Шри Ауробиндо, "Савитри: Легенда и Символ"

Книга Седьмая

Sri Aurobindo, "Savitri: a Legend and a Symbol"

Book Seven

Canto II	Песнь вторая
THE PARABLE OF THE SEARCH FOR THE SOUL	Парабола поисков души
As in the vigilance of the sleepless night	Когда в бдении ночью бессонной
Through the slow heavy-footed silent hours,	Сквозь медленные, тяжело ступающие немые часы,
Repressing in her bosom its load of grief,	Подавляя в груди ношу горя,
She sat staring at the dumb tread of Time	Она сидела, вглядываясь в поступь безмолвную Времени
And the approach of ever-nearing Fate,	И в приближение подходящей Судьбы,
A summons from her being's summit came,	Пришел вызов с вершины ее существа,
A sound, a call that broke the seals of Night.	Звук, зов, что сломал печать Ночи.
Above her brows where will and knowledge meet	Над бровями, где встречаются воля и знание,
A mighty Voice invaded mortal space.	Могучий Голос в пространство смертное вторгся.
It seemed to come from inaccessible heights	Он, казалось, пришел с недоступных высот,
And yet was intimate with all the world	Но при этом всему миру был близок
And knew the meaning of the steps of Time	И значение шагов Времени знал,
And saw eternal destiny's changeless scene	И видел вечной судьбы неизменную сцену,
Filling the far prospect of the cosmic gaze.	Наполняющую далекую перспективу взгляда космического.
As the Voice touched, her body became a stark	Когда Голос коснулся, ее тело превратилось в застывшую,
And rigid golden statue of motionless trance,	Твердую, золотую статую неподвижного транса,
A stone of God lit by an amethyst soul.	Камень Бога, освещенный аметистом души.
Around her body's stillness all grew still:	Вокруг неподвижности тела неподвижным все стало:
Her heart listened to its slow measured beats,	Ее сердце к своим медленным, размерным ударам прислушивалось,
Her mind renouncing thought heard and was mute:	Ее разум, отвергая мысль, слышал и был безмолвен:
"Why camest thou to this dumb deathbound earth,	"Зачем ты пришла на эту ограниченную смертью бессловесную землю,
This ignorant life beneath indifferent skies	В эту жизнь под равнодушным небом невежественную,
Tied like a sacrifice on the altar of Time,	Связанная как жертва на алтаре Времени,
O spirit, O immortal energy,	О дух, о бессмертная энергия,
If 'twas to nurse grief in a helpless heart	Разве для того, чтобы кормить горе в беспомощном сердце
Or with hard tearless eyes awake thy doom?	Или ждать с тяжелыми глазами без слез своего рока?
Arise, O soul, and vanquish Time and Death."	Встань, о душа, и победи Время и Смерть".
But Savitri's heart replied in the dim night:	Но сердце Савитри в неясной ночи ответило:
"My strength is taken from me and given to Death,	"Моя сила взята у меня и отдана Смерти,
Why should I lift my hands to the shut heavens	Зачем руки мне поднимать к закрытому небу
Or struggle with mute inevitable Fate	Или бороться с молчаливой неизбежной Судьбой,
Or hope in vain to uplift an ignorant race	Или напрасно надеяться поднять расу невежественную,
Who hug their lot and mock the saviour Light	Что своего жребия держится и осмеивает спасительный Свет,
And see in Mind Wisdom's sole tabernacle,	И в Разуме видит храм единственный мудрости,
In its harsh peak and its inconscient base	В своей грубой вершине и несознательной базе -
A rock of safety and an anchor of sleep?	Скалу безопасности и прибежище сна?
Is there a God whom any cry can move?	Есть здесь Бог, к которому донестись может хоть какой-нибудь крик?
He sits in peace and leaves the mortal's strength	Он сидит в мире1 и оставляет смертного силу
Impotent against his calm omnipotent Law	Бессильной против его всемогущего Закона спокойного,
And Inconscience and the almighty hands of Death.	Несознания и всесильных рук Смерти.
What need have I, what need has Satyavan	Какая нужда мне, какая нужда Сатьявану
To avoid the black meshed net, the dismal door,	Сторониться черных сетей и мрачных дверей
Or call a mightier Light into life's closed room,	Или призывать Свет более могучий в тесную комнату жизни,
A greater Law into man's little world?	Закон более великий в маленький мир человека?
Why should I strive with earth's unyielding laws	Зачем мне биться с законами земли неуступчивыми
Or stave off death's inevitable hour?	Или стараться отсрочить неизбежный час смерти?
This surely is best to pactise with my fate	Лучше согласиться с судьбою
And follow close behind my lover's steps	И следовать близко за шагами возлюбленного,
And pass through night from twilight to the sun	И пройти через ночь из сумерек к солнцу
Across the tenebrous river that divides	Сквозь темную реку, что разделяет
The adjoining parishes of earth and heaven.	Земли и небес приходы соседние.
Then could we lie inarmed breast upon breast,	Тогда мы могли бы лежать в объятиях, грудь на груди,
Untroubled by thought, untroubled by our hearts,	Не беспокоимые мыслью, не беспокоимые нашими сердцами,
Forgetting man and life and time and its hours,	Забыв человека и жизнь, и время с его часами,
Forgetting eternity's call, forgetting God."	Забыв вечности зов, забыв Бога".
The Voice replied: "Is this enough, O spirit?	И Голос ответил: "Это все, о дух?
And what shall thy soul say when it wakes and knows	А что твоя скажет душа, когда проснется она и узнает,
The work was left undone for which it came?	Что работа не выполненной брошена, для которой она приходила?
Or is this all for thy being born on earth	Или для твоего существа, на земле рожденного
Charged with a mandate from eternity,	С мандатом от вечности,
A listener to the voices of the years,	Слушателя голосов лет,
A follower of the footprints of the gods,	Идущего по следам богов,
To pass and leave unchanged the old dusty laws?	Достаточно пройти и неизменными старые и пыльные законы оставить
Shall there be no new tables, no new Word,	И не будет здесь новых скрижалей, нового Слова,
No greater light come down upon the earth	Свет более великий на землю вниз не придет,
Delivering her from her unconsciousness,	Избавив ее от ее несознания,
Man's spirit from unalterable fate?	А дух человека - от неизменной Судьбы?
Cam'st thou not down to open the doors of Fate,	Ты не сойдешь вниз открыть двери Судьбы,
The iron doors that seemed for ever dosed,	Железные двери, что кажутся навеки закрытыми,
And lead man to truth's wide and golden road	И не поведешь человека к широкой золотой дороге Истины,
That runs through finite things to eternity?	Что бежит через конечное к вечности?
Is this then the report that I must make,	Разве такой ответ должен я дать,
My head bowed with shame before the Eternal's seat,-	Моя голова в стыде склонится пред троном Вечного, -
His power he kindled in thy body has failed,	Его сила, которую он зажег в твоем теле, потерпела провал,
His labourer returns, her task undone?"	Его работник вернулся, свою задачу не выполнив?"
Then Savitri's heart fell mute, it spoke no word.	Сердце Савитри опустилось в молчании, оно не сказало ни слова.
But holding back her troubled rebel heart,	Но сдерживая ее беспокойное бунтарское сердце,
Abrupt, erect and strong, calm like a hill,	Отрывистая, напряженная, сильная, спокойная, как скала,
Surmounting the seas of mortal ignorance,	Преодолевающая моря невежества смертного,
Its peak immutable above mind's air,	Поднимающая свои неизменные пики над воздухом разума,
A Power within her answered the still Voice:	Сила внутри нее ответила спокойному Голосу:
"I am thy portion here charged with thy work,	"Я - часть твоя здесь, которой твоя работа поручена,
As thou myself seated for ever above,	Как и ты, я сама свыше всегда восседала,
Speak to my depths, O great and deathless Voice,	Скажи глубинам моим, о великий Голос бессмертный,
Command, for I am bere to do thy will."	Командуй, ибо я здесь, чтоб выполнять твою волю".
The Voice replied: "Remember why thou cam'st:	Голос ответил: "Вспомни, почему ты пришла:
Find out thy soul, recover thy hid self,	Отыскать свою душу, вернуть себе себя скрытую,
In silence seek God's meaning in thy depths,	В молчании искать значение Бога в своей глубине,
Then mortal nature change to the divine.	Тогда смертная природа на божественную сменится.
Open God's door, enter into his trance.	Открой двери Бога, войди в его транс.
Cast Thought from thee, that nimble ape of Light:	Отбрось Мысль от себя, что лишь обезьяна ловкая Света:
In his tremendous hush stilling thy brain	В его огромном молчании свой мозг успокаивая,
His vast Truth wake within and know and see	Его обширную Истину внутри пробуди, знай и видь.
Cast from thee sense that veils thy spirit's sight:	Отбрось от себя чувство, что вуалирует зрение духа:
In the enormous emptiness of thy mind	В огромной пустоте своего разума
Thou shalt see the Eternal's body in the world,	Ты тело Вечного в этом мире увидишь,
Know him in every voice heard by thy soul:	Узнаешь его в каждом голосе, твоей душою услышанном,
In the world's contacts meet his single touch;	В контактах мира одно его касание будешь встречать;
All things shall fold thee into his embrace.	Все окружит тебя его объятием.
Conquer thy heart's throbs, let thy heart beat in God:	Победи своего сердца удары, ему дай стучать в Боге:
Thy nature shall be the engine of his works,	Твоя природа его трудов орудием станет,
Thy voice shall house the mightiness of his Word:	Твой голос вместит его Слова могущество:
Then shalt thou harbour my force and conquer Death."	Тогда приютишь мою силу и победишь Смерть".
Then Savitri by her doomed husband sat,	Затем у своего обреченного мужа Савитри сидела,
Still rigid in her golden motionless pose,	Все еще твердая в неподвижной золотой позе,
A statue of the fire of the inner sun.	Огня внутреннего солнца статуя.
In the black night the wrath of storm swept by,	В черной ночи мчался гнев шторма,
The thunder crashed above her, the rain hissed,	Гром рвался над ней, шипел дождь,
Its million footsteps pattered on the roof.	Его миллионы шагов стучали по грязи.
Impassive mid the movement and the cry,	Бесстрастная среди движения и шума,
Witness of the thoughts of mind, the moods of life,	Свидетельница мыслей ума, настроений жизни,
She looked into herself and sought for her soul.	Она смотрела в себя и свою душу искала.
A dream disclosed to her the cosmic past,	Космическое прошлое ей греза раскрыла,
The crypt-seed and the mystic origins,	Тайное семя и истоки мистические,
The shadowy beginnings of world-fate:	Темные начала судьбы мировой:
A lamp of symbol lighting hidden truth	Лампа символа, освещающая скрытую правду,
Imaged to her the world's significance.	Рисовала ей образ значения мира.
In the indeterminate formlessness of Self	В неопределенной бесформенности Себя
Creation took its first mysterious steps,	Творение свои первые мистические шаги начало,
It made the body's shape a house of soul	Оно делало форму тела домом души,
And Matter learned to think and person grew;	И Материя думать училась, и личность росла;
She saw Space peopled with the seeds of life	Она видела населенное семенами жизни Пространство
And saw the human creature born in Time.	И рожденное во Времени человеческое существо.
At first appeared a dim half-neutral tide	Сперва появился смутный, полунейтральный поток
Of being emerging out of infinite Nought:	Существа, всплывающего из Ничто бесконечного:
A consciousness looked at the inconscient Vast	Сознание глядело на Ширь несознательную,
And pleasure and pain stirred in the insensible Void.	И удовольствие и боль в бесчувственной Пустоте шевелились.
All was the deed of a blind World-Energy:	Все было делом слепой Энергии Мира:
Unconscious of her own exploits she worked,	Не сознавая собственные подвиги, она работала,
Shaping a universe out of the Inane.	Из Пустоты формируя вселенную.
In fragmentary beings she grew aware:	Во фрагментарных существах она становилась все более сознательной:
A chaos of little sensibilities	Хаос мелких чувствительностей
Gathered round a small ego's pinpoint head;	Копился вокруг булавочной головки мелкого эго,
In it a sentient creature found its poise,	В нем чувствующее существо находило свое равновесие,
It moved and lived a breathing, thinking whole.	Оно двигалось и жило, дышащее, мыслящее целое.
On a dim ocean of subconscient life	На смутном океане подсознательной жизни
A formless surface consciousness awoke:	Бесформенное поверхностное проснулось сознание:
A stream of thoughts and feelings came and went,	Поток мыслей и чувств приходил и уходил,
A foam of memories hardened and became	Пена воспоминаний затвердела и стала
A bright crust of habitual sense and thought,	Яркою коркой привычного чувства и мысли,
A seat of living personality	Сидением живой персональности,
And recurrent habits mimicked permanence.	И повторяющиеся привычки имитировали постоянство.
Mind nascent laboured out a mutable form,	Рождающийся разум вырабатывал форму изменчивую,
It built a mobile house on shifting sands,	Он строил подвижный дом на зыбучих песках,
A floating isle upon a bottomless sea.	Плавучий остров - на море бездонном.
A conscious being was by this labour made;	Сознательное существо этим трудом было создано;
It looked around it on its difficult field	Оно глядело вокруг себя на свое трудное поле
In the green wonderful and perilous earth;	На зеленой чудесной и опасной земле;
It hoped in a brief body to survive,	Оно в недолговечном теле надеялось выжить,
Relying on Matter's false eternity.	Уповая на фальшивую вечность Материи.
It felt a godhead in its fragile house;	Божество в своем хрупком доме оно ощущало;
It saw blue heavens, dreamed immortality.	Оно видело небеса голубые, о бессмертии грезило.
A conscious soul in the Inconscient's world	Сознательная душа в Несознания мире
Hidden behind our thoughts and hopes and dreams,	Скрыта позади наших мыслей, надежд, наших грез,
An indifferent Master signing Nature's acts	Госпожа беспристрастная, подписывающая акты Природы,
Leaves the vicegerent mind a seeming king.	Оставляет наместником разум, что царем выглядит.
In his floating house upon the sea of Time	В своем доме, плывущем по морю Времени,
This regent sits at work and never rests:	Этот регент сидит за работой и никогда не отдыхает:
He is a puppet of the dance of Time;	Он - марионетка танца Времени,
He is driven by the hours, the moment's call	Он управляем часами, зов момента
Compels him with the thronging of life's need	Подчиняет его толпящимися нуждами жизни
And the babel of the voices of the world.	И вавилонским гомоном голосов мира.
This mind no silence knows nor dreamless sleep,	Не знает этот ум ни молчания, ни сна без сновидений,
In the incessant circling of its steps	В непрекращающемся кружении своих шагов
Thoughts tread for ever through the listening brain;	Мысли все время идут через внимающий мозг;
It toils like a machine and cannot stop.	Он трудится, как машина, и остановиться не может.
Into the body's many-storeyed rooms	Во многоэтажные комнаты тела
Endless crowd down the dream-god's messages.	Бесконечными толпами спускаются бога грезы посланцы.
All is a hundred-toned murmur and babble and stir,	Все - сотнеголосый гул, бормотание и суматоха,
There is a tireless running to and fro,	Беспрестанный бег туда и сюда,
A haste of movement and a ceaseless cry,	Спешка движения и крик несмолкающий,
The hurried servant senses answer apace	Торопливые слуги-чувства отвечают быстро
To every knock upon the outer doors,	На каждый стук в наши наружные двери,
Bring in life's visitors, report each call,	Вводят визитеров жизни, на каждый зов откликаются,
Admit the thousand queries and the calls	Среди тысяч вопросов, призывов
And the messages of communicating minds	И посланий умов сообщающихся
And the heavy business of unnumbered lives	И тяжелого бизнеса бесчисленных жизней,
And all the thousandfold commerce of the world.	И всей в тысячу раз большей коммерции мира.
Even in the tracts of sleep is scant repose;	Даже в трактах сна он с трудом отдыхает;
He mocks life's steps in strange subconscient dreams,	Он передразнивает шаги жизни в странных снах подсознательных,
He strays in a sublime realm of symbol scenes,	Он блуждает в тонком царстве сцен символических,
His night with thin-air visions and dim forms	Свою ночь видениями тонковоздушными и неясными формами
He packs or peoples with slight drifting shapes	Он наполняет или заселяет дрейфующими фигурами легкими
And only a moment spends in silent self.	И лишь миг тратит в молчащем Себе.
Adventuring into infinite mind-space	Пускаясь в приключение в бесконечное разум-пространство,
He unfolds his wings of thought in inner air,	Он раскрывает свои крылья мысли во внутреннем воздухе,
Or travelling in imagination's car	Или, путешествуя в повозке воображения,
Crosses the globe, journeys beneath the stars,	Пересекает земной шар, гуляет под звездами,
To subtle worlds takes his ethereal course,	В тонкие миры свой эфирный курс направляет,
Visits the gods on life's miraculous peaks,	На чудесных пиках Жизни посещает Богов,
Communicates with Heaven, tampers with Hell	Сообщается с Небом, спускается в Ад.
This is the little surface of man's life.	Это - маленькая поверхность человеческой жизни;
He is this and he is all the universe;	Он - это, но, к тому же, он - вся вселенная;
He scales the Unseen, his depths dare the Abyss;	Он взбирается к Незримому, его глубины смеют мерить Пучину;
A whole mysterious world is locked within.	Весь мистический мир заперт внутри.
Unknown to himself lives a hidden king	Неизвестный себе самому он живет, спрятанный царь,
Behind rich tapestries in great secret rooms;	За богатыми гобеленами в великих секретных палатах;
An epicure of the spirit's unseen joys,	Эпикуреец невидимых радостей духа;
He lives on the sweet honey of solitude:	Он живет в меде одиночества сладком:
A nameless god in an unapproachable fane,	В неприступном храме бог безымянный,
In the secret adytum of his inmost soul	В тайной сокровищнице своей глубочайшей души
He guards the being's covered mysteries	Существа мистерии скрытые он охраняет
Beneath the threshold behind shadowy gates	Под порогом, за воротами темными,
Or shut in vast cellars of inconscient sleep.	Или скрывает в широких погребах сна несознательного.
The immaculate Divine All-Wonderful	Безупречное Божество Всечудесное
Casts into the argent purity of his soul	В чистоту его души бросает серебряную
His splendour and his greatness and the light	Свое великолепие, величие, свет
Of self-creation in Time's infinity	Самосозидания в бесконечности Времени,
As into a sublimely mirroring glass.	Словно в отражающее возвышенно зеркало.
Man in the world's life works out the dreams of God.	Человек в жизни мира исполняет грезы Бога.
But all is there, even God's opposites;	Но все здесь есть, даже противоположности Бога;
He is a little front of Nature's works,	Человек - фронт трудов Природы маленький,
A thinking outline of a cryptic Force.	Мыслящий контур загадочной Силы.
All she reveals in him that is in her,	Она раскрывает в нем все, что есть в ней,
Her glories walk in him and her darknesses.	Ее слава гуляет в нем и ее тьма.
Man's house of life holds not the gods alone:	Дом человеческой жизни не одних богов вмещает:
There are occult Shadows, there are tenebrous Powers,	Там есть оккультные Тени, там есть темные Силы,
Inhabitants of life's ominous nether rooms,	Обитатели жизни нижних комнат зловещих,
A shadowy world's stupendous denizens.	Огромные жители тенистого мира.
A careless guardian of his nature's powers,	Беззаботный страж сил природы своей,
Man harbours dangerous forces in his house.	Человек, укрывает в своем доме опасные силы.
The Titan and the Fury and the Djinn	Титан, Фурия, Джинн
Lie bound in the subconscient's cavern pit	Лежат связанные в подсознания пещеристой яме,
And the Beast grovels in his antre den:	И Зверь в своей норе пресмыкается:
Dire mutterings rise and murmur in their drowse.	Страшное бормотание встает и ворчание в их дреме.
Insurgent sometimes raises its huge head	Мятежник иногда поднимает свою огромную голову,
A monstrous mystery lurking in life's deeps,	Чудовищная мистерия, в глубинах жизни таящаяся,
The mystery of dark and fallen worlds,	Мистерия тьмы и падших миров,
The dread visages of the adversary Kings.	Страшные лица врагов-Королей.
The dreadful powers held down within his depths	Ужасные силы его глубины внутри подчинили,
Become his masters or his ministers;	Стали его господами или министрами;
Enormous they invade his bodily house,	Громадные, они вторгаются в дом его тела,
Can act in his acts, infest his thought and life.	Они могут в его действиях действовать, кишеть в его мысли и жизни.
Inferno surges into the human air	Ад в человеческий воздух врастает
And touches all with a perverting breath.	И всего извращающим дыханием касается.
Grey forces like a thin miasma creep	Серые силы словно миазмы тонкие стелются,
Stealing through chinks in his dosed mansion's doors,	Просачиваясь сквозь щели закрытых дверей его особняка,
Discolouring the walls of upper mind	Пачкая стены верхнего разума,
In which he lives his fair and specious life,	В котором он своей справедливой и благовидной жизнью живет,
And leave behind a stench of sin and death:	И за собой оставляют греха и смерти зловоние:
Not only rise in him perverse drifts of thought	Не только поднимают в нем извращенные течения мысли
And formidable formless influences,	И бесформенные влияния страшные,
But there come presences and awful shapes:	Но туда приходят присутствия, силуэты ужасные:
Tremendous forms and faces mount dim steps	Огромные формы и лица поднимаются по туманным ступеням
And stare at times into his living-rooms,	И временами в его жилые комнаты всматриваются
Or called up for a moment's passionate work	Или, вызванные для страстной работы момента,
Lay a dire custom's claim upon his heart:	Ложатся требованием ужасных привычек на его сердце:
Aroused from sleep, they can be bound no more,	Пробужденные ото сна, они могут быть не связаны больше.
Afflicting the daylight and alarming night,	Беспокоя дневной свет и ночь тревожа,
Invading at will his outer tenement	По желанию вторгаясь в его обитель наружную,
The stark gloom's grisly dire inhabitants	Вызывающие трепет страшные жители полного мрака,
Mounting into God's light all light perturb.	Поднимаясь в свет Бога, весь свет приводят в смятение.
All they have touched or seen they make their own,	Все, чего коснулись, увидели, они делают собственным,
In Nature's basement lodge, mind's passages fill,	Таятся в подвалах Природы, разума наполняют проходы,
Disrupt thought's links and musing sequences,	Рвут звенья мыслей, размышлений последовательность,
Break through the soul's stillness with a noise and cry	Врываются сквозь тишину души с шумом и криком
Or they call the inhabitants of the abyss,	Или обитателей пучины зовут,
Invite the instincts to forbidden joys,	К запретным радостям приглашают инстинкты,
A laughter wake of dread demoniac mirth	Будят хохот страшного, демонического веселья,
And with nether riot and revel shake life's floor.	И низкий разгул и пир сотрясают пол жизни.
Impotent to quell his terrible prisoners,	Не в силах справиться со своими ужасными пленниками,
Appalled the householder helpless sits above,	Изумленный хозяин дома сидит беспомощно свыше,
Taken from him his house is his no more.	У него отобранный дом - не его больше.
He is bound and forced, a victim of the play,	Он связан и принуждаем, жертва игры,
Or, allured, joys in the mad and mighty din.	Или, загнанный, радуется в безумии и шуме могучем.
His nature's dangerous forces have arisen	Его природы опасные силы восстали
And hold at will a rebel's holiday.	И бунтарский праздник по своей воле устроили.
Aroused from the darkness where they crouched in the depths,	Поднятые изо тьмы, где они пресмыкались в глубинах,
Prisoned from the sight, they can be held no more;	Удаленные от зрения в тюрьму, они могут быть не сдержаны больше;
His nature's impulses are now his lords.	Его природы импульсы - теперь его господа.
Once quelled or wearing specious names and vests	Когда-то подавленные или носящие благовидные имена и наряды,
Infernal elements, demon powers are there.	Адские элементы, демонические силы здесь есть.
Man's lower nature hides these awful guests.	Людская нижняя природа прячет этих ужасных гостей.
Their vast contagion grips sometimes man's world.	Их распространяющаяся инфекция мир человека порой поражает.
An awful insurgence overpowers man's soul.	Душу человека побеждает ужасный мятеж.
In house and house the huge uprising grows;	Из дома в дом огромное восстание ширится:
Hell's companies are loosed to do their work,	Компании ада высвобождаются, чтобы свою делать работу,
Into the earth-ways they break out from all doors,	В земные дороги изо всех дверей вырываются,
Invade with blood-lust and the will to slay	Вторгаются с жаждой крови и с желанием убить
And fill with horror and carnage God's fair world.	И наполняют ужасом, и вырезают светлый мир Бога.
Death and his hunters stalk a victim earth;	Смерть и ее охотники подкрадываются к жертве-земле;
The terrible Angel smites at every door:	Ужасный Ангел в каждую дверь ударяет:
An awful laughter mocks at the world's pain	Жуткий хохот боль мира высмеивает,
And massacre and torture grin at Heaven:	Избиения и пытки скалятся Небу:
All is the prey of the destroying force;	Все есть добыча разрушительной силы;
Creation rocks and tremble top and base.	Творение раскачивается, дрожит верх и основа.
This evil Nature housed in human hearts	Эта злая Природа поселилась в сердцах человеческих,
A foreign inhabitant, a dangerous guest:	Иностранный житель, опасный гость:
The soul that harbours it it can dislodge,	Душу, что ему предоставляет убежище, он может вытеснить,
Expel the householder, possess the house.	Выгнать хозяина, овладеть его домом.
An opposite potency contradicting God,	Враждебная сила, противоречащая Богу,
A momentary Evil's almightiness	Сиюминутного Зла всемогущество,
Has straddled the straight path of Nature's acts.	Захватила прямой путь действий Природы.
