| Book Five | Книга Пятая |
| THE BOOK OF LOVE | КНИГА ЛЮБВИ |
| Canto II | Песня II |
| SATYAVAN | САТЬЯВАН |
| All she remembered on this day of Fate, | Она запомнила всё в этот день Судьбы, |
| The road that hazarded not the solemn depths | Дорогу, что не рисковала одинокими глубинами, |
| But turned away to flee to human homes, | А поворачивала прочь, чтобы спешить к людским домам, |
| The wilderness with its mighty monotone, | Те дебри с их могучим однообразием, |
| The morning like a lustrous seer above, | То утро, похожее на светлого провидца свыше, |
| The passion of the summits lost in heaven, | Ту страсть вершин, уходящих в небо, |
| The titan murmur of the endless woods. | То титаническое бормотание нескончаемых лесов. |
| As if a wicket gate to joy were there | И словно там были какие-то зловещие ворота в радость, |
| Ringed in with voiceless hint and magic sign, | Что открылись с беззвучным намёком и магическим знаком, |
| Upon the margin of an unknown world | На краю незнакомого мира |
| Reclined the curve of a sun-held recess; | Откинув дугу тайника, скрывавшего солнце; |
| Groves with strange flowers like eyes of gazing nymphs | Рощи в странных цветах, словно глаза наблюдающих нимф, |
| Peered from their secrecy into open space, | Всматривались из своих укрытий в открытый простор, |
| Boughs whispering to a constancy of light | Ветви, шепчущиеся с постоянством света |
| Sheltered a dim and screened felicity, | Давали приют неясному и укромному блаженству, |
| And slowly a supine inconstant breeze | А ленивый переменчивый бриз медленно |
| Ran like a fleeting sigh of happiness | Пробегал, как скоротечный вздох счастья |
| Over slumbrous grasses pranked with green and gold. | По дремлющим травам, разукрашенным зелёным и золотым. |
| Hidden in the forest's bosom of loneliness | Скрытые в лесной груди уединения |
| Amid the leaves the inmate voices called, | Голоса обитателей, звали из листьев, |
| Sweet like desires enamoured and unseen, | Сладкие, как чарующие и невидимые желания, |
| Cry answering to low insistent cry. | Зов, отвечающий низкому настойчивому зову. |
| Behind slept emerald dumb remotenesses, | За сонными изумрудными молчаливыми далями |
| Haunt of a Nature passionate, veiled, denied | Скрытое убежище страстной Природы было закрыто |
| To all but her own vision lost and wild. | Для всех, кроме тех, кто в её глазах затерян и дик. |
| Earth in this beautiful refuge free from cares | Земля в этом прекрасном приюте, свободном от забот, |
| Murmured to the soul a song of strength and peace. | Тихо напевала душе песню силы и покоя. |
| Only one sign was there of a human tread: | Лишь один след был оставлен ногой человека: |
| A single path, shot thin and arrowlike | Единственная тропинка, похожая на стрелу, тонкий укол |
| Into this bosom of vast and secret life, | В груди обширной и тайной жизни, |
| Pierced its enormous dream of solitude. | Пронзивший её огромный сон одиночества. |
| Here first she met on the uncertain earth | Здесь впервые она повстречала на ненадёжной земле |
| The one for whom her heart had come so far. | Того, ради которого её сердце пришло так далёко. |
| As might a soul on Nature's background limned | Как может душа на фоне нарисованной сцены Природы |
| Stand out for a moment in a house of dream | На мгновение подняться в доме из грёз, |
| Created by the ardent breath of life, | Сотканных пылким дыханием жизни, |
| So he appeared against the forest verge | Так он появился на краю леса, |
| Inset twixt green relief and golden ray. | Встав между зелёным рельефом и золотым лучом. |
| As if a weapon of the living Light, | Словно оружие живого Света, |
| Erect and lofty like a spear of God | Прямая и величественная как копье Бога, |
| His figure led the splendour of the morn. | Его фигура вела за собой роскошь утра. |
| Noble and clear as the broad peaceful heavens | Благородной и ясной, словно широкие мирные небеса, |
| A tablet of young wisdom was his brow; | Скрижалью юной мудрости было его чело; |
| Freedom's imperious beauty curved his limbs, | Властная красота свободы отпечаталась в изгибах его тела, |
| The joy of life was on his open face. | Радость жизни — на его открытом лице. |
