Интернет-Сервер по Интегральной Йоге,
Шри Ауробиндо, "Савитри: Легенда и Символ"
Книга Седьмая
Web-Server for Integral Yoga
Sri Aurobindo, "Savitri: a Legend and a Symbol"
Book Seven
Песнь четвертая
Тройные силы души
Здесь, с низкой, покатой, равнодушной земли,
Первого подъема страсть начиналась;
Лунно светлый лик в темной туче волос,
Сидела Женщина в бледно светящемся платье.
Изрезанная и зазубренная почва была ей сиденьем,
Под ногами лежал острый, ранящий камень.
Божественная жалость на пиках мира,
Дух, затрагиваемый горем всего, что живет,
Она глядела издали и видела из внутреннего разума
Этот сомнительный мир внешних вещей,
Мир фальшивой наружности, правдоподобных форм,
Этот сомнительный космос, в невежественной Пустоте протянувшийся,
Боль земли, труд и скорость звезд,
Рождение тяжкое и конец жизни печальный.
Принимая вселенную как свое тело горя,
Мать семи печалей терпела
Семь кинжальных ударов, что пронзали ее кровоточащее сердце:
Красота печали на ее лице медлила,
Ее глаза затуманены следами древними слез.
Ее сердце было истерзано агонией мира,
Обременено горем и борьбою во Времени,
Измученная музыка шла следом за ее восхитительным голосом.
Поглощенная в глубокого сострадания экстаз,
Подняв нежный луч своего терпеливого взгляда,
К тихой сладости приучающие слова медленно она говорила:
"О Савитри, я - душа твоя тайная.
Я пришла разделить страдания мира,
Я направляю боль моих детей в свою грудь.
Я - кормилица горя под звездами,
Я - душа всех, кто корчится плача
Под безжалостной бороною Богов.
Я - женщина, раба и кормилица, зверь избиваемый;
Я направляю руки, что мне жестокие удары наносят.
Я служу сердцам, что мою любовь и усердие с презреньем отвергли;
Я - ублажаемая королева, я - балуемая кукла,
Я - дарительница рисовой чаши,
Я - Дома почитаемый Ангел.
Я есть во всем, что кричит и страдает.
Это моя молитва поднимается тщетно с земли,
Меня пересекают моих созданий агонии,
Я - дух в мире боли.
Крик пытаемой плоти и мучимых сердец,
Падший назад, в сердце и плоть, не услышанный Небом,
Истерзал мою душу гневом и беспомощным горем.
Я видела крестьянина, горящего в хижине,
Я видела разрубленный труп ребенка убитого,
Слышала крик женщины, похищенной, раздетой, насилуемой
Среди адской своры преследователей,
Я смотрела на это и не имела силы спасти.
У меня не было сильных рук, чтобы помочь иль убить;
Бог дал мне любовь, он не дал свою силу.
Я разделила тяжкий труд скота под ярмом,
Принуждаемого шпорой, кнутом подбодряемого;
Я разделила страхом наполненную жизнь зверя и птицы,
Их долгую охоту за пищей случайной,
Их крадущиеся, ползущие, голодные скитания,
Их боль, ужасную хватку их клюва и когтя.
Я разделила повседневную жизнь обычных людей,
Их удовольствия мелкие, их пустые заботы,
Их пресс беспокойств и дикую орду болезней,
Земной след горя без надежды на облегчение,
Скучный, ненужный и безрадостный труд,
Бремя бедности и ударов судьбы.
Я была жалостью, над болью склонившейся,
Мягкой улыбкой, что исцеляет сердце израненное,
Сочувствием, делающим жизнь менее тяжкою.
Человек чувствовал близко мое лицо и незримые руки;
Я была страждущим и его стоном,
С искалеченным и убитым я лежала ничком,
Я жила с заключенным в подземной темнице,
Тяжелое на моих плечах лежит ярмо Времени:
Не отвергая ничего от груза творения,
Я несла все и знаю, должна нести я еще:
Вероятно, когда мир в сон последний погрузится,
Я тоже смогу в немом вечном мире уснуть.