It imitates the Godhead it denies,	Она Божество имитирует, которого она отрицает,
Puts on his figure and assumes his face.	Берет его форму, присваивает лик.
A Manichean creator and destroyer,	Манихейский творец и разрушитель,
This can abolish man, annul his world.	Она может отменить человека, его мир аннулировать.
But there is a guardian power, there are Hands that save,	Но здесь есть и охраняющая сила, Руки спасающие,
Calm eyes divine regard the human scene.	На человеческую сцену смотрят спокойные глаза божества.
All the world's possibilities in man	Все возможности мира ждут в человеке,
Are waiting as the tree waits in its seed:	Как дерево в семени ждет:
His past lives in him; it drives his future's pace;	Его прошлое живет в нем; оно управляет его будущего шагом;
His present's acts fashion his coming fate.	Его нынешние действия формируют его грядущий удел.
The unborn gods hide in his house of Life.	Нерожденные боги спрятаны в его доме Жизни.
The daemons of the unkaown overshadow his mind	Демоны неведения его ум омрачают,
Casting their dreams into live moulds of thought,	В живые формы мысли свои грезы бросая,
The moulds in which his mind builds out its world.	Формы, в которых его ум строит свой мир.
His mind creates around him its universe.	Вокруг человека свою вселенную создают его разум.
All that has been renews in him its birth,	Все, что свое в человеке возобновило рождение,
All that can be is figured in his soul.	Все, что быть может, в его душе формируется.
Issuing in deeds it scores on the roads of the world,	Проявляясь в делах, она на путях мира оставляет следы,
Obscure to the interpreting reason's guess,	Непонятные предположению интерпретирующего разума,
Lines of the secret purpose of the gods.	Штрихи тайной цели богов.
In strange directions runs the intricate plan;	В странных направлениях бежит запутанный план;
Held back from human foresight is their end.	Их конец скрыт от людского предвидения,
And the far intention of some ordering Will	И отдаленное намерение некой упорядочивающей Воли
Or the order of life's arbitrary Chance	И порядок произвольной Случайности жизни
Finds out its settled poise and fated hour.	Обнаруживают его баланс установленный и час судьбоносный.
Our surface watched in vain by reason's gaze,	Наша поверхность тщетно наблюдает взором рассудка,
Invaded by the impromptus of the unseen,	Наводненная экспромтами невидимого,
Helpless records the accidents of Time,	И беспомощно регистрирует происшествия Времени,
The involuntary turns and leaps of life.	Непроизвольные повороты и скачки жизни.
Only a little of us foresees its steps,	Лишь немногие из нас предвидят этого плана шаги,
Only a little has will and purposed pace.	Лишь немногие волю имеют и целенаправленный шаг.
A vast subliminal is man's measureless part.	Широкое сублиминальное - человека неизмеримая часть.
The dim subconscient is his cavern base.	Смутное подсознание - его основа пещерная.
Abolished vainly in the walks of Time	Отмененные в прогулках Времени тщетно
Our past lives still in our unconscious selves	Наши прошлые жизни - все еще в наших бессознательных самостях,
And by the weight of its hidden influences	И весом их скрытых влияний
Is shaped our future's self-discovery.	Формируется самораскрытие нашего будущего.
Thus all is an inevitable chain	Так, все есть неизбежная цепь
And yet a series seems of accidents.	И последовательность, что случайною кажется.
The unremembering hours repeat the old acts,	Часы непомнящие повторяют старые действия,
Our dead past round our future's ankles clings	Наше мертвое прошлое обвивается вокруг ног нашего будущего
And drags back the new nature's glorious stride,	И тащит назад славную поступь новой природы;
Or from its buried corpse old ghosts arise,	Или из похороненного трупа старый призрак встает,
Old thoughts, old longings, dead passions live again,	Старые мысли, старые страсти, желания мертвые живут снова,
Recur in sleep or move the waking man	Повторяясь во сне или принуждая проснувшегося
To words that force the barrier of the lips,	К словам, что насилуют барьер его уст,
To deeds that suddenly start and o'erleap	К делам, что стартуют внезапно и перепрыгивают
His head of reason and his guardian will.	Его резон и охраняющую волю.
An old self lurks in the new self we are;	Старая самость в самости новой таится;
Hardly we escape from what we once had been:	Тяжело убежать от того, чем мы были однажды:
In the dim gleam of habit's passages,	В тусклом свете проходов привычки,
In the subconscient's darkling corridors	В подсознания коридорах темнеющих
All things are carried by the porter nerves	Все разносится лакеями-нервами,
And nothing checked by subterranean mind,	И ничего не проверяется подземным умом,
Unstudied by the guardians of the doors	Не осмотренная стражей дверей
And passed by a blind instinctive memory,	И проведенная слепой инстинктивной памятью
The old gang dismissed, old cancelled passports serve,	Старая шайка отпущена, аннулированные паспорта действуют.
Nothing is wholly dead that once had lived.	Не умирает ничто целиком, что жило однажды;
In dim tunnels of the world's being and in ours	В темных туннелях бытия мира и в наших
The old rejected nature still survives;	Старая отвергнутая природа все еще выживает;
The corpses of its slain thoughts raise their heads	Трупы неубитых мыслей поднимают их головы
And visit mind's nocturnal walks in sleep,	И посещают ночные прогулки спящего разума,
Its stifled impulses breathe and move and rise;	Их задушенные импульсы шевелятся, дышат, встают;
All keeps a phantom immortality.	Все хранит бессмертность фантомную.
Irresistible are Nature's sequences:	Непреодолимы Природы последствия:
The seeds of sins renounced sprout from hid soil;	Отверженных грехов семена пускают ростки из скрытой почвы;
The evil cast from our hearts once more we face.	Зло, выброшенное из наших сердец, мы снова встречаем.
Our dead selves come to slay our living soul.	Наши мертвые самости приходят убить нашу душу живую.
A portion of us lives in present Time,	Лишь часть нас живет во Времени нынешнем,
A secret mass in dim inconscience gropes;	Тайная масса в туманном несознании идет ощупью;
Out of the inconscient and subliminal	От несознания и подсознания
Arisen, we live in mind's uncertain light	Пробужденные, мы живем в свете неуверенном разума
And strive to know and master a dubious world	И стараемся узнать и овладеть миром неясным,
Whose purpose and meaning are hidden from our sight.	Чья цель и значение спрятаны от нашего зрения.
Above us dwells a superconscient god	Над нами живет суперсознательный Бог,
Hidden in the mystery of his own light:	Скрытый в мистерии его собственного света:
Around us is a vast of ignorance	Вокруг нас - неведения ширь,
Lit by the uncertain ray of human mind,	Освещенная неопределенным лучом человеческого разума,
Below us sleeps the Inconscient dark and mute.	Под нами спит Несознание, немое и темное.
But this is only Matter's first self-view,	Но это - только первый взгляд Материи на себя.
A scale and series in the Ignorance.	Шкала и последовательность в Неведении.
This is not all we are or all our world.	Это - не все, что мы есть, не весь наш мир.
Our greater self of knowledge waits for us,	Наша величайшая самость знания ждет нас,
A supreme light in the truth-conscious Vast:	Верховный свет в Обширности сознания-истины:
It sees from summits beyond thinking mind,	Она смотрит с вершин за пределами мыслящего разума,
It moves in a splendid air transcending life.	Она движется в великолепном воздухе, жизнь превышающем.
It shall descend and make earth's life divine.	Она спустится и земную жизнь божественной сделает.
Truth made the world, not a blind Nature-Force.	Истина сделала мир, не слепая Сила-Природа.
For here are not our large diviner heights;	Ибо не здесь наши более обширные, более божественные выси;
Our summits in the superconscient's blaze	Наши вершины во вспышке суперсознания
Are glorious with the very face of God:	Великолепны истинным обликом Бога:
There is our aspect of eternity,	Там наш аспект вечности,
There is the figure of the god we are,	Там фигура бога, которым являемся мы,
His young unaging look on deathless things,	Его юный, нестареющий взгляд на непреходящие вещи,
His joy in our escape from death and Time,	Его радость в нашем побеге из смерти и Времени,
His immortality and light and bliss.	Его бессмертие, свет и блаженство.
Our larger being sits behind cryptic walls:	Наше более обширное существо сидит за стенами таинственными:
There are greatnesses hidden in our unseen parts	Величия скрыты в наших незримых частях,
That wait their hour to step into life's front:	Что ждут своего часа, шагнуть на передний план жизни:
We feel an aid from deep indwelling Gods:	Мы чувствуем помощь от глубоких внутри живущих Богов:
One speaks within, Light comes to us from above.	Один говорит внутри, Свет приходит к нам свыше.
Our soul from its mysterious chamber acts;	Наша душа из своих покоев мистических действует;
Its influence pressing on our heart and mind	Она влияние оказывает на наши сердца и на разум,
Pushes them to exceed their mortal selves.	Побуждая их превзойти их смертные самости.
It seeks for Good and Beauty and for God;	Она ищет Добра, Красоты, Бога;
We see beyond self's walls our limitless self,	Мы видим по ту сторону стен себя нашу безграничную самость,
We gaze through our world's glass at half-seen vasts,	Мы глядим сквозь стекло нашего мира на полузримые шири,
We hunt for the Truth behind apparent things.	За очевидными вещами мы ищем Истину.
Our inner Mind dwells in a larger light,	Наш внутренний Разум живет в свете более просторном,
Its brightness looks at us through hidden doors;	Его светлота смотрит на нас через скрытые двери;
Our members luminous grow and Wisdom's face	Наши светлые члены растут, и лицо Мудрости
Appears in the doorway of the mystic ward:	Появляется в дверном проеме палаты мистической:
When she enters into our house of outward sense,	Когда она входит в наш дом внешнего чувства,
Then we look up and see, above, her sun.	Мы смотрим вверх и видим ее солнце над нами.
A mighty life-self with its inner powers	Самость жизни могучая с ее силами внутренними
Supports the dwarfish modicum we call life;	Поддерживает карликовую малость, что мы зовем жизнью;
It can graft upon our crawl two puissant wings.	Она может привить нашему ползанию два могучих крыла.
Our body's subtle self is throned within	Нашего тела тонкая самость сидит на троне внутри,
In its viewless palace of veridical dreams	В своем незримом дворце правдивых грез,
That are bright shadows of the thoughts of God.	Которые есть мыслей Бога светлые тени.
In the prone obscure beginnings of the race	Из простертых начал смутных расы
The human grew in the bowed apelike man.	Человек дорос до согнутой обезьяноподобной фигуры.
He stood erect, a Godlike form and force,	Он встал прямо, богоподобная форма и сила,
And a soul's thoughts looked out from earthborn eyes;	И мысли души выглянули из земнорожденных глаз;
Man stood erect, he wore the thinker's brow:	Человек стоял прямо, он нес лик мыслителя:
He looked at heaven and saw his comrade stars;	Он смотрел в небеса и видел своих приятелей, звезды;
A vision came of beauty and greater birth	Пришло видение красоты и более великого рождения,
Slowly emerging from the heart's chapel of light	Медленно всплывающее из часовни сердца, состоящей из света,
And moved in a white lucent air of dreams.	И двигалось в белом светлом воздухе грез.
He saw his being's unrealised vastnesses,	Он видел нереализованные шири своего существа,
He aspired and housed the nascent demi-god.	Он стремился и поселял полубога рождающегося.
Out of the dim recesses of the self	Из тайников смутных себя
The occult seeker into the open came:	Оккультный искатель вышел в пространство открытое:
He heard the far and touched the intangible,	Он слышал далекое и касался неосязаемого,
He gazed into the future and the unseen;	Он глядел в будущее и на незримое,
He used the powers earth-instruments cannot use,	Он использовал силы, которые инструменты земли не могут использовать,
A pastime made of the impossible;	Из невозможного делал забаву;
He caught up fragments of the Omniscient's thought,	Он подхватывал фрагменты мысли Всезнающего,
He scattered formulas of omnipotence.	Он разбрасывал всемогущества формулы.
Thus man in his little house made of earth's dust	Так человек в своем маленьком доме из праха земли
Grew towards an unseen heaven of thought and dream	Рос к незримому небу мысли и грезы,
Looking into the vast vistas of his mind	В широкие перспективы своего разума глядя,
On a small globe dotting infinity.	На земном маленьком шаре, точками бесконечность усеивая.
At last climbing a long and narrow stair	Наконец, поднимаясь по длинной лестнице узкой,
He stood alone on a high roof of things	Он встал один на высокой крыше вещей
And saw the light of a spiritual sun.	И увидел свет духовного солнца.
Aspiring he transcends his earthly self;	Стремящийся, он превосходит земного себя;
He stands in the largeness of his soul new-born	Он стоит в обширности своей души новорожденной,
Redeemed from encirclement by mortal things	Избавленной от окружения смертных вещей,
And moves in a pure free spiritual realm	И движется в чистом, свободном царстве духовном,
As in the rare breath of a stratosphere.	Как в стратосферы разреженном воздухе;
A lost end of far lines of divinity,	Последний конец далеких линий божественности,
He mounts by a frail thread to his high source;	Он поднимается тонкой нитью к своему истоку высокому;
He reaches his fount of immortality,	Он достигает своего источника бессмертия,
He calls the Godhead into his mortal life.	Он зовет Божество в свою смертную жизнь.
All this the spirit concealed had done in her:	Все это дух запечатанный проделал в ней:
A portion of the mighty Mother came	Могучей Матери часть вошла
Into her as into its own human part:	В нее, как в свою собственную человеческую часть:
Amid the cosmic workings of the Gods	Среди работ космических Бога
It marked her the centre of a wide-drawn scheme,	Она отметила ее центр широко начерченной схемы,
Dreamed in the passion of her far-seeing spirit	Пригреженной в страсти ее далеко видящего духа,
To mould humanity into God's own shape	Чтобы отлить человеческое в форме Бога собственной
And lead this great blind struggling world to light	И повести этот борющийся мир слепой к свету
Or a new world discover or create.	Или новый мир обнаружить или создать.
Earth must transform herself and equal Heaven	Земля должна себя трансформировать и стать рваной Небу,
Or Heaven descend into earth's mortal state.	Либо Небо в смертное состояние земли должно низойти.
But for such vast spiritual change to be,	Но чтобы свершилась столь обширная перемена духовная,
Out of the mystic cavern in man's heart	С мистической пещеры в человеческом сердце
The heavenly Psyche must put off her veil	Небесное Психическое должно свою вуаль снять
And step into common nature's crowded rooms	И шагнуть в переполненные комнаты обычной природы,
And stand uncovered in that nature's front	И встать на переднем плане природы открыто,
And rule its thoughts and fill the body and life.	И править ее мыслями, и наполнять тело и жизнь.
Obedient to a high command she sat:	Она, послушная высокой команде, сидела:
Time, life and death were passing incidents	Время, жизнь, смерть были преходящими случаями,
Obstructing with their transient view her sight,	Заграждавшими своим скоротечным видом ей зрение,
Her sight that must break through and liberate the god	Ее зрение, что должно прорваться и освободить бога,
Imprisoned in the visionless mortal man.	Что заточен в смертного человека незрячего.
The inferior nature born into ignorance	Низшая природа, рожденная в неведение,
Still took too large a place, it veiled her self	Все еще занимала слишком обширное место, ее самость скрывала
And must be pushed aside to find her soul.	И должна была быть отброшена, чтобы она нашла свою душу.
End of Canto Two	Конец второй песни

Оглавление сервера по Интегральной Йоге

1  Peace - мир, покой.