| His look was a wide daybreak of the gods, | Его взгляд был широким рассветом богов, |
| His head was a youthful Rishi's touched with light, | Его голова — головой юного Риши, касаемая светом, |
| His body was a lover's and a king's. | Его тело — телом возлюбленного и царя. |
| In the magnificent dawning of his force | В великолепном рассвете своей силы, |
| Built like a moving statue of delight | Сложенный словно подвижное изваяние восторга, |
| He illumined the border of the forest page. | Он озарил край лесной страницы. |
| Out of the ignorant eager toil of the years | Из невежественного напряжённого труда многих лет, |
| Abandoning man's loud drama he had come | Оставив шумную драму людей, он пришёл, |
| Led by the wisdom of an adverse Fate | Ведомый мудростью неблагосклонной Судьбы, |
| To meet the ancient Mother in her groves. | Чтобы встретить древнюю Мать в её рощах. |
| In her divine communion he had grown | В божественном общении с ней он вырос, |
| A foster-child of beauty and solitude, | Приёмный сын красоты и уединения, |
| Heir to the centuries of the lonely wise, | Наследник веков одинокой мудрости, |
| A brother of the sunshine and the sky, | Брат сиянию солнца и небу, |
| A wanderer communing with depth and marge. | Скиталец, беседующий с глубиной и пределами. |
| A Veda-knower of the unwritten book | Знаток ненаписанной книги Вед, |
| Perusing the mystic scripture of her forms, | Внимательно вчитывающийся в мистическое писание её (Матери) форм, |
| He had caught her hierophant significances, | Он улавливал её священные смыслы, |
| Her sphered immense imaginations learned, | Изучал окружающие её безмерные воображения, |
| Taught by sublimities of stream and wood | Обучаемый величием ручья и леса |
| And voices of the sun and star and flame | Голосами солнца, звезды, пламени, |
| And chant of the magic singers on the boughs | Трелями магических певцов на ветвях |
| And the dumb teaching of four-footed things. | И бессловесной школой четвероногих. |
| Helping with confident steps her slow great hands | Поддерживаемый уверенными движениями её неторопливых больших рук, |
| He leaned to her influence like a flower to rain | Он тянулся к её влиянию как цветок к дождю |
| And, like the flower and tree a natural growth, | И, как цветок или дерево в естественном росте |
| Widened with the touches of her shaping hours. | Расширялся касаниями её формирующих часов. |
| The mastery free natures have was his | Он обладал тем умением, что есть у свободных натур, |
| And their assent to joy and spacious calm; | Их согласием на радость и на просторную тишину; |
| One with the single Spirit inhabiting all, | Объединённый с единым Духом, живущем во всём, |
| He laid experience at the Godhead's feet; | Он клал опыт к ногам Божественности; |
| His mind was open to her infinite mind, | Его ум был открыт её бесконечному уму, |
| His acts were rhythmic with her primal force; | Его дела были созвучны ритму её изначальной силы; |
| He had subdued his mortal thought to hers. | Он подчинил свою смертную мысль её мыслям. |
| That day he had turned from his accustomed paths; | В этот день он свернул со своих привычных дорог; |
| For One who, knowing every moment's load, | Ибо Тот, кто зная ношу каждого мгновения, |
| Can move in all our studied or careless steps, | Может двигаться во всех наших обдуманных или беззаботных шагах, |
| Had laid the spell of destiny on his feet | Наложил чары судьбы на его стопы |
| And drawn him to the forest's flowering verge. | И вывел его на цветущую опушку леса. |
| At first her glance that took life's million shapes | Вначале её быстрый взор, вбиравший беспристрастно миллионы форм жизни, |
| Impartially to people its treasure-house | Чтобы заселить ими свою сокровищницу, |
| Along with sky and flower and hill and star, | Вместе с небом, цветком, холмом и звездою, |
| Dwelt rather on the bright harmonious scene. | Обращал внимание больше на яркую гармоничную сцену. |
| It saw the green-gold of the slumbrous sward, | Её взгляд увидел зелёнь и золото дремотного подлеска, |
| The grasses quivering with the slow wind's tread, | Травы, дрожащие от медленной поступи ветра, |
