Шри Ауробиндо, "Савитри: Легенда и Символ"

Книга Вторая

Sri Aurobindo, "Savitri: a Legend and a Symbol"

Book Two

Book Two	КНИГА ВТОРАЯ
THE BOOK OF THE TRAVELLER OF THE WORLDS	Книга путешественника миров
Canto I	Песнь первая
THE WORLD-STAIR	Мировая лестница
Alone he moved watched by the infinity	Один он двигался, наблюдаемый бесконечностью
Around him and the Unknowable above.	Вокруг него и Неведомым свыше.
All could be seen that shuns the mortal eye,	Все быть могло видимо, что избегает смертного глаза,
All could be known the mind has never grasped;	Все могло быть знаемо, чего никогда не улавливал разум;
All could be done no mortal will can dare.	Все могло быть сделано, чего смертная воля не могла сметь.
A limitless movement filled a limitless peace.	Беспредельное движение наполняло беспредельный покой
In a profound existence beyond earth's	В глубоком существовании за пределами существования земли,
Parent or kin to our ideas and dreams	Родителе или родственнике нашим идеям и грезам,
Where Space is a vast experiment of the soul,	Где Пространство есть эксперимент обширный души,
In an immaterial substance linked to ours	В нематериальной субстанции, связанной с нашей
In a deep oneness of all things that are,	В глубоком единстве всего существующего,
The universe of the Unknown arose.	Вселенная вставала Неведомого.
A self-creation without end or pause	Самосозидание без конца или паузы
Revealed the grandeurs of the Infinite:	Открывало грандиозности Бесконечного:
It flung into the hazards of its play	Оно в азарт своей игры бросало
A million moods, a myriad energies,	Миллион настроений, мириады энергий,
The world-shapes that are fancies of its Truth	Мировые формы, что есть фантазии его Истины
And the formulas of the freedom of its Force.	И формулы свободы его Силы.
It poured into the Ever-stable's flux	Оно вливало в поток Вечностабильного
A bacchic rapture and revel of Ideas,	Вакхический восторг и пир Идей,
A passion and motion of everlastingness.	Страсть и движение продолжения вечного.
There rose unborn into the Unchanging's surge	Там нерожденные поднимались в волну Неменяющегося
Thoughts that abide in their deathless consequence,	Мысли, что живут в своих бессмертных последствиях,
Words that immortal last though fallen mute,	Слова, что длятся бессмертно, хоть и стихли безмолвно,
Acts that brought out from Silence its dumb sense,	Действия, что приносят из Тишины свой немой смысл,
Lines that convey the inexpressible.	Линии, что сообщают неописуемое.
The Eternal's stillness saw in unmoved joy	Тишина Вечного видела в недвижимой радости
His universal Power at work display	Проявление его универсальной Силы, работою занятой,
In plots of pain and dramas of delight	В сюжетах страдания и драмах восторга
The wonder and beauty of her will to be.	Чудо и красоту ее воли быть.
All, even pain, was the soul's pleasure here;	Все, даже боль, было души удовольствием здесь;
Here all experience was a single plan,	Здесь все существование было планом единым,
The thousandfold expression of the One.	Тысячекратным выражением Одного.
All came at once into his single view;	Все сразу входило в его единственный взгляд;
Nothing escaped his vast intuitive sight,	Ничто не избегало его обширного интуитивного зрения,
Nothing drew near he could not feel as kin:	Ничто не могло подойти близко, что он бы не чувствовал родственным,
He was one spirit with that immensity.	Он был един духом с той необъятностью.
Images in a supernal consciousness	Образы в небесном сознании,
Embodying the Unborn who never dies,	Воплощающие Нерожденного, никогда не умирает который,
The structured visions of the cosmic Self	Структурированные видения космической Самости,
Alive with the touch of being's eternity	Живые касанием вечности бытия,
Looked at him like form-bound spiritual thoughts	Смотрели на него как связанные формою духовные мысли,
Figuring the movements of the Ineffable.	Изображающие движения Невыразимого.
Aspects of being donned world-outline; forms	Аспекты существования надели очертания мира; формы,
That open moving doors on things divine,	Что открывают двери на вещи божественные,
Became familiar to his hourly sight;	Стали знакомы его постоянному зрению;
The symbols of the Spirit's reality,	Символы реальности Духа,
The living bodies of the Bodiless	Живые тела Бестелесного
Grew near to him, his daily associates.	Становились ближе ему, его ежедневными товарищами.
The exhaustless seeings of the unsleeping Mind,	Неистощимые видения неспящего Разума,
Letterings of its contact with the invisible,	Письмена его контакта с невидимым,
Surrounded him with countless pointing signs;	Окружали его неисчислимыми указующими знаками;
The voices of a thousand realms of Life	Голоса тысяч царств Жизни
Missioned to him her mighty messages.	Ему ее могучие послания слали.
The heaven-hints that invade our earthly lives,	Намеки небесные, что вторгаются в наши жизни земные,
The dire imaginations dreamed by Hell,	Ужасные фантазии, Адом выдумываемые,
Which if enacted and experienced here	Которые, если разыгрываются и переживаются здесь,
Our dulled capacity soon would cease to feel	Наша отупевшая способность скоро перестала бы чувствовать
Or our mortal frailty could not long endure,	Либо наша смертная хрупкость не смогла б продолжаться,
Were set in their sublime proportions there.	Были установлены там в их тонких пропорциях.
There lived out in their self-born atmosphere,	Там, выжившие в своей атмосфере саморожденной,
They resumed their topless pitch and native power;	Они возвращали себе свой уровень бесконечных высот;
Their fortifying stress upon the soul	Их укрепляющий упор на душе
Bit deep into the ground of consciousness	Выжигал глубоко в почве сознания
The passion and purity of their extremes,	Страсть и чистоту их крайностей,
The absoluteness of their single cry	Абсолютность их одинокого крика
And the sovereign sweetness or violent poetry	И суверенную сладость или поэзию яростную
Of their beautiful or terrible delight.	Их прекрасного или ужасного восторга.
All thought can know or widest sight perceive	Все, что мысль может знать или постигать широчайшее зрение,
And all that thought and sight can never know,	И все, чего мысль и зрение никогда знать не могут,
All things occult and rare, remote and strange	Все вещи оккультные и редкие, далекие, странные
Were near to heart's contact, felt by spirit-sense.	Были близки к контакту сердца, духовным ощущаемы чувством.
Asking for entry at his nature's gates	Спрашивая позволения войти в его природы ворота,
They crowded the widened spaces of his mind,	Они заполнили толпами его ума пространства расширившиеся
His self-discovery's flaming witnesses,	Пламенеющие свидетельства его самооткрытия,
Offering their marvel and their multitude.	Предлагающие свое чудо и свою многочисленность.
These now became new portions of himself,	Они сейчас стали новыми частями его самого,
The figures of his spirit's greater life,	Фигурами более великой жизни его духа,
The moving scenery of his large time-walk	Движущимся пейзажем его обширной прогулки во времени
Or the embroidered tissue of his sense:	Или его чувства тканью расцвеченной:
These took the place of intimate human things	Они заняли место сокровенных вещей человеческих
And moved as close companions of his thoughts,	И двигались как его мыслей товарищи близкие
Or were his soul's natural environment.	Или были его души окружением естественным.
Tireless the heart's adventure of delight,	Неутомима сердца авантюра восторга,
Endless the kingdoms of the Spirit's bliss,	Нескончаемы царства блаженства Духа,
Unnumbered tones struck from one harmony's strings;	Неисчислимы оттенки, из струн одной гармонии извлекаемые;
Each to its wide-winged universal poise,	Каждый для своего ширококрылого универсального равновесия,
Its fathomless feeling of the All in one,	Своего бездонного ощущения Всего в одном,
Brought notes of some perfection yet unseen,	Вносил ноты некоего совершенства, пока что невидимого,
Its single retreat into Truth's secrecies,	Свое уединенное отступление в тайники Истины,
Its happy sidelight on the Infinite.	Свои счастливые бортовые огни в Бесконечном.
All was found there the Unique has dreamed and made	Все было найдено здесь, что Уникальный придумал и сделал,
Tinging with ceaseless rapture and surprise	Непрерывным восторгом и сюрпризом окрашивая
And an opulent beauty of passionate difference	И пышной красотою различия страстного
The recurring beat that moments God in Time.	Удар повторяющийся, мгновения Бога во Времени.
Only was missing the sole timeless Word	Лишь одно вечное Слово было упущено,
That carries eternity in its lonely sound,	Что несет вечность в одном своем звуке,
The Idea self-luminous key to all ideas,	Идея, ко всем идеям ключ самосветящийся,
The integer of the Spirit's perfect sum	Совершенной суммы Духа целое,
That equates the unequal All to the equal One,	Что ставит знак равенства между неодинаковым Всем и Одним одинаковым,
The single sign interpreting every sign,	Единственный знак, интерпретирующий знак каждый,
The absolute index to the Absolute.	Абсолютный указатель к Абсолюту.
There walled apart by its own innerness	Там своим бытием внутри отгороженное
In a mystical barrage of dynamic light	В мистической стене динамичного света
He saw a lone immense high-curved world-pile	Он увидел одинокое в высь изгибающееся огромное мировое строение,
Erect like a mountain-chariot of the Gods	Вздымающееся как гора-колесница Богов,
Motionless under an inscrutable sky.	Неподвижное под небом непостижимым.
As if from Matter's plinth and viewless base	Словно из постамента Материи и недоступной для взгляда основы
To a top as viewless, a carved sea of worlds	К вершине, такой же невидимой, резное море миров
Climbing with foam-maned waves to the Supreme	Вздымающееся в пенногривых волнах ко Всевышнему,
Ascended towards breadths immeasurable;	Восходило к неизмеримым обширностям;
It hoped to soar into the Ineffable's reign:	Оно надеялось воспарить в Несказанного царство:
A hundred levels raised it to the Unknown.	Сотни уровней оно поднимало в Неведомого.
So it towered up to heights intangible	Так вставало оно в непостижимые выси
And disappeared in the hushed conscious Vast	И исчезало в смолкающей сознательной Шири,
As climbs a storeyed temple-tower to heaven	Как к небесам многоярусная храмовая башня взбирается,
Built by the aspiring soul of man to live	Построенная стремящейся душой человека, чтоб жить
Near to his dream of the Invisible.	Близь его мечты о Невидимом.
Infinity calls to it as it dreams and climbs;	Бесконечность взывает к нему, оно грезит и поднимается;
Its spire touches the apex of the world;	Его шпиль касается верхушки миров;
Mounting into great voiceless stillnesses	В безгласные великие безмолвия восходя,
It marries the earth to screened eternities.	Оно венчает землю с сокрытыми вечностями.
Amid the many systems of the One	Среди многих систем Одного,
Made by an interpreting creative joy	Созданных интерпретирующей созидательной радостью,
Alone it points us to our journey back	Одно оно нам указует назад на путешествие наше
Out of our long self-loss in Nature's deeps;	Из нашей долгой самопотерянности в глубинах Природы;
Planted on earth it holds in it all realms:	Воздвигнутое на земле, оно в себе содержит все царства:
It is a brief compendium of the Vast.	Оно есть конспект краткий Обширного.
This was the single stair to being's goal.	Оно было единственной лестницей к бытия цели.
A summary of the stages of the spirit,	Резюме стадий духа,
Its copy of the cosmic hierarchies	Его копия иерархий космических
Refashioned in our secret air of self	Формировало по-новому в нашем тайном воздухе самости
A subtle pattern of the universe.	Тонкий образчик вселенной.
It is within, below, without, above.	Оно - внутри, внизу, вовне, свыше.
Acting upon this visible Nature's scheme	Воздействуя на схему этой зримой Природы,
It wakens our earth-matter's heavy doze	Оно будит нашу земную материю от дремы тяжелой,
To think and feel and to react to joy;	Чтобы та думала, чувствовала, откликалась на радость;
It models in us our diviner parts,	Оно моделирует в нас наши более божественные части,
Lifts mortal mind into a greater air,	Поднимает смертный ум в воздух более великий,
Makes yearn this life of flesh to intangible aims,	Дает стремление этой жизни плоти к неосязаемым целям,
Links the body's death with immortality's call:	Связует смерть тела с зовом бессмертия:
Out of the swoon of the Inconscience	Из обморока Несознания
It labours towards a superconscient Light.	Оно к суперсознательному трудится Свету.
If earth were all and this were not in her,	Если бы земля была всем и этого б не было в ней,
Thought could not be nor life-delight's response:	Не могло б быт ни мысли, ни восторга жизни отклика:
Only material forms could then be her guests	Ее гостями тогда могли бы быть одни материальные формы,
Driven by an inanimate world-force.	Управляемые неодушевленной мировой силой.
Earth by this golden superfluity	Земля этим золотым изобилием
Bore thinking man and more than man shall bear;	Родила мыслящего человека и большее, чем человек нести может;
This higher scheme of being is our cause	Эта более высокая схема бытия есть наша причина,
And holds the key to our ascending fate;	И она содержит ключ к нашей восходящей судьбе;
It calls out of our dense mortality	Из нашей густой смертности она призывает
The conscious spirit nursed in Matter's house.	Сознательный дух, в доме Материи вскармливаемый.
The living symbol of these conscious planes,	Живой символ этих сознательных планов,
Its influences and godheads of the unseen,	Ее влияния и божества невидимого,
Its unthought logic of Reality's acts	Ее немыслимая логика действий Реальности,
Arisen from the unspoken truth in things,	Идущая из несказанной истины в вещах,
Have fixed our inner life's slow-scaled degrees.	Фиксировали нашей внутренней жизни поднимающиеся медленно уровни.
Its steps are paces of the soul's return	Ее ступени - это шаги возвращения души
From the deep adventure of material birth,	Из глубокой авантюры рождения смертного,
A ladder of delivering ascent	Избавляющего восхождения лестница,
And rungs that Nature climbs to deity.	Ступеньки, поднимающие Природу к божественности.
Once in the vigil of a deathless gaze	Однажды в бодрствовании бессмертного взгляда
These grades had marked her giant downward plunge,	Эти уровни отметили ее гигантское погружение вниз,
The wide and prone leap of a godhead's fall.	Падения божества широкий и распростертый прыжок.
Our life is a holocaust of the Supreme.	Наша жизнь есть сожжение Всевышнего.
The great World-Mother by her sacrifice	Великая Мать Миров своей жертвой
Has made her soul the body of our state;	Свою душу сделала нашего состояния телом;
Accepting sorrow and unconsciousness	Принимая горе и несознание,
Divinity's lapse from its own splendours wove	Падение Божества из своего собственного великолепия ткало
The many-patterned ground of all we are.	Многообразную почву всего, что мы есть.
An idol of self is our mortality.	Идол себя есть наша смертность.
Our earth is a fragment and a residue;	Наша земля есть фрагмент и остаток;
Her power is packed with the stuff of greater worlds	Ее сила спрессована веществом более великих миров
And steeped in their colour-lustres dimmed by her drowse;	И погружена в их цветные сияния, замутненные ее дремой;
An atavism of higher births is hers,	Атавизм более высоких рождений - ее,
Her sleep is stirred by their buried memories	Ее сон беспокоят воспоминания о них похороненные,
Recalling the lost spheres from which they fell.	Зовущие назад сферы, из которых они пали, утрачены.
Unsatisfied forces in her bosom move;	Неудовлетворенные силы в ее груди движутся;
They are partners of her greater growing fate	Они - партнеры ее более великой растущей судьбы
And her return to immortality;	И ее возвращения к бессмертию;
They consent to share her doom of birth and death;	Они соглашаются разделить ее удел рождения и смерти;
They kindle partial gleams of the All and drive	Они зажигают частичные проблески Всего и направляют
Her blind laborious spirit to compose	Ее слепой трудящийся дух, чтоб составить
A meagre image of the mighty Whole.	Ограниченный образ могучего Целого.
The calm and luminous Intimacy within	Спокойный и светлый Сокровенный внутри
Approves her work and guides the unseeing Power.	Ее труд одобряет и ведет незрячую Силу.
His vast design accepts a puny start.	Его обширный замысел принимает мизерный старт.
An attempt, a drawing half-done is the world's life;	Попытка, полузавершенный рисунок есть мира жизнь;
Its lines doubt their concealed significance,	Его линии сомневаются в их значении скрытом,
Its curves join not their high intended close.	Его изгибы не соединяют их высоко задуманную завершенность.
Yet some first image of greatness trembles there,	Все же, первый образ величия здесь трепещет какой-то,
And when the ambiguous crowded parts have met	И когда сомнительные толпящиеся части встречают
The many-toned unity to which they moved,	Многоголосое единство, к которому они двигались,
The Artist's joy shall laugh at reason's rules;	Радость Артиста высмеет правила разума;
The divine intention suddenly shall be seen,	Божественное внезапно станет зримым намерение,
The end vindicate intuition's sure technique.	Конец докажет безошибочную технику интуиции.
A graph shall be of many meeting worlds,	График будет из встречающихся многих миров,
A cube and union-crystal of the gods;	Куб и кристалл-объединение богов;
A Mind shall think behind Nature's mindless mask,	Разум начнет думать за бездумной маской Природы,
A conscious Vast fill the old dumb brute Space.	Сознательная Ширь заполнит прежнее грубое немое Пространство.
This faint and fluid sketch of soul called man	Этот бледный и нетвердый набросок души, человеком зовущейся,
Shall stand out on the background of long Time	Выведет из заднего фона долгого Времени
A glowing epitome of eternity,	Миниатюру горящую вечности,
A little point reveal the infinitudes.	Мелкая точка бесконечности явит.
