Шри Ауробиндо, "Савитри: Легенда и Символ"

Книга Четвертая

Sri Aurobindo, "Savitri: a Legend and a Symbol"

Book Four

Canto II	Песнь вторая
THE GROWTH OF THE FLAME	Рост Пламени
A land of mountains and wide sun-beat plains	Страна гор и просторные, залитые солнцем равнины,
And giant rivers pacing to vast seas,	И реки-гиганты, шагающие к обширным морям,
A field of creation and spiritual hush,	Поле творения и духовной тиши,
Silence swallowing life's acts into the deeps,	Молчание, поглощающее действия жизни в глубины,
Of thought's transcendent climb and heavenward leap,	Мысли трансцендентальный подъем и прыжок к небу,
A brooding world of reverie and trance,	Размышляющий мир1 мечтаний и транса,
Filled with the mightiest works of God and man,	Наполненный самыми мощными трудами человека и Бога,
Where Nature seemed a dream of the Divine	Где Природа Божества грезой казалась
And beauty and grace and grandeur had their home,	И красота, грандиозность и грация имели свой дом,
Harboured the childhood of the incarnate Flame.	Детству инкарнировавшего Пламени дали убежище.
Over her watched millennial influences	За нею присматривали тысячелетние силы,
And the deep godheads of a grandiose past	И глубокие божества грандиозного прошлого
Looked on her and saw the future's godheads come	Глядели на нее и видели приход божества будущего,
As if this magnet drew their powers unseen.	Словно этот магнит их силы незримо притягивал.
Earth's brooding wisdom spoke to her still breast;	Земли размышляющая мудрость говорила ее безмолвной груди;
Mounting from mind's last peaks to mate with gods,	Поднимаясь с последних вершин разума соединиться с богами,
Making earth's brilliant thoughts a springing board	Делая блестящие мысли земли трамплином,
To dive into the cosmic vastnesses,	Чтобы нырнуть в космические шири,
The knowledge of the thinker and the seer	Знание мыслителя и провидца
Saw the unseen and thought the unthinkable,	Незримое видело, немыслимое мыслило,
Opened the enormous doors of the unknown,	Распахнуло огромные двери незнаемого,
Rent Man's horizons into infinity.	В бесконечность горизонты человека открыло.
A shoreless sweep was lent to the mortal's acts,	Безбрежный размах был придан действиям смертного,
And art and beauty sprang from the human depths;	Красота и искусство поднялись из глубин человеческих,
Nature and soul vied in nobility.	Душа и природа в благородстве соперничали.
Ethics the human keyed to imitate heaven;	Этика настраивала человека имитировать небо;
The harmony of a rich culture's tones	Гармония тонов богатой культуры
Refined the sense and magnified its reach	Рафинировала чувство, его увеличив богатства,
To hear the unheard and glimpse the invisible	Чтобы слышать неслышимое и видеть невидимое,
And taught the soul to soar beyond things known,	И учила душу парить над вещами известными.
Inspiring life to greaten and break its bounds,	Вдохновляя жизнь ее границы превзойти и разрушить,
Aspiring to the Immortals' unseen world.	Стремясь к незримому миру Бессмертных.
Leaving earth's safety daring wings of Mind	Покидая земли безопасность, пробуя крылья Разума,
Bore her above the trodden fields of thought	Несла ее выше полей мысли исхоженных,
Crossing the mystic seas of the Beyond	Пересекая мистические моря Запредельного,
To live on eagle heights near to the Sun.	Чтобы на орлиных высотах жить близко к Солнцу.
There wisdom sits on her eternal throne.	Там Мудрость сидит на своем вечном троне.
All her life's turns led her to symbol doors	Повороты всей ее жизни вели ее к символическим дверям,
Admitting to secret Powers that were her kin;	Открывающимся к тайным Силам, что ей были родственны;
Adept of truth, initiate of bliss,	Адепт истины, посвященный в блаженство,
A mystic acolyte trained in Nature's school,	Мистический семинарист в школе Природы учился,
Aware of the marvel of created things	Осознавая чудо сотворенных существ,
She laid the secrecies of her heart's deep muse	Она положила тайны глубокого размышления своего сердца
Upon the altar of the Wonderful;	На алтарь Удивительного;
Her hours were ritual in a timeless fane;	Ее часы были ритуалом в безвременном храме;
Her acts became gestures of sacrifice.	Ее действия стали жертвоприношения жестами.