| The branches haunted by the wild bird's call. | Ветви, осаждаемые криками диких птиц. |
| Awake to Nature, vague as yet to life, | Пробуждённого к Высшей Природе, но пока ещё неясного для жизни, |
| The eager prisoner from the Infinite, | Устремлённого пленника из Бесконечности, |
| The immortal wrestler in its mortal house, | Бессмертного борца в своём смертном доме, |
| Its pride, power, passion of a striving God, | Его гордость, силу, страсть сражающегося Бога, |
| It saw this image of veiled deity, | Этот образ скрытого божества увидел взгляд её, |
| This thinking master creature of the earth, | Это мыслящее властное создание земли, |
| This last result of the beauty of the stars, | Этот последний итог красоты звёзд, |
| But only saw like fair and common forms | Но смотрел на него лишь как на красивые и обычные формы, |
| The artist spirit needs not for its work | Не нужные духу-художнику в его работе, |
| And puts aside in memory's shadowy rooms. | И откладывал в неясные пространства памяти. |
| A look, a turn decides our ill-poised fate. | Взгляд, поворот решает нашу неустойчивую судьбу. |
| Thus in the hour that most concerned her all, | Так в этот час, что значил для неё всё, |
| Wandering unwarned by the slow surface mind, | Странствуя, не предупреждённый медленным поверхностным умом, |
| The heedless scout beneath her tenting lids | Неосторожный разведчик под её внимательными веками |
| Admired indifferent beauty and cared not | Бесстрастно восхищался красотой и не заботился |
| To wake her body's spirit to its king. | Разбудить дух её тела для своего правителя. |
| So might she have passed by on chance ignorant roads | Так могла она пройти мимо по случайным дорогам неведения, |
| Missing the call of Heaven, losing life's aim, | Упустив зов Небес, потеряв жизни цель, |
| But the god touched in time her conscious soul. | Но бог вовремя коснулся её осознающей души. |
| Her vision settled, caught and all was changed. | Её взор прояснился, уловил — и всё изменилось. |
| Her mind at first dwelt in ideal dreams, | Её ум поначалу жил в мечтах об идеале, |
| Those intimate transmuters of earth's signs | В тех сокровенных преобразователях земных знаков, |
| That make known things a hint of unseen spheres, | Что делают знакомые вещи намёками из незримых сфер, |
| And saw in him the genius of the spot, | И видел в нём гения этого места, |
| A symbol figure standing mid earth's scenes, | Символическую фигуру, стоящую посреди земных сцен, |
| A king of life outlined in delicate air. | Царя жизни, вырисовывающегося в нежном воздухе. |
| Yet this was but a moment's reverie; | Но это было лишь мимолетным впечатлением; |
| For suddenly her heart looked out at him, | Потому что внезапно её сердце всмотрелось в него |
| The passionate seeing used thought cannot match, | Страстным зрением, с которым мысли не сравниться, |
| And knew one nearer than its own close strings. | И узнало его лучше, чем собственные близкие струны. |
| All in a moment was surprised and seized, | В мгновение ока всё было охвачено и поражено, |
| All in inconscient ecstasy lain wrapped | Всё, что лежало, укутанное в бессознательном экстазе, |
| Or under imagination's coloured lids | Или под разноцветными веками воображения |
| Held up in a large mirror-air of dream, | Пребывая в широком всё-отражающем воздухе мечты, |
| Broke forth in flame to recreate the world, | Вырвалось вперёд, охваченное пламенем переделать мир, |
| And in that flame to new things she was born. | И в этом пламени она родилась к новому. |
| A mystic tumult from her depths arose; | Мистическое волнение поднялось из её глубин; |
| Haled, smitten erect like one who dreamed at ease, | Вытащенная, поднятая и очарованная, словно она перед этим дремала в покое, |
| Life ran to gaze from every gate of sense: | Жизнь кинулась вглядеться изо всех ворот чувств: |
| Thoughts indistinct and glad in moon-mist heavens, | Мысли, неясные и радостные в туманно-лунных небесах, |
| Feelings as when a universe takes birth, | Ощущения, словно при рождении вселенной, |
| Swept through the turmoil of her bosom's space | Пронеслись через суматоху пространства её груди, |
| Invaded by a swarm of golden gods: | Наводнённую толпою прекрасных богов: |
