Sri Aurobindo

Шри Ауробиндо

SAVITRI

САВИТРИ

Book Two

Книга  Вторая

THE BOOK OF THE TRAVELLER OF THE WORLDS

КНИГА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ПО МИРАМ

Canto IX

Песня IX

THE PARADISE OF THE LIFE-GODS

РАЙ БОГОВ ЖИЗНИ

Around him shone a great felicitous Day.

Вокруг него сиял широкий яркий День.

A lustre of some rapturous Infinite,

Сверкание какого-то восторга Бесконечности,

It held in the splendour of its golden laugh

Он заражал великолепьем своего счастливого веселья

Regions of the heart’s happiness set free,

Пространства счастья сердца, ставшего свободным,

Intoxicated with the wine of God,

И опьянял вином Всевышнего,

Immersed in light, perpetually divine.

И погружал в свой свет, божественный и вечный.

A favourite and intimate of the Gods

Любимец, близкий друг Богов,

Obeying the divine command to joy,

Он выполнял божественное повеленье — радоваться,

It was the sovereign of its own delight

Властитель собственного наслаждения,

And master of the kingdoms of its force.

Хозяин царств ему принадлежащей силы.

Assured of the bliss for which all forms were made,

Уверенный в блаженстве, для которого сотворены все формы,

Unmoved by fear and grief and the shocks of Fate

И не касаемый ни страхом, ни страданьем, ни ударами Судьбы,

And unalarmed by the breath of fleeting Time

И не тревожимый дыханием летящего как ветер Времени,

And unbesieged by adverse circumstance,

Не осаждаемый плохими обстоятельствами,

It breathed in a sweet secure unguarded ease

Мир Дня дышал в надёжной, сладкой и беспечной лёгкости,

Free from our body’s frailty inviting death,

Свободный от непрочности земного тела, притягательной для смерти,

Far from our danger-zone of stumbling Will.

Далёкий от опасной зоны нашей спотыкающейся Воли.

It needed not to curb its passionate beats;

Он не нуждался в обузданьи страстного биенья;

Thrilled by the clasp of the warm satisfied sense

Он трепетал в объятьях тёплых и довольных чувств,

And the swift wonder-rush and flame and cry

Дрожал от натиска стремительных чудес,

Of the life-impulses’ red magnificent race,

От пламени и зова алой пышной гонки жизненного импульса,

It lived in a jewel-rhythm of the laughter of God

И жил в каком-то драгоценном ритме смеха Бога

And lay on the breast of universal love.

Расположившись на груди космической любви.

Immune the unfettered Spirit of Delight

Освобождённый, сбросивший оковы, Дух Восторга,

Pastured his gleaming sun-herds and moon-flocks

Он пас свои стада, сверкающие солнцем, лунные отары

Along the lyric speed of griefless streams

Вдоль поэтичной живости безгорестных ручьёв

In fragrance of the unearthly asphodel.

В благоуханьи неземной, чудесной асфодели.

A silence of felicity wrapped the heavens,

Там небеса окутывались тишиною счастья,

A careless radiance smiled upon the heights;

И беззаботное сиянье улыбалось на вершинах гор;

A murmur of inarticulate ravishment

Там тихое журчание несказанного восхищения

Trembled in the winds and touched the enchanted soil;

Дрожало на ветру, касаясь очарованной земли;

Incessant in the arms of ecstasy

В объятиях экстаза, постоянно повторяя

Repeating its sweet involuntary note

Свою невольную и сладостную ноту,

A sob of rapture flowed along the hours.

Часами изливался плач восторга.

Advancing under an arch of glory and peace,

Под аркой славы и покоя продвигаясь,

Traveller on plateau and on musing ridge,

Наш путешественник, ступая по плато и размышляющему гребню,

As one who sees in the World-Magician’s glass

Мог видеть словно в зеркале чудесном Мира-Мага

A miracled imagery of soul-scapes flee

Загадочные образы полёта-избавления души,

He traversed scenes of an immortal joy

Пересекал виденья сцен бессмертных удовольствий

And gazed into abysms of beauty and bliss.

И вглядывался в бездны красоты и пропасти блаженства.

Around him was a light of conscious suns

Вокруг него был свет осознающих солнц,

And a brooding gladness of great symbol things;

Задумчивые радости великих символических творений;

To meet him crowded plains of brilliant calm,

Ему навстречу шли толпой алмазные равнины тишины,

Mountains and violet valleys of the Blest,

Лиловые лощины и высокие хребты Благословения,

Deep glens of joy and crooning waterfalls

И узкие глубокие долины радости, и тихо напевающие водопады,

And woods of quivering purple solitude;

Леса наполненные царственным вибрирующим уединением;

Below him lay like gleaming jewelled thoughts

Под ним лежали как мерцающие бриллианты мысли

Rapt dreaming cities of Gandharva kings.

Восторженно мечтающие города царей Гандхарвов.

Across the vibrant secrecies of Space

Сквозь трепетанье тайн Пространства

A dim and happy music sweetly stole,

В него вливались сладостью счастливые расплывчатые звуки музыки,

Smitten by unseen hands he heard heart-close

Он слышал близкий сердцу, извлекаемый незримыми руками

The harps’ cry of the heavenly minstrels pass,

Плач арфы от игры небесных менестрелей

And voices of unearthly melody

И неземных мелодий голоса,

Chanted the glory of eternal love

Что воспевали вечную любовь

In the white-blue-moonbeam air of Paradise.

Под бело-голубыми лунными лучами атмосферы Рая.

A summit and core of all that marvellous world,

Поодаль, сердце и вершина этой изумительной страны,

Apart stood high Elysian nameless hills,

Стремились ввысь неописуемые Елисейские холмы,

Burning like sunsets in a trance of eve.

Горящие закатом в трансе вечера.

As if to some new unsearched profundity,

И словно в неизведанные новые глубины,

Into a joyful stillness plunged their base;

Ныряла их основа в радостную тишину;

Their slopes through a hurry of laughter and voices sank,

Их склоны опускались через нетерпенье голосов и смеха,

Crossed by a throng of singing rivulets,

Пересекаемые толчеёй поющих ручейков,

Adoring blue heaven with their happy hymn,

Что поклонялись голубому небу их счастливым гимном,

Down into woods of shadowy secrecy:

Всё глубже вниз, в леса тенистой тайны:

Lifted into wide voiceless mystery

Их пики, поднятые в молчаливую широкую мистерию,

Their peaks climbed towards a greatness beyond life.

Взбирались до величия за гранью жизни.

The shining Edens of the vital gods

И боги жизни в ослепительных Эдемах

Received him in their deathless harmonies.

Впускали Ашвапати в их бессмертные гармонии.

All things were perfect there that flower in Time;

Всё, что цветёт во Времени, там совершенно;

Beauty was there creation’s native mould,

Там Красота была естественною формою творения,

Peace was a thrilled voluptuous purity.

Покой был чувственной и волновавшей чистотой.

There Love fulfilled her gold and roseate dreams

Любовь там воплощала золотистые и розовые грёзы Жизни,

And Strength her crowned and mighty reveries;

А Сила — завершённые, могучие мечты;

Desire climbed up, a swift omnipotent flame,

Желание взбиралось вверх как всемогущее стремительное пламя,

And Pleasure had the stature of the gods;

А Удовольствие имело стан богов;

Dream walked along the highways of the stars;

Мечта гуляла там по автострадам звёзд;

Sweet common things turned into miracles:

Приятные обыденные вещи превращались в чудеса:

Overtaken by the spirit’s sudden spell,

Захваченная неожиданным очарованьем духа,

Smitten by a divine passion’s alchemy,

И поражённая алхимией небесной страсти,

Pain’s self compelled transformed to potent joy

Сама суть боли становилась там могучей радостью,

Curing the antithesis twixt heaven and hell.

Что исцеляла противостоянье ада и небес.

All life’s high visions are embodied there,

Здесь воплотились все высокие виденья жизни,

Her wandering hopes achieved, her aureate combs

Достигнуты её блуждавшие надежды, золотые соты пойманы

Caught by the honey-eater’s darting tongue,

Молниеносным языком медового гурмана-едока,

Her burning guesses changed to ecstasied truths,

Все жгучие её догадки превратились в экстатические истины,

Her mighty pantings stilled in deathless calm

Могучие подъёмы напряженья стихли, уступив бессмертному спокойствию,

And liberated her immense desires.

Освободили необъятные её желания.

In that paradise of perfect heart and sense

В том райском царстве сердце, чувства совершенны,

No lower note could break the endless charm

И никакая низшая по тону нота не могла нарушить бесконечное очарование

Of her sweetness ardent and immaculate;

Её (Жизни) горячей, безупречной сладости;

Her steps are sure of their intuitive fall.

Её ступни уверенно шагали, направляемые интуицией.

After the anguish of the soul’s long strife

Так после длительной борьбы, мучения души,

At length were found calm and celestial rest

Он (Ашвапати) наконец обрёл спокойствие, небесный отдых,

And, lapped in a magic flood of sorrowless hours,

И погружённое в магический поток безгорестных часов,

Healed were his warrior nature’s wounded limbs

Его израненное тело воина

In the encircling arms of Energies

Лечилось в обнимающих руках Энергий,

That brooked no stain and feared not their own bliss.

Что не выносят ни единого пятна и не страшатся своего блаженства.

In scenes forbidden to our pallid sense

И в сценах, что запретны нашим бледным чувствам,

Amid miraculous scents and wonder-hues

Среди чудесных запахов и удивительных оттенков цвета

He met the forms that divinise the sight,

Ему встречались формы, что обожествляли зрение,

To music that can immortalise the mind

Он слушал музыку, что может обессмертить ум

And make the heart wide as infinity

И сердце распахнуть до бесконечности,

Listened, and captured the inaudible

Его пленяли еле различимые

Cadences that awake the occult ear:

Каденции, будившие оккультный слух:

Out of the ineffable hush it hears them come

И было слышно, как они приходят из невыразимой тишины,

Trembling with the beauty of a wordless speech,

Вибрируя от красоты беззвучной речи,

And thoughts too great and deep to find a voice,

От мыслей, чересчур великих и глубоких, чтоб найти свой голос,

Thoughts whose desire new-makes the universe.

Тех мыслей, чьё желанье заново творит вселенную.

A scale of sense that climbed with fiery feet

Размахом чувства, поднимавшегося пылкими стопами

To heights of unimagined happiness,

К высотам невообразимого доселе счастья,

Recast his being’s aura in joy-glow,

Вся аура его была преобразована в свеченье радости,

His body glimmered like a skiey shell;

А тело тихо озарялось как небесно-голубая оболочка;

His gates to the world were swept with seas of light.

Его ворота в мир теперь распахнуты морями света.

His earth, dowered with celestial competence,

Его земля, в наследство получив небесные способности,

Harboured a power that needed now no more

Дала приют могуществу, которому уже не нужно было

To cross the closed customs-line of mind and flesh

Пересекать закрытую таможню плоти и ума

And smuggle godhead into humanity.

И контрабандой проносить божественное людям.

It shrank no more from the supreme demand

Теперь она не уклонялась от высоких требований к ней

Of an untired capacity for bliss,

Способности без устали воспринимать блаженство,

A might that could explore its own infinite

И силу, что исследовать могла бы собственную бесконечность,

And beauty and passion and the depths’ reply

И красоту, и страсть, и отклики глубин,

Nor feared the swoon of glad identity

И не боялась обморока радостного тождества,

Where spirit and flesh in inner ecstasy join

Где дух и плоть сливаются во внутреннем экстазе воедино,

Annulling the quarrel between self and shape.

Стирая ссору между “я” внутри и внешней формой.

It drew from sight and sound spiritual power,

Она из зрения и звука извлекала силу духа,

Made sense a road to reach the intangible:

И чувство делала дорогой, чтоб достичь неосязаемых вещей:

It thrilled with the supernal influences

Она дрожала от небесного влияния,

That build the substance of life’s deeper soul.

Которая для плана жизни ткёт субстанцию лежащей глубже, чем сейчас, души.

Earth-nature stood reborn, comrade of heaven.

Земли природа встала, заново рождённая, товарищ небесам.

A fit companion of the timeless Kings,

Достойный спутник не подвластных времени Царям,

Equalled with the godheads of the living Suns,

И равный божествам живущих Солнц,

He mixed in the radiant pastimes of the Unborn,

Он растворялся там в сиявших светом развлеченьях Нерождённого,

Heard whispers of the Player never seen

И слышал шёпот Игрока, всегда незримого,

And listened to his voice that steals the heart

Он (Ашвапати) вслушивался в голос, что прокрадывался в сердце,

And draws it to the breast of God’s desire,

Тянул его к груди желанья Бога,

And felt its honey of felicity

И чувствовал как мёд его счастливой радости

Flow through his veins like the rivers of Paradise,

Течёт по венам словно реки Рая,

Made body a nectar-cup of the Absolute.

И превращает тело в кубок для нектара Абсолюта.

In sudden moments of revealing flame,

Так, в неожиданных моментах проявляющего пламени,

In passionate responses half-unveiled

И в страстных полускрытых откликах,

He reached the rim of ecstasies unknown;

Он достигал границ неведомых экстазов;

A touch supreme surprised his hurrying heart,

Высокое касание внезапно поражало его спешащее куда-то сердце,

The clasp was remembered of the Wonderful,

Объятие напоминало о Чудесном,

And hints leaped down of white beatitudes.

Прыжком спускались вниз намёки чистого блаженства.

Eternity drew close disguised as Love

Под маскою Любви притягивала ближе Вечность

And laid its hand upon the body of Time.

Своей ладонью накрывала тело Времени.

A little gift comes from the Immensitudes,

Хотя из тех Безмерностей приходит невеликие дары,

But measureless to life its gain of joy;

Бесценны радости, которые они приносят жизни;

All the untold Beyond is mirrored there.

В них можно видеть всё неописуемое Запредельное.

A giant drop of the Bliss unknowable

Огромнейшая капля из непознаваемого, высшего Блаженства

Overwhelmed his limbs and round his soul became

Залила тело Ашвапати, затопила всё вокруг его души,

A fiery ocean of felicity;

Став огненным, безбрежным океаном счастья;

He foundered drowned in sweet and burning vasts:

Он шёл ко дну в тех жгучих, сладостных просторах:

The dire delight that could shatter mortal flesh,

Ужаснейшее наслаждение, способное на части разорвать плоть смертного,

The rapture that the gods sustain he bore.

Восторг, что переносят только боги, теперь испытывал и он.

Immortal pleasure cleansed him in its waves

Неувядаемое наслажденье очищало Ашвапати в этих волнах

And turned his strength into undying power.

И превращало силу в нём в неумирающую мощь.

Immortality captured Time and carried Life.

Бессмертие захватывало Время, уносило Жизнь.

End of Canto Nine

Конец девятой песни

Перевод (второй) Леонида Ованесбекова

2000 янв 30 вс — 2006 апр 26 ср, 2008 май 01 чт — 2008 июнь 09 пн,

2014 сент 18 чт — 2014 сент 24 ср