Я терпела спокойное равнодушие Неба,
Наблюдала жестокость Природы к страдающим тварям,
В то время, как Бог проходил мимо, не повернувшись помочь,
Но не роптала я против воли его,
Его космический Закон я не винила.
Лишь изменить этот великий тяжкий мир боли
Терпеливая из моей груди поднималась молитва;
Бледное смирение освещает мой лик,
Внутри меня живут милосердие и вера слепая;
Я несу огонь, что никогда быть погашен не может,
И сострадание, что солнца поддерживает.
Я есть надежда, что в сторону моего Бога глядит;
Моего Бога, что никогда не приходил ко мне прежде;
Его голос я слышу, что всегда говорит: "Я иду":
Я знаю, день настанет, он придет, наконец".
Она замолчала, и, словно эхо, снизу,
Отвечая ее пафосу божественной жалости,
Голос гнева откликнулся ужасным рефреном,
Раскат грома или рев сердитого зверя,
Зверя, что пресмыкаясь рычит в глубине человека, -
Голос Титана мучимого, Бога когда-то:
"Я - Человек Страданий, я - тот,
Кто прибит на кресте широком вселенной;
Чтоб насладиться моей агонией, Бог создал землю,
Мою страсть темой своей драмы он сделал.
Он послал меня обнаженным в свой горький мир
И бил меня палками горя и боли,
Чтобы я мог кричать и у ног его ползать,
И творить ему богослужение слезами и кровью.
Я - Прометей под клювом стервятника,
Человек, открыватель бессмертного пламени,
Сожжен на костре, сгорая как мотылек;
Я - искатель, что не мог найти никогда,
Я - боец, что не мог никогда победить,
Я - бегун, что никогда не достигал своей цели:
Ад пытает меня моих мыслей лезвиями,
Великолепием моих грез меня мучает небо.
Что пользы мне в моем животном рождении;
Что пользы мне от моей души человеческой?
Я тружусь, как животное, и, как скот, подыхаю.
Я - бунтарь, я - беспомощный раб;
Судьба и приятели меня в зарплате обманывают.
Своею кровью я смываю своего рабства печать
Колени притеснителя я скидываю с ноющей шеи,
Лишь чтоб усадить новых тиранов:
Мои учителя мне уроки рабства давали,
Мне показали штамп Бога и мою собственную подпись
На огорчительном контракте судьбы.
Я любил, но меня никто не любил с моего рождения самого;
Плод моих трудов отдается в руки другого.
Все, что оставлено мне - мои злые мысли,
Моя жалкая ссора с человеком и с Богом,
Зависть к богатствам, которые я не могу разделить,
Ненависть к счастью, что не мое.
Я знаю, мой удел всегда будет прежним,
Это - моей природы работа, что измениться не может:
Я любил для себя, не ради любимого,
Я любил для себя, а не ради жизней других.
Каждый в себе одинок по закону Природы,
Таким сделал Бог его мир, жестокий и страшный,
Таким сделал он человеческое мелкое сердце.
Лишь силой и хитростью человек может выжить:
Ибо жалость в его груди - это слабость,
Его доброта - слабость нервов,
Его добро - для возвращения вклад,
Его альтруизм - эго другое лицо:
Он служит миру, чтобы ему мог служить мир.
Если б когда-то сила Титана смогла бы проснуться во мне,
Если б Энселадус1 из Этны смог бы подняться,
Я бы тогда воцарился хозяином мира
И как Бог насладился бы человеческим блаженством и болью.
Но Бог отобрал у меня античную Силу.
Лишь тупое согласие в моем вялом сердце,
Жестокое удовольствие от особенной боли,
Словно возвышающей меня над моим родом;
Лишь страданием я могу других превзойти.
Я - жертва зол титанических,
Я - исполнитель дел демонических;
Я был сделан для зла, зло - мой удел;
Злым я быть должен, злом жить;
Ничего иного не могу я делать, кроме как быть собой;
Каким меня Природа создала, таким я и должен остаться.
Я тружусь и страдаю, и плачу; я - стон, и я - ненависть".