| Arising to a hymn of wonder's priests | Поднимаясь до гимна жрецов удивительного, |
| Her soul flung wide its doors to this new sun. | Её душа широко распахнула свои двери этому новому солнцу. |
| An alchemy worked, the transmutation came; | Сработала алхимия, случилось превращение; |
| The missioned face had wrought the Master's spell. | Посланный лик привёл в действие чары Мастера. |
| In the nameless light of two approaching eyes | В неописуемом свете двух приближающихся глаз, |
| A swift and fated turning of her days | Быстрая и судьбоносная перемена её дней |
| Appeared and stretched to a gleam of unknown worlds. | Явилась и потянулась к проблеску незнакомых миров. |
| Then trembling with the mystic shock her heart | Затем, сотрясаясь мистическим стуком, её сердце, |
| Moved in her breast and cried out like a bird | Шевельнулось в груди и вскрикнуло словно птица, |
| Who hears his mate upon a neighbouring bough. | Что слышит свою пару на соседней ветке. |
| Hooves trampling fast, wheels largely stumbling ceased; | Копыта быстро стучащие, колёса резко запнулись и встали; |
| The chariot stood like an arrested wind. | Колесница замерла, как пойманный ветер. |
| And Satyavan looked out from his soul's doors | А Сатьяван выглянул из дверей своей души |
| And felt the enchantment of her liquid voice | И ощутил, как очарование её тягучего голоса |
| Fill his youth's purple ambience and endured | Наполняет сиреневую атмосферу его юности и переходит в |
| The haunting miracle of a perfect face. | Западающее в память чудо её совершенного лика. |
| Mastered by the honey of a strange flower-mouth, | Покорённый мёдом странных уст, похожих на цветок, |
| Drawn to soul-spaces opening round a brow, | Втянутый в пространства души, открывающиеся вокруг лба, |
| He turned to the vision like a sea to the moon | Он повернулся к этому видению, как море к луне, |
| And suffered a dream of beauty and of change, | Погрузился в грёзу красоты и изменения, |
| Discovered the aureole round a mortal's head, | Увидел ореол вокруг головы смертной, |
| Adored a new divinity in things. | И восхитился новой божественностью во всём. |
| His self-bound nature foundered as in fire; | Его самообузданная природа дрогнула словно в огне; |
| His life was taken into another's life. | Его жизнь была взята в жизнь другого. |
| The splendid lonely idols of his brain | Роскошные одинокие идолы его мозга |
| Fell prostrate from their bright sufficiencies, | Пали ниц из своей яркой самодостаточности, |
| As at the touch of a new infinite, | Словно от прикосновения новой бесконечности, |
| To worship a godhead greater than their own. | Чтобы поклоняться божеству, более великому, чем их собственное. |
| An unknown imperious force drew him to her. | Незнакомая властная сила притянула его к ней. |
| Marvelling he came across the golden sward: | Изумляясь, он шёл по золотому лугу: |
| Gaze met close gaze and clung in sight's embrace. | Взгляд встречал близкий взгляд и льнул в объятия взгляда. |
| A visage was there, noble and great and calm, | Это был лик благородный, великий, спокойный, |
| As if encircled by a halo of thought, | Словно окружённый гало мыслей, |
| A span, an arch of meditating light, | Пядь, арка медитирующего света, |
| As though some secret nimbus half was seen; | Была чуть видна, словно тайный нимб; |
| Her inner vision still remembering knew | Её внутренний взгляд, тихо вспоминая, узнавал |
| A forehead that wore the crown of all her past, | Лоб, что носил корону всего её прошлого, |
| Two eyes her constant and eternal stars, | Глаза, две её постоянных и вечных звёзды, |
| Comrade and sovereign eyes that claimed her soul, | Дружеские и властные глаза, что требовали её душу, |
| Lids known through many lives, large frames of love. | Веки, знакомые на протяжении многих жизней, широкое обрамление любви. |
| He met in her regard his future's gaze, | А он встретил в её взоре взгляд своего будущего, |
| A promise and a presence and a fire, | Обещание, и присутствие, и огонь, |
| Saw an embodiment of aeonic dreams, | Увидел воплощение мечтаний эпох, |
| A mystery of the rapture for which all | Мистерию восторга, ради которого все |
