |
| Visits the imperfect earth on which we toil; | Посещает несовершенную землю, на которой мы трудимся; |
| Across a gleaming ether's golden laugh | Сквозь золотой смех сверкающего эфира |
| A light falls on our vexed unsatisfied lives, | Падает свет на наши раздражённые недовольные жизни, |
| A thought comes down from the ideal worlds | Мысль сходит вниз из миров идеала |
| And moves us to new-model even here | И побуждает нас моделировать заново даже здесь |
| Some image of their greatness and appeal | Некий образ их величия и призыва |
| And wonder beyond the ken of mortal hope. | И чуда выше досягаемости смертной надежды. |
| Amid the heavy sameness of the days | Среди тяжелого однообразия дней |
| And contradicted by the human law, | И отрицаемая законом людей, |
| A faith in things that are not and must be | Вера в то, чего нет, но должно быть, |
| Lives comrade of this world's delight and pain, | Живёт товарищем удовольствия и боли этого мира, |
| The child of the secret soul's forbidden desire | Дитя запретного желания скрытой души, |
| Born of its amour with eternity. | Рождённое от её тайного романа с вечностью. |
| Our spirits break free from their environment; | Наш дух рвётся освободиться от своего окружения; |
| The future brings its face of miracle near, | Будущее приносит свой лик близкого чуда, |
| Its godhead looks at us with present eyes; | Его божественность смотрит на нас глазами настоящего; |
| Acts deemed impossible grow natural; | Дела, казавшиеся невозможными, становятся естественными; |
| We feel the hero's immortality; | Мы чувствуем бессмертие героя; |
| The courage and the strength death cannot touch | Смелость и сила, которых смерть не может коснуться, |
| Awake in limbs that are mortal, hearts that fail; | Просыпаются в телах, что смертны, в сердцах, что терпят неудачу; |
| We move by the rapid impulse of a will | Нас движет быстрый импульс воли, |
| That scorns the tardy trudge of mortal time. | Что презирает медлительный и трудный путь смертного времени. |
| These promptings come not from an alien sphere: | Не из чуждой сферы идут эти побуждения: |
| Ourselves are citizens of that mother State, | Мы сами — граждане этой родной Страны, |
| Adventurers, we have colonised Matter's night. | Искатели приключений, мы заселили ночь Материи. |
| But now our rights are barred, our passports void; | Но сейчас наши права перекрыты, наши паспорта потеряли силу; |
| We live self-exiled from our heavenlier home. | Мы живём самоизгнанные из нашего небесного дома. |
| An errant ray from the immortal Mind | Блуждающий луч из бессмертного Ума |
| Accepted the earth's blindness and became | Принял слепоту земли и стал |
| Our human thought, servant of Ignorance. | Нашей человеческой мыслью, слугою Невежества. |
| An exile, labourer on this unsure globe | Изгнанник, чернорабочий на этой ненадёжной планете, |
| Captured and driven in Life's nescient grasp, | Пленённый и ведомый в несознательных тисках Жизни, |
| Hampered by obscure cell and treacherous nerve, | Стеснённый тёмными клетками и предательскими нервами, |
| It dreams of happier states and nobler powers, | Он мечтает о более счастливых состояниях и благородных силах, |
| The natural privilege of unfallen gods, | Естественной привилегии непавших богов, |
| Recalling still its old lost sovereignty. | До сих пор призывая назад свою прежнюю утраченную независимость. |
| Amidst earth's mist and fog and mud and stone | Среди земной мглы и тумана, грязи и камня |
| It still remembers its exalted sphere | Он ещё помнит свою восторженную сферу |
| And the high city of its splendid birth. | И возвышенный город своего величественного рождения. |
| A memory steals in from lost heavens of Truth, | Память входит украдкой из потерянных небес Истины, |
| A wide release comes near, a Glory calls, | Широкое освобождение подступает ближе, Слава зовет, |
| A might looks out, an estranged felicity. | Проглядывает мощь, отдалённое счастье. |
| In glamorous passages of half-veiled light | В чарующих переходах полускрытого света |
| Wandering, a brilliant shadow of itself, | Блуждающая, сверкающая тень самого себя, |
| This quick uncertain leader of blind gods, | Этот быстрый сомнительный лидер слепых богов, |
| This tender of small lamps, this minister serf | Этот фонарщик маленьких ламп, этот министр-раб, |
| Hired by a mind and body for earth-use | Нанятый умом и телом для земных нужд, |
| Forgets its work mid crude realities; | Забывает свою работу среди грубых реальностей; |
| It recovers its renounced imperial right, | Он возвращает своё отвергнутое верховное право, |
| It wears once more a purple robe of thought | Он снова носит пурпурную тогу мысли |
| And knows itself the Ideal's seer and king, | И считает себя провидцем и царём Идеала, |
| Communicant and prophet of the Unborn, | Причастником и пророком Нерождённого, |
| Heir to delight and immortality. | Наследником восторга и бессмертия. |
| All things are real that here are only dreams, | Все там реально, что здесь — лишь мечты, |
| In our unknown depths sleeps their reserve of truth, | В наших непознанных глубинах дремлет их резерв истины, |
| On our unreached heights they reign and come to us | На наших недостигнутых вершинах царствуют они и приходят к нам |
| In thought and muse trailing their robes of light. | В мысли и раздумьи, неся за собой свои одеяния из света. |
| But our dwarf will and cold pragmatic sense | Но наша карликовая воля и холодный прагматический здравый смысл |
| Admit not the celestial visitants: | Не принимают этих небесных высоких гостей: |
| Awaiting us on the Ideal's peaks | Ожидая нас на вершинах Идеального, |
| Or guarded in our secret self unseen | Или охраняемые невидимо в нашем тайном внутреннем "я", |
| Yet flashed sometimes across the awakened soul, | И всё же сверкая изредка сквозь пробуждённую душу, |
| Hide from our lives their greatness, beauty, power. | Они скрывают от наших жизней свои величие, красоту и энергию. |
| Our present feels sometimes their regal touch, | Наше настоящее чувствует иногда их царское прикосновение, |
| Our future strives towards their luminous thrones: | Наше будущее устремляется к их светящимся тронам: |
| Out of spiritual secrecy they gaze, | Они пристально смотрят из духовной тайны, |