И Савитри выслушала голос и эхо выслушала,
И, повернувшись к ее существу жалости, сказала:
"Мадонна страдания. Мать горя божественного,
Ты - моей души часть, посланная
Нести непереносимое страдание мира.
Ибо ты есть, люди не сдаются их року,
А просят счастья и бьются с судьбой;
Ибо ты есть, несчастный еще может надеяться.
Но твоя сила в том, чтоб утешить, а не в том, чтобы спасти.
Однажды вернусь я, несущая силу,
И напиться тебе из чаши Вечного дам,
Восторжествуют в твоих членах Его силы потоки,
И покой Мудрости будет контролировать твое страстное сердце.
Твоя любовь станет узами рода людского,
Сострадание - светлым ключом действий Природы:
Страдание уйдет, на земле отмененное;
Мир от гнева Зверя будет свободен,
От жестокости Титана и его боли.
Здесь будут мир и радость во веки веков".
Она поднялась дальше по бегущему вверх пути ее духа.
Горячее великолепие среди папоротников и камней поднималось,
Тихий ветер ласкал сердце теплом,
Тончайшим ароматом под деревьями веяло.
Все стало прекрасным, тонким, высоким и странным.
Здесь, на валуне, вырезанном подобно огромному трону,
Сидела Женщина в золотом и пурпурном сиянии,
Вооруженная трезубцем и молнией,
Ее ноги стояли на ложе львиной спины.
Грозная улыбка изогнула ей губы,
Небесный огонь смеялся в уголках ее глаз;
Ее тело - масса храбрости и силы небесной,
Она грозила триумфу нижних богов.
Гало из молний пылало вокруг ее головы
И широкий пояс власти верховной обхватил ее платье,
Величественность и победа с ней восседали,
Охраняя в широком поле битвы космическом
Против равнинного равенства Смерти
И всеуравнивающей Ночи мятежной,
Иерархия Сил управляемых,
Высокие, неизменные ценности, положения высокие,
Привилегированная аристократия Истины,
В солнце правящего Идеала
Триумвират мудрости, любви и блаженства
И единственная автократия абсолютного Света.
Августейшая, на своем троне в мире внутреннем Разума,
Мать Могущества смотрела вниз на преходящие вещи,
Продвигающуюся поступь Времени слушала,
Видела неодолимое кружение солнц
И слышала гром марша Бога.
Среди раскачивающихся в их борьбе Сил
Суверенным было ее слово светлой команды,
Ее речь звенела, как крик войны или как песнь пилигрима.
Очарование, возвращающее надежду ослабевшим сердцам,
Устремленная гармония ее могучего голоса:
"О Савитри, я - душа твоя тайная.
Я пришла вниз, в человеческий мир,
В движение, наблюдаемое недремлющим Оком,
В противостояние темное земного удела,
В борьбу Сил светлой и черной.
Я стою на земных дорогах опасности и горя
И помогаю несчастным, обреченных спасаю.
Могучим несу я в награду их силу,
Слабым несу я броню силы своей;
Тем, кто стремится, я несу их вожделенную радость:
Я - фортуна, оправдывающая великого и мудрого
Санкцией аплодисментов толпы,
Затем топчущая их крепкими пятками рока.
Мое ухо к крику угнетенных прислушивается,
Я опрокидываю троны тиранов-царей:
Крик доносится от изгнанных и преследуемых жизней,
Взывающих ко мне против мира безжалостного,
Голос покинутого, брошенного,
Одинокого узника в его подземной темнице.
В моем приходе люди приветствуют Всемогущего силу
Или со слезами благодарности восхваляют его Милость спасительную.
Я караю Титана, на мире рассевшегося,
Я убиваю великана в его пещере, испятнанной кровью.
Я - Дурга, богиня силы и гордости,
Я - Лакшми, королева фортуны и благ;
Я ношу облик Кали, когда убиваю,
Я топчу трупы демонических полчищ.
Мне поручено Богом делать эту работу могучую,
Не тревожась я служу его воле, мне силу пославшему,
Пренебрегаю опасностями и земными последствиями,
Не сужу о добродетели и о грехе,
А делаю дело, которое он вложил в мое сердце.
