перейти на оглавление сайта

 

Шри Ауробиндо

Савитри

Книга VII, Песня VII,
ОТКРЫТИЕ КОСМИЧЕСКОГО ДУХА
И КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

перевод Леонида Ованесбекова
(первый перевод)

 
 

Sri Aurobindo

Savitri

Book VII, Canto VII,
THE DISCOVERY OF THE COSMIC SPIRIT
AND THE COSMIC CONSCIOUSNESS

translation by Leonid Ovanesbekov
(1st translation)

 



Book Seven Книга Седьмая
THE BOOK OF YOGA КНИГА ЙОГИ
   
   
Canto VII Песня VII
THE DISCOVERY OF THE COSMIC SPIRIT ОТКРЫТИЕ КОСМИЧЕСКОГО ДУХА
AND THE COSMIC CONSCIOUSNESS И КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
   
   
Canto VII Песня VII
THE DISCOVERY OF THE COSMIC SPIRIT ОТКРЫТИЕ КОСМИЧЕСКОГО ДУХА
AND THE COSMIC CONSCIOUSNESS И КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
   
   
In the little hermitage in the forest's heart, В небольшой хижине отшельника в сердце леса,
In the sunlight and the moonlight and the dark При солнце, свете луны и во тьме
The daily human life went plodding on Ежедневная жизнь человека шла своим чередом,
Even as before with its small unchanging works Как и раньше, со своими маленькими неизменными делами,
And its spare outward body of routine Скудным внешним заведённым порядком,
And happy quiet of ascetic peace. И счастливой тишиной покоя аскета.
The old beauty smiled of the terrestrial scene; Прежняя красота улыбалась с земной сцены;
She too was her old gracious self to men. Она (Савитри) для всех была всё тем же милосердным человеком.
The Ancient Mother clutched her child to her breast Древняя Мать прижимала своё дитя к груди,
Pressing her close in her environing arms, Крепко стискивая в обхвативших руках,
As if earth ever the same could for ever keep Как если бы земля, вечно прежняя, навечно могла бы удержать
The living spirit and body in her clasp, Живой дух и тело в своих объятиях,
As if death were not there nor end nor change. Словно не было здесь ни смерти, ни конца, ни перемены.
Accustomed only to read outward signs Привыкнув читать только внешние признаки,
None saw aught new in her, none divined her state; Никто не увидел чего-либо нового в ней, не догадался о её состоянии;
They saw a person where was only God's vast, Они видели личность там, где была только широта Бога,
A still being or a mighty nothingness. Спокойное бытиё или могущественное ничто.
To all she was the same perfect Savitri: Для всех она оставалась прежней совершенной Савитри:
A greatness and a sweetness and a light Величие, нежность и свет
Poured out from her upon her little world. Изливались из неё на её маленький мир.
Life showed to all the same familiar face, Жизнь показывала всем прежнее знакомое лицо,
Her acts followed the old unaltered round, Её дела шли привычным заведённым кругом,
She spoke the words that she was wont to speak Она говорила слова, что привыкла говорить
And did the things that she had always done. И делала то же, что всегда.
Her eyes looked out on earth's unchanging face, Её глаза смотрели на неизменный лик земли,
Around her soul's muteness all moved as of old; Вокруг безмолвия её души всё двигалось, как встарь;
A vacant consciousness watched from within, Незанятое сознание наблюдало изнутри,
Empty of all but bare Reality. Свободное ото всего, кроме обнажённой Реальности.
There was no will behind the word and act, Ни воли не было за словом и действием,
No thought formed in her brain to guide the speech: Ни мысли, зреющей в её мозгу, чтобы управлять речью:
An impersonal emptiness walked and spoke in her, Безличная пустота гуляла и говорила в ней,
Something perhaps unfelt, unseen, unknown Возможно, что-то неощутимое, невидимое, неизвестное
Guarded the body for its future work, Охраняло тело для будущей работы,
Or Nature moved in her old stream of force. Или же Природа текла в ней прежним потоком силы.
Perhaps she bore made conscious in her breast Возможно, она несла в своей груди ставшее сознательным
The miraculous Nihil, origin of our souls Чудесное Ничто, источник наших душ,