| Immortal footfalls in mind's corridors sound: | Эхо бессмертных шагов звучит в коридорах ума: |
| Our souls can climb into the shining planes, | Наши души могут подниматься в сияющие планы, |
| The breadths from which they came can be our home. | Дыхание, из которого они пришли, способно быть нашим домом. |
| His privilege regained of shadowless sight | Вернув свою привилегию ясного зрения, |
| The Thinker entered the immortals' air | Наш Мыслитель вошёл в атмосферу бессмертных |
| And drank again his pure and mighty source. | И снова пил из своего чистого и могучего источника. |
| Immutable in rhythmic calm and joy | Остающийся ровным в ритмичном спокойствии и радости, |
| He saw, sovereignly free in limitless light, | Он видел, полновластно свободный в безграничном свете, |
| The unfallen planes, the thought-created worlds | Неопускавшиеся планы, миры сотворённые мыслью, |
| Where Knowledge is the leader of the act | Там, где Знание — лидер для действия, |
| And Matter is of thinking substance made, | А Материя сделана из мыслящей субстанции, |
| Feeling, a heaven-bird poised on dreaming wings, | Чувство, небесная птица, парящая на крыльях мечтания, |
| Answers Truth's call as to a parent's voice, | Отвечает зову Истины как родительскому голосу, |
| Form luminous leaps from the all-shaping beam | Светлая форма выскакивает из всё-формирующего луча, |
| And Will is a conscious chariot of the Gods, | И Воля — сознательная колесница Богов, |
| And Life, a splendour stream of musing Force, | И Жизнь, роскошный поток размышляющей Силы, |
| Carries the voices of the mystic Suns. | Приносят голоса мистических Солнц. |
| A happiness it brings of whispered truth; | Всё это даёт счастье мурлыкающей правды; |
| There runs in its flow honeying the bosom of Space | Там бежит, в своём потоке заполняя мёдом грудь Пространства, |
| A laughter from the immortal heart of Bliss, | Смех из бессмертного сердца Блаженства |
| And the unfathomed Joy of timelessness, | И бездонная Радость вневременного, |
| The sound of Wisdom's murmur in the Unknown | Звук бормотания Мудрости в Неведомом |
| And the breath of an unseen Infinity. | И дыхание невидимой Бесконечности. |
| In gleaming clarities of amethyst air | В светящейся прозрачности аметистового воздуха |
| The chainless and omnipotent Spirit of Mind | Раскованный и всемогущий Дух Ума |
| Brooded on the blue lotus of the Idea. | Размышлял на голубом лотосе Идеи. |
| A gold supernal sun of timeless Truth | Золотое небесное солнце вневременной Истины |
| Poured down the mystery of the eternal Ray | Изливало вниз мистерию вечного Луча |
| Through a silence quivering with the word of Light | Сквозь тишину, трепещущую словом Света |
| On an endless ocean of discovery. | На бесконечный океан открытия. |
| Far-off he saw the joining hemispheres. | Он видел вдалеке сливающиеся полусферы. |
| On meditation's mounting edge of trance | На вздымающемся гребне транса медитации |
| Great stairs of thought climbed up to unborn heights | Великие лестницы мысли поднимались к нерождённым высотам, |
| Where Time's last ridges touch eternity's skies | Где последние гряды Времени касаются небес вечности, |
| And Nature speaks to the spirit's absolute. | А Природа разговаривает с абсолютом духа. |
| A triple realm of ordered thought came first, | Тройное царство упорядоченной мысли шло первым, |
| A small beginning of immense ascent: | Малое начало безмерного восхождения; |
| Above were bright ethereal skies of mind, | Выше были яркие эфирные небеса ума, |
| A packed and endless soar as if sky pressed sky | Уложенные и бесконечно парящие, словно небо теснило небо, |
| Buttressed against the Void on bastioned light; | Поддерживаемые против Пустоты бастионом света; |
| The highest strove to neighbour eternity, | Высочайшее стремилось к соседней вечности, |
| The largest widened into the infinite. | Широчайшее распространялось в бесконечность. |
| But though immortal, mighty and divine, | Но пусть и бессмертные, могущественные и божественные, |
| The first realms were close and kin to human mind; | Эти первые царства были близки и родственны уму человека; |
| Their deities shape our greater thinking's roads, | Их божества формируют пути нашего высочайшего мышления, |
| A fragment of their puissance can be ours: | И часть их могущества может быть нашим: |
| These breadths were not too broad for our souls to range, | Эти шири не были слишком широки для размаха нашей души, |
| These heights were not too high for human hope. | Эти выси не были слишком высоки для человеческой надежды. |
| A triple flight led to this triple world. | Тройной полет приводил в этот троичный мир. |
| Although abrupt for common strengths to tread, | Хотя и трудный для подъёма обычными силами, |
| Its upward slope looks down on our earth-poise: | Его поднимающийся наклон взирал на наше земное равновесие: |
| On a slant not too precipitously steep | На склоне не слишком обрывистом и крутом |
| One could turn back travelling deep descending lines | Глубокие нисходящие линии могли повернуть своё путешествие назад, |
| To commune with the mortal's universe. | Чтобы беседовать со вселенной смертных. |
| The mighty wardens of the ascending stair | Могущественные служители восходящей лестницы, |
| Who intercede with the all-creating Word, | Ходатайствующие перед все-созидающим Словом, |
| There waited for the pilgrim heaven-bound soul; | Ожидали пилигрима, ограниченную небесами душу; |
| Holding the thousand keys of the Beyond | Владея тысячью ключами Запредельного, |
| They proffered their knowledge to the climbing mind | Они предлагали своё знание восходящему уму |
| And filled the life with Thought's immensities. | И наполняли жизнь необъятностями Мысли. |
| The prophet hierophants of the occult Law, | Пророки-жрецы оккультного Закона, |
| The flame-bright hierarchs of the divine Truth, | Пламенно-яркие иерархи божественной Истины, |
| Interpreters between man's mind and God's, | Переводчики между умом человека и Бога, |
| They bring the immortal fire to mortal men. | Они приносят бесмертный огонь смертному человеку. |
| Iridescent, bodying the invisible, | Радужные, воплощающие незримое, |
| The guardians of the Eternal's bright degrees | Стражи светлых уровней Вечного |
