перейти на оглавление сайта

 

Шри Ауробиндо

Савитри

Книга VII, Песня III,
ВХОЖДЕНИЕ ВО ВНУТРЕННИЕ СТРАНЫ

перевод Леонида Ованесбекова
(первый перевод)

 
 

Sri Aurobindo

Savitri

Book VII, Canto III,
THE ENTRY INTO THE INNER COUNTRIES

translation by Leonid Ovanesbekov
(1st translation)

 



Book Seven Книга Седьмая
THE BOOK OF YOGA КНИГА ЙОГИ
   
   
Canto III Песня III
THE ENTRY INTO THE INNER COUNTRIES ВХОЖДЕНИЕ ВО ВНУТРЕННИЕ СТРАНЫ
   
   
At first out of the busy hum of mind В начале из деловитого гула ума,
As if from a loud thronged market into a cave Словно из шумного многолюдного базара в какую-то пещеру
By an inward moment's magic she had come. Она перешла при помощи магии направленного внутрь мгновения.
A stark hushed emptiness became her self: Полностью стихшая пустота стала её внутренним "я":
Her mind unvisited by the voice of thought Её ум, непосещаемый голосом мысли,
Stared at a void deep's dumb infinity. Пристально смотрел в немую бесконечность не заполненную ничем глубины.
Her heights receded, her depths behind her closed; Её высоты отступили, её глубины сомкнулись позади;
All fled away from her and left her blank. Всё улетело прочь, оставив её подобно чистому листу.
But when she came back to her self of thought, Но когда она возвратилась назад к своему "я" мысли,
Once more she was a human thing on earth, Она стала человеческим существом на земле,
A lump of Matter, a house of closed sight, Комком Материи, жилищем ограниченного видения,
A mind compelled to think out ignorance, Умом, который вынуждают думать из невежества,
A life-force pressed into a camp of works Силой жизни, втиснутой во временный лагерь работ
And the material world her limiting field. И материальный мир, ограничивающий её сферу.
Amazed like one unknowing she sought her way Изумившись, словно не ведающая, она искала свой путь
Out of the tangle of man's ignorant past Из переплетения невежественного прошлого человека,
That took the surface person for the soul. Что принимало поверхностную личность за душу.
Then a Voice spoke that dwelt on secret heights: Затем Голос, что жил на тайных высотах, произнёс:
"For man thou seekst, not for thyself alone. "Ты ищешь ради человека, не для себя одной.
Only if God assumes the human mind Только когда Бог принимает человеческий ум
And puts on mortal ignorance for his cloak И одевает смертное невежество, словно свой плащ,
And makes himself the Dwarf with triple stride, И делает себя Карликом с тройным шагом,
Can he help man to grow into the God. Он способен помочь человеку вырасти в Бога.
As man disguised the cosmic Greatness works Замаскированным под человека работает космическое Величие
And finds the mystic inaccessible gate И ищет мистические недоступные врата,
And opens the Immortal's golden door. И открывает золотую дверь Бессмертия.
Man, human, follows in God's human steps. Человек, смертный, следует за человеческими шагами Бога.
Accepting his darkness thou must bring to him light, Принимая его темноту, ты должна принести ему свет.
Accepting his sorrow thou must bring to him bliss. Принимая его страдание, ты должна принести ему блаженство.
In Matter's body find thy heaven-born soul." В основе Материи найти свою небом рождёную душу."
Then Savitri surged out of her body's wall Тогда Савитри волною хлынула из стен своего тела
And stood a little span outside herself И встала на пядь в стороне от себя
And looked into her subtle being's depths И посмотрела в глубины своего тонкого существа
And in its heart as in a lotus-bud И в его сердце, как в бутоне лотоса,
Divined her secret and mysterious soul. Угадала свою сокровенную и таинственную душу.
At the dim portal of the inner life У смутно различимых ворот внутренней жизни,
That bars out from our depths the body's mind Что не выпускают из наших глубин ум тела
And all that lives but by the body's breath, И всё, что живёт лишь дыханием тела,
She knocked and pressed against the ebony gate. Она постучала и надавила в двери из чёрного дерева.
The living portal groaned with sullen hinge: Живые ворота заскрипели сердитыми петлями:
Heavily reluctant it complained inert С трудом поддаваясь, инертно они сетовали
Against the tyranny of the spirit's touch. На тиранию прикосновения духа.
A formidable voice cried from within: Грозный голос вскричал изнутри:
"Back, creature of earth, lest tortured and torn thou die." "Назад, создание земли, иначе замученное и израненное — ты умрёшь."
A dreadful murmur rose like a dim sea; Ужасный гул нарастал, как смутное море;
The Serpent of the threshold hissing rose, На пороге шипя вырос Змей,
A fatal guardian hood with monstrous coils, Роковой страж, в капюшоне, с чудовищными кольцами,
The hounds of darkness growled with jaws agape, Псы темноты рычали разинутыми пастями,
And trolls and gnomes and goblins scowled and stared И тролли, и гномы, и гоблины хмурились и пристально глядели,
And wild beast roarings thrilled the blood with fear И дикие звери ревели, леденя страхом кровь,
And menace muttered in a dangerous tongue. И глухо раздавались угрозы на ужасном языке.
Unshaken her will pressed on the rigid bars: Непоколебимо её воля давила на тяжёлые запоры:
The gate swung wide with a protesting jar, Ворота широко распахнулись с протестующим скрипом,
The opponent Powers withdrew their dreadful guard; Враждебные Силы отвели свою ужасную стражу;
Her being entered into the inner worlds. Её существо вошло во внутренние миры.
In a narrow passage, the subconscient's gate, В узком переходе, вратах подсознания,
She breathed with difficulty and pain and strove Она дышала с болью и трудом, стараясь
To find the inner self concealed in sense. Обнаружить внутреннее "я", скрытое в чувстве.
Into a dense of subtle Matter packed, В густоту тонкой уплотнённой Материи,
A cavity filled with a blind mass of power, В пещеру, полную слепой массы энергии,
An opposition of misleading gleams, В противостояние обманчивых проблесков,