Invested with a rhythm of higher spheres	Облаченное в ритм высших сфер,
The word was used as a hieratic means	Слово использовалось как священное средство
For the release of the imprisoned spirit	Для освобождения заточенного духа
Into communion with its comrade gods.	В общении с его друзьями-богами.
Or it helped to beat out new expressive forms	Или оно помогало ковать новые экспрессивные формы
Of that which labours in the heart of life,	Того, кто в сердце жизни трудится,
Some immemorial Soul in men and things,	Некой Души незапамятной в существах, в человеке,
Seeker of the Unknown and the Unborn	Искательницы неведомого и нерожденного,
Carrying a light from the Ineffable	Несущей свет из Несказанного,
To rend the veil of the last mysteries.	Чтоб сорвать вуаль последних мистерий.
Intense philosophies pointed earth to heaven	Напряженная философия земле на небо показывала
Or on foundations broad as cosmic Space	И на широком, как космическое Пространство, фундаменте
Upraised the earth-mind to superhuman heights.	Поднимала земной ум к сверхчеловеческим высям.
Overpassing lines that please the outward eyes	Превосходя линии, что радуют внешнее зрение,
But hide the sight of that which lives within	Но скрывают облик того, кто живет у скульптуры внутри
Sculpture and painting concentrated sense	И сконцентрированное чувство раскрашивает
Upon an inner vision's motionless verge,	На неподвижной границе внутреннего видения,
Revealed a figure of the invisible,	Обнаруживала фигуру незримого,
Unveiled all Nature's meaning in a form,	В форме раскрывала все значение Природы
Or caught into a body the Divine.	И Божество в теле улавливало.
The architecture of the Infinite	Архитектура Бесконечного
Discovered here its inward-musing shapes	Здесь свои внутренне размышляющие формы раскрыла,
Captured into wide breadths of soaring stone:	Плененные в широком полотне парящего камня:
Music brought down celestial yearnings, song	Музыка вниз несла небесные стремления, песня
Held the merged heart absorbed in rapturous depths,	Держала поглощенное сердце в восторженные глубины погруженным,
Linking the human with the cosmic cry;	Соединяя человека с космическим криком;
The world-interpreting movements of the dance	Интерпретирующие мир движения танца
Moulded idea and mood to a rhythmic sway	Формировали идею и настроение в ритмичном качании
And posture; crafts minute in subtle lines	И позе; искусные детали тонкими линиями
Eternised a swift moment's memory	Увековечивали память сладкого мига
Or showed in a carving's sweep, a cup's design	Или показывали в резном изгибе, назначении чаши
The underlying patterns of the unseen:	Образчики незримого, в основе лежащие:
Poems in largeness cast like moving worlds	Поэмы в обширном броске, как движение миров,
And metres surging with the ocean's voice	И ритмы, нарастающие океаническим голосом,
Translated by grandeurs locked in Nature's heart	Переводимые грандиозностями, запертыми в сердце Природы,
But thrown now into a crowded glory of speech	А сейчас брошенные в наполненное великолепие речи
The beauty and sublimity of her forms,	Возвышенность и красота ее форм,
The passion of her moments and her moods	Страсть ее моментов и ее настроений,
Lifting the human word near to the god's.	Поднимающих человеческое слово ближе к божественному.
Man's eyes could look into the inner realms;	Глаза человека во внутренние царства могли заглянуть;
His scrutiny discovered number's law	Его испытующий взгляд раскрывал закон чисел
And organised the motions of the stars,	И упорядочивал движение звезд,
Mapped out the visible fashioning of the world,	Наносил на карту зримое оформление мира,
Questioned the process of his thoughts or made	Исследовал процесс своих мыслей или чертил
A theorised diagram of mind and life.	Теоретические диаграммы жизни и разума.
These things she took in as her nature's food,	Все это она поглощала как своей натуры питание,
But these alone could fill not her wide Self:	Но одно только это не могло наполнить ее широкую Самость:
A human seeking limited by its gains,	Человеческий поиск ограничен его достижениями,
To her they seemed the great and early steps	Ей они казались великими, азартными,
Hazardous of a young discovering spirit	Ранними ступенями открывающего юного духа,
Which saw not yet by its own native light;	Который не видит еще своим собственным светом врожденным;
It tapped the universe with testing knocks	Который ударял вселенную пробующим стуком
Or stretched to find Truth-mind's divining rod;	И стремился найти истинного разума пророческий жезл;
A growing out there was to numberless sides,	Там был рост к бесчисленным сторонам,
But not the widest seeing of the soul,	Но еще без широчайшего зрения души,
Not yet the vast direct immediate touch,	Еще без безбрежного, непосредственного и прямого касания,
Nor yet the art and wisdom of the Gods.	Еще без мудрости и искусства Богов.