A Mystery's process is the universe.	Вселенная есть процесс Мистерии.
At first was laid a strange anomalous base,	Сперва была заложена странная аномальная база,
A void, a cipher of some secret Whole,	Пустота, шифр некоего секретного Целого,
Where zero held infinity in its sum	Где зеро содержало бесконечность в своей сумме
And All and Nothing were a single term,	И Все и Ничто были одним выражением,
An eternal negative, a matrix Nought:	Отрицанием вечным, матричным Ничто:
Into its forms the Child is ever born	В его формах Ребенок вечно рождается,
Who lives for ever in the vasts of God.	Который живет вечно в обширностях Бога.
A slow reversal's movement then took place:	Движение медленного переворота затем происходит:
A gas belched out from some invisible Fire,	Газ был извергнут из некоего незримого Пламени,
Of its dense rings were formed these million stars;	Из его колец были сформированы звезд миллионы;
Upon earth's new-born soil God's tread was heard.	На новорожденной почве земли была слышна поступь Бога.
Across the thick smoke of earth's ignorance	Сквозь густой дым земного неведения
A Mind began to see and look at forms	Ум начал видеть и на формы смотреть
And groped for knowledge in the nescient Night:	И вслепую нащупывать знание в незнающей Ночи:
Caught in a blind stone-grip Force worked its plan	Пойманная слепой каменной хваткой Сила осуществляла свой план
And made in sleep this huge mechanical world,	И создавала во сне этот огромный мир механический,
That Matter might grow conscious of its soul	Эта Материя могла все больше осознавать свою душу,
And like a busy midwife the life-power	И, подобная занятой акушерке, энергия жизни
Deliver the zero carrier of the All.	Разрешила от бремени ноль, Все носящий.
Because eternal eyes turned on earth's gulfs	Потому, что вечные глаза повернули на пучины земли
The lucent clarity of a pure regard	Прозрачную ясность внимания чистого
And saw a shadow of the Unknowable	И увидели тень Непознаваемого,
Mirrored in the Inconscient's boundless sleep,	Отражаемого в безграничном сне Несознания,
Creation's search for self began its stir.	Поиски творением себя свое движение начали.
A spirit dreamed in the crude cosmic whirl,	Дух грезил в грубом космическом вихре,
Mind flowed unknowing in the sap of life	Ум плыл в соке жизни неведающий
And Matter's breasts suckled the divine Idea.	И груди Материи кормили Идею божественную.
A miracle of the Absolute was born;	Чудо было рождено Абсолютного;
Infinity put on a finite soul,	Бесконечность надела конечную душу,
All ocean lived within a wandering drop,	Весь океан жил внутри капли скитающейся,
A time-made body housed the Illimitable.	Временем сотворенное тело поселило Неограничиваемого.
To live this Mystery out our souls came here.	Жить этой Мистерией пришли сюда наши души.
A Seer within who knows the ordered plan	Провидец внутри, который знает этот организованный план,
Concealed behind our momentary steps,	За нашими сиюминутными шагами сокрытый,
Inspires our ascent to viewless heights	Вдохновляет наш подъем к невидимым высям,
As once the abysmal leap to earth and life.	Как когда-то прыжок в пучину к земле и жизни.
His call had reached the Traveller in Time.	Его зов достиг Путешественника во Времени.
Apart in an unfathomed loneliness,	Обособленный в одиночестве неизмеримом,
He travelled in his mute and single strength	Он путешествовал в своей одинокой силе безмолвной,
Bearing the burden of the world's desire.	Неся ношу желания мира.
A formless Stillness called, a nameless Light.	Бесформенная звала Тишина, Свет безымянный.
Above him was the white immobile Ray,	Над ним неподвижный был белый Луч,
Around him the eternal Silences.	Вокруг него - Молчания вечные.
No term was fixed to the high-pitched attempt;	Пределов установленных не было для высоко идущей попытки;
World after world disclosed its guarded powers,	Мир за миром обнаруживал свои хранимые силы,
Heaven after heaven its deep beatitudes,	Небо за небом - свои счастья глубокие,
But still the invisible Magnet drew his soul.	Но еще незримый Магнит тянул его душу.
A figure sole on Nature's giant stair,	Одинокая фигура на лестнице Природы гигантской,
He mounted towards an indiscernible end	К неразличимому концу он взбирался
On the bare summit of created things.	На голой вершине сотворенных вещей.
End of Canto One	Конец песни первой

Оглавление сервера по Интегральной Йоге