A heavy barrier of unseeing sight, За тяжёлый барьер невидящего взгляда,
She forced her way through body to the soul. Она прокладывала свой путь через тело к душе.
Across a perilous border line she passed Опасную пограничную линию она миновала,
Where Life dips into the subconscient dusk Где Жизнь погружается в сумерки подсознания
Or struggles from Matter into chaos of mind, Или пробивается из Материи в хаос ума,
Aswarm with elemental entities Кишащий элементарными существами
And fluttering shapes of vague half-bodied thought И трепещущими формами неясной, полувоплощённой мысли
And crude beginnings of incontinent force. И грубыми начинаниями несдержанной силы.
At first a difficult narrowness was there, Поначалу была тяжёлая узость,
A press of uncertain powers and drifting wills; Давление неопределённых сил и подспудных намерений;
For all was there but nothing in its place. Потому, что всё было там, но ничего на своём месте.
At times an opening came, a door was forced; Иногда появлялся проход, распахивалась дверь;
She crossed through spaces of a secret self Она (Савитри) шла через пространства тайного внутреннего "я"
And trod in passages of inner Time. И ступала по переходам внутреннего Времени.
At last she broke into a form of things, Наконец она вторглась в форму вещей,
A start of finiteness, a world of sense: Начало конечного, мир ощущений:
But all was still confused, nothing self-found. Но всё было ещё перепутано, ничего не находило себя.
Soul was not there but only cries of life. Души не было там, только лишь крики жизни.
A thronged and clamorous air environed her. Спёртая и гудящая атмосфера окружала её.
A horde of sounds defied significance, Мешанина звуков безо всякого смысла,
A dissonant clash of cries and contrary calls; Диссонирующее столкновение криков и противоречивых призывов;
A mob of visions broke across the sight, Полчища видений прорывались через зрение,
A jostled sequence lacking sense and suite, Теснящиеся ряды без смысла или системы,
Feelings pushed through a packed and burdened heart, Чувства, проталкиваемые через переполненное и перегруженное сердце,
Each forced its separate inconsequent way Каждое навязывало свой отдельный непоследовательный путь,
But cared for nothing but its ego's drive. Но не заботилось ни о чём, кроме энергии своего эго.
A rally without key of common will, Массовое сборище без ключа общей воли,
Thought stared at thought and pulled at the taut brain Мысль всматривалась в мысль и дёргала натянутый мозг
As if to pluck the reason from its seat Словно для того, чтобы стащить разум с его места
And cast its corpse into life's wayside drain; И бросить его труп в сточную канаву на обочине жизни;
So might forgotten lie in Nature's mud Так мог бы лежать позабытым в грязи природы
Abandoned the slain sentinel of the soul. Брошенный убитым часовой души.
So could life's power shake from it mind's rule, Так могла бы энергия жизни стряхнуть с себя правление ума,
Nature renounce the spirit's government Природа — свергнуть правительство духа,
And the bare elemental energies И голые элементарные энергии
Make of the sense a glory of boundless joy, Сделали бы из чувства триумф безграничной радости,
A splendour of ecstatic anarchy, Великолепие экстатической анархии,
A revel mighty and mad of utter bliss. Грандиозный и безумный пир предельного блаженства.
This was the sense's instinct void of soul Это был инстинкт чувства, лишенный души,
Or when the soul sleeps hidden void of power, Или когда душа спит, спрятанная, лишенная силы,
But now the vital godhead wakes within А в это время витальное божество внутри пробуждается
And lifts the life with the Supernal's touch. И поднимает жизнь прикосновением Всевышнего.
But how shall come the glory and the flame Но как же придёт слава и пламя,
If mind is cast away into the abyss? Если ум будет выброшен в пропасть?
For body without mind has not the light, Потому, как у тела без ума нет света,
The rapture of spirit sense, the joy of life; Нет восторга духовного чувства, радости жизни;
All then becomes subconscient, tenebrous, Всё тогда становится подсознательным, сумрачным,
Inconscience puts its seal on Nature's page Несознание ставит печать на страницу Природы,
Or else a mad disorder whirls the brain Или же безумный разлад кружит в мозгу,
Posting along a ravaged nature's roads, Несущемся по опустошённым дорогам природы,
A chaos of disordered impulses Хаос беспорядочных импульсов,
In which no light can come, no joy, no peace. В который ни свет не может придти, ни радость, ни покой.
This state now threatened, this she pushed from her. Это состояние сейчас ей угрожало, это она отталкивала от себя.
As if in a long endless tossing street Словно вдоль длинной нескончаемой ухабистой улицы,
One driven mid a trampling hurrying crowd Правя среди топающей, торопящейся толпы,
Hour after hour she trod without release Час за часом она ступала без избавления,
Holding by her will the senseless meute at bay; Удерживая своей волей бессмысленную свору на расстоянии;
Out of the dreadful press she dragged her will Она вытягивала свою волю из под ужасного давления
And fixed her thought upon the saviour Name; И сосредотачивала свою мысль на спасительном Имени;
Then all grew still and empty; she was free. Затем всё стало тихим и пустым; она была свободна.
A large deliverance came, a vast calm space. Пришло широкое освобождение, просторное безмятежное пространство.
Awhile she moved through a blank tranquillity И она двигалась через полное спокойствие
Of naked Light from an invisible sun, Обнажающего Света незримого солнца,
A void that was a bodiless happiness, Пустоту, что была бестелесным счастьем,
A blissful vacuum of nameless peace. Блаженным вакуумом неописуемого покоя.
But now a mightier danger's front drew near: Но вот фронт более могучей опасности стал ближе:
The press of bodily mind, the Inconscient's brood Давление телесного-(физического) ума, порождение Несознания,
Of aimless thought and will had fallen from her. Бесцельной мысли и воли, слетело с неё.
Approaching loomed a giant head of Life Приближаясь, показалась гигантская голова Жизни,
Ungoverned by mind or soul, subconscient, vast. Неуправляемая ни умом, ни душой, подсознательная, широкая.
It tossed all power into a single drive, Она бросала всю силу в один натиск,
It made its power a might of dangerous seas. Она делала свою энергию могуществом опасных морей.
Into the stillness of her silent self, В спокойствие её (Савитри) тихого внутреннего "я",
Into the whiteness of its muse of Space В чистоту его размышления о Пространстве,
A spate, a torrent of the speed of Life Прилив, поток скорости Жизни
Broke like a wind-lashed driven mob of waves Ворвался, словно толпа волн, гонимая плетями ветра,
Racing on a pale floor of summer sand; Несясь по бледному настилу летнего пляжа;
It drowned its banks, a mountain of climbing waves. Он затопил его берега горою вздыбившихся волн.
Enormous was its vast and passionate voice. Ужасен был безбрежный страстный голос.
It cried to her listening spirit as it ran, Он закричал её внимающему духу на бегу,
Demanding God's submission to chainless Force. Требуя покорности Бога сорвавшейся с цепи Силе.
A deaf force calling to a status dumb, Глухая сила, взывающая к немоте,
A thousand voices in a muted Vast, Тысяча голосов в молчаливом Просторе
It claimed the heart's support for its clutch at joy, Требовала поддержки сердца для своей хватки радости,
For its need to act the witness Soul's consent, Согласия Души-свидетеля на свою необходимость действовать,
For its lust of power her neutral being's seal. Печати её нейтрального бытия для своего вожделения силы.
Into the wideness of her watching self В широту её наблюдающего "я"
It brought a grandiose gust of the Breath of Life; Она принесла грандиозный шквал Дыхания Жизни;
Its torrent carried the world's hopes and fears, Её поток нёс надежды и страхи мира,
All life's, all Nature's dissatisfied hungry cry, Неудовлетворённый голодный крик всей жизни, всей Природы,
And the longing all eternity cannot fill. И страстное желание, которое вся вечность не сможет утолить.
It called to the mountain secrecies of the soul Она звала к горным тайнам души
And the miracle of the never-dying fire, И чуду никогда не умирающего огня,
It spoke to some first inexpressible ecstasy Она обращалась к какому-то первому невыразимому экстазу,
Hidden in the creative beat of Life; Спрятанному в созидательном биении Жизни;
Out of the nether unseen deeps it tore Из нижних невидимых глубин она выхватывала
Its lure and magic of disordered bliss, Свой соблазн и магию метущегося блаженства,
Into earth-light poured its maze of tangled charm В земной свет вливала своё замешательство опутывающего очарования,
And heady draught of Nature's primitive joy И пьянящий глоток примитивной радости Природы,
And the fire and mystery of forbidden delight И огонь, и тайну запретного восторга
Drunk from the world-libido's bottomless well, Пила из бездонного источника мирового либидо,
And the honey-sweet poison-wine of lust and death, И медовую сладость отравленного вина вожделения и смерти,
But dreamed a vintage of glory of life's gods, Но мечтала о марочном вине славы богов жизни
And felt as celestial rapture's golden sting. И ощущала небесным золотое жало восторга.
The cycles of the infinity of desire Циклы бесконечности желания
And the mystique that made an unrealised world И загадочность, что сделали вымышленный мир
Wider than the known and closer than the unknown Шире, чем известный и ближе, чем неизвестный,
In which hunt for ever the hounds of mind and life, В котором вечно охотятся гончие ума и жизни,
Tempted a deep dissatisfied urge within Искушали глубокий неудовлетворённый импульс внутри
To long for the unfulfilled and ever far Стремиться к неосуществлённому и вечно далёкому
And make this life upon a limiting earth И делать эту жизнь на ограничивающей земле
A climb towards summits vanishing in the void, Восхождением к вершинам, исчезающим в пустоте,
A search for the glory of the impossible. Поиском славы невозможного.
It dreamed of that which never has been known, Она мечтала о том, что никогда ещё не было известным,
It grasped at that which never has been won, Она хваталась за то, что никогда ещё не было завоёванным,
It chased into an Elysian memory Она охотилась в Елисейских полях памяти
The charms that flee from the heart's soon lost delight; На очарование, что улетает от слишком быстро теряемого восторга сердца;
It dared the force that slays, the joys that hurt, Она осмелилась на силу, что убивает, на радость, что ранит,
The imaged shape of unaccomplished things На воображаемые контуры незавершённого
And the summons to a Circean transmuting dance И на призывы к преобразующему танцу Цирцеи,
And passion's tenancy of the courts of love И на временное овладение страстью площадей любви,
And the wild Beast's ramp and romp with Beauty and Life. И на буйство дикого Зверя и шумную игру с Красотою и Жизнью.
It brought its cry and surge of opposite powers, Она принесла свой крик и волну противоположных сил,
Its moments of the touch of luminous planes, Свои мгновения касания светлых планов,
Its flame-ascensions and sky-pitched vast attempts, Свои пламенные восхождения и нацеленные в небо широкие попытки,
Its fiery towers of dream built on the winds, Свои огненные башни мечты, возведённые на ветрах,
Its sinkings towards the darkness and the abyss, Свои погружения во тьму и пучину,
Its honey of tenderness, its sharp wine of hate, Свой мёд нежности, своё острое вино ненависти,
Its changes of sun and cloud, of laughter and tears, Свои смены солнца и тучи, смеха и слёз,
Its bottomless danger-pits and swallowing gulfs, Свои бездонные и опасные ямы и поглощающие пучины,