A boundless knowledge greater than man's thought,	Безграничное знание, более великое, чем мысль человека,
A happiness too high for heart and sense	Счастье слишком высокое для сердца и чувства,
Locked in the world and yearning for release	Что заперты в мире и по свободе томятся,
She felt in her; waiting as yet for form,	Она в себе ощущала; будто ожидая формы,
It asked for objects around which to grow	Он смотрел, что за объекты вокруг, чтобы расти,
And natures strong to bear without recoil	И искал натуры достаточно сильные, чтобы сносить не отшатываясь
The splendour of her native royalty,	Великолепие ее прирожденной царственности,
Her greatness and her sweetness and her bliss,	Ее величие, ее сладость, блаженство,
Her might to possess and her vast power to love:	Ее силу владеть, ее обширную способность любить:
Earth made a stepping-stone to conquer heaven,	Земля для переправы через брод сделала камень, чтоб завоевать небо,
The soul saw beyond heaven's limiting boundaries,	Душа смотрела за ограничивающие границы небес,
Met a great light from the Unknowable	Встречала великий свет из Непознаваемого
And dreamed of a transcendent action's sphere.	И грезила о сфере трансцендентального действия.
Aware of the universal Self in all	Универсального Себя во всем сознавая,
She turned to living hearts and human forms;	Она повернулась к живущим сердцам и человеческим формам;
Her soul's reflections, complements, counterparts,	К ее души отражениям, к двойникам, к дополнениям,
The close outlying portions of her being	Закрытым удаленным частям ее существа,
Divided from her by walls of body and mind	Отделенным от нее стенами тела и разума,
Yet to her spirit bound by ties divine.	Но к ее духу привязанных божественными узами.
Overcoming invisible hedge and masked defence	Преодолевая оборону, носящую маску, и незримую изгородь,
And the loneliness that separates soul from soul,	Уединенность, что душу от души отделяет,
She wished to make all one immense embrace	Она хотела обнять все одним безмерным объятием,
That she might house in it all living things	В котором она могла бы поселить всех живущих существ,
Raised into a splendid point of seeing light	Поднятых в великолепную точку зрящего света
Out of division's dense inconscient cleft,	Из несознательной расщелины густой разделения,
And make them one with God and world and her.	И сделать их едиными с Богом, с миром, с собою.
Only a few responded to her call:	Только мало кто на ее зов откликался:
Still fewer felt the screened divinity	Еще меньше кто скрытую божественность чувствовал
And strove to mate its godhead with their own,	И старался соединить то божество со своим собственным,
Approaching with some kinship to her heights.	Приближаясь с неким родством к ее высям.
Uplifted towards luminous secrecies	Поднятые вверх к светящимся тайнам
Or conscious of some splendour hidden above	Или осознавая какое-то великолепие, скрытое свыше,
They leaped to find her in a moment's flash,	Они подпрыгивали, чтобы найти ее в миг вспышки,
Glimpsing a light in a celestial vast,	Замечая свет в небесной обширности,
But could not keep the vision and the power	Но не могли сохранить способность и видение
And fell back to life's dull ordinary tone.	И назад падали, в тупой ординарный тон жизни.
A mind daring heavenly experiment,	Разум, на эксперимент небесный отваживающийся,
Growing towards some largeness they felt near,	Растя к некой обширности, которую близко они ощущали,
Testing the unknown's bound with eager touch	Пробуя границу неведомого пылким касанием,
They still were prisoned by their human grain:	Они все еще были заточены человеческой плотью:
They could not keep up with her tireless step;	Они не могли следовать ее неутомимому шагу;
Too small and eager for her large-paced will,	Слишком нетерпеливая, малая для ее широко шагающей воли,
Too narrow to look with the unborn Infinite's gaze	Слишком узкая, чтобы смотреть нерожденной Бесконечности взглядом,
Their nature weary grew of things too great.	Их природа уставала расти к вещам слишком великим.
For even the close partners of her thoughts	Ибо даже партнеры ее мыслей близкие,
Who could have walked the nearest to her ray,	Которые могли к ее лучу гулять ближе всех,
Worshipped the power and light they felt in her	Поклонялись силе и свету, которые они в ней ощущали,
But could not match the measure of her soul.	Но не могли с ее души меркой сравниться.
A friend and yet too great wholly to know,	Дружелюбная, но слишком великая, чтобы целиком узнанной быть,
She walked in their front towards a greater light,	Перед ними она проходила к более великому свету,
Their leader and queen over their hearts and souls,	Их поводырь, королева их душ и сердец,
One close to their bosoms, yet divine and far.	Их груди близкая, но божественная и далекая.
Admiring and amazed they saw her stride	Восхищенные и изумленные, они видели ее большие шаги,
Attempting with a godlike rush and leap	Пробующие богоподобным натиском или прыжком
Heights for their human stature too remote	Высоты для их человеческого роста слишком далекие,
Or with a slow great many-sided toil	Или с медленным, великим, многосторонним трудом
Pushing towards aims they hardly could conceive;	Продвигающиеся к целям, ими едва постижимым;
Yet forced to be the satellites of her sun	Но принужденные стать ее солнца спутниками,
They moved unable to forego her light,	Они двигались, не способные отказаться от ее света,
Desiring they clutched at her with outstretched hands	Жаждая, они хватались за нее руками протянутыми
Or followed stumbling in the paths she made.	Или шли, спотыкаясь, по ею проложенным тропам.
Or longing with their self of life and flesh	Или, стремясь своими самостями жизни и плоти,
They clung to her for heart's nourishment and support:	Они цеплялись за нее для опоры их сердца и пищи:
The rest they could not see in visible light;	Они не могли остального увидеть в видимом свете;
Vaguely they bore her inner mightiness.	Смутно они ощущали ее внутреннюю мощь.
Or bound by the senses and the longing heart,	Или, связанные чувствами и стремящимся сердцем,
Adoring with a turbid human love,	Обожая человеческой мутной любовью,
They could not grasp the mighty spirit she was	Они не могли ухватить дух тот могучий
Or change by closeness to be even as she.	Или измениться близостью, чтобы стать как она.
Some felt her with their souls and thrilled with her;	Некоторые чувствовали ее душами и с ней трепетали;
A greatness felt near yet beyond mind's grasp;	Величие чувствовалось близко, но по за пределами хватки ума;
To see her was a summons to adore,	Видеть ее было к обожанию призывом,
To be near her drew a high communion's force.	Быть близко к ней давало высокого общения силу.
So men worship a god too great to know,	Так люди поклоняются богу слишком великому, чтобы его знать,
Too high, too vast to wear a limiting shape;	Слишком высокому, слишком широкому, чтобы носить ограничивающую форму,
They feel a Presence and obey a might,	Они ощущают Присутствие и повинуются мощи,
Adore a love whose rapture invades their breasts;	Обожают любовь, чей восторг проникает им в грудь;
To a divine ardour quickening the heart-beats,	Следуют пылу божественному, оживляющему сердца удары,
A law they follow greatening heart and life.	Закону, возвеличивающему сердце и жизнь.
Opened to a breath is the new diviner air,	Открыт для дыхания новый, более божественный воздух,
Opened to man is a freer, happier world:	Открыт человеку более свободный и счастливый мир:
He sees high steps climbing to Self and Light.	Он видит ступени высокие, взбирающиеся к Себе и к Свету.
Her divine parts the soul's allegiance called:	Ее божественные части звали верность души:
It saw, it felt; it knew the deity.	Душа видит, она чувствует и божество знает.
Her will was puissant on their nature's acts,	Ее воля влияла на натуры их действия,
Her heart's inexhaustible sweetness lured their hearts,	Ее сердца неистощимая сладость сердца их манила,
A being they loved whose bounds exceeded theirs;	Они любили существо, чьи границы их границ были больше;
Her measure they could not reach but bore her touch,	Ее меры достичь они не могли, но ощущали ее прикасание,
Answering with the flower's answer to the sun	Отвечая ответом цветка солнцу,
They gave themselves to her and asked no more.	Они себя ей отдавали и больше не спрашивали.
One greater than themselves, too wide for their ken,	Более великую, чем они сами, слишком широкую для их кругозора,
Their minds could not understand nor wholly know,	Их умы понять не могли, ни узнать целиком,
Their lives replied to hers, moved at her words:	Их жизни ей отвечали и двигались по ее слову:
They felt a godhead and obeyed a call,	Они чувствовали божество и слушались зова,
Answered to her lead and did her work in the world;	Отвечали ее руководству и ее работу делали в мире;
Their lives, their natures moved compelled by hers	Их натуры, их жизни двигались, ею принуждаемые,
As if the truth of their own larger selves	Словно правда их собственных более обширных самостей
Put on an aspect of divinity	Принимала аспект божественности,
To exalt them to a pitch beyond their earth's.	Чтобы их поднять за пределы их земного естества.
They felt a larger future meet their walk;	Они ощущали, что более обширное будущее их прогулку встречает;
She held their hands, she chose for them their paths:	Она держала их за руки, она выбирала им путь:
They were moved by her towards great unknown things,	Они были движимы ею к великим вещам неизвестным,
Faith drew them and the joy to feel themselves hers;	Вера вела их и радость себя ощущать, принадлежащими ей;
They lived in her, they saw the world with her eyes.	Они жили в ней, на мир ее глазами смотрели.
Some turned to her against their nature's bent;	Некоторые поворачивались к ней против своих природных наклонностей;
Divided between wonder and revolt,	Разрывались между удивлением и мятежом,
Drawn by her charm and mastered by her will,	Притягиваемые ее красотой, подчиненные ее волей,
Possessed by her, her striving to possess,	Захваченные ею, владеть ею старались,
Impatient subjects, their tied longing hearts	Нетерпеливые подчиненные, их связанные стремящиеся сердца,
Hugging the bonds close of which they most complained,	Прижимающие крепко оковы, на которые всего больше и жалуются,
Murmured at a yoke they would have wept to lose,	Ругали ярмо, по которому плакали бы, потеряв,
The splendid yoke at her beauty and her love:	Великолепное ярмо ее красоты и любви:
Others pursued her with life's blind desires	Другие следовали ей со слепыми желаниями жизни
And claiming all of her as their lonely own,	И, требуя все от нее, как от своей исключительной собственности,
Hastened to engross her sweetness meant for all.	Спешили захватить ее сладость, для всех предназначенную.
As earth claims light for its lone separate need,	Как земля требует свет лишь для своей обособленной надобности,
Demanding her for their sole jealous clasp	Требуя ее лишь для своих единственных ревнивых объятий,
They asked from her movements bounded like their own	Они просили от нее движений, ограниченных подобно их собственным,
And to their smallness craved a like response.	И на свою малость жаждали любимого отклика.
Or they repined that she surpassed their grip,	Либо жаловались, что она превосходит их хватку
And hoped to bind her close with longing's cords.	И надеялись привязать ее близко веревками страсти.
Or finding her touch desired too strong to bear	Или, находя ее касание желанное слишком сильным, чтобы сносить,
They blamed her for a tyranny they loved,	Они обвиняли ее в тирании, ими ж любимой,
Shrank into themselves as from too bright a sun,	Сжимались в себе, как от слишком яркого солнца,
Yet hankered for the splendour they refused.	И, страстно желая великолепия, от него отрекались.
Angrily enamoured of her sweet passionate ray	Сердито влюбленная в ее страстный сладостный луч,
The weakness of their earth could hardly bear,	Их земная слабость его переносила с трудом,
They longed but cried out at the touch desired	Они стремились, но от касания кричали желанного,
Inapt to meet divinity so close,	Не умеющие так близко встречать божество,
Intolerant of a Force they could not house.	Нетерпимые к Силе, они не могли ее поселить.
Some drawn unwillingly by her divine sway	Некоторые, против воли ее божественным влиянием ведомые,
Endured it like a sweet but alien spell,	Терпели ее как сладкие, но инородные чары,
Unable to mount to levels too sublime	Неспособные подняться на уровни слишком величественные,
They yearned to draw her down to their own earth.	Они стремились притянуть ее вниз, на собственную землю.
Or forced to centre round her their passionate lives	Или, принужденные сосредоточить вокруг нее их страстные жизни,
They hoped to bind to their heart's human needs	Они надеялись к человеческим нуждам их сердец привязать
Her glory and grace that had enslaved their souls.	Ее славу и грацию, что покорила их души.
But mid this world, these hearts that answered her call,	Но в этом мира те сердца, что на ее зов отвечали,
None could stand up her equal and her mate.	Ни одно не могло стать ей супругом и ровней.
In vain she stooped to equal them with her heights,	Тщетно сгибалась она, на них свои высоты равняя,
Too pure that air was for small souls to breathe.	Слишком чист был тот воздух для дыхания маленьких душ.
These comrade selves to raise to her own wide breadths	Поднять эти дружеские самости к своим собственным широким просторам
Her heart desired and fill with her own power	Ее сердце желало и наполнить своей собственной силой,
That a diviner Force might enter life,	Чтобы более божественная Мощь могла войти в жизнь,
A breath of Godhead greaten human time.	Дыхание Божества - возвеличить человеческое время.
Although she leaned down to their littleness	Хотя она склонялась к их малости,
Covering their lives with her strong passionate hands	Своими сильными и страстными руками накрывая их жизни,
And knew by sympathy their needs and wants	С сочувствием относилась к их желаниям и нуждам,
And dived in the shallow wave-depths of their lives	На мелководье в толщу волн их жизней ныряла,
And met and shared their heart-beats of grief and joy	Встречала и разделяла их пульс горя и радости
And bent to heal their sorrow and their pride,	И наклонялась, чтобы исцелить их страдание и гордыню,
Lavishing the might that was hers on her lone peak	Расточая могущество, что было ее на ее одинокой вершине,
To lift to it their aspiration's cry	Чтобы поднять на нее их стремления крик,
And though she drew their souls into her vast	И хотя она вела в свою ширь их души
And surrounded with the silence of her deeps	И молчанием своих глубин окружала,
And held as the great Mother holds her own,	И держала, как великая Мать свое держит чадо,
Only her earthly surface bore their charge	Лишь ее земная поверхность их бремя несла
And mixed its fire with their mortality:	И с их смертностью свой огонь смешивала:
Her greater self lived sole, unclaimed, within.	Ее более великая самость жила одиноко, незатребованная, внутри.
Oftener in dumb Nature's stir and peace	Чаще в суматохе и покое бессловесной Природы
A nearness she could feel serenely one;	Близость она могла ощутить безмятежно одну;
The Force in her drew earth's subhuman broods;	Сила в ней земли субчеловеческие раздумья притягивала;
And to her spirit's large and free delight	И в простор и свободный восторг своего духа
She joined the ardent-hued magnificent lives	Она присоединяла пылко раскрашенные великолепные жизни
Of animal and bird and flower and tree.	Животных, птиц, цветов и деревьев.
They answered to her with the simple heart.	Они отвечали ей своим простым сердцем.
In man a dim disturbing somewhat lives;	В человеке что-то смутное живет нарушающее;
It knows but turns away from divine Light	Он знает, но отворачивается от Света божественного,
Preferring the dark ignorance of the fall.	Предпочитая падения невежество темное.
Among the many who came drawn to her	Среди многих, кто ею привлеченным пришел,
Nowhere she found her partner of high tasks,	Ни в ком она не находила партнера по своим высоким задачам,
The comrade of her soul, her other self	Друга себе, свою другую себя,
Who was made with her, like God and Nature, one.	Что был бы создан с ней, как Бог и Природа, единым.
Some near approached, were touched, caught fire, then failed.	Некоторые приближались, были затронуты, ловили огонь, и слабели.
Too great was her demand, too pure her force.	Слишком велико ее требование, слишком чиста ее сила.
Thus lighting earth around her like a sun,	Так, освещая вокруг себя землю, как солнце,
Yet in her inmost sky an orb aloof,	Однако в своем глубочайшем небе на орбите своей далека,
A distance severed her from those most close.	Дистанция отделяла ее даже от самых близких.
Puissant, apart her soul as the gods live.	Могуча, обособлена ее душа, как живут боги.
As yet unlinked with the broad human scene,	Как еще не связанная с обширной человеческой сценой,
In a small circle of young eager hearts,	В малом кругу юных, пылких сердец были
Her being's early school and closed domain,	Ее существа ранняя школа и владения замкнутые,
Apprentice in the business of earth-life,	Ученик в делах земной жизни,
She schooled her heavenly strain to bear its touch,	Она учила свою небесную часть сносить его прикасание,
Content in her little garden of the gods	Довольная в своем саду богов маленьком,
As blossoms a flower in an unvisited place.	Как цветок, что распускается в непосещаемом месте.
The wide world knew not yet the inhabitant flame,	Земля вскармливала живое пламя, пока несознательное,
Yet something deeply stirred and dimly knew;	Но что-то глубоко шевелилось и смутно знало;
There was a movement and a passionate call,	Там было движение и страстный зов,
A rainbow dream, a hope of golden change;	Радужное греза, надежда золотой перемены;
Some secret wing of expectation beat,	Какое-то тайное крыло в ожидании било,
A growing sense of something new and rare	Растущее чувство чего-то нового и редкого,
And beautiful stole across the heart of Time.	И красота пробирались сквозь сердце Времени.
Then a faint whisper of her touched the soil,	Затем ее слабый шепот ее коснулся земли,
Breathed like a hidden need the soul divines;	Словно дышала нужда затаенная, которую угадывает душа;
The eye of the great world discovered her,	Глаз великого мира обнаружил ее,
A wonder lifted up its bardic voice.	И удивление подало свой голос барда.
A key to a Light still kept in being's core,	Ключ к Свету хранился в пещере существа пока что,
The sun-word of an ancient mystery's sense,	Солнце-слово со смыслом древней мистерии,
Her name ran murmuring on the lips of men	Ее имя бежало журча по устам человеческим,
Exalted and sweet like an inspired verse	Возвышенное и сладкое, как стих вдохновенный,
Struck from the epic lyre of rumour's winds	Вылетало из эпической лиры крыльев молвы
Or sung like a chanted thought by the poet Fame.	Или звенело как мысль, воспетая поэтической Славой.
But like a sacred symbol's was that cult.	Но как священного символа был этот культ.
Admired, unsought, intangible to the grasp	Вызывающая восхищение, не узнанная, не уловимая для понимания,
Her beauty and flaming strength were seen afar	Ее красота и пламенеющая сила били видны издалека,
Like lightning playing with the fallen day,	Как молнии, играющие со слабеющим днем,
A glory unapproachably divine.	Слава непостижимо божественная.
No equal heart came close to join her heart,	Ни одного равного сердца не пришло близко, объединиться с ее сердцем,
No transient earthly love assailed her calm,	Никакая мимолетная земная любовь ее покой не нарушила,
No hero passion had the strength to seize;	Никакая геройская страсть не имела силы схватить;
No eyes demanded her replying eyes.	Ничьи глаза не требовали ее глаз отвечающих.
A Power within her awed the imperfect flesh;	Сила внутри нее несовершенной плоти благоговение внушала;
The self-protecting genius in our clay	Себя защищающий гений в нашей глине
Divined the goddess in the woman's shape	В женском образе богиню угадывал
And drew back from a touch beyond its kind,	И отступал от касания, что его род превосходит,
The earth-nature bound in the sense-life's narrow make.	Земная натура, связанная в узкой работе чувственной жизни.
The hearts of men are amorous of day-kin	Сердца людей влюблены в глину
And bear not spirits lone and high who bring	И не имеют одинокого и высокого духа, который приносит
Fire-intimations from the deathless planes	Огни-намеки из планов бессмертных,
Too vast for souls not born to mate with heaven.	Слишком широкие для душ, не рожденных, чтобы спариться с небом.
Whoever is too great must lonely live,	Всякий, кто слишком велик, должен жить одиноко.
Adored he walks in mighty solitude;	Обожаемый, он в уединении могучем гуляет;
Vain is his labour to create his kins,	Тщетен труд его себе подобных создать,
His only comrade is the Strength within.	Его друг - только Сила внутри.
Thus was it for a while with Savitri,	Так было с Савитри какое-то время,
All worshipped marvellingly, none dared to claim.	Изумляясь, все поклонялись, никто притязать не осмеливался.
Her mind sat high pouring its golden beams,	Ее разум сидел высоко, свои золотые лучи изливая,
Her heart was a crowded temple of delight.	Ее сердце было переполненным храмом восторга.
A single lamp lit in perfection's house,	В доме совершенства горела одинокая лампа,
A bright pure image in a priestless shrine,	В часовне без жрецов образ светлый и чистый,
Midst those encircling lives her spirit dwelt,	Среди тех, кто ее окружал, дух ее жил,
Apart in herself until her hour of fate.	Сама по себе до своего судьбоносного часа.
End of Canto Two	Конец второй песни

Оглавление сервера по Интегральной Йоге

1  World - мир, вселенная.