And source and sum of the vast world's events, Причину и итог событий широкого мира,
The womb and grave of thought, a cipher of God, Лоно и могилу мысли, шифр Бога,
A zero circle of being's totality. Нулевой круг всей совокупности бытия.
It used her speech and acted in her acts, Оно пользовалась её речью и действовало в её делах,
It was beauty in her limbs, life in her breath; Оно было красотой в её теле, жизнью в её дыхании;
The original Mystery wore her human face. Первозданная Тайна носила её человеческое лицо.
Thus was she lost within to separate self; Так она затерялась внутри для отдельного "я";
Her mortal ego perished in God's night. Её смертное эго исчезло в ночи Бога.
Only a body was left, the ego's shell Только тело осталось, оболочка эго
Afloat mid drift and foam of the world-sea, Плыла среди течения и пены мирского моря,
A sea of dream watched by a motionless sense Моря грёз, наблюдаемого неподвижным чуством
In a figure of unreal reality. В образе нереальной реальности.
An impersonal foresight could already see,- Безличный пророческий взгляд мог уже видеть, —
In the unthinking knowledge of the spirit В неразмышляющем знании духа
Even now it seemed nigh done, inevitable,- Сейчас она даже казалась почти свершившейся, неизбежной, —
The individual die, the cosmos pass; Смерть личности, космический переход;
These gone, the transcendental grew a myth, Это ушло, трансцендентное стало мифом,
The Holy Ghost without the Father and Son, Святым Духом без Отца и Сына,
Or, a substratum of what once had been, Или основанием того, что было когда-то,
Being that never willed to bear a world Бытиём, что никогда не хотело нести мир,
Restored to its original loneliness, Возвратившееся к своему первоначальному уединению,
Impassive, sole, silent, intangible. Бесстрастное, одинокое, безмолвное, неуловимое.
Yet all was not extinct in this deep loss; Однако, не всё угасло в этой глубокой потере;
The being travelled not towards nothingness. Существование двигалось вовсе не в сторону ничто.
There was some high surpassing Secrecy, Была некая высокая превосходящая Тайна,
And when she sat alone with Satyavan, И когда она сидела наедине с Сатьяваном,
Her moveless mind with his that searched and strove, Её неподвижный ум вместе с его умом, который искал и боролся,
In the hush of the profound and intimate night В тишине глубокой и сокровенной ночи
She turned to the face of a veiled voiceless Truth Она поворачивалась к лику сокрытой беззвучной Правды,
Hid in the dumb recesses of the heart Скрытой в немых тайниках сердца
Or waiting beyond the last peak climbed by Thought,- Или ожидающей за последним пиком, покорённым Мыслью,—
Unseen itself it sees the struggling world Сама незримая, она (Истина) видит борющийся мир
And prompts our quest, but cares not to be found,- И подталкивает наш поиск, но не заботится, чтобы её нашли, —
Out of that distant Vast came a reply. Из этого далёкого Простора пришёл ответ.
Something unknown, unreached, inscrutable Что-то неведомое, недосягаемое, загадочное
Sent down the messages of its bodiless Light, Отправляло вниз послания своего бестелесного Света,
Cast lightning flashes of a thought not ours Бросало молнии-вспышки не наших мыслей,
Crossing the immobile silence of her mind: Пересекающие неподвижную тишину её ума:
In its might of irresponsible sovereignty В своём могуществе никому неподотчётной верховной власти,
It seized on speech to give those flamings shape, Оно захватывало речь, чтобы сделать её пламенной,
Made beat the heart of wisdom in a word Понуждало биение сердца мудрости в слове
And spoke immortal things through mortal lips. И произносило бессмертные фразы смертными губами.
Or, listening to the sages of the woods, Или, прислушиваясь к мудрецам лесов,
In question and in answer broke from her В вопросе или ответе вырывались из неё
High strange revealings impossible to men, Высокие странные откровения, невозможные для людей,
Something or someone secret and remote Что-то или кто-то тайный и далёкий
