L’AGENDA

DE MERE

 

 

IX

1968

 

 

АГЕНДА

МАТЕРИ

 

 

 

Январь 1968

 

 

 

3 января 1968

 

Мать приходит с опозданием

на сорок пять минут

 

Я пришла, а моя работа не сделана! Вот эту работу надо сделать [Мать указывает на пакет с корреспонденцией]… Теперь ночь начинается в 23 часа, без ужина и, конечно, нет речи об отдыхе, нет больше вечернего моциона, так что… И люди и люди и люди — и добрая четверть из них уходит неудовлетворенной, поскольку у меня не нашлось времени принять их.

Думаю, что это из-за того, что в течение всей моей жизни до сорока лет я была, пожалуй, самой пунктуальной личностью в мире: я всегда была «минута в минуту» — возможно, что-то во мне гордилось, из-за чего я теперь получаю хорошие шлепки!

Вот так.

Но совершенно точно, что как только выходишь из привычного ментального ритма с мыслями (я говорю о теле), как только тело вышло из этого, у него появляется необычайная выносливость. Особенно усложняет все мысли, опасения, старые привычки и все такое…

 

 

6 января 1968

 

Я хотела показать тебе кое-что, а потом забыла. Может быть, ты уже видел это? Это то, что я говорила М многие годы тому назад по поводу «Савитри»; он записал это по-французски, и совсем недавно (три-четыре недели тому назад) он показал мне то, что записал… И так получилось, что он показал этот текст не только мне, но и другим (!), и тогда его перевели на английский, и теперь они хотят, чтобы я прочла его, чтобы они могли прокрутить запись на Плэйграунде. Я хотела бы пересмотреть текст на французском вместе с тобой, но они хотят по-английски. Английский не очень-то подходит, но это ничего не значит… Они все наполнены энтузиазмом, довольны — мне же не нравится это, поскольку имеет такую личную форму.

Ты видел этот текст на французском языке?

 

Да, видел.

 

И что?

 

Он определенно ухватил что-то из твоей вибрации. Это чувствуется. Но я не знаю, как этой выйдет, когда ты просто повторишь… Если бы ты сказала ЧТО-ТО НОВОЕ о «Савитри»?

 

А!… Ну, конечно же, я теперь не та же самая личность! Я не говорю то же самое — это невозможно. Невозможно. Я смотрела; в действительности вся эта история вернулась сейчас как иллюстрация громадной разницы — громадной, просто колоссальной разницы — в состоянии сознания. Сейчас для меня это [эта запись о «Савитри»], это такое личное видение вещей… Вчера у меня был интересный день с этой точки зрения.

Физическое эго разрушено, и сейчас вот так [жест: руки раскрыты к высотам]… Это кажется ему диковинным! Я не знаю, как объяснить. Этот способ ставить себя в центр всего и смотреть на все из этого центра, это кажется таким… Ты понимаешь, сознание распростерто, оно настолько же здесь, насколько и там, там, и оно приводит все ко всевышнему, центральному Сознанию [Мать сводит руки, образуя над головой треугольник, вершина которого обращена ко Всевышнему], действующему как Прожектор — неизменный, всемогущественный прожектор, освещающий все одним и тем же образом, без всякой личной реакции.

И последние пережитки — вчерашние кажутся последними, они вызваны тем текстом, который меня попросили прочесть… Конечно, когда я говорю, я говорю «я», поскольку говорит тело, но нет ощущения «я», есть… Это очень трудно объяснить. Но, в конце концов, в связи с этой историей я сказала: «А! Но как, как это может быть, когда это не я? — Нет меня, это не я!» И одновременно было это Сознание свыше, и оно сказало: «Нет личным реакциям — нет ‘меня’ — и если что-то должно быть сделано, пусть оно будет сделано.» И в течение часов и часов было такое особенное состояние, в котором все… Это были как некие пережитки, куски корки, я не знаю; куски чего-то несколько отвердевшего или ссохшегося, что было стерто в порошок, и нет ничего, есть только эта Великая Вибрация [жест: два больших крыла, взмахивающих в бесконечности], такая мощная и такая спокойная — весь день. И некое восприятие, что жизнь в той форме, как она есть сейчас, кажущаяся личной, существует только для действия — только в целях действия, для необходимости действия; и не должно быть реакций, только инструментальное действие — действие согласно всевышнему Импульсу, без реакций. И это восприятие было таким ясным, что все-все воспоминания были упразднены, и все больше упраздняются, так что это теперь не более чем… некая масса вибраций, организованных таким образом, чтобы делать то, что нужно делать в целом, чтобы все было подготовлено и… [жест восхождения] росло, стремилось все более и более к… трансформации.

Так что трудно говорить из-за этой старой привычки (может быть, также необходимости, чтобы тебя поняли) использовать слово «я» — что значит «я»? Это больше не соответствует ничему, кроме как видимости. И эта видимость — единственное противоречие. Вот что интересно: эта видимость явно противоречит истине; это нечто, что еще подчиняется старым законам, по крайней мере, в своей видимости. И из-за этого я вынуждена говорить определенным образом, но это не соответствует — не соответствует состоянию сознания, нисколько… Есть текучесть, широта, некая тотальность, и особенно ощущение (это все сильнее), что это [тело] должно становиться ВСЕ БОЛЕЕ ПЛАСТИЧНЫМ — пластичным, текучим, так сказать, так чтобы без сопротивления и искажения выражать видение — настоящее видение, истинное состояние сознания. И именно эта возможность текучести, пластичности становится все более очевидной для сознания, но только, только с чем-то внешним, что… что становится все больше и больше как иллюзией. И, однако, все же это то, что видят другие, что они понимают, знают и называют «мной». И это действительно стремится, старается приспособиться все больше, но… время все еще, кажется, имеет свое значение.

 

(долгое молчание)

 

Это любопытное состояние перехода.

 

 

10 января 1968

 

По утрам в течение часа я размещаю цветы в ванной комнате там; все цветы находятся там, чтобы я их выбирала (я распределяю цветы каждое утро), это так красиво! Это чудесно! Все цветы говорят, у них есть жизнь — они ЧУВСТВУЮТ. И поскольку я их очень люблю, они вибрируют. Некоторые из них закрываются на ночь — я беру такие цветы, смотрю на них, говорю им, что они милы, и они раскрываются. Действительно приятное зрелище. Посмотри-ка на эту! [Мать протягивает розу]

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Пришло послание на 29 февраля [третий юбилей супраментальной манифестации]. Послание на 21 февраля было остротой, а здесь милостивое объяснение… пришедшее неделю спустя!

О! это очень просто [Мать читает]:

 

Только Истина может дать миру мощь

воспринимать и проявлять Божественную Любовь.

Это объяснение, начало разъяснения. Ведь там [в послании на 21 февраля] я говорю: «Служите Истине, и вы ускорите приход Божественной Любви.» — «Ах, что это значит?». Так что я говорю здесь: «Только Истина может дать миру способность воспринимать…» и т.д.

Сейчас мне надо переписать это в приличном виде [Мать останавливается и прикладывает к глазам ладони рук, как если бы она устала].

Уже к этому времени они вынудили меня написать двадцать поздравительных открыток ко дню рождения, так что какая-то усталость появилась в глазах, вот что досадно… Когда я закрываю глаза, они думают, что я засыпаю! [Смеясь] И они очень любезны, они вежливо ждут, когда я «очнусь»!

 

(Мать начинает переписывать,

но останавливается на первой же фразе)

 

Нет ли здесь неоднозначности? Как лучше написать: «Truth alone» или «Alone the Truth»?… Когда это приходит, оно приходит с такой точностью! Но при записи на словах всегда есть какое-то колебание. Недавно я полчаса гадала, как лучше сказать. Например, где поставить это слово «alone» [только]: «The Truth alone» или «Truth alone» или «alone Truth» … чтобы подчеркнуть, что это не одна Истина, без всего остального, без сотрудничества остального, а только Принцип Истины имеет силу… Я даже не знаю, как объяснить, что я имею в виду!

Я не имею в виду, что работает только Истина или что будет работать только она одна; я имею в виду, что ее присутствие совершенно необходимо. (И это еще грубый нюанс.) Чтобы явно выделить смысл, можно было бы сказать: «Истина должна работать одна, чтобы сделать то-то» или «Только Истина способна…» Но тогда фраза становится тяжеловесной и невозможной. Надо сказать: «Только Истина способна», но это не значит, что она будет работать одна…

 

(Мать закрывает глаза

и входит в созерцание)

 

12 января 1968

 

Есть вопрос, но…

 

Вопрос?

 

Есть факт, о котором ты, вероятно, уже осведомлена…

 

Какой факт?

 

Приходил ли к тебе с визитом этот итальянец, Е со своей женой?

 

И что?

 

Он спрашивал меня о «тантризме левой руки», ты знаешь, «Вама Магра»…

 

Что это такое?

 

Это так называемые тантрики, использующие сексуальность, чтобы делать «йогу». Он задавал мне всевозможные вопросы о месте сексуальности в йоге, добавив, что в течение года они с женой старались жить на другом плане и другим образом. Тогда я попытался обрисовать ему истинную точку зрения и дал ему письмо, которое я вдохновенно написал[1]о проблеме сексуальности в йоге, и в конце привел две цитаты Шри Ауробиндо, показывая «витальную ошибку» позади этой так называемой йоги. Я послал ему письмо, а три дня спустя он пришел ко мне с этим письмом, озадаченный. Он сразу же спросил: «А знаете ли вы, что в Ашраме есть ‘оккультный центр’, работающий с благословения Матери?»

 

Что? Что еще такое!

 

Да, так и сказал. Тогда я его спросил: «Что это за оккультный центр?» Он ответил: «Это внутренний центр для ‘наиболее продвинутых учеников’, ‘самых сведущих’, и в этом центре есть кто-то наподобие высшей служительницы» — это была Y [ученица из Европы].

 

О! Это Y.

 

Затем он сказал: «Я очень обеспокоен и шокирован. Я здесь посторонний человек, приехал только четыре дня тому назад, а меня уже осаждают с нескольких сторон. Что это значит? Мать действительно благословила их?» Затем, возвращая мое письмо, он мне сказал: «Но то, что они делают, их взгляд на вещи совсем не согласуется с тем, что вы пишите в этом письме.» И он привел мне пример. Он сказал: «Посмотрите на эту крошку R. Они воображают, что создают супраментальное существо — очевидно, супраментальное существо делается не так, но, в конце концов, они могут пытаться сотворить милое существо…» Их методика такова: они берут этого ребенка[2], маленького R, включают музыку, и пока он ее слушает, они ласкают его всего, включая его половые органы.[3] Затем он спросил: «Что это значит? Действительно ли на этом уровне осуществляется трансформация?… Вот существо, из которого надо сделать миленькое существо, а они сейчас портят его или притягивают к нему невесть что — одобряет ли это Мать?…»

 

Ты видел этого ребенка?

 

Нет, не видел.

 

Родители приносили его ко мне несколько дней тому назад, поскольку… он все больше заболевает, так что они обеспокоились и принесли его ко мне. Я думаю, что этот ребенок на плохом пути. Во всяком случае, он выглядит как тот, кто живет в извращенной грезе. Как раз в грезе витальной сексуальности. Он бледный, у него вялый взгляд, нет реакций. Бедный ребенок… Ты знаешь, в первый раз, когда я взяла его на руки, я ожидала увидеть эффект тишины, но вместо этого он принялся кричать.[4] На этот раз я решила, что заговорю с ним с самого начала, так что я стала ему говорить, говорить… Он был одуревшим; но я взяла его на руки, он оставался у меня, не шевелился. Что они делают… я не знаю, убьют ли они его, но во всяком случае[5]…

Я знаю, мой мальчик, я знаю! Но что же делать?… Ведь, как видишь, Шри Ауробиндо и я, мы принадлежим «прошлому»; «Бюллетень» — это орган «прошлого», а они все «впереди». Их целый отряд.

 

Да, ты видишь, этот человек здесь только четыре дня и уже…

 

Да, такие дела.

Он уже собирается уехать, впрочем.

 

Он был шокирован. Он сказал мне: «Действительно…»

 

Это я понимаю! Я понимаю.

Они говорят… Нет, они говорят еще хлеще: они говорят, что я — «ученица Y». Ты понимаешь, вот так: «Я учусь у Y», я учусь у нее жизни и йоге!

Я знаю! я знаю это с давних пор. Здесь есть люди со здравым смыслом, но им трудно выбраться из этого. И они не хотят ничего говорить, потому что «ученики» (ученики, воображающие, что обладают фантастической силой) впадают в ужасное негодование и устраивают сцены! Конечно, никому не хочется сцен, поэтому никто и не говорит. Люди со здравым смыслом просто воздерживаются от того, чтобы ходить туда. Но это длится уже долго, больше года.

Чтобы не называть имен: туда ходят A, G и т.д. [ученики с Запада], все это не индийцы.[6]

 

Да! Как раз это мне и сказал итальянец, а затем спросил: «Этот канадец и его так называемая ‘девушка’, что все это значит?… Когда я был на Тихом океане, мне предлагали похожую инициацию: оставить на три дня в хижине с девушкой. То же самое делается в Ашраме?»

 

«Девушка» начинает чувствовать отвращение.

 

У меня было ощущение, что что-то подобное происходит, но я не знал, что это приняло такие масштабы…

 

О! это приняло ужасные масштабы — огромные… Первым мне об этом сообщил S.M., давно, больше года тому назад. Затем и другие говорили. Конечно, они «брали в оборот» и F, и R [ученики с Запада].

 

Да, индийцы различают подобное.

 

Ах, у них настоящая духовность [Мать касается своего сердца], так что они не клюют на это!

Но, ты понимаешь, когда у Y был, так сказать «брюшной тиф» (которого у нее на самом деле никогда не было: это часть большой игры, это якобы «болезнь трансформации»), она хотела поехать в больницу Веллора вместе с М. Тогда она написала мне с просьбой все устроить, чтобы их поместили в одну палату. И в своем письме она выразилась буквально так: «Для меня М. — Бог»… Так что для этого бедолаги это было тяжеловато!… В конечном счете, подобные вещи тонут в собственной смехотворности. Я же просто делаю вот так [жест внесения Света]. Посмотрим. Говорю тебе, первым делом этот бедняга М. заболел: у него заболела поясница. Его лихорадка закончилась… но у него больше не было позвоночника! И самое забавное то, что когда вещи принимают худой оборот, они принимаются писать мне — мне, принадлежащей «отжившему свое прошлому»! Так что он спрашивал моего совета: следует ли сделать это, стоит ли сделать то… Мне доставило удовольствие ответить ему (через Y), что его болезнь носила, главным образом, психологический характер и что я не вижу, как доктор мог бы помочь ему! С тех пор — молчание.

 

Но все же, печально смотреть на этого ребенка.

 

Что касается этого малыша… ничего. Этот ребенок, я не знаю, говорила ли я тебе о нем: я ничего не видела, ничего не предвидела, особенно ничего не формулировала, просто посмотрела на этих двух [отца и мать]; она еще не получила развода и, как бы там ни было, они жили вне общества; так что я подумала, что было бы лучше, если бы ребенок родился в Ауровиле, где есть полная свобода. Это и все. Это началось здесь и кончилось здесь. Я никогда не думала, что это будет «необычайное» существо, ничего подобного: просто ребенок. Но вечером, предшествовавшим рождению ребенка (он родился около часа ночи, я думаю), накануне вечером я получила телеграмму из Америки, извещавшую о смерти Поля Ришара. Я не знаю, что сейчас  с ним сталось, но я обучала его оккультизму: он знал, как войти в другое тело. И я знала также (через других людей), что он давно помышлял вернуться сюда. Так что оба известия вместе, это мне… А! я сказала: «Удивительно!» Ведь как раз достаточно времени, чтобы нормально выйти из своего тела и нормально войти в другое. Я ничего не говорила, но когда Амрита принес мне телеграмму, мы посмотрели друг на друга, и я сказала: «Смотри-ка!». Это и все. На следующий день весь Ашрам знал, что Поль Ришар реинкарнировал в R! Кто-то даже написал мне: «Кажется, вы устроили реинкарнацию…» «О», - сказала я, - «Довольно, хватит!» [Мать смеется]. Вот так.

Как факт… У Поля Ришара была очень нездоровая сексуальная сторона, совсем не здоровая, далеко от этого. У него было много ментального знания (много, очень сильный интеллект), но не духовной жизни. Так что он не был необычайным существом — с ним произошло то, что и должно было произойти.

Это ребенок, я пыталась, но… В его витальном строении что-то перекашивается, это несомненно. Посмотрим.

Посмотрим.

Но они уже наложили (к счастью, меньше легковерия с этой стороны), они уже наложили формацию на другого ребенка[7], A.F.: они говорят, что это Рамзес из Египта… Я же ничего не знаю об этом (!), я ничего не видела. Во всяком случае, он очень мил — сейчас он очень мил.

 

Надеюсь, они не ходят в эту группу?

 

Не думаю, в конце концов… Не думаю, что они проглотили эту наживку.

 

Ведь отец его очень мил.

 

Очень мил. Единственная неприятность для ребенка в том, что группы крови его отца и матери не согласуются друг с другом. В этом есть трудность, но, как бы там ни было, я думаю, что он выйдет из этого затруднения.

 

(молчание)

 

Под предлогом свободы…

Они ведут активную пропаганду?

 

Да, ты видишь, этот итальянец сказал мне: «Я здесь только четыре дня, но уже осажден с нескольких сторон.» А прочтя мое письмо, он сказал мне: «Что же, что происходит там, совсем отличается от этого, они не могут иметь благословение Матери.» И он задал мне вопрос.

 

Нет, это еще что, как я тебе говорила:  я «ученица»!

Это ничего не значит. Это не важно, если посмотреть вот так [жест свыше]. По сути, это забавляется Господь! [Мать смеется]

То, что меня совершенно обезоружило, это когда я стала ученицей, это было восхитительно! После этого можно только смеяться.

 

Но я сказал этому итальянцу: «Послушайте, не беспокойтесь, ложь сама себя поглотит.»

 

Да, конечно! В точности так. В действительности видно, что достаточно сделать совсем немного вот так [жест давления большого пальца]… Что касается этого бедняги М, результат был мгновенным! Надо было лишь сделать вот так [тот же жест].

Я собираюсь встретиться с этим итальянцем. Он уезжает и написал мне очень милую записку, спрашивая, мог ли бы он увидеться со мной перед своим отъездом. Но ему не нужно говорить, потому что я не слышу!

Я не слышу… Это странное явление: люди говорят мне в ДРУГОМ состоянии сознания — не на том же уровне сознания — и тогда у меня совершенно такое впечатление, что это [жест снизу] как вибрации, которые не входят в контакт с моим сознанием. Я вижу вибрации вот так [тот же жест], но… Иногда я слышу звуки, но они не имеют НИКАКОГО смысла. Так что ему не стоит говорить.

 

(молчание)

 

Ты не знаешь, как они ведут себя на своих «сеансах»?

 

Нет.

 

[Смеясь] Надеюсь, они ведут себя прилично! Если они ограничиваются словами, тогда все в порядке; в противном случае я буду вынуждена, возможно, вмешаться.

Нет, я не хочу ничего говорить, ведь это означало бы спуститься на тот же уровень.

Но это началось давно. Давно: когда Y пишет мне письма, она пишет мне на конверте «Милой Матери», а на обратной стороне, в самом верху, ставит «Y». Так что когда я отвечаю, я отправляю тот же конверт… Однажды я неплохо пошутила [смеясь]: я нарисовала стрелу, которая поднималась от слов «Милой Матери», доходила до верха конверта, переворачивалась на кромке и спускалась к «Y». [Мать смеется]

Очень забавно!

И она говорит, что является (является или станет, я не знаю, это зависит от того, с кем она говорит) инкарнацией… Ты знаешь, что в книге «Мать» Шри Ауробиндо сказал, что есть «аспект Любви» Матери, который еще не воплотился, поскольку мир еще не готов. И этот аспект – Y.[8]

 

Когда смотришь на нее, нет такого впечатления.

 

Ах! [подтрунивая над Сатпремом] но это поверхностно, это поверхностное видение![9]

 

(молчание)

 

Люди говорят, что я дала ей «полную свободу» организовывать Ауровиль. Так что она назвала его «университетским городом». Ей сказали, что эта фраза уже используется в точном смысле; она ответила мне: «О! я все объясню». И на поздравительных открытках к 28 февраля [по случаю заложения первого камня] она хотела написать «университетский город»; но они, не посоветовавшись с ней, напечатали приглашения с надписью «the city of universal culture» [«город универсальной культуры»].

Это так, это всегда знак в людях, имеющих чисто ментальную творческую силу: они стремятся подтасовывать слова так, чтобы те выражали то, что они хотят сказать. Я сказала ей: «Это не имеет значения: что бы ты ни сказала, люди воспримут эти слова в привычном для себя смысле; придумай другое слово, чтобы повернуть фразу.» [Агрессивным тоном] — «Но ВОТ ЧТО я имею в виду»…

Она хотела заиметь маленького орангутанга, поскольку, кажется, орангутанги находятся на грани вымирания на земле, так что она хотела иметь одного для продления вида — я не знаю, почему… И когда М поехал на Таити, она попросила привезти ей орангутанга. Бедный М…! Это не очень-то приятное поручение. И М переспросил меня перед своим отъездом: «Кажется, я должен вернуться с орангутангом?» Я ответила ему: «Лучше бы вы его не нашли!». И он его не нашел!

 

*

*   *

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

(Письмо Сатпрема своему другу о «Йоге сексуальности»)

 

28 января 1967

 

Попробую ответить на твой вопрос как можно проще, то есть, не окутывая проблему загадочным туманом мистических традиций, а исходя напрямую из собственного опыта. И, помимо всего прочего, это наилучший способ снова найти истину традиций, которые также возникли из опыта. Есть простой план истины, где эти опыты согласуются.

Можно начать рассматривать эту проблему на большом масштабе, масштабе эволюции. Виды эволюционировали от минералов к растениям и животным, а затем к человеку. Все указывает на то, что прогресс эволюции — это не прогресс форм, а прогресс сознания. Формы только все лучше приспосабливаются к прогрессу сознания. Мы достигли стадии человека, но у нас нет причины предполагать, что это окончательная или самая высокая стадия (иначе не было бы эволюции), как не было бы причины у объективного наблюдателя сто миллионов лет тому назад предположить, что хамелеон или бабуин является окончательным верхом эволюции. Мы просто достигли той решающей стадии эволюции, когда мы можем сознательно вмешаться, чтобы ускорить естественный процесс, на что иначе потребовалось бы на несколько миллионов лет больше, которые ушли бы понапрасну. Йога и все духовные дисциплины в конечном счете являются ни чем иным, как методом сознательного ускорения эволюции в истинном смысле.

В этом месте могут возникнуть некоторые споры по поводу «истинного смысла»: кое-кто (наряду с известными нам религиями) скажет, что истинный смысл находится не здесь, а на неизвестно каких запредельных небесах. Но с такой точки зрения материальная эволюция не несет своего смысла в себе, и, значит, мы присутствуем при зловеще фарсе, изобретенным неизвестно каким божественным мазохистом. Если Бог существует, он должен быть не таким глупым, так что можно думать, что материальная эволюция имеет божественный смысл и что она является полем божественного проявления в Материи. Поэтому наша духовная дисциплина должна стремится к достижению божественного человека или, быть может, другого еще неизвестного существа, которое произойдет от нас, как мы произошли от начальных гуманоидных видов.

Каково место сексуальной функции в этой эволюции? До сих пор прогресс сознания использовал прогресс видов, то есть, сексуальное воспроизводство было ключом к умножению видов, чтобы достичь наиболее пригодной формы для манифестации сознания. После появления человека 2-3 миллиона лет тому назад Природа не создала ни одного нового вида, как если бы она нашла в человеке самый подходящий способ выражения. Но эволюция не может останавливаться на одной месте, ведь тогда это не эволюция. Значит, ключ эволюции больше не лежит в умножении видов посредством сексуального воспроизводства, а сосредоточен напрямую в самой мощи сознания. До человека сознание было еще слишком погружено в свою материальную базу; с появлением человека оно достаточно высвободилось, чтобы принять свое истинное мастерство над материальной Природой и самому вырабатывать надлежащие мутации. С точки зрения эволюционной биологии это означает конец сексуальности. Мы достигли стадии, на которой мы должны перейти от природной эволюции через сексуальную силу к духовной эволюции через силу сознания. Природа обычно прекращает развитие тех функций и органов, которые отслужили свою эволюционную службу, и, поэтому, можно предвидеть, что сексуальная функция атрофируется у тех существ, которые будут уметь направлять свою энергию не на воспроизводство, а на развитие своего сознания. Довольно очевидно, что не все мы достигли той стадии, и что еще долгое время Природе все еще будет требоваться сексуальная сила, чтобы проводить свою эволюцию в среде человеческого вида, то есть, вести довольно грубого человека, коим мы все еще являемся, к более сознательному человеку, более способному ухватить истинный смысл своей эволюции и, в конечном счете, полностью способному перейти от природной к духовной эволюции. Неравность развития индивидов является очевидной причиной того, почему нельзя ни сделать общих правил, ни дать безошибочных предписаний. На каждой стадии есть свой закон. Но какой бы ни была задержка, также достаточно очевидно, с точки зрения биологии эволюции, что сексуальная функция подходит к своему концу, когда она выполняет свою задачу, то есть, когда она преуспевает в том, чтобы возник достаточно сознательный человек. Значит, невозможно разумно обосновать духовную дисциплину ускорения эволюции на принципе, который становится тормозом этой эволюции. Впрочем, достаточно хотя бы чуть-чуть перейти через трудную черту, точку Х перехода от природной к духовной эволюции, чтобы понять, что иллюзорны все псевдо-мистические попытки приукрасить сексуальные отношения между мужчиной и женщиной. Я не имею ничего против сексуальных отношений (Бог знает!), но попытка покрыть их йогической или мистической фразеологией является лживой иллюзией, самообманом. Поэтому, в этом смысле, нет «ключа», который надо «найти», его попросту не существует.

Есть ключ в отношениях между мужчиной и женщиной, но он находится не в их сексуальных отношениях. Так называемые «тантристы левой руки» (Вама Магра) находятся в таком же отношении к настоящему тантризму, как новеллы Боккаччо находятся по отношению к Христианству или римский Бахус по отношению к Дионисию из греческих мистерий. Я знаю тантризм, по крайней мере. Что касается Катар, которых я больше почитаю, то им мало придаст чести думать, что они делают некую «йогу сексуальности». По своему опыту я частенько, видимо, имел переживания Катара, и я ясно вижу, что если кто-то из них пытался примешать сексуальную связь в отношения между мужчиной и женщиной, то он быстро понимал свою ошибку. Это тупиковая дорога, и она может лишь показать, что этот путь не ведет никуда вперед. Катары были достаточно искренними и сознательными людьми, чтобы не продолжать отягощающий опыт. Ведь, в конечном счете, и в этом все дело, сексуальное переживание по самой своей природе (есть или нет «обратное движение» и каким бы оно ни было) автоматически привязывает вас снова к старым животным вибрациям — ты ничего не можешь сделать с этим, ты можешь включить всю свою любовь, на которую только способен, но сама функция привязана к тысячелетиям животности. Это как если бы ты пытался погрузиться в болото, не взбалтывая никакой мути. Это невозможно, сама «среда» такая. И когда знаешь, какая нужна прозрачность, просветленность, внутренняя неподвижность, чтобы суметь медленно перейти к более высокому сознанию, или чтобы позволить более высокому свету войти в наши воды без того, чтобы сразу же быть затемненным, тогда совсем непонятно, как сексуальная активность может помочь перейти к этой неподвижной прозрачности, где может начать происходить все высшее??? Объединение, единение двух существ, настоящая и полная встреча двух существ происходит не на этом уровне и не такими средствами. Это все, что я могу сказать. Но я видел, что в молчаливом спокойствии двух существ, имеющих одно и то же стремление и преодолевших трудный переход, медленно возникает что-то совершенно уникальное, о чем не подозреваешь, пока вовлечен в «борьбу плоти», выражаясь языком проповедников! Я думаю, что опыт Катар начинается после этого перехода. После этого пара мужчина-женщина обретает свой истинный смысл, свою «эффективность», если можно так сказать. Секс — это только первый способ встречи, первое средство, изобретенное Природой, чтобы разбить оболочку индивидуальных эго — после этого растешь и открываешь нечто иное, не через запреты и подавления, а потому что берет верх что-то другое и гораздо более богатое. Те, кто озабочены тем, чтобы сохранить секс и мистифицировать его, чтобы перейти на вторую стадию эволюции, очень похожи на детей, цепляющихся за свои самокаты — это даже серьезнее, с этим ничего не поделаешь в йоге. Я ничего не критикую, я просто наблюдаю и расставляю все по своим местам. Все зависит от стадии, на которой находишься. Что касается тех, кто хочет использовать секс по такой-то и такой-то возвышенной или не возвышенной причине, ради Бога, пусть они делают то, что хотят. Как сказала Мать не далее, чем вчера, по тому же поводу: «По правде говоря, Господь использует все. Вы всегда находитесь на пути к чему-то.» Мы всегда на пути, какими бы ни были средства, но необходимо, насколько это возможно, сохранят ясный дух и не обманывать самих себя.

Попробую найти одну-две цитаты из Шри Ауробиндо, чтобы показать его точку зрения по этому вопросу.

 

Подпись: Сатпрем

 

*

*   *

 

(из Шри Ауробиндо)

 

…Нет более опасной ошибки, чем принимать смесь сексуального желания с неким тонким его удовлетворением и смотреть на это как на часть садханы. Это самый эффективный путь к духовому падению и выброса в атмосферу сил, которые заблокируют супраментальное нисхождение, вызывая вместо него нисхождение враждебных витальных сил, сеющих волнения и бедствия. Это отклонение должно быть совершенно отброшено, попытайся оно возникнуть, и вычеркнуто из сознания, чтобы Истина могла проявиться, а работа быть сделанной.

Также ошибкой будет воображать, что хотя само физическое сексуальное действие должно быть отброшено, но все же некоторое внутреннее его воспроизводство является частью трансформации сексуального центра. Действие животной сексуальной энергии в Природе служит механизмом для определенной цели в системе материального творения в Неведении. Но сопровождающее его витальное возбуждение дает самую благоприятную возможность для вторжения в атмосферу тех самых витальных сил и существ, чье дело — препятствовать нисхождению супраментального Света. Сопровождающее его наслаждение — это деградация, а не истинная форма божественной Ананды. Истинная божественная Ананда в физическом имеет другое качество, движение и субстанцию; самосуществующее по своей сути, ее проявление зависит только от внутреннего единения с Божественным. Вы говорили о Божественной Любви; но Божественная Любовь, касаясь физического, не пробуждает грубых низших витальных пристрастий; попустительство по отношению к этим пристрастиям может только оттолкнуть Ананду и заставить ее отойти на высоты, с которых ее уже довольно трудно притянуть вниз в грубость материального творения, которое только она может трансформировать. Ищите Божественную Любовь только через одни ворота, через которые она согласна войти — через ворота психического существа, и отбрасывайте прочь низшую витальную ошибку.

Шри Ауробиндо

 

 

17 января 1968

 

(По поводу старой беседы Матери о «Савитри», записанной по памяти одним молодым учеником)

 

Они так довольны, так полны энтузиазма! Все приходят и говорят: «О! как это хорошо!». Я подумала: «Сколько раз надо ошибаться, чтобы люди находили это хорошим! Когда кто-то больше не делает ошибок, они больше не любят его.» Вот так.

И они хотят опубликовать это.

 

*

*   *

 

Чуть позже,

по поводу отрывка

из того же текста «Савитри»

 

Шри Ауробиндо писал по ночам, и ночью я имела переживание; наутро он читал мне, и я узнавала свое переживание — я никогда ничего ему не говорила, и он мне ничего не говорил. Это интересно…

Но всегда возникает впечатление хвастовства, вот что досадно. Но в действительности, можно ГОВОРИТЬ подобное, но писать и публиковать это — совсем другое дело.

 

 

20 января 1968

 

(Мать дает Сатпрему суповой пакет, который она даже не попробовала)

 

У тебя нет времени пробовать его?

 

Бесполезно.

Что-то силится помешать мне есть. Я не знаю… Я ем еще по… (как сказать?) здравому смыслу, старому здравому смыслу. Очевидно, тело функционирует еще старым образом, значит, надо использовать старые средства, но… Это все.

 

 

24 января 1968

 

(Сатпрем готовится уйти от Матери как обычно, в 11:30)

 

Будет трудный месяц…

 

О!…

Дни, когда ты приходишь — это единственные дни недели, когда я могу поесть в полдень. В другие дни я так запаздываю, что если я буду есть, тогда я не успеваю принять ванну, поэтому я не ем.[10] Так что еда в полдень… Но, в сущности, я очень довольна.

Нет, происходит целая внутренняя реорганизация… Посмотрим. Это все еще переходной период.

Вероятно, исчезнет что-то вроде механической фиксированности, вот что я думаю; это первое, что изменится — некая механическая фиксированность, которая была необходима для… Ты понимаешь, физическая жизнь была чрезвычайно механической, чтобы быть в состоянии нормально функционировать; что же, это то, что сейчас исчезает. Но переход труден.

Вот так.

 

 

27 января 1968

 

Вчера я получила письмо от директора индийской радиостанции, в котором он пишет, что хотел бы сделать «эффектную» передачу на 21 февраля; и в конце, «увенчивая» это дело, он попросил меня дать «реминисценцию [воспоминания] моей жизни в Индии». [Мать смеется] Я подготовила свой ответ:

 

Воспоминания будут короткими. Я приехала в Индию, чтобы встретить Шри Ауробиндо; я оставалась в Индии, чтобы жить со Шри Ауробиндо; когда он оставил свое тело, я продолжила жить, чтобы продолжить его работу: служить Истине и освещать человечество, чтобы скорее пришло время правления на земле божественной Любви.

Вот так, вот и все.

Это пришло на английском языке, и я перевела это на французской.

Это Павитра прочел мне вчера письмо этого господина, и когда он читал, пришел Шри Ауробиндо и начал смеяться! Он засмеялся, когда этот человек попросил моих реминисценций, и сразу же — сразу же — я получила ответ, сразу же. Он пришел вот так: «Это очень просто, не надо ничего раздувать из этого…» Но эти люди не понимают! И Шри Ауробиндо сказал мне: «It is great time that they learn it» [В свое время они поймут это]. Так что на все это ушло пять минут.

 

*

*   *

 

(Затем Мать слушает перевод на английский язык «A Propos» от 24 ноября 1967 для следующего номера «Бюллетеня»)

 

В момент переживания это очень интересно, поскольку это переживание, и оно учит чему-то новому, живешь чем-то новым, но… Затем рассказываешь это переживание, но когда потом слушаешь рассказ, о! кажется, что это «много шума из ничего».

Эти переживания, я рассказываю о каком-нибудь время от времени — их не счесть, они идут постоянно. Каждое переживание интересно само по себе и учит чему-то: новому видению мира, новому действию, но рассказывать все их… это был бы нескончаемый поток, а каждое переживание само по себе имеет только очень относительный интерес.

Этим утром опять, в течение часа, я жила в определенном состоянии сознания, в определенном видении мира, это было чрезвычайно интересно, поскольку это было совершенно новым, но рассказывать все это в деталях… В конце концов, это вам [Сатпрему и Нолини] решать, мне все равно!

 

 

31 января 1968

 

Странно, словно пришел запрет говорить и… я не знаю, как объяснить это, у меня такое впечатление, что я говорю с расстояния. Я не знаю, как объяснить. И из-за этого у меня такой сиплый голос [голос Матери слегка хриплый]. Я думаю, что с ним происходит какая-то трансформация. Прежде я очень хорошо контролировала голос, звучание голоса — все это ушло! И это как если бы я говорила откуда-то издалека.

Это пройдет.

И что касается всего, всего… есть изменение в СПОСОБЕ бытия. Ночей это тоже касается, они совсем другие — все это было очень организованным, очень регулярным, очень организованным, очень сознательным, и все это сейчас изменилось. И сознание… да, оно постоянно вне инструмента, как нечто такое [жест вверх], очень широкое — очень широкое и очень гибкое — и так постоянно: день и ночь. И все же это сознание этого [Мать касается своего тела], сознание инструмента. Это сознание, которое было телесным, и сейчас это то же сознание, но оно стало чем-то очень широким и очень сильным, и вот так [тот же жест вверх], словно на расстоянии от тела, и оно действует на тело вот так, все время, заставляя его двигаться. И тело не кажется таким ограниченым формой: оно чувствует на определенном расстоянии, касается на расстоянии.

Забавно [смеясь]. Что-то происходит, а я не знаю, что[11]!

 

*

*   *

 

(После того, как Сатпрем вернулся к себе, Мать прислала ему следующую записку :)

 

Вот что я пыталась сказать этим утром:

 

Вместо того, чтобы сознанию быть внутри тела, тело сейчас находится внутри сознания, и все же это еще сознание тела.

 

 

 

 

 

Февраль 1968

 

 

 

3 февраля 1968

 

(Мать начинает с чтения для индийского радио текста своих «воспоминаний» о своей жизни в Индии: см. беседу от 27 января 1968 г.)

 

Затем я написала еще кое-что… Они хотят сделать нечто вроде брошюры об Ауровиле и распространить ее среди прессы, правительства и т.д. на 28 февраля.[12] А за два-три дня до этого в Дели пройдет конференция всех наций («всех наций» — это преувеличение, но, как бы там ни было, они так ее назвали). Z поедет туда, и она хочет привести туда все бумаги об Ауровиле. Они подготовили тексты — они всегда длинные, нескончаемые: все речи и речи. Тогда я попросила, я сконцентрировалась на том, чтобы узнать, что следует сделать. И вдруг Шри Ауробиндо дал мне откровение. Это было что-то интересное. Я сконцентрировалась на том, чтобы знать «как», «почему» и т.д., а затем вдруг Шри Ауробиндо сказал… [Мать читает записку]:

 

Индия стала…

Это было видение, и это сразу же переводилось в слова на французском языке.

 

Индия стала символическим представлением всех трудностей современного человечества.

Индия будет местом возрождения, возвращения к более высокой и более истинной жизни.

Ясное видение: то же самое, что в истории вселенной сделало землю символическим представлением вселенной, так чтобы сконцентрировать работу на одной точке, то же самое явление происходит сейчас: Индия является представлением всех земных человеческих трудностей, и именно в Индии будет найдено… лечение. И поэтому — вот ДЛЯ ЧЕГО я начала создавать Ауровиль.

Это пришло и было таким ясным и грандиозным в своем могуществе!

Так что я записала это. Я ничего не стала им объяснять, а просто сказала: «Поместите это в начало вашей бумаги, какой бы она ни была; вы можете говорить все, что угодно, но сначала должно идти это.»

 

(молчание)

 

Это было очень интересно. Это оставалось все время, в течение более получаса, это такое сильное и такое ясное видение, как если бы внезапно все прояснилось. Я часто задавала себе этот вопрос (не «задавала вопрос», но было усилие, чтобы понять, почему это стало так — почему в Индии такой хаос, такие печальные трудности, и все это все копится), а тут вдруг все стало ясным. Это было действительно интересно. И сразу же: «Вот почему ты создала Ауровиль.» Я не знала этого, ты понимаешь, я делала это под давлением, и принимало все большие и большие масштабы (это стало действительно на масштабе земли), так что я спрашивала себя: почему?… Некоторое время я думала, что это было единственной возможностью предотвратить войну[13], но это казалось мне несколько поверхностным объяснением. И затем вдруг пришло это: «А! Вот почему!»

И поскольку в этом была сила, я сказала: «Поместите это.» Посмотрим — они ничего не поймут, но это ничего не значит, это будет действовать.

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Недавно я посылала тебе записку[14]… И вот этим утром (в ранние утренние часы, пока я не входу в контакт с людьми) было кое-что. Я записала это, чтобы рассказать тебе, ведь я знаю, что это… не испарится, но ослабится [Мать читает]:

 

Тело купалось в Божественном Сознании…

Это как плавать в воде. Такое впечатление; Божественное Сознание везде, очень сильное — очень сильное — мощное,  тело словно купается в нем, и впечатление чего-то, что еще… немного жесткое, упрямое — это так, немного жесткое, немного как корка — немного жесткое, но начало быть гибким, иметь эту гибкость, эту пластичность. И эти две вещи вот так тесно переплетены. И это тело, его состояние сознания, его состояние бытия, его способ бытия — вот так [Мать возобновляет чтение своей записи]:

 

Оно делает самое лучшее, чтобы быть прозрачным и не препятствовать этому Сознанию в его действии и не искажать его.

В этом действительно все дело: не точно «прозрачным», ведь прозрачный… например, стекло прозрачное, но оно остается жестким. Это усилие расплавиться — слиться, раствориться, отождествиться вот так, чтобы слиться; до такой степени, что когда я остаюсь очень спокойной, без движения — когда ничто не движется ни внутри, ни снаружи, я сижу спокойно, так что все-все внутри остается неподвижным, это словно растяжение — увеличение объема, расширение — и как что-то, что хотело бы расплавиться. Такое очень, очень сильное впечатление. И тогда это проносит через клетки необычайную мощь вибрации! Нечто, совершенно непропорциональное человеческому телу, ты знаешь — грандиозное! И проходит вот так [через тело].

Несколько раз у меня было такое переживание с людьми: ты знаешь, что когда они приходят, я всегда стремлюсь устроить им «купание Господа», как я называю это; но кое-кто из них отвечает и «тянет», и тогда в такой момент (такое происходило один-два раза), это как если бы все клетки раздувались, что-то становится очень-очень большим, вот таким громадным, и затем вибрация такая… почти безмерная, ты знаешь. И когда это приходит, некоторые люди сливаются (не много, таких очень мало), а другие ужасаются! Они встают и убегают. А у некоторых возникает то, что по-английски называется awe [благоговейный страх, страх божий] — они поражены. Я отмечала несколько раз и просто думала: «Господь производит свое действие» — но это не то! Это… это действительно что-то меняется в теле.

Но теперь это стало ясным, сознательным, и тело… Достаточно прекратить деятельность на две-три секунды, или на две-три минуты, самое большее, как тело чувствует себя плавающим, плавающим вот так, плавающим… Видна необъятность, словно вибрирующий, светлый, золотистый, мощный океан Сознания, и тело плывет в нем… Как я сказала, тело в чем-то еще немного как кусок коры, но некоторые части рассыпаются. Это как кусок коры, который неловко покрывает некоторые места: эти места… все еще чувствуют отождествление, но это не совершенное отождествление, поскольку оно еще чувствуется — но чувствуется в блаженстве!

С практической точки зрения, если что-то где-то расстраивается по той или иной причине (чаще всего под влиянием чего-то, что приходит снаружи неожиданным образом: боль здесь, что-то расстроилось там и т.д.), то с Тем, почти мгновенно — почти мгновенно — это расстройство исчезает, а если я терпеливо остаюсь в этом состоянии, тогда исчезает даже ПАМЯТЬ об этом. И так мало-помалу исчезает расстройство, ставшее привычным.

 

Милая Мать, я часто задаю себе один вопрос. Это не совсем вопрос, это состояние, в котором я медитирую: очень часто я совсем не хочу мантр, совсем не хочу вообще ничего, я чувствую склонность блаженно впасть в некое растворение, действительно как растворение, полную прозрачность, в которой больше ничто не движется. А когда я достигаю этой точки, всегда что-то во мне снова берет верх и говорит «нет»… Ведь я также ощущаю необходимость сохранять стремление, жизнь стремления; ведь даже жизнь стремления исчезает в этом состоянии.

 

Да, я знаю это.

 

Так что же лучше?

 

Шри Ауробиндо говорил об этом несколько раз: как только произошло аннулирование существа, так сразу же снова появляется сама суть, существенная причина индивидуализации, но уже БЕЗ ограничений эго. Но то, о чем ты говоришь, эта некая тревога, которая заставляет останавливаться[15], это необходимое движение до тех пор, пока все существо в целом не будет готово, поскольку если это аннулирование персональности, индивидуальности произойдет раньше, чем все элементы тела, или даже витал и ментал, будут готовы… ты понимаешь, все растворится, и не известно, что произойдет. Так что эта необходимость цепляния возобновляется до тех пор, пока все не будет готово — когда готов, можешь позволить себе полностью отдаться этому движению. А как только произошло слияние… (как назвать это?…) возвращается не «закон», а то, что можно назвать смыслом существования [индивидуализации], без ограничений эго.

Я имела это переживание в витале и ментале; теперь я вижу, что в теле тоже так, что происходит обратный ход из-за того, что та или иная часть, тот или иной элемент еще не готов, и надо подождать, когда он будет готов. Но как раз в сегодняшнем утреннем переживании этот остаток был всего лишь плавающими кусками корки.

Это означает, что работа делается очень быстро.

Но когда тело будет готово, оно сможет отдаться этому движению, БЕЗ ТОГО, ЧТОБЫ ИСЧЕЗНУТЬ. В этом состоит работа по подготовке. Движение, да, это позволить себе полностью слиться. Но в результате уничтожается эго, то есть, это, ты понимаешь, НЕИЗВЕСТНОЕ состояние, которое можно было бы назвать «нереализованным физически», ведь все, искавшие Нирвану, искали ее, отбрасывая свои тела, тогда как наша работа состоит в том, чтобы могло слиться именно тело, материальная субстанция; и тогда остается принцип индивидуальности, но исчезают все отрицательные стороны эго. Вот в чем состоит настоящая попытка. Как сохранить форму, если нет эго? — будет ли это проблемой? Что же, так работа и делается, мало-помалу, постепенно. Вот почему на это требуется время: каждый элемент снова берется, трансформируется… Чудо вот в чем (для обычного сознания это чудо): сохранить форму, полностью утратив эго. Что касается витала и ментала, это легче понять (для большинства людей это очень трудно, но все же тем, кто готов, это легко понять, и тогда действие может быть гораздо более быстрым), но ЗДЕСЬ, это [Мать указывает на тело], чтобы оно не исчезло в этом движении слияния [расплавления]?… Что же, в этом и состоит переживание. И есть маленькое движение терпения, движение… это действительно глубокая сущность сострадания: минимум пустой траты для максимума эффекта. То есть, все идут настолько быстро, насколько могут, и задержка возникает из-за необходимости подготовки различных элементов.

Это как раз такая интересная кривая, которая разворачивается сейчас. Бывают моменты, когда возникает такое впечатление, что все-все распадается, дезорганизуется; и я хорошо видела: сначала физическое сознание не было достаточно освещено, так что, когда шла внутренняя подготовка, у него было впечатление: «А! должно быть, это предвестник смерти», а затем постепенно пришло знание, что это совсем не так, что это только внутренняя подготовка к тому, чтобы быть пригодным, способным к отождествлению. И, затем, напротив, очень ясное видение этой такой особенной пластичности, такой необычайной гибкости, что если она реализована… как только она реализована, исчезает очевидным образом необходимость смерти.

Переживание этого утра было… Все было безбрежным океаном светлого сознания, такого мощного! грандиозно могущественного. И одновременно что-то такое сладкое, такое сочувствующее, но без причины — не было причины: просто вот так. Как Божественная Любовь, не имеющая объекта, вот так. И тело стало плавать в этом, все более и более легкое, все более и более прозрачное, но оно все еще остается… впечатление, что это еще корка, но не везде одна и та же корка. Странное впечатление чего-то, что еще имеет противоречия. Но не самовольные противоречия, это не так: это неспособность — немощность, нехватка восприимчивости, но это постепенно, мало-помалу вылечивается.

Каждое переживание — и теперь это идет быстро — каждое переживание указывает на большой шаг вперед.

 

(молчание)

 

Всякий раз, когда правило или господство обычных законов Природы заменяется (или должно быть заменено, или собирается быть замещенным в какой-то точке), в той или иной точке, властью Божественного Сознания, это порождает переходное состояние, имеющее все видимости грандиозного беспорядка и очень большой опасности. И тогда, пока тело не знает, пока оно находится в своем состоянии неведения, оно охватывается паникой, оно думает, что серьезно заболело, и иногда, из-за воображения, это даже может привести к болезни. Но источник, первопричина другая: это отмена, отвод закона обычной Природы с ассистирующим ему персональным витальным и ментальным законом (но закон Природы в теле обычно гораздо сильнее ментального и витального закона), что же, это отвод этого закона и замена его другим; так что возникает момент, когда нет ни того, ни другого, и этот момент критический. Но если тело имеет зачатки знания, оно остается неподвижным и имеет веру — доверие и веру; оно остается неподвижным, тогда все в порядке. Переходный момент быстро проходит, и все в порядке. А пока тело не знает… его реакции тяжкие. Но чтобы тело знало автоматически, спонтанно, для этого уже требуется, чтобы большая часть его элементов уже были сознательными и трансформированными. Сейчас все в порядке. Еще не так давно надо было останавливаться, замолкать, призывать Присутствие, призывать веру, и тогда все возвращалось в порядок. Сейчас же движение спонтанное.

И поверхностная, та самая часть, которая дает ощущение корки, это то, что изменится последним — что произойдет? Я не знаю… я не знаю, но это изменится в последнюю очередь.

Есть маленькие забавные детали. Когда я нахожусь в присутствии кого-то, кто, по той или иной причине, получает шок или чувствует дурноту из-за того, что я сейчас сгорблена, то это порождает атмосферу, дающую телу некое сожаление по поводу этой видимости (но это не «сожаление»: это скорее неодобрение), этой видимости упадка (я привожу тебе один пример среди многих других). Затем, почти сразу же, появляется очень ясное видение того, что может вылечить это, СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ, которое может вылечить это. Но чтобы быть постоянным, это состояние должно быть спонтанным… Для этого, как и для всего остального, будет свой переходной момент, и, вероятно, он будет опасным. Состояние сознания истины должно быть достаточно УСТАНОВИВШИМСЯ, чтобы оно было спонтанным: чтобы не было необходимости концентрации и воли, ты понимаешь, состояние должно быть спонтанным. Тогда переход сможет осуществиться.

В моей жизни мне было дано столько всяких переживаний, чтобы доказать, что ВСЕ возможно. Например, когда мне было двадцать два года, в то время носили платья, которые доходили точно до пола, но только касались пола, не волочась [жест на уровне пола], и вот в то время ночью я имела переживание (не помню деталей того, что было), что я стала высокой, и утром оказалось, что мое платье не доходит до пола на два сантиметра! То есть, ВО ВРЕМЯ НОЧНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ тело выросло на два сантиметра. Ведь в ночном переживании я стала высокой (я не помню деталей), а наутро… Это, такое материальное подтверждение давалось мне по отношению ко множеству вещей, чтобы уверить меня, что тело может быть убеждено без бесконечных повторов опытов. Так что тело ЗНАЕТ, оно знает, что нет ничего невозможного, оно знает, что «невозможность» ничего не значит… Но это не зависит от материальной воли, конечно же. И Сознание, управляющее вещами — это чудо мудрости, терпения, сострадания, стойкости. Когда происходит разрушение или расстройство, это означает, что оно совершенно неизбежно, абсолютно — что сопротивление материи в индивиде или в вещах такое сильное, что оно совершенно неизбежно приводит к расстройству или разрушению. Но это не составляет части Действия, всевышнего Действия, которое является чудом. И тело поняло это; оно поняло, оно терпеливо. Единственно, время от времени… (как сказать?)… Есть люди, которым я не даю умереть — таких несколько. У меня еще нет сознания, сознательной силы лечить их, но возможность есть, и я поддерживаю ее над ними. Иными словами, это не всемогущество в том смысле, что необходима определенная восприимчивость, определенный отклик, определенная позиция, что не всегда есть там (человеческая природа сильно подвержена колебаниям, есть взлеты и падения, взлеты и падения — это делает работу очень трудной), но иногда, во время падений, когда существо страдает или «прогибается», есть нечто в сознании [Матери], сострадание… (как объяснить это?)… Все эти движения — движения слабости, но «то» — это нечто одновременно очень сильное и очень сладкое, почти как печаль, и все сознание в теле поднимается как молитва и стремление, скорее молитва: «Почему вещи еще находятся в этом жалком состоянии, почему? Почему?» И мгновенно это имеет свой эффект [у заболевшего]. К сожалению, этот эффект не длится долго; он не длится долго, поскольку еще необходимы определенные условия в других. Но… это чудесно, ты знаешь! Это нечто такое чудесное. И это заставляет понять необходимость присутствия с этой стороны, присутствия, способного чувствовать, понимать еще ДРУГИМ ОБРАЗОМ, чтобы сознание других… было реальностью. И это тоже принимается во внимание, и это тоже означает, что требуется время, требуется терпение. И тело теперь знает это — нет больше нетерпения; есть только, время от времени, нечто вроде печали, особенно когда существа наполнены стремлением, доброй волей, верой, но, несмотря на это, есть еще это цепляющееся страдание. Это с одной стороны, а с другой все еще есть какой-то ужас и осуждение актов жестокости, ЖЕСТОКОСТИ, это… Затем, есть эта грандиозная Мощь — чувствуется, чувствуется, что пустяк, простое маленькое движение, о! может вызвать катастрофу. Так что надо сохранять спокойствие, спокойствие, спокойствие… чтобы всегда происходило самое лучшее.

Сейчас, глупость, идиотизм, неведение — на все это смотрится с терпением… которое ждет, чтобы все это постепенно исчезло. Но дурная воля и жестокость — особенно, злость, жестокость, то, что ЛЮБИТ доставлять страдание — это еще трудно, еще надо держаться. Так что, выражаясь образным языком (это не «язык»: способ бытия), это Кали хочет ударить, так что я должна говорить ей: «Держись спокойно, спокойно.» Но это человеческий перевод. Все это боги, все эти существа реальны, они существуют, но… это перевод. Настоящая истина — за пределами всего этого.

Вот так.

Сегодня день Махасарасвати[16]… [смеясь] она много проболтала![17]

 

 

7 февраля 1968

 

Произошла очень интересная история с цветами. Я расставляла розы; я отбирала розы, чтобы дать их людям, и когда люди пришли, я взяла одну из отложенных роз. Эта роза была слишком распустившейся и больше не выглядела такой хорошей. Я посмотрела на нее и подумала: «Достаточно ли она хороша, чтобы подарить ее?» Я держала ее свободно в руке, не сжимая… Мой мальчик, на моих глазах она повернулась и уколола меня в палец своим шипом!

Я приводила и другие примеры сознания в цветах, но этот пример замечателен. Когда я беру их и говорю, что они милы, что они великолепны, и они открываются — такое часто происходит; но вот эта повернулась (конечно, я не крепко ее держала), она повернулась и уколола своим шипом мой палец!

У меня был еще один забавный пример. Ты знаешь, что я держу гибискусы здесь, под лампой. Я поставила туда два цветка: «супраментальное сознание» и еще один цветок, бледно розовый, «супраментальная красота». Затем мне принесли «мощь», такой большой гибискус, весь белый, с темно-красным центром — чудо! Вот такой большой. Я поставила туда и его; а другой цветок (он держался очень хорошо, продержался все утро), он вдруг выпал, разъяренный — не «свалился», а выбросился из вазы, вот так!

Я заметила это: ревность среди цветов. Есть розы, которые сразу же увядают, если поставить их вместе с другими цветами.

Но такое вот негодование было в первый раз.

И самое интересное в этом было то, что я сохранила эту розу, а затем подарила ее! [Смеясь] Она получила то, что хотела!

Есть один человек, которому я посылала цветы, и он посылает мне цветы ежедневно — он как следует делает йогу. Он как-то написал мне (он посылает мне как раз эти золотые гибискусы, «супраментальная красота»), он написал мне, что одному из этих цветков он сказал: «Вы увидитесь с Матерью», и цветок улыбнулся. Он раскрылся, был очень счастлив и улыбнулся. Он сказал мне: «Он мне улыбнулся».

Я не знаю, прогрессирует ли это наше восприятие или же, действительно, как сказал Шри Ауробиндо: «Когда супраментальная Сила придет на землю, ВЕЗДЕ будет отклик.» У меня такое же впечатление, потому что цветы так вибрируют, полны жизни. По утрам я всегда расставляю цветы (у меня на это уходит, по меньшей мере, три четверти часа; надо расставить по вазам более сотни цветов, и каждому человеку я даю цветок особого рода, я подготавливаю вот так), и некоторые цветы в вазах говорят: «Меня!». И, действительно, они — как раз то, что мне нужно. Они зовут меня и говорят: «Меня!»… Но это не ново, ведь когда я была в Японии, у меня был большой сад, на части которого я выращивала овощи; по утрам я спускалась в сад, чтобы собрать овощи для еды на день, и некоторые из них, там, там и там [жест разброса] говорили мне: «Меня! меня! меня!». Вот так. И я их срывала. Они буквально звали меня, подзывали меня.

Это было еще давным-давно, в тысяча девятьсот… когда же это было? Это было в 1916-17, так что… сорок лет тому назад.

 

Пятьдесят.

 

[Мать смеется] Пятьдесят лет тому назад!

Но теперь, по утрам, мне надо только не думать, оставаться спокойной; я иду прямо к цветам, и они говорят: «Меня! меня!…» Вопреки себе я удивляюсь и говорю: «Чудесно, как раз то, что я хочу!»[18]

 

*

*   *

 

А! теперь за работу. Знаешь, что надо сделать?… Подготовить «Хартию Ауровиля»! Они заложат ее в землю; когда они бросят землю ото всех страх, они поместят металлическую капсулу с Хартией, написанной на пергаментной бумаге. Так что надо ее написать… У меня есть несколько идей.

Но уже есть варианты хартий, подготовленные G и Y. Прочти мне их, посмотрим [Мать протягивает хартию G]

 

Хартия Ауровиля [версия G]

 

1)      Ауровиль — первый горн планетарного человека.

 

А! «планетарный», он написал это как ученик Y! Y любит слово «планетарный»:

 

2) Ауровиль предлагает открыть глубокие источники единства человека и вселенной, знания в радости и любви.

 

Я не понимаю — не важно!

 

3) Все в Ауровиле принадлежит всей земле, а члены Ауровиля — все существа на земле.

4) В этот день Ауровиль торжественно посвящается всегда служить единению небес, земли и жизни.

 

Небес? Каких небес?

Вот другая [Мать протягивает хартию Y]. Это более литературный вариант (!)

 

Посвящение Ауровиля [вариант Y]

 

1) Мы торжественно основываем этот город как первый очаг планетарного общества…

 

А!

 

…общества завтрашнего дня.

 

2) Мы торжественно освящаем этот город как постоянно обновляемый синтез новейших достижений науки и самой древней мудрости.

3) Мы торжественно учреждаем в качестве главной функции этого города подготовку каждого ребенка к его самой высокой духовной и планетарной судьбе…

 

Ай!

 

…чтобы этот город стал колыбелью всего человечества.

 

Это все? Это лучше, но не то.

Что касается меня, я не вкладывала никакой торжественности… Я не писала это [за один раз], поскольку это не ментальное, так что не организовано [Мать ищет разбросанные листочки бумаги]. С ментальной точки зрения это не представляет ценности, это не организовано, но кое-что пришло. Это фрагментарно, не следует друг за другом [Мать продолжать перебирать листочки бумаги]. Я даже не помню, что сказала… Это не организовано, я не знаю, в каком порядке расположить это… А! [Мать вытягивает листочки]… Сначала материальный пункт, о котором так неуклюже пытался сказать G: что все люди — жители Ауровиля. Истина вот в чем (мы не будем вносить никакой торжественности, это не нужно)…

 

(Мать разворачивает большой пергаментный лист на подоконнике окна, обращенного к Самадхи. Сидя на низком табурете и вооружившись черным фломастером, выводящим словно клинописные буквы, Мать начинает переносить написанное ею ранее, давая комментарии)

 

1. Ауровиль не принадлежит никому в частности. Ауровиль принадлежит всему человечеству в целом…

Это вот материальный факт. Ауровиль не принадлежит… я не написала «никакой стране», потому что Индия взъярилась бы. Я написала «не принадлежит никому»; «никому» - расплывчатый термин, как раз подойдет и для «никакому человеческому существу» и для «никакой стране». И я написала «Ауровиль принадлежит всему человечеству В ЦЕЛОМ», потому что это ни к чему не обязывает! Ведь поскольку все люди вместе никогда не могут договориться, это невозможно! Я умышленно написала так.

И, затем, я не говорю «жители» или что-то подобное, я говорю:

 

…Но чтобы жить в Ауровиле, надо добровольно встать на службу Божественному Сознанию.

Они все будут морщиться от «Божественного», но это мне все равно! Ведь это объяснение тому, почему в центре стоит Матримандир.[19] Матримандир представляет Божественное Сознание. Обо всем этом не говорится, но это так.

Затем:

 

2. Ауровиль будет местом нескончаемого обучения, постоянного прогресса и нестареющей юности.

И затем:

 

3. Ауровиль хочет быть мостом между прошлым и будущим. Используя все открытия…

Все открытия, то есть, открытия философии, духовные, моральные, научные открытия, все — пользуясь прошлым.

 

…все открытия, внешние и внутренние, Ауровиль хочет смело устремиться к будущим реализациям.

И, наконец, есть две версии: «Ауровиль будет местом познания и исследования средств существования, чтобы вести к человеческому единству, основанному на взаимопонимании и доброй воле.» На другом листочке написано: «…чтобы воплотить настоящее человеческое Единство.»

Так что мы немного изменим:

 

4. Ауровиль будет местом познания и исследования средств существования, чтобы воплотить настоящее человеческое Единство.

Вот так.

 

(Мать слазит

с табурета)

 

Это не я написала все это… Я заметила кое-что очень интересное: когда это приходит, это такое императивное, что нет и речи об обсуждении; я записываю — я ВЫНУЖДЕНА записать, что бы я ни делала. Но если этого нет, то это не откуда взять! Даже если я пытаюсь вспомнить, нет ничего!… Так что, очевидно, это приходит не отсюда: это приходит откуда-то свыше.

 

 

10 февраля 1968

 

(Мать использует английское слово вместо французского)

 

Странно, теперь английские слова приходят ко мне легче французских. И я очень хорошо знаю, почему это так: ведь в этой части я постоянно нахожусь в контакте со Шри Ауробиндо, так что, когда мне нужно слово, в моем распоряжении его запас! Тогда как я, здесь [жест ко лбу], это становится очень хорошо… очень хорошо![20]

 

*

*   *

 

(По поводу суеты в Ашраме и вокруг Матери)

 

Совершенно очевидно и бесспорно, что все это, то есть, условия жизни, все, что происходит, все это было желаемо, было решено, организовано. Это самая лучшая тренировка для тела, чтобы дать ему три вещи:

Первое, прежде всего (еще одно английское слово), это reliance [доверие, уверенность, опора], то есть, тело должно полагаться ТОЛЬКО на Божественное как на свою точку опоры, источник своей силы, своего здоровья, своей способности; все материальные правила и законы отвергнуты и не должны больше иметь никакого значения.

Это почти ежеминутное переживание.

Первое: единственная опора — это Божественное; питание, отдых и т.д. — всего этого больше не существует. Этого больше нет — действительно, этого нет, но этого больше нет как фактора, имеющего значение.

И, затем, две вещи, кажущиеся противоречащими друг другу (они противоречивы для обычного сознания), но на самом деле они только дополняют друг друга. Surrender (нет другого слова), полная сдача — полная, непосредственная, тотальная. Иными словами, ровность и принятие — даже не «принятие»: все, все хорошо, все хорошо. То есть, если смерть должна придти завтра, это не вызовет никакого беспокойства — вот так, ты понимаешь [жест доминирующей ровности]: СПОНТАННОЕ принятие, спонтанное, без усилия, без рассуждения, без… спонтанное и полное, вот так [тот же жест]. Это второе.

И третье: огромная воля. Каждый момент она выражается через… Например, что-то дезорганизовано, есть боль; тогда, с этим фоном… это не «фон», это БАЗА, база ровности («ровность», это если посмотреть с другой стороны! Это не так, это… это прилипание, спонтанное прилипание), на этой базе есть огромная воля — громадная — быть… ТЕМ, ЧТО ХОЧЕТ БОЖЕСТВЕННОЕ, но не с идеей, что это может быть так или вот так. По сути, по правде говоря, надо сказать: «Быть божественным» — быть Божественным. То есть, доминировать над всеми ситуациями, всеми волями, всеми обстоятельствами, вот так [тот же жест доминирующей совершенной ровности].

Так что эти три вещи одновременно и постоянно присутствуют. И все это в теле.

И тело (это становится интересно) имеет те же переживания на высотах сознания, те же самые переживания (их можно назвать супраментальными, поскольку они действительно супраментальные), которые имели витал, ментал и все внутренние существа. Оно проходит через те же переживания — оно, само тело.

Это происходило в последние несколько ночей: вдруг вспомнилось время (двадцать лет тому назад, к примеру), когда эти переживания были переживаниями витала, ментала, психического существа и выше. Это был способ бытия там [жест вверх], но тело не участвовало в этом; оно было в своем способе бытия. Но теперь это происходит с телом: те же самые переживания, точно те же самые, возвращаются вот так, и с уверенностью и прочностью в основании — несравненно!

Все еще есть, в самой глубине подсознательного, дурные привычки — все дурные привычки: пораженчество, сомнение, пессимизм, все это (это способ бытия в той области), но все это ушло «в подполье», и когда это выходит (больше по привычке, чем из-за дурной воли), когда это… по-английски я сказала бы bubble out [показывает свой нос], это получает такой шлепок!

И я ясно вижу, что когда это состояние воли (действительно, по-другому и не скажешь, и это выглядит как маскарад, но это: «БЫТЬ БОЖЕСТВЕННЫМ», вот так, всемогущественная воля), когда это станет нормальным и спонтанным способом бытия, тогда у нас появятся серьезные результаты.

Еще есть нечто, что смотрит на свое бытие — это означает, что еще много чего не так, как должно бы быть.

Но есть еще маленькие колебания между старой привычкой поддаваться, не выдерживать, быть человеком (со всем, что отсюда вытекает), и другим способом бытия. Но другой способ бдит, он находится начеку и говорит: «Нет, нет! Не надо больше этого, конец! Время этого прошло.» Ведь, совсем ясно, что это скатывание к смерти; другой способ — это подъем к… мы еще не говорим «бессмертие», ведь это трудно для этой материи, но к жизни по желанию.

Увидим.

Есть очень ясное видение, сейчас, очень ясное и очень определенное видение, что смерть — это принятие пораженчества, так что… И везде и для каждого.

Раньше это было неизбежной привычкой [Мать очерчивает круг], неизбежным завершением — больше совсем не так, совсем не так! Это все еще память о тяжком прошлом.

Вот так.[21]

 

 

14 февраля 1968

 

(По поводу определенных учеников, которые уже сейчас начали заправлять делами Ашрама)

 

…Но это очень-очень поучительно. Я имею в виду, что знала об этом и раньше, но это совершенно ясная, точная, очевидная картина того, что этот человек порождает все эти трудности. Все было бы простым и легким, если бы не было всех этих реакций эго: реакций амбиции, реакций самолюбия — не говоря уж об обмане: когда это приходит [жест вниз]… Да, эта тройка: амбиция с необходимостью устраивать показуху, доминировать; самолюбие или тщеславие (быть задетым, когда вас не оценили по достоинству: тогда вы сердитесь, спорите, есть скрип и трение); и, наконец, жажда денег, greed [жадность], желание обладать, алчность: вы хотите «иметь выгоду», извлекать выгоду из ситуации: я хочу заработать, хочу заработать… С этой тройкой все затмевается.

Когда все это выходит с искренностью и откровенностью, вы улыбаетесь, но когда это становится двуличностью, когда люди используют всевозможные трюки в надежде обмануть, скрыть свои мотивы, заставить поверить в другое и… всевозможные комбинации. Тогда это не годится.

И тогда сразу же, сразу же все дезорганизуется.

Ведь налицо доказательство, очевидное доказательство, и надо быть совершенно слепым, чтобы не видеть этого. И эта слепота умышленная: тогда люди не хотят знать причину, совсем не придерживаются того, чтобы знать… ведь если бы они знали, они были бы обязаны измениться.

Сразу же, сразу же все дезорганизуется.

А! [Мать поднимает обе руки вверх в жест подношения]

Гораздо легче сказать и верить, что этот мир невозможно изменить и что надо оставить его на его загнивание — и просто спокойной уйти. Как это удобно!… Как это легко.

 

(молчание)

 

Знаешь, как древняя индуистская традиция была убеждена — вынуждена была поверить — в множественности душ (она не говорит «души»), божественного существа в индивидах? Они рассуждали очень логично: если бы была только одна душа, то есть, только одно всевышнее сознание, где угодно, когда угодно, то тогда, как только оно испытывало освобождение (бегство в Нирвану, отказ от всего, от всей иллюзии жизни и творения), и если была бы только одна душа, то на этом все было бы кончено! Но, оказывается, несколько существ прошли через переживание освобождения, и это ничего не изменило в мире (в мире в целом, во всяком случае). Так что они пришли к заключению, что, возможно, душ столько же, сколько и индивидов, но они сообщаются только там наверху, не здесь.

Когда мне рассказали это, это меня немало позабавило!

И во всем этом нет ничего истинного! Ни с одной стороны, ни с другой. Это только один аспект.

Ведь существует только ЕДИНЫЙ.

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Вчера мне показывали фотографию одного человека, являющегося гуру множества людей.[22] Я не знаю, на что он претендует, но это индиец, ездивший в Европу и Америку и приобретший там множество учеников — тысячи и тысячи — последователей, верящих в него. Он говорит, что есть только одно средство принести мир на землю, это полное и тотальное освобождение: интеллектуальная и моральная свобода, конечно, но также и витальная и физическая свобода. То есть, освобожденная ото всех подчинений и всех законов, жизнь согласно собственному побуждению. И затем он говорит, что есть «нечто» (я не помню, как он это называет), что управляет и будет управлять вами, так что вы будете делать как раз то, что нужно. Решает не индивид, а «то». И если его спросить: «Но как? Как узнать, что это, как найти это «то»?», он просто отвечает: «Сядьте и посидите рядом со мной в медитации, и вы узнаете.» И он убежден, что с этим он может принести мир на землю.

Вчера я видел его фотографию. Витально он необычайно силен. Я не знаю, его ли эта сила или же это то, что он получает от других, поскольку это можно узнать только через физический контакт.

 

(молчание)

 

Это еще один способ приближения.

Сейчас есть много таких людей. Я уже говорила тебе о трех-четырех. И каждый из них имеет своих последователей, которые, вероятно, не понимают ничего из того, что он делает! Но впечатление чего-то… поднимающегося теста, вот так [жест].

Они ухватывают совсем маленький уголок, один угол; это как маленькая дырочка, через которую они смотрят на другую сторону, и этим они расшевеливают тысячи людей.

Так что пока это не исключительно, то есть, пока мужчина или женщина (кем бы они ни были), гуру, не говорят: «Только я знаю Истину») (то есть, другие не знают, знаю только я), пока они не таковы, все в порядке. И когда они достаточно освещены, чтобы говорить: «Да, я уловил маленький кусочек и даю его вам; все другие кусочки тоже хороши»… Но даже если вы составите все эти кусочки вместе, вы все еще будете далеки от Истины.

Мне надо было сохранить эту фотографию, чтобы показать ее тебе. Его тело тоже живет в свободе! Волосы не причесаны (возможно, он никогда не умывается!), борода… Глаза очень сильные.

Странно, успешные люди такого рода — всегда индийцы.

Был только Штайнер, имевший большую власть над своими учениками, но в его случае, определенно, это была враждебная сила с мощью Асура.

 

 

17 февраля 1968

 

Ах, прежде чем мы начали работать… я получила вот что:

 

(Мать протягивает письмо)

 

«Здесь несколько страниц из нашего выпуска об Ауровиле, городе любви, хранимом четырьмя Матерями.»

Подпись: Y

 

(Затем Мать протягивает буклет,

показывающий[23]…)

 

Ты что-то понимаешь? Если да, скажи мне.

Ты понял?

 

Нет.

 

Ты не понял? А я думала, что ты мне объяснишь!

 

Здесь какая-то неразбериха.

 

Это змея, кусающая свой хвост?

 

Это действительно, точно, ментальная конструкция.

 

О, да.

 

А текст… В нем нет даже малейшей вибрации истины.

 

Да, все сконструировано.

 

Нет пламени, в нем ничего нет.

 

О какой любви она говорит? Это очень похоже на сексуальную любовь.

 

Это выглядит очень человеческим.

 

[Мать смеется] Очень-очень человеческим, да.

Я много смотрела на это и спрашивала себя, не является ли это на самом деле современным понятием йоги?

 

Да, они наполнены этими идеями «йоги секса». Они ни о чем другом не думают, говорят только об этом. «Город любви» — мне это кажется…

 

Но как только это слово употребляется обычным образом, это становится так. Я не знаю, что делать.

 

Мне это не кажется интересным.

 

Мне это СОВСЕМ не кажется интересным. Но не опасно ли это?

 

В любом случае это дает ложное представление об Ауровиле. Это повод для всевозможных неоднозначностей.

 

(Мать смотрит на сопроводительные

рисунки, выглядящие как три

переплетенные линии)

 

Здесь всегда: раз, два, три линии. Если было бы только две, а здесь всегда раз, два, три — то есть, единение и результат!

 

И основной рисунок — это в точности рисунок желудка, это расположено в желудке.

 

Но тогда это еще хуже!

 

Но это то, что он напоминает, впечатление, что показано поперечное сечение внутренних органов.

 

Ужасно!

 

Нечто, повернутое на себя, замкнутое на себя.

 

Да, это так.

 

Мне это не нравится.

 

Мне тоже. А заболевание Z связано с тем, что у него подавленные сексуальные желания. И он не избавится от этого, поскольку он не избавился от причины… Они полностью в этом.

Что мне с этим поделать?

 

Жаль, если это будет распространяться на инаугурации Ауровиля.

 

Даже хуже: они собираются провести конференцию для детей, и дети будут задавать вопросы, а дюжина людей будет им отвечать, но это будут, главным образом, Y и Z. Так что дети придут с идеей найти что-то истинное, и вот что они получат.

 

Этот «город любви», вероятно, не поймут так, как нужно. Ты знаешь, журнал «Planete» посылал господина D написать статью об Ауровиле. Я видел этого D год назад, когда он приезжал сюда; он большой адепт как раз этой «йоги сексуальности»[24]. У меня с ним был целая беседа, причем такая живая, что затем я получил некое откровение и написал целое письмо о проблеме сексуальности в йоге. И этот человек погряз в этом деле секса. И он сейчас опять послан журналом «Planete». Так что, если ему покажут это, «город любви»…

 

Досадно. Думаю, что будет еще хуже, мой мальчик, ведь я помню, что когда я просила Y заняться вопросами образования в Ауровиле, она вела себя еще приемлемо. Думаю, что что-то повернулось в ее голове.

 

Что же, если вспомнить ту историю с R, которого воспитывали с музыкой и лаской. То же самое. И этот «город любви», черт возьми! Ауровиль должен быть чем-то, что возносит людей к другим представлениям, а не к этой малости. Я как-то ходил туда, и, ты знаешь, это место движется…

 

О! это прекрасно.

 

Это прекрасно, движется, впечатление, что действительно что-то создается. А «город любви»…

 

Но я никогда не говорила, что Ауровиль — это город любви, ни разу я такого не говорила!

 

Это слово обычно неправильно употребляют. Лучше не говорить об этом.

 

Действительно, это слово можно употреблять только с словом «божественная», стоящим перед ним. Только так. Если опустить слово «божественная», становится невозможно. А эти люди отказываются употреблять слово «божественная».

 

Да, они боятся его.

 

И что мы тогда будем делать?… Если я верну ей бумаги, не сказав ничего, она решит, что я одобрила; если же я скажу, что это не годится, она еще больше разозлится… И она занимается всем, вмешивается во все (причем «законно», в том смысле, что я когда-то поручила ей заняться вопросами образования). Но она стало такой ПОСЛЕ этого. А в то время, хотя она была немного сумасбродной, но вела себя еще вполне приемлемо.

Досадно. [Мать остается молчаливой некоторое время] Вот что я пошлю ей:

 

«Остерегайтесь использовать слово ‘любовь’, если ему не предшествует слово ‘божественная’, поскольку в обычной ментальности слово ‘любовь’ ассоциируется с сексуальностью.»

 

Просто вот так, ничего больше, без мнения о том, что она делает, но это. [Мать пишет записку]

 

Лично мне ее бумага кажется вредной, ведь она не только не говорит ничего, но и открывает дверь неоднозначностям. Она действительно ничего не говорит: «хиппи» тоже «сыны любви», это их доктрина.

 

По правде говоря, когда я открывала эту бумагу, у меня возникло отвратительное ощущение.

Нет, если бы я доверяла ей, я сказала бы по-другому — я прямо бы написала: «…Это опасно с духовной точки зрения.» Но… не нужно раздражать людей.

У нее совсем нет доверия, она думает, что бесконечно выше. Только, с политической точки зрения, она очень заботится о том, чтобы не входить в открытый конфликт [с Матерью], поскольку чувствует, что это помешало бы ее деятельности.

Она хотела — и она сказала, что я разрешила ей (перевернув все с ног на голову) — она хотела бы открыть клуб ЛСД в Ауровиле. Ведь я написала ей… с самой объективной точки зрения я написала, что это можно было бы использовать только под контролем людей, имеющих духовное знание и силу, чтобы контролировать и помогать. Она перевернула все это и сказала: «Мать разрешила при условии, что будут контролировать сведущие люди.» Вот так. И сведущие люди, конечно…[25]

В конце концов, все, что ни происходит в жизни, в действии, направлено на то, чтобы сделать как можно более быстрым движение трансформации и подъема. Возможно, бывают времена — есть ритм и времена, более благоприятные для гармонии, но для застойной гармонии, и тогда пытаются подавлять или, во всяком случае, сдерживать все опасные движения, которые могли бы остановить прогресс или даже вести к разрушению; но есть и другие времена, когда есть очень сильное давление к трансформации, и, надо сказать… с риском возможного ущерба. И, определенно, с 1956 г. явно видно, что что-то толкает, толкает и толкает к ускорению движения и… это приводит к очень опасным экстравагантностям.

И с этим знанием и этой уверенностью — этим видением вещей — я чаще всего воздерживаюсь как наблюдающий свидетель. Только если ситуация станет действительно скверной, только тогда надо вмешиваться.

Посмотрим.

 

 

20 февраля 1968

 

(В течение нескольких недель, предшествовавших 21 февраля, дню девяностолетия Матери, у нее почти не было времени на то, чтобы есть или спать; она все время встречалась с людьми, работала, писала письма и т.д. Сатпрем замечает, что Мать не выглядит уставшей)

 

Если бы не мысли людей, не коллективное внушение, и возможно — возможно — подсознательное внушение (возможно, клетки еще подвержены подсознательному внушению, это возможно…), а иначе, с несколькими секундами… [жест ухода внутрь] вот так, погружаясь во Всевышнее Сознание: все в порядке. У меня никогда нет чувства голода (я не чувствую потребности есть), я никогда не сонная (и не чувствую потребности спать). Единственно, есть еще старое внушение и все мысли людей; что если я не буду есть, то ослабею и заболею; что если я не посплю, то устану и тоже заболею — все подобное. Клетки не верят в это, но… Ты понимаешь, они думают, что обязаны есть и обязаны спать, иначе… И я прекрасно вижу, что СОВСЕМ не работа утомляет меня: встретившись с сорока, сорока пятью, пятидесятью людьми, я устаю не больше, чем встретившись с одним плохо расположенным человеком. Особенно когда есть испорченная атмосфера, в том смысле, что люди инстинктивно ужасаются от истины (есть такие — они даже не знают об этом), и это вызывает недомогание, это еще вызывает недомогание. И достаточно — ты понимаешь, достаточно минуту побыть в такой атмосфере, и тогда надо концентрироваться, делать усилие. Иногда надо… [Жест, указывающий на поднимающуюся для удара Силу], есть люди, которым я «говорю»: «Тебе надо как следует успокоиться, иначе с тобой что-то случится.» Я совсем не думаю, но Сила вот так [тот же жест]. Не со многими, а время от времени с некоторыми людьми.

Но нервы помнят… Ты знаешь, прожив год вместе со Шри Ауробиндо, после того, как я уехала отсюда в первый раз с началом первой мировой войны (из-за того, что она началась), тогда все нервы заболели: они были в состоянии обостренного напряжения (думаю, это называют невритом: буквально все нервы заболевают). Это особенно болезненно, все везде дезорганизуется: циркуляция дезорганизуется, пищеварение дезорганизуется, все-все было дезорганизовано (это было во Франции, в южной Франции). Нервы помнят это, не понятно почему; однажды, когда здесь было трудно, они вспомнили это. Шри Ауробиндо был здесь, и я сказала ему об этом (думаю, я уже рассказывала тебе это): у меня было абсолютное ощущение того, что появилась рука и сняла всю боль вот так — боль ушла за секунду. И никогда не возвращалась. Теперь, время от времени, когда люди плохо настроены, когда у них дурные мысли, и вдобавок нет времени на отдых, еду и сон, тогда, время от времени, начинает тянуть здесь, там, там. Это самая острая боль. Во Франции у меня была такая боль в течение недели. Иногда она приходит, и тогда мне надо держаться спокойной и… растворяться в Божественном Присутствии, тогда это кончается, уходит без следа.

Но когда возникает недомогание, они вспоминают это. Они спрашивают себя: «Я не знаю, что надо сделать, чтобы стереть эту память.» Я хватаю их, говорю, что они глупы, но… Тогда они держатся спокойно.

Но вот что интересно: нет ни голода, ни сонности; этого нет, это ни в малейшей степени не чувствуется. Зато есть очень ясное ощущение гармонии и дисгармонии; когда атмосфера гармоничная или, во всяком случае, атмосфера доброй воли (всегда может быть большая гармония, это понятно), тогда все в порядке.

С некоторыми людьми, как только они входят, происходит огромное нисхождение, очень часто это нисхождение силы Кали или силы Махешвари (не Всевышнего, а того, что они лучше всего понимают), очень часто, сразу же, мгновенно. Тогда все затихает. И это очень забавно, интересно: именно по Отклику (по Отклику: тому, что отвечает) я очень ясно сужу о состоянии, в котором находятся люди. Это совсем не ментальное восприятие; я узнаю, что они думают, только по следствию, из того, что происходит [рода силы, проявляющейся в Матери]. Тогда совершенно естественно я узнаю, в каком состоянии ума они находятся. Но я не смогла бы сказать, что они думают; например, некоторые люди могут сказать: «Вот о чем вы думаете», но я не смогла бы сказать это. Мне совсем чуждо все ментальное. Но я могла бы очень четко сказать, каково их состояние восприимчивости, доброй воли и стремления — и, автоматически, не пытаясь этого, просто судя по тому, что создано в атмосфере.

 

(молчание)

 

Шри Ауробиндо здесь. Иногда он становится очень активным, особенно когда люди изматывают, тянут или давят весом всех своих трудностей и желаний. И тогда (последние несколько дней были такими), я могла бы выразить это словами, которые он часто говорил, но это его позиция: «Они принимают Бога только тогда, когда могут распять его.»

Я нахожу это таким интересным!

Они принимают Бога — Божественное — только тогда, когда могут распять его. Иными словами, они признают Божественное в теле только тогда, когда это тело пригодно для того, чтобы быть распятым или пытаемым. И затем, если последствия неприятные: «Значит, он не божественный!»

Он не божественный…

Он всегда говорил: «Божественное тщательно скрывает себя, чтобы не раздавить их.»

И это верно, я заметила это: иногда, когда Сила приходит действовать в своем могуществе, это ужасно! Даже для тех, кто больше всего привык к ней, даже для самых отважных… тяжело. Так что всегда так: Божественное сдерживается, чтобы не быть… непереносимым.

Что-нибудь скажешь мне? Ничего?… Жаль, а то всегда я одна говорю!

 

(Мать входит

в медитацию)

 

Перед тобой, здесь [жест на уровне груди] был символ Шри Ауробиндо. Нисходящий треугольник почти белого света, но с золоченым оттенком, а восходящий треугольник был насыщенного темно-фиолетового цвета — я не знаю, почему… Восходящий треугольник — темно-фиолетовый (цвета мощи витала), насыщенного темно-фиолетового цвета, очень, очень насыщенного, и вместе с нисходящим треугольником все это составляло символ Шри Ауробиндо, здесь, перед тобой, вот так.

Он не светящийся, но и не темный: это богатый и очень насыщенный цвет, очень насыщенный фиолетовый цвет.

Восходящий треугольник — это стремление творения; нисходящий треугольник — отклик Божественного. И в их пересечении образуется квадрат манифестации. И это было перед тобой, очень ясно выражено.

Это соответствует твоему внутреннему состоянию… [Смеясь] Это хорошо!

 

Счастливого дня рождения, милая Мать![26]

 

(Мать берет руки Сатпрема)

 

 

28 февраля 1968

 

(Весь Ашрам ходил на инаугурацию Ауровиля. Мать читает свое послание, которое транслировалось в Ауровиль индийским радио :)

 

Ауровиль приветствует всех людей доброй воли. В Ауровиль приглашаются все те, кто жаждет прогресса и стремится к более высокой и истинной жизни.

(Затем Мать

читает Хартию)

Хартия Ауровиля

1. Ауровиль не принадлежит никому в частности. Ауровиль принадлежит всему человечеству в целом.

Но чтобы жить в Ауровиле, надо добровольно встать на службу Божественному Сознанию.

2. Ауровиль будет местом непрекращающегося обучения, постоянного прогресса и неувядающей юности.

3. Ауровиль хочет быть мостом между прошлым и будущим. Используя все внешние и внутренние открытия, Ауровиль хочет отважно устремиться к будущим реализациям.

4. Ауровиль будет местом материальных и духовных исследований с целью живого воплощения настоящего человеческого Единства.

 

(затем микрофон отключается

…молчание)

 

Так что сейчас, до 11: 30, у нас есть спокойное свободное время, как у принцев и королей! (такое не часто выпадает). Если у тебя есть, что мне сказать, я слушаю.

 

Может быть ты что скажешь?

 

Нет-нет! Довольно [Мать смеется]

Я провожу все свои дни и ночи, успокаивая атмосферу, это приняло пропорции… Ты знаешь, это движение, которое начинает вращаться вот так, как ветер в циклоне или на море, и затем это разгоняется все быстрее и быстрее, все сильнее и сильнее. Тогда люди заболевают, они измотаны, не могут больше ничего делать. Последние три дня я провела, успокаивая атмосферу. К счастью, они приходили ко мне (не ко «мне», конечно), они чувствовали что-то стабильное здесь, что могло остановить этот беспорядок, иначе… Но это было очень трудно из-за огромного количества добавлений извне: на Даршане 21 февраля было более четырех тысяч человек на улице, и еще ожидаются люди сегодня и завтра, так что всего их будет пять-шесть тысяч — их надо накормить, устроить… целая работа.

Заем они попросили меня, чтобы, конечно, не было дождя, но и чтобы не было слишком солнечно! [Мать смеется] Так что было немного трудновато, но сразу же пришел Z и сказал, что небо над Ауровилем затянуто облаками, нет солнца… Все эти маленькие сущности очень исполнительные, но от них просили невозможного! Я получала одновременно просьбы: «Ах! мне нужен дождь; ах! нет, я не хочу дождя; ах! мне требуется солнечный свет; о! нет, я не хочу солнца…» Как можно сделать все это!

 

Ты довольна?

 

Довольна? Что ты имеешь в виду?

 

Дело движется?

 

Я не знаю. У меня такое впечатление, что там все в порядке.

Два дня назад Z сказал мне: «О, это был хороший урок: теперь мы убеждены, что западный путь не лучше нашего.» Ведь все они все время думали, что материалистический путь приводит к лучшим результатам — так что теперь они убеждены.

Я говорила тебе, что советский консул воодушевился! Он читал Хартию — сначала на английском языке (по-английски там идет «Divine’s Consciousness», с апострофом). Он сказал: «Жаль, это вызывает представление о Боге.» И тогда S, ездившая туда, сказала: «Вовсе нет! Во всем этом нет ничего религиозного, мы покажем вам этот текст на французском языке.» Там он увидел «consciense divine», и остался доволен этим. Он сказал: «Как раз это мы и хоти реализовать, и без этих слов это может быть официально признано и поддержано советским правительством.» Тогда его попросили перевести этот текст на русский язык, но в конечном счете в Ауровиле был прочитан не его перевод, это был перевод Т — она не боится таких слов. Но я послала ему свою санкцию: я должна была ему объяснить, что слова были только более или менее неловким переводом не только идеи, а того, что выше идеи — принципа; что не имеет большого значения, какие слова употребляются (каждый использует такое слова, какие больше ему подходят), и поэтому я не против, если он будет использовать слова, приемлемые для его правительства. Советский консул ответил «да», он был очень доволен. Он сказал: «Когда советское правительство официально поддерживает что-то, это серьезно.» — Это верно, я знаю это, они очень щедрые. Так что я надеюсь, что будет благоприятный результат. Это как раз то, что я хотела: в Америке они долгое время были воодушевлены — это хорошо, но, возможно, они не так хорошо понимают, как русские; русские по своей природе мистики, и поскольку эта часть природы была угнетена, подавлена, то, конечно, зажата большая сила. И сейчас может просто произойти взрыв.

Но если обе стороны будут поддерживать Ауровиль, у нас больше не будет финансовых неурядиц!

Это приходило постепенно, мало-помалу. Я рассказывала, что Шри Ауробиндо открыл мне по поводу состояния Индии, что она является символическим представлением современного состояния человечества, и как раз поэтому был создан Ауровиль.[27] Тогда я поняла. С этого момента стало очень ясно — «ясно», я имею в виду, что он сделал так, чтобы это распространилось, и люди, кажется начали понимать.

Вот так.

 

*

*   *

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

(Из беседы Матери с Сатпремом по поводу Ауровиля)

 

Необходимо иметь совершенно прозрачную искренность. Недостаток искренности — причина современных трудностей.

Неискренность есть во всех людях. На земле, возможно, всего лишь сотня полностью искренних людей. Сама человеческая природа делает человека неискренним. Она очень сложна, ведь человек постоянно обманывает самого себя, прячет истину от самого себя, находит оправдания самому себе. Йога — это средство стать искренним во всех частях своего существа.

Трудно быть искренним, но можно, по крайней мере, быть ментально искренним — это то, что можно требовать от ауровильцев.

Сила есть там, присутствует как никогда, и как раз неискренность людей мешает ей нисходить, быть ощущаемой. Мир находится во лжи, все человеческие отношения до сих пор основывались только на лжи и обмане. Дипломатические отношения между странами основываются на лжи. Они заявляют, что хотят мира, а сами вооружаются. Только прозрачная искренность отношений между людьми и между странами позволит придти трансформированному миру.

Ауровиль — первая попытка этого опыта. Новый мир будет рожден, если люди согласны делать усилие к трансформации и поиску истины — это возможно. Потребовались тысячелетия, чтобы перейти от животного к человеку; сегодня же человек, благодаря своему уму, может ускорить процесс, стремясь в трансформации к человеку, который станет Богом.

Первый этап этой трансформации — трансформация с помощью ума, путем самоанализа; затем надо трансформировать витальные импульсы — это гораздо сложнее; и особенно трудно трансформировать физическое: каждая клетка нашего тела должна стать сознательной. Это та работа, которую я делаю здесь. Это позволит победить смерть. Это другая история; это будет будущим человечества, возможно, через сотни лет, возможно, раньше. Это будет зависеть от самих людей.

Ауровиль — первый шаг к этой цели.

 

 

 

 

 

 

 

 

Март 1968

 

 

 

2 марта 1968

 

(По поводу Хартии Ауровиля)

 

Все хотят изменить мое послание!…

 

Изменить!

 

Да.

 

Почему?

 

[Мать смеется] Потому что каждый находит слова, которые ему не нравятся… Вышла целая история с коммунистами и советским консулом: кажется, этот человек очень интеллигентный, он читал Шри Ауробиндо, совершенно заинтересован, хочет быть полезным и… он сказал: «Что я могу поделать с ‘божественным сознанием’! [Мать смеется] Это слово запрещено у нас.» Ему сказали: «Речь идет не о Боге» (я очень хорошо могу понять запрет на слово «Бог», ведь в это слово можно вложить все, что угодно), но он ответил: «Я не могу.» Они прислали перевод на русский язык, который, к счастью, пришел после церемонии, ведь в нем был перевод их собственных мыслей, а не моего текста! Так ему и ответили, что перевод пришел слишком поздно. Перевод сделала Т, но она отказалась его читать [на инаугурации], заявив, что это «слишком большая ответственность»! [Мать смеется] Они все таковы. В конечном счете, прочел S. Но, затем, у нас здесь есть коммунист-архитектор, он русский, он очень много работал для Ауровиля, над макетами и т.д. (молодой человек, очень милый), и вчера он пришел с молитвой: можно ли сменить слово «Божественное». Я спросила его: «Что вы предлагаете?» Он мне ответил: «вселенское сознание». На что я ему возразила [смеясь]: «Вы ужасно уменьшаете.» Он был озабочен: что же делать? Я сказала ему: «Послушайте, я уступлю вам; если угодно, скажите ‘совершенное сознание’, это безобидно.» И он оказался довольным этим, я написала «совершенное сознание» на его бумаге, и он ушел с этим!

Но здесь, группа… (как назвать их?)… учеников Y, «продвинутая группа», они совсем не любят «божественное сознание», и женщина, переводившая на немецкий язык (она ученица не прямо Y, а ученица М), попросила у М помощи (возможно, моральной помощи), и самое лучшее, