"Проблема Перерождения"

"The Problem of Rebirth"

    СОДЕРЖАНИЕ

   ПЕРЕРОЖДЕНИЕ И КАРМА

Теория перерождения почти так же стара, как сама мысль, и ее происхождение неизвестно. Мы можем, в зависимости от наших склонностей, принять ее как плод древнего психического опыта, все время обновляемого и подтверждающегося и потому истинного, или отвергнуть, как философскую догму и остроумный вымысел; но в любом случае эта доктрина, поскольку она, по всей видимости, почти так же стара, вероятно, будет существовать, пока человеческие существа продолжают думать.

В древние времена эта доктрина пришла в Европу под странным названием "трансмиграция", принеся с собой в западный ум юмористический образ пифагорейской Души, мигрирующей подобно перелетной птице из Божественной человеческой формы в тело морской свинки или осла. Философский смысл теории выразился в замечательном, но довольно трудно переводимом слове "метемпсихоз", что означает вселение в новое тело той же самой психической индивидуальности. Греческому языку всегда удается счастливым образом сочетать мысль и слово, и лучшего выражения найти невозможно, но, перенесенное насильственно в английскую речь, слово становится длинным и педантичным, без всякого воспоминания о тонком греческом смысле, и от него лучше отказаться. "Реинкарнация" — популярный сейчас термин, но его идея опирается на грубое или внешнее видение факта и вызывает много вопросов. Я предпочитаю "перерождение", потому что оно передает смысл свободного, нейтрального, но удовлетворительного санскритского термина "пунарджанма" — "повторное рождение" и не внушает нам ничего, кроме фундаментальной идеи, являющейся сутью и жизнью этой доктрины.

Перерождение для современного ума не более чем спекуляция или теория; оно никогда не было доказано методами современной науки и не удовлетворяло новый критический ум, сформированный научной культурой. Но и опровергнуто никогда не было, потому что современная наука ничего не знает ни о предшествующей, ни о последующей жизни человеческой Души, ничего не знает и о самой Душе, да и не может знать; ее область ограничена плотью, мозгом, нервами, эмбрионом, их формированием и развитием. Современный критицизм не владеет никакими средствами, которыми было бы возможно установить истинность или неистинность перерождения. Фактически, он, со всеми претензиями на научность исследования и точную достоверность, не очень эффективен в открытии Истины. Вне сферы сугубо физического он почти беспомощен, но хорош в собирании данных, кроме тех случаев, когда они сами выносят на поверхность свои выводы, тогда он не может быть уверен в правильности обобщений, которые так уверенно извлекает из них в одном поколении и уничтожает в следующем. У него нет также средств, чтобы с уверенностью установить истинность или неистинность сомнительного исторического утверждения: после ста лет споров, он все еще не может сказать, существовал ли Иисус Христос или нет. Как же тогда он справится с такой вещью, как перерождение, которое относится к области психологии и должно разрешиться скорее на основании психологических свидетельств, чем физических?

Аргументы, обычно приводимые сторонниками и противниками, часто достаточно пустые и, в самом лучшем случае, безусловно недостаточны, чтобы доказать или опровергнуть что-либо в мире. Например, один аргумент, с торжеством выдвигаемый противниками, состоит в том, что мы не помним наших прошлых жизней, а поэтому никаких прошлых жизней не было! Забавно видеть, как такое рассуждение серьезно предлагается теми, кто воображает, что они что-то большее чем интеллектуальные дети. Этот аргумент опирается на психологические основания, и все же он игнорирует саму природу нашей обычной или физической памяти, которая есть все, чем может воспользоваться простой человек. Много ли мы помним о нашей актуальной жизни, которой мы, вне всякого сомнения, живем в настоящий момент? Наша память обычно хороша в том, что близко; становится все более смутной или менее всеобъемлющей, когда ее предметы отходят на расстояние; еще дальше — удерживает только некоторые наиболее важные моменты и наконец ближе к началу нашей жизни становится совершенно пустой. Разве мы помним хотя бы простой факт — состояние ребенка у материнской груди? И все же, это детское состояние было, по всякой теории, кроме буддистской, частью той же жизни и принадлежало тому же индивидууму, который не может помнить его, как не может помнить свою прошлую жизнь. Однако мы требуем, чтобы эта физическая память, память животного мозга человека, а она не помнит нашего детства и забыла многое в более поздние годы, хранила то, что было до детства, до рождения, до того, как она сама сформировалась. А если она не может, мы начинаем кричать: "Ваша теория реинкарнации опровергнута!" Разумная ограниченность обычного человеческого рассуждения не может идти дальше такого рода рациональности. Очевидно, что если можно вспомнить наши прошлые жизни как факт и состояние в событиях или образах, то только путем пробуждения психической памяти, которая преодолеет границы физического и оживит впечатления иные, чем те, что запечатлены мозгом в физическом существе.

Я сомневаюсь, что, даже если бы были свидетельства физической памяти или свидетельства психического пробуждения, эта теория считалась бы доказанной лучше, чем прежде. Сейчас мы слышим о множестве таких примеров, убедительно изложенных, хотя и без применения такого механизма проверки, который придает вес результатам психического исследования. Скептик всегда может оспаривать их, как просто фикцию и воображение, пока они не поставлены на твердый фундамент свидетельства. Даже если изложенные факты подтверждены, у него есть возможность утверждать, что в действительности это не воспоминания, и человек узнал их обычными физическими средствами или они были внушены ему другими людьми и превратились в "реинкарнационное воспоминание" путем сознательного обмана, самообмана или самовнушенной галлюцинации. Даже если предположить, что свидетельства оказались слишком сильными и неопровержимыми, чтобы избавиться от них этими обычными приемами, их все же можно не принимать за доказательство перерождения, потому что ум способен найти сто теоретических объяснений для любой группы фактов. Современная мысль и наука внесли сюда достаточно сомнений, чтобы перевесить все психические теории и обобщения.

Мы знаем, например, что в феноменах, скажем, автоматического письма или общения с мертвыми остается спорным, приходит ли это извне, из бестелесного ума, или изнутри, из сублимированного сознания; действительно ли это сообщение непосредственно от умершего человека или это выход на поверхность телепатического впечатления, полученного из ума тогда еще живого человека, но оставшегося в глубине нашей сублимированной ментальности. Того же рода сомнения можно противопоставить свидетельствам реинкарнационной памяти. Можно утверждать, что они доказывают присутствие в нас таинственной способности, сознания, которое может иметь необъяснимое знание прошлых событий, но эти события принадлежат другим личностям, и приписывать их прошлым жизням нашей личности — воображение, галлюцинация или пример присвоения образов и переживаний, воспринятых, но не наших, что есть один из несомненных феноменов ментального заблуждения. Многое можно было бы доказать накоплением таких свидетельств, но не факта перерождения, во всяком случае, для скептика. Конечно, если бы они были достаточно многочисленными, подробными и убедительными, то создали бы, в конце концов, атмосферу, которая привела бы к общему признанию этой теории человечеством, как морального установления. Однако доказательство — это другое дело.

В конце концов, большая часть вещей, которые мы признаем истинными, не более, чем моральные установления. Мы все глубоко и неизменно верим, что Земля вращается вокруг своей оси, но, как показал великий французский математик, этот факт никогда не был доказан; это только теория, которая хорошо соответствует определенным наблюдениям, и не более. Кто знает, не будет ли она заменена в том или ином столетии лучшей или худшей! Все наблюдаемые астрономические феномены превосходно объяснялись теориями сфер, и еще не знаю чем, до того, как пришел Галилей со своим: "А все таки она вертится" — разрушавшим непогрешимость пап и Библии, а также существующей науки и логики. Можно быть уверенным, что в объяснении фактов гравитации могли быть изобретены замечательные теории, если бы наш интеллект не был во власти предшествующих доводов Ньютона. В этом природное и все осложняющее свойство нашего разума, потому что он начинает утверждать, не зная ничего, и вынужден сталкиваться с бесконечными возможностями, а объяснения любого заданного набора фактов, если мы точно не знаем, что стоит за ними, — бесконечны. В результате мы знаем только то, что наблюдаем, и даже это подвержено постоянному сомнению, например, что зеленое — это зеленое, а белое — это белое, т.к. оказывается, что цвет это не цвет, а нечто другое, создающее видимость цвета. Вне наблюдаемого факта мы вынуждены удовлетворяться логичным, наиболее вероятным и морально предпочтительным, по крайней мере до тех пор, пока не увидим, что в нас есть способности более высокие, чем зависимый от ощущения разум, способности, которые ожидают своего развития и могут помочь нам прийти к большей определенности. Мы не можем предложить скептику такой наибольшей вероятности или определенности относительно теории перерождения. Внешние свидетельства, имеющиеся сейчас, находятся в самом зачаточном состоянии. Пифагор был одним из величайших мудрецов, но его утверждение, что он воевал под Троей под именем Антенорида и был убит младшим сыном Атрея, — только утверждение, и идентификация им троянского щита не убедит никого, кто уже не убежден; современные свидетельства не более убедительны, чем доказательства Пифагора. При отсутствии внешнего доказательства, которое единственно убедительно для нашего материально управляемого чувственного интеллекта, мы располагаем тем аргументом сторонников реинкарнации, что их теория лучше соответствует фактам, чем любая другая из предложенных. Это заявление справедливо, но все же не ведет к какой-либо определенности. Теория перерождения вместе с теорией кармы дает нам простое, симметричное объяснение многих вещей, но и теория сфер тоже давала нам простое симметричное и красивое объяснение небесных движений. И все же мы имеем совсем другое объяснение, гораздо более сложное, более готическое и шаткое в своей симметрии — необъяснимый порядок, возникший из хаотической бесконечности — которое мы принимаем как истину. Если мы подумаем, то увидим, что это, возможно, не вся Истина, есть еще многое, не открытое нами. Поэтому простота, симметрия, красота, удовлетворительность теории реинкарнации еще не свидетельство ее Истинности.

Когда мы входим в детали, неопределенность нарастает. Перерождение причисляется, например, к феноменам гения, прирожденным способностям и множеству других психологических тайн. Но тут появляется наука со своей все объясняющей наследственностью, хотя она, как и в случае с перерождением, объясняет все только тем, кто уже верит в нее. Несомненно, возможности наследственности абсурдно преувеличены. Удалось объяснить в нашей физической организации, темпераменте, витальных особенностях многое, но не все, а попытка объяснить гений, прирожденную способность и другие психологические феномены более высокого рода — безуспешна. Но, может быть, это потому, что наука ничего не знает того, что фундаментально для нашей психологии; не более, чем примитивные астрономы знали о строении и законе звезд, чьи движения они наблюдали с достаточной точностью. Я не думаю, что даже если наука будет знать больше и лучше, она сможет объяснить эти вещи с помощью наследственности; но ученый может возразить, что он еще только в начале своих исследований, что обобщение, объяснившее так много, сможет объяснить все и что в любом случае его гипотеза в своей вооруженности проверяемыми фактами взяла лучший старт, чем теория реинкарнации.

Тем не менее, аргумент сторонника реинкарнации достаточно хорош и заслуживает уважения, хотя и не является решающим. Но есть и другой, выдвигаемый более настойчиво, который мне кажется сравнимым с противоположным аргументом об отсутствии памяти, по крайней мере, по форме, в которой он обычно выдвигается, чтобы привлечь незрелые умы. Это этический аргумент, с помощью которого пытаются оправдать отношения Бога с миром или мира с самим собой. Должно быть, как думают, моральное управление миром или, по крайней мере, существовать какая-то санкция на вознаграждение в космосе за добродетель и наказание за грех. Но на нашей сложной и хаотической Земле такой санкции не видно. Мы видим доброго человека, раздавленного несчастьями, и злого, цветущего, подобно зеленому лавру, и вовсе не погибающего жалким образом. Это невыносимо! Эта жестокая аномалия, это пятно на мудрости и справедливости Бога, почти доказательство, что Бога нет, и мы должны это исправить. Или, если Бога нет, должна быть какая-то другая санкция праведности.

Как удобно было бы, если бы могли определять доброго человека и даже количество его добра — поскольку разве Высшее не должно быть строгим и честным бухгалтером? — по количеству молока в животе, рупий в банке и разного рода удач, которые выпадают. Да, и как утешительно было бы, если бы могли показывать пальцем на злого, лишенного всего, и кричать ему: "О, ты злой человек! Потому что, если бы ты не был злым, разве ты был бы в мире, управляемом Богом или, по крайней мере, благом, таким оборванным, голодным, несчастным, преследуемым неудачами, лишенным уважения людей? Да, доказано, что ты злой, потому что в лохмотьях. Справедливость Бога восторжествовала". По счастью, Высшая Разумность мудрее и благороднее, чем человек и его ребячество, и это — невозможно. Но давайте утешимся! Оказывается, если хороший человек не имеет достаточно удачи, молока и рупий, это потому, что он негодяй, страдающий за свои преступления, но негодяй в прошлой жизни, внезапно начавший все сначала в лоне своей матери, и, если вон тот злой человек процветает и победоносно шагает по миру, то это благодаря его добродетели, в прошлой жизни он был святым, который затем внезапно обратился — не была ли для него добродетель временным тщеславием — к культу греха. Все объяснилось, и все оправдано. Мы страдаем за свои грехи в другом теле, мы получаем вознаграждение в другом теле за наши добродетели в этой жизни — и так до бесконечности. Не удивительно, что философам это не понравилось, и они предложили в качестве лекарства: избавиться от греха и от добродетели, а в качестве высшего блага — выбраться как-нибудь из мира, так удивительно управляемого. Очевидно, что такая схема вещей, взятки со стороны Небес жирными радостями для доброго и угрозы ада, вечного огня или жестоких мучений для злого, только вариация древнего духовно-материального подкупа. Идея закона мира, как, в основном, распределителя вознаграждений и наказаний, созвучна с идеей Высшего Существа, как судьи-"отца" и школьного учителя, который все время награждает леденцами добрых мальчиков и наказывает тростью непослушных учеников. Она также созвучна с варварской и несправедливой системой диких и унизительных наказаний за социальные проступки, на которых все еще основано общество. Человек все время старается создать Бога по своему образу вместо того, чтобы попытаться делать себя больше и больше образом. Божьим, и все эти идеи — отражение в нас детского, дикарского и животного, которое мы все еще не можем изменить или перерасти. Можно удивляться, что такие детские фантазии нашли себе дорогу в такие глубоко философские религии, как буддизм и индуизм, если бы не было очевидным, что люди никогда не откажут себе в удовольствии приспособить прошлый хлам к самым глубоким мыслям мудрецов.

Нет сомнения, что поскольку такие идеи были так распространены, они должны принести пользу в деле обучения человечества. Может быть, даже верно, что Высшее обращается с детской Душой соответственно ее детскости и позволяет распространять свои чувственные образы рая и ада на время, следующее за смертью физического тела. Может быть, обе эти идеи посмертия и перерождения, как поле вознаграждения и наказания, были нужны, потому что соответствовали нашей полументализированной животности. Но после определенной стадии эта система перестает быть эффективной. Люди верят в Рай и Ад, но продолжают радостно грешить, в конце концов отпущение грехов через папскую индульгенцию или священника, предсмертное раскаяние, омовение в Ганге или освященную смерть в Бенаресе — такими детскими приемами мы пытаемся избавиться от своей детскости! Наконец, ум становится взрослым и с презрением отметает всю эту младенческую чепуху. Теория перерождения, как вознаграждения или наказания, даже если она немного выше или, по крайней мере, менее грубо чувственна, оказывается неэффективной. И хорошо, что так. Потому что недопустимо, чтобы человек с его Божественной способностью, продолжал оставаться добродетельным за награду и избегал греха из страха. Для Бога лучше сильный грешник, чем эгоистический трус или мелочный барышник; в нем больше Божественности, больше способности к восхождению. Воистину хорошо сказано в Гите:

"Невозможно поверить, что система этого великого и величественного мира основана на таких мелких и ничтожных мотивах. В этих теориях есть разум? Тогда это разум детский. Этика? Тогда это не чистая этика".

Истинное основание теории перерождения — эволюция Души или, скорее, освобождение от покрова Материи и нахождение ею самой себя. Буддизм содержит эту Истину теории Кармы и освобождения от нее, но он не смог вынести ее на свет; индуизм знал ее давно, но потом утратил нужный баланс в ее выражении. Сейчас мы можем восстановить эту древнюю истину на новом языке, и это уже сделано некоторыми школами мысли, хотя старые наслоения все еще затемняют глубокую мудрость. И, если этот постепенный расцвет — Истина, то теория перерождения есть интеллектуальная необходимость, логически неизбежное следствие. Но какова цель этой эволюции? Не приспособленческая или корыстная добродетель и безгрешность, подсчитывающая мелкую монету добра в надежде на соответствующее материальное вознаграждение, а постоянный рост Божественного знания, Силы, Любви и Чистоты. Эти вещи —единственная настоящая добродетель, и эта добродетель сама себе награда. Единственная Истинная награда за труд Любви — это постоянный рост способности и блаженства любви до экстаза всеохватывающих объятий Духа и универсальной страсти; единственная Истинная награда за труд правильного Знания — это постоянный рост в бесконечном Свете; единственная награда за работу правильной Силы — это еще большая Божественная Сила, а за труд чистоты — все большее освобождение от эгоизма в ту безупречную широту, где все вещи трансформированы и гармонизированы в Божественном равновесии. Искать другой награды — значит привязывать себя к глупости и детскому невежеству, несовершенство и незрелость считать наградой.

А как быть со страданием и счастьем, неблагополучием и процветанием? Они —переживания Души в процессе ее обучения, помощь, реквизит, предметы, испытания — и благополучие, часто худшее испытание, чем страдание. В самом деле, враждебность, страдание часто можно рассматривать скорее как награду за добродетель, чем наказание за грех, поскольку оно оказывается величайшим помощником и очистителем для Души, старающейся развернуться. Смотреть на него, как на строгое решение Судьи, гнев возмущенного Правителя или даже как на механический результат злой причины, значит иметь в высшей степени поверхностный взгляд на возможное отношение Бога к Душе и на закон эволюции. А как насчет мирского процветания, богатства, потомства, внешнего наслаждения искусством, красотой власти? Хорошо, если они достигнуты без потерь для Души" доставляют удовольствие только как истечение Божественной Радости и Милости в наше материальное существование, Но давайте искать их, прежде всего для других или, скорее, для всех, а для себя — только как часть универсального состояния или средство приближения совершенства.

Душа нуждается в доказательствах перерождения не больше, чем в доказательствах своего бессмертия. Потому что наступает время, когда она становится сознательно бессмертной, осознает себя в своей вечности и неизменной сущности. А когда это происходит, все интеллектуальные сомнения за и против бессмертия Души отпадают, как пустой шум невежества вокруг самоочевидной и вечной Истины.

Эта динамическая убежденность в бессмертии, когда она приходит к нам не как интеллектуальная догма, а как факт, такой же очевидный, как физический факт нашего дыхания и мало нуждающийся в доказательствах или аргументах. Наступает время, когда Душа осознает свое вечное и изменчивое движение, осознает прошедшие века, которые создали современную организацию движения, видит, как оно подготавливалось в непрерывном прошлом, вспоминает свои состояния, обстоятельства, особые формы действия, которые стали причиной ее современной конституции, и узнает, к чему направлено ее развитие в непрерывном будущем. Это истинно динамическая убежденность в перерождении, и здесь игра сомневающегося интеллекта кончается; душевное видение и память Души заменяют все. Конечно, остается вопрос о механизме развития и законах перерождения, где интеллект, с его исследованиями и обобщениями, еще может играть какую-то роль. И здесь чем больше человек думает и переживает, тем больше кажется, что обычное, простое, изолированное представление о реинкарнации имеет сомнительную ценность. Безусловно, все гораздо сложнее; в это дело вовлечен закон с более сложным движением и более сложной гармонией возможностей Бесконечного. Но это вопрос, требующий долгого и подробного рассмотрения.

Человеческая мысль в любом сообществе не более, чем примитивное принятие идей без их рассмотрения; это сонный часовой, который позволяет пройти через ворота всякому, кто кажется ему прилично одетым или имеет благообразную внешность, или может промямлить что-то, напоминающее знакомый пароль. Особенно это так в тонких материях, которые далеки от конкретных фактов нашей физической жизни и окружения. Даже люди, которые рассуждают в обычных делах осторожно и проницательно, считают бдительность к заблуждениям своим интеллектуальным или практическим долгом, проявляют крайнюю неосторожность, когда попадают на более высокую и трудную почву. Там, где больше всего нужна точность и тонкость мысли, они проявляют самое большое нетерпение и отвращение к работе, которая от них требуется. Люди высказывают тонкую мысль об осязаемых вещах, но думать тонко о тонком слишком большое напряжение для нашего грубого интеллекта, поэтому мы удовлетворяемся, сделав мазок Истины, подобно художнику, который бросает свою кисть на картину, когда не может добиться желаемого эффекта. Мы ошибочно принимаем получившееся пятно за совершенную форму Истины.

Поэтому неудивительно, что они удовлетворяются примитивными мыслями о таких вещах, как перерождение. Те, кто признают его, обычно берут его в готовом виде, или как чистую теорию, или как примитивную догму. Душа возрождается в новом теле — этого смутного и почти бессмысленного утверждения для них достаточно. Но что такое Душа, и что можно понимать под перерождением Души? Хорошо, это означает реинкарнацию; Душа, чем бы она ни была, вышла из одного плотского футляра и теперь входит в другой. Это звучит просто, скажем, как джин из арабской сказки, выходящий, а потом снова входящий в свою бутылку, или, может быть, как подушка, которую вытащили из одной наволочки и засовывают в другую. Или Душа формирует себе тело в лоне материи, а затем занимает его, или, скажем, снимает одну одежду из плоти и надевает другую. Но что это такое, что "оставляет" одно тело и "входит" в другое? Может быть, это другое, психическое тело и тонкая форма, которая входит в грубую телесную, может быть, древний Пуруша не больше большого пальца человека или это нечто бесформенное и неосязаемое, которое инкарнирует в том смысле, что становится осязаемой формой из костей и плоти и присоединяется к ее ощущениям?

В обычном, вульгарном представлении, рождения Души вообще нет, есть только рождение тела, заселяемого старой личностью, не изменившейся с тех пор, как она оставила прежнюю физическую форму. Это Джон Робинсон, который покинул телесную форму, которую некогда занимал, и тот же Джон Робинсон завтра или через несколько столетий реинкарнирует в новую телесную форму и возобновит ход своих земных переживаний под другим именем и в другой обстановке. Скажем, Ахилл перерождается в Александра, сына Филиппа Македонского и побеждает не Гектора, а Дария, более широкий масштаб и более значительная судьба, но это все тот же Ахилл, та же личность, родившаяся еще раз, только физические обстоятельства другие. Именно это сохранение той же личности привлекает сегодня европейский ум к теории реинкарнации. Потому что человеку, влюбленному в жизнь, трудно примириться с угасанием или растворением личности, этой ментальной, нервной и физической структуры, которую называют собой, и обещание ее выживания и нового физического появления очень привлекательно. Только одно возражение стоит на пути признания — явное отсутствие памяти. Память—это человек, говорит современный психолог, и что толку в выживании моей личности, если я не помню своего прошлого, если я не осознаю себя теперь и всегда одной и той же личностью? Какая польза? Какое удовольствие?

Древние индийские мыслители — я не говорю о популярных представлениях, которые всегда были достаточно грубыми и совсем не думали об этом деле — древние буддистские и ведантические мыслители видели все это поле с совсем другой точки зрения. Их не привлекало сохранение личности, они не называли его высоким словом "бессмертие", они видели, что личность, как она есть, постоянно меняется, и сохранение идентичной личности — нонсенс, противоречие в определении. Они видели, что непрерывность действительно есть, и пытались узнать, что определяет эту непрерывность, является ощущением идентичности, входящей в нее, иллюзией или представлением факта, Истины, и если верно последнее, в чем эта Истина. Буддист отрицал какую-либо подлинную идентичность. Нет ни сущности, ни личности, говорил он, есть только постоянно действующий поток энергии, подобный постоянному течению реки или постоянно горящему пламени. Это постоянство и создает в уме ложное ощущение идентичности. Сейчас я уже не тот человек, каким был год назад, даже минуту назад, не больше, чем вода, текущая мимо вон той пристани, та же вода, что текла мимо нее несколько секунд назад, только непрерывность течения в одном и том же русле создает ложную видимость идентичности. Очевидно, что тогда нет никакой реинкарнирующей Души, а только Карма, постоянно текущая по одному и тому же, кажущемуся непрерывным руслу. Это Карма инкарнирует, она создает форму постоянно меняющейся ментальности и физического тела, как мы можем предположить, в результат" изменяющегося набора идеи и ощущений, который Я называю самим собой. Идентичного "Я" нет, никогда не было и никогда не будет. Практически, пока это заблуждение относительно личности существует, это не играет большой роли, и я могу говорить на языке невежества, что снова родился в новом теле; на практике я должен отталкиваться от этого заблуждения. Но здесь достигнут важный момент, все есть заблуждение, и оно может прекратиться, соединение может распасться без замены новой формацией, пламя может угаснуть, канал, который называет себя рекой, высохнуть. И тогда — небытие, освобождение заблуждения от самого себя.

Ведантист приходит к другому выводу: он признает идентичность, сущность, вечную и неизменную реальность, но иную, чем личность, чем то сцепление, которое я назвал собой. В "Катха Упанишаде" этот вопрос поставлен очень многообещающим образом, вполне соответствующим предмету, которым мы занимается. Начикетас, посланный отцом в мир Смерти, так спрашивает Яму, Бога этого мира: "О человеке, который ушел вперед от нас, некоторые говорят, что он есть, а другие, что его нет — кто же прав? Где правда великого перехода?" Такова форма вопроса, и на первый взгляд кажется, что он просто поднимает проблему бессмертия в европейском смысле слова, в смысле сохранения идентичной личности. Но Начикетас спрашивает не об этом. Он уже получил в качестве второго из трех даров, предложенных ему Ямой, знание о священном Пламени, с которым человек преодолевает голод и жажду, оставляет позади страх и печаль и радуется в небесах. Бессмертие в этом смысле он принимает как само собой разумеющееся, как он и должен делать, уже находясь в том мире. Знание, котоpoгo он просит, включает в себя более глубокую и тонкую проблему, о которой Яма говорит, что даже Боги спорят о ней с древних времен и ее нелегко понять, потому что высок ее закон; что-то, кажущееся той же личностью, сохраняется, спускается в ад, восходит на небеса, возвращается на Землю в новом теле — но действительно ли это та же самая личность? Можем ли мы сказать о человеке: "Он все еще есть", или, скорее, нужно говорить: "Этого его уже нет?" Яма в своем ответе тоже не говорит о выживании после смерти, он только посвящает один или два стиха чистому описанию того постоянного перерождения, которое все серьезные мыслители считают универсально признанной Истиной. То, о чем он говорит, это Сущность, Истинный Человек, хозяин всех этих переменчивых явлений; без знания этой Сущности выживание личности — не бессмертная жизнь, а постоянный переход от смерти к смерти; только тот, кто выходит за пределы личности к Истинной Личности, становится Бессмертным. А до тех пор кажется, что человек действительно рождается снова и снова силой своего знания и действия, имя сменяет имя, форма уступает место форме, но это не бессмертие.

Так поставлен Истинный вопрос, и так по-разному отвечают на него буддист и ведантист. Происходит постоянное переформирование личности в новых телах, но эта личность — изменчивое творение силы, текущей вперед во Времени и ни на минуту не остающейся прежней, а чувство эго, заставляющее нас цепляться за жизнь тела и с готовностью верить, что это та же идея и форма, что это Джон Робинсон, родившийся вновь как Сиди Хуссейн, — творение ментальности. Ахилл не родился вновь в виде Александра, но поток силы, который создал мгновенно изменяющийся ум и тело Ахилла, в своем течении создал мгновенно меняющийся ум и тело Александра. И все же, говорит древняя Веданта, за пределами этой действующей силы есть еще что-то: ее Хозяин, который заставляет ее создавать для Него новые имена и формы; это и есть Сущность, Пуруша, Человек, Истинная Личность. Чувство эго — только ее искаженный образ, отраженный в текучем потоке воплощенной ментальности. Значит, это Сущность инкарнирует и реинкарнирует? Но сущность вечна, неизменна, не рождается и не умирает. Сущность не рождается и не существует в теле, скорее тело рождается и существует в Сущности. Потому что Сущность одна во всем, во всех телах, говорим мы, но на самом деле она заключена и не разделена на разные тела, только составляющий все эфир кажется оформленным в виде различных предметов и, в известном смысле, содержится в них. Скорее, все эти тела находятся в Сущности, но это тоже фикция пространственной концепции, эти тела только ее символы и образы, созданные ею в своем сознании. Даже то, что мы называем индивидуальной Душой, больше, чем тело, а не меньше, более тонкое, чем тело, и потому не определяемое его грубостью. После смерти Душа не покидает свою форму, а сбрасывает ее, а великая уходящая Душа может выразительно сказать об этой смерти: "Я выплюнула тело".

Что же такое то, что, как мы чувствуем, обитает в физической форме? Что извлекает Душа из тела, когда сбрасывает свою частичную оболочку, которая облекает не ее, а часть членов? Что, выходя, вызывает такую тоску, такую борьбу и боль расставания, создает ощущение насильственной разлуки? Ответ очень поможет нам. Это тонкая или психическая структура, которая привязана к физическому сердечными струнами, нитями жизненной силы, нервной энергией, которые вплетены в каждую физическую клетку. Ее извлекает Господин тела, и насильственный разрыв, быстрое или медленное развязывание жизненных нитей, выход связующей силы, вызывает страдание и трудность смерти.

Давайте изменим форму вопроса и спросим: что отражает и воспринимает изменчивую личность, если Сущность неизменна? Фактически, мы имеем неизменную Сущность, Истинную Личность, Хозяина этой все время меняющейся структуры, которая принимает разнообразные тела, но эта Истинная Сущность всегда знает себя. как стоящую выше изменения, видит и наслаждается им, но не вовлечена в него. Посредством чего она наслаждается изменениями и ощущает их как свои собственные, даже зная, что они ее не касаются? Ум и чувство эго — только подчиненные инструменты, а должна быть какая-то более сущностная форма, которую выдвигает вперед Истинный Человек, ставит впереди себя, так сказать, и позади изменений, чтобы поддерживать и отражать их, не изменяясь с ними. Эта более сущностная форма — ментальное существо или ментальная личность, о которой Упанишада говорит как о ментальном руководителе жизни и тела, маномайя прана шарира нета. Это оно поддерживает чувство эго, как функцию ума, и позволяет нам иметь твердую концепцию постоянной идентичности во Времени в противоположность вневременной идентичности Сущности.

Изменяющаяся личность не есть эта ментальная личность, она смесь разного вещества Природы, формация Практики и совсем не Пуруша. И это очень сложная, многослойная смесь: есть слой физической, слой нервной, слой ментальной, даже слой супраментальной личности, а внутри этих слоев есть свои слои. Анализ последовательности оболочек Земли — простое дело в сравнении с анализом удивительного творения, которое мы называем личностью человека. Ментальное существо, возобновляя телесную жизнь, формирует для своего нового земного существования новую личность, оно берет материал из обычного вещества материи, жизни и ума физического мира и в течение земной жизни постоянно поглощает свежий материал, выбрасывая то, что использовано, меняя свои телесные, нервные и ментальные ткани. Но это все поверхностная работа, за ней стоит фундамент прошлых перерождений, скрытых от физической памяти, чтобы не беспокоить поверхностное сознание осознанным грузом прошлого и дать ему возможность сконцентрироваться на своей непосредственной работе. И все же, прошлые переживания — фундамент личности и даже больше того. Это наш Истинный фонд, из которого мы всегда можем черпать, даже независимо от нашей поверхностной работы с нашим окружением. Эта коммерция пополняет приобретения, модифицирует фундамент для последующего существования.

Кроме того, все это тоже на поверхности. Лишь малая часть нас живет и действует в энергиях земного существования. Как за физическим универсумом есть миры, из которых наш — последний, так и внутри нас есть миры самосуществования, которые выбрасывают из себя эту внешнюю форму нашего бытия. Подсознательное и сверхсознательное — океаны, из которых и в которые течет эта река. Поэтому, говорить о себе как о реинкарнирующей Душе, значит слишком упрощать чудо нашего существования; это сводит к слишком простой и слишком грубой формуле магию Высшего Мага. Нет определенной психической сущности, входящей в новую плотскую оболочку, есть метемпсихоз, новое одушевление, рождение новой психической личности, так же, как и рождение нового тела. И за всем этим стоит Личность, неизменная сущность, Мастер, который манипулирует сложным материалом, Изобретатель этого чудесного изобретения.

Вот отправная точка, от которой мы должны двигаться дальше, рассматривая проблему перерождения. Смотреть на себя, как на такую-то и такую-то личность, входящую в новый футляр из плоти, значит барахтаться в невежестве, укреплять заблуждение материального ума и чувств. Тело — это приспособление, личность — устойчивая формация, для развития которой действие и переживание являются инструментами, но Сущность, по чьей воле и для чьего блаженства все это существует, иная чем тело, иная, чем действие и переживание, иная, чем личность, которую они создают. Игнорировать это значит игнорировать весь секрет нашего бытия.

Две истины, два открытия, имеющие огромные последствия и весьма существенный масштаб, находятся сегодня на переднем крае мысли: эволюция и наследственность, и я полагаю, мы должны воспринимать их как надежный неугасимый Свет, огни постоянного Света, освещающие наше бытие, и, хотя еще недостаточно хорошо отрегулированные, но окончательные, насколько что-либо может быть окончательным в постоянно меняющемся кинематографическом процессе развития интеллектуального знания человека. Можно сказать, что они представляют почти всю основную идею жизни при способе видения, присущем уму, направленному, сформированному и загнанному в свои формы точным, тщательным, многосторонним, исследующим, но в конечном итоге все же специфически ограниченным видением современной науки. По-своему, наука — великий мудрец и волшебник, она обладает как микроскопическим, так и макроскопическим — ближним и дальним видением, разрешающей способностью исследовательского аналитического решения и творческой способностью открывающего синтетического действия. Она проследила множество промежуточных скрытых процессов великой Творительницы и даже смогла, благодаря данной нам способности изобретать, создать лучшие. Человек, эта крупица в бесконечности, подвижная, но все же прикованная к Земле силой гравитации, несомненно немало выигрывающая у Матери универсума. Но все это только в пределах ее самого нижнего физического поля.

Сталкиваясь с психическими и духовными тайнами, даже в мире ума, наука все еще имеет невежественный взгляд и неопытные руки ребенка. В этой сфере она, такая точная, ясная и решительная в физическом, видит только огромную сверкающую и гудящую сумятицу, которую, как со всей возможной живостью аллитерационной фразы говорит нам Джеймс, видит в чувственном мире новорожденный младенец, спускаясь в него по таинственной лестнице рождения. Наука, встречаясь с тем, что для нее все еще является удивительными случайными аккордами и необъяснимыми чудесами сознания, защищает себя от заблуждений воображения непроницаемым щитом осторожного скептицизма, обрекая себя тем самым на множество заблуждений неадекватной индукции. С отчаянием утопающего она хватается за соломинку, которую, как ей кажется, она находит в немногих хорошо установленных соответствиях между ментальным действием и сопровождающими его внушенными или инструментальными физическими действиями. Она пытается, если может, объяснить любой супрафизический феномен каким-нибудь физическим фактом; например, психологический процесс ума не должен быть ничем, кроме как результатом или следствием физического процесса тела. Это предвзятое решение, кажущееся рациональным и осторожным, но на самом деле героическое в своей парадоксальной опрометчивости, ограничивает для нее возможность быстрого открытия, по крайней мере сейчас, весьма узким кругом и придает попыткам распространить физическую истину в психологическое поле. оттенок неадекватности. И эта неадекватность особенно очевидна в ее теориях наследственности и эволюции, когда вынуждает их и выйти за пределы надежного основания физической истины и пытается осветить ими тонкие, сложные и ускользающие феномены нашего психического бытия.

Смею сказать, что еще есть кое-где люди, которые исповедуют тайное или открытое неверие в теорию физической эволюции и надеются, что однажды она перейдет в разряд мертвых обобщений, подобно теории Птолемея в астрономии или теории соков в медицине, но это редкий и исключительный скептицизм. И все же не будет бесполезно или неуместно для нашей цели отметить, что, вопреки расхожим представлениям, эта теория, как и множество других, еще не доказана окончательно, хотя и принимается как само собой разумеющееся. В целом, масса фактов и сведений в ее пользу настолько велика, что выглядит подавляющей, и мы не можем избежать вывода, что так или иначе эта вещь имеет место, и нам трудно найти какое-нибудь более убедительное объяснение несомненно восходящей и ветвящейся шкалы родов и видов, которую мы видим даже при самом беглом взгляде на живое существование. По крайней мере, одно кажется сейчас интеллектуально очевидным: мы не можем больше верить, что все эти Солнца и системы были выброшены в безграничное пространство полностью сформированными и навечно распределенными, а все эти бесчисленные виды существ размещены на Земле готовыми за семь дней или еще какое-нибудь количество дней в результате внезапного каприза, дионисийского возбуждения или массированного механического действия по приказу вневременного Творца. Последовательное развитие, которое в общих чертах было предложено древними индийскими мыслителями — сначала низкие формы бытия, затем человек, как вершина развития жизни Духа на Земле, — было подтверждено тщательными и детальными изысканиями физической науки — эоническое развитие, хотя последующая индийская концепция постоянного циклического повторения этого принципа не может быть подтверждена физическими свидетельствами.

Еще одна вещь кажется теперь столь же определенной, что едино не только семя всей жизни — и здесь великая интуиция Упанишады предваряет выводы физического исследования: единое семя, которое универсальное самосуществование посредством Силы, расположило множеством способов — но един также принцип развития и основной структурный план, когда он развивается шаг за шагом, несмотря на все отклонения в ту или иную сторону, един и принцип действия творческой Силы или творческой Идеи. Природа, кажется, начинает с необычайной бедности первоначальных широких вариационных концепций и постепенно достигает богатства более мелких последовательных вариаций, которые приводят к устойчивым тонким различиям видов, а в индивидууме с поразительной настойчивостью утверждают уникальность. В процессе ее физических гармоний подразумевается некий формальный эффект или символическое воспроизводство той Истины, что первоначально все вещи — единое бытие, но единое, которое настаивает на своем бесконечном разнообразии и даже внушает, что в этом вечном единстве есть плюрализм, Бесконечное Существо, повторяющее себя в бесконечном множестве существ, каждое из которых уникально и в тоже время едино. Уму, восприимчивому к метафизическим положениям, которые мы можем извлечь из видимых фактов бытия, это не должно показаться чистым воображением.

Во всяком случае, мы имеем сейчас очевидный порядок в огромной сложности природной гармонии живых существ — единое семя, единый развивающийся основной план, обилие вариантов, логическим процессом которых должен быть восходящий порядок, переходящий через тонкие, но все же очень отчетливые градации от простого к сложному, от менее организованного к более организованному, от низкого к более высокому типу. Первый вопрос, который должен возникнуть в уме, когда он видит древо жизни: был ли этот логический порядок актуальным в истории универсума, и если да, то следом возникает второй вопрос: возникала ли каждая новая форма путем изменения своего природного предшественника или она возникла в результате какого-то неизвестного процесса, свободно и независимо, путем внезапного творения. В первом случае мы имеем научный порядок физической эволюции, может быть, невидимого Демиурга, который создал все это в ранний период эволюции Земли, а сейчас полностью или почти полностью устранился от дел так, что мы имеем не новое физическое развитие такого рода, а, возможно, только эволюционную способность в типах уже созданных. Наука стоит за вполне естественную и механическую, непрерывную физическую эволюцию с множеством разветвляющихся линий развивающегося разнообразия, на этой линии нет ни разрывов, ни промежутков. Правда, есть не одна, а множество отсутствующих связей, которые не могут восполнить даже богатейшие остатки прошлого, и мы не расположены отрицать с абсолютным догматизмом возможность продвижения скачками, путем быстрого перескакивания, может быть, даже при массированной психической или биопсихической подготовке, результатом которой является появление нового типа, с определенным разрывом и предшествующими формами жизни. И особенно большая неясность связана с человеком. Как он, столь отличный от других детей Природы, появился на свет? И все же, эти разрывы можно объяснить; есть огромная масса фактов, говорящих в пользу менее физически анархического взгляда, и, кажется, на его стороне право на величайшую возможность в материальном универсуме, где наиболее физический принцип развития представляется основным законом.

Но, даже если мы признаем самый детальный, жесткий и непрерывный детерминизм, возникает вопрос, действительно ли процесс эволюции был таким исключительно физическим и биологическим, как это кажется на первый взгляд. Если это так, мы должны признать не только жесткий принцип внутриклассовой наследственности, но и закон наследования прогрессивных вариаций, и чисто физическую причину всех ментальных и духовных феноменов. Наследственность сама по себе означает просто непрерывную передачу физической формы и биологических характеристик от предыдущей жизни к последующей. Совершенно очевидно, что в самих родах или видах есть такая способность передачи наследственности: какое дерево, такое и семя, какое семя, такое и дерево, так что лев порождает льва, а не кота или носорога, а человек — человеческое существо, а не орангутанга; хотя сейчас можно прочесть странные и удивительные измышления, переворачивающие вверх ногами старую теорию, что некоторые виды обезьян, возможно, не предки, а дегенерировавшие потомки человека! Далее, если физическая эволюция — это все, должна существовать способность наследственной передачи изменений, которыми создаются или были созданы новые виды не просто в процессе смешивания или скрещивания, но путем внутреннего развития, которое накапливается и передается семени. Что тоже вполне можно признать, даже если сам процесс все еще непонятен, поскольку передача семейных и индивидуальных характеристик хорошо видимый феномен. Но тогда передаются не только физические и биологические, но и психологические или, по крайней мере, биопсихические свойства, привычные нервные переживания, ментальные тенденции и способности. Мы должны предположить, что эти вещи переносит физическое семя. Нас призывают признать, что человеческое семя, которое например, не содержит в себе развитого человеческого сознания, все же несет в себе силы такого сознания, которые автоматически воспроизводят себя в мыслящей и организованной ментальности потомка. Даже если мы согласимся с этим, здесь есть необъяснимый парадокс, если мы не предположим, что существует что-то большее, психическая сила, скрытая за завесой материального бытия; иначе ум — только процесс жизни, а жизнь только процесс материи. Поэтому, в результате мы должны предположить, что физическая теория способна объяснить чисто материальными причинами и материальной организацией тайну проявления жизни в материи и такую же тайну проявления ума в жизни. Здесь начинают накапливаться трудности, которые обрекают ее, по крайней мере в этих пределах, на безнадежную неадекватность, и сама природа этой неадекватности. как раз оставляет место для чего-то скрытого, психического, для душевного процесса и для более сложного и менее материалистического представления об Истине эволюции.

Материалистическая версия — не более чем гипотеза, потому что она никогда не была доказана — состоит в развитии неживой материи при некоторых неизвестных обстоятельствах, в феномен бессознательной жизни, которая по своей Истинной природе только действие материальной энергии, а затем развитии жизни, также при неизвестных обстоятельствах, в феномен сознательного ума, который по своей истинной природе — только действие и реакция материальной энергии. Это не доказано, что, как уверяют, не имеет значения, и дело в том, что мы еще пока недостаточно знаем, но когда-нибудь будем знать — надо думать, необходимая физиологическая реакция, называемая нами интуицией, или цепь рассуждений, завершающаяся открытием, возникает в соответственно устроенном нервном теле и более богатом извилинами мозге, например, Галилея, в биологии — и тогда эта простая и великая Истина будет доказана, подобно множеству других вещей, которыми некогда пренебрегал мелкий здравый смысл человека. Но трудность в том, что, кажется, это невозможно доказать. Даже в отношении жизни, где это значительно легче, открытие определенных химических, физических и механических условий, которые могли бы стимулировать ее появление, докажет только то, что эти условия благоприятны или необходимы для появления жизни в теле — они должны быть в природе вещей — но не то, что жизнь не является новым и более высоким свойством универсального бытия. Связь ее реакций с физическими условиями и стимулами доказывает очень четко, что материя и жизнь связаны и что оба рода энергии воздействуют друг на друга, как они и должны делать, чтобы сосуществовать — очень древнее знание; но это не избавляет от того факта, что физическая реакция сопровождается элементом, который, кажется, имеет природу нервного возбуждения и зарождающегося или подавленного сознания и не является той же самой вещью, что и физическая реакция.

Когда мы переходим к уму, мы видим — а как может быть иначе в воплощенном уме? — реакцию, взаимодействия, связь, соответствие, если хотите; но оно не может показать, как физическое должно превратиться в сознательное действие, восприятие, эмоцию, мысленную концепцию, или. что любовь есть химический продукт, что платоновская теория идей, "Илиада" Гомера или космическое сознание йога — только комбинация физиологических реакций, комплекс изменений серого вещества мозга или пылающее чудо электрических разрядов. Дело не только в том, что воображение и здравый смысл протестуют против таких теорий — это возражение можно отвергнуть — и не только в том, что при этом нужно отрицать восприятие, разум и интуицию ради произвольного и непомерно расширенного решения, а в том, что здесь образуется разрыв из-за разницы между объясняемой вещью и той, с помощью которой пытаются объяснять, и этот разрыв невозможно заполнить, сколько бы мы не устанавливали нервных связей и психофизических мостов. И если ученый указывает на известное количество подтверждающихся фактов, то с другой стороны, растет масса психических феноменов, которая, вероятно, должна утопить его теорию в бездонных водах. Непреодолимость этих очевидных возражений признается все более широко, но, поскольку прошлое все еще имеет значительное влияние, необходимо настаивать на них, чтобы иметь явное право идти дальше, к более свободным гипотезам, которые не пытаются довести проблему нашего бытия до механической простоты.

Одна из них — это древняя точка зрения, что следует учитывать не только влияние тела и жизни на ум и Душу, но и ума и Души на тело и жизнь. Здесь тоже присутствует идея эволюции, но физическая и жизненная эволюция и даже рост ума считаются второстепенными по отношению к эволюции Души, для которой Время — путь, а Земля, как и многие другие миры — театр. В древней индийской версии этой теории эволюция, наследственность и перерождение — три совмещенных процесса универсального развертывания: эволюция — цель процесса, перерождение — основной метод, наследственность — одно из физических условий. Такая теория создает по крайней мере основу для гармоничного объяснения комплекса элементов проблемы. Научная идея отправляется от физического бытия и делает психическое результатом и обстоятельством тела; другая эволюционная идея отправляется от Души и видит в физическом существе инструмент пробуждения Духа, скрытого в материальном универсуме.

Идеи, которые люди обычно создают о жизни и вещах, по большей части прагматические конструкции. Они сформированы разумом, который озабочен только тем, чтобы дать себе отчет о своем окружении и послужить удовлетворительной путеводной нитью в деле нашего непосредственного роста, действия, личного удовлетворения, дать что-то достижимое, полезное для жизни, эффективное в нашем путешествии во Времени, что-то удобоваримое в обоих смыслах этого слова. Соответствует ли он истинной реальности вещей, кажется, в основном дело случая. Вполне достаточно, если мы можем убедить покладистый и снисходительный рассудок в его Истинности и находим его удобным и полезным для мысли, действия и жизненного опыта. Правда, в нас есть другой, непрагматический разум, который старается избавиться от этих потребностей интеллектуальной и витальной личности, он хочет видеть подлинную суть вещей, без завесы и без цели, чтобы отражать образ самой Истины в спокойных водах бесстрастной, ясной и чистой ментальности. Но действию этого более спокойного и великого разума препятствуют две огромные трудности. Во-первых, кажется, почти невозможно полностью освободить его от всего остального а нас: от нормальной интеллектуальности, от желания верить, от того инстинкта разумности, который способствует выживанию посредством тонкого принципа предпочтения и выбора, посредством способа мышления, который соответствует нашим личным склонностям или актуальной структуре нашей природы. И еще, что за Истину отражает наш разум? Это не непосредственный ее образ, не сама ее сущность и тело, увиденные воочию, это образ, извлеченный из тех данных, символов и процессов реальности — если вообще есть какая-либо реальность — которые мы можем найти в очень ограниченном переживании себя и существующих вещей, доступных уму человека. Поэтому, если нет средств, которыми знание может прорваться через все завесы к переживанию самой реальности или нет какого-то универсального Логоса, Божественного Ума, Сверхразума, который знает себя и все вещи, и наше сознание не может отражать его или входить в контакт с ним, то даже высшие способности и широчайшие движения нашего разума всегда должны быть во власти постоянной недостаточности и неопределенности, которые будут сопровождать любые усилия человеческого знания.

Ни в чем эти недостатки не могут быть более обременительны, чем в разрешении тех фундаментальных вопросов природы мира и нашего собственного существования, которые горячо интересуют мыслящее человечество; это для нас дело наибольшей важности, поскольку все остальное, кроме некоторых непосредственных потребностей момента, зависит от их решения. И даже это, пока не решен великий вопрос, — только неуверенное движение вперед в путешествии, где мы не видим цели или причины, смысла или необходимости. Религии пытались решить эти великие проблемы с вдохновенной или откровенной определенностью, но их огромная разница показывает, что здесь тоже происходит выбор идей, отдельных аспектов Истины — скептик сказал бы — вымысла и лжи — конструирование на основании ограниченного Духовного опыта. В них тоже есть элемент добровольной убежденности, прагматическая цель и польза, будет ли это бегство Души от печали и реальности существования или небесное блаженство, религиозно-этическая санкция и руководство. Совершенно очевидно, что философские системы — только избирательные конструкции великих рефлексивных идей. Чаще они являются скорее возможностями разума, чем доказанными фактами; а если и основаны на Духовном опыте, то все же — избирательными конструкциями, своего рода великим архитектурным приближением к вратам неизвестного Божественного или невыразимой Бесконечности. Современный научный ум берется избавить нас от всех чисто интеллектуальных конструкций и поставить лицом к лицу с Истиной, причем, только с доказанной Истиной, он претендует на право избавить человека от фантастической обузы религии и туманных тщетностей метафизической философии. Но сейчас религия и философия обвиняют науку на основании ее собственных данных в том, что она в той же мере подвержена двум универсальным трудностям человеческого разума. Система науки представляется только другой возможной и плодотворной конструкцией разума, дающей удовлетворительный отчет о физическом мире и наших отношениях к нему, но не больше того. Ее знание фатально ограничено ее же данными и взглядами. Наука создает только частичный образ Истины, отмеченный большой неопределенностью и, в еще большей степени, клеймом неполноты.

Мы должны понимать, что человеческий разум, идя от отправной точки в невежестве и перемещаясь в великом круге невежества, вынужден продвигаться вперед посредством гипотезы, допущения и теории, которую можно проверить убедительным для нашего разума и переживания опытом. Но здесь есть та разница, что религиозный ум принимает теорию или допущение — которые он так не называет, потому что они для него вещи ощущаемые — с верой, с желанием верить, с эмоциональной определенностью, и находит подтверждение в возрастающей Духовной интуиции и переживании. Философский ум принимает их хладнокровно и расчетливо, если они согласуются с фактами и потребностями бытия, проверяются всеобщей и неизменной гармонией со всеми требованиями разума и интеллектуальной интуиции. Но скептический ум — не ум простого сомнения и отрицания, который обычно претендует на это название, а открытый и уравновешенный, тщательного, беспристрастного и осторожного исследования — придает своим гипотезам временный характер и проверяет их установленными фактами какой-либо категории и порядка, которые он принимает в качестве стандарта и наделяет признаком решающего авторитета или реальности.

Для всех трех миров хватает места, и ничто не мешает нашему сложному современному уму пользоваться тремя одновременно. Потому что если скептическая или временная позиция позволяет нам с большей готовностью модифицировать образ Истины в свете нового материала мысли и знания, то религиозный ум, при условии, что он сохраняет постоянную и глубокую открытость новому Духовному переживанию, также может быстрее продвигаться к все большему Свету, и, с его помощью, мы можем уверенными шагами идти вперед в главном деле роста и совершенствования существа. Польза философского ума в том, что он придает необходимую широту и открытость ментальности — если не ограничивает себя замкнутым кругом метафизической догмы — и кроме того, поддерживает гармонию наших прочих действий регулярной санкцией более высокого разума.

делах Души и перерождения первоначальная гипотеза полностью раскрылась перед нами — барьер пал. Потому что если есть что-то определенное, так это то, что физическая наука может дать ключи к процессу, но не может овладеть реальностью вещей. Это значит, что физическое не весь секрет мира и существования, и что наше тело — не все наше существо. И тогда, через супрафизическое в Природе и через Душу в нас самих, какой бы ни была ее субстанция, мы, вероятно, можем достигнуть большей Истины и более высокого переживания, которые расширят узкий и жесткий круг, очерченный физической наукой, я ближе подведут нас к реальности. Сейчас ничто не мешает даже самому рациональному уму — потому что Истинному рационализму, Истинно свободной мысли уже не нужно, как это было прежде, слишком поспешно и нетерпимо идентифицироваться с отрицанием Души и разоблачением Истин духовной философии и религии — уверенно идти к тому, чтобы факты духовного переживания стали для нас почвой нашего внутреннего роста или указателями на пути к самопознанию. Они — реальности Души. Но точную форму, которую мы придадим этому знанию, легче всего создать на основе дальнейших Духовных переживаний с помощью новых расширенных интуиций, подтвержденных доводами философского разума и полно использующих любые факты, которые нам может дать физическая и психическая наука. Это Истины Духовного процесса, их полный свет должен прийти через экспериментальное знание и наблюдение внешнего и внутреннего мира.

Признание существования Души, само по себе, по внутренней необходимости или в качестве неизбежного следующего шага, еще не ведет к признанию перерождения. Перерождение может быть неизбежным следствием только в том случае, если есть такая вещь, как эволюция Души, которая все время усиливается и является непременной частью порядка существования и закона процесса времени. Больше того, признание индивидуальной Души есть первое условие Истины перерождения. Потому что есть заслуживающая доверия теория существования, которая признает Всеобщую Душу, универсальное бытие и становление, ощутимым результатом которого является материальный мир, но не признает никакой вечной Истины нашей духовной индивидуальности. Всеобщая Душа может все время развиваться, медленно, но настойчиво разворачивать свое становление, но каждый человек или видимое индивидуальное существо при таком способе мышления — только мгновение Всеобщей Души и ее эволюции, из нее оно выходит посредством формирования, которое мы называем рождением, и снова погружается в нее при растворении, которое мы называем смертью. И эта ограниченная идея может устоять только при условии, что мы считаем творческую биологическую эволюцию и ее инструмент, физическую наследственность, единственной причиной всего нашего ментального и духовного бытия, но, в таком случае, у нас нет Истинной Души или Духа, и наша Душевная личность или Духовное становление — плод нашей жизни и тела. Тогда вопрос перерождения почти полностью сводится к фундаментальному вопросу прошлого индивидуального существа и его будущего. Если все творчество природы свести к физическому рождению, то тело, жизнь и Душа индивидуума только продолжение тела жизни и Души его предка, и не останется никакого места для перерождения. Индивидуальный человек не имеет никакого независимого от них прошлого существа и не может иметь независимого будущего; он может продолжить себя в потомстве — ребенок становится его вторым или продолженным "я", как говорит Упанишада — но другого перерождения для него нет. Никакой устойчивый поток индивидуальности, управляемый какой-либо ментальной или Духовной личностью, не переживет победоносно растворение тела. С другой стороны, если в нас есть какой-нибудь элемент, самый важный из всех, который не может рассматриваться подобным образом и предполагает прошлую или принимает будущую эволюцию, иную, чем эволюция расового ума и физического предка, тогда какого-либо рода рождение Души становится логической необходимостью.

Именно здесь претензии физической и витальной эволюции и наследственности как причины всего нашего ментального и духовного существа, оказываются несостоятельными. Конечно, доказано, что наше тело и наиболее физическая часть жизнедеятельности в значительной степени результат наследственности, но не в такой степени, чтобы исключить содействующую, а может быть, и доминирующую психическую причину, не связанную с вкладом предка. Доказано, если хотите, что наша сознательная витальносгь и те части ума, которые зависят от нее, что-то в темпераменте, что-то в характере, определенные импульсы и предрасположенности в значительной степени сформированы — или только находятся под влиянием — эволюционной наследственностью, но это не значит, что они всем обязаны этой силе, что нет никакой Души, никакой Духовной сущности, принимающей и использующей этот механизм, но не создано им или беспомощно подчинено ему в своем становлении. А более высокие части ума в еще большей степени отмечены явной печатью Духовной независимости. Они вовсе не беспомощные формации наследственности. Но все же эти вещи находятся под очень большим влиянием окружения, его давления и его возможностей. И мы можем сказать, что они — фаза универсальной Души, часть процесса ее эволюции путем отбора; раса, а не индивидуум является постоянным фактором, и все наши усилия и достижения, только по видимости, но не в действительности независимые, кончаются со смертью, и лишь некоторые из них будут избраны для продолжения на уровне расы какой-то скрытой волей или сознательной необходимостью универсального бытия и вечного становления.

Но когда мы переходим к нашим высшим Духовным элементам, то видим, что здесь мы достигли совершенно очевидной и суверенной независимости. Можно вывести нашу Душевную эволюцию далеко за пределы обусловленности окружением или давлением расовой Души с помощью управления ею Силой нашей Духовной природы; без всяких свидетельств жизни на других планах или воспоминаний о прошлых рождениях. Этого вполне достаточно, чтобы отказаться признать удовлетворительной любую теорию иллюзорного бытия индивидуума и единственную Истину эволюционирующего универсального. Конечно, этим не доказывается независимость индивидуального существа от Всеобщей Души, оно может оказаться только ее формой во времени. Но для наших целей достаточно того, что это устойчивая Душевная форма не определяется жизнью тела и не исчезает с его растворением, а свободно существует вне его. Потому-то, если она независима от будущего физического продолжения расы, если она доказывает свою способность определять будущую Душевную эволюцию во времени, то она должна иметь такое же независимое существование всегда, определяться в действительности, хотя, несомненно, каким-то другим, не прямым воздействием, ее прошлой душевной эволюцией во времени. Вероятно, она может пребывать во Всеобщей Душе только во время универсального существования, выходить из нее и возвращаться обратно. Или, наоборот, существовать в ней независимо от универсального существования и быть, своего рода, вечным индивидуумом. Для теории перерождения достаточно того, что есть скрытая непрерывность Души индивидуума, а не только грубая последовательность тел, направляемых Всеобщей Душой, с достаточно эфемерной иллюзией ментальной или Духовной индивидуальности.

Есть теории существования, которые признают индивидуальную Душу, но не ее эволюцию. Например, своеобразное учение о Душе без прошлого, но с будущим, созданной рождением тела, но не погибающей после смерти. Это искусственное и иррациональное допущение, измышление недоказанное и неправдоподобное. Оно подразумевает существо, начинающееся во времени, но сохраняющееся вечно, бессмертное существо, зависящее в своем существовании от акта физического зарождения, и все же, всегда и полностью не физическое и не зависимое от тела, которое при этом рождается. Эти противоречия непреодолимы для разума. Но есть еще и та сложность, что такая Душа наследует прошлое, за которое она никаким образом не ответственна, или обременена руководящими свойствами, навязанными ей не ее делами, и отвечает за будущее, как будто оно нисколько не определяется наследственностью, часто порочной, или несовершенством творения. Мы не виноваты, что созданы такими, и все же несем за это ответственность или, по крайней мере, за то, кем станем потом, хотя очевидно, что это в значительной степени определяется тем, чем мы являемся изначально. И у нас нет другого шанса. Платон или готтентот, счастливое дитя святых или Риши, и прирожденный и опытный преступник, погруженный от начала до конца в самую низкую и зловонную клоаку большого современного города, они должны, в такой неодинаковой жизни, действием или верой творить свое вечное будущее. Это парадокс, который равно оскорбителен для Души и разума, этического чувства и интуиции.

Здесь есть родственная идея, за которой смутно просвечивает Истина, что Душа человека — это нечто высокое, чистое и великое, павшее в земное существование, и, используя свою природу и деятельность в теле, она должна освободиться и вернуться к своей небесной природе. Но, очевидно, что единственной земной жизни недостаточно, чтобы все могли осуществить это трудное возвращение; вероятно, большинству это не удастся, и тогда мы должны предположить, что бессмертная Душа может погибнуть или будет обречена на вечное страдание, или что она имеет больше существований, чем это, единственное, несчастное и опасное, данное ей, больше жизней или состояний бытия, между ее падением и окончательным спасением. Но первое предположение сталкивается со сложностями другого парадокса. Даже если оставить в стороне причину нисхождения, трудно понять, как эти Души прямо из небесного бытия попали в своем падении на разные уровни, причем таким образом, что каждая из них ответственна по-разному за жестокие и неравные условия, в которых она должна определять свое вечное будущее. Безусловно, каждый имеет прошлое, которое делает его ответственным за сегодняшние условия, если он гак строго призван к ответу за все результаты прошлой жизни и за то, как он использует свои часто слишком скудные, а иногда почти совершенно безнадежные возможности. Сама природа нашего человечества предполагает по-разному устроенное прошлое для Души, так же как и соответственное будущее.

Поэтому более вразумительна теория, которая предполагает, что Дух или ментальное существо спустилось с другого, более широкого плана и приняло материальное существование, когда физическая и животная эволюция продвинулась достаточно далеко, и воплощение человека на Земле стало возможным. Она видит позади длинную серию человеческих жизней, начинающуюся с той точки, которая привела каждого из нас к его нынешнему состоянию, а впереди — все еще продолжающуюся серию, которая приведет всех, через свои стадии и в свое время, к полному преображению; возвращение ожидает самовоплощающуюся человеческую Душу и служит венцом ее долгих усилий. Но все равно, что определяет связь Духовного существа и высшей ментальной природы с физическим существом и низкой животной природой? Что заставляет Дух, становящийся человеком, принять эту более низкую жизнь? Безусловно, должно казаться, что здесь есть какая-то предварительная связь: ментальное или Духовное существо должно было все время подготавливать эту более низкую жизнь, которую использует теперь для человеческого проявления. И тогда вся эволюция с самого начала была бы упорядоченной и непрерывной, и проявление ума и Духа было бы не внезапным и необъяснимым чудом, а выходом на передний план того, что все время оставалось позади, открытым захватом проявленной жизни силой, которая всегда скрыто управляла эволюцией жизни.

Эта теория перерождения предполагает эволюцию бытия в материальном мире от материи к воплощенному уму и универсальному Духу, одушевляющему эту эволюцию, в то время как наш индивидуальный Дух существует в универсальном и следует по своему восходящему движению к предначертанной реализации или освобождению, или к тому и другому. Она может означать и много больше. Эволюция Души — реальный факт, возникновение всех более высоких форм — ее первое проявление. Мы могли бы допустить для человеческой Души прошлое и будущее, но поместив их выше или ниже земного плана и признав только одно казуальное или целенаправленное существование на Земле. Но это означало бы, что два порядка прогрессирующего существования не связаны, а встречаются на короткое время. Это означало бы, что пробуждающаяся индивидуальная человеческая Душа вторгается в упорядоченную земную эволюцию и почти сразу же уходит из нее, без какой-либо связующей причины или необходимости. И в особенности остается недостаточно объясненным феномен земного животного бытия и природы, Духовной и Супраземной сущности этой Души, ее борьбы за освобождение и бесконечное разнообразие уровней, на которых она в разных телах добивается господства над нижней природой. Прошлая земная эволюция Души, достаточно отвечающая этим уровням нашего смешанного бытия, и будущая эволюция Души, которая помогает нам постепенно освобождать Божество Духа, кажется единственно правильным и разумным объяснением усилий закованной в материю Души, которая достигла изменчивого уровня человечности среди общего постепенного проявления жизни, ума и Духа в материальном универсуме. Перерождение — единственный возможный механизм такой эволюции Души.

Вопрос, который в своей сложности объединяет всю философию и к которому, в конце концов, сводятся все человеческие поиски, это проблема нас самих: почему мы здесь и что мы такое, что позади, впереди и вокруг нас, что нам делать с самими собой, нашим внутренним смыслом и внешним окружением. В идее эволюционного перерождения, если мы признаем ее Истиной, мы имеем вполне достаточный ключ к объяснению этих взаимосвязанных сторон единого вечного вопроса. Духовная эволюция, для которой универсум — место действия, а Земля — сцена или площадка, хотя общий план все еще скрыт наверху от нашего ограниченного знания, — такой взгляд на существование дает светлый ключ, который подходит ко многим темным дверям. Но мы должны видеть это в правильном фокусе, установить истинные пропорции и особенно, видеть в большей степени Духовный смысл, чем механический процесс.

Ошибка в этом заведет нас во множество философских тонкостей, склонит в тy или иную сторону к преувеличенным отрицаниям и сделает наше утверждение, каким бы логически совершенным оно ни было, все же неудовлетворительным и неубедительным для коллективного интеллекта и общей Души человечества.

Голая идея повторения рождений как процесса существования нашей Души, заведет нас не дальше, чем простая материалистическая реальность единственной жизни в теле. Перерождение действительно напоминает о прошлом, о предыдущих важных делах, о существовании Души во многих предшествующих телах, которые непосредственно создали то, чем мы сейчас являемся. Но зачем? Если нет никакого последующего смысла в нашем предыдущем существовании и сохранении непрерывностях? Впереди нас существует препятствие близкой и пустой стены смерти, наше путешествие на Земле становится кратким неисповедимым путем, заканчивающимся внезапно и ошеломляюще в тупике, наше физическое растворение лишено жесточайшего яда своего жала. Потому что бремя смерти для человека, как мыслящего, желающего и чувствующего существа — не потеря этого бедного ящика или повозки тела, а слепой психический конец, глупый материальный конец нашей воли, мысли, стремления и усилия, жестокий разрыв добрых и приятных отношений и привязанностей сердца, тщетно убеждающее непостоянство этого чудесного и всеподдерживающего душевного чувства, которое дает нам сияющие проблески славы и блаженства существования — таково несогласие и резкая непоследовательность, против которой бунтует живое мыслящее существо, как против невероятной и неприемлемой. Яростное стремление к бессмертию нашей жизни, ума и Души, которые могут согласиться на прекращение, только став врагами своего природного огня, и отрицание его, которое вносит в нас вялая покорность тела, инертно соглашающегося на смерть, так же как и на жизнь, составляют болезненно непримиримое противоречие нашей двойной природы. Перерождение принимает эту трудность и разрешает ее в Душевной непрерывности и физическим повторением. Подобно другим нематериалистическим решениям, оно дает преимущество Душевной работе перед телесной и санкционирует потребность в выживании, но, в отличие от других, оправдывает телесную жизнь полезностью для продолжения самопереживаний Души; наше слишком краткое переживание в теле перестает быть изолированной случайностью или недолгой интерлюдией, оно получает оправдание своих действий и отношений в реализующемся будущем и в творческом прошлом. Но простого сохранения, механического постоянства недостаточно, в этом еще не все значение нашего психического существа, не весь просветленный смысл выживания и непрерывности; без восхождения, без расширения, без определенного роста в свет и силу нашего Духа труды высших уровней не завершены и наше рождение в материи не оправдывается. Мы выглядим не лучше, чем если бы смерть была нашим концом, потому что в результате наша жизнь тогда становится бесконечно продолжающейся, обновляющейся и последовательной пустотой, взамен пустоты непоследовательной, резко обрывающейся и быстро распознаваемой.

Кроме того, благодаря перерождению мир вокруг нас, наше окружение, его внушения, его возможности перестают быть полем призрачного физического расцвета или жизнью, которая мало заботится об индивидууме и ничего для него не значит, хотя и может предложить с виду гораздо больше в течение неопределенно долгого времени. Мир становится для нас полем переживаний, системой возвращения Души, средством самоосуществления, кристаллизацией эффективных самоотражений сознательного существа. Но для какой цели, если наше возвращение только повторение или только замедленная флуктуация в пределах небольшого набора типов с очень ограниченным, всегда незавершенным кругом реализации? Потому что к этому идет дело, если нет выхода наверх, нет бесконечного продвижения, возможности ухода или распространения в бесконечность Души. Перерождение говорит нам, что мы — Душа, сознательно осуществляющая чудо самовоплощения. Но почему это воплощение? Что должна делать здесь с собой Душа и как использовать этот мир, данный ей в качестве грандиозной сцены, с его сложным, пластичным материалом, с его многообразием стимулов и внушений, едва ли яснее чем прежде. Но понимание перерождения, как повода и средства для Духовной эволюции, заполняет все проблемы. Оно делает жизнь осмысленным восхождением, а не механическим возвратом, открывает нам Божественные горизонты растущей Души, создает миры узлами Духовного саморасширения, представляет нас ищущими, с твердой надеждой на все большее раскрытие, самопознание нашего Духа и самореализации мудрого и Божественного предназначения существования.

Ощущение круга механического повторения и страстные поиски пути абсолютного спасения сопровождали ранние определения истины перерождения и оставили на них, несмотря на достигнутую глубину, определенный отпечаток неадекватности — не нелогичности, потому что они достаточно логичны, раз их посылки приняты, а неудовлетворительности, потому что они не оправдывают наше бытие. Упуская Божественную полезность космического действия, они не могут объяснить с достаточно широкой, полной и уверенной целостностью Бога и наше существование, отрицают слишком многое, теряют позитивный смысл усилий, оставляют тщетно звучащей огромную ноту Духовности и космического диссонанса. Никакое представление о смысле нашего бытия или небытия не повлияло на перерождение больше, чем буддистское; оно сильно утверждает только для того, чтобы сильнее отрицать. Оно рассматривает повторное рождение, как продолжение механической цепи, видит, с чувством страдания и отвращения, вечное вращение огромного космического колеса энергии, лишенного всякого Божественного смысла; его начало — утверждение невежественного желания, его конец — уничтожающее блаженство ухода. Колесо бессмысленно вращается, вечно нарушая мир небытия и создавая Души, единственный шанс и идеальное действие которых — это перестать существовать. Такая концепция бытия — только развитие нашего первичного ощущения материально управляемого универсума, нашего сотворения в нем и окончательного исчезновения. Она принимает каждый пункт первого поверхностного взгляда на телесную жизнь и излагает все ее обстоятельства в терминах более психической и Духовной идеи существования.

Та, что мы видим в универсуме, является поразительной системой механических повторений. Гигантское механическое повторение правит тем, что долговременно и велико; такое же, но менее устойчивое механическое повторение управляет всем, что мало и эфемерно. Возникают Солнца — пламя, вращающееся в пространстве — теряют в движении силу, увядают и угасают, затем, возможно, вспыхивают снова и продолжают свое движение, или другие Солнца занимают их место и продолжают вращение. Сезоны времени повторяют свой бесконечный и неизменный цикл. Древо жизни все время покрывается разнообразными цветами, теряет их, чтобы в следующем сезоне снова расцвести теми же цветами. Тело человека рождается, растет, увядает и погибает, но оно дает рождение другим телам, которые продолжают тот же самый бессмертный цикл. Что смущает разум во веем этом устойчивом процессе, так это то, что в нем, кажется, нет никакого смысла, дет ничего, кроме простого факта беспричинного и бессмысленного существования, сопровождающегося и разрешающегося аннулирующим или компенсирующим фактом индивидуального угасания. Bсe это потому, что мы видим механизм, но не видим Силы и ее намерений в использовании его. Но с момента, когда мы узнаем сознательный, бесконечный и мудрый Дух, охватывающий универсум, а в вещах скрытую, постепенно находящую себя Душу, мы приходим к необходимости идеи в сознании, вещи понимаемой, желаемой, приведенной в движение, твердо исполняемой, постепенно реализуемой этими великими сознательными действиями.

Но буддистское представление не признает сущности Духа или вечного Существа в своей жестко механической экономике существования. Оно принимает только феномен постоянного становления и поднимает его с физического на психический уровень. Как есть очевидная для нашего физического ума Энергия, действие, движение, способное создавать своими силами формы и уровни материального универсума, так для буддистского взгляда на вещи есть Энергия, действие, Карма, создающая своими психическими силами эту воплощенную Душевную жизнь с ее постоянным повторением. Как тело есть растворимая конструкция, структура или комбинация, так и Душа — растворимая конструкция и комбинация; жизнь Души, подобно физической жизни, поддерживается постоянным потоком или повторением одних и тех же действий и движений. Как наследственная цепь есть продолжение универсального принципа жизни путем непрерывного создания сходных тел, механического повторения, так и система перерождения Души является постоянным продолжением принципа ее жизни, путем непрерывного создания, с помощью Кармы, сходных воплощенных ассоциаций и переживаний, механических повторений. Как причина всех физических рождений и длинной наследственной цепи — темная воля к жизни в материи, так причина постоянного рождения Души — невежественное желание или воля быть в универсальной энергии Кармы. Как постоянное вращение универсума и движение его сил генерирует универсальные существования, которые бегут из бытия или заканчиваются в нем индивидуальным растворением, так существует и постоянное колесо становления и движения Кармы, которое формирует индивидуализированные жизни Душ, вынужденные спасаться от своей непрерывности растворяющим исчезновением. Угасание воплощенного сознания — наш видимый материальный конец; конец Души тоже в угасании, чистом удовлетворении или в каком-то невыразимом блаженстве сверхсознательного Небытия. Утверждение механического проявления или повторения рождения — сущность такого взгляда, но в то время как телесная жизнь претерпевает вынужденный конец и растворение, душевная жизнь прекращается в добровольном самоугасании.

Есть определенные ограничения нашей мысли, на которые наталкиваются все эти решения, и главные препятствия — это наши ощущения механической природы универсума и наша неспособность предвидеть более высокий, чем современный, тип человечества. Мы видим сверхсознательный Дух в его богатстве и свободе и универсум в его бессознательной привязанности к циклу механических повторений, или мы видим существование как абстрактную сущность, а природу — как механическую силу; сознательная Душа стоит между ними, связывая эти две противоположности, но она сама так несовершенна, что мы не можем найти в этой связи секрет или сделать ее надежным источником примирения. И тогда мы объявляем рождение ошибкой Души и видим единственный шанс освобождения в сбрасывании этих природных оков и решительном обращении к Супракосмическому Сознанию или свободе абстрактного бытия. Но что, если бы перерождение оказалось не длинной влачащейся цепью, а в начале — лестницей восхождения Души и в конце —последовательностью великих духовных возможностей? И это должно быть так, если бесконечное существование не абстрактная сущность, как это представляется логическому интеллекту, а сознательная духовная реальность, как это есть для интуиции и более глубокого душевного переживания, и эта реальность здесь, как и в далеком абсолютном Сверхсознании. Тогда универсальная природа была бы уже не механизмом без всякого секрета, кроме своей бессознательной механики, и без всякой цели, кроме простого повторения действия, а сознательной Энергией универсального Духа, скрытого в величии ее процессов. А Душа — восходящая из сна матери и через растительную и животную жизнь на человеческий уровень и там сражающаяся с невежеством и ограничением, чтобы завладеть своим бесконечным царством — была бы посредником, которому предопределено развернуть в Природе Дух, скрытый в ней. Таков смысл жизни и мира, который открывает нам идея эволюционного перерождения: жизнь сразу становится восходящими ступенями развертывания Духа. Она приобретает высший смысл, путь Духа становится оправданным, уже не глупым и пустым сном, вечным бредом, гигантской механической работой или безусловной бессмысленностью, а суммой для великой Духовной Воли и Мудрости: Душа человека и космический Дух смотрят друг на друга прямо в глаза с благородным и Божественным смыслом.

Вопросы, окружающие наше существование, сразу же проясняются с достаточно удовлетворительной полнотой. То, чем мы являемся, есть Душа восходящего Духа и Сущности, развертывающаяся в космосе в непрерывном эволюционном воплощении, для которой физическая сторона только пьедестал формы, соответствующий в своей эволюции восходящим ступеням Духа, но истинный смысл и мотив — духовный рост. То, что стоит позади нас, это прошлые условия духовной эволюции, восходящие ступени Духа, уже пройденные, по которым мы через постоянные перерождения пришли к тому, что мы есть, и мы все еще развиваем это современное и среднее человеческое состояние восхождения. То, что вокруг нас, постоянный процесс развертывания в его универсальном аспекте; прошлые состояния уже содержатся в нем, реализованные, перейденные нами, но в общем и варьирующем типе все еще повторяющиеся, как поддержка и фон; современные условия не бесполезное повторение, а активное обозначение всего, что должно быть развернуто Духом, не иррациональное десятикратное повторение, беспомощно воспроизводящее всегда одни и те же образы, а расширяющиеся серии сил Бесконечного. То, что впереди, — еще большие возможности, ступени, еще не пройденные, предопределенные могучие проявления. Мы здесь для того, чтобы стать средством саморазвертывания восходящего Духа. Что нам делать с собой и своим смыслом — расти и раскрываться большему смыслу Божественного бытия, Божественного сознания, Божественной Силы, Божественного блаженства и многообразного единства; что делать нам с нашим окружением — использовать его сознательно для растущих духовных целей и все больше делать его формой для идеального развертывания совершенной природы и самовыражения Божественного в космосе. Несомненно, в вещах есть Воля, великая и свободная, неторопливая и неустанная, которая через все циклы идет к все большему насыщению своих конечных образов бесконечной Реальностью.

Все это для ума, живущего образами, настоящего, как это и должно быть с осторожным скептическим умом позитивного исследования, не более чем гипотеза, потому что, если эволюция — признанная идея, то перерождение — только предположение. Пусть так, но все же это лучшая гипотеза, чем наивное и детское религиозное решение, которое делает мир произвольной причудой, а человека — дышащей куклой всемогущего выдуманного Творца, и, по меньшей мере, столь же хорошая, как идея материальной бессознательной Силы, каким-то образом превратившейся в ненадежный, эфемерный, но все же непрерывный феномен сознания, идея творческой жизни, согласно Бергсону, постоянно борющейся в окружении универсальной смерти; она так же хороша, как идея механического действия Пракрити, Майи, Шакти, в которой реальный или нереальный индивидуум "блуждает подобно слепцу, ведомому слепым", пока не избавится от него Духовным освобождением. Широкому философскому взгляду она не покажется несогласной с известными идеями существования или несозвучной с фактами и потребностями бытия или требованиями разума и интуиции, даже если она признает еще нереализованный фактор, вещи, которые еще только будут; потому что она подразумевается в самой идее эволюции. Она может изменить, но радикально не противоречить никакому религиозному переживанию или стремлению, так как не является несовместимой с единством в Сверхсознании или блаженством в запредельных небесах, или каким-либо личным или безличным отношением с Божественным, поскольку все это может быть вершинами Духовного развертывания. Ее истина будет зависеть от Духовного переживания и осуществления, но главным образом, от следующего важного момента: есть ли в Душевных силах человека что-либо обещающее более высокое состояние бытия, чем нынешняя ментальность, и может ли это состояние стать эффективным в его воплощенном существовании? Это вопрос, который нужно проверить психологическим исследованием, эта проблема, вероятно, будет решена в ходе Духовной эволюции человека.

Есть еще трансцендентальные вопросы о метафизической необходимости, возможности, окончательной реальности эволюционного проявления такого рода, но нет надобности рассматривать их здесь и сейчас, потому что мы занимаемся только реальностью для переживания и процессуальным смыслом перерождения, с учетом факта, что мы — часть определенного проявления, движимая вперед под давлением определенного рода эволюции. Мы видим действие Силы и пытаемся узнать, есть ли в этой силе сознательная Воля, упорядоченное развитие, и сначала должны установить, результат ли все это организованной случайности или бессознательного самопроизвольного Закона, или же план универсального Разума и Мудрости. Поскольку мы считаем, что существует сознательный Дух, выражением которого является это движение, или хотя бы принимаем это, как рабочую гипотезу, мы должны пойти дальше и спросить: остановится ли этот развивающийся порядок на современном человеке или в нем предусмотрено нечто большее, к чему он должен расти — незаконченное выражение, более великое недостигнутое состояние; и, в таком случае, очевидно, что .именно к этой цели должен стремиться человек, а ее подготовка и реализация стать стадией его судьбы. К этой новой ступени эволюции будет подсознательно направлена его история, как расы, и способности высших индивидуумов, полусознательно стремящихся осуществить это новое рождение; и поскольку восходящий порядок перерождения всегда следует ступеням эволюции, нельзя считать, что он прервется или внезапно перескочит в сверхсознательное, не обращая внимания на следующую ступень. Отношение нашего рождения к жизни на других уровнях сознания и к трансцендентному Сверхсознанию, может быть, важная проблема, но ее решение должно быть в гармонии с намерением Духа в универсуме; все — часть единства, а не сплетение духовной непоследовательности и противоречий. Нашим первым мостом от неизвестного к известному, на этой линии мысли, должно стать выяснение, как далеко еще не законченная лестница эволюции сможет подняться в земных циклах. Весь процессуальный смысл перерождения должен быть сведен к этому еще не совершенному открытию.

В теории кармы — не обязательно в той форме, какую придавали ей древние, но ее главной идее — заключена неопровержимая Истина, которая поражает ум и, одновременно, доступна пониманию. Даже более строгий разум, не доверяющий первым впечатлениям и критически настроенный по отношению к возможным решениям, после строжайшего рассмотрения не находит, что поверхностное понимание, сторож у дверей нашей ментальности, обманулось, допустив в дом нашего знания неподобающего гостя, фальшивого претендента. В философской идее, поддерживающей эту мысль, есть прочность, твердость глубочайшей универсальной неопровержимой истинности, к которой всегда должен стремиться человеческий ум, измеряя бездонное; так обращается с нами мир, в нем есть закон, который разбивает все наше эгоистическое невежество, своеволие и насилие, как, по словам греческого поэта, "высокомерие и гордость человека о подножие трона Зевса, мраморные ноги Темис, алмазный Ананке". В самодостаточном и беспристрастном законе Кармы есть тайна вечного бытия, основа неизменного действия справедливых и верных Истине Богов.

Карма в той или иной форме всегда признавалась на Востоке, но заслуга придания ей самого полного и точного выражения и наибольшей важности принадлежит буддистам. На Западе эта идея тоже возникала постоянно, но во внешних и фрагментарных проблесках, как признание прагматической Истины переживания, и, чаще, как упорядоченный этический закон или фатализм. противопоставленный своеволию и усилиям человека; но она заменялась другими идеями, несовместимыми с присутствием закона, смутными предпочтениями высшей прихоти или какой-то божественной зависти — таким было представление греков — слепого Рока или непреложной необходимости, Ананке или, позже, таинственных путей произвольного, хотя без сомнения совершенномудрого Провидения. Все это показывает фрагментарные проблески действия силы, но закон ее действия и природа самой силы ускользали от понимания, и это едва ли могло быть иначе, поскольку ментальный взор Запада, поглощенный страстью к жизни, пытался прочесть работу универсума только в свете ума человека, но работа эта слишком обширная, древняя, непрерывно продолжающаяся во времени и вездесущая в пространстве не только в материальной бесконечности, но и в вечном времени и вечном пространстве бесконечности Души, чтобы ее можно было разглядеть в столь фрагментарном свете. С тех пор, как восточная идея и название закона Кармы стали привычными для современной ментальности, одна ее сторона получила растущее признание, возможно, потому, что эта ментальность была подготовлена великими открытиями и обобщениями науки к более полному видению космического существования и более упорядоченной и величественной идее космического закона. Поэтому можно подойти к вопросу Кармы со стороны физического основания, хотя в конечном итоге, мы находим, что для того чтобы уловить все его знание, а также определить его границы, нужно смотреть с другого конца бытия, скорее с его Духовной вершины, чем из его материальной опоры.

В основном смысл Кармы в том, что все существование есть действие универсальной Энергии, процесс создания вещей в этом действии, разрушение, но как шаг к последующему строительству, что все есть непрерывная цепь, в которой каждое звено неразрывно связано с бесконечным количеством прошлых звеньев, и все это управляется фиксированными отношениями и связью причины и следствия; настоящее действие результат прошлого действия, как будущее — будет результатом сегодняшнего; все причины есть действие энергии, и все результаты тоже действие энергии. Моральный смысл в том, что все наше существование — выделение содержащейся в нас энергии, которой мы созданы, природа этой энергии выделяется как причина и возвращается как следствие; это универсальный закон, и ничего в мире, будучи в нем и от него, не может избежать его власти. Такова философская реальность теории Кармы и способ видения, созданный физической наукой. Но он был задержан на пути к полноте своей Истины двумя постоянными ошибками: во-первых, настойчивой парадоксальной попыткой — несомненно неизбежной и полезной в качестве эксперимента человеческого разума, который должен быть предпринят, но обречен на неудачу — объяснять Супрафизические вещи физическими способами, и во-вторых, стремлением поставить над универсальным законом, в качестве его причины и двигателя, совершенно противоположную идею космической Случайности. Старое представление о непонятном высшем капризе, естественно, что он должен быть непонятным, поскольку является действием неразумной Силы — таким образом, продолжает властвовать и получает признание, наряду с научным видением устойчивости и жесткой последовательности в универсуме.

Бытие, несомненно, едино, и закон тоже должен быть единым, но опасно ограничиваться с самого начала единственным видом феноменов, с предвзятым желанием вывести из него все другие, не обращая внимания на разницу в их смысле и природе. На этом пути мы неизбежно искажаем Истину по образу нашего предпочтения. Лучше, по крайней мере на время, признать древнюю гармоничную Истину Веды — которая также пришла в своем завершении к Веданте, к концепции единого Бытия — что есть разные планы космического существования, а следовательно, и нашего существования, и в каждом из них одни и те же силы, энергии или законы должны действовать по-разному и в ином ощущении и свете своего осуществления. Тогда мы прежде всего видим, что если Карма — универсальная Истина бытия, она должна быть столь же истинной в рожденных внутри ментальном и моральном мирах нашего действия, как и во внешних отношениях с физическим универсумом. Ментальная энергия, выделенная нами, определяет ментальный эффект, но подчиняется всем воздействиям прошлых, настоящих и будущих окружающих обстоятельств, потому что мы не самостоятельная сила в мире, а скорее энергия, подчиненная мелодия и нить универсальной энергии. Моральная энергия нашего действия таким же образом определяет природу и результат моральных следствий, но также подчинена — хотя жестокий моралист не уделяет этому достаточного внимания — воздействию прошлых, настоящих и будущих окружающих обстоятельств. Что это истинно для физической энергии, нет нужды говорить или доказывать. Мы должны различать эти разные типы и по-разному выраженные движения единой универсальной силы. Не стоит говорить сразу, что мера и .качество внутреннего бытия есть результат выхода физической энергии, переведенной в ментальную и моральную — например, что добрые и злые дела или подверженность хорошим или дурным влияниям и мотивам зависят от печени или заключены в физическом зародыше, или результат химических элементов, или определяются, главным образом, расположением электронов мозга и нервной системы. Сколько бы не извлекало ментальное и моральное существо физической энергии из телесного существа, и как бы не влияли на него эти заимствования, совершенно очевидно, что оно использует их для других, более широких целей, применяет супрафизический метод, имеет более важные мотивы и смысл. Моральная энергия — отдельная сила и имеет свой кармический план, она подвигает человека — и это характерно — к преодолению витальной и физической природы. Это могут быть — в своей основе или на вершине — формы единой универсальной Силы, но практически, это разные энергии, и к ним нужно относиться так, пока мы не узнаем, чем может быть эта универсальная Сила в своем высочайшем и чистейшем виде и изначальной способности, и может ли это открытие указать нам единое направление в хитросплетениях нашей природы.

Случайность, эта смутная тень бесконечной возможности, должна быть изгнана из словаря нашего восприятия; из случайности мы не можем сделать ничего, потому что она ничто. Случайность вообще не существует, это только слово, которым мы прикрываем и оправдываем свое невежество. Наука исключает его из актуального действия физического закона, все определяется определенной причиной и отношением. Но когда она начинает спрашивать, почему существуют именно эти отношения, а не другие, почему определенная причина приводит к определенному следствию, она видит, что ничего об этом не знает; любая актуализированная возможность предполагает множество других допустимых возможностей, и в этом случае удобнее говорить, что случайность или наиболее вероятная возможность определяет все, что происходит: случайность эволюции, движение слепой бессознательной энергии, которая каким-то образом находит достаточно хороший путь и фиксируется повторением процесса. Если Бессознательность может делать разумную работу, то вполне возможно, хаотическая случайность может создать упорядоченный универсум! Но это только истолкование действий универсума нашим невежеством — точно так же, как донаучный человек прочитывал в действии физического закона причуду Богов или какое-нибудь другое имя произвольной Случайности, Божественной или облаченной в Божественную славу, реагирующей на молитву или взятку со стороны человека, и живой подвижностью или с неподвижным лицом каменного сфинкса — но это только имена его собственного невежества.

Когда мы приходим к насущным потребностям нашего морального и духовного бытия, никакая теория случайности или вероятности совсем не годится. Здесь наука, в своей основе физическая, не может помочь ничем, разве что в определенной степени показать воздействие физического на моральное бытие или морального действия на физическое, во всем остальном она в болоте собственного незнания. Она, конечно, может предсказать землетрясение или солнечное затмение, но не моральное и духовное становление, и только пытается объяснить его феномены, когда они проявляются, предлагая многосложные, устрашающие и удивительные законы патологии, дурную наследственность, евгенику и все прочее, что затрагивает только край одежды самого низкого психофизического бытия. Но здесь руководства нужно больше, чем в чем-либо другом; мы должны знать закон, смысл руководящего порядка. Познать закон своего морального и духовного бытия всегда более важно, чем законы пара и электричества, потому что без этих внешних достижений можно расти в своей внутренней человечности, а без всякого представления о моральном и духовном законе — нельзя. Должно действовать и необходимо руководство в действии; есть нечто, чем внутреннее "я" стремится стать, но еще не стало, а хотелось бы знать, каков путь и закон, какова главная сила и множество борющихся сил, какова высота, возможный масштаб и степень совершенства становления. Это, безусловно, во много большей степени, подлинно человеческий вопрос, чем законы электронов или возможность всемогущих физических механизмов и более мощных взрывов. Буддистский ментальный и моральный закон Кармы входит в этот сложный пункт с ключом и открытием. Как наука заполняет наш ум идеей универсальной власти Закона в физическом и внешнем мире и в наших отношениях с природой, хотя она и оставляет позади всего этого великий безответный вопрос, агностицизм, пустоту другой неизвестной Бесконечности — покрытой концепцией Случайности — буддистская концепция также заполняет пространства нашего ментального и морального бытия ощущением власти ментального и морального закона, но она ставит позади этого закона великий безответный вопрос, агностицизм, пустоту непостижимой бесконечности. Здесь объяснение еще более величественно неосязаемо — это тайна Нирваны. Эта бесконечность в обоих случаях обозначается более сущностным и позитивным видом ума, как Бессознательное — но в одном случае материальное, а в другом — как бесконечный духовный ноль, а более осторожными и гибкими мыслителями просто как непознаваемое. Разница в том, что для науки это неизвестное есть нечто механическое, к чему мы возвращаемся при физическом растворении или лайе, но неизвестное буддизма — это Перманентное, запредельное закону, к которому мы возвращаемся духовно усилием самоподавления, самоотречения и наконец самоугасания, ментальным растворением идеи, которая поддерживает закон отношений, и моральным растворением мира желания, который движет потоком чередований универсального действия. Это уникальная и строгая метафизика, но мы ни в коем случае не обязаны подчиняться ее пессимистическому величию, потому что она не самоочевидна, и ее можно избежать. Несомненно, что высокое духовное отрицание того, что я есть, не единственно возможный путь к совершенству; высокое духовное утверждение и абсолют того, что я есть, тоже может быть путем и вратами. Эта благородно леденящая или блаженно пустая идея Нирваны, поскольку она, такое ошеломляющее отрицание, не может окончательно удовлетворить человеческий Дух, который настойчиво стремится к чему-то в высшей степени позитивному, удовлетворению себя, и использует отрицание, только чтобы избавиться от того, что препятствует его самооткровению. К вечному "нет" человеческое существо может обратиться только с усилием, исполненным печали и возвышенным изменением своего существования, но вечное "да" имеет для него естественную привлекательность; наша духовная ориентация, магнит, который притягивает Душу — вечное Бытие, а не вечное Небытие.

Тем не менее в теории Кармы есть некоторые сущностные и необходимые ключи. И прежде всего это убежденность, это твердая почва, по которой можно ступать уверенно, в ментальном и моральном мире, так же как и в физическом; нет хаоса, произвольной случайности или простой вероятности, а только действие организованной Энергии, которая утверждает свою волю через закон, устойчивые отношения и строгое чередование и связь определенных причин и следствий. Быть уверенным, что есть всеобщий ментальный закон и всеобщий моральный закон, великое достижение и надежный фундамент. Уверенность, что в ментальном и моральном, так же как и в физическом мире, то, что посеешь в почву, то и, безусловно, пожнешь — гарантия Божественного правления, равновесия, космоса; это не только ставит жизнь на алмазный фундамент закона, но, устраняя анархию, открывает путь к большей свободе. Есть вероятность, что если эта Энергия — все, человек — только творение императивной силы, и все его действия и становления — цепь перерождений, над которыми нельзя установить подлинный контроль или господство. Такой взгляд свел бы все к предопределению Кармой; и результат мог бы удовлетворить интеллект, но был бы гибельным для величия Духа. Он стал бы рабом и марионеткой Кармы и не мог бы даже мечтать стать хозяином самого себя и своего существования. Но здесь теория Кармы делает второй шаг: отношения создает идея. Все есть выражение и распространение этой идеи. Значит, можно волей, энергией идеи внутри, развивать форму того, что я есть, и идти к гармонии с идеей, большей, чем та, что выражена в форме и балансе сейчас. Можно стремиться к более благородным достижениям. Все же, если идея — вещь в себе, без всякого основания, кроме своих спонтанных сил, никто ее не создал: ни знаток, ни Пуруша, ни Бог, можно оказаться только формой универсальной идеи, а у Души не будет независимого существования или предназначения. Но есть еще третий шаг: я — Душа, развивающаяся и устойчивая на путях универсальной Энергии, и во мне заключено семя всего ее творения. То, чем человек стал, он сделал сам прошлыми идеями и действиями Души, ее внутренней и внешней Кармой; то, чем он будет, можно сделать самому нынешней и будущей идеей и действием. И, наконец, есть еще высший, последний освобождающий шаг, что идея и ее Карма имеют своим источником свободный Дух, и, придя к самому себе через переживания и самооткровение, можно возвысить свое состояние в духовную свободу, за пределы всех уз Кармы. Таковы четыре столпа полной теории Кармы, Они также четыре Истины отношений Сущности с Природой.

Универсум, в котором мы живем, представляется нашей ментальности сплетением противоположностей и противостояний, чтобы не сказать противоречий, и все же, может ли быть в универсуме такая вещь, как полная противоположность или истинное противоречие, это еще вопрос. Добро и зло кажутся, а может быть и являются, противоположными силами, и мы, по природе нашего этического ума, склонны видеть мир, во всяком случае в его моральном аспекте, как борьбу этих вечных противоположностей: Бога и дьявола, Дева и Асура, Ахурамзды, Ангрья Майнью. Мы все время надеемся, что в какой-то, пока еще трудно представимый день, одно погибнет, а другое восторжествует на вечные времена, но в действительности, они так переплетены, что некоторые считают, что они всегда будут вместе, как свет и тень, и лишь где-то за пределами этого мира, если вообще где-нибудь, в какой-то мирной и безмолвной вечности можно освободиться от страданий их взаимопереплетения, их постоянного мучительного объятия и борьбы. Добро происходит от зла и, кажется, часто опять превращается в зло; тела борющихся бойцов слились настолько, что смущены и озадачены даже умы мудрецов, пытающихся разделить их. Иногда кажется, что такое различие существует только для человека и Духа, который побуждает его, возможно, только с тех пор, как он поел плодов от того древа дуального познания в саду, потому то Материя ничего об этом не знает, да и жизнь ниже уровня человека мало озабочена, если вообще озабочена, моральными различиями. Говорят также, что по ту сторону человеческого бытия и за пределами его борьбы есть ясность высокого и универсального Духа, где Душа трансцендирует грех, но трансцендирует также и добродетель, не печалится, не раскаивается и не спрашивает: "Почему я не сделала доброе, и почему я сделала то, что злое?" — потому, что в нем все вещи совершенны и все вещи чисты.

Но есть еще более убедительный пример сущностной нереальности оппозиций. Мудрецы говорят также о противоположности знания и невежества — Видьи и Авидьи, Читти и Ачитти — с которой, по-видимому, вопрос добра и зла связан очень тесно. Зло следует за невежественными стремлениями Души в природе и является извращением ее воли, а избирательность добра, в равной мере, следствие невежества. Но если мы внимательно вглядимся в суть этих вещей, мы увидим, что, с одной стороны, невежество оказывается ничем иным, как свернутым или частичным знанием; это знание, облеченное в бессознательное действие, или знание, определяющее себя щупальцами ума; с другой стороны, само знание оказывается в лучшем случае частичным знанием, и всегда есть что-то запредельное ему, чего оно не знает, даже его высочайший и широчайший блеск — только прорыв солнечного сияния в массу черно-голубого света бесконечности, через который мы смотрим за его пределы на Невыразимое.

Наш ум вынужден всегда мыслить оппозициями, практическая ценность которых для нас очевидна, но все же, они всегда кажутся нам сомнительными. Мы осознаем закон Кармы, постоянную неизбежную последовательность действий энергии и устойчивый поток следствий и реакций, причинную цепь, огромную массу прошлых причин позади нас, из которой неуклонно должны разворачиваться все будущие следствия, и этим Мы пытаемся объяснить универсум, но тогда незамедлительно возникает противоположная идея и требующая объяснения проблема свободы. Откуда приходит это представление о свободе, эта Божественная или титаническая жажда ее в человеке, рожденная, может быть, от чего-то в нем, чем он, какими бы конечными не были его ум, жизнь и тело, все же является в природе бесконечности? Потому что, когда мы смотрим на мир вокруг себя, все представляется необходимостью, все движется по принуждению. Это аспект немыслящего мира Силы и Материи, в котором мы живем, и даже в нас самих, в мыслящих людях, как мало свободного от принуждения! Как много из того, чем мы являемся и что мы делаем, определяется нашим окружением, формируется нашим образованием и воспитанием, мы созданы жизнью и руками других, мы глина для многих гончаров; а то, что осталось, то, что в наибольшей степени наше, предопределено индивидуальностью, расовой, человеческой наследственностью или, наконец, универсальной Природой, которая создала человека и использует его сознательно или бессознательно?

Но мы настаиваем и заявляем, что у нас есть воля, которая осознает, пусть даже сильно ограниченную, свободу и может формировать для своей цели и изменять своими усилиями окружение, воспитание и формации наследственности и кажущуюся незыблемой общую природу. Но не есть ли эта воля и ее усилия инструмент, даже механический инструмент, природы, активной универсальной энергии, и не является ли ее свобода произвольной иллюзией нашей ментальности, которая живет настоящим моментом и отделяет его по невежеству умственным абстрагированием от предопределяющего прошлого так, что кажется, будто в каждый критический момент человек делает свободный и независимый выбор, в то время как выбор определяется предыдущими формациями и всем тем темным прошлым, которого он не знает? Учитывая, что природа действует через нашу волю и может творить и изменять, иначе говоря, может производить новые формации из вещества, которое она сама создала для своей работы, — не прошлым ли ее импульсом и постоянной энергией делается все это? Здесь первая идея Кармы. Безусловно, наша сегодняшняя воля должна быть одним, хотя и ни в коем случае не единственным, элементом действия и творения, но при таком взгляде — это не свободная, вечно новая воля, а, в первую очередь, дитя и порождение всей прошлой природы; наше действие, наша сегодняшняя Карма — результат уже созданной формы, силы этой природы, Свабхавы. Во-вторых, наша воля инструмент, постоянно формируемый и используемый чем-то большим, чем мы; только в том случае, если есть Душа или сущность, которая не творение, а хозяин Природы, не формация потока универсальной энергии, а сама создатель и творец Кармы, оправданы наши претензии на актуальную свободу или по крайней мере наше стремление к истинной свободе. В этом вся суть спора и возможность разрешения этой сложной проблемы.

Но здесь вступает критически настроенный негативно-аналитический мыслитель, древний буддист-нигилист или современный материалист, чтобы лишить актуальную свободу всякого базиса в нашем земном или возможном небесном существовании. Буддист отрицает существование свободной и бесконечной Сущности, которая, как он думает, была только сублимацией идеи эго, заблуждением или гигантски увеличенной тенью, отброшенной нашей ложной личностью на вечное Несуществование. Как нет Души, а только поток форм, идей и ощущений; как идея колесницы — только название комбинации досок, спиц, колес и осей, так и идея индивидуальной Души или это — только название комбинации или постоянства вещей. И сам универсум ни что иное, как такая же комбинация, Самхата, созданная и поддерживаемая в своей непрерывности последовательностью Кармы, действием Энергии. В этом механическом существовании не может быть свободы от Кармы, но освобождение все же возможно, потому что то, что существует посредством этой комбинации, может освободиться от самого себя через растворение. Движущая сила Кармы — желание и привязанность к ее действию, и через отказ от непостоянного и прекращение желания можно прийти к угасанию непрерывности этой идеи в ходе Времени.

Однако, если такое угасание и можно назвать освобождением, это все же не состояние свободы, потому что оно может опираться только на утверждение, на перманентность, а не на отрицание всех утверждений; кроме того, как можно себе представить, нужен кто-то или что-то, что будет свободным. Можно отметить, что сам Будда, по-видимому, понимал Нирвану, как состояние абсолютного блаженства свободы, отрицание кармического существования в непознаваемом Абсолюте, который он категорически отказывался описывать или определять позитивно или негативно, поскольку описание чем-то исключительно позитивным или широчайшей суммой позитивного, или чем-то негативным, или всей суммой негативного, в силу самого факта присутствия в описании и, следовательно, его ограниченности, неприменимо к Абсолюту. Иллюзионистская Майя — вещь более мистическая и более темная для понимания, но здесь мы, по крайней мере, имеем сущность, позитивное Бесконечное, которое способно к вечной свободе, но только в бездействии, через избавление от Кармы. Потому что сущность, как индивидуум, действующая в Карме Душа, всегда связана невежеством, и только отвергая индивидуальность и космическую иллюзию, мы можем вернуться к Свободе Абсолюта. В обеих этих системах мы видим, что Духовная свобода и космическое принуждение одинаково признаются, но при полном разделении и исключении из соответствующего поля друг друга — как абсолютные противоположности и противники; власть Кармы или невежества в мире рождения абсолютна; свобода Духа абсолютна при уходе от рождения, космоса и Кармы.

Но эти проникновенные системы, хотя и удовлетворяют логический разум, подозрительны для систематической разумности, и, во всяком случае, поскольку мы находим, что знание и невежество в своей сущности не абсолютно противоположны, что невежество и сама бессознательность — завеса скрытого знания, то, по крайней мере, возможно, свобода и принудительный характер Кармы не такие уж несовместимые противоположности, и что позади, и даже в самой Карме, все время присутствует скрытая свобода пребывающего в ней Духа. Буддизм и Иллюзионизм тоже не утверждают какого-либо внешнего или внутреннего предопределения, а только самопроизвольную зависимость. И они очень настойчиво требуют от человека выбора между правильным путем и неправильным, между волей к постоянному существованию и волей к Нирване, волей к космическому существованию и волей к абсолютному Духовному бытию. Они не требуют этого выбора от Абсолюта, универсального бытия или силы, которая не имеет отношения к их претензиям и продолжает спокойно и уверенно свою могучую вечную деятельность, они требуют его от индивидуума, человеческой Души, которая запуталась в противоречиях своей ментальности. Тогда должно казаться, что в нашем индивидуальном существе есть нечто, имеющее какую-то истинную свободу воли, какую-то способность выбора с огромными последствиями и размахом. Что это такое, которое выбирает, и каковы пределы, где начало или конец его актуальной или возможной свободы?

Трудно также понять, как несубстанциональная непостоянность может иметь огромную власть или проявлять способность к постоянству во Времени. Здесь, безусловно, должно быть, думается, Постоянное, выражающее себя в этой постоянности; или каким образом Иллюзия — что такое Иллюзия, как не бессвязный сон или несубстанциональная галлюцинация? — может создать этот великий мир точной последовательности, твердого закона и связной Необходимости; здесь должно быть скрытое самопознание и мудрость, которая управляет Энергией Кармы в ее идее и указывает пути, которые она должна проложить во Времени. Потому что, именно благодаря устойчивости их принципа во всей неустойчивости частной формы, эти вещи имеют такую власть над нашим умом и волей. Именно потому, что мир реален, мы так сильно ощущаем его борцовскую хватку, и наш Дух сопротивляется ей. Часто он слишком жестоко реален, и мы ищем свободы в царстве снов или планов идеала, не находя ее в достаточной степени здесь. Поскольку мы не имеем свободы или не можем достаточно овладеть этой активной реальностью, чтобы навязать ей свой идеал, мы ищем ее в запредельном, в далеком и бесконечном величии Абсолюта. Поэтому будет лучше установить другое, более общепринятое различие, а именно: мира Кармы, как практической или относительной реальности, и бытия Духа, постоянно стоящего за ним или над ним, как великой высшей реальности. И тогда мы должны выяснить, только ли последнее касается свободы, или, как это, безусловно, должно быть, если Дух управляет энергией и ее действием, здесь тоже есть какой-то элемент или, по крайней мере, какие-то начала свободы, и не можем ли мы, даже если она мала и относительна, в этих шагах Времени, в этих отношениях Кармы, сделать эту свободу великой и реальной, сознательно пребывая в величии Духа? Не можем ли мы найти эту суверенность здесь, или поднимемся на вершину Душевной эволюции?

Одно мы заметим, что это стремление к контролю и это впечатление свободы есть ориентация и атмосфера, сопровождающая действие ума, и они растут по мере того, как Природа поднимается к ментальности. Мир материи, кажется, ничего не знает о свободе, все появляется в нем, как будто записанное в пророческих законах на каменных скрижалях, законах, которые имеют процесс, но не изначальный разум, служат гармонии целей или, по крайней мере, создают упорядоченный космос, но не кажутся созданными под присмотром какой-либо явной Разумности. Мы можем думать, что Душа отсутствует в природных вещах, потому что не видим в них действия ума, а сознательно активный ментальный разум, по нашему представлению, базис и опора, если не все вещество существования Души. Если Материя — все, то мы легко можем заключить, что все есть Карма материальной энергии, которая управляется какой-то унаследованной, непостижимой, механически устроенной Необходимостью. Но мы видим, что Жизнь, похоже, сделана из другого вещества: в ней проявляются разные возможности, творчество становится более активным, гибким, разнообразным, в ней мы осознаем поиск и отбор, множество потенциального, актуальный выбор, подсознательную идею, которая ищет своего витального самовыражения и организует инстинктивное действие — часто, хотя и в определенных пределах, с безошибочным интуитивным пониманием жизнью своих непосредственных предметных или каких-либо отдаленных целей — осознаем также подсознательную волю во всем этом огромном ищущем и изменчивом импульсе. Но все это тоже действует в определенных пределах, в оковах, в заданном масштабе процессов.

Когда мы выходим в ум, Природа осознает возможность и выбор гораздо шире; ум осознает в идее потенциальности и предопределения иные, чем в непосредственной актуальности или в жестко неизбежных следствиях, суммы прошлых и настоящих актуальностей, он осознает бесчисленные "может быть" или "могло быть", и эти последние не мертвые отвергнутые вещи, а могут возвращаться силой Идеи и осуществлять будущие предопределения, могут, наконец, реализовываться во внутренней реальности своих данных, хотя, возможно, и в других формах и обстоятельствах. Больше того, ум может идти и идет дальше, он может воспринимать бесконечную возможность за самоограничениями актуального существования. И из этого видения возникает идея свободной и бесконечной Воли, Воли с безграничной потенциальностью, которая определяет все эти бесчисленные чудеса своего универсального становления или творения в Пространстве и Времени. Это означает абсолютную свободу Духа и Силу, которая не определяется Кармой, а определяет ее. Видимая Необходимость-дитя свободного самоограничения Духа. То, что представляется нам Необходимостью, есть Воля, которая действует последовательно, а не слепая Сила, движимая своим собственным механизмом. Это, однако, не обязательный вывод, в поле зрения разума всегда остаются три главных концепции существования. Во-первых, понятная нашему разуму идея слепой механической Необходимости какого-либо рода, за которой ничто или какое-то абсолютное Несуществование. Природа этой Необходимости должна быть частью какого-то фиксированного процесса, привязанного к определенным изначальным и общим предопределениям, для которых все остальное — следствие. Но это только первое впечатление от универсальных вещей, отпечаток феноменального впечатления, которое мы получаем от этого аспекта материального универсума. Далее есть идея свободного бесконечного Бытия, Бога или Абсолюта, который, так или иначе, создает из чего-то или из ничего, в реальности или только в концепции, или выводит из себя в проявление мир своей Воли, Майи или Кармы, в котором все вещи, все существа связаны, как жертвы необходимости, не механической и внешней, а Духовной и внутренней силой невежества или силой Кармы, или еще каким-нибудь произвольным предопределением. И, наконец, существует идея абсолютно свободного Существования, которая поддерживает, развивает и направляет универсум отношений, этой Силы, как универсального Духа нашего бытия, мира, как эволюции этих отношений, существ в универсуме, как Душ, которые вырабатывают их, опираясь на свободу Духа — потому что внутренне они таковы — но соблюдая закон этих отношений как естественное условие.

Этот закон в феномене или, как можно увидеть при поверхностном взгляде на его единственный внешний механизм, кажется цепью необходимости, но на самом деле он должен быть свободным самоопределением Духа в существовании. Свободная сущность. Дух, должен направлять все действие материальной энергии, скрыто сознательной в своей бессознательности, ему должно принадлежать движение жизни и внутреннее управление ею, но в уме должно быть что-то от первого открытого света его присутствия. Душа, развивающаяся в Природе, должна быть его бессмертной Силой, растущей в свете Духа, и потому к осознанию и реальности свободы. Сначала она связана в Природе и беспомощно повинуется во всех своих действиях Карме, потому что на поверхности действие энергии и вся истина ее кинетического бытия, все остальное, свобода, происхождение, тоже здесь, но скрыто, сублимировано и потому не проявлено. Даже в ментальности действие Кармы главный факт, все определяющий природой силы нашего активного существа, воздействующего и откликающегося на влияния окружения, и природой качества, которая будет окрашивать и формировать характер этих воздействий и реакций. Но эта Сила — качество Души, и по мере того, как она осознает себя, сознание свободы должно проявляться, утверждаться, упорствовать, стремиться перерасти в твердо ощутимую реальность. Свободная во внутреннем Духе, обусловленная и определенная в природе, стремящаяся проявить духовный свет, власть, свободу, чтобы воздействовать на темноту и запутанность первичных природных условий и их тесных границ — такой должна быть природа человека, ментального существа.

На этой основе появляется возможность прийти к достаточно ясным и не совсем антиномичным отношениям между свободой человека и необходимостью, между его земной человеческой природой, вращающейся в механизме ума, жизни и тела, и скрытой господствующей Душой, Божеством, подлинным Человеком, чье согласие поддерживает, или чей приказ управляет ее движениями. Душа человека есть сила самосуществования, которая проявляет универсум, а не творение и раба механической природы; и только природные инструменты его существа: ум, жизнь и тело, их функции и члены — беспомощные детали механизма. Эти вещи подчинены действию Кармы, но сам человек, истинный человек — внутри, и не подчиняется ей. Скорее Карма его инструмент, и он использует ее от жизни к жизни для создания ограниченной и индивидуальной личности, которая может однажды стать Божественной и Космической, потому что вечный Дух наслаждается абсолютной свободой. Несомненно, эта свобода в определенном состоянии, является для нас источником и опорой всего бытия, как необусловленного бесконечного существования, но в отношении к универсуму она также свобода существования, которая развертывает бесконечные возможности и обладает способностью создавать по своей воле, из своей потенциальности, гармонии космоса. Человек вполне может быть способен к освобождению, Мокше, в необусловленном Бесконечном, через прекращение всякого действия, ума личности. Но это не вся абсолютная свобода Духа, скорее, это неполная свобода, потому что она есть только в бездействии. Свобода Духа не столь зависима, она может оставаться в неприкосновенности во всех действиях Кармы, не уменьшается и не сокращается от излияния его энергий в вихрь универсума. И можно сказать, что человек не может пользоваться двойной свободой, поскольку он индивидуальное существо и потому вещь в Природе, подчиненная невежеству, Карме. Чтобы быть свободным, он должен избавиться от индивидуальности, природы и Кармы, а тогда человек уже не существует, остается только необусловленное Бесконечное. Но это значит считать, что нет силы у духовной индивидуальности, есть только сила индивидуации в Природе. Тогда все — формация ментальной, витальной и физической Кармы, с которой единственная сущность долгое время ошибочно идентифицирует свое бытие посредством иллюзии эго. Но если же наоборот есть такая вещь, как индивидуальная сила Духа, она должна в какой-то степени участвовать в объединенной силе и свободе самосуществующей Божественности, потому что это бытие ее бытия.

Свобода есть где-то в нашем существе и действии, и мы только должны увидеть, как и почему она ограничена в нашей внешней природе, почему Карма управляет его. Мне кажется, что человек связан законом внешней и наложенной энергии только потому, что существует разделение между внешней природой и сокровенной Духовной сущностью, и жизнь во внешнем не всем своим существом, а только формой, позицией, ментальной формацией, которую можно назвать своим эго или личностью. По той же причине и сам Космической Дух в материи кажется связанным. Он начал внешне вынужденные действия, закон и распределение материальной энергии, которым следует позволить развернуть все свои последствия; сам он держится позади и скрывает свое творческое участие, но все же его согласие и импульс присутствуют здесь и становятся все более явными, по мере того, как Природа поднимается по шкале жизни и ума; но необходимо отметить, что даже в уме и феномене его сознательной воли Карма — первый закон, и здесь не может быть полной свободы; нет такой вещи, как абсолютно свободная ментальная воля. И это потому, что ум — часть действия внешнего невежества, действия, которое ищет знания, но не владеет всем его Светом и Силой, которое может воспринимать Сущность, Дух и бесконечность и отражать их, но не жить, в них полностью, может вибрировать бесконечной возможностью, но может иметь дело только с ограниченными возможностями и малоэффективным способом. Невежеству не может быть разрешено свободное владение, даже если оно есть в его природе. Такому уму и воле никогда не будет дана широкая и истинная свобода, потому что это может опрокинуть правильный порядок энергии, которую привел в действие Дух, и произвести самую нежелательную путаницу. Ум должен быть вынужден повиноваться, а если сопротивляется, подвергнуться действию Закона; частичная свобода его смутного и неуверенного знания должна постоянно контролироваться в своем действии и результатах законом универсальной Природы и волей видящего универсального Духа, который управляет причинами и следствиями Кармы. Это ограниченное, вынужденное действие есть, по существу, характер нашего ментального бытия и деятельности.

Но все же, здесь то, что мы можем назвать относительной свободой. Она не принадлежит нашему внешнему уму и воле или той тени, которую вкладывают в свое ментальное эго, потому что эти вещи инструментальны и действуют в кармической цепи. Но они все же ощущают способность вмешиваться в действия природы или соглашаться с ними, и эту способность приписывают себе. Они осознают относительную, в распределении своих действий и стоящую за этим, по крайней мере, потенциальную, абсолютную свободу, и смешивая эти две вещи, ум, воля и эго кричат в унисон: "Я свободен!". Но свобода и способность к ней происходят из влияний Души. Если использовать известный метафизический язык, они — выражение согласия и воли Пуруши, без которого Пракрити не может идти своим путем. Главная и большая часть этого Душевного влияния состоит в согласии с Природой, и на то есть свои основания. Потому что важно начинать с действия универсальной Энергии, которую привел в движение Дух, и когда происходит подъем от невежества к знанию, первое, что требуется, это накапливать знание ее закона и своего отношения к этому закону, и потому частично подчиняться, позволять руководить собой, видеть и познавать Карму. Это подчинение насильственно навязывается нижнему невежественному творению. Но мыслящий человек, который от поколения к поколению, от жизни к жизни все больше познает природу вещей, обретает рефлекторное знание и ощущение своей Души в Природе, вкладывает в нее силу инициирущей воли. Он не ограничивает себя набором актуальностей, может отказать ей в согласии, и тогда Природа, от которой он отказался, продолжается в течение какого-то времени и производит свои результаты под действием Кармы, но постепенно теряет силу, становится бесплодной и бесполезной. Он может и больше: может создать новое действие и ориентацию своей природы. Согласие было проявлением способности Души давать санкцию, но это уже способность быть активным хозяином Природы, Ишварой. Природа при этом, в большей или меньшей степени, настаивает на своем старом, привычном пути по причине прошлого импульса или по поводу предыдущей санкции и может даже, в соответствии с тем, насколько она не привыкла к контролю, сопротивляться и призывать враждебные силы, наши собственные творения, детей наших прошлых жизней, и тогда в доме нашего существа происходит борьба между хозяином и его слугой или между старой и новой природой, кончающаяся поражением Души или ее победой. Это, безусловно, свобода, но лишь относительная, и даже величайшее ментальное овладение собой вещь относительная и ненадежная. Эта свобода, если мы смотрим с более высокой позиции, не очень отличается от просветленной ограниченности.

Наше ментальное существо может быть учеником в ее школе, но не полноправным адептом. Истинная свобода приходит, когда мы переходим от ума к жизни Духа, от личности к Личности, от Природы к господину Природы. Н здесь тоже первая свобода — пассивная способность, она имеет природу согласия, это наблюдающая и сущностная свобода, в которой активная часть существа — инструмент высшего Духа и его универсального действия. Но это согласие с волей Духа, а не с механической силой Природы; в уме присутствует свобода Света и чистоты Духа, правильное знание отношений и отчетливо выраженное согласие на Божественную работу. Но если человек хочет свободного участия, как сын Божий в Божественном контроле, он должен не только отойти от ума, но подняться в своей мысли и воле над уровнем ментальности и найти там Духовную точку опоры, откуда он мог бы сдвинуть мир своего бытия. Такая позиция сознания находится в наших супраментальных областях. Когда Душа едина с Высшим и универсальным не только в Сущности Сознания и Духовной Истине бытия, но также и в выразительном действии, когда она наслаждается побуждающей и соотносящейся с Истиной духовной волей, знанием и затопляющим Душу блаженством в Боге, в существовании, когда она приобщается к полноте согласия Духа с самим собой и своей творческой свободой, к его вечной радости в самосуществовании и самовыражении, сама Карма становится ритмом свободы, а рождение чертой бессмертия.

Воля, Карма и следствие — три ступени энергии, которые движут универсумом. Но Карма и следствие только результат воли или даже ее формы; воля придает им ценность, и без нее они были бы ничем, по крайней мере, для мыслящей и растущей Души человека и, возможно для Духа, для которого она пламя и сила, также как и творение. Первое, что мы видим или воображаем, когда смотрим на внешний механизм универсума, это энергия. ее действие и ее следствие. Но само по себе, без света заключенной в нем воли, это действие — только огромный бездушный механизм, громкий стук рычагов и блоков, пружин и клапанов. Смысл этому действию при дает присутствие Духа и его воли, а ценность результата для Души придает глубокую важность всем великим или малым следствиям. Ни для кого и ни для чего, даже для самого космоса, это универсальное движение не имело бы значения, даже если бы оно завтра закончилось и никогда не начиналось, если бы эти солнца и системы не были полем сознания, которое разворачивает для них свои силы и действия, радуется своим творениям, планирует и торжествует в безмерных целях и следствиях. Дух и сознание, сила Духа и Ананда — смысл существования. Отнимите духовный смысл, и этот мир энергии станет механической случайностью или слепой и жестокой Майей.

Жизнь человека — часть этого огромного смысла, и поскольку именно в нем, на этом материальном плане она достигает полноты, то становится очень важной и центральной частью. Воля в универсуме подходит к ней творческими шагами своей энергии и делает ее природу колесницей Богов, на которой она находится внутри действия, смотрит на работу спереди, а не только сзади или сверху природных действий, и продвигается к высшим результатам и полному достижению своей цели. Воля человека — агент Вечного для раскрытия тайного смысла материального творения. Ум человека воспринимает все узлы проблемы, воздействует на них силой Духа, содержащегося в нем, и подводит их ближе к полному индивидуальному и космическому разрешению. В этом его достоинство и величие, и не требуется ничего другого, чтобы оправдать и придать абсолютную ценность его рождению, действиям, его уходу и возвращению к рождению, возвращению, которое необходимо — и что в нем такого, чтобы печалиться или избегать его? — пока работа вечного не завершится или циклы не успокоятся от славы своих трудов.

Такой взгляд на мир есть отправная точка, с которой мы должны рассматривать вопрос о сознательной Воле человека и ее отношениях с жизнью, потому что при этом все вещи попадают на свое естественное место, и мы избегаем преувеличенной или преуменьшенной оценки. Человек — это сознательная Душа Вечного, единая с бесконечным в своей сокровенной сущности, а Дух в нем хозяин действий и судьбы. Потому что судьба — это фатум, форма действия и творения заранее определенная Волей в нем и в универсуме, как вещь, которая должна быть осуществлена, достигнута, выработана и сделана самовыражением Духовного существа. Судьба, Адришта, невидимая вещь, которую Дух скрывает на плане своего видения, следствие, непонятное для мозга, поглощенного делами момента.

Судьба, Нияти, вещь, желаемая и осуществляемая Природой, являющейся силой Духа, согласно установленному закону своего самоуправляющего действия. Но поскольку наша сущность это Вечное и Бесконечное универсальное бытие, человек неразделимо един со всем остальным существованием, а не только его Душа, реализующая отдельную духовную судьбу и природу, в то время как другие существа только окружение, средства или препятствия — они и это тоже, хотя и много большее — впечатления, вызванные в его уме мыслью или религией, которые слишком подчеркивают центр его индивидуальности или стремление к личному спасению. На самом деле он не только часть универсума, а Вечная Душа, которая, хотя и ограничена в своем внешнем сознании для определенных целей, должна научиться выходить за эти пределы, находить и делать эффективным свое единство с вечным Духом, который наполняет и трансцендирует универсум. Эта Духовная необходимость есть Истина, стоящая за религиозной догмой.

Но он также един в Боге и в Природе, со всеми существами космоса, включает в себя все Души, взаимодействует с силами Бытия, проявленными в космическом действии. Его Душа, мысль, воля связаны с универсальной Душой, Мыслью и Волей. Все действует на него и через него, и смешивается с ним, и он тоже воздействует на все, и его мысль, воля и жизнь соединяются с единой общей жизнью и становятся ее силой. Его призвание не в том, чтобы заниматься и быть озабоченным только своим ростом и совершенством, естественным предназначением или Духовной свободой, ему свойственно и более широкое действие. Он работник универсального труда, жизнь других — его жизнь, судьба и эволюция всех существ. Потому что его сущность едина с сущностью всех существ.

Отношения нашей воли с Кармой и следствием следует рассматривать в свете двойной Истины, человеческой индивидуальности и человеческой универсальности. В этом смысле вопрос свободы нашей индивидуальности и воли принимает совсем другой вид. Становится достаточно ясным, что наше эго, наша внешняя личность может быть только малой, временной, инструментальной формой нашего существа. Воля эго, внешняя, ментально личная, действующая в этом движении, не может быть свободной в каком-либо полном или отдельном смысле слова. Она не может быть свободной потому, что связана частной и ограниченной природой, оформлена механизмом своего невежества, и потому, что является индивидуализированной формой и действием универсальной энергии, каждое мгновение сталкиваясь, изменяясь и формируясь окружающими волями и силами. И еще она не может быть свободной потому, что позади ума в нас стоит великая Душа, которая определяет действия и следствия согласно воле своего бытия и природы, не в мгновении, а в другом промежутке времени, не только непосредственно адаптируясь к окружению, но и по своему прежнему плану, который сформировал и в значительной мере уже предопределил сегодняшние действия и следствия. Внутренняя воля существа, тесно связанная с этой силой, есть Истинная воля, а внешняя — только инструмент, пружина кармического механизма. Эта внутренняя воля, как мы видим, когда возвращаемся к ней, и есть воля, обладающая не сепаратной свободой, а находящаяся в гармонии со свободой Духа, направляющего и повелевающего Природой во всех Душах и всех событиях. Нашему уму увидеть ее нелегко, потому что практическая Истина, которую он ощущает, это энергия Природы, действующая на нас извне и одновременно формирующая действие изнутри и реагирующая на себя ментальной волей, своим инструментом, чтобы продолжать свое самоформирование для дальнейшей Кармы и дальнейших следствий. И все же, мы осознаем эту сущность, и ее присутствие вызывает в наших умах идею того, кому принадлежит воля, кто формирует даже природу и ответственен за последствия.

Чтобы это понять, нужно перестать опираться исключительно на действие и волю момента и его непосредственные последствия. Наша актуальная воля и личность обусловлены многими вещами: физической и витальной наследственностью, прошлым творением ментальной природы, окружающими силами, ограниченностью, невежеством. Но наша Душа больше и старше, чем сегодняшняя личность. Она не результат наследственности, а подготовила ее своим действием и своими наклонностями. Она собрала вокруг себя окружающие силы и следствия прошлой Кармы и создала в других жизнях ментальную природу, которую сейчас использует. Эта древняя Душа, существующая вечно, приняла внешнюю ограниченность, внешнее невежество как средство выражения в ограниченности действия от момента к моменту, смысла своей бесконечности и последовательности действий силы. Жить в этом знании означает не отрицать ценность и значимость мгновенной воли и действия, а придавать им безмерно большее значение и важность. Тогда каждое мгновение становится исполненным вещей бесконечных, можно увидеть, как оно воспринимает работу прошлой вечности и определяет работу вечности будущей. Каждая наша мысль, воля или действие несет в себе способность определения будущего, служит помощью или препятствием для духовной эволюции окружающих и является силой универсального действия. Полому что наша Душа использует влияния, получаемые от других, для собственного самоопределения, и излучает те, которые Душа других использует для своего роста и переживания. Наша индивидуальная жизнь становится неизмеримо большей и убеждается в своем постоянном единстве с движением универсума.

Карма и следствие также приобретают более широкий смысл. Сейчас мы слишком увлечены частной волей, мгновенным действием, последствиями прошлого в данное время. Но частное приобретает ценность только благодаря всему тому, частью чего оно является, из чего выходит и к чему движется. Мы также слишком озабочены действием, или результатом его. Но истинное следствие, которого ищет Душа, это рост проявления, расширение области и способности действия, блаженства бытия, творения и самотворения не только для себя, но и для других, с которыми ее становление и радость едины. Карма и следствие черпают смысл в своей важности, это ступени, которыми Душа идет к совершенству проявленной природы. И даже когда эта цель достигнута, наше действие не прекращается, потому что оно сохраняет свою ценность и становится великой силой для помощи всем тем, с кем мы едины в сущности. Нельзя также сказать, что для Души, осознавшей свободу и бесконечность, не будет смысла; кто убедит меня, что вечность существования может быть только бесконечным отдыхом или бездействием? Скорее, бесконечность должна быть вечной способностью к самовыражению.

Рождение Душ — это серии непрерывной духовной эволюции, и может показаться, что когда эволюция закончится, когда Душа, вовлеченная в невежество, вернется к самопознанию, серии наших рождений должны завершиться. Но это одна сторона дела, один долгий акт драмы, действия, Кармы. Дух, которым мы являемся, не только вечное сознание и вечное бытие, его характеристики — вечная способность бытия и вечная Ананда. Творение для Духа не беспокойство и страдание, а выраженное блаженство, даже если во всей своей глубине оно бездонное, бесконечное, неисчерпаемое. Только ограниченное действие ума в невежестве, стремящееся к овладению и открытию, и неспособное найти скрытую силу Духа, превращает блаженство действия и творения в страсть или страдание, потому что ограниченный в способности и сбитый с толку жизнью и телом, он все же желает запредельного своим способностям, потому что является инструментом роста и семенем безграничного самовыражения, и испытывает страдания роста, препятствий и недостаточности своего действия и блаженства. Но дайте этому борющемуся работнику и творцу самого себя войти в сознание и силу открытого в нем бесконечного Духа, и вся эта страсть и страдание перейдут в безмерное блаженство свободного бытия и свободного действия.

Буддистское представление о Карме и страдании, как неотделимых друг от друга вещах, которое заставило Будду искать средства уничтожения воли к существованию, только первая фаза и частное явление. Найти сущность значит избавиться от страдания, потому что сущность — это бесконечное обладание и совершенное удовлетворение. Но найти ее в покое — не весь смысл духовной эволюции, нужно найти ее также в способности бытия, потому что бытие не только вечная неподвижность, но и вечное движение, не только покой, но и действие. Есть блаженство покоя и есть блаженство действия, но в целостности Духа эти вещи больше не противоположны, а едины и неразделимы. Статика Духа есть вечное спокойствие, но его самовыражение в мировом бытии не имеет начала или конца, так как вечная способность означает вечное творение. Когда мы достигаем одного, не нужно терять другого, дойти до фундамента не значит уничтожать всякую возможность суперструктуры.

Карма ничто иное, как воля Духа в действии, следствие ничто иное, как творение воли. Что есть в воле бытия, то выражается в Карме и в следствии. Когда воля в уме ограничена, Карма проявляется как ограничение, а следствие — как реакция или принуждение. Но когда воля существа бесконечна в Духе, Карма и следствие становятся радостью творческого Духа, конструкцией вечного механика, словом и драмой вечного поэта, гармонией вечного музыканта, игрой вечного ребенка. Эта малая, ограниченная, кажущаяся самостоятельной эволюция только ступень свободного самотворения Духа в его безграничной Ананде. Вот чем мы являемся по сути, и что мы делаем; скрывать это от ума и постепенно выводить на передний край существования и действия — в этом сегодняшняя игра Сущности с Природой.

Древняя идея Кармы нераздельно связана с верой в постоянное возрождение Души в новых телах. И эта тесная связь была не просто случайностью, а вполне разумным и на деле неизбежным союзом двух родственных Истин, которые необходимы для полноты друг друга и по отдельности могут существовать с трудом. Эти две вещи — природная сторона и душевная сторона одного и того же космического следствия. Перерождение бессмысленно без Кармы, и Карма не имеет никакого источника неизбежного происхождения и никакого рационального и морального оправдания, если она не механизм для последовательности непрерывных переживаний Души. Когда мы верим, что Душа перерождается в теле, мы должны также верить, что существует какая-то связь между предшествующими и последующими жизнями, и что прошлое Души воздействует на ее будущее — в этом духовная сущность закона Кармы. Отрицать это — значит утверждать царство самой хаотической бессвязности, какое мы находим только в скачках и поворотах ума во сне или в мыслях безумия, да и здесь едва ли. Если бы это существование было, как воображает космический пессимист, сном или иллюзией, или еще хуже, как представляет его Шопенгауэр, бредом и безумием Души, мы могли бы принять такой закон непоследовательности следствий. Но даже в худшем случае, этот мир жизни отличается от сна, иллюзии или безумия планированием своих тонких, сложных и высоких следствий, уравновешиванием и использованием несогласий, общей и частной гармонизацией своих отношений, которые, даже если они не в такой, какая нам нужна, не в желанной для нас идеальной гармонии, все же повсеместно носят отпечаток действия Мудрости и Идеи, это не работа расстроенного ума или испорченной машины. Непрерывность существования Души в перерождении должна означать эволюцию если не сущности, поскольку говорят, что она неизменна, то хотя бы ее более внешней активной части. Эта эволюция невозможна, если нет связного перехода от жизни к жизни, результата действия и переживания, эволюционного следствия для Души, закона Кармы.

И со стороны Кармы, если мы придаем ей интегральный, а не усеченный смысл, мы должны признать перерождение достаточным полем действия. Потому что Карма не совсем то же самое, что материальный и субстанциональный закон причины и следствия, предшествующее событие и его механическое следствие. Это означало бы признание Кармы, которая переносится во времени с результатами, проявляющимися в надлежащем месте и в надлежащей степени согласно балансу сил, но она не касалась бы породившего ее человека, который мог уже уйти со сцены ко времени проявления результатов его действия. И механическая Природа могла бы предъявлять грехи отцов не им, а их четвертому или сто четвертому поколению, как это фактически и делает физическая Природа, и никакие возражения по поводу несправедливости или другие ментальные или моральные возражения не могли бы возникнуть, потому что единственная справедливость или разум механизма в том, что он должен работать согласно закону своей структуры или фиксированной возможности действия силы. Мы не можем требовать от него умственной или моральной справедливости или какой-либо супрафизической ответственности. Универсальная энергия производит свои следствия бессознательно, а индивидуумы — только случайные или подчиненные средства ее действия, сама Душа, если она есть, только часть механизма Природы я существует не для себя, а как нечто полезное — для дела. Но Карма больше, чем механический закон причины и следствия. Карма это действие; есть сделанное, делающий и активное следствие — три сочленения, три нити, три Сангхи сплетения. Это сложное ментальное, моральное и физическое действие, потому что для ее закона моральное и ментальное следствие не менее истинно, чем физическое для существа, совершающего его. Движущие силы действия — воля, идея и импульс — не исходят от какого-то движения в химических атомах, ионах и электронах или таинственного биологического возбуждения. Поэтому действие и следствие имеют отношение к воле и идее, и должно быть ментальное и моральное следствие для Души, имеющей эту волю и идею. Если мы признаем индивидуум реальным существом, это означает для него непрерывность действий и следствий, а потому и перерождение в качестве поля этой работы. Очевидно, что в одной жизни мы не используем и не можем использовать и исчерпать все ценности и возможности этой жизни, а только протягиваем нить прошлого, ткем нечто в настоящем, подготавливая бесконечно больше для будущего.

Перерождение как следствие не вытекало бы из самой природы Кармы, если бы существовала только Всеобщая Душа универсума. Ибо в таком случае она переносила бы в мириадах форм свое прошлое, осуществляя сегодняшние результаты, и пряла пряжу Кармы для будущей ткани следствия. Тогда Всеобщая Душа являлась бы началом, поддерживала бы силу действия, воспринимала и исчерпывала или опять воспринимала бы для дальнейшего использования возвращающуюся силу следствия. Ничего важного не было бы в том, что она делает все эти вещи под одной и той же индивидуальной маской своего бытия. Потому что индивидуум был бы только продленным моментом Всеобщей Души, и то, что она порождает в этот момент своего бытия, вполне могло бы произвести результат в каком-то другом месте того же бытия, который с точки зрения эго был бы кем-то другим, не связанным со мной. И не было бы никакой несправедливости и неразумности в таком, с виду неуместном, пожинании плодов или страданий: какое отношение может иметь маска, даже если это живая и страдающая маска, к таким вещам? И действительно, в природе жизни материального универсума проявление результата действия одного — в жизни многих других, влияние индивидуального действия на группу или целое повсюду является законом. То, что я посеял сейчас, пожинается моими потомками в течение нескольких поколений, и мы можем называть это семейной Кармой, То, что люди сегодня, как сообщество или народ, разрешают или осуществляют, возвращается как меч или благословение к будущей расе, когда сами они уже ушли, их нет здесь, чтобы радоваться или страдать, об этом можно говорить, как о Карме нации. Человечество в целом тоже имеет свою Карму; совершенное в прошлом — определяет его будущую судьбу; индивидуумы кажутся только временными структурами человеческой мысли, воли, природы, которые действуют согласно требованиям Души человечества и исчезают, но Карма расы, которую они помогли создать, тянется через столетия, тысячелетия, циклы.

Когда мы смотрим в себя, мы видим, что это отношение индивидуума к целому имеет другой смысл, оно не означает, что нет другого существования кроме как в виде более или менее растянутого мгновения в космическом становлении Всеобщей Души; это только поверхностная видимость, и Истинность моего существа много выше и больше; потому что изначальная и вечная Реальность, Альфа и Омега, Божество, не самостоятельна в индивидууме, не только и единственно Пантеос, космический Дух. Она вечный индивидуум и вечная Всеобщая Душа этого и многих других универсумов и, в то же время, много больше этих вещей. Универсум может кончиться, а она будет; и человек тоже, если универсум прекратится, мог бы существовать в ней так же, как все эти вечные Души. Но как вечно ее бытие, так вечна и цепь ее творений, если одно творение приходит к концу, это значит, что может начаться другое, и новое принесет с собой развитие той возможности, что не реализовалась в старом, так как нет конца самопроявлению Бесконечного. Универсум находится во мне, так же как я нахожусь в универсуме, ибо мы два лица единой Вечной Реальности, и для осуществления этого проявления, индивидуальное бытие так же необходимо, как универсальное; индивидуальное видение вещей так же истинно, как универсальное, и то и другое — способы самовидения Вечного. Сейчас я могу видеть себя, как существо, содержащееся в универсуме, но, познавая себя, я вижу, что универсум тоже содержится во мне, тонко, через причастность к моей индивидуальности в универсализированном существе. Это данные опыта и вещи, известные и сказанные древними, хотя они могут показаться смутными и трансцендентальными позитивному современному уму, который так тщательно рассматривает внешние вещи, что ослеп для большего света и только медленно восстанавливает способность видеть, но они всегда ценны и могут быть и сегодня проверены каждым, кто захочет обратиться к глубочайшему пути внутреннего переживания. Современная мысль и наука, если посмотреть на данное нам новое знание в целом, не противоречит им, а только прослеживает внешние результаты и действия этих реальностей, так как в конце концов, мы всегда обнаруживаем, что закон Энергии и закон Материи не противоречат Истине сущности, а воспроизводят ее здесь и делают действенной.

Необходимость перерождения, если мы посмотрим на нее с внешней стороны, со стороны энергии и процесса, опирается на устойчивый факт, который всегда следует за общностью закона и рода и составляет самый сокровенный секрет чуда существования, уникальность индивидуума. Эта уникальность есть везде, но в нижних разрядах существования является лишь подчиненным фактором. Она становится все более важной и явной, когда мы поднимаемся по шкале, расширяется в уме и достигает огромных масштабов, когда мы переходим к вещам Духа. Это, кажется, должно показывать, что причина этой уникальности как-то связана с самой природой Духа; это нечто, что он содержит в себе и все больше и больше выводит наружу по мере выхода из материальной Природы в самосознание. Законы бытия, в своей сути, едины для всех нас, потому что все существование едино: единый Дух, сущность, единая жизнь, единая энергия процесса, единая воля и мудрость спланировала и развернула все творение. И все мы, в этом единстве, есть устойчивое разнообразие, которое мы видим сначала в форме общего разнообразия. Повсюду есть групповая энергия, групповая жизнь, групповой ум, и, если есть Душа, мы имеем причины думать, что, хотя она и ускользает от нашего понимания, это групповая Душа, являющаяся опорой и фундаментом — иные назвали бы ее результатом — этого группового разнообразия, что дает нам основание для групповой Кармы. Потому что групповая или коллективная Душа обновляет и продолжает себя и, наконец, в человеке, развивает свою природу и опыт от поколения к поколению. Кто знает, когда одна ее форма, сообщество или нация распадается, не может ли она искать и принимать другие формы, в которых ее воля к бытию, тип природы и ментальности, стремление к переживанию переходит, можно сказать, в новорожденные коллективные тела в других веках и циклах? Человечество имеет такую отдельную коллективную Душу и коллективное существование. И на этой общности основана общность Кармы; действие и развитие целого производят кармические следствия и переживания для индивидуума и сообщества, так же как действие и развитие индивидуума производят следствия и переживания для других, для группы, для целого. И этот индивидуум существует, вы не можете свести его к ничто или иллюзии, он реальный, живой, уникальный. Общественное душевное разнообразие выходит из остального, превосходит, вносит или выносит нечто большее, добавляет новые силы в эволюцию. Индивидуум, таким же образом, вырастает из сообщества и превосходит его. Именно в нем, на его высочайших вершинах мы достигаем пламенного пика самопроявления, в котором Единое находит себя в Природе. Возникает вопрос: как это происходит? Я вступаю в рождение, не в отдельное бытие, а в жизнь целого, и потому я наследую жизнь целого, физически я рожден родом, который несет с собой свою неразрывную историю; тело, жизнь, физическая ментальность всех прошлых существ продолжается во мне, и поэтому я подвержен закону наследственности; родитель, как говорит Упанишада, воссоздает себя энергией своего семени и возрождается в ребенке. Но как только я начинаю развиваться, появляется новый, независимый и преобладающий фактор, не мои родители, не мои предки, не прошлое человечество, а я сам, моя собственная сущность. И это действительно важный, главенствующий, центральный фактор. Самое ценное в моей жизни не наследственность, она только дает возможности или является препятствием, служит хорошим или плохим материалом; и ничем не доказана, что все черпается из этого источника. Что действительно важно, так это то, что я делаю из своей наследственности, а не то, что наследственность делает из меня. Прошлое мира, прошлое человечества, мои предки — здесь, внутри, но все же, я сам хозяин своей сущности, своей жизни, своих действий. Здесь современный мир и человечество, мои современники так же, как и предки; окружающая жизнь входит в меня, дает новый материал, формирует индивидуума своими влияниями, накладывает прямой или не прямой отпечаток на существо. Я проникнут, изменен, частично переформирован окружающим бытием и действием, в котором существую и действую. Но и здесь индивидуальность главная и решающая сила. Чрезвычайно важно, что я сделаю из этого окружающего и проникающего присутствия, а не что оно сделает из меня. Во взаимодействии индивидуальной и общей Кармы, где другие являются причиной и производят следствия в моем существовании, а я служу причиной и произвожу результаты в них, живу для них, хочу я того или нет, другие живут для меня и для всех. И все же, главная сила моей психологии приобретает свою окраску из представления, что я живу для себя, а для других и для мира только в продолжении себя, потому что я связан с ними своего рода единством. Кажется, что я Душа, Сущность или Дух, который непрерывно, с помощью всех, создает из своего прошлого и настоящего будущее бытие и себя и помогает творческой эволюции окружающего. Что есть тогда самая важная и независимая Сила во мне, и где начало и конец ее самотворения? Неужели у нее нет прошлого и будущего, даже если она независима от физического и витального настоящего и прошлого, которое дает так много материала? Не появляется ли она внезапно из Всеобщей Души при моем рождении и не исчезает ли после смерти? Является ли ее настойчивость в самотворении, творчество из себя и для себя, не только для своего преходящего настоящего, но и для будущего расы пустым занятием, грубым заблуждением? Это противоречило бы всему, что есть в законе мирового бытия, не вело бы нашу жизнь к большей согласованности с ходом вещей, а вносило бы в нее элемент хаотичности и несоответствия главному принципу. Резонно предположить, что этот могучий независимый элемент, который вытекает из физической и витальной эволюции и воздействует на нее, был в прошлом и будет в будущем. Резонно также предположить, что он не появляется внезапно из какого-то независимого существования и не уходит после единственного краткого присутствия, его тесные связи с жизнью мира скорее продолжение долгих связей в прошлом. Это сразу приводит к совершенной необходимости прошлых рождений и Кармы. Я существо, совершающее свою эволюцию внутри устойчивого бытия мира. Осуществив человеческое рождение, я постепенно помогаю человеческой эволюции, я создал своей прошлой Кармой условия отношения с жизнью других и общей Кармой. Это определяет мою наследственность, мое окружение, мои наклонности, мои связи, мой материал, мои возможности и препятствия, часть способностей и достижений, предопределенных не произвольно, а стадией моей природы и прошлым действием; и на этой основе я создаю Карму, делаю сильнее или тоньше естественное существо, расширяю переживание, продолжаю Душевную эволюцию. Этот процесс переплетается с универсальной эволюцией, и все его нити включены в ткань бытия, и это не просто точка, момент или короткий импульс, вплетенный в ткань. Вот что значит перерождение в истории проявленной сущности и универсального бытия.

Древняя идея перерождения, благодаря избыточному индивидуализму, отклоняется в другую сторону. Слишком эгоцентричная, она рассматривает перерождение и Карму человека как его личное дело, движение, резко отделенное от целого. Она склонна слишком много заниматься отношениями человека со своей сущностью и, даже если признает универсальные отношения и единство с целым, все же учит человеческое существо видеть в жизни главным образом условия и средства своей Духовной выгоды и личного спасения. Это происходило от взгляда на универсум как на движение из чего-то запредельного, откуда приходит в жизнь каждое существо, и куда оно возвращается к своему источнику, и поглощающей идеи этого возврата, как единственной вещи, имеющей значение; наше бытие в мире, рассматриваемое таким образом, свелось, в результате, к эпизоду и, в сущности, несчастному и позорному эпизоду, в неизменной вечности Духа. Но это был слишком обобщенный взгляд на Волю и пути Духа в существовании. Безусловно, пока мы здесь, наше перерождение или Карма, хотя она и идет своими путями, едины с такими же путями универсального существования. Самопознание и самооткровение также не отменяет единства с другой жизнью и другими существами. Интимная универсальность — часть славы Духовного совершенства. Эта идея универсальности единства не только с Богом или вечной Сущностью во мне, но со всем человечеством и другими существами становится самой важной в наших умах и должна более широко приниматься в расчет во всякой будущей оценке смысла перерождения и Кармы. Она была признана в древние времена, буддистский закон сострадания был признанием ее важности, однако, ей следует придать еще большую способность проникновения в общий смысл.

Самоосуществление Духа в мире есть Истина, на которой мы основываемся. Перерождение — это непрерывность этого самоосуществления в индивидууме, устойчивость нити; Карма — процесс, сила, действие энергии и последовательность в материальном мире, внутренняя и внешняя воля, действие и ментальные, моральные, динамические следствия в эволюции Души, постоянной сценой которых является материальный мир. Это — концепция, все остальное вопрос общих и частных законов, способа, которым Карма действует и способствует осуществлению цели Духа в рождении и жизни. И какими бы ни были эти законы и способы, они должны подчиняться духовному самоосуществлению и получать от него весь свой смысл и значение. Закон — это средство, способ действия Духа, он существует не ради самого себя или какой-то абстрактной идеи. Идея и закон действия — только направление и дорога движения Души к своему истинному существованию.

Как ведет себя Карма? Каков внутренний характер и активный закон этой энергии Души, ее воли и формирования следствий? Задавать такие вопросы — все равно что спрашивать, какую форму принимает динамический смысл нашего существования и по каким направлениям идет его разворачивающееся самоотречение и действие. И на такой вопрос не следует отвечать в узком смысле или под влиянием какой-либо одной идеи, которая не принимает во внимание многосторонность и огромную сложность мира Природы. Закон Кармы — не жесткий и механический канал или грубо практическое правило, скорее, его руководящий принцип должен быть таким же умелым гармонизатором, как сам Дух, волю самопознания которого он воплощает, и должен приспосабливаться к потребностям саморазвития разнообразных индивидуальных Душ, которые находят на его пути свою дорогу к правильному балансу, синтезу и гармонии действий. Кармическая идея не может быть — потому что Дух, а не ум ее причина — космическим отражением нашей ограниченной человеческой разумности; скорее, она закон большей духовной мудрости, средство, которое позади всех ее немых оккультных явлений воплощает понимающее руководство и умелую направленность к нашему тотальному совершенству.

Расхожая концепция закона Кармы преимущественно этическая, но этическая не в очень возвышенном смысле. В ее идее Кармы этика механическая и материалистическая: приблизительно законное суждение и определение награды или наказания, внешнее одобрение добродетели и осуждение греха, кодекс, баланс. Эта идея а том, что должно быть правосудие, управляющее распространением счастья и несчастья на Земле, по-человечески понимаемая справедливость, и этот закон Кармы представляет нам ее и дает ее формулу. "Я сделал так много хорошего. Это мой капитал, мои накопления, мой счет. И он должен быть оплачен таким же количеством монеты процветания, законной валютой этой суверенной и божественной Фемиды, или чего ради я должен делать добро?" "Я сделал так много плохого. И это тоже должно вернуться ко мне с такой же точной мерой наказания и несчастья. Будет такое же количество внешнего страдания или внутреннего страдания, вызванного различными причинами, потому что если бы не было этого физически ощутимого, видимого, неизбежного результата, где было бы карающее правосудие, и где мы могли бы искать какие-нибудь устрашающие санкции против зла в Природе?" И это воздаяние точного администратора и скрупулезного купца есть воздаяние добра за добро и зла за зло со стороны справедливого судьи, который никогда не знал и не будет знать христианского или буддистского идеального закона, не имеет ни милосердия, ни сострадания и не прощает грехов, а строго выполняет вечный закон Моисея: око за око, зуб за зуб, медленный или быстрый, но всегда хладнокровный и совершенно безжалостный закон возмездия.

Считается, что иногда этот деловой и математический учетчик действует с поразительной точностью. Недавно была опубликована странная история, рассказанная о случившемся в наше время факте, о богатом человеке, который насильственно лишил другого его имущества. Жертва родилась в образе сына обидчика, который в бреду смертельной болезни открыл, что он вынудил своего прежнего тирана и нынешнего отца потратить на него и тем самым потерять деньги, эквивалентные отнятой собственности за вычетом определенной суммы, но эта сумма должна быть выплачена сейчас, иначе говоря, долг должен быть погашен, и, как только последний шанс будет потрачен, перерожденная Душа уйдет, потому что единственная цель ее рождения будет достигнута и дух Кармы удовлетворен. Это механическая идея Кармы доведенная до предела. В то же время, обычный ум, в своей попытке соединить идею запредельной жизни с представлением о перерождении, предполагает двойную награду за добродетель и двойное наказание за грех. Я получаю вознаграждение за свои добрые дела на небесах после смерти, пока динамическая ценность моей добродетели не исчерпается, а затем, я возрождаюсь и получаю материальное вознаграждение на Земле. Я наказан в аду, соответственно моим грехам, а затем еще раз наказан за них при другой жизни в теле. Такая справедливость выглядит несколько избыточной, и аккуратный бухгалтер становится похожим на бессовестного ростовщика, берущего при уплате долга еще сто процентов. Можно сказать, что вне Земли страдает Душа для очищения, а здесь — физическое существо для симметрии, но Душа таким образом платит дважды: в тонком переживании и в своей физической инкарнации.

Нити нашей природы, которые вплетены в эту естественную, но едва ли философскую концепцию, должны быть высвобождены, прежде чем мы сможем определить истинную ценность этих идей. Их первый мотив кажется этическим, потому что справедливость — этическая концепция, но истинная этика есть Дхарма, правильная реализация и действие более высокой природы, а правильное действие должно иметь правильный мотив и служить оправданием самому себе, а не ковылять на костылях жадности и страха. Праведность ради справедливости является истинно этической и облагораживает растущий Дух, праведность ради материальной награды или из страха перед карающим бичом палача или приговором судьи может быть весьма практичной и полезной в данный момент, но она нисколько не этична и скорее унижает Душу человека, этот принцип — уступка его низкой животной и недуховной природе. Но в человеке появляются две очень настойчивые вещи, родившиеся прежде более высокой Дхармы, и более сильные и естественные в качестве побуждения к действию, это Кама и Артха, желание и удовольствие с соответствующим страхом перед страданием, жажда обладания, приобретения, успеха, с сопутствующим страданием от отсутствия или неудачи, и это то, что, главным образом, управляет нормальным варварским или еще полуварварским естественным человеком. Он нуждается в известной и немалой степени, если хочет согласовать свою погоню за желанием и выгодой с этическим стандартом, в жесткой связи или идентичности результата своей добродетели с достижением каких-то удовольствий, а результатов греха — с определенной потерей материально и витально желанных вещей, и возникновением ментального, витального или физического страдания. Человеческий закон функционирует на этом принципе соединения грубых и очевидных нарушений с наказанием, страданием или утратой, а с другой стороны, на обеспечении, до известной степени, индивидууму его удовольствий и интересов, если он соблюдает законные правила. Согласно популярной теории Кармы, космический закон в отношении к человеку должен придерживаться человеческого принципа и исполнять все это с большей твердостью и автоматической неизбежностью последствий.

Если придерживаться этого взгляда, космическое бытие должно быть своего рода расширенным Божественным человеком или, можно сказать, высшим Божественным антропоидом, а космический закон — это совершенствование и возвеличивание человеческих методов и стандартов, который обращается с человеком так, как последний привык обращаться со своими ближними, только не с грубой и частичной эффективностью, а с совершенным всезнанием или безошибочным автоматизмом. Какая бы истина не стояла за этим представлением, вряд ли она адекватно представляет существо дела. В актуальной жизни, если мы оставим на время теорию перерождения, есть признаки такого метода, но он не осуществляется с явной последовательностью, даже если мы примем неудовлетворительное и едва ли справедливое наказание в качестве искупления, как часть схемы. В таком случае, какая уверенность может быть у нас в его лучшем или безошибочном действии в перерождении, за исключением некоторых сходных частных признаков и указаний, и чтобы заполнить пустые места нашего общего ощущения сообразности вещей? Кроме того, как входит истинная природа этики в эту схему? Должно казаться что более возвышенное действие есть идеальное движение, не столько полезное для практического управления жизнью, сколько являющееся одной из частей подготовки к четвертой и последней потребности человека, его потребности в Духовном спасении, и, в конце концов, спасение прерывает Карму и отбрасывает прочь всю эту механику вместе с самой мыслью и волей к жизни. Желание — это закон жизни и действия и, следовательно, закон Кармы. Делать вещи, превосходящие материальный уровень, ради них самих, из чистой праведности или чистого блаженства, значит идти прямо к далеким небесам или безмолвию Невыразимого. Но это взгляд на смысл существования, против которого самое время протестовать более высоко видящему уму и существу человека и спросить, не могут ли пути Духа в мире иметь более важный, благородный и мудрый смысл?

Если ум человека является частью универсального ума и отражает нечто от него, пусть искаженным или еще несовершенным образом, за таким взглядом может быть что-то от реальной Истины, хотя она не вся или не точно понята. Есть определенные или вероятные законы универсального действия, которые соответствуют ей и должны приниматься в расчет. Прежде всего несомненно, что в природе есть законы, соблюдение которых ведет к благополучию или способствует ему, и нарушение которых причиняет страдание, но невозможно всем им придать моральный смысл. Далее, есть уверенность, что в тотальной ткани ее производства должен быть моральный закон причины и следствия, и мы, может быть поспешно, заключили его в формулу, что добро производит добро, а зло — зло, что считается несомненной истиной, хотя мы видим, как в этом сложном мире зло вытекает из того, что мы считаем добром, и, в свою очередь, из зла происходит нечто, что все же оказывается добром. Возможно, наша система ценностей слишком жесткая или слишком относительная; в тотальности есть тонкие вещи, переплетения, взаимоотношения, встречные потоки, подавленные или скрытые вещи, которые мы не принимаем в расчет. Эта формула верна, но это не вся Истина, по крайней мере так, как она понимается сейчас в ее первом поверхностном смысле.

В обычном представлении о Карме мы соединяем два разных понятия добра. Вполне можно понять, что моральное добро производит или должно производить и увеличивать моральное добро, а моральное зло — продолжать и создавать моральное зло. Так это происходит во мне. Привычка любить утверждает и увеличивает способность любить, она очищает существо и раскрывает его универсальному добру. И наоборот, привычка ненавидеть разлагает мое существо, наполняет его ядом, скверным и ужасно ядовитым веществом, раскрывает его общей силе зла. Кроме того, моя любовь в виде продолжения или возврата должна производить любовь других, а ненависть взращивать в них ненависть; в определенной и значительной степени так и происходит, но это не должно быть и не является неизбежным следствием, и, все же, мы вполне можем видеть и верить, что любовь производит расходящиеся волны и помогает возвысить мир, в то время как ненависть дает противоположные последствия. Но какая необходимая связь между добром и злом, с одной стороны, и удовольствием и страданием, с другой? Должна ли этическая сила всегда давать родственный гедонистический результат? Не совсем, потому что любовь сама по себе радость, но любовь тоже страдает; ненависть — это беспокойная, саморазрушительная вещь, но в ней есть свое извращенное блаженство и свое удовлетворение; но, в конце концов, мы можем сказать, что любовь, поскольку она рождена универсальным блаженством, торжествует в силу своей природы, а ненависть, поскольку она есть ее отрицание или извращение, ведет к накоплению несчастий как для индивидуума, так и для всех других. И о всяком истинно моральном добре и настоящем зле можно сказать, что одно склоняется к какой-то высшей Правоте, Ритам ведических Риши, закону высшей Истины нашего бытия, а эта Истина — дверь Духовной Ананды, ее прекрасной природы; другое же является утратой или извращением Правоты и Истины и предрасполагает нас к ее противоположности, ложному блаженству или страданию. И даже в запутанных шагах жизни должно проявляться какое-то отражение этой идентичности.

Такое соотношение все же более верно во внутреннем поле, в духовном, ментальном и эмоциональном результате и реакции на добро и зло. Но где твердая связь между этическими и более витальными и физическими гедонистическими силами жизни? Как превращается этическое добро в улыбку фортуны, венчающее благополучие, материальное благо и счастье, а этическое зло — в гримасу фортуны, суровую враждебность, отвратительные материальные болезни и страдания — потому что, кажется, именно этого требует жаждущая Душа человека и разум, управляемый ею — и как уравнивается счет или производится трансмутация этих двух разных энергий утверждения и отрицания добра? Мы видим, что добро или зло переводится в доброе или злое действие, которое среди других вещей приносит много ментального и материального счастья или страдания другим, и на эту исходную силу и действие должна быть такая же реакция входящей силы и действия, хотя это и не происходит мгновенно или с абсолютно точным соответствием. В Природе все же, по-видимому, есть этот принцип рикошета, наше действие, в определенной степени, напоминает возвращающийся бумеранг и возвращается к воле, которая выбросила его в мир. Камень, который мы опрометчиво швыряем в универсальную жизнь, падает обратно и может сокрушить, изувечить или повредить наше ментальное и физическое существо. Но такая механическая отдача — не весь принцип Кармы. В своем полном смысле Карма имеет не только смешанный этико-гедонистический порядок, но в нее вовлечены и другие силы нашего сознания и бытия. Она не простой механизм, который мы напускаем по своей воле, а затем вынуждены беспомощно ожидать результата, потому что воля, производящая результат, может вмешаться и изменить его. И самое главное, инициирующее и воспринимающее сознание может изменять смысл и вещество реакций и давать иной результат в жизни, чем этот автоматический механизм фатального воздаяния полуслепому воплощенному деятелю в немой необходимости сурового закона Природы.

Отношение нашего сознания и воли к Карме — это вещь, от которой должны зависеть все более тонкие направления и следствия; эта связь должна быть стержнем всего смысла. Зависимость поиска этических ценностей от санкции подчиненных гедонистических — материального, витального и нижнементального удовольствия, боли и страдания — сильно влияет на наше обычное сознание и волю, но она становится не более чем второстепенной силой и, наконец, теряет всякую силу по мере нашего роста к вершинам существа. Значит, эта зависимость не может быть всей или главной руководящей нормой Кармы. Отношение воли к действию и следствию должны идти более тонкими и свободными путями. Универсальный Дух в законе Кармы имеет дело с человеком на низком уровне ценностей только в виде промежуточного действия и в качестве уступки сегодняшним побуждениям. Человек сам устанавливает эти ценности, требует удовольствия и благосостояния и боится их противоположности, более желает небес, чем любит добродетель, больше боится ада, чем ненавидит грех, и пока он это делает, мировая организация имеет такой смысл и оттенок. Но Дух существования не просто законодатель и судья, озабоченный поддержанием стандарта законной справедливости, распределением запретов и разрешений, наград и наказаний, ужасных страданий зла и милостивых радостей рая. Он — Божественное в мире, Руководитель Духовной эволюции и растущее Божество в человечестве. Однако это Божество медленно выходит за пределы зависимости от уровней удовольствий и страданий, которые управляют нашим первичным существом. Здесь боль — это указание Природы на вещи, которых нам следует избегать, а удовольствие — ее приманка к тому, чему она побуждает нас следовать. Эти приспособления — первые эмпирические тесты ради ограниченных целей, но по мере своего роста можно выйти за пределы их суженного применения. Должно постоянно отвергать первоначальные предупреждения и приманки Природы, чтобы достигнуть более высокой ее части и создавать более высокий Духовный закон Кармы.

Это станет очевидным, если рассмотреть более важные мотивы нашей деятельности. Преданность истине может навлечь на меня наказание или страдания; служение Родине или миру — потребовать утраты внешнего счастья или гибели тела; увеличить силу воли и величие Духа можно только стойкостью в страданиях и твердым отказом от удовольствий и радостей. Я должен следовать Истине, должен служить своему народу, как того требует Душа, должен увеличивать свою силу и внутреннее величие и не просить совершенно неуместной награды, не бояться наказания и не заключать сделок для того, чтобы определить цену своего труда. И то, что истинно в моей деятельности этой жизни, должно быть в равной мере истинно в последовательной деятельности и саморазвитии на протяжении множества жизней. Не счастье и печаль, благосостояние и неблагополучие — главная забота в этой или в будущих жизнях, а мое совершенство и высшее благо человечества, достигаемое вопреки страданиям и несчастьям. Высказывание Спинозы, что радость — это путь к большему совершенству, а печаль — к меньшему, является слишком отвлеченным. Блаженство действительно станет атмосферой совершенства и включит в себя даже страдание от наших усилий на пути к нему, но сначала более высокое блаженство, которое оплачивается ценой часто слишком больших неприятностей, а затем Высшая Духовная Ананда, которая не зависит от внешних обстоятельств и способна придавать им новый смысл и трансформировать их реакции. Эти вещи могут быть выше первых выражений мировой энергии, могут быть влияниями Высших планов мирового существования, но все же являться частью механизма Кармы, процесса Духовной эволюции в теле. Они несут с собой более высокую Душевную природу, волю и действие и, следовательно, более высокий закон Кармы.

Поэтому этот закон не просто продолжение человеческой идеи, практической справедливости в будущих рождениях, но и исправление кажущейся несправедливости в этой жизни. Справедливость, или скорее правильность, должна быть во всех действиях мировой энергии, ибо Природа, безусловно, точна в своих оценках. Но в жизни человека есть много факторов, стадий, уровней, ступеней, которые следует принимать во внимание. И потому на более высокой ступени нашего бытия вещи выглядят не такими, как на нижней, и даже на первичном, обычном уровне есть множество факторов, а не только этико-гедонистический стандарт. Если справедливо, что добродетельный человек должен вознаграждаться успехом и счастьем, а порочный человек должен быть наказан падением и страданием в какое-то время, в какой-то жизни на Земле, в раю или в аду, то в такой же мере справедливо, чтобы сильный человек получал награду за свою силу, умный — за развитие своего ума, а воля, действующая на каком либо плане, получала плод своих усилий и трудов? Вы скажете, что это неправильно, ненормально, не соответствует этическому закону? Но что правильно в этом соединении воли, действия и следствия? Можно быть религиозным и честным, но при этом глупым, слабым и некомпетентным? Можно быть эгоистичным и нечестивым, однако при этом обладать быстрым интеллектом, понимающим мозгом, умением соотносить средства с целью, обладать твердой и смелой волей, направленной на достижение цели?

В этом случае есть несовершенства, которые должны дать свои последствия, но есть также и силы, которые должны проложить себе путь. Истина в том, что существует несколько порядков энергии и нужно рассмотреть их характерное действие, прежде чем правильно понять их отношения в гармониях Природы. Распутать сложный клубок, понять пути Кармы можно только, когда мы увидим элементы и их связь, как части целого.

   Часть вторая

   ПУТИ КАРМЫ

   ОСНОВАНИЕ

За идеей Кармы стоят два понятия, которые являются составляющими ее факторами: закон Природы, энергии или действия и Душа, которая живет по этому закону, приводит энергию в действие и получает результат в соответствии и характером его. В связи с этим возникают определенные соображения, которые не следует игнорировать. Приведение в действие и получение результата может иметь только механический смысл и не иметь ментального, морального и духовного значения, если действие универсальной Природы совершенно отлично от действия Души по характеру, смыслу, закону бытия, работы ума, Души, Духа. Если индивидуальная энергия есть энергия Души, производящая действие и получающая результат физический, ментальный, моральный и духовный от универсальной энергии, то последняя, в свою очередь, должна быть энергией Всеобщей Души, в которой и в отношении с которой живет этот индивидуальный огонь. Очевидно, что энергия индивидуального действия это не что-то чудесным образом отдельное и независимое, не сила, родившаяся сама собой, живущая в себе, действующая в своем сепаратном и полностью самосформированном могуществе, а наоборот, это универсальная энергия, действующая, несомненно, в индивидуальном применении, но на универсальных путях и в гармонии с универсальным законом. Если бы в этом была заключена вся Истина, то не было бы реального индивидуума и его ответственности, кроме ответственности универсальной Природы за выявление идеи или силы, выдвинутой вперед в индивидуальном, как и в универсальном, Всеобщей Душой, космическим Духом. Но есть еще также Душа индивидуума, и она — бытие Бесконечного, сознательная и эффективная часть, делегат или представитель Всеобщей Души и использует энергию, данную ей, соответственно ее потенциалу, типу и ограниченности, посредством воли.

Дух в космосе — Господин, Ишвара всей Природы, индивидуальная Душа, сходным образом, представитель, делегат Ишвары, по крайней мере, руководитель, если не хозяин своей природы, агент, свидетель за ее формой и использованием универсальной энергии.

Далее мы видим, что каждое существо в мире в жизни принадлежит к определенному виду, каждый вид имеет свою природу, Свабхаву или способ бытия, каждый индивидуум тоже имеет свою природу, ему присущий способ самобытия в пределах вида. Закон действия в общем определяется Свабхавой вида, и индивидуально — Свабхавой индивидуума, но в пределах более широкого круга. Сам по себе, человек одновременно особенный и уникальный, он униженная часть Бога и естественная часть человечества. Иными словами, существует общая и индивидуальная Свадхарма или естественный принцип и закон всякого действия для вида и для индивидуума в пределах вида. Ясно также, что всякое действие должно иметь особое применение, единый результат, совершенно или несовершенно, правильно или неправильно использовать общую и в ее пределах индивидуальную Свадхарму.

Но все-таки, если бы каждый человек приходил со своей природой, уже определенной для него и неизменной, и вынужден был действовать соответственно ей, не было бы никакой реальной ответственности, потому что он делал бы добро и зло согласно добру и злу своей природы, был несовершенным согласно ее несовершенству и совершенным согласно ее совершенству, и вынужден был бы претерпевать справедливые последствия своих качеств, но механически, так как кажущийся выбор был бы вынужден его природой и никаким образом, ни прямо, ни косвенно, не был бы результатом воли его Духа. Но в действительности, в его существе есть способность развития, способность к изменению или, говоря языком современных концепций, эволюционная способность. Его природа такова, потому что он сделал ее своим прошлым, вызвал ее современное выражение предшествующей волей своего Духа, достиг человечности силой этого Духа и силой Всеобщей Души из множества возможностей универсальной Природы. Он создал в ходе эволюции характер и закон действия своего нынешнего индивидуального существа, создал форму своей человеческой природы. Он может изменить то, что создал, даже может, если это в пределах возможностей универсума, подниматься за пределы человеческой природы к сверхчеловеческой. Возможности и закон универсальной Природы определяют его бытие и действие, но в этот закон входит и подчинение Духу, тогда она будет развиваться в ответ на настойчивый призыв и должна откликаться, поставлять необходимую энергию, ориентировать свои действия в этом направлении, обеспечивать результат. Прошлая и нынешняя природа и выбранное окружение могут быть постоянными препятствиями, но они все же должны, в конце концов, подчиниться эволюционной воле, соответственно искренности, целостности и настойчивости. Все возможности Всеобщего Бытия есть в человеке, вся сила Всеобщей Воли стоит за ним. Эволюция и ее обстоятельства, ее жизнь и форма, ее события и смысл вытекают из этой потребности и формируются согласно прошлой, настоящей и будущей активной воле Духа. Как он использует энергию, таким и будет ответ со стороны универсальной энергии и сегодня, и впоследствии. В этом фундаментальный смысл Кармы.

В то же время, действие и эволюция Духа, рождающаяся в теле, не такая простая и легкая вещь, как это было бы или могло быть, если бы Природа была единой, а эволюция — восхождением этой единой силы. Существует множество потоков, степеней и форм энергии Природы. В мире Рождения есть энергия физического существа и природы, вырастающая из нее энергия витального существа и природы, выходящая из витальной энергия ментального существа и природы и выходящая из ментальной энергии энергия духовного или Супраментального существа и природы. И каждая из этих энергий имеет свой закон, свои пути действия, отвечающие ее манере бытия и существования, потому что каждая из них важна для какой-то потребности целого. Мы видим, что соответственно этому каждая следует своей линии, невзирая на все остальное, и пытается, насколько может, установить свое господство над другими. Ментальное существо наиболее сложное и имеет несколько форм энергии: интеллектуальную, моральную, эмоциональную, гедонистическую энергию ментальной природы, и хотя каждая из них считает свой закон абсолютным, все же вынуждена модифицировать свою работу во взаимодействии с другими.

Пути и движения мирового действия действительно сложный и запутанный процесс, так же как путь и движение нашего действия, которое мы не можем отдалить от мирового закона, как бы этого ни хотелось нашему уму. И, если все это формы энергии природы Духа, то, вполне вероятно, что, только поднявшись в сознание высшего Духовного бытия, мы можем надеяться полностью понять весь общий секрет и гармонию мирового действия, а потому и интегральный смысл и закон Кармы.

Попытка рассечь узел загадки сведением всего явленного клубка космического действия к закону только одной из форм энергии может служить частной цели, но мало полезна для окончательного результата. Универсум не только этическое построение и проблема антиномии добра и зла. Дух универсума ни в коем случае нельзя представить как жесткого моралиста, озабоченного только тем, чтобы заставить все вещи повиноваться закону морального добра, или как поток тенденции к праведности, пытающийся, правда с весьма малым успехом, доминировать и управлять, или как строгого Законодателя, награждающего и наказывающего существа в мире, который он создал полным зла и страдания или позволил ему стать таким. Универсальная Воля, очевидно, должна проявить много других, более гибких методов, бесконечное количество интересов и различных элементов своего бытия, следовать многим линиям и целям. Закон мира не только в том, что наше добро приносит нам добро, а зло — зло; и этикогедонистический закон, что моральное добро приносит нам счастье и успех, а моральное зло — печаль и несчастье, тоже не достаточен. Миром правит закон, но это закон Истины Природы и Истины Духа, он велик и разнообразен, и принимает слишком много разных форм, чтобы мы могли понять его прежде, чем постигнем его высший или интегральный принцип.

Воля интеллектуального существа должна утверждать знание и его Истину как руководящий принцип Духа; воля волевого существа — видеть в воле и силе самого Бога, воля эстетического существа возводит на трон красоту и гармонию как суверенный закон, воля этического существа видит в этой роли Право, Любовь или Справедливость и т.д. Но, даже если все эти вещи вполне могут быть аспектами Высшего, это сводит действие Бесконечного к одной формуле. И поэтому, для начала, лучше всего выражать закон Кармы в как можно более общей и неопределенной форме, без особой окраски и содержания, соответствующей определенной энергии, не с математической точностью сознательной воли и ее механическими следствиями, а в согласии со сложным действием множества мировых сил. Если мы примем такое широкое основание, простота обычных решений исчезнет, но это потеря только для любви к догме или для умственной лени. Целостный закон космического действия или даже один закон, управляющий всеми другими, не может быть мерой физической, механической и химической энергии, так же как закон жизненной силы, моральный закон, закон ума или идеи, потому что очевидно, что ни одна из этих вещей, сама по себе, не перекрывает или не учитывает все фундаментальные силы. Вероятно, должно быть что-то другое, для которого все это только средства и энергии. Наша начальная формула может быть общим механическим условием, но все же, вероятно, она будет практическим правилом для всех частей механизма, и, даже если только утвердит себя и поначалу не сделает ничего другого, все же беспристрастное рассмотрение разнообразия ее операций может открыть множество смыслов и привести нас к сущностному пониманию.

Практическое основание Кармы — это все отношение Души к энергиям Природы, использование Пракрити Пурушей. Потребности Души, ее согласие на использование или употребление энергий Природы и отклик или рефлекс ее энергий, должны определять шаги нашего прогресса, будет ли он движением в заданном направлении, длительным колебанием вверх и вниз, или движением по кругу. Есть еще другой, обстоятельный аспект закона Кармы, он связан с направленностью нашего действия не только на себя, но и на других. Природа энергий, выделяемых нами, и даже их последствия, воздействуют не только на нас самих, но и на все окружающее, и мы должны учитывать направленность наших действий на других, воздействие на них и ответную направленность следствий этого воздействия на нашу жизнь и существо. Но энергия, которую мы направляем на других, обычно смешанного характера — физическая, витальная, моральная, ментальная, духовная — и следствия ее тоже носят смешанный характер. Наше физическое действие и витальное давление несет в себе как физическую и витальную, так и ментальную или моральную силу, и результаты часто не подвластны нашей сознательной воле и знанию, а следствия, для нас и для других, часто достаточно сильно отличаются по характеру и масштабам от того, что мы планировали или могли предвидеть. Но расчеты не оправдываются потому, что слишком сложна универсальная энергия, действующая через вис, и сознательная воля для нее только инструмент; наше истинное согласие — это согласие с более фундаментальной внутренней силой, скрытое, сублимированное согласие с нашим подсознательным и сверхсознательным Духом. Реакция, какими бы ни были агенты, идет от той же сложной универсальной энергии и определяется соотношением действующей и подвергающейся действию силы.

Но есть другой, высший и сущностный смысл Кармы: отношение между нашей Душой и Высшим, или Всеобщей Сущностью; на нем основано, к нему ведет и должно соотноситься все на каждом шагу. Это отношение не такая простая вещь, как воображают религии, потому что оно должно соответствовать огромному Духовному смыслу всего процесса Кармы, и здесь нужна связь каждого нашего действия, использующего универсальную энергию, с этим фундаментальным и, может быть, бесконечным смыслом. Эти три вещи — воля Души в Природе и действие Природы в Душе и на Душу, через нее и в ответ ей, результат воздействия ее на других и возвращения к ней силы действия, осложненной силой других, и смысл действия Души в отношении ее к высшей Сущности и Всеобщей Сущности, к Богу — определяют между собой все поведение Кармы.

Рассмотрение путей Кармы, безусловно, следует начинать с изучения действия мира как он есть, в целом, как бы это ни противоречило закону или желанию нашего морального или интеллектуального разума, чтобы посмотреть, не можем ли мы найти объяснение в фактах. Если актуальная Истина мира ломает слишком жесткие рамки, которые наше чувство или наш разум хотели бы навязать свободно или неизбежно самоопределяющемуся движению Бесконечного, неизмеримой широте его бытия или могущественной сложности его воли, то, вероятно, это происходит потому, что наше моральное чувство и наш интеллект, поскольку они ментальные и человеческие, слишком узки, чтобы понять Его. Всякое смещение основания проблемы, с помощью которой мы пытаемся избавиться от трудностей, навязывает нашу ограниченность тому, что превышает нас и вынуждает Бога становиться отклонением и интеллектуальным приспособлением, а не путем Истины. Проблема знания в том, чтобы отражать движение Бесконечного и видеть, а не загонять его в форму, приготовленную нашим интеллектом.

Обычная идея Кармы следует этому последнему, не пригодному методу. Мир, который мы видим, по нашим представлениям, если не аморальный, то все же не моральный и противоречит нашей идее того, что должно быть. Поэтому мы идем дальше, узнаем, что эта земная жизнь еще не все, воздвигаем свой моральный закон заново и радуемся, что универсум все же повинуется нашим человеческим концепциям и, следовательно, все хорошо. Таинственный конфликт, манихейская борьба, неразрывное переплетение добра и зла не разрешается, не учитывается, но мы говорим, что, по крайней мере, добро и зло получают по заслугам, одно должным образом вознаграждается, а другое — наказуется в иных мирах или в других рождениях, поэтому моральный закон доминирует, и мы можем лелеять надежду, что добро победит, победит Ахурамазд, а не Ариман, и, в общем, все так, как должно быть. А если нет, если эту связь не разорвать, если мир — зло, или само существование огромная ошибка — что должно быть, как склонен думать человек, если это не соответствует его желаниям и представлениям, — тогда по крайней мере можно, исполняя моральный закону индивидуально выбраться из этой путаницы и приобщиться к радостям лучшего мира или к бестелесному и безумному миру Нирваны.

Но возникает вопрос: не слишком ли это незрелое и поспешное настроение, и ведут ли такие размышления к разрешению проблемы во всей ее сложности. Давайте признаем, что моральный закон управляет не действием — поскольку оно или свободно, или, если не свободно, может быть разным, — а результатом действия в мире, и что высшее благо, в конце концов, осуществится. Остается непонятным, почему это благо должно использовать зло, как одно из своих самых главных средств, почему моральный закон, суверенный, неизбежный, категорический, императивный, практический правитель, если не причина нашего существования, вынужден реализовывать себя через многое из того, что аморально, через посредство не моральной силы, через ад на Земле и в небесах, мелочную жестокость наказания и великую ярость мстительных бедствий, через безмерные, кажется, никогда не кончающиеся страдания и мучения. Безусловно, это потому, что в Бесконечном есть другие вещи и, следовательно, другие законы и силы, и моральный закон, каким бы великим и суверенным он ни был, должен учитывать и сообразовывать свои пути с их движением. Если это так, если мы хотим увидеть истинные связи, наш путь должен начинаться с изучения частного закона и цели этих сил, потому что пока это не сделано, мы не можем правильно понять, как они воздействуют или используются моральным законом, который мы можем увидеть в сложности мирового действия. Для начала давайте рассмотрим земной закон как он есть, вне связи с вопросом перерождения — соединение, действие, цель сил; может быть, весь принцип уже здесь, и перерождение не столько исправит и изменит, сколько дополнит его смысл.

Но первая энергия на Земле — физическая; направления физической энергии, создающей формы, развертывающей силы материального универсума — первые явные условия нашего рождения и образуют практический базис и первоначальную форму нашего земного существования. Каков закон этой первой энергии, ее природа, Свабхава и Свадхарма? Очевидно, что в человеческом смысле слова он не морален: Боги стихий физического универсума ничего не знают об этике, только абсолютно буквальный закон энергии, прямые линии и круги движения силы, правильное действие, точный результат и реакция их. Ни в наших, ни в мировых элементах нет морали, нет угрызений совести. Огонь не уважает личности; если святой или мыслитель брошен в него, он не пощадит его тела. Море, штормовой ветер, скалы, о которые разбивается корабль, не спрашивают, заслужил ли свою судьбу человек, утонувший в водах. Есть ли космическая или Божественная справедливость в такой жестокости? Является ли молния, беспристрастно поражающая дерево, зверя или человека — но, особенно, человека, потому что все остальное случайность — мечом Бога или инструментом Кармы; является ли разрушение, причиненное вулканом, тайфуном или землетрясением, наказанием за грехи сообщества или каждого из пострадавших и погибших индивидуально, за его грехи в прошлой жизни? Природные силы не знают этого и не заботятся об этом и, скорее, скрывают от нас в слепой ярости всякие свидетельства таких намерений. Солнце светит, и дождь падает равно на правых и виноватых; благоволение или злая воля Природы, милостивой и грозной Материи, ее красота и ужасы, ее полезность и ее опасность распространяются на всех ее детей без предпочтения или неприязни, и добрый человек не больше любим ею, чем грешник. Если закон морального наказания осуществляется действием ее физических сил, то, должно быть, по Воле Свыше или Силой, неизвестной ей и скрытой в бессознательных недрах.

Но такая Воля не может быть волей морального Бытия, этической, по мнению человека, если, конечно, не напоминает его холодной безжалостности и дикарского морального разума или неразумности, потому что в ее действия входят ужасные наказания, которые были отвратительной жестокостью для действий человеческого правителя и не иначе, как чудовищными, в действиях морального Божественного Правителя. Личный Бог, действующий таким образом, был бы Иеговой-Молохом, безжалостно и недостойно требующим праведности и милосердия. С другой стороны, бессознательная сила, механически использующая вечный этический закон, не имеющий автора или двигателя, должна быть парадоксом, потому что мораль — это создание сознательного ума, у бессознательного механизма не может быть ни идеи добра и зла, ни моральной цели или смысла. Безличная или вселичная сознательная Воля, или Дух в универсуме, вполне могла бы создать такой закон и обеспечить его выполнение, но сама тогда, хотя она и навязывает нам добро и зло и их результаты, должна быть за пределами их. И что тогда остается, кроме как сказать, что универсальное Бытие выходит за пределы наших этических границ и становится супраморальным, являясь нам в физической Природе, как инфраморальное Бесконечное?

Что сознательное Бесконечное есть в физической Природе, подтверждается для нас всеми признаками, хотя это сознание не устроено и не ограничено, как наше. Все его конструкции и движения — это конструкции и движения безграничной интуитивной Мудрости, слишком великой, спонтанной и таинственно самоэффективной, чтобы называть ее разумом; Силы и Воли, действующей для Времени в вечности с неизбежным и предопределенным движением в каждом из своих шагов, даже тех, что в своем внешнем и поверхностном импульсе кажутся бессознательными. И как есть в ней это великое сознание и великая сила, так есть в ее конструкциях безграничный Дух гармонии и красоты, который никогда не покидает ее, хотя произведения ее не ограничены нашими эстетическими канонами. Бесконечный гедонизм здесь тоже есть, безграничный Дух блаженства, который мы осознает, когда входим в безличное единство с ней; и как то в 166, что ужасно, есть часть ее красоты, так и то, что в ней опасно и разрушительно, является частью ее блаженства, ее универсальной Ананды. Тогда, если все в нас, наш разум, наше динамическое и волевое, наше эстетическое и гедонистическое существо, глядя на физический универсум, интуитивно ощущает удовлетворение от чего-то великого и безграничного, но все же таинственно родственного, разве не должно и наше моральное чувство, наше ощущение Правильного, тоже найти удовлетворение от чего-то, отражением которого оно является? Интуитивное восприятие такого рода лежит в основе наших требований морального порядка в универсуме. Да, но здесь наши частные концепции, наши моральные каноны также недостаточны; это великая и безграничная Справедливость, не связанная этической формулой, и первый ее принцип в том, что каждая вещь должна соблюдать закон своей энергии, каждая вещь движется в общей схеме своими путями, реализует свои функции, приносит свои результаты. Физический закон есть право и справедливость, долг и обязанность физического мира. Божество Огня в Упанишаде на вопрос Духа: "Какая сила в Тебе?" — отвечает: "Моя сила в том, что все, что брошено в меня, я сжигаю". Подобный ответ на вопрос жизни и ума дает каждая физическая вещь. Она соблюдает пути своей физической энергии и не озабочена больше никаким законом или справедливостью. Закон Кармы, включая моральный закон, не мог бы существовать, если бы не было этого принципа как первой основы порядка.

В чем тогда отношение человека к физической Природе, этой Души, входящей в нее и физически рождаемой в теле. подчиненном закону ее действия? В чем его функция как чего-то большего, чем она, как жизни, ума и Духа? В чем его Свабхава и Свадхарма? Прежде всего, человек обязан механически подчиняться ей, о чем она, действуя в его теле, заботится сама, но, кроме того, его дело, как Души, развертывающей силу сознания, скрытую в ней, узнать и использовать ее закон, чтобы трансцендировать ее более материальные границы, привычки, цели, выражения. Изучение, но также и трансцендирование первичной природы — постоянная цель Духа в нем. Непрерывная последовательность трансценденций наиболее важная вещь в мировом действии, и сама эволюция только постоянное стремление и усилие Природы к самопревышению, самостановлению, ее способ все большего выражения, создания лучшей формы рождения и пробуждения силы или присутствия сущности, которая есть в ней. Жизнь приносит с собой целую область таких трансценденций, ум — другую и еще большую область, а поскольку он так очевидно несовершенен и неполон, вещь, по своей природе, ищущая, то, несомненно, должна быть область или много областей трансценденций, превышающих ум. Человек, сталкиваясь с законом физического действия и законом витальной Кармы, силами своего ума вводит закон ментальной и моральной Кармы и поднимается по лестнице этих градаций к чему-то большему, к возможности Духовного действия, которое может привести его даже к превышению самой Кармы, свободе от рождения и становления, совершенной трансценденции.

Превышение человеком физического закона достигается не только развитием морального чувства в не моральном мире Природы. Его сущностное правило, скорее, обращение сознательного разума и воли к жизни и материи, сама моральность — только знание и воля, ищущие закона Истины и правильного действия в его отношении к своей внутренней сущности и к родственным существам. Но его отношение к чисто физическим проявлениям Природы не морально, сначала это дело наблюдения, где он должен, удовлетворяясь инстинктивным или экспериментальным использованием, страдая в ее руках от принуждения, по мере своего роста, во все большей борьбе знания и воли, познать и овладеть ее силами для своей пользы и удовольствия, как инструментами и приспособлениями, как более широкой базой и кругом возможностей для радости служения. Он делает ее силы своими возможностями, и чтобы увеличить их, встречается с ее опасностями. Он бросает вызов ее силам, нарушает ее ограничения, постоянно грешит против ее главных запретов, терпит наказания с ее стороны и преодолевает их, в борьбе своего ума и воли с ней знакомится с большими возможностями, которые она, в ожидании его прихода, оставляла неиспользованными. Природа встречает его усилия физическим сопротивлением, которое постоянно сокращается, маской невежества, угрозой опасности. Можно вообразить — приписывая ей то сопротивление, которое некоторые инстинкты в человеке противопоставляют смелости духовного приключения, новому расширению знания, новым формам воли или стандартам поведения, глупо рассматривая их как грех и нечестивость, поскольку они нарушают то, что установлено — что для физической Природы, в ее первоначальном виде, сама жизнь с начинаниями, отклонениями, колебаниями и страданиями есть грех против закона устойчивой физической гармонии и точной меры, а тем более ума, с его дерзостью, безграничными авантюрами, стремлением к неизмеримому сверхзаконному, бесконечному.

Но фактически все, чем озабочено Божество физической Природы в отношениях с человеком, — это точное соблюдение закона отклика своих энергий на его усилие. Там, где его знание и воля могут привести себя в гармонию с движением ее энергий, она откликается согласно воздействию, а где он воздействует некомпетентно, невежественно, беззаботно, неправильно, она разрушает его усилия или причиняет вред; когда человек желает больше и открывает больше, она отвечает ему большей полезностью и плодотворностью своих сил, соглашается на господство и благосклонна к насилию. Он достиг единства, Йоги с ней в ее великих скрытых возможностях, он высвободил их и, используя, получает результат. Он изучает и расширяет для нее пути, и она отвечает точным служением и повиновением. Все это можно делать сегодня только в определенных физических пределах и в определенных направлениях действия, это только модификация, но не радикальное изменение. Есть указания, что при более непосредственном давлении ментальной и психической энергии на физическую отклик может стать более разнообразным, физическое может избавиться от своей ограниченности и привычек, и, возможно, что по мере того, как знание и воля будут входить в области все более высоких сил, действие физической энергии должно стать полностью отзывчивым, давать результат, который от нее требуется, и движения ее станут совершенно пластичными. Но даже такая трансценденция должна учитывать изначальные пределы, установленные Всеобщей Волей; возможно, свободное использование, может быть, значительная трансформация физической энергии, но не уклонение от ее фундаментального закона и цели.

