Шри Ауробиндо, "Савитри: Легенда и Символ"

Книга Вторая

Sri Aurobindo, "Savitri: a Legend and a Symbol"

Book Two

Canto IX	Песнь девятая
THE PARADISE OF THE LIFE-GODS	Парадиз Богов Жизни
Around him shone a great felicitous Day.	Вокруг него сиял великий счастливый День.
A lustre of some rapturous Infinite,	Блеск какого-то восторженного Бесконечного,
It held in the splendour of its golden laugh	Он держал в великолепии своего золотого смеха
Regions of the heart's happiness set free,	Регионы счастья сердца свободные,
Intoxicated with the wine of God,	Опьяненные вином Бога,
Immersed in light, perpetually divine.	Погруженные в свет, извечно божественные.
A favourite and intimate of the Gods	Фаворит и друг близкий Богов,
Obeying the divine command to joy,	Послушный божественной команде радоваться,
It was the sovereign of its own delight	Своего собственного восторга тот День был сувереном
And master of the kingdoms of its force.	И господином царств своей силы.
Assured of the bliss for which all forms were made,	В блаженстве уверенный, для которого все были сделаны формы,
Unmoved by fear and grief and the shocks of Fate	Незатрагиваемый страхом и горем, и ударами Рока
And unalarmed by the breath of fleeting Time	И не тревожимый дыханием быстро текущего Времени,
And unbesieged by adverse circumstance,	И враждебным обстоятельством не осаждаемый,
It breathed in a sweet secure unguarded ease	Он дышал в сладкой, надежной, беспечной легкости,
Free from our body's frailty inviting death,	Свободный от хрупкости нашего тела, смерть привлекающей,
Far from our danger zone of stumbling Will.	Далекий от опасной зоны спотыкающейся Воли.
It needed not to curb its passionate beats;	Он не нуждался в том, чтобы свои страстные удары обуздывать;
Thrilled by the clasp of the warm satisfied sense	Трепещущий от пожатия теплого удовлетворенного чувства
And the swift wonder-rush and flame and cry	И сладкого чудо-натиска, огня и крика
Of the life-impulse's red magnificent race,	Красного великолепного состязания в беге импульсов жизни,
It lived in a jewel-rhythm of the laughter of God	Он жил в драгоценности-ритме смеха Бога
And lay on the breast of universal love.	И лежал на груди универсальной любви.
Immune the unfettered Spirit of Delight	Незадеваемый, освобожденный от оков Дух Восторга
Pastured his gleaming sun-herds and moon-flocks	Преследовал его мерцающие солнечные стада и лунные табуны
Along the lyric speed of griefless streams	Среди мерцающей скорости потоков безгорестных
In fragrance of the unearthly asphodel.	В аромате неземной асфодели.
A silence of felicity wrapped the heavens,	Тишина счастья небо окутывала,
A ceaseless radiance smiled upon the heights;	Беззаботное сияние улыбалось высотам;
A murmur of inarticulate ravishment	Шепот восторга невнятного
Trembled in the winds and touched the enchanted soil;	Дрожал в ветрах и касался души очарованной;
Incessant in the arms of ecstasy	Непрестанно в руках экстаза
Repeating its sweet involuntary note	Повторяющее свою сладкую непроизвольную ноту
A sob of rapture flowed along the hours.	Рыдание восторга текло вместе с часами.
Advancing under an arch of glory and peace,	Продвигаясь под аркою славы и мира,
Traveller on plateau and on musing ridge,	Путешественник на плато и горном размышляющем гребне,
As one who sees in the World-Magician's glass	Как тот, кто в зеркале Мирового Мага видит
A miracled imagery of soul-scapes flee	Чудесный образ бегущего избавления души,
He traversed scenes of an immortal joy	Он пересекал бессмертной радости сцены
And gazed into abysms of beauty and bliss.	И вглядывался в пучины красоты и блаженства.
Around him was a light of conscious suns	Вокруг него был свет сознательных солнц
And a brooding gladness of great symbol things;	И раздумывающее довольство великих вещей символических;
To meet him crowded plains of brilliant calm,	Навстречу ему толпились равнины покоя сверкающего,
Mountains and violet valleys of the Blest,	Горы и лиловые долины Блаженства,
Deep glens of joy and crooning waterfalls	Глубокие расщелины и водопады поющие,
And woods of quivering purple solitude;	И леса дрожащего пурпурного уединения;
Below him lay like gleaming jewelled thoughts	Под ним лежали, как мерцающие драгоценные мысли,
Rapt dreaming cities of Gandharva kings.	Восхитительные грезящие города Гандхарвов-царей.
Across the vibrant secrecies of Space	Через вибрирующие секреты Пространства
A dim and happy music sweetly stole,	Смутная и счастливая музыка сладко кралась,
Smitten by unseen hands he heard heart-close	Ударяемой невидимыми руками близкий к сердцу он слышал
The harp's cry of the heavenly minstrels pass,	Крик арфы менестрелей небесных