Took hold of her body for his mystic use, Брал власть над её телом для своих мистических целей,
Her mouth was seized to channel ineffable truths, Её устами овладели, чтобы передавать невыразимые истины,
Knowledge unthinkable found an utterance. Немыслимое знание находило выражение.
Astonished by a new enlightenment, Поражённые новой озарённостью,
Invaded by a streak of the Absolute, Захваченные чертами Абсолюта,
They marvelled at her, for she seemed to know Они поражались ей, потому что казалось, она знает
What they had only glimpsed at times afar. То, что они лишь видели мельком когда-то вдали.
These thoughts were formed not in her listening brain, Эти мысли рождались не в её слушающем мозгу,
Her vacant heart was like a stringless harp; Её пустое сердце было словно арфа без струн;
Impassive the body claimed not its own voice, Бесстрастное тело не поднимало свой собственный голос,
But let the luminous greatness through it pass. А позволяло сверкающему величию проходить сквозь него.
A dual Power at being's occult poles Дуальная Энергия на оккультных полюсах бытия
Still acted, nameless and invisible: Всё совершало тихо, неописуемо, незримо:
Her divine emptiness was their instrument. Её божественная незаполненность была их инструментом.
Inconscient Nature dealt with the world it had made, Неосознающая Природа имела дело с миром, ею (Энергией) созданным,
And using still the body's instruments И тихо пользуясь инструментами тела,
Slipped through the conscious void she had become; Скользила сквозь сознающую пустоту, которой она (Савитри) стала;
The superconscient Mystery through that Void Сверхсознательная Мистерия сквозь эту Пустоту
Missioned its word to touch the thoughts of men. Посылала своё слово, коснуться мыслей людей.
As yet this great impersonal speech was rare. Раньше такая великая безличная речь была редкостью.
But now the unmoving wide spiritual space Но сейчас неподвижное широкое духовное пространство,
In which her mind survived tranquil and bare, В котором её ум, выжив, стал спокойным и обнажённым,
Admitted a traveller from the cosmic breadths: Впустило путешественника из космических ширей:
A thought came through draped as an outer voice. Мысль приходила в обличье внешнего голоса.
It called not for the witness of the mind, Она взывала не к свидетелю в уме,
It spoke not to the hushed receiving heart; Она говорила не для затихшего внимающего сердца;
It came direct to the pure perception's seat, Она шла прямо к чистому восприятию,
An only centre now of consciousness, К единственному сейчас центру сознания,
If centre could be where all seemed only space; Если центр может быть там, где всё кажется только пространством;
No more shut in by body's walls and gates Больше не запертое стенами и воротами тела,
Her being, a circle without circumference, Её существо, круг без окружности,
Already now surpassed all cosmic bounds Уже сейчас превзошло все космические границы
And more and more spread into infinity. И всё больше и больше распространялось в бесконечность.
This being was its own unbounded world, Это существо было своим собственным неограниченным миром,
A world without form or feature or circumstance; Миром без формы, свойств и условий;
It had no ground, no wall, no roof of thought, У него не было ни почвы, ни стен, ни крыши мысли,
Yet saw itself and looked on all around Но при этом он видел себя и смотрел на всё вокруг
In a silence motionless and illimitable. В молчаливой неподвижности и безграничности.
There was no person there, no centred mind, В нём не было ни личности, ни стоящего в центре ума,
No seat of feeling on which beat events Ни места для чувств, по которым ударяют события,
Or objects wrought and shaped reaction's stress. Ни объектов, что приводят в действие и формируют напор реакции.
There was no motion in this inner world, Не было никакого движения в этом внутреннем мире,
All was a still and even infinity. Всё было тихой и ровной бесконечностью.
In her the Unseen, the Unknown waited his hour. В ней Незримый, Неведомый ждал своего часа.
   