Its fear and joy and ecstasy and despair, Свой страх и радость, экстаз и отчаяние,
Its occult wizardries, its simple lines Свои оккультные чары, свои простые штрихи
And great communions and uplifting moves, И великие религии и возвышающие движения,
Its faith in heaven, its intercourse with hell. Свою веру в небеса, свои отношения с адом.
These powers were not blunt with the dead weight of earth, Эти силы не затупились от мёртвого груза земли,
They gave ambrosia's taste and poison's sting. Они дали вкус амброзии и жало яда.
There was an ardour in the gaze of Life И была страсть во взгляде Жизни,
That saw heaven blue in the grey air of Night: Что видела синеву неба в сером воздухе Ночи:
The impulses godward soared on passion's wings. Направленные к богу импульсы парили на крыльях страсти.
Mind's quick-paced thoughts floated from their high necks, Быстро шагающие мысли Ума спускались со своих высоких шей,
A glowing splendour as of an irised mane, Пылая великолепием, словно радужной гривой,
A parure of pure intuition's light; Драгоценным украшением света интуиции;
Its flame-foot gallop they could imitate: Они могли имитировать галоп её пламенных ног:
Mind's voices mimicked inspiration's stress, Голоса Ума подражали усилию вдохновения,
Its ictus of infallibility, Её ритму непогрешимости,
Its speed and lightning heaven-leap of the Gods. Её скорости и молниеносности небесных прыжков Богов.
A trenchant blade that shore the nets of doubt, Острое лезвие, что рассекает сети сомнения,
Its sword of discernment seemed almost divine. Её меч различения казался почти божественным.
Yet all that knowledge was a borrowed sun's; И всё же, всё это знание было заимствованным у солнца;
The forms that came were not heaven's native births: Формы, что приходили, не были рождены небесами:
An inner voice could speak the unreal's Word; Внутренний голос мог сказать ненастоящее Слово;
Its puissance dangerous and absolute Её опасное и абсолютное могущество
Could mingle poison with the wine of God. Могло подмешать яду в вино Бога.
On these high shining backs falsehood could ride; На этих высоких сияющих основах могла править ложь;
Truth lay with delight in error's passionate arms Истина с восторгом лежала в страстных объятиях ошибки,
Gliding downstream in a blithe gilded barge: Скользя по течению вниз в блаженной позолочёной барке:
She edged her ray with a magnificent lie. Она заостряла свой луч изумительной ложью.
Here in Life's nether realms all contraries meet; Здесь, в нижних царствах Жизни, встречаются все противоположности;
Truth stares and does her works with bandaged eyes Истина смотрит и делает свои дела с завязанными глазами,
And Ignorance is Wisdom's patron here: А Невежество здесь — покровитель Мудрости:
Those galloping hooves in their enthusiast speed Те скачущие галопом копыта, с их скоростью энтузиаста
Could bear to a dangerous intermediate zone Могли занести в опасную промежуточную зону,
Where Death walks wearing a robe of deathless Life. Где Смерть гуляет, облачённая в платье бессмертной Жизни.
Or they enter the valley of the wandering Gleam Или они попадали в долину блуждающего Отблеска,
Whence, captives or victims of the specious Ray, Оттуда, пленники или жертвы обманчивого Луча,
Souls trapped in that region never can escape. Души, пойманные в эту область, никогда не смогут убежать.
Agents, not masters, they serve Life's desires Посредники, не хозяева, они служат желаниям Жизни,
Toiling for ever in the snare of Time. Всё время тяжело работая в этой ловушке Времени.
Their bodies born out of some Nihil's womb Их тела, рождённые из лона некого Небытия,
Ensnare the spirit in the moment's dreams, Заманивают дух в грёзы мгновения,
Then perish vomiting the immortal soul Затем гибнут, извергая бессмертную душу
Out of Matter's belly into the sink of Nought. Из чрева Материи в сточный колодец Ничто.
Yet some uncaught, unslain, can warily pass И всё же кто-то, несхваченный, неубитый, осторожно может пройти,
Carrying Truth's image in the sheltered heart, Храня образ Истины в давшем убежище сердце,
Pluck Knowledge out of error's screening grip, Вырвать Знание из испытующей хватки ошибки,
Break paths through the blind walls of little self, Пробить дороги сквозь глухие стены маленького "я",
Then travel on to reach a greater life. Затем двигаются дальше, чтобы достичь более великой жизни.
All this streamed past her and seemed to her vision's sight Всё это текло мимо неё (Савитри) и казалось её видящему взгляду,
As if around a high and voiceless isle Будто вокруг высокого и беззвучного островка
A clamour of waters from far unknown hills Шум вод с далёких незнакомых холмов
Swallowed its narrow banks in crowding waves Поглотил её узкие берега в толпящихся волнах
And made a hungry world of white wild foam: И создал жаждущий мир из белой бешеной пены:
Hastening, a dragon with a million feet, Спешащий дракон с миллионами лап
Its foam and cry a drunken giant's din, В пене и крике грохота пьяного гиганта,
Tossing a mane of Darkness into God's sky, Вскидывая гриву Тьмы в небо Бога,
It ebbed receding into a distant roar. Схлынул, отступая в далёком грохоте.
Then smiled again a large and tranquil air: А после вновь улыбнулся широкий спокойный воздух:
Blue heaven, green earth, partners of Beauty's reign, Голубое небо, зелёная земля — партнёры царства Красоты,
Lived as of old, companions in happiness; Стали жить как и прежде, товарищи по счастью;
And in the world's heart laughed the joy of life. И радость жизни смеялась в сердце мира.
All now was still, the soil shone dry and pure. Всё стало тихим, земля сияла сухостью и чистотой.
Through it all she moved not, plunged not in the vain waves. Она (Савитри) не двигалась во всём этом, не ныряла в бесплодные волны.
Out of the vastness of the silent self Из обширности молчаливого "я"
Life's clamour fled; her spirit was mute and free. Шум Жизни улетел; дух стал безмолвным и свободным.
   
   Then journeying forward through the self's wide hush    Затем, путешествуя дальше через широкую тишину внутреннего "я",
She came into a brilliant ordered Space. Она вошла в блистающее упорядоченное Пространство.
There Life dwelt parked in an armed tranquillity; Там Жизнь пребывала, расположившись в могучем спокойствии;
A chain was on her strong insurgent heart. Цепь была на её сильном мятежном сердце.
Tamed to the modesty of a measured pace, Приученная к скромности размеренной поступи,
She kept no more her vehement stride and rush; Она оставила свой неистовый бег и напор;
She had lost the careless majesty of her muse Она утратила беззаботную величественность своих размышлений
And the ample grandeur of her regal force; И богатое великолепие своей царственной силы;
Curbed were her mighty pomps, her splendid waste, Обрезаны её могучая пышность, её роскошное расточительство,
Sobered the revels of her bacchant play, Отрезвели пиры её вакхической игры,
Cut down were her squanderings in desire's bazaar, Ограничены её растраты на базаре желания,
Coerced her despot will, her fancy's dance, Сдержана её деспотическая воля, танец её фантазии,
A cold stolidity bound the riot of sense. Холодная бесстрастность связала разгул чувств.
A royalty without freedom was her lot; Царская власть без свободы — таков стал её удел;
The sovereign throned obeyed her ministers: Суверен на троне, [она] подчинялась своим министрам:
Her servants mind and sense governed her house: Её слуги — ум и чувство, правили её домом:
Her spirit's bounds they cast in rigid lines Границы её духа они втиснули в жёсткие рамки
And guarding with a phalanx of armoured rules И, охраняя фалангой одетых в доспехи правил
The reason's balanced reign, kept order and peace. Уравновешенное царство разума, поддерживали порядок и покой.
Her will lived closed in adamant walls of law, Её воля жила запертая в несокрушимых стенах закона,
Coerced was her force by chains that feigned to adorn, Её силу сковали цепями, что выдавались за украшение,
Imagination was prisoned in a fort, Воображение заключили в крепость,
Her wanton and licentious favourite; Её бесшабашную и распущенную-(вольную) любимицу;
Reality's poise and reason's symmetry Равновесие реальности и симметрия разума,
Were set in its place sentinelled by marshalled facts, Водружённые на их месте, стояли на страже стройными фактами,
They gave to the soul for throne a bench of Law, Они давали душе в качестве трона — судейское место Закона,
For kingdom a small world of rule and line: В качестве царства — маленький мир правила и границы:
The ages' wisdom, shrivelled to scholiast lines, Мудрость веков, съёжившаяся до строчек схолиаста-(комментатора),
Shrank patterned into a copy-book device. Сморщилась, растиражированная в копировальном устройстве.
The Spirit's almighty freedom was not here: Всемогущая свобода Духа была не здесь:
A schoolman mind had captured life's large space, Схоластический ум захватил широкое пространство жизни,
But chose to live in bare and paltry rooms Но предпочёл жить в голых и убогих комнатах,
Parked off from the too vast dangerous universe, Отгороженных от слишком просторной опасной вселенной,
Fearing to lose its soul in the infinite. Страшась потерять свою душу в этой бесконечности.
Even the Idea's ample sweep was cut Даже обширный размах Идеи был урезан
Into a system, chained to fixed pillars of thought До системы, прикован к прочным столбам мысли
Or rivetted to Matter's solid ground: Или пришпилен к твёрдой почве Материи:
Or else the soul was lost in its own heights: Иначе душа потерялась бы в собственных высях:
Obeying the Ideal's high-browed law Подчиняясь высоколобому закону Идеала,
Thought based a throne on unsubstantial air Мысль основала трон на бестелесном воздухе,
Disdaining earth's flat triviality: Презирая плоскую тривиальность земли:
It barred reality out to live in its dreams. Она не пускала реальность жить в своих мечтах.
Or all stepped into a systemed universe: Или же всё входило в систематизированную вселенную:
Life's empire was a managed continent, Империя жизни стала управляемым континентом,
Its thoughts an army ranked and disciplined; Её мысли — построенной в шеренги дисциплинированной армией:
Uniformed they kept the logic of their fixed place Одетые в униформу, они хранили логику своего постоянного места
At the bidding of the trained centurion mind. По приказу вышколенного центуриона — ума.
Or each stepped into its station like a star Каждая заступала на свой пост словно звезда,
Or marched through fixed and constellated heavens Или маршировала через неподвижные, в созвездиях, небеса,
Or kept its feudal rank among its peers Или хранила свой феодальный титул среди себе равных
In the sky's unchanging cosmic hierarchy. В неизменной космической иерархии неба.