| Fronted the Sun in radiant phalanxes. | Стояли перед Солнцем в лучезарных фалангах. |
| Afar they seemed a symbol imagery, | Издали они казались символическими образами, |
| Illumined originals of the shadowy script | Озарёнными первоисточниками призрачного манускрипта, |
| In which our sight transcribes the ideal Ray, | В который наше видение переписывает этот Луч идеального, |
| Or icons figuring a mystic Truth, | Или иконами, изображающими мистическую Истину, |
| But, nearer, Gods and living Presences. | Но, ближе, — Богами и живыми Присутствиями. |
| A march of friezes marked the lowest steps; | Полоса бордюров отмечала низшие ступеньки; |
| Fantastically ornate and richly small, | Фантастически изукрашенные и роскошно маленькие, |
| They had room for the whole meaning of a world, | На них было место для всего смысла мира, |
| Symbols minute of its perfection's joy, | Для детальных символов радости его совершенства, |
| Strange beasts that were Nature's forces made alive | Для странных зверей, что были ожившими силами Природы |
| And, wakened to the wonder of his role, | И, пробудившегося к чуду своей роли, |
| Man grown an image undefaced of God | Человека, выросшего до неискаженный образ Бога, |
| And objects the fine coin of Beauty's reign; | И для объектов, ставших высокопробной монетой царства Красоты; |
| But wide the terrains were those levels serve. | И тем не менее, широким областям служили эти уровни. |
| In front of the ascending epiphany | Находясь перед поднимающимся прозрением |
| World-Time's enjoyers, favourites of World-Bliss, | Наслаждающиеся Миром Времени, фавориты Мира Блаженства, |
| The Masters of things actual, lords of the hours, | Эти Хозяева подлинных вещей, властелины часов, |
| Playmates of youthful Nature and child God, | Друзья по играм юной Природы и ребёнка-Бога, |
| Creators of Matter by hid stress of Mind | Созидатели Материи скрытым давлением Ума, |
| Whose subtle thoughts support unconscious Life | Чьи тонкие мысли поддерживают несознательную Жизнь |
| And guide the fantasy of brute events, | И направляют фантазию неразумных событий, |
| Stood there, a race of young keen-visioned gods, | Стояли там, раса юных остро видящих богов, |
| King-children born on Wisdom's early plane, | Дети-Цари, рождённые на начальном плане Мудрости, |
| Taught in her school world-making's mystic play. | Изучали в её школе мистическую игру сотворения мира. |
| Archmasons of the eternal Thaumaturge, | Главные каменьщики вечного Кудесника, |
| Moulders and measurers of fragmented Space, | Формирующие и измеряющие раздробленное Пространство, |
| They have made their plan of the concealed and known | Они сделали свой план скрытого и известного |
| A dwelling-house for the invisible king. | Жилым домом для незримого царя. |
| Obeying the Eternal's deep command | Повинуясь глубокой команде Вечного, |
| They have built in the material front of things | Они встроили в материальный фасад вещей, |
| This wide world-kindergarten of young souls | Этот широкий мир — детский сад юных душ, |
| Where the infant spirit learns through mind and sense | Где младенческий дух учится через ум и чувство |
| To read the letters of the cosmic script | Читать буквы космического почерка, |
| And study the body of the cosmic self | И изучать основу космического "я", |
| And search for the secret meaning of the whole. | И искать тайный смысл целого. |
| To all that Spirit conceives they give a mould; | Всему, что Дух задумывает, они дают форму; |
| Persuading Nature into visible moods | Склоняя Природу к видимым настроениям, |
| They lend a finite shape to infinite things. | Они придают конечный образ бесконечным вещам. |
| Each power that leaps from the Unmanifest | Каждую энергию, что выпрыгивает из Непроявленного, |
| Leaving the largeness of the Eternal's peace | Покидая обширность покоя Вечного, |
| They seized and held by their precisian eye | Они захватывают и удерживают своим педантичным взглядом |
| And made a figurante in the cosmic dance. | И делают участницей космического танца. |
| Its free caprice they bound by rhythmic laws | Её свободный каприз они ограничивают законами ритмики |
| And compelled to accept its posture and its line | И заставляют принять нужное положение и ряд |
| In the wizardry of an ordered universe. | В волшебстве упорядоченной вселенной. |
| The All-containing was contained in form, | Сам Все-объемлющий был помещён в форму, |
| Oneness was carved into units measurable, | Единство было разрезано на измеримые единицы, |
| The limitless built into a cosmic sum: | Безграничное встроено в космическую сумму: |
| Unending Space was beaten into a curve, | Нескончаемое Пространство было разбито на кривые, |
| Indivisible Time into small minutes cut, | Неделимое Время разрезано на небольшие минуты, |
| The infinitesimal massed to keep secure | Бесконечно малое собрано в массу, чтобы надёжно хранить |
| The mystery of the Formless cast into form. | Тайну Бесформенного, брошенного в форму. |
| Invincibly their craft devised for use | Их мастерство непобедимо изобретало для пользы дела |
| The magic of sequent number and sign's spell, | Магию последовательного числа и чары знака, |
| Design's miraculous potency was caught | Ухватывало чудодейственную потенциальную возможность замысла, |
| Laden with beauty and significance | Нагруженную красотой и смыслом, |
| And by the determining mandate of their gaze | И в соответствии с мандатом их взгляда, |
| Figure and quality equating joined | Внешний облик и качество, уравниваясь, объединялись |
| In an inextricable identity. | В неразделимое отождествление. |
| On each event they stamped its curves of law | На каждом событии они отпечатывали изгибы его закона |
| And its trust and charge of burdened circumstance; | И его обязательство и бремя отягощающего обстоятельства; |
| A free and divine incident no more | Ни свободного и божественного случая больше, |
| At each moment willed or adventure of the soul, | Ни приключения Души оно уже каждый миг не желало, |
| It lengthened a fate-bound mysterious chain, | Оно удлиняло ограниченную судьбой таинственную цепь, |
| A line foreseen of an immutable plan, | Предвиденную линию непреложного плана, |
| One step more in Necessity's long march. | Ещё один шаг в долгом марше Необходимости. |
| A term was set for every eager Power | Были поставлены пределы для каждого стремящегося Могущества, |
| Restraining its will to monopolise the world, | Ограничивая его желание монополизировать мир, |
| A groove of bronze prescribed for force and act | Бронзовая колея предписывалась для силы и действия |
| And shown to each moment its appointed place | И показывала в каждый момент их положенное место, |
| Forewilled inalterably in the spiral | Предопределяя неизменно в спиральной |
| Huge Time-loop fugitive from eternity. | Гигантской петле Времени беглеца из вечности. |
| Inevitable their thoughts like links of Fate | Неизбежны их мысли как связующие звенья Судьбы, |
| Imposed on the leap and lightning race of mind | Наложившие на прыжок и молниеносный бег ума, |
| And on the frail fortuitous flux of life | И на хрупкое случайное течение жизни, |
| And on the liberty of atomic things | И на свободу мельчайших обстоятельств, |
| Immutable cause and adamant consequence. | Непреложную причину и несокрушимое следствие. |
| Idea gave up the plastic infinity | Идея отказывалась от пластичной бесконечности, |
| To which it was born and now traced out instead | Для которой она была рождена, и сейчас выводила взамен |
| Small separate steps of chain-work in a plot: | Маленькие отдельные шаги цепочки-работы в неком сюжете: |
| Immortal once, now tied to birth and end, | Когда-то бессмертное, сейчас привязанное к рождению и смерти, |
| Torn from its immediacy of errorless sight, | Вырванное из своей непосредственности безошибочного видения, |
| Knowledge was rebuilt from cells of inference | Знание было перестроено заново из ячеек умозаключения |
| Into a fixed body flasque and perishable; | В жёсткий корпус, дряблый и непрочный; |
| Thus bound it grew, but could not last and broke | Связанное таким образом, оно росло, но не могло сохраниться и разрушалось, |
| And to a new thinking's body left its place. | И освобождало своё место для основы нового мышления. |
| A cage for the Infinite's great-eyed seraphim Thoughts | Клетка для большеглазего серафима Мыслей Бесконечного |
| Was closed with a criss-cross of world-laws for bars | Была закрыта крест-накрест законами мира, как засовами, |
| And hedged into a curt horizon's arc | И отгорожено до арки урезанного горизонта |
| The irised vision of the Ineffable. | Радужное видение Невыразимого. |
| A timeless Spirit was made the slave of the hours; | Не знающий времени Дух был сделан рабом часов; |
| The Unbound was cast into a prison of birth | Безграничное было брошено в темницу рождения, |
| To make a world that Mind could grasp and rule. | Чтобы сделать мир тем, что Ум мог бы понять и чем мог бы править. |
| On an earth which looked towards a thousand suns, | На земле, что смотрела на тысячу солнц, |
| That the created might grow Nature's lord | Чтобы это сотворённое могущество становилось господином Природы, |
| And Matter's depths be illumined with a soul | А глубины Материи были озарены душой, |
| They tied to date and norm and finite scope | Они привязали к сроку и норме и конечным рамкам |
| The million-mysteried movement of the One. | Состоящее из миллионов тайн движение Единого. |
| Above stood ranked a subtle archangel race | А выше выстроилась в ряд раса утонченных архангелов |
| With larger lids and looks that searched the unseen. | С широко открытыми глазами и выражало то, что ищет незримое. |
| A light of liberating knowledge shone | Свет освобождающего знания сиял |
| Across the gulfs of silence in their eyes; | Сквозь бездны тишины в их глазах; |
| They lived in the mind and knew truth from within; | Они жили в уме и знали истину изнутри; |
| A sight withdrawn in the concentrated heart | Взгляд, втянутый в сконцентрированное сердце, |
| Could pierce behind the screen of Time's results | Мог проникнуть за ширму результатов Времени, |
| And the rigid cast and shape of visible things. | Жесткого образца и формы видимых вещей. |
| All that escaped conception's narrow noose | Всё, что ускользало от тесной петли понятия, |
| Vision descried and gripped; their seeing thoughts | Замечало и схватывало зрение; их видящие мысли |
| Filled in the blanks left by the seeking sense. | Заполняли пустоты, оставленные ищущим чувством. |
| High architects of possibility | Высокие архитекторы возможностей |
| And engineers of the impossible, | И инженеры невозможного, |
| Mathematicians of the infinitudes | Математики бесконечностей |
| And theoricians of unknowable truths, | И теоретики непознаваемых истин, |
| They formulate enigma's postulates | Они формулируют постулаты загадки |
| And join the unknown to the apparent worlds. | И соединяют неведомое с проявленными мирами. |
| Acolytes they wait upon the timeless Power, | Помошники, они служат Силе вне времени, |
| The cycle of her works investigate; | И изучают цикл её работ; |
| Passing her fence of wordless privacy | Минуя её заграждение бессловесного уединения, |
| Their mind could penetrate her occult mind | Их ум мог проникать в её оккультный ум |
| And draw the diagram of her secret thoughts; | И рисовать диаграмму её тайных мыслей; |
| They read the codes and ciphers she had sealed, | Они читали коды и шифры, что она скрывала за печатями, |
| Copies they made of all her guarded plans, | Они делали копии со всех её охраняемых планов, |
| For every turn of her mysterious course | Каждому повороту её непостижимого курса |
| Assigned a reason and unchanging rule. | Приписывали причину и неизменное правило. |
| The unseen grew visible to student eyes, | Незримое становилось видимым для изучающих глаз, |
| Explained was the immense Inconscient's scheme, | И объяснялась схема безмерного Несознания, |
| Audacious lines were traced upon the Void; | Смелые линии были начерчены на Пустоте; |
| The Infinite was reduced to square and cube. | Сама Бесконечность была сведена к квадрату и кубу. |
| Arranging symbol and significance, | Выстраивая символ и значение, |
| Tracing the curve of a transcendent Power, | Прослеживая кривую трансцендентной Силы, |
| They framed the cabbala of the cosmic Law, | Они составили каббалу космического Закона, |
| The balancing line discovered of Life's technique | Линию равновесия, что открывала технику Жизни |
| And structured her magic and her mystery. | И структурировала её магию и её тайну. |
| Imposing schemes of knowledge on the Vast | Налагая схемы знания на Простор, |
| They clamped to syllogisms of finite thought | Они привязывали к силлогизмам конечной мысли |
| The free logic of an infinite Consciousness, | Свободную логику бесконечного Сознания, |
| Grammared the hidden rhythms of Nature's dance, | Разбирали грамматику скрытых ритмов танца Природы, |
| Critiqued the plot of the drama of the worlds, | Рецензировали сюжет драмы миров, |
| Made figure and number a key to all that is: | Делали фигуру и число ключом ко всему, что существует: |
| The psycho-analysis of cosmic Self | Психоанализ космического Высшего "Я" |
| Was traced, its secrets hunted down, and read | Они провели, его секреты выслежены и прочитана |
| The unknown pathology of the Unique. | Неизвестная патология Неповторимого. |
| Assessed was the system of the probable, | Оценена была система вероятного, |
| The hazard of fleeing possibilities, | Риск исчезающих возможностей, |
| To account for the Actual's unaccountable sum, | Чтобы подсчитать невычисляемую сумму Действительного, |
| Necessity's logarithmic tables drawn, | Расчертить логарифмические таблицы Необходимости, |
| Cast into a scheme the triple act of the One. | И бросить в схему троичное действие Единого. |
| Unveiled, the abrupt invisible multitude | Раскрытое, внезапное невидимое множество |
| Of forces whirling from the hands of Chance | Сил, летящих вихрем из рук Случая, |
| Seemed to obey some vast imperative: | Казалось, должно подчиняться какому-то широкому императиву: |
| Their tangled motives worked out unity. | Их спутанные побуждения составляли нечто единое. |
| A wisdom read their mind to themselves unknown, | Мудрость читала их разум, им самим неизвестный, |
| Their anarchy rammed into a formula | Их анархию утрамбовывала в формулу, |
| And from their giant randomness of Force, | А из их гигантской беспорядочности Силы, |
| Following the habit of their million paths, | Следуя привычке миллиона их путей, |
| Distinguishing each faintest line and stroke | Различая каждую малейшую линию и штрих |
| Of a concealed unalterable design, | Замаскированного неизменного замысла, |
| Out of the chaos of the Invisible's moods | Из хаоса настроений Незримого |
| Derived the calculus of Destiny. | Выводила исчисление Судьбы. |
| In its bright pride of universal lore | В своей яркой гордости универсального профессионализма |
| Mind's knowledge overtopped the Omniscient's power: | Познания Ума затмевали силу Всеведающего: |
| The Eternal's winging eagle puissances | Крылатые орлиные могущества Вечного, |
| Surprised in their untracked empyrean | Захваченные врасплох в своих нехоженых эмпиреях, |
| Stooped from their gyres to obey the beck of Thought: | Устремлялись вниз со своих спиралей, чтобы повиноваться кивку Мысли: |
| Each mysteried God forced to revealing form, | Каждое из них втискивало полного тайн Бога в разоблачающую форму, |
| Assigned his settled moves in Nature's game, | Определяло его установленные движения в игре Природы, |
| Zigzagged at the gesture of a chess-player Will | Двигало зигзагом в жесте играющей в шахматы Воли |
| Across the chequerboard of cosmic Fate. | По клетчатой доске космической Судьбы. |
| In the wide sequence of Necessity's steps | В широком ряду предсказанных шагов Необходимости |
| Predicted, every act and thought of God, | Каждое действие и мысль Бога, |
| Its values weighed by the accountant Mind, | Его значения, взвешивалось Умом-бухгалтером, |
| Checked in his mathematised omnipotence, | Проверялось его математизированным всемогуществом, |
| Lost its divine aspect of miracle | Теряло свой божественный аспект чуда |
| And was a figure in a cosmic sum. | И становилось фигурой в космическом итоге. |
| The mighty Mother's whims and lightning moods | Прихоти могущественной Матери и молниеносные настроения, |
| Arisen from her all-wise unruled delight | Поднявшиеся из её все-знающего неуправляемого восторга |
| In the freedom of her sweet and passionate breast, | В свободе её нежной и страстной груди, |
| Robbed of their wonder were chained to a cause and aim; | Лишались своего чуда, и становились приковаными к причине и цели; |
| An idol of bronze replaced her mystic shape | Идол из бронзы заменил её мистическую форму, |
| That captures the movements of the cosmic vasts, | Что захватывает движения космических просторов, |
| In the sketch precise of an ideal face | В точном наброске идеального лица |
| Forgotten was her eyelashes' dream-print | Забыт был мечтательный след её ресниц, |
| Carrying on their curve infinity's dreams, | Несущих на своих кривых виденья бесконечности, |
| Lost the alluring marvel of her eyes; | Утрачено пленяющее чудо её глаз; |
| The surging wave-throbs of her vast sea-heart | Вздымающиеся волны-биения её безбрежного моря-сердца |
| They bound to a theorem of ordered beats: | Они привязывали к теореме упорядоченных колебаний: |
| Her deep designs which from herself she had veiled | Её глубокие замыслы, которые она скрывала от самой себя, |
| Bowed self-revealed in their confessional. | Склонялись само-разоблаченные в их исповедальне. |
| For the birth and death of the worlds they fixed a date, | Они установили дату для рождения и смерти миров, |
| The diameter of infinity was drawn, | И очертили диаметр бесконечности, |
| Measured the distant arc of the unseen heights | Измерена была далёкая дуга невидимых высот, |
| And visualised the plumbless viewless depths, | И сделаны видимыми неизмеримые непроглядные глубины, |
| Till all seemed known that in all time could be. | Пока не стало понятым казаться всё, что только может быть во времени. |
| All was coerced by number, name and form; | Всё было связано числом, именем, формой; |
| Nothing was left untold, incalculable. | Не оставлено ничего нераскрытого, неподсчитанного. |
| Yet was their wisdom circled with a nought: | Однако мудрость их кружилась вокруг пустоты: |
| Truths they could find and hold but not the one Truth: | Они могли найти и овладеть разными истинами, но не единой Истиной: |
| The Highest was to them unknowable. | Само же Высочайшее было для них непознаваемым. |
| By knowing too much they missed the whole to be known: | Зная слишком много, они упускали то целое, что надо было знать: |
| The fathomless heart of the world was left unguessed | Бездонное сердце мира оставалось неразгаданным, |
| And the Transcendent kept its secrecy. | И Трансцендентное продолжало хранить свою тайну. |
| In a sublimer and more daring soar | В более высоком и смелом парении |
| To the wide summit of the triple stairs | К широкой вершине этой тройной лестницы, |
| Bare steps climbed up like flaming rocks of gold | Пустые ступени взбирались как пламенеющие камни из золота, |
| Burning their way to a pure absolute sky. | Прожигающие свой путь к чистому абсолютному небу. |
| August and few the sovereign Kings of Thought | Величественные и немногочисленные полновластные Цари Мысли |
| Have made of Space their wide all-seeing gaze | Сделали из Пространства свой широкий все-видящий взгляд, |
| Surveying the enormous work of Time: | Обозревающий огромную работу Времени: |
| A breadth of all-containing Consciousness | Широта все-вмещающего Сознания |
| Supported Being in a still embrace. | Поддерживала Бытие в спокойном объятии. |
| Intercessors with a luminous Unseen, | Посредники сверкающего Незримого, |
| They capt in the long passage to the world | Они улавливают в длинном переходе к миру |
| The imperatives of the creator Self | Повелительные указы созидающего Высшего "Я", |
| Obeyed by unknowing earth, by conscious heaven; | Которым подчиняются неведающая земля, сознающие небеса; |
| Their thoughts are partners in its vast control. | Их мысли — партнеры в его обширном руководстве. |
| A great all-ruling Consciousness is there | Великое, управляющее всем Сознание есть там, |
| And Mind unwitting serves a higher Power; | И Ум невольно служит высшей Силе; |
| It is a channel, not the source of all. | Он — лишь канал, но не источник для всего. |
| The cosmos is no accident in Time; | Этот космос — не случайность во Времени; |
| There is a meaning in each play of Chance, | Есть смысл в каждой игре Случая, |
| There is a freedom in each face of Fate. | Есть свобода в каждом лике Судьбы. |
| A Wisdom knows and guides the mysteried world; | Мудрость знает и ведёт этот таинственный мир; |
| A Truth-gaze shapes its beings and events; | Взгляд Истины формирует его существа и события; |
| A Word self-born upon creation's heights, | Саморождённое Слово на высотах творения, |
| Voice of the Eternal in the temporal spheres, | Голос Вечного во временных сферах, |
| Prophet of the seeings of the Absolute, | Пророк видений Абсолюта, |
| Sows the Idea's significance in Form | Сеет значение Идеи в Форму, |
| And from that seed the growths of Time arise. | И из этого семени вырастают плоды Времени. |
| On peaks beyond our ken the All-Wisdom sits: | На пиках выше нашего понимания сидит Все-Мудрейший: |
| A single and infallible look comes down, | Единый и непогрешимый взгляд спускается вниз, |
| A silent touch from the supernal's air | Тихое касание из небесного воздуха |
| Awakes to ignorant knowledge in its acts | Пробуждает к невежественному знанию в своих действиях |
| The secret power in the inconscient depths, | Тайную силу в несознательных глубинах, |
| Compelling the blinded Godhead to emerge, | Заставляя появиться ослеплённое Божество, |
| Determining Necessity's nude dance | Определяя голый танец Необходимости, |
| As she passes through the circuit of the hours | По мере того, как она проходит через круговорот часов |
| And vanishes from the chase of finite eyes | И скрывается от преследования ограниченных глаз, |
| Down circling vistas of aeonic Time. | Опускаясь в окружающие виды эпохального Времени. |
| The unseizable forces of the cosmic whirl | Неуловимые силы космического вихря |
| Bear in their bacchant limbs the fixity | Несут в своих вакхических телах твёрдость |
| Of an original foresight that is Fate. | Первоначального предвидения, которое и есть Судьба. |
| Even Nature's ignorance is Truth's instrument; | Даже невежество Природы это инструмент Истины; |
| Our struggling ego cannot change her course: | Наше борющееся эго не может изменить её курс: |
| Yet is it a conscious power that moves in us, | Однако именно сознательная сила есть то, что движется в нас, |
| A seed-idea is parent of our acts | Зерно-идея — мать наших действий, |
| And destiny the unrecognised child of Will. | А предназначение — неузнанное дитя Воли. |
| Infallibly by Truth's directing gaze | Безошибочно под направляющим взором Истины |
| All creatures here their secret self disclose, | Все творения здесь раскрывают своё тайное "я", |
| Forced to become what in themselves they hide. | И вынуждены становиться тем, что в самих себе они прячут. |
| For He who Is grows manifest in the years | Потому, что Он, тот кто Существует, растёт, проявляя себя с годами, |
| And the slow Godhead shut within the cell | И неторопливое Божество, запертое внутри клетки, |
| Climbs from the plasm to immortality. | Поднимается от плазмы к бессмертию. |
| But hidden, but denied to mortal grasp, | Но скрыта, но недоступна смертному пониманию, |
| Mystic, ineffable is the spirit's truth, | Мистична, невыразима эта истина духа, |
| Unspoken, caught only by the spirit's eye. | Непередаваемая, улавливаемая только духовным зрением. |
| When naked of ego and mind it hears the Voice; | Когда лишившись эго и ума, оно слышит Голос; |
| It looks through light to ever greater light | Оно смотрит сквозь свет на ещё более высокий свет |
| And sees Eternity ensphering Life. | И видит Вечность, окружающую Жизнь. |
| This greater Truth is foreign to our thoughts; | Эта более великая Истина чужда нашим мыслям; |
| Where a free Wisdom works, they seek for a rule; | Там, где работает свободная Мудрость, они ищут правило; |
| Or we only see a tripping game of Chance | Или же мы видим лишь запутанную игру Случая, |
| Or a labour in chains forced by bound Nature's law, | Или труд в цепях, навязанных законом ограниченной Природы, |
| An absolutism of dumb unthinking Power. | Абсолютизм немого бездумного Могущества. |
| Audacious in their sense of God-born strength | Дерзкие в своём ощущении рожденной Богом силы, |
| These dared to grasp with their thought Truth's absolute; | Они (Цари Мысли) осмеливались охватывать своею мыслью абсолют Истины; |
| By an abstract purity of godless sight, | Абстрактной чистотой безбожного взгляда, |
| By a percept nude, intolerant of forms, | Голым восприятием, нетерпимым к формам, |
| They brought to Mind what Mind could never reach | Они приносили Уму то, что Ум не мог никогда достигнуть, |
| And hoped to conquer Truth's supernal base. | И надеялись покорить небесную основу Истины. |
| A stripped imperative of conceptual phrase | Обнажённое требование умозрительной фразы, |
| Architectonic and inevitable | Систематизированное и неизбежное, |
| Translated the unthinkable into thought: | Переводило немыслимое в мысль: |
| A silver-winged fire of naked subtle sense, | Серебряно-крылый огонь открытого тонкого чувства, |
| An ear of mind withdrawn from the outward's rhymes | Ухо ума, отвернувшегося от поэзии внешнего, |
| Discovered the seed-sounds of the eternal Word, | Открывало семена-звуки вечного Слова, |
| The rhythm and music heard that built the worlds, | Слышало ритм и музыку, что строит миры, |
| And seized in things the bodiless Will to be. | И ухватывало во всём бестелесную Волю быть. |
| The Illimitable they measured with number's rods | Беспредельное они измеряли мерками чисел |
| And traced the last formula of limited things, | И находили окончательную формулу ограниченных вещей, |
| In transparent systems bodied termless truths, | В понятных системах воплощали безграничные истины, |
| The Timeless made accountable to Time | Вневременное делали объяснимым для Времени |
| And valued the incommensurable Supreme. | И оценивали несоизмеримого Всевышнего. |
| To park and hedge the ungrasped infinitudes | Чтобы поставить на стоянку и отгородить неухваченные бесконечности, |
| They erected absolute walls of thought and speech | Они воздвигли абсолютные стены из мысли и речи |
| And made a vacuum to hold the One. | И сотворили вакуум, чтобы вместить Единого. |
| In their sight they drove towards an empty peak, | В своём видении они правили к пустому пику, |
| A mighty space of cold and sunlit air. | Могучему пространству холодного и залитого солнцем воздуха. |
| To unify their task, excluding life | Чтобы сделать единой свою задачу, исключающую жизнь, |
| Which cannot bear the nakedness of the Vast, | Которая не может вынести этой оголённости Простора, |
| They made a cipher of a multitude, | Они создали нуль из множества, |
| In negation found the meaning of the All | В отрицании нашли смысл Всего, |
| And in nothingness the absolute positive. | А в ничто — абсолютный позитив. |
| A single law simplessed the cosmic theme, | Единый закон упрощал космическую тему, |
| Compressing Nature into a formula; | Втискивая Природу в формулу; |
| Their titan labour made all knowledge one, | Их титанический труд сделал всё знание единым, |
| A mental algebra of the Spirit's ways, | Ментальной алгеброй путей Духа, |
| An abstract of the living Divinity. | Абстракцией живой Божественности. |
| Here the mind's wisdom stopped; it felt complete; | Здесь мудрость ума остановилась; она почувствовала полноту; |
| For nothing more was left to think or know: | Ибо больше не оставалось ничего чтобы обдумать или узнать: |
| In a spiritual zero it sat throned | В духовный нуль она воссела на престоле |
| And took its vast silence for the Ineffable. | И приняла его безбрежное молчание за Невыразимое. |
| This was the play of the bright gods of Thought. | Такой была игра этих ярких богов Мысли. |
| Attracting into time the timeless Light, | Притягивая во время не знающий времени Свет, |
| Imprisoning eternity in the hours, | Заточая вечность в часах, |
| This they have planned, to snare the feet of Truth | Они всё так спланировали, чтобы поймать шаги Истины |
| In an aureate net of concept and of phrase | В золотистую сеть понятия и фразы |
| And keep her captive for the thinker's joy | И держать её пленницей для радости мыслителя |
| In his little world built of immortal dreams: | В его маленьком мире, построенном из бессмертных мечтаний: |
| There must she dwell mured in the human mind, | Там должна была жить она, замурованная в человеческий ум, |
| An empress prisoner in her subject's house, | Императрица, заточённая в доме своего подданного, |
| Adored and pure and still on his heart's throne, | Обожаемая, чистая, спокойная на троне его сердца, |
| His splendid property cherished and apart | Его роскошная собственность, лелеемая и отстраненная, |
| In the wall of silence of his secret muse, | В стене молчания его тайной думы, |
| Immaculate in white virginity, | Безупречная в белой девственности, |
| The same for ever and for ever one, | Все та же самая навеки и навеки одна, |
| His worshipped changeless Goddess through all time. | Его почитаемая неизменная Богиня на все времена. |
| Or else, a faithful consort of his mind | Или же, верная супруга его ума, |
| Assenting to his nature and his will, | Согласная с его природой и его волей, |
| She sanctions and inspires his words and acts | Она санкционирует и вдохновляет его слова и действия, |
| Prolonging their resonance through the listening years, | Продлевая их отзвук сквозь внимающие года, |
| Companion and recorder of his march | Спутница и летописец его марша, |
| Crossing a brilliant tract of thought and life | Пересекающего сверкающую полосу пространства мышления и жизни, |
| Carved out of the eternity of Time. | Вырезанную из вечности Времени. |
| A witness to his high triumphant star, | Свидетель собственной высокой триумфальной звезды, |
| Her godhead servitor to a crowned Idea, | Её божественный слуга для коронованной Идеи, |
| He shall dominate by her a prostrate world; | Он будет господствовать благодаря ей над распростёртым миром; |
| A warrant for his deeds and his beliefs, | Оправдание для его дел и его мнений, |
| She attests his right divine to lead and rule. | Она подтверждает его божественное право вести и управлять. |
| Or as a lover clasps his one beloved, | Или, как любовник обнимает свою единственную возлюбленную, |
| Godhead of his life's worship and desire, | Божество обожания и желания его жизни, |
| Icon of his heart's sole idolatry, | Икону одинокого поклонения его сердца, |
| She now is his and must live for him alone: | Она сейчас — его и должна жить для него одного: |
| She has invaded him with her sudden bliss, | Она сейчас захватила его своим внезапным блаженством, |
| An exhaustless marvel in his happy grasp, | Неистощимое чудо в его счастливом объятии, |
| An allurement, a caught ravishing miracle. | Очарование, пойманное восхитительное диво. |
| Her now he claims after long rapt pursuit, | Её сейчас он требует после долгой увлеченной погони, |
| The one joy of his body and his soul: | Единственную радость его тела и его души: |
| Inescapable is her divine appeal, | Неотвратима её божественная привлекательность, |
| Her immense possession an undying thrill, | Её безмерное обладание — неумирающий трепет, |
| An intoxication and an ecstasy: | Опьянение и экстаз: |
| The passion of her self-revealing moods, | Страсть её самораскрывающихся настроений, |
| A heavenly glory and variety, | Небесная слава и разнообразие, |
| Makes ever new her body to his eyes, | Делают её тело вечно новым для его глаз |
| Or else repeats the first enchantment's touch, | Или же повторяют касание самого первого очарования, |
| The luminous rapture of her mystic breasts | Светлый восторг её таинственных грудей |
| And beautiful vibrant limbs a living field | И прекрасного трепещущего тела живого пространства |
| Of throbbing new discovery without end. | Волнующего нового открытия без конца. |
| A new beginning flowers in word and laugh, | Новое начинание расцветает в слове и смехе, |
| A new charm brings back the old extreme delight: | Новое очарование приносит заново прежний предельный восторг: |
| He is lost in her, she is his heaven here. | Он теряется в ней, она здесь — его небеса. |
| Truth smiled upon the gracious golden game. | Истина улыбалась этой доброй прекрасной игре. |
| Out of her hushed eternal spaces leaned | Из своих затихших вечных пространств наклонившись, |
| The great and boundless Goddess feigned to yield | Великая и беспредельная Богиня притворилась, что уступает |
| The sunlit sweetness of her secrecies. | Залитую солнцем сладость своих тайн. |
| Incarnating her beauty in his clasp | Воплощая свою красоту в его объятии, |
| She gave for a brief kiss her immortal lips | Она дарила для короткого поцелуя свои бессмертные губы |
| And drew to her bosom one glorified mortal head: | И тянула к своей груди одну славную смертную голову: |
| She made earth her home, for whom heaven was too small. | Она сделала землю своим домом, та, для кого небеса были слишком малы. |
| In a human breast her occult presence lived; | Её сокровенное присутствие стало жить в груди человека; |
| He carved from his own self his figure of her: | Он вылепил из самого себя свой образ для неё: |
| She shaped her body to a mind's embrace. | Она придала форму своему телу для объятий ума. |
| Into thought's narrow limits she has come; | Она пришла в узкие пределы мышления; |
| Her greatness she has suffered to be pressed | Она позволила, чтобы её величие было втиснуто |
| Into the little cabin of the Idea, | В маленькую хижину Идеи, |
| The closed room of a lonely thinker's grasp: | Закрытую комнату понимания одинокого мыслителя: |
| She has lowered her heights to the stature of our souls | Она снизила свои высоты до роста наших душ |
| And dazzled our lids with her celestial gaze. | И ослепила наши веки своим небесным взглядом. |
| Thus each is satisfied with his high gain | Так каждый удовлетворяется своим высоким выигрышем |
| And thinks himself beyond mortality blest, | И считает себя блаженным за пределами смертного, |
| A king of truth upon his separate throne. | Царём истины на своём отдельном троне. |
| To her possessor in the field of Time | Её обладателю в сфере Времени |
| A single splendour caught from her glory seems | Отдельный блеск ухваченный от её славы кажется |
| The one true light, her beauty's glowing whole. | Единственно истинным светом, свекающим целым её красоты, |
| But thought nor word can seize eternal Truth: | Но ни мысль, ни слово не могут охватить вечную Истину: |
| The whole world lives in a lonely ray of her sun. | Целый мир живёт в одиноком луче её солнца. |
| In our thinking's close and narrow lamp-lit house | В закрытом и тесном, освещённом лампой доме нашего мышления, |
| The vanity of our shut mortal mind | Тщеславие нашего затворённого смертного ума |
| Dreams that the chains of thought have made her ours; | Воображает, что эти цепи мысли сделали её нашей; |
| But only we play with our own brilliant bonds; | Однако мы лишь играем своими собственными сверкающими узами; |
| Tying her down, it is ourselves we tie. | Привязывая её вниз, мы привязываем только себя. |
| In our hypnosis by one luminous point | В нашем гипнозе от одной светящейся точки |
| We see not what small figure of her we hold; | Мы не видим, насколько малым образом её мы обладаем; |
| We feel not her inspiring boundlessness, | Мы не чувствуем её вдохновляющей безграничности, |
| We share not her immortal liberty. | Мы не разделяем её бесмертной свободы. |
| Thus is it even with the seer and sage; | Так это происходит даже с провидцем и мудрецом; |
| For still the human limits the divine: | Так как по-прежнему человеческое ограничивает божественное: |
| Out of our thoughts we must leap up to sight, | Из наших мыслей мы должны прыгнуть вверх до видения, |
| Breathe her divine illimitable air, | Заышать её божественным безграничным воздухом, |
| Her simple vast supremacy confess, | Признать её явное безбрежное превосходство, |
| Dare to surrender to her absolute. | Отважиться сдаться её абсолюту. |
| Then the Unmanifest reflects his form | Тогда Непроявленный отразит свою форму |
| In the still mind as in a living glass; | В неподвижном уме, словно в живом зеркале; |
| The timeless Ray descends into our hearts | Безвременный Луч спустится в наши сердца |
| And we are rapt into eternity. | И нас понесёт в вечность. |
| For Truth is wider, greater than her forms. | Ибо Истина шире, больше, чем её формы. |
| A thousand icons they have made of her | Тысячу образов они сделали из неё |
| And find her in the idols they adore; | И находят её в идолах, которых они обожают; |
| But she remains herself and infinite. | Но она остается сама собой и бесконечностью. |
| End of Canto Eleven | Конец одиннадцатой песни |
| Перевод Ованесбекова Л.Г. 2000 апр 12 ср — 2007 июль 12 чт |