   But now she sat by sleeping Satyavan,    А сейчас она сидела у спящего Сатьявана,
Awake within, and the enormous Night Пробудившись внутри, и огромная Ночь
Surrounded her with the Unknowable's vast. Окружала её простором Непознаваемого.
A voice began to speak from her own heart Голос заговорил из её сердца,
That was not hers, yet mastered thought and sense. Что был не её, но при этом владел мыслью и чувством.
As it spoke all changed within her and without; Пока он говорил, всё менялось внутри и снаружи;
All was, all lived; she felt all being one; Всё было, всё жило; она ощущала всё бытиё единым;
The world of unreality ceased to be: Мир нереальности перестал существовать:
There was no more a universe built by mind, Больше не было вселенной, построенной умом,
Convicted as a structure or a sign; Разоблачённой как структура или знак;
A spirit, a being saw created things Дух, бытиё видело сотворённое
And cast itself into unnumbered forms И бросало себя в бесчисленные формы,
And was what it saw and made; all now became И было тем, что оно видело и создавало; всё сейчас стало
An evidence of one stupendous truth, Очевидностью одной изумительной истины,
A Truth in which negation had no place, Истины, в которой отрицанию не было места,
A being and a living consciousness, Бытия и живого сознания,
A stark and absolute Reality. Полной и абсолютной Реальности.
There the unreal could not find a place, Здесь нереальное не смогло бы найти место,
The sense of unreality was slain: Чувство нереальности было убито:
There all was conscious, made of the Infinite, Здесь всё было сознающим, созданным из Бесконечности,
All had a substance of Eternity. Всё имело субстанцию Вечности.
Yet this was the same Indecipherable; И при этом оно оставалось тем же Нерасшифруемым;
It seemed to cast from it universe like a dream Казалось, оно сбросило с себя вселенную, словно сон,
Vanishing for ever into an original Void. Исчезающий навеки в первоначальной Пустоте.
But this was no more some vague ubiquitous point Но теперь это не было некой неясной вездесущей точкой
Or a cipher of vastness in unreal Nought. Или шифром широты в нереальном Ничто.
It was the same but now no more seemed far Оно было прежним, но теперь больше не казалось далёким
To the living clasp of her recovered soul. Живому объятию её обретённой снова души.
It was her self, it was the self of all, Оно было ею самою, оно было сутью для всего,
It was the reality of existing things, Оно было реальностью существующего,
It was the consciousness of all that lived Оно было сознанием всего, что жило,
And felt and saw; it was Timelessness and Time, И чувствовало, и видело; оно было Вневременным и Временем,
It was the Bliss of formlessness and form. Оно было Блаженством бесформенности и формой.
It was all Love and the one Beloved's arms, Оно было всей Любовью и руками единственного Возлюбленного,
It was sight and thought in one all-seeing Mind, Оно было зрением и мыслью в едином все-видящем Уме,
It was joy of Being on the peaks of God. Оно было радостью Бытия на пиках Бога.
She passed beyond Time into eternity, Она (Савитри) прошла по ту сторону Времени в вечность,
Slipped out of space and became the Infinite; Выскользнула из пространства и стала Бесконечностью;
Her being rose into unreachable heights Её существо поднялось в недосягаемые высоты
And found no end of its journey in the Self. И не находило конца своего путешествия в Высшем "Я".
It plunged into the unfathomable deeps Оно нырнуло в бездонные глубины
And found no end to the silent mystery И не находило конца безмолвной мистерии,
That held all world within one lonely breast, Что держала весь мир внутри одной одинокой груди,
Yet harboured all creation's multitudes. И при этом давала приют многообразию всего творения.
She was all vastness and one measureless point, Она была всей широтой и одной неизмеримой точкой,
She was a height beyond heights, a depth beyond depths, Она была высотой за пределами высот, глубиной за пределами глубин,
She lived in the everlasting and was all Она жила в том, что длится всегда и была всем,
That harbours death and bears the wheeling hours. Что таит смерть и несёт круженье часов.
All contraries were true in one huge spirit Все противоположности были истинны в одном огромном духе,
Surpassing measure, change and circumstance. Превосходящем измерения, изменения и обстоятельства.
An individual, one with cosmic self Индивидуальность, единая с космическим "я",
In the heart of the Transcendent's miracle В сердце чуда Трансцендентного
And the secret of World-personality И тайны персональности Мира,
Was the creator and the lord of all. Была творцом и господином всего.
Mind was a single innumerable look Ум был одним из бесчисленных взглядов
Upon himself and all that he became. На него самого и всё, чем он стал.
Life was his drama and the Vast a stage, Жизнь была его драмой, а Бескрайность — его состоянием,
The universe was his body, God its soul. Вселенная была его телом, Бог — его душой.
All was one single immense reality, Всё было одной единой необъятной реальностью,
All its innumerable phenomenon. Всё — его бесчисленными явлениями.
   Her spirit saw the world as living God;    Её (Савитри) дух видел мир как живущего Бога;
It saw the One and knew that all was He. Он (дух) видел Единого и знал, что всё — это Он.
She knew him as the Absolute's self-space, Она знала его как пространство-дух Абсолюта,
One with her self and ground of all things here Единое с её внутренним "я" и почвой всего здесь,
In which the world wanders seeking for the Truth Где мир блуждает в поисках Истины,
Guarded behind its face of ignorance: Что хранится по ту сторону его лика невежества:
She followed him through the march of endless Time. Она следовала за Ним сквозь марш бесконечного Времени.
All Nature's happenings were events in her, Всё, что случалось в Природе, было событиями в ней,
The heart-beats of the cosmos were her own, Сердцебиения космоса были её собственными,
All beings thought and felt and moved in her; Все существа думали, чувствовали и двигались в ней;
She inhabited the vastness of the world, Она обитала в обширности мира,
Its distances were her nature's boundaries, Его дали были границами её природы,
Its closenesses her own life's intimacies. Его близость — интимностью её собственной жизни.
Her mind became familiar with its mind, Её ум стал близким другом его ума,
Its body was her body's larger frame Его тело было широкой оболочкой её тела,
In which she lived and knew herself in it В которой она жила и знала себя в нём
One, multitudinous in its multitudes. Единой, многочисленной в его множестве.
She was a single being, yet all things; Она была отдельным существом, и при этом — всеми;
The world was her spirit's wide circumference, Мир — широкой сферой её духа,
The thoughts of others were her intimates, Мысли других — её личными,
Their feelings close to her universal heart, Их чувства — близкими её вселенскому сердцу,
Their bodies her many bodies kin to her; Их тела — её множеством тел, родственных ей;
She was no more herself but all the world. Она больше не была сама собой, а была всем миром.
Out of the infinitudes all came to her, Из бесконечностей всё приходило к ней,
Into the infinitudes sentient she spread, В чувствующие бесконечности она распространялась,
Infinity was her own natural home. Бесконечность была её собственным естественным домом.
Nowhere she dwelt, her spirit was everywhere, Она нигде не обитала, дух её был везде,
The distant constellations wheeled round her; Далёкие созвездия вращались вокруг неё;
Earth saw her born, all worlds were her colonies, Земля видела её рождение, все миры были её колониями,
The greater worlds of life and mind were hers; Величайшие миры жизни и ума были её мирами;
All Nature reproduced her in its lines, Вся Природа воспроизводила её в своих линиях,
Its movements were large copies of her own. Движения Природы были увеличенными копиями её собственных.
She was the single self of all these selves, Она была единственным "я" всех этих "я",
She was in them and they were all in her. Она была в них, а они все были в ней.
This first was an immense identity Впервые это стало безмерной тождественностью,
In which her own identity was lost: В которой потерялось её собственное отождествление:
What seemed herself was an image of the Whole. То, что казалось ею, стало образом Целого.
She was a subconscient life of tree and flower, Она была подсознательной жизнью дерева или цветка,
The outbreak of the honied buds of spring; Вспышкой медовых бутонов весны;
She burned in the passion and splendour of the rose, Она пылала в страсти и роскоши розы,
She was the red heart of the passion-flower, Она была алым сердцем страстоцвета,
The dream-white of the lotus in its pool. Белой мечтой лотоса в его заводи.
Out of subconscient life she climbed to mind, Из подсознательной жизни она поднималась к уму,
She was thought and the passion of the world's heart, Она была мыслью и страстью сердца мира,
She was the godhead hid in the heart of man, Она была божеством, сокрытым в сердце человека,
She was the climbing of his soul to God. Она была подъёмом его души к Богу.
The cosmos flowered in her, she was its bed. Космос расцветал в ней, она была его ложем.
She was Time and the dreams of God in Time; Она была Временем и мечтала о Боге во Времени:
She was Space and the wideness of his days. Она была Пространством и широтой его дней.
From this she rose where Time and Space were not; Из этого она поднялась туда, где не было Пространства и Времени;
The superconscient was her native air, Сверхсознательное стало её родным воздухом,
Infinity was her movement's natural space; Бесконечность стала естественным пространством её движения;
Eternity looked out from her on Time. Вечность смотрела из неё на Время.
   
End of Canto Seven Конец седьмой песни
End of Book Seven Конец седьмой книги
   
  Перевод Ованесбекова Л.Г. 2004 сент 02 чт., посл. ред 2005 фев 26 сб

 


Оглавление книги

Начальная страница
Интернет сервер по Интегральной Йоге
на компьютере http://integral-yoga.narod.ru/

e-mail: Leonid Ovanesbekov <ovanesbekov@mail.ru>