Or like a high-bred maiden with chaste eyes Или как высокородная дева с целомудренным взором,
Forbidden to walk unveiled the public ways, Которой запрещено гулять без покрывала на людях,
She must in close secluded chambers move, Она должна была двигаться в закрытых уединённых покоях,
Her feeling in cloisters live or gardened paths. Её чувства — жить в монастырях или на садовых тропинках.
Life was consigned to a safe level path, Жизнь была направлена по безопасному пути,
It dared not tempt the great and difficult heights Она не отваживалась искушать великие и трудные высоты
Or climb to be neighbour to a lonely star Или взбираться вверх, чтобы стать рядом с одинокой звездой,
Or skirt the danger of the precipice Или идти по краю страшного обрыва,
Or tempt the foam-curled breakers' perilous laugh, Или навлекать опасный смех клубящихся пеной разрушителей,
Adventure's lyrist, danger's amateur, Певца авантюры, любителя риска,
Or into her chamber call some flaming god, Или звать в свои покои некого пламенного бога,
Or leave the world's bounds and where no limits are Или оставить рамки мира и быть там, где нет ограничений,
Meet with the heart's passion the Adorable Встретить страстью сердца Обожаемого,
Or set the world ablaze with the inner Fire. Или заставить мир сверкать от внутреннего Огня.
A chastened epithet in the prose of life, Избитый эпитет в прозе жизни,
She must fill with colour just her sanctioned space, Она должна была наполнять цветом только своё разрешённое пространство,
Not break out of the cabin of the idea Не вырываясь из камеры идеи,
Nor trespass into rhythms too high or vast. Не посягая на ритмы слишком высокие или широкие.
Even when it soared into ideal air, Даже когда она парила в воздухе идеального,
Thought's flight lost not itself in heaven's blue: Полёт мысли не терял себя в синеве неба:
It drew upon the skies a patterned flower Он черпал из небес узорчатый цветок
Of disciplined beauty and harmonic light. Дисциплинированной красоты и гармоничного света.
A temperate vigilant spirit governed life: Умеренный бдительный дух правил жизнью:
Its acts were tools of the considering thought, Его действия были инструментами обдуманной мысли,
Too cold to take fire and set the world ablaze, Слишком холодной, чтобы зажечь огонь и заставить мир сверкать,
Or the careful reason's diplomatic moves Или озабоченной дипломатическими движениями рассудка,
Testing the means to a prefigured end, Пробуя средства ради представленной мысленно цели,
Or at the highest pitch some calm Will's plan Или ради некоего плана спокойной Воли на высочайшем уровне,
Or a strategy of some High Command within Или ради стратегии некой Высокой Команды внутри,
To conquer the secret treasures of the gods Чтобы завоевать тайные сокровища богов
Or win for a masked king some glorious world, Или покорить для скрытого царя некий чудесный мир,
Not a reflex of the spontaneous self, Не отражение спонтанного "я",
An index of the being and its moods, Не справочник этого существа и его настроений,
A winging of conscious spirit, a sacrament А крылатый полёт сознательного духа, таинство
Of life's communion with the still Supreme Общения-(причастия) жизни с безмолвным Всевышним
Or its pure movement on the Eternal's road. Или его чистого продвижения по дороге Вечного.
Or else for the body of some high Idea Или же ради основы некой высокой Идеи
A house was built with too close-fitting bricks; Был выстроен дом с чересчур плотно подогнанными кирпичами;
Action and thought cemented made a wall Действие и мысль, сцементировавшись, стали стеной
Of small ideals limiting the soul. Из маленьких идеалов, ограничивающих душу.
Even meditation mused on a narrow seat; Даже медитация созерцала, [сидя] на узком сидении;
And worship turned to an exclusive God, А поклонение, повернувшись к особому Богу,
To the Universal in a chapel prayed К Всеобщему-(Вселенскому), молилось в часовне,
Whose doors were shut against the universe; В которой двери были заперты для вселенной;
Or kneeled to the bodiless Impersonal Или же, преклоняя колени перед бестелесным Безличным,
A mind shut to the cry and fire of love: Ум закрывался от призыва и огня любви:
A rational religion dried the heart. Рассудочная религия иссушала сердце.
It planned a smooth life's acts with ethics' rule Он намечал при помощи этических правил приглаженные действия жизни
Or offered a cold and flameless sacrifice. Или предлагал холодную бесстрастную жертву.
The sacred Book lay on its sanctified desk Священная Книга лежит на его освящённом столе,
Wrapped in interpretation's silken strings: Обёрнутая в блестящие ленточки интерпретации:
A credo sealed up its spiritual sense. Убеждение наглухо запечатало её духовный смысл.
   