| Yearns in this world of brief mortality | Устремления в этом мире короткой смертности |
| Made in material shape his very own. | Создали в материальном образе то, что ему ближе всего. |
| This golden figure given to his grasp | Эта прекрасная фигура, сотворённая для его объятия, |
| Hid in its breast the key of all his aims, | Скрывала в своей груди ключ ко всем его замыслам, |
| A spell to bring the Immortal's bliss on earth, | Заклинание, что должно принести блаженство Бессмертного на землю, |
| To mate with heaven's truth our mortal thought, | Сочетать с правдой небес нашу смертную мысль, |
| To lift earth-hearts nearer the Eternal's sun. | Поднять земные сердца ближе к солнцу Вечного. |
| In these great spirits now incarnate here | В эти два великих духа, сейчас воплотившихся здесь, |
| Love brought down power out of eternity | Бог Любви принёс вниз могущество, взятое из вечности, |
| To make of life his new undying base. | Чтобы сделать из жизни свою новую неумирающую основу. |
| His passion surged a wave from fathomless deeps; | Его страсть поднялась волной из бездонных глубин; |
| It leaped to earth from far forgotten heights, | Она спрыгнула на землю из далёких забытых высот, |
| But kept its nature of infinity. | Но сохраняла природу своей бесконечности. |
| On the dumb bosom of this oblivious globe | На немой груди этой забывчивой планеты, |
| Although as unknown beings we seem to meet, | Хотя незнакомыми кажемся мы при встрече, |
| Our lives are not aliens nor as strangers join, | Наши жизни — не чужие и объединяемся мы не как посторонние, |
| Moved to each other by a causeless force. | Движимые друг к другу беспричинной силой. |
| The soul can recognise its answering soul | Душа может узнать отвечающую ей душу |
| Across dividing Time and, on life's roads | Через разделяющее Время и, на дорогах жизни |
| Absorbed wrapped traveller, turning it recovers | Погружённая в себя запутанная странница, повернувшись она снова находит |
| Familiar splendours in an unknown face | Знакомое величие на незнакомом лице |
| And touched by the warning finger of swift love | И, касаемая предупреждающим пальцем быстрой любви, |
| It thrills again to an immortal joy | Трепещет снова ради бессмертной радости, |
| Wearing a mortal body for delight. | Одевая смертное тело ради восторга. |
| There is a Power within that knows beyond | Есть Сила внутри, которая знает за пределами |
| Our knowings; we are greater than our thoughts, | Наших знаний; мы более велики, чем наши мысли, |
| And sometimes earth unveils that vision here. | И иногда земля открывает видение этого здесь. |
| To live, to love are signs of infinite things, | Жить, любить — это символы вещей бесконечных, |
| Love is a glory from eternity's spheres. | Бог Любви — это великолепие из сфер вечности. |
| Abased, disfigured, mocked by baser mights | Униженный, изувеченный, осмеянный низшими силами, |
| That steal his name and shape and ecstasy, | Что украли его имя, форму, экстаз, |
| He is still the godhead by which all can change. | Он остаётся божеством, которое может всё изменить. |
| A mystery wakes in our inconscient stuff, | Мистерия пробуждается в нашей неосознающей материи, |
| A bliss is born that can remake our life. | Рождается блаженство, способное переделать нашу жизнь. |
| Love dwells in us like an unopened flower | Бог Любви живёт в нас как нераскрывшийся цветок, |
| Awaiting a rapid moment of the soul, | Ожидая переломного момента души, |
| Or he roams in his charmed sleep mid thoughts and things; | Или бродит в своём очарованном сне, среди мыслей и творений; |
| The child-god is at play, he seeks himself | Бог-ребёнок в игре, он ищет себя |
| In many hearts and minds and living forms: | Во многих сердцах, и умах, и живых формах: |
| He lingers for a sign that he can know | Он медлит, ждёт знака, которого может узнать |
| And, when it comes, wakes blindly to a voice, | И, когда знак приходит, просыпается слепо на голос, |
| A look, a touch, the meaning of a face. | На взгляд, на касание, на выражение лица. |
| His instrument the dim corporeal mind, | Его инструментом — тусклым телесным умом, |
| Of celestial insight now forgetful grown, | Из небесной интуиции, ныне забытой, выросшим, |