Всем этим обосновывается закон правильного возврата энергии, составляющий нейтральную сущность Кармы, но не рассматривается этический принцип и моральный смысл. Человек может изобретать, и делать это, используя и аморальные средства овладения физическим знанием и его силами или обращаясь к неэтичным целям энергии, которые она предоставляет в его распоряжение, но это касается отношений между его волей и Душой и его отношений с другими существами, это забота его и их, а не ее. Физическая Природа бесстрастно производит свои результаты и требует от человека соблюдения не морального, а физического закона; она требует точного знания и тщательного соблюдения физических свойств, и ничего другого. В ней нет кармического отклика на множество жестокостей науки, нет бунта против неэтичного использования ее способностей; наказание за невежество большое, а за злонамеренность — никакого. Если и есть в низших кругах Природы что-то, что реагирует на некоторые нарушения морального закона, то это проявляется в неявной форме на более высоких уровнях жизни. Там есть определенного рода витальная реакция, которая производит психовитальные результаты, но, заметьте, что в такого рода реакции не соблюдаются наши границы и меры, а скорее присутствует то же неразборчивое безразличие, что и в действиях физической Природы. В этом поле мы должны признать закон неуместного наказания, постоянно обрушивающийся на невинного за грехи виновного, что показалось бы нам шокирующим, грубо неэтичным и несправедливым в действиях человеческого существа. Кажется, что жизнь наказывает себя за свои ошибки и эксцессы, без всякой попытки ограничить реакцию самим агентом эксцесса или ошибки. Здесь порядок энергетических линий, который ни изначально, ни в намерении не этичен и скорее связан с системой реакций, не управляемых нашими моральными идеями.

Действительно, кажется, что движения жизни так же мало идут этическими путями, как физические. Фундаментальная правда и справедливость жизни в том, чтобы следовать кривой витальных энергий, поддерживать функционирование жизненной силы и давать возврат своим собственным силам. Ее функция в том, чтобы выживать, воспроизводить себя, расти, овладевать и наслаждаться, продолжать, расширять и укреплять свою деятельность, силу, удовольствие, насколько позволит Земля. Все средства, служащие этим целям, для жизни хороши; все остальное — дело правильного баланса между витальной энергией и ее физическими средствами, приложением своих сил и получаемым от этого результатом. Сначала — и это продолжается даже после появления в жизни ума, пока ум подчинен жизненной силе — это все, что мы видим. Витальная природа осуществляет свои цели достаточно безошибочно, но ни в коем случае не невинно с этической точки зрения. Смерть — второе средство ее самосохранения, разрушение — постоянный инструмент изменения, обновления и прогресса, и страдания, которые она навлекает на себя и на других, наиболее частая цена ее побед и удовольствий. Всякая жизнь живет за счет другой жизни, занимает свое. место с помощью агрессии и эксплуатации, овладевает через объединение, но чаще — в борьбе. Она осуществляется через взаимные удары и взаимное использование существами друг друга, по очень редко употребляет взаимопомощь и очень часто взаимную агрессию и пожирание. Ее воспроизводство связано со средствами, которые этическое чувство, даже наиболее терпимое, считает животными и низкими, аморальными по своей сути, а когда она возвышается до своей аскетической или пуританской строгости, отвергает как отвратительные. И все же, когда мы откладываем в сторону наши ограниченные человеческие представления и смотрим безличными глазами на эту великую, разнообразную и удивительную витальную природу, в которой мы рождены, мы находим в ней таинственно совершенный порядок, работу глубокой и безграничной интуитивной мудрости, огромную силу и волю в ее идеально видящем действии, великую целостность красоты и гармонии, созданной из того, что кажется нам системой диссонансов, могучую радость жизни и творчества, которую не могут уменьшить тяжелейшие испытания индивидуальной смерти и страдания и в которой, когда мы входим в единство с великой Анандой ее движения, эти вещи растворяются; на фоне ярких красок ее экстаза эти тени не играют роли. В этих шагах витальной Природы и законе ее энергий есть также Истина Бесконечного, как будто ради нее самой, и эта Истина жизни и радости творения имеет свои стандарты, права и гармонии, точный баланс и меру, действия и реакции энергии, которые нельзя судить по человеческим правилам. Это доментальный и все еще безличный Тапас и Ананда, и потому все еще не моральный порядок.

Итак, отношение человека с витальной Природой в том, чтобы сначала стать единым с нею через соблюдение и подчинение ее законам, а затем познавать и направлять ее сознательным разумом и волей, трансцендировать этим первичный закон жизни, ее правила, привычки и изначальный смысл. Сначала он вынужден повиноваться ее инстинктам и даже действовать как животное, но при расширенных условиях ментализированного импульса, растущей ясности сознания и разумной воле в том, что он делает. Он также должен, прежде всего, стремиться существовать, занять место для себя и своего вида, расти, овладевать и наслаждаться, продолжать, расширять и утверждать первичные витальные направления жизненного движения. Он делает это, как и другие, борясь и убивая, пожирая, нападая, порабощая Землю, ее животных детей и подобных себе людей. Его добродетель, Дхарма витальной природы, это, прежде всего, обязанность к силе, быстроте, смелости и всем тем вещам, что направлены на выживание, овладение, успех. Многие вещи в нем, которые приобрели этический смысл, имеют корни не подлинно этические, а динамического характера, такие как самоконтроль, Тапасья, дисциплина. Это витально-динамические, а не этические энергии; это правильно собранные и сконцентрированные. правильно направленные ментализированные силы жизни и результат, которого они ищут и добиваются, витального и динамического рода: сила, успех, господство, увеличение способности обладания и экспансии или удовлетворение своих желаний, витальное счастье, наслаждение, удовольствие.

Первое дело человека — это использовать свой сознательный разум и волю, чтобы расширить пути жизни индивидуума и расы. И здесь, прежде всего, этим двум силам и, только во-вторых и частично, какой-либо моральной силе, жизненная энергия дает свой ответ. Борьба в примитивных ценностях жизни для сильного, гонка — для быстрого; слабый и ленивый не может достигнуть цели, и в этом есть справедливость, в то время как моральный принцип вознаграждения был бы несправедливым, поскольку отрицал бы принцип правильного возврата энергии, фундаментальный для любого возможного закона Кармы.

Все же, большие успехи, слава и победа достаются людям великого разума и великой воли, и не обязательно этического разума и моральной воли. Моральность играет роль в этом динамическом аспекте жизни только как предусмотрительный контроль или концентрирующая Тапасья. Жизнь помогает тем, кто наиболее мудро и доверчиво следует ее побуждениям, соблюдая в то же время ее ограничения, или тем, кто больше всего способствует ее стремлению к расширению. Это те, кто предусмотрительно извлекают из нее больше всего пользы, и те, кто больше всего получают ее силы, движения и радости.

Большее движение приносит с собой большую силу страдания, так же как и радости, большие грех и добродетели. Как человек навлекает на себя опасности физической Природы, так навлекает он на себя и опасности витальной энергии, нарушая правила безопасности и границы, которые она автоматически устанавливает для животного. Есть равновесие в использовании ее энергии и ограничения, которые делают жизнь безопасной, насколько это возможно, потому что всякая жизнь, естественным образом, опасность и приключение, но определенная предусмотрительность Природы уменьшает эту опасность в той мере, в какой это совместимо с ее целями, а разум человека пытается сделать еще больше: исключить наиболее грозные опасности из своей жизни. Но инстинкт расширения постоянно нарушает витальный баланс Природы, человек пренебрегает собственными границами и мерами. Он хочет переживать неизмеримое и неизвестное как обычное и известное, а опасные пределы — как обычное среднее. Он хочет испробовать все возможности жизни, правильное и неправильное употребление ее энергий, заплатить дань страданий и получить награду более блестящих побед. В той степени, в какой он может, ум должен расширять пути жизни и трансформировать действия и возможности. Это всегда вело к возвеличиванию форм и никогда не заходило достаточно далеко, чтобы вызвать радикальную перемену, преодолеть ее первичную природу. Только через трансформацию своей внутренней жизни мы можем выйти за пределы возвеличенного, ментализированного и сознательного желающего животного, которым обычно большинство из нас является, и только поднимаясь к единству с Духовной силой, которой мы еще не достигли, можем надеяться трансформировать витальную природу и сделать ее свободным инструментом Высшего Духа. Тогда человек сможет стать тем, чем он стремится стать, хозяином жизни, контролирующим витальную и физическую Природу.

А до тех пор, с помощью внутреннего поворота своего ума, он приходит к чему-то, похожему на трансценденцию: жизни не ради жизни, а ради Истины, красоты, душевной силы, ради добра, справедливости и любви. Именно это усилие приводит в нижние слои энергии силы более высокого круга, что-то ментальное и истинно моральное, имеющее тенденцию стать в конце концов Духовным законом и плодом действия Кармы.

Человек в сущности или во внутренней реальности своей Души все же не является витальным и физическим существом, поднявшимся до определенного уровня ментальной воли и разума. Если бы это было так, убеждение, которое делает наше существование проявлением Воли к жизни, Жизненной Силы, не имеющей другой целя, кроме собственной игры, возвышения, экспансии, имело бы хорошие шансы стать удовлетворительной теорией нашего универсума, и закон нашей Кармы, закон деятельности был бы в полном согласии с этой единственной целью и определялся бы этим главным принципом. Безусловно, большая часть внешней активности этого мира — или если мы, обращая свое внимание, главным образом, на витальную игру Духа в универсуме, считаем ее главным делом человека, главной вещью, имеющей значение — служит ярким оправданием такого взгляда человеческого существа. Но, чем больше он смотрит в себя, чем дальше он идет внутрь и живет по преимуществу в своем уме и Душе, тем больше он узнает, что по своей сущностной природе он ментальное существо, заключенное в теле и опутанное жизненной активностью, Ману, Маномайя Пуруша. Он больше, чем мыслящий, желающий и чувствующий результат физического механизма или понимающий узел витальных сил. В его существе есть ментальная энергия, которая превышает, пронизывает и использует земное действие и его природу.

Такой характер человеческого существа мешает нам удовлетвориться витальным законом Кармы; линии витальной природы смещаются, изменяются и возвышаются в человеке вмешательством пробужденной ментальной энергии Духа, которая проявляется в универсуме и создает здесь, на Земле для своего обитания форму человека, чтобы его сложная природа стала выразительной силой, гаммой музыки, а действия человеческой мысли, восприятия, воли, эмоций — записью гармоний Духа. Кажущаяся бессознательность физической Природы, прекрасная и ужасная, добрая и жестокая, сознательная, но аморальная Жизненная Сила — первая вещь, которую мы видим здесь перед собой, не является полным самовыражением универсального Бытия или всей Природы. Человек входит в нее, чтобы выразить и реализовать более высокий закон, а потому и более высокую систему линий Кармы. Ментальная энергия разделяется и идет по многим направлениям, имеет восходящую шкалу уровней действия, огромное разнообразие и множество сочетаний динамических целей. В ее ткани большое количество волокон, она следует пути каждого из них и многообразно переплетает нити одного с нитями другого. В ней есть энергия мысли, которая выделяется для возвращения и постоянного увеличения знания, энергия воли, выделяющаяся для возврата и роста сознательного господства, реализации существа и осуществления воли в действии, энергия сознательной эстетики для возврата и роста творчества, радости, красоты, энергия эмоции, которая в своем действии требует возврата и постоянного увеличения наслаждения и удовлетворения эмоциональной способности существа. Все эти энергии, в известной степени, действуют для самих себя и все же зависят друг от друга и неразрывно соединяются и переплетаются. В то же время, ум спустился в материю и должен действовать в этом мире витальной и физической энергии, и через него соглашаться работать на путях витальной и физической Кармы.

Поэтому человек, поскольку он ментальное существо и средство эволюции ментального самовыражения Духа, не может ограничивать закон своего действия и природу подчинением витальному и физическому закону и разумным использованием его в целях получения более упорядоченного, более совершенного наслаждения своим витальным и физическим существованием, продолжением, воспроизводством, обладанием, экспансией. Есть более высокий закон ментального бытия и природы, который должен быть осознан и реализована жизни и деятельности. Сначала он управляется преимущественно потребностями жизни и движением жизненных энергий, и в продолжении своей ментальной энергии к ним и к миру вокруг себя, он развивает первые способности знания и воли, и импульсы, которые ведут его на путь эмоциональной, эстетической и моральной эволюции. Но все время присутствует определенный неявный элемент, который находит удовольствие в действии ментальных энергий для самих себя, и это то, что, пусть в начале, несовершенно по своему самопознанию и разумности, представляет характерную цель природы в человеке и делает его ментальную и духовную эволюцию неизбежной. Настойчивость внешнего мира, необходимость использовать его возможности и противостоять его давлению и опасностям, вынуждает ум усиленно заниматься жизнью и внешним действием, использовать мысль, волю и восприятие для отношений с физическими и жизненными силами, в при таком занятии более незаинтересованное действие, более тонкий оттенок мотива умственной природы, требующий своего собственного развития, ищущий знания, умения, красоты, более чистого эмоционального блаженства ради цели, характерной для этой более высокой энергии ментальной природы, кажется почти побочным продуктом и во всяком случае вещью вторичной, которую всегда можно отложить и подчинить потребностям и нуждам ментализированного витального и физического существа. Но более тонкий и более развитый ум в человечестве всегда обращался к противоположному взгляду на себя, склонен был рассматривать это как наиболее характерный и ценный элемент нашего существа и был готов пожертвовать многим или даже всем ради его призыва или повелительного приказа. И тогда сама жизнь была бы для человека только полем эволюционного действия, возможностью нового опыта, условием тяжелой работы и установления власти ментального и духовного существа. Какими же тогда должны быть пути этой ментальной энергии, и как они взаимодействуют с линиями витальной и физической Кармы?

Три движения ментальной энергии человека, проецирующиеся на линии жизни, последовательные движения, которые все же перекрывают друг друга и входят одно в другое, образуют тройное волокно закона Кармы. Первое главное, очевидное, универсальное, преобладающее в начале, в котором ум подчиняется закону жизни в Материи и ассимилируется им, чтобы использовать большую часть земного существования для своего удовольствия и выгоды, Артха и Кама, без всякой модификации или коррекции предсуществующих линий, кроме той, что входит в само действие человеческого разума, воли, эмоции, эстетики. Это действительно силы, которые возвышают, значительно расширяют, бесконечно утончают и очищают сознательным регулированием и все более умелым использованием первоначально грубые, узкие и существенно животные движения и цели, общие для всех живых существ. И этот элемент ментализированного витального существования, эти линии его движения, составляющие главную массу серого плотного вещества жизни среднего экономического, политического, социального и домашнего человека, могут приобрести огромную амплитуду и внешний блеск, но они всегда остаются по своему отчетливому первоначальному и все еще устойчивому характеру линиями движения, путем Кармы мыслящего, волевого, чувствующего, очищенного человеческого животного — не следует презирать или исключать их из общего способа нашего бытия, когда мы поднимаемся на более высокий план понимания и действия, но все же, они лишь малая часть человеческих возможностей, и если рассматривать их как главное дело или наиболее императивный закон человеческого существа, то ограничивающая и унижающая его часть; обладающие в определенной степени способностью расширять, динамизировать и обогащать, но не поднимать до истинного самопревышения, они полезны для восхождения, только если сами возвышены и трансформированы большим законом и более благородным мотивом. Движение этой энергии может быть очень сильным ментальным действием, может содержать в себе много разумности, силы воли, эстетического восприятия и эмоциональной силы, но в ответ оно ищет витального успеха, наслаждения, обладания, удовлетворения. Ум, несомненно, питает свои силы этим усилием и свою полноту этой наградой, но он привязан к своему пастбищу. Это смешанное движение, ментальное по своим средствам и преимущественно витальное по результату; стандарты его ценностей измеряются внешним успехом и неуспехом, экстернализованным или вызванным удовольствием и страданием, удачей и неудачей, судьбой жизни и тела. Это та активная витальная деятельность, которая дала нам один из элементов расхожего представления о законе Кармы, идею о витальном счастье и страдании, как мере космической справедливости.

Второе движение ума, идущее по путям жизни, активно проявляется, когда человек извлекает из своего опыта идею ментального закона, стандарт, идеал, конкретизированную абстракцию, которая поддерживается сначала жизненным опытом, затем выходит за его пределы, трансцендирует актуальные потребности витальной энергии и возвращается к ней, чтобы установить некий идеальный ментальный, закон, некий канон, воплощающий обобщенную концепцию Права над законом жизни. Его сущность в открытии или вере ума, что во всех вещах здесь есть правильный закон, правильный стандарт, правильный способ мышления, воли, чувства, восприятия, действия, отличный от интуитивного пути витальной природы, отличный от первых действий ума, ищущего только выгоды с помощью витальной природы и с преимущественно витальным мотивом, потому что он открыл путь разума, закон самоуправляющейся разумности. Это вносит в поиски витального удовольствия и пользы, Артхи и Камы, способность понимания ментальной истины, справедливости, права, представление о Дхарме. Более практическая часть Дхармы является этической, это идея морального закона. Первое движение ума не морально и имеет, если вообще имеет, только представление о стандарте действия, оправданное обычаями, и законе жизни, принятом и потому правильном, или моральности, неотличимой от выгодности и утвержденной, потому что она оказалась необходимой и полезной для власти, успеха, почета, одобрения, богатства. Идея Дхармы, напротив, по своей сути, преимущественно Моральна. Дхарма, достигшая высот, предлагает человеку признать и соблюдать моральный закон ради самого закона. Более широкая идея Дхармы — это концепция истинного закона всех энергий и включает в себя совесть, честность во всем, правильный закон мысли и знания, эстетики, всех человеческих действий, а не только этического действия. Но все же, в понятии Дхармы, этический элемент всегда преобладает и даже монополизирует понятие Права, которое создает человек, потому что этика связана с жизненной деятельностью и его отношениями со своим витальным существом и с другими людьми, и это всегда его главная забота и наиболее ощутимая трудность, и потому здесь впервые наиболее активно желание, интересы, инстинкты витального существа, которые оказываются в остром и очень успешном конфликте с идеалом Права и требованиями более высокого закона. Этически правильное действие начинает казаться человеку в этом состоянии единственной вещью, связующей его, среди множества стандартов, созданных умом; требования морали — единственным категорическим императивом, а моральный закон — всей его Дхармой.

Сначала, однако, моральные концепции человека, направление, выход и потребность возврата этической энергии, оказываются нераздельно соединенными с его витальными представлениями и требованиями, и даже впоследствии очень часто обращаются к ним за поддержкой и стимулом. Человеческая мораль поначалу вбирает в себя огромное количество привычных правил действия, удобную и традиционную практику, многое в которой имеет очень сомнительную моральную ценность, дает императивную санкцию правильного и погружает в грубую массу или настраивает над ней сверху, но все же, как часть единого и равноправного кодекса, истинные вещи этического идеала. Она взывает к витальному существу, его желаниям, надеждам, страхам, побуждает человека к добродетели надеждой на награду и угрозой наказания, имитируя этот метод его грубой и ненадежной социальной практики, поэтому ее закон, который будь он плох или хорош, она желает сделать императивным, поскольку считает, что он, по крайней мере, рассчитан для порядка и эффективности сообщества, противостоит витальному существу человека; она подкупает и пугает, а также влияет, учит и убеждает его согласиться. Мораль говорит человеку, приспосабливаясь к его несовершенству, главным образом языком религии, что закон императивен сам по себе, но что он также очень удобен для него лично, что праведность, в конечном итоге, лучшая политика, добродетель — лучший казначей в долговременных платежах, потому что это мир Закона, управляемый справедливым и добродетельным или, по крайней мере, любящим добродетель Богом. Его уверяют, что праведный человек будет процветать, а злой погибнет и что пути добродетели пролегают через приятные места. Или, если это не поможет, поскольку очевидно не согласуется с опытом, и человек не может обманывать себя всегда, она предлагает ему гарантию витального вознаграждения не сейчас, а впоследствии. Рай и ад, счастье и страдание в других жизнях предложены как взятка или угроза. Ему говорят, чтобы лучше удовлетворить легко удовлетворяющийся интеллект, что мир управляется этическим законом, который определяет меру земного благополучия, что царствует справедливость и что по справедливости каждое действие имеет свое точное воздаяние, и добро принесет ему добро, а зло — зло. Эти представления, эта идея морального закона, праведности и справедливости, как вещи императивной в самой себе, но все же нуждающейся в подкреплении взяткой и угрозой, нашей человеческой природе должны показать, что по крайней мере для него они не совсем императивны — этот акцент на вознаграждении и наказании из-за того, что мораль, борющаяся с нашим первичным непереработанным имуществом, должна в значительной мере выступать как масса ограничений и запретов, которые нельзя установить без фактического принуждения или введения внешней санкции; этот дипломатический компромисс или попытка уравновесить безличные этические и личные эгоистические требования, этот союз согласия между правильным и витально полезным, добродетелью и желанием — все это приспособления, воплощенные в расхожих представлениях о законе Кармы.

Какова реальная истина актуальных фактов, стоящая за этими представлениями, фундаментальных сил человеческой жизни или видимого действия закона энергий космоса? Очевидно, здесь есть субстанциональная истина, но она только часть целого, ее власть или преобладание относится к определенному элементу, к одной из многих линий переходного движения между законом витальной энергии и более высоким законом ума и Духа. Смешение двух родов энергии приводит к сложному действию выходящей энергии и такому же результату, и слишком жесткое правило, фиксирующее витальный результат ментальной и моральной силы, имеет много исключений и не может быть всей внутренней истиной этого дела. Но все же, когда есть потребность в витальном успехе, внешнем счастье, благе, богатстве, это признак преобладающего намерения энергии, указывающий, что баланс сил смещается в этом направлении. На первый взгляд, если успех желателен, неясно, что должна говорить здесь мораль, поскольку в большинстве случаев мы видим, что успех является естественным следствием правильного понимания и разумного или интуитивного использования средств и условий, настойчивости, воли. упорядоченного движения сил существа. Человек с помощью системы наказаний может установить контроль над эгоистической волей и разумом, преследующими витальные цели, может создать известное количество моральных условий в отношении мирских благ, но это, как случалось в некоторых витальных теориях, является искусственным принуждением Природы, принижением и обеднением свободной и могучей игры умственной и жизненной силы в их союзе. На самом деле величайшая сила для достижения успеха — это правильная концентрация, Тапасья, а в ней присутствует моральный элемент.

Человек — это ментальное существо, стремящееся установить контроль над жизненными силами, которые он воплощает или использует, и единственным условием этого является самоконтроль, ограничение, порядок, дисциплина в его ментальном, витальном и физическом существе. Животная жизнь автоматически подчинена определенным меркам, это поле инстинктивной витальной Дхармы. Человек, освобожденный от этих автоматических ограничений свободной игрой ума, должен заменять их добровольными и разумными ограничениями, добровольной дисциплиной. Не только огромный расход и свободная игра его энергий, но также правильная мера, ограничение и контроль над ними есть условие жизненного успеха и здоровья. Мораль не единственный элемент; не совсем верно, что моральная правота всегда перевешивает или что там, где Дхарма, там победа. Непосредственный успех часто достается другим силам, даже высшие завоевания Правды обычно соединены с какой-либо формой Могущества. Но все же среди множества факторов индивидуального, коллективного или национального успеха всегда есть моральный элемент, и пренебрежение признанным правом рано или поздно приводит к опасным или фатальным последствиям.

Более того, человек, используя свои энергии, должен учитывать других людей, цель и направленность их энергии, а его отношения с ними накладывают на него ограничения, требования и условия, которые имеют или приобретают моральный смысл. Почти с самого начала на него накладываются обязательства, даже в достижении витального успеха и удовлетворения, которые становятся первыми эмпирическими основаниями этического порядка.

И есть космические силы, которые, как и человеческие, соответствуют этому равновесию ментального, морального и витального порядка. Прежде всего, есть что-то .тонкое, невидимое и грозное, что встречает нас на наших путях. Сила, которой древние греки уделяли большое внимание, Власть, которая бдительно наблюдает за человеком в его стремлении к расширению, обладанию, наслаждению и кажется противодействующей и враждебной. Греки представляли ее как зависть Богов или как Рок, Неизбежность. Эгоистическая сила в человеке может далеко зайти в своей победе и триумфе, но ей следует быть осторожной, иначе она увидит, что эта Власть замечает в ней или ее действии любой изъян и использует любую достаточную возможность для поражения и падения. Она сопровождает попытки человека препятствиями, использует его несовершенства, часто забавляясь с ним, затягивая время — и не только его моральные недостатки, но и ошибки его ума и воли, избыток или недостаток силы или осторожности, все дефекты его природы. Она кажется побежденной энергиями Тапасьи, выждет своего часа. Она затемняет неразрушенное или чрезвычайное благосостояние и часто удивляет внезапным поворотом к гибели. Она внушает чувство безопасности, самозабвения, гордость и высокомерие успеха и победы и ведет свою жертву против скрытого правосудия, заслоняя невидимой стеной. Она так же гибельна для слепого самомнения и высокомерия эгоистической добродетели, как для греховных эксцессов и эгоистического насилия. Кажется, она требует от человека, от индивидуальных людей и от наций, чтобы они держались в определенных границах, потому что все остальное несет в себе опасность, поэтому греки считали умеренность во всем главной составной частью добродетели.

В жизненных силах есть что-то неясное для нас, что кажется нашим частным чувствам зловещим, потому что препятствует желаниям; но оно повинуется какому-то закону и цели универсального ума, универсального разума или Логоса, действие которого в космосе ощущали древние. Его присутствие, если оно ощущается более грубым видом религиозного ума, порождает идею бедствия как наказания за грех, невзирая на то, что есть еще наказание за невежество, ошибку, глупость, слабость, дефекты воли и Тапасьи. Это, действительно, сопротивление Бесконечного, действующего через посредство жизни, против стремления человека расширяться, обладать, наслаждаться и иметь, оставаясь несовершенным, истинное и постоянное счастье, полноту блаженства мирового переживания. Эта претензия, можно сказать, аморальна, и Сила, которая сопротивляется ей и дает, пусть неточно и слишком поздно, на наш взгляд, страдание и неудачу в ответ на несовершенства, может считаться моральной Силой, агентом справедливой Кармы, хотя и не только в узко этическом смысле этого понятия. Закон, который она представляет в том, что наши несовершенства должны иметь свои преходящие или фатальные последствия, что недостатки в нашей исходящей энергии могут быть исправлены или уравновешены и сглажены впоследствии, но если упорствовать в них, реакция может превзойти видимый масштаб; заблуждение, кажется, может уничтожить все результаты Тапасьи, потому что оно вытекает из радикального дефекта в направленности воли, сердца, этического чувства или разума. Это первая линия переходного закона Кармы.

Второе направление Кармического отклика космических сил на наши действия также принимает вид, который побуждает нас приписать ему моральный характер. Потому что в Природе можно увидеть определенный элемент закона возмездия или — возможно это более подходящий образ, поскольку действие кажется скорее механическим, чем рациональным и сознательным — бумеранга, движения энергии, возвращающегося к своему передатчику. Камень, который мы бросим, какая-то скрытая в мировой жизни сила бросает обратно в нас, действие, которое мы направили на других, обращается не всегда в виде прямой реакции, а часто извилистыми и неизвестными путями, на нашу жизнь, и порой, хотя это ни в коем случае не общее правило, в точно таком же качестве и размере. Этот феномен настолько поражает наше воображение и впечатляет моральное и витальные чувства, что принимает своего рода торжественную форму, выраженную в мысли многих культур: "Что ты сделал, то ты должен претерпеть", "Кто поднял меч, от меча и погибнет", "Ты посеял ветер и пожнешь бурю", — и мы склонны возводить это в универсальное правило и считать достаточным свидетельством морального порядка. Но вдумчивый мыслитель не поспешит подписаться под такого рода выводом, потому что многое противоречит ему, и такая определенная реакция скорее исключение, чем правило человеческой жизни. Если бы это было обычным явлением, люди быстро изучили бы драконовский кодекс безличного законодателя, знали, чего им избегать, знали список жизненных запретов и вето. Но в Природе нет такого четкого обвинительного законодательства.

Нельзя ожидать от ментальной и витальной Природы математической точности действия и реакций физической Природы. Не только все становится бесконечно более тонким, сложным и разнообразным, когда мы поднимаемся по шкале, так что в нашей жизненной деятельности происходит необычайное смешение сил и множества ценностей, но даже психологическая и моральная ценность одного и того же действия отличается в разных случаях, соответственно обстоятельствам, условиям, мотиву и замыслу действующего. Закон возмездия не является справедливым или этическим, когда применяется человеком к человеку, и, применяемый сверхчеловеческим носителем справедливости или безличным законом с грубым правилом "большого пальца" к тонкому и сложному сплетению жизненных мотивов и действий человека, он был бы не лучше. Очевидно также, что медленным, долговременным и возвышенным целям универсальной Силы, действующей в человеческой расе, должна скорее мешать, чем помогать универсальность этой точной и обшей процедуры. Соответственно мы видим, что ее действие скорее случайно и прерывисто, чем регулярно, изменчиво и для нашего ума скорее своенравно, чем автоматично, и потому трудно постижимо.

Иногда в индивидуальной жизни отклик такого рода Кармы решительно и часто ужасно ясен, правосудие свершается, хотя наказание может прийти к человеку неожиданным образом, надолго отложенное и с неожиданной стороны; однако это пусть и удовлетворительно для нашего драматического чувства, но не является обычным методом воздаяния в Природе. Ее пути более извилистые, тонкие, незаметные и непредсказуемые. Часто, таким образом, за прошлые преступления и ошибки платит нация, и закон возмездия становится уроком, но индивидуально страдает невинный. Коммерчески мыслящий король Бельгии решает извлечь пользу для нации из каучуковых плантаций и скотоводческих ферм в Африке, и его агенты убивают, калечат и приносят в жертвы тысячи дешевых негритянских жизней, чтобы увеличить урожай и набить сундуки. Этот способный монарх умирает в блеске богатства и процветания, его агенты тоже не пострадали, но внезапно приходит Германия, прокладывая себе дорогу оружием к мечте о военном и экономическом господстве через процветающую Бельгию, и уничтоженные мужчины и женщины, и искалеченные дети разительным образом напоминают нам о Карме, иллюстрируя темный и причудливый закон возмездия. По крайней мере здесь, нация в ее совокупности, была виновна в соучастии, но в других случаях платил невинный индивидуум или нация, а, возможно, какой-нибудь благонамеренный добродетельный неудачник, растяпа, который вынужден оплатить счет зла, а по праву его должны были бы оплатить предшествующие деспоты, которые закончили свой путь в могуществе и довольстве.

Очевидно, что мы не слишком много можем извлечь из силы, действующей таким странным образом, как бы поразительно и драматично не демонстрировались нам иногда причины и следствия. Она слишком ненадежна в назначении наказаний, чтобы служить целям, которых человек ожидает от уголовной юстиции, слишком непредсказуемо изменчива в области своего приложения, чтобы служить указателем тому элементу в человеческом темпераменте, который опирается на целесообразность и регулирует шаги предусмотрительным к последствию видением. Люди и нации все время продолжают по-прежнему, невзирая на случайные вспышки молний мстительного рока, жить в соответствии с кармическим правосудием среди неопределенности сложных правил универсума, которые в действительности действуют не на ум и волю человека — только до известной степени и тонким, несовершенным образом на подсознательный ум — а вне его, как частичный контролер и регулятор, помогающий поддерживать баланс возврата энергии и жизненные цели мирового Духа. Его действие сходно с действием на первом направлении переходной Кармы, предназначенной препятствовать успеху витального эгоизма человека и служить внутренним давлением и принуждением, пока он не откроет и не научится, вопреки своей витальной сущности, повиноваться более высокому закону бытия и более чистому динамизму мотива в своем направляющем уме и правящем Духе. Поэтому оно служит определенной моральной цели Воли в универсуме, но само по себе, и даже в соединении с другими недостаточно, чтобы быть законом морального порядка.

Третья возможная и внешне менее механическая линия Кармы поддерживается высказыванием, что подобное порождает подобное, и в согласии с этим законом добро должно создавать добро, а зло — зло. В терминах морального отклика или оплаты моральным энергиям это должно означать, что отдавая любовь, мы должны получать в ответ любовь, а отдавая ненависть, получать ненависть, что, если мы милосердны и справедливы к другим, другие также должны быть справедливы и милосердны к нам, и что обычно добро, которое мы делаем своим ближним, должно вернуться в виде компенсации как добро, сделанное ими, посланное по нашему адресу и должным образом зарегистрированное в моральном почтовом ведомстве административного управления универсума. Делайте другим то, что вы хотели бы от них, потому что тогда они действительно сделают то же вам, это, кажется, является формулой такого морального метода. Если бы это было верно, человеческая жизнь действительно могла стать устойчивой и очень симметричной системой гармонического морального эгоизма и меркантильной торговлей добром, что кажется достаточно приятным и красивым тем, кто придерживается такого рода эстетики. Счастливым образом, для восходящего движения человеческой души, этот закон на практике не выдерживается, поскольку перед мировым Духом стоят более важные вещи и цели, и он должен реализовать более великий закон. В тенденции это правило до определенной степени верно, временами оно действует достаточно хорошо, и предусмотрительный разум человека учитывает его в своем действии, но оно верно не всегда и не во всем. Достаточно очевидно, что ненависть, насилие, несправедливость должны вызывать ответную ненависть, насилие и несправедливость, и можно поощрять в себе такие склонности безнаказанно только в том случае, если преодолеть сопротивление, или быть достаточно сильным и осторожным, чтобы принять меры против их естественных последствий. Верно также, что добротой и добрыми делами человек вызывает в других определенную добрую волю и при обычных или благоприятных обстоятельствах можно полагаться не столько на благодарность и такой же ответ, сколько на их поддержку и благосклонность. Но это добро, и это зло —движения его, а на смешанный эгоизм человеческой природы нельзя полагаться определенно. Эгоистическая себялюбивая сила, если она знает, что делать и где остановиться, и даже, в определенной степени, насилие и несправедливость, если они умелы, хитры и лживы, многие другие виды зла, платят в делах человека с человеком меньше, чем в делах животных друг с другом; и, с другой стороны, делающий добро, который рассчитывает на ответ или вознаграждение, достаточно часто разочарован полученной компенсацией. Слабость человеческой природы поклоняется силе, которая топчет ее, оказывает почтение ее успеху, может откликаться на всякого рода умелый обман верой, согласием, повиновением, может пресмыкаться и восхищаться даже среди движений ненависти и страха, так как у нее особые пристрастия и неразумные инстинкты. И ее неверность также неразумна, легкомысленна и изменчива, она часто принимает благодеяния как положенные ей по праву, и забывает или не считает нужным отвечать тем же. И еще хуже то, что справедливость, милосердие, благодеяние, доброта достаточно чаете вознаграждаются своей противоположностью, и злая воля в ответ на добрую является обычным делом. Если что-то в человеке и мире платит добром за добро и злом за зло, то столь же часто она платит злом за добро и, с сознательным моральным намерением или без вето, добром за зло. Даже неэгоистическая добродетель или Божественное благо и любовь, входя в мир, вызывают враждебные реакции. Атилла и Чингисхан до смерти на троне, Христос на кресте и Сократ, пьющий свою чашу цикуты, — не очень явное свидетельство в пользу оптимистического представления о законе морального отклика в мире человеческой природы.

Несколько больше признаков его устойчивого существования в мировых стандартах. Актуально, в космической организации, зло выходит из добра и добро из зла, и между витальными и моральными стандартами, кажется, нет точного соответствия. Все, что мы можем сказать, это то, что сделанное добро имеет тенденцию увеличивать сумму и общую силу добра в мире, и чем больше оно растет, тем, вероятно, больше должна быть сумма человеческого счастья, и что сделанное зло имеет тенденцию к увеличению суммы и общей силы зла, и чем больше оно растет, тем, вероятно, больше должна быть сумма человеческого страдания, и в конце концов, человек или нация, делающие зло, должны заплатить за это, но не часто в разумно установленной мере и не всегда в понятно переводимых терминах витального добра и зла.

Коротко говоря, то, что мы можем назвать переходными путями Кармы, существует и должно учитываться в нашем представлении о действии мировых сил. Но они не являются и не могут быть полным законом Кармы, потому что они переходные, потому что добро и зло моральные, а не витальные ценности и имеют очевидное право только на моральный, а не на витальный отклик, ибо вознаграждение и наказание, предлагаемые как условия добрых или злых дел, не составляют и не могут установить истинно моральный порядок, так как сам этот принцип, даже если он служит только временной цели, является фундаментально аморальным с более высокой точки зрения истинной и чистой этики и потому, что есть другие силы, имеющие значение и право, знание, способность. Соответствие морального и витального блага — это потребность человеческого эго и, подобно многим другим его потребностям, отвечает определенным тенденциям мирового ума, но не является полным законом его высшей цели. Моральный порядок здесь возможен, однако мы должны создать его в себе и ради него самого, и только когда мы создали и выяснили его истинное отношение к другим силам жизни, можно надеяться использовать всю его силу в правильной организации витального существования человека.

   Часть третья

   БОЛЕЕ ВЫСОКИЕ ЛИНИИ КАРМЫ

Третье движение ума стремится вывести Душу человека из сплетения ментальных и витальных сил, открывает ему поле, в котором ум поднимается или, по крайней мере, поднимает голову своей мысли и воли выше витальных требований и стандартов, и здесь, на вершине своей активности, какими бы ни были его уступки нижней Карме, живет истинными ценностями, истинными потребностями витального существа, несмотря на то, что он заключен в теле и вынужден бороться с условиями жизни в материальном универсуме. Внутренняя потребность ментального существа в ментальном переживании, многообразии умственных сил и способностей, в радости, росте и совершенстве ради них самих и того неизбежного удовлетворения, которое они дают его природе; потребность интеллекта в Истине и знании, потребность этического ума — в правде и добре, потребность эстетического ума — в красоте и наслаждении красотой, потребность эмоционального ума — в любви и радости отношений с ближними, потребность воли — в самоовладении, овладении вещами, миром и нашим существованием. Ценности, которые ментальное существо считает высшими и действенными, это ценности Истины и знания, красоты и эстетического блаженства, любви и эмоциональной радости, умения и внутреннего господства. Это те вещи, которые оно стремится узнать, следовать, овладевать, открывать, наслаждаться, увеличивать. Для этого великого приключения человек пришел в мир, чтобы твердо идти через бесконечные поля (уровни), предложенные ежу, экспериментировать, дерзать, испытывать до последнего предела любую способность и исследовать до конца каждую возможность, ее закон и меру. Здесь, как и в других полях, как в витальном и физическом, в его ментальных областях работа, предназначенная его разумности и воле, состоит в том, чтобы познавать и овладевать через все расширяющиеся переживания, условиями нарастающего света и силы, права и Истины, радости, красоты и широты, и не только открывать Истину и Закон и устанавливать систему и порядок, но и постоянно расширять их пути и границы. И поэтому, в этих уровнях, как и в жизни, человек, ментальное существо, не может слишком долго задерживаться в частной Истине установленной системы, временно принятой за вечный порядок — по крайней мере здесь, потому что, когда он идет вперед, он всегда склонен идти все дальше, пока не осознает, что он искатель Бесконечного и сила Абсолюта. Его ноги погружены здесь в темную бесконечность жизни и материи, но голова поднимается к светлой бесконечности Духа.

Поэтому третье движение ментальной энергии несет его в свое природное поле и царство за пределы обременительного подчинения, унижающего и ограничивающего требования витальной и физической Кармы.

Правда, что его нижнее существо остается подчиненным закону жизни и тела, и правда также, что он должен стремиться найти в жизни или внести в окружающий мир закон Истины, права и добра, красоты, любви и радости, умственной воли и совершенства, потому что именно благодаря этому усилию он человек, а не животное, и без этого он не может найти истинного удовлетворения в жизни. Но две вещи он должен ощущать все больше и реализовать в первую очередь: что жизнь и материя следуют своему закону, и не — по крайней мере в человеческом его смысле — моральному, рациональному, ментально-определенному эстетическому или иному умственному порядку, и если он желает внести в них какую-нибудь такую вещь, то должен сам создать ее здесь, трансцедируя физический и витальный закон и открывая другой и лучший, и во-вторых, чем больше он следует этим вещам ради них самих, тем больше он открывает их истинную форму, Сварупу, и развивает их силу, чтобы победить жизнь и поднять ее в атмосферу более высокой природы. Иными словами, от практического следования полезному знанию, морали, эстетике, эмоциональной силе и силе воли — полезному для витальных целей, для жизни, как она есть — к идеальному следованию этим вещам и трансформации жизни в образ своего идеала. В действительности он еще не способен это реализовать и вынужден опираться на равновесие в компромисс, поскольку он не знает всего примиряющего секрета того, что находится за пределами его идеалов. Но когда он следует им в их чистоте, ради императивной потребности в них и их привлекательности, по пути их движения к их бесконечности и абсолютности, он приближается в тотальности своего переживания к этой тайне. У него есть шанс обнаружить, что как красота и несомненный порядок обязаны своим существованием радости Бесконечного в жизни и материи, а точность действующей здесь Силы — скрытому знанию и воле и идее Сущности и Духа в них, так и внутри собственной скрытой сущности, его великого и скрытого Духа есть тайна самопознания Бесконечного, воля, радость, любовь и блаженство, право и Истина радости действия, благодаря которым его собственная жизнь, поднимаясь над витальными и ментальными ограничениями, может открыть в себе бесконечное совершенство, красоту и блаженство, и спонтанный неопровержимый порядок.

А тем временем третье движение его ума открывает закон возврата ментальных энергий, чистый в своем роде и такой же определенный, как витальный или физический, верный самому себе, сущности ума и умственной природе, закон не ментального ответа на витальную динамику, а прогресса Души в бытии и силе добра и красоты, умственной и душевной способности, величии и любви, радости и знании. Растущий этический ум следует добру уже не за награду здесь, на Земле или в другом существовании, а ради самого добра, избегает зла не из страха наказания в этой или другой жизни или в аду, а потому, что зло ведет к деградации и искажению его бытия, отпадению от этой внутренней императивной потребности. Для него это потребность моральной природы, подлинно категорический императив, призыв, который в общей, более сложной природе человека, может быть заглушен, подавлен или изгнан претензиями других его частей и их потребностями, но для этического ума является обязательным и абсолютным. Добродетель, которая требует награды за добрые дела и нуждается в наказании, чтобы не уклоняться от прямого пути, не подлинная часть, не истинный закон этического существа, а скорее смешанное творение, правило его практического разума, который всегда ищет выгоды и считает правильным то, что полезно и удобно, правило, которое обращено в первую очередь не на рост Души, а на механическую безопасность узаконенного внешнего поведения, и потому подкупает и пугает витальное существо, чтобы добиться усмирения и неохотного подчинения его инстинктов и природных наклонностей. Устроенная таким образом добродетель — это целесообразность, социальная честность, осмотрительное ограничение эгоизма, коммерческая подмена подлинной вещи или, в лучшем случае, привычка ума, а не Истина души. В уме это продукт смешанного и низкого вещества, удобная добродетель, ненадежная, легко разрушаемая житейскими невзгодами, легко смешивающаяся с другими вещами, подавляемая или побеждаемая ими — не высокое и светлое творение, не вечное и внутреннее живое самотворение Души. При всей своей практической полезности в качестве переходной ступени ментальная привычка к путанице и виталистические компромиссы, которые она питает, делают традиционную мораль одной из главных сил, удерживающих человеческую жизнь от продвижения к истинно этическому порядку. Если человечество достигло какого-то устойчивого и истинного прогресса, то не через добродетель, созданную вознаграждением и наказанием или ее влиянием на маленькое витальное эго, а благодаря воздействию верхнего ума на нижний, его настойчивости на правильном ради истинного, на императивных моральных ценностях, на абсолютном законе этического существа, которому приходится повиноваться, несмотря на сопротивление нижнего ума и на болезненность витальных проблем, несмотря на внешние результаты.

Этот верхний ум имеет чистое и полное влияние только в немногих высоких Душах, у других он воздействует на нижний и внешний ум, но в условиях недооценки, смещения и искажения мысли и воли, извращенный и ослабленный примесями; в массе людей, управляемых низкими эгоистическими, витальными и приспособленческими стандартами поведения, его влияние непрямое и небольшое. Тем не менее, он дает ключ, с помощью которого мы можем проследить спиральное восхождение линий Кармы. И прежде всего мы видим, что справедливый человек следует этическому закону ради него самого, а не ради какой-то другой цели, справедлив ради справедливости, праведен ради праведности, сострадает ради сострадания, правдив только ради Истины. Харишчандра, жертвующий собой, женой, детьми, царством и подданными в непреклонной верности Истине сказанного слова; Шива, готовый скорее отдать свою плоть ястребу, чем отказаться от своего царского долга защиты странника; Бодхисаттва, предлагающий свое тело умирающему от голода тигру — образы, в которых священная или эпическая легенда выразила этот великий род добродетели, просветленный возвышением этической воли и закона моральной энергии, который не просит ничего в ответ ни от человека, ни от живого существа, ни от Богов Кармы, не выставляет условий, не рассчитывает на последующее большее или меньшее, или величайшее благо в самом большом количестве, не признает ни гедонистического, ни утилитарного стандарта, а просто совершает действие, как вещь, которую нужно сделать, потому что она правильна и добродетельна, и она — закон бытия этического человека, категорический императив его природы.

Этот вид высокой абсолютности этической потребности возмутителен для плоти и эго, так как не признает потворства и удобных компромиссов, смягчения условий, выгодных соглашений между эгоистической жизнью и добродетелью. Он оскорбителен также и для практического разума, потому что игнорирует сложность мира и человеческой природы и, кажется, отдает экстремизмом и исключительным преувеличением, столь же опасным для жизни, как и возвышенным по своей идеальной цели. "Да осуществится справедливость и право, даже если небо обрушится!" — правило поведения, которое может принять со спокойствием только идеальный ум, или идеальная жизнь может терпеть практически. И даже для широкого идеального ума эта абсолютность становится не заслуживающей доверия, если речь идет о повиновении не Высшему закону Души, а внешнему моральному закону, кодексу поведения. Ибо тогда вместо возвышенного энтузиазма мы имеем строгость фарисея, пуританскую ревностность и узость или убивающую жизнь тиранию одной стороны природы. Это еще не высокое ментальное движение, а стремление к нему, попытка подняться над промежуточным законом и витальным компромиссом. И это приносит с собой искусственность, напряжение, принуждение, часто излишний аскетизм, который, пренебрегая здравомыслием, большой мудростью и просто естественностью истинно этического ума и гибкостью жизни, тиранизируя, но не трансформируя ее, не ведет к усовершенствованию нашей природы. Но все-таки, даже здесь ощущается попытка с помощью жестокого повиновения закону морального действия построить то, что еще не существует или несовершенно существует в нас, то единственное, что может сделать закон нашего поведения истинным и живым — этическое существо с его неотъемлемой этической природой. Никакое правило, навязанное извне, во имя ли предполагаемого механического или безличного закона, Бога или пророка, не может быть само по себе истинным, правильным или обязательным для человека, он становится таким, только когда отвечает определенной потребности или помогает эволюции внутреннего существа. Когда это внутреннее. существо раскрыто, развернуто, постоянно и естественно активно и спонтанно императивно, тогда мы постигаем истинный, внутренний и интуитивный закон в его свете самопознания, красоты самореализации, его истинном жизненном смысле. Акт справедливости, Истины, любви, сострадания, чистоты, жертвы становится тогда безошибочным выражением, естественным расцветом нашей Души справедливости, нашей Души Истины, нашей Души любви и сострадания, нашей Души чистоты или жертвы. И перед величием ее императивного наказа внешней природе витальное существо, практический разум и поверхностно ищущий интеллект должны склониться и склоняются как перед чем-то большим, чем они, чем-то, что принадлежит непосредственно к Божественному и Бесконечному.

Таким образом мы получаем ключ к более высокому закону Кармы, закону выхода и возврата энергии, и видим непосредственно и прямо, действительно и окончательно, вначале скрыто, весь закон Кармы,— это для человека закон Духовной эволюции. Истинный ответ на добродетельное действие, на этически правильный выход его энергии — его награда, если хотите, и единственная компенсация, на которой он имеет право настаивать — это ее возврат в виде роста моральной силы, построение этического существа, расцвета Души права, справедливости, любви, сострадания, чистоты, Истины, силы, смелости, самоотдачи, которой он хочет стать. Истинный ответ на злое действие, на этически неправильный выход энергии — его наказание, если хотите, и единственное наказание, которого он должен или имеет право бояться — это ее возврат к нему в виде задержки роста, разрушения здания, затемнения, загрязнения, обеднения его Души, чистого, светлого и сильного существа, которым он стремится стать. Он может обрести в своем действии внутреннее счастье, спокойствие, мир, удовлетворение Души, реализованной в своем праве, или несчастье, страдание, беспокойство и болезнь своего падения или неудачи, но он не может требовать от Бога или морального Закона ничего другого. Этическая Душа — не поддельная, а настоящая — принимает боль и страдание, трудности и жестокие разочарования жизни, не как наказание за свои грехи, а как возможность для роста, испытание природной или обретенной силы, а благословение и всякий внешний успех, не как скрытую награду за добродетель, а также как возможность и даже более сложное испытание. Что может значить витальный закон Кармы для такого высокого искателя Права, или что могут сделать для него Боги этого закона, что могло бы пугать или привлекать его? Этико-виталистическое объяснение мира, его смысла и законов не имеет для такой Души, для человека на вершине его эволюции, никакого смысла. Он вышел за пределы юрисдикции Сил. Голова его духовного усилия поднята над унылой серо-белой зоной, являющейся их империей.

Нет большей ошибки, чем предполагать, будучи введенными в заблуждение этой абсолютной необходимостью этического бытия, что этическое есть единственное или высшее требование Бесконечного к нам или единственный закон и путь более высокой Кармы, и что в сравнении с ним ничто не имеет значения. Идея немецкого мыслителя, что существует категорический императив, но не Сверхдуша, обязывающий человека стремиться к добру и правде, к прекрасному или истинному, твердый закон правильного поведения, правильной красоты, гармонии и знания, имеет специфический недостаток. Это ложная дедукция, порожденная слишком большим вниманием к переходному движению человеческого ума и только к одной стороне этого сложного феномена. Индийские мыслители имели более мудрые взгляды, когда, признавая правильное этическое бытие и поведение первой необходимостью, считали знание более важным требованием, незаменимым условием, и гораздо ближе подошли к полному видению в своем широком представлении, что через стремление к абсолютному знанию или чистой безличности воли, или экстазу Божественной Любви и Абсолютного Блаженства — и даже через поглощающую концентрацию психического, витального и физического существа — Душа обращается к Высшему, и что любая часть нашего существа может ощутить призыв и непреодолимую привлекательность Божественного. Действительно, такой подъем, императивность Божественного на всех путях нашего существа, — это стимул к саморасширению, к полному, интегрализирующему обладанию Богом, к свободе и бессмертию, и потому это Высший закон нашей Природы.

Фундаментальное движение жизни ничего не знает об абсолютной необходимости этического, ее единственный категорический императив — императив самой природы, заставляющий каждое существо утверждать свою жизнь, согласно своей прирожденной сущности или способу выражения Свабхавы. В переходном движении жизни, направляемом умом, есть моральный инстинкт, развивающийся в моральное чувство и идею — неполную, потому что остаются большие области поведения, где моральное чувство отсутствует или непоследовательно — эгоистические желания здесь удовлетворяются за счет других, и это моральное чувство не императивно, потому что легко побеждается более ранним и более естественно доминирующим законом витального бытия. Чему естественный эгоистический человек повинуется наиболее охотно, так это коллективным и социальным правилам поведения, запечатленным в его уме законом и традицией, а вне их круга он позволяет себе достаточную свободу. Разум генерализует идею морального закона, вводя этим обязанности, которые человек должен выполнять, но которыми может и пренебрегать, подвергаясь внешней или внутренней опасности, он настаивает, в первую очередь и главным образом, на моральном законе, Обязательности самоконтроля, справедливости, праведности, правильного поведения, а не на законе Истины, красоты, гармонии, любви, потому что упорядочение его желаний, инстинктов и внешней витальной деятельности — первая необходимость, он должен определить свою позицию в этом и установить порядок, прежде чем сможет .уверенно пойти вглубь и начать больше развиваться в направлении своего внутреннего существа. Это идеальный ум вводит такое поверхностное моральное чувство, эту относительную обязанность, интуицию внутреннего и абсолютного этического императива, и если он склонен отвести этике первое и наиболее важное, а в некоторых умах и все место, то это потому, что приоритет действия, давно отданный ему в эволюции ума на Земле, заставляет человека прилагать свой идеализм прежде всего к действию и отношениям с другими существами. Но как есть моральный инстинкт в уме, стремящемся к добру, так есть этический инстинкт, эмоциональный и динамический, и инстинкт, который ищет знания, а развивающийся разум в такой же степени озабочен развитием в этих направлениях, как и в этическом, и поисками истинного закона, потому что Истина, красота, любовь, сила и могущество так же необходимы для истинного роста ума и жизни, и для полноты действия — праведность, чистота и справедливость. Достигая высоты идеального плана, они тоже становятся, не меньше чем этический мотив, уже не поиском и потребностью этой относительной приводы, а законом и призывом к духовному совершенству, внутренним и абсолютным Божественным императивом.

Верхний ум стремится не только к добру, но также к Истине и знанию. У него есть как этическое, так и интеллектуальное бытие и импульс, который движет им; воля к знанию, жажда Истины не менее Божественна в своей направленности вверх, чем воля к добру, которая меньше, а на ранних этапах даже более необходима для роста нашего сознания и существа и правильной организации действия, она не менее императивная потребность, возложенная на человека волей Духа в универсуме. И в поисках знания и в поисках добра мы видим одни и те же пути и стадии эволюции энергии. Сначала в ее основе только жизненное сознание, ищущее само себя, все больше и больше осознающее свои движения, действия и реакции, свое окружение, привычки, законы, которое достигает расширения и учится всегда извлекать выгоду из своего самопереживания. Это действительно фундаментальная цель сознания и использования разумности, с мыслящей волей в ней, которая есть главная способность человека; она поддерживает, охватывает и изменяете своем изменении, расширяет в своем расширении и все больше совершенствует все остальное. Ум, в своем первичном действии, стремится к знанию с определенным любопытством, но обращает его, главным образом, к практическим целям, к тому, что дает ему возможность лучше, реализовать и постоянно расширять жизненные цели. Позже он достигает свободного использования разумности, но все же сохраняет преимущественный поворот к витальным целям. И мы можем видеть, что, как сила, откликающаяся жизни, мировая энергия, кажется, придает более непосредственную важность и дает более ощутимые результаты знанию, правильному практическому действию разумности, чем моральной правоте. В этом материальном мире, по меньшей мере, неясно, в какой степени моральное добро оплачивается витальным добром, а моральное зло наказывается отвращением, но несомненно, что очень часто мы должны платить за свои заблуждения, за глупость, за незнание правильного способа действия, за любое незнание или неправильное использование законов, которые управляют нашим психическим, витальным и физическим существом, поэтому несомненно, что знание — это сила для жизненной эффективности и успеха. Разумность окупается в материальном мире, оберегает себя от витального и физического страдания и обеспечивает себе витальное вознаграждение более надежно, чем моральное право и этические цели.

Но более высокий ум человечества не больше удовлетворяется утилитарным использованием знания в качестве последнего слова в поисках разумности, чем виталистической и утилитарной позицией этического существа. Как в этическом, так и в интеллектуальном существе человека возникает потребность знания, которое уже не для использования в жизни, не для того, чтобы правильно действовать, разумно обращаться с окружающим миром, а необходимо для Души, как императивная потребность внутреннего существа. Стремление к знанию ради знания есть истинная, внутренняя Дхарма интеллекта, а не стремление к знанию ради обеспечения и расширения средств жизни и успеха в деятельности. Витальный кинетический человек склонен рассматривать эту страсть как заслуживающую уважения, но все же достаточно непрактичную, а часто как тривиальное любопытство; как он ценит этику за ее социальные результаты и полезность для жизни, так он ценит знание за его внешнюю полезность; наука в его глазах велика из-за ее изобретений, увеличения комфорта, средств и приспособлений: стандарт во всех вещах — витальная эффективность. Но в действительности природа видит и движется с самого начала к более широкой и внутренней Воле с большей целью, и все поиски знания вытекают из потребности ума, потребности его природы, а это значит — из потребности Души, которая находится в этой природе. Потребность в знании едина с потребностью в росте и, начиная с жадного любопытства ребенка, вплоть до серьезного усилия ума мыслителя, ученого, философа, фундаментальная цель Природы постоянно одна и та же. Все время, когда она кажется занятой только поддержанием своего действия, жизнью, внешним, ее скрытая цель иная — это эволюция того, что скрыто в ней, потому что если ее первое динамическое слово — это жизнь, ее более откровенное слово — сознание, эволюция жизни и действия — только средство эволюции сознания, заключенного в жизни, плененной Души, Дживы. Действие это средство, но знание — признак, а рост сознательной Души — цель. Поэтому использование человеком разумности для войска знания есть то, что наиболее отличает его от других существ и дает особое и высокое место на шкале существования. Его страсть к знанию, сначала к познанию пира, а потом к самопознанию, и тому, в чем они встречаются и находят свой общий секрет — к познанию Бога, есть главное направление идеального ума и больше императив его бытия, чем действия, хотя последний полностью овладевает им, больше по широте своих достижений и по своей эффективности в действии, по отклику мировой энергии на силу Истины в нем.

В третьем движении высшего ума, когда он готовится освободить себя, чистую сущность своей Воли и разумности, сияющего руководителя своего стремления от подчинения витальному мотиву, этот императив природы, эта внутренняя потребность, которая создает в уме человека стремление к знанию, становится чем-то большим, все более и более явно идеальным абсолютным императивом Души, выходящей из шелухи и оболочек невежества и толкающей к Истине, к Свету, как условию реализации и призыву Божественного к существу. Внешняя полезность перестает быть нужной в качестве побуждения к знанию, точно так же, как приманка витальной награды сейчас или после на этом же высоком уровне нашего восхождения перестает быть нужной в качестве побуждения к добродетели, и придание ей важности в любой форме ощущается как деградация бескорыстия и отпадение от высокой чистоты душевного мотива. Даже в более внешних формах интеллектуального поиска что-то от этой абсолютности начинает ощущаться и управлять. Ученый делает свои открытия для того, чтобы узнать закон и Истину процесса универсума, а практические результаты — только вторичный мотив исследующего ума, и вообще не мотив для более высокого научного разума. Философ движим внутренним импульсом на поиск Высшей Истины вещей ради одной только Истины, а все остальное, кроме возможности увидеть лицо Истины, становится для него, для его поглощенного ума и Души вторичным и неважным, ничто не должно мешать этому единственному императиву. Такого же рода тенденция к исключительности есть в интересе и процессе этого Абсолюта. Мыслитель озабочен поиском и осуществлением Истины в себе и в мире, невзирая на любые результаты этого, которые могут разрушить установленные основы жизни, религии, этики, общества и на все другие соображения; он должен выразить слово Истины, какими бы ни были его динамические результаты в жизни. И этот абсолют становится наиболее абсолютным, а императив наиболее императивным, когда внутреннее действие преодолевает строгое спокойствие интеллектуального поиска и становится горячим стремлением к Истинному переживанию, внутренней жизни, рождением в новом истинном сознании. Влюбленный в Свет, мудрец, Йог, пророк, Риши живут для знания и в знании, потому что они ищут Абсолют Света и Истины, и его власть над ними исключительна.

В то же время, это линия мировой энергии — потому что мировая Шакти, это Шакти сознания и знания, а не только Могущества силы и действия — и выходящая энергия знания приносит свои результаты так же определенно, как энергия воли, ищущая успеха в действии или в правильном этическом поведении. Но результатом, который она приносит на этом более высоком плане умственного поиска, является рост Души в Свете и Истине; это счастье и это единственная высшая награда, нужная Душе знания; а затемнение внутреннего света, боль отпадения от Истины, боль от несовершенства, от жизни не только по закону, но и неполностью в свете — ее единственное наказание страданием. Внешние страдания и награды жизни — мелочи для Высокой Души знания в человеке, его высокий ум будет часто сталкиваться со всем тем, что может сделать мир, чтобы повредить ему, однако он готов принести любые жертвы в поиске и утверждении Истины, которую познает и для которой живет.

Бруно, горящий в римском костре, жертвы всех религий, страдающие и приветствующие мучения и преследования, как свидетельства внутреннего света в себе, Будда, покидающий все, чтобы открыть темную причину универсального страдания в этом мире непостоянства и путь ухода в высшее Постоянство, аскетическое отметание жизни в мире и ее действий, наслаждений и привлекательности, как иллюзии, с единственным желанием войти в Абсолютную Истину и Высшее Сознание — свидетельства этой императивности знания, его высшие примеры и образцы. Цель природы, Духовное оправдание ее путей, проявляется в таком повороте ее энергий, который ведет сознательную Душу по линиям Истины и Знания. Сначала это только физическая Природа, строящая себе надежное поле на основании утвержденной Истины и закона, но определяющаяся подсознательным знанием, которое она еще не разделяет со своими творениями. Затем она Жизнь, постепенно осознающая себя, ищущая знания, которое она могла бы продвигать в них своими способностями и одновременно увеличивать сложность и эффективность движений, медленно развивая осознание, что знание следует искать ради более высокой и чистой цели, ради Истины, ради удовлетворения Души знания. И, наконец, сама Душа, растущая в своей Абсолютной Истине и Свете, которая и есть ее совершенство, становится законом и высшей целью энергий. На каждой стадии Природа откликается согласно развитию цели и сознанию существа. Сначала она отвечает умением и деятельной разумностью — ее собственные потребности достаточно объясняют, почему она награждает не справедливость или моральное добро, как хотелось бы этическому уму, а умелого и сильного, волю и разумность — затем, все более и более отчетливо освобождаясь, отвечает просветлением и удовлетворением ума и Души в сознательном использовании и мудром направлении сил и способностей, и в самом конце ее единственный высший отклик это рост Души в Свете, удовлетворение совершенствования в знании, рождение в высшем сознании и чистая реализация внутреннего императива. Этот рост. Божественное рождение или Духовное самопревышение — высшая награда, которая для восточного ума всегда была наибольшим достижением — рост из человеческого невежества в Божественное Самопознание.

1999 май 11 вт -- 1999 май 12 ср