And voices of unearthly melody	И мелодии неземной голоса
Chanted the glory of eternal love	Славу вечной любви воспевали
In the white-blue moonbeam air of Paradise.	В бело-голубом лунном воздухе Рая.
A summit and core of all that marvellous world,	Вершина и ядро всего этого чудесного мира,
Apart stood high Elysian nameless hills,	В стороне стояли высокие Елисейские безымянные горы,
Burning like sunsets in a trance of eve.	Горящие как закаты в трансе вечера.
As if to some new unsearched profundity,	Словно к какой-то новой глубине неисследованной
Into a joyful stillness plunged their base;	Их подножие в радостную неподвижность погружалось;
Their slopes through a hurry of laughter and voices sank,	Их склоны в торопливом смехе и голосах опускались,
Crossed by a throng of singing rivulets,	Пересекаемые множеством поющих ручьев,
Adoring blue heaven with their happy hymn,	Поклоняющихся небесам голубым своим гимном счастливым,
Down into woods of shadowy secrecy:	Вниз, в леса тенистой таинственности:
Lifted into wide voiceless mystery	Поднятые в просторную безгласную мистерию,
Their peaks climbed towards a greatness beyond life.	Их пики взбирались к величию за пределами жизни.
The shining Edens of the vital gods	Сияющие Эдемы витальных богов
Received him in their deathless harmonies.	В свои бессмертные гармонии его получили.
All things were perfect there that flower in Time;	Все вещи, что цветут во Времени, были там совершенны;
Beauty was there creation's native mould,	Красота была там матрицей прирожденной творения,
Peace was a thrilled voluptuous purity.	Мир был трепетной сладострастной чистотою.
There Love fulfilled her gold and roseate dreams	Там Любовь осуществила свои золотые и розовые грезы
And Strength her crowned and mighty reveries;	И ее короновали Сила и могучие мечты;
Desire climbed up, a swift omnipotent flame,	Желание, взбиралось, быстрое всемогущее пламя,
And Pleasure had the stature of the gods;	И Удовольствие имело фигуру богов;
Dream walked along the highway of the stars;	Греза гуляла по широким дорогам звезд;
Sweet common things turned into miracles:	Сладкие обычные вещи в чудеса превращались:
Overtaken by the spirit's sudden spell,	Застигнутая духа внезапными чарами,
Smitten by a divine passion's alchemy,	Ударяемая божественной страсти алхимией,
Pain's self compelled transformed to potent joy	Самость боли была вынуждена трансформироваться в могучую радость,
Curing the antithesis between heaven and hell.	Излечивающую антитезу между небесами и адом.
All life's high visions are embodied there,	Всей жизни видения высокие воплощаются здесь,
Her wandering hopes achieved, her aureate combs	Ее странствующие надежды достигли, ее золотистые соты
Caught by the honey-eater's darting tongue,	Пойманы торопливой стрелой-языком едока меда,
Her burning guesses changed to ecstasied truths,	Ее жгучие догадки превратились в восхищенные истины,
Her mighty pantings stilled in deathless calm	Ее могучие страсти успокоились в бессмертном покое
And liberated her immense desires.	И освободили ее желания огромные.
In that Paradise of perfect heart and sense	В том парадизе совершенного сердца и чувства
No lower note could break the endless charm	Ни одна хмурая нота не могла нарушить бесконечного очарования
Of her sweetness ardent and immaculate;	Ее сладости, горячей и безупречной;
Her steps are sure of their intuitive fall.	Ее шаги были уверены в своем интуитивном движении.
After the anguish of the soul's long strife	После муки борьбы долгой души
At length were found calm and celestial rest	Наконец был найден спокойный отдых небесный,
And, lapped in a magic flood of sorrowless hours,	И, укутанные в безгорестных часов половодье магическое,
Healed were his warrior nature's wounded limbs	Исцелены были его бойцовской натуры члены израненные
In the encircling arms of Energies	В окружающих руках Энергий,
That brooked no stain and feared not their own bliss.	Что не выносят пятна и своего собственного не боятся блаженства.
In scenes forbidden to our pallid sense	На сценах, запретных для нашего бледного чувства,
Amid miraculous scents and wonder-hues	Среди дивных запахов и чудо-оттенков
He met the forms that divinise the sight,	Он встречал формы, что обожествляют зрение,
To music that can immortalise the mind	Музыку, что обессмертить ум может
And make the heart wide as infinity	И сделать сердце широким, как бесконечность,
Listened, and captured the inaudible	Слушал и пленен был неясными
Cadences that awake the occult ear:	Каденциями, что будят оккультное ухо:
Out of the ineffable hush it hears them come	Из несказанной тишины оно слышит их приходящими,
Trembling with the beauty of a wordless speech,	Красотою бессловесной речи дрожащими,
And thoughts too great and deep to find a voice,	И мысли, слишком великие и глубокие, чтобы найти голос,
Thoughts whose desire new-makes the universe.	Мысли, чьи желания создают вселенную заново.
A scale of sense that climbed with fiery feet	Шкала чувства, что феерическими ногами взбиралось
To heights of unimagined happiness,	К высотам невообразимого счастья,
Recast his being's aura in joy-glow,	Переделала его существа ауру в радостный пыл,
His body glimmered like a skyey shell;	Его тело мерцало как оболочка небесная;
His gates to the world were swept with seas of light.	Его врата к миру сметены были морями света.
His earth, dowered with celestial competence,	Его земля, наделенная компетенцией неба,
Harboured a power that needed now no more	Приютила силу, что не нуждалась более
To cross the closed customs-line of mind and flesh	Пересекать закрытую таможенную линию тела и разума
And smuggle godhead into humanity.	И контрабандой доставлять божество в человеческое.
It shrank no more from the supreme demand	Она больше не отпрядывала от всевышнего требования
Of an untired capacity for bliss,	Неутомимой способности к блаженству,
A might that could explore its own infinite	Мощь, что могла свою собственную бесконечность исследовать
And beauty and passion and the depth's reply	И красоту, и радость, и ответ глубин,
Nor feared the swoon of glad identity	Не боялась обморока довольной идентичности,
Where spirit and flesh in inner ecstasy join	Где дух и плоть во внутреннем экстазе соединяются,
Annulling the quarrel between self and shape.	Аннулируя ссору между собою и формой.
It drew from sight and sound spiritual power,	Она извлекала из звука и зрелища духовную силу,
Made sense a road to reach the intangible:	Делала чувство дорогой, чтобы достичь неосязаемого:
It thrilled with the supernal influences	Она трепетала в небесных влияниях,
That build the substance of life's deeper soul.	Что строят субстанцию более глубокой души жизни.
Earth-nature stood reborn, comrade of heaven.	Земная природа стояла перерожденная, товарищ небес.
A fit companion of the timeless Kings,	Подходящий компаньон вечных Царей,
Equalled with the godheads of the living Suns,	Уравненный с божествами живых Солнц,
He mixed in the radiant pastimes of the Unborn,	Он смешался с лучистыми развлечениями Нерожденного,
Heard whispers of the Player never seen	Слышал шепоты Актера, никогда не видимого,
And listened to his voice that steals the heart	И внимал его голосу, что крадет сердце
And draws it to the breast of God's desire,	И тащит его к груди желания Бога,
And felt its honey of felicity	И чувствовал его мед счастья,
Flow through his veins like the rivers of Paradise,	По венам, как реки Парадиза, текущий,
Made body a nectar-cup of the Absolute.	Делал тело чашей нектара Абсолюта.
In sudden moments of revealing flame,	Во внезапных моментах открывающего пламени,
In passionate responses half-unveiled	В страстных откликах, наполовину лишенных вуали,
He reached the rim of ecstasies unknown;	Он достигал края экстазов неведомых;
A touch supreme surprised his hurrying heart,	Касание высшее поражало его спешащее сердце,
The clasp was remembered of the Wonderful,	Хватка Чудесного помнилась,
And hints leaped down of white beatitudes.	И намеки прыгали вниз белого счастья.
Eternity drew close disguised as Love	Вечность была близко, замаскированная как Любовь,
And laid its hand upon the body of Time.	И клала свои руки на тело Времени.
A little gift comes from the Immensitudes,	Малый дар приходит из Необъятностей,
But measureless to life its gain of joy;	Но неизмерим для жизни его дар радости;
All the untold Beyond is mirrored there.	Все несказанное Запредельное там отражается.
A giant drop of the Bliss unknowable	Гигантская капля Блаженства непостижимого
Overwhelmed his limbs and round his soul became	На его члены обрушилась и вокруг его души стала
A fiery ocean of felicity:	Океаном феерическим счастья;
He foundered drowned in sweet and burning vasts:	Он потонул в сладких и жгучих просторах:
The dire delight that could shatter mortal flesh,	Ужасный восторг, что мог разбить смертную плоть,
The rapture that the gods sustain he bore.	Он терпел упоение, что боги испытывают.
Immortal pleasure cleansed him in its waves	Бессмертное наслаждение очистило его в своих волнах
And turned his strength into undying power.	И превратило в неумирающую мощь его силу.
Immortality captured Time and carried Life.	Бессмертие захватило Время и несло Жизнь.
End of Canto Nine	Конец песни девятой

Оглавление сервера по Интегральной Йоге