| He seizes on some sign of outward charm | Он ловит некий знак внешнего очарования, |
| To guide him mid the throng of Nature's hints, | Который ведёт его среди толчеи намёков Природы, |
| Reads heavenly truths into earth's semblances, | Читает небесные истины в земных очертаниях, |
| Desires the image for the godhead's sake, | Желает этого образа ради божественного, |
| Divines the immortalities of form | Предугадывает бессмертие форм |
| And takes the body for the sculptured soul. | И принимает тело как скульптуру души. |
| Love's adoration like a mystic seer | Обожание Бога Любви словно мистический провидец |
| Through vision looks at the invisible, | Через зримое смотрит в незримое, |
| In earth's alphabet finds a godlike sense; | В земном алфавите находит богоподобный смысл; |
| But the mind only thinks, "Behold the one | А ум при этом думает лишь: "Смотри на того, |
| For whom my life has waited long unfilled, | Кого моя жизнь долго-долго ждала незаполненная, |
| Behold the sudden sovereign of my days." | Смотри на неожиданного повелителя моих дней." |
| Heart feels for heart, limb cries for answering limb; | Сердце чувствует сердце, тело зовёт отвечающее тело; |
| All strives to enforce the unity all is. | Всё стремится вернуть то единство, которое есть во всём. |
| Too far from the Divine, Love seeks his truth | Слишком далёкий от Божественного, Бог Любви ищет свою правду, |
| And Life is blind and the instruments deceive | А Жизнь слепа, и инструменты обманывают, |
| And Powers are there that labour to debase. | И есть Силы, что стараются всё испортить. |
| Still can the vision come, the joy arrive. | И всё же может придти видение, появиться радость. |
| Rare is the cup fit for love's nectar wine, | Но редок тот кубок, что подходит для нектарного вина любви, |
| As rare the vessel that can hold God's birth; | Также, как редок сосуд, что способен вместить рождение Бога; |
| A soul made ready through a thousand years | Душа, ставшая готовой за тысячу лет — |
| Is the living mould of a supreme Descent. | Это живая форма для наивысшего Нисхождения. |
| These knew each other though in forms thus strange. | Эти двое узнали друг друга даже в таких странных обличиях. |
| Although to sight unknown, though life and mind | Хотя и незнакомые взгляду, хотя жизнь и ум |
| Had altered to hold a new significance, | Изменились, чтобы вместить новый смысл, |
| These bodies summed the drift of numberless births, | Эти тела стали итогом течений в неисчислимых рождениях, |
| And the spirit to the spirit was the same. | А дух для духа остался всё тем же. |
| Amazed by a joy for which they had waited long, | Изумлённые радостью, которой они так долго ждали, |
| The lovers met upon their different paths, | Возлюбленные встретились на своих разных путях, |
| Travellers across the limitless plains of Time | Путники по безграничным полям Времени, |
| Together drawn from fate-led journeyings | Сведённые вместе из управляемых судьбой путешествий, |
| In the self-closed solitude of their human past, | В самоограниченном одиночестве их человеческого прошлого, |
| To a swift rapturous dream of future joy | К быстрой восторженной мечте будущей радости |
| And the unexpected present of these eyes. | И неожиданному дару этих глаз. |
| By the revealing greatness of a look, | Раскрывающим величием взгляда, |
| Form-smitten the spirit's memory woke in sense. | Толчком формы, память духа пробудилась в чувстве. |
| The mist was torn that lay between two lives; | Развеялся туман, что лежал меж двух жизней; |
| Her heart unveiled and his to find her turned; | Её сердце сбросило вуаль, а его — повернулось найти её сердце; |
| Attracted as in heaven star by star, | Притянутые, словно в небе звезда к звезде, |
| They wondered at each other and rejoiced | Они удивлялись друг на друга и наслаждались, |
| And wove affinity in a silent gaze. | И сплетали близость в безмолвном взоре. |
| A moment passed that was eternity's ray, | Миг прошёл, что был лучом вечности, |
| An hour began, the matrix of new Time. | Час настал, основа нового Времени. |
| End of Canto Two | Конец второй песни |
| перевод Ованесбекова Л.Г. 2003 март 24 пн — 2006 окт 06 пт |