   Here was a quiet country of fixed mind,    Здесь была спокойная страна твёрдого разума,
Here life no more was all nor passion's voice; Здесь ни жизнь, ни голос страсти уже не были всем;
The cry of sense had sunk into a hush. Крик чувства утонул в тишине.
Soul was not there nor spirit but mind alone; И не было тут ни души, ни духа, один лишь разум;
Mind claimed to be the spirit and the soul. Разум, претендовавший быть духом и душой.
The spirit saw itself as form of mind, Дух видел себя как форму ума,
Lost itself in the glory of the thought, Потерявшую себя в славе мысли,
A light that made invisible the sun. [Как] свет, что делал невидимым солнце.
Into a firm and settled space she came Она (Савитри) вошла в устойчивое и неизменное пространство,
Where all was still and all things kept their place. Где всё было спокойно и вещи были на своих местах.
Each found what it had sought and knew its aim. Каждая нашла, что искала и узнала свою цель.
All had a final last stability. Во всём была окончательная завершающая стабильность.
There one stood forth who bore authority А дальше стоял тот, кто нёс бремя правления
On an important brow and held a rod; На важном челе и держал жезл;
Command was incarnate in his gesture and tone; Власть-(команда) была воплощена в его жесте и тоне;
Tradition's petrified wisdom carved his speech, Окаменелая мудрость традиции высекала его речь,
His sentences savoured the oracle. Его сентенции в духе оракула.
"Traveller or pilgrim of the inner world, "Путник или пилигрим внутреннего мира,
Fortunate art thou to reach our brilliant air Тебе выпало счастье достичь нашего сверкающего воздуха,
Flaming with thought's supreme finality. Пламенеющего высшей завершённостью мысли.
O aspirant to the perfect way of life, О, стремящийся к совершенному образу жизни,
Here find it; rest from search and live at peace. Найди его здесь; отдыхай от поиска и живи спокойно.
Ours is the home of cosmic certainty. Наш дом — это дом космической определённости.
Here is the truth, God's harmony is here. Здесь истина, гармония Бога — здесь.
Register thy name in the book of the elite, Впиши своё имя в книгу элиты,
Admitted by the sanction of the few, Допущенный разрешением, которое есть у немногих,
Adopt thy station of knowledge, thy post in mind, Прими свою позицию знания, свой пост в разуме,
Thy ticket of order draw in Life's bureau Твой билет спокойствия-(порядка) проводит в управление Жизни
And praise thy fate that made thee one of ours. И возблагодари свою судьбу, что сделала тебя одним из нас.
All here, docketed and tied, the mind can know, Всё здесь, помеченное и закреплённое, ум может познать,
All schemed by law that God permits to life. Всё распланировано при помощи закона, который Бог допустил для жизни.
This is the end and there is no beyond. Это предел, и нет ничего сверх этого.
Here is the safety of the ultimate wall, Здесь — надёжность последней стены,
Here is the clarity of the sword of Light, Здесь — ясность меча Света,
Here is the victory of a single Truth, Здесь — победа единственной Истины,
Here burns the diamond of flawless bliss. Здесь пылает алмаз безупречного блаженства.
A favourite of Heaven and Nature live." Живи любимцем Неба и Природы."
But to the too satisfied and confident sage Но слишком уж довольному и самоуверенному мудрецу
Savitri replied casting into his world Савитри отвечала, бросая в его мир
Sight's deep release, the heart's questioning inner voice: Глубокое освобождение взгляда, вопрошающий внутренний голос сердца:
For here the heart spoke not, only clear daylight Потому, что сердце здесь молчало, лишь чистый дневной свет
Of intellect reigned here, limiting, cold, precise. Интеллекта царил здесь, ограниченный, холодный, точный.
"Happy are they who in this chaos of things, "Счастливы те, кто в этом хаосе,
This coming and going of the feet of Time, В этом приходе и уходе ног Времени
Can find the single Truth, the eternal Law: Может найти единственную Истину, вечный Закон:
Untouched they live by hope and doubt and fear. Они живут незатронутые надеждой, сомнением, страхом.
Happy are men anchored on fixed belief Счастливы люди, прикрепившиеся к прочным убеждениям
In this uncertain and ambiguous world, В этом изменчивом и двусмысленном мире,
Or who have planted in the heart's rich soil Или те, кто посадил в богатую почву сердца
One small grain of spiritual certitude. Одно маленькое зёрнышко духовной уверенности.
Happiest who stand on faith as on a rock. Самые счастливые — те, кто стоят на вере как на скале.
But I must pass leaving the ended search, Но я должна идти дальше, оставив этот оконченный поиск,
Truth's rounded outcome firm, immutable Округлый результат прочной неизменной Истины
And this harmonic building of world-fact, И гармоничное здание мира как факта,
This ordered knowledge of apparent things. Это упорядоченное знание проявленного.
Here I can stay not, for I seek my soul." Здесь я не могу остаться, потому, что я ищу свою душу."
None answered in that bright contented world, Никто не ответил в этом ярком довольном мире,
Or only turned on their accustomed way И, лишь повернув на свой привычный путь,
Astonished to hear questioning in that air Удивились, услышав вопрошающего в этом воздухе
Or thoughts that could still turn to the Beyond. Или мысли, что ещё могут повернуть к Запредельному.
But some murmured, passers-by from kindred spheres: Но некоторые бормотали, прохожие из родственных сфер:
Each by his credo judged the thought she spoke. Каждый через свои убеждения оценивал мысль, что она сказала.
"Who then is this who knows not that the soul "Кто же это, не знающий, что душа —
Is a least gland or a secretion's fault Это небольшая железа или дефект секреции,
Disquieting the sane government of the mind, Беспокоящий нормальное правление разума,
Disordering the function of the brain, Нарушение функции мозга
Or a yearning lodged in Nature's mortal house Или стремление, поселившееся в смертном доме Природы,
Or dream whispered in man's cave of hollow thought Или мечта, шепчущая в пещере пустой мысли человека,
Who would prolong his brief unhappy term Который хотел бы продлить свой краткий несчастливый срок
Or cling to living in a sea of death?" Или цепляется к живому в мире смерти?"
But others, "Nay, it is her spirit she seeks. А другие: "Нет, он существует, её дух, что она ищет.
A splendid shadow of the name of God, Роскошная тень имени Бога,
A formless lustre from the Ideal's realm, Бесформенный блеск из царства Идеала,
The Spirit is the Holy Ghost of Mind; Тот Дух — это Святая Душа Разума;
But none has touched its limbs or seen its face. Но никто не касался его чела и не видел его лица.
Each soul is the great Father's crucified Son, Каждая душа — это распятый Сын великого Отца,
Mind is that soul's one parent, its conscious cause, Разум — единственный прародитель этой души, причина её сознания,
The ground on which trembles a brief passing light, Почва, на которой дрожит короткий преходящий свет,
Mind, sole creator of the apparent world. Разум — единственный творец проявленного мира.
All that is here is part of our own self; Всё, что здесь есть — это часть нашего собственного "я";
Our minds have made the world in which we live." Наши умы создали тот мир, в котором мы живём."
Another with mystic and unsatisfied eyes Третьи, с мистическим и неудовлетворённым взором,
Who loved his slain belief and mourned its death, Кто любил свою убитую веру и оплакивал её смерть:
"Is there one left who seeks for a Beyond? "Остался ли здесь хоть кто-то, кто ищет ради Запредельного?
Can still the path be found, opened the gate?" Можно ли ещё найти путь, открыть ворота?"
   
   So she fared on across her silent self.    Так она путешествовала по своему молчаливому "я".
To a road she came thronged with an ardent crowd И вышла она на дорогу, заполненную разгорячённой толпой людей,
Who sped brilliant, fire-footed, sunlight-eyed, Что спешили, сверкающие, с огненными стопами, с сияющими солнцем глазами,
Pressing to reach the world's mysterious wall, Стремясь достичь загадочной стены мира
And pass through masked doorways into outer mind И пройти через скрытые ворота во внешний ум,
Where the Light comes not nor the mystic voice, Куда ни Свет не приходит, ни мистический голос,
Messengers from our subliminal greatnesses, Посланцы из наших, не воспринимаемых сознанием, величий,
Guests from the cavern of the secret soul. Гости из пещеры тайной души.
Into dim spiritual somnolence they break В неясный духовный полусон они прорываются
Or shed wide wonder on our waking self, Или распространяют широкое чудо на наше пробудившееся "я",
Ideas that haunt us with their radiant tread, Идеи, что преследуют нас своей лучистой поступью,
Dreams that are hints of unborn Reality, Мечты — намёки на неродившуюся Реальность,
Strange goddesses with deep-pooled magical eyes, Странные богини с глубокими омутами магических глаз,
Strong wind-haired gods carrying the harps of hope, Сильные, с развивающимися на ветру волосами, боги, несущие арфы надежды,
Great moon-hued visions gliding through gold air, Великие, лунного света, видения, скользящие сквозь золотой воздух,
Aspiration's sun-dream head and star-carved limbs, Грезящие солнцем стремления головы и выточенные звёздами тела,
Emotions making common hearts sublime. Эмоции, что делают обычные сердца возвышенными.
And Savitri mingling in that glorious crowd, И Савитри, вливаясь в эту прекрасную толпу,
Yearning to the spiritual light they bore, Стала устремляться к тому духовному свету, что они несли,
Longed once to hasten like them to save God's world; Подобно им захотела поспешить спасать мир Бога;
But she reined back the high passion in her heart; Но она сдержала высокую страсть в своём сердце;
She knew that first she must discover her soul. Она знала, что вначале должна обнаружить свою душу.
Only who save themselves can others save. Только тот, кто спасает себя, может спасти других.
In contrary sense she faced life's riddling truth: Она встретилась с обратным значением загадки, задаваемой правдой жизни:
They carrying the light to suffering men Они, неся свет страдающим людям,
Hurried with eager feet to the outer world; Торопились устремлёнными стопами во внешний-(материальный) мир;
Her eyes were turned towards the eternal source. Её же глаза были повёрнуты к вечному источнику.
Outstretching her hands to stay the throng she cried: Протянув руки, чтобы приостановить эту толпу, она воскликнула:
"O happy company of luminous gods, "О, счастливая компания светлых богов,
Reveal, who know, the road that I must tread,- Покажите, кто знает, ту дорогу, по которой я должна идти,—
For surely that bright quarter is your home,- Потому что, несомненно, эта яркая сторона — ваш дом,—
To find the birthplace of the occult Fire Чтобы найти родину сокровенного-(оккультного) Огня
And the deep mansion of my secret soul." И глубокую обитель моей тайной души."
One answered pointing to a silence dim Один ответил, указывая на неясное молчание
On a remote extremity of sleep На отдалённом крайнем пределе сна
In some far background of the inner world. В какой-то далёкой глубине внутреннего мира.
"O Savitri, from thy hidden soul we come. "О, Савитри, мы идём из твоей скрытой души.
We are the messengers, the occult gods Мы — посланники, оккультные боги,
Who help men's drab and heavy ignorant lives Что помогают однообразной и тяжёлой невежественной жизни людей
To wake to beauty and the wonder of things Пробудиться к красоте и чуду,
Touching them with glory and divinity; Касаясь их славой и божественным;
In evil we light the deathless flame of good Во зле мы зажигаем бессмертное пламя добра
And hold the torch of knowledge on ignorant roads; И держим факел знания на дорогах невежества;
We are thy will and all men's will towards Light. Мы — твоя воля-(стремление) и воля-(стремление) всех людей к Свету.
O human copy and disguise of God О, человеческая копия и маска Бога,
Who seekst the deity thou keepest hid Что ищет божество, которое сама же держит скрытым
And livest by the Truth thou hast not known, И живёт Истиной, которую ещё не узнала,
Follow the world's winding highway to its source. Следуй этой извилистой широкой дорогой мира к своему источнику.
There in the silence few have ever reached, Там, в безмолвии, которого мало кто достиг,
Thou shalt see the Fire burning on the bare stone Ты увидешь Огонь, горящий на голом камне
And the deep cavern of thy secret soul." И глубокую пещеру твоей тайной души."
Then Savitri following the great winding road Затем Савитри, идя по великой петляющей дороге,
Came where it dwindled into a narrow path Дошла туда, где дорога уменьшилась до узкой тропы,
Trod only by rare wounded pilgrim feet. Протоптанной израненными стопами редких странников.
A few bright forms emerged from unknown depths Несколько ярких фигур появились из неведомых глубин
And looked at her with calm immortal eyes. И посмотрели на неё спокойными бессмертными глазами.
There was no sound to break the brooding hush; Не было слышно ни звука, способного разрушить задумчивую тишину;
One felt the silent nearness of the soul. Ощущалась лишь безмолвная близость души.
   
End of Canto III Конец Песни III
   
   Перевод Ованесбекова Л.Г. 2004 янв 31 сб., посл. ред. 2004 апр 01 чт
   

 


Оглавление

Начальная страница
Интернет сервер по Интегральной Йоге
на компьютере http://integral-yoga.narod.ru/

e-mail: Leonid Ovanesbekov <ovanesbekov@mail.ru>