Не боюсь я сердитого хмурого Неба,
Не отступаю перед красною атакою Ада;
Я сокрушаю сопротивление богов,
Я миллионы гоблинских препятствий вытаптываю.
Я веду человека по пути Божества
И храню его от Змеи и от красного Волка.
В его смертную руку небесный меч свой я вкладываю
И на него надеваю латы богов.
Я разрушаю невежественную гордость ума человеческого
И веду в обширность Истины мысль,
Я разрываю человеческую узкую и удачную жизнь
И заставляю его глаза, полные ужаса, взглянуть на солнце,
Чтобы для земли он мог умереть и в своей душе жить.
Я знаю цель, я знаю тайный маршрут;
Я изучила карту незримых миров;
Я - вождь битвы, звезда путешествия,
Но великий упрямый мир моему Слову противится,
Искривленность и зло в человеческом сердце
Сильнее чем Разум, глубже чем Яма,
И злоба вражеских Сил
Подводит назад часы судьбы ловко
И могучее кажется, чем вечная Воля.
Космическое зло слишком сильно, чтобы его выкорчевать,
Космическое страдание слишком обширно, чтобы его исцелить.
Немногих веду я, тех, кто мимо меня к Свету проходит;
Немногих спасаю, масса падает назад неспасенная;
Мало кому помогаю, многие бьются и падают:
Но мое сердце твердо, и я свой делаю труд:
Медленно свет растет на востоке,
Медленно мир прогрессирует на пути Бога.
Его печать - на задаче моей, что потерпеть неудачу не может:
Я услышу серебряное пение небесных ворот,
Когда душу мира встречать выйдет Бог".
Она сказала и из человеческого нижнего мира
Ответ, искаженное эхо, ее речь повстречал;
Сквозь пространство ума голос донесся
Карлика-Титана, деформированного, скованного бога,
Что стремится своей природы бунтарскому веществу стать хозяином
И сделать вселенную своим инструментом.
Эго этого великого мира желания
Требовало землю и широкое небо для пользы
Человека, главы жизни, что оно на земле образует,
Для его представителя и сознающей души,
Символа эволюционизирующего света и силы,
Сосуда того божества, что должно быть.
Мыслящее животное, Природы господин борющийся,
Из нее он сделал свою кормилицу, орудие, рабу,
И ей платит в качестве жалования
Неизбежно по глубокому закону вещей
Горем сердца, смертью своего тела и болью;
Его страдания - ее средства расти, видеть и чувствовать;
Его смерть бессмертию ее помогает.
Орудие и раб своего собственного раба и орудия,
Он восхваляет свою свободную волю и свой разум господствующий,
Но принуждаем ею на пути, что избирает она;
Владелец владеемый, правитель правимый,
Сознания ее автомат, ее желания жертва обмана.
Его душа, ее гость, - суверен немой и инертный,
Его тело - ее робот, его жизнь - ее способ жить,
Его сознательный разум - ее могучий, восставший слуга.
Голос поднялся и поразил некое внутреннее солнце:
"Я - сил наследник земных,
Медленно на свое имущество я своих прав добиваюсь;
Растущее божество в ее обожествленной грязи,
Я поднимаюсь, претендент на трон неба.
Последний рожденный землею, я стою первым;
Ее медленные тысячелетия моего рождения ждали.
Хотя я живу во Времени, осаждаемый Смертью,
Подвергающийся опасностям владелец своей души, своего тела,
Поселенный среди звезд на маленьком пятнышке,
Для меня и моей пользы была вселенная сделана.
Бессмертный дух в гибнущей глине,
Я есть Бог, в человеческой форме пока не раскрытый;
Даже если его нет, он будет во мне.
Луна и солнце - это на моей дороге светильники;
Для дыхания моих легких был выдуман воздух,
Обусловленный как широкое пространство без стен
Для колес моей крылатой повозки, путь пробивающей,
Море для меня было сделано, чтобы я плыл по нему,
Чтобы оно на своей спине несло мою золотую коммерцию:
Оно смеется, расколотое скользящим килем моего удовольствия,
А я смеюсь в его черные глаза судьбы и смерти.
Земля есть мой пол, небо - крыша.
Все было подготовлено за многие молчаливые эры.
Бог ставил эксперименты с животными формами,
Затем, лишь когда все было готово, был рожден я.
Я был рожден слабым, малым, невежественным,
Беспомощным созданием в мире суровом,
Сквозь свои краткие года со Смертью за спиной путешествующим:
Я вырос более великим, чем Природа, мудрее, чем Бог.
Я сделал реальным то, о чем она и не грезила,
Я завладел ее силами и в свою работу их впряг,
Я формировал ее металлы и сотворил новые,
Одежду и стекло из молока я создам,
Железо сделаю бархатом, воду - несокрушимым камнем,
Как Бог, в его хитростях искусства художника,
Отолью из одной простой протоплазмы разные формы,
В одной Природе - множество жизней,
Все, что воображение может придумать
В неосязаемом разуме, перелью заново
В пластичной Материи конкретно и твердо.
Нет магии, что смогла бы моей магии мастерство превзойти.
Нет чуда, которого я не достигну.
Что несовершенным Бог бросил, я завершу.
Из запутанного разума и души полусделанной
Его грех и ошибку я устраню;
Чего он не придумал, я придумаю:
Он был первым творцом, я - последним.
Я нашел атомы, из которых он построил миры:
Первая ужасная энергия космоса
Уничтожит, призванная, моих врагов род,
Вычеркнет нацию, расу отменит,
Молчание смерти оставит там, где были радость и смех.
Либо разорванное незримое пошлет силу Бога,
Чтобы мой расширить комфорт и мое увеличить богатство,
Мою машину ускорить, которая сейчас правит молниями,
И орудия моих чудес поворачивать.
Я возьму из его рук средства его волшебства
И сотворю с ними чудеса более великие, чем его лучшие.
Я сохранил свою мысль сбалансированную;
Я изучил свое существо, я проэкзаменовал мир,
Я вырос в искусств жизни мастера.
Я приручил дрессировкою дикого зверя быть моим другом;
Он охраняет мой дом, смотрит вверх, ожидая моего повеления.
Я научил свой род повиноваться и слушаться.
Я использовал мистерию космических волн,
Чтобы далеко видеть и далеко слышать:
Я покорил Космос и плотно опутал всю землю.
Скоро я узнаю Разума тайны:
Я играю со знанием и с неведением,
Добродетель и грех - изобретения мои,
Я могу превзойти их или суверенно использовать.
Истины я узнаю мистические, ухвачу оккультные силы.
Я убью всех врагов взглядом иль мыслью,
Я почувствую всех сердец несказанные чувства,
Я увижу, услышу скрытые мысли людей.
И когда на земле я стану хозяином, я небеса завоюю;
Боги будут народом моих слуг и помощников,
Нет такого желания, что неосуществленным умрет:
Всемогущество и всезнание будут моими".
И Савитри выслушала голос и искаженное эхо выслушала,
И, повернув к своему существу силы, сказала:
"Мадонна могущества, Мать трудов и силы,
Ты - моей души часть, что вперед вышла,
Чтобы помочь человечеству и труду Времени.
Ибо ты есть, человек надеется и отваживается;
Ибо ты есть, души людей на небеса могут подняться
И гулять, словно боги, в присутствии Высшего.
Но без мудрости сила ветру подобна,
Она может дышать на высотах, целовать небеса,
Но не может создать она вечного.
Ты дала людям силу, мудрость ты дать не могла.
Однажды вернусь я, несущая свет,
Тогда я дам тебе зеркало Бога;
Ты увидишь себя и мир такими, какими они видятся Богом,
Отраженными в твоей души светлом омуте.
Твоя мудрость станет обширна, как широка твоя сила.
Тогда ненависть больше не сможет жить в сердцах человека,
Страх и слабость покинут жизни людей,
Крик эго замолкнет внутри,
Этот львиный рев, что требует мир как свою пищу,
Все будет могучей, блаженной и счастливой силой".
Поднявшись еще по пути ее духа,
Она вышла на высокий и счастливый простор,
На широкую башню видения, откуда все быть могло зримо
И все одним единственным взглядом ухвачено,
Как когда разделенные далью сцены вырастают в одну
И из оттенков воюющих возникает гармония.
Ветер был тих, и аромат наполнял воздух.
Веселая песня птиц и жужжание пчел,
И все, что обычно, естественно, сладко,
Было, однако, душе и сердцу интимно божественно.
Трепетала близость духа к его источнику,
И глубочайшие вещи, выглядели очевидными, близкими, верными.
Здесь, живой центр того зрелища, мира исполненного,
Сидела Женщина в чистом свете хрустальном:
В ее глазах небеса распахнули свой блеск,
Ее ноги были лучами лунного света, ее лик - ярким солнцем,
Ее улыбка могла склонить разорванное, мертвое сердце
Жить снова и чувствовать руки спокойствия.
Низкой музыкой был ее голос плывущий:
"О Савитри, я - душа твоя тайная.
Я пришла вниз на израненную землю покинутую,
Исцелить ее боль и в отдыхе утешить ей сердце,
И на колени Матери положить ее голову,
Чтобы она могла грезить о Боге и мир2 его знать,
Я пришла нести гармонию высших сфер
В ритм земных грубых тревожимых дней.
Я показывала ей фигуры светлых богов
И несла утешение и силу ее борющейся жизни;
Высокие вещи, что ныне являются лишь словами и формами,
Я ей открывала в теле их силы.
Я - это мир3 , что тихо входит в грудь человека воинственную,
Его действия создают среди царствия Ада
Пристанище, где посланцы Небес могут устроиться;
Я - милосердие с добрыми руками, благословение дающими,
Я - тишина среди шумного топота жизни;
Я - Знание, в свою космическую карту глядящее.
В аномалиях человеческого сердца,
Где Добро и Зло - постельные приятели близкие
И Свет преследуем Тьмой на каждом шагу,
Где его обширное знание есть неведение,
Я есть Сила, что трудится к лучшему
И работает для Бога, и вверх к высотам глядит.
Я делаю даже ошибку и грех ступенями каменными,
А все испытания - путем долгим к Свету.
Из Несознания я строю сознание
И веду через смерть, чтобы бессмертной Жизни достигнуть.
Много есть форм Бога, которыми он растет в человеке;
Мысли и дела человека они штампуют божественностью,
Вверх поднимается статуя из человеческой глины
Или медленно трансмутируется в небесное золото.
Он есть Добро, ради которого сражаются люди и гибнут,
Он есть война Правого с несправедливым Титаном,
Он есть Свобода бессмертная, поднимающаяся из костра погребального,
Он есть Доблесть, охраняющая незыблемо безнадежный проход
Или стоящая одиноко и прямо на баррикаде разрушенной
Или часовым в опасной Ночи, эхом наполненной.
Он - венец мученика, сожженного в пламени,
И смирение святого довольное,
И равнодушная к ранам Времени смелость,
И мощь героя, борющегося с судьбою и смертью.
Он - на великолепном троне воплощенная Мудрость
И спокойная автократия правления мудрого.
Он - высокая и уединенная Мысль
Поодаль, над невежественным множеством:
Он - голос пророка, зрение провидца.
Он - Красота, души страстной нектар,
Он - Истина, которой живет дух.
Он - богатства духовной Обширности,
Излитые из целительных струй на нуждающуюся Жизнь;
Он - Вечность, час от часа подманиваемая,
Он - бесконечность в маленьком пространстве:
Он - бессмертие в руках смерти.
Эти силы я есть, и по моему зову приходят они.
Так ближе к Свету человеческую душу медленно я поднимаю.
Но за свое неведение цепляется человеческий ум,
А человеческое сердце - за свою малость,
За свое право на горе в жизни земной.
Лишь когда Вечность берет за руку Время,
Лишь когда бесконечность венчается на мысли конечного,
Может человек от себя быть свободным и жить с Богом.
Между тем богов приношу я на землю;
Я возвращаю надежду сердцу отчаявшемуся;
Смиренному и великому я даю мир,
Изливаю свою милость на глупых и мудрых.
Я спасу землю, если земля спасенною быть согласится.
Тогда Любовь, наконец, неизраненная, ступит на землю;
Человеческий разум допустит власть верховную Истины
И тело ощутит необъятное нисхождение Бога".
Она сказала, и из невежественного нижнего плана
Крик долетел, деформированное эхо, нагое, дрожащее.
Голос человеческого разума с его пониманием скованным
Нес свою гордую жалобу богоподобной силы,
Ограниченный смертного мыслей пределами,
Связанный цепями земного неведения.
Заточенный в свое тело и мозг
Смертный видеть не может все могущество Бога
Или соединится в своей широкой и глубокой тождественности
С тем, кто стоит внутри наших невежественных сердец неугаданный
И знает все вещи, ибо един он со всем.
Космические поверхности человек только видит.
Затем удивляясь, что от чувства может лежать что-то скрытым,
Он немного копает под собою глубины:
Но скоро бросает, он не может достичь ядра жизни
Или объединиться с пульсирующим сердцем вещей.
Он тело Истины видит нагое,
Хотя часто озадачен ее бесконечными платьями,
Но не может взглянуть на ее душу внутри.
Затем, неистово стремясь к абсолютному знанию,
Он рвет все детали, роет и колет:
Лишь удовлетворения формой берет для использования,
Дух ускользает или под его ножом умирает.
Он видит как пустоту протянувшуюся, пустошь гигантскую
Груды богатств бесконечности.
Конечное он сделал своим полем центральным,
Анализирует ее план, процессами ее управляет,
То, что всем движет, от его взгляда скрыто,
Его сосредоточенные глаза запредельное упускают невидимое.
Он имеет слепца безошибочное касание тонкое
Или неторопливого путника вид дальних сцен;
Души обнаруживающие контакты - не его,
Но все же его интуитивный свет посещает,
И вдохновение идет из Неведомого;
Но лишь рассудок и чувство он надежными чувствует,
Лишь они - его свидетели доверенные.
Так он мешкает, его великолепное усилие тщетно;
Его знание изучает светлую гальку на берегу
Огромного океана его неведения.
Однако грандиозными были акценты этого крика,
Космический пафос трепетал в его тоне:
"Я есть разум великого, невежественного мира Бога,
Поднимающийся к знанию по ступеням, им сделанным,
Я - всераскрывающая Мысль человека.
Я - бог, скованный Материей и чувством,
Животное, заключенное за колючую изгородь,
Зверь, что трудится, пищи прося,
Кузнец, прикованный к его наковальне и кузне.
Но удлинил я веревку, свою расширил я комнату.
Я начертил карту небес, проанализировал звезды,
В колеях Космоса описал я орбиты,
Измерил мили, разделявшие солнца,
И подсчитал их возраст во Времени.
Я копался в недрах земных и добывал
Богатства, охраняемые ее тусклой, коричневой почвой.
Я заклассифицировал перемены ее каменной корки,
И раскрыл даты ее биографии,
Спас страницы всего плана Природы.
Эволюции древо я набросал,
Каждый ствол, ветка, листок на своем собственном месте,
В эмбрионе выследил историю форм,
Генеалогию выстроил всех этих жизней.
Я открыл плазму, клетку и гены,
Нарисовал одноклеточных, человеческих предков,
Скромных первоисточников, из которых он встал;
Я знаю, как был он рожден и как умирает:
Лишь какой цели он служит, пока я не знаю,
Если вообще здесь есть цель, либо предназначение некое,
Либо импульс целеустремленной, богатой, созидательной радости
В земной силы обширных работах.
Я ухватил ее процессы запутанные, ничего не осталось:
Ее огромный механизм - в руках у меня;
Энергиями космоса для своей пользы я овладел.
Я сосредоточился на ее элементах мельчайших,
И ее незримые атомы были раскрыты:
Вся Материя - это книга, которую я изучил;
Лишь немного страниц прочитать мне осталось.
Я увидел пути жизни, разума тропы;
Я изучил повадки муравья и обезьяны,
Узнал поведение мужчины и женщины.
Если есть Бог в творении, его секреты нашел я.
Но пока Причина вещей остается сомнительной,
Их истина бежит в пустоту от преследования;
Когда объяснено уже все, ничего не известно.
Что избрало процесс, Сила зародилась откуда,
Не знаю я и, вероятно, никогда не узнаю.
Мистерия есть этой могучей Природы рождение;
Мистерия есть поток ускользающий разума.
Мистерия есть причуда многообразная жизни.
Что бы ни изучил, возникает Случайность, чтоб опровергнуть;
Что бы я ни построил, Судьбой изменено и захвачено.
Я могу предвидеть действия силы Материи,
Но не судьбы человеческой ход:
Он управляем на тропах, которые не он выбирает,
Он падает с шумом под колеса катящиеся.
Мои величайшие философии аргументированными предположениями являются,
Мистические небеса, что требуют человеческую душу,
Есть шарлатанство воображающего мозга:
Все есть спекуляция иль греза.
В конце концов сам мир сомнительным кажется:
Бесконечно малого шутка дразнит массу и форму,
Из-под маски конечной звенит смех бесконечности.
Вероятно, мир есть ошибка нашего зрения,
Трюк, повторяемый в каждом проблеске чувства,
Нереальный разум бредит душой
В стрессе видения фальшивой реальности,
Или танец Майи скрывает Пустоту нерожденную.
Даже если бы смог я достичь сознания более великого,
Какая в том польза для Мысли, чтоб покорить
Реальность, которая невыразима навеки,
Какая польза охотиться в берлоге Себя бестелесного
Или Непознаваемого делать целью души?
Нет, дай мне трудиться внутри моих смертных границ,
Не живи по ту сторону жизни, не думай за пределами разума;
Наша малость нас спасает от Бесконечности.
В ледяную грандиозность, пустынную и одинокую,
Не зови меня умирать смертью великой и вечной,
Оставленным обнаженным от моей собственной человеческой природы
В холодной обширности безграничности духа.
Каждое создание границами своей природы живет,
И как избежать может кто-то своей судьбы прирожденной?
Я - человек, человеком дай мне остаться,
Пока в Несознание, немым и спящим, я не паду.
Высокое безумие, химера все это,
Думать, что Бог живет спрятанным в глине,
И что жить во Времени может вечная Истина,
И звать к ней, чтобы спасти нашу самость и мир.
Как человек может стать бессмертным, божественным,
Трансмутируя само вещество, из которого создан он?
Об этом могут грезить волшебники-боги, не разумные люди".
Савитри выслушала голос, ответ искаженный выслушала
И, повернув к своему существу света, сказала:
"Мадонна света, Мать мира4 и радости,
Ты - самой меня часть, что вперед вышла,
Поднимать дух на его высоты забытые
И будить душу прикосновениями неба.
Ибо ты есть, душа приближается к Богу;
Ибо ты есть, любовь растет вопреки ненависти,
И знание в яме Ночи неубитым гуляет.
Но не падением небесного золотого дождя
На интеллекта каменистую, твердую почву
Может зацвести на земле Дерево Рая
И Райская Птица сесть на ветвях жизни,
И ветры Рая посетить смертный воздух.
Даже если прольешь ты вниз лучи интуиции,
Ум человека подумает, что это - земли собственный блеск,
Его дух духовным эго будет утоплен
Или его душа будет грезить, в яркой клетке святости запертая,
Куда только светлая тень Бога может прийти.
Его голод к вечному ты должна вскармливать
И наполнять его томящееся сердце небесным огнем,
И нести Бога вниз, в его тело и жизнь.
Однажды вернусь я, Его руки в моих,
И ты увидишь лицо Абсолюта.
Тогда святое супружество будет достигнуто,
Тогда божественная рождена будет семья.
И мир и свет во всех мирах будут".
Конец четвертой песни
Оглавление сервера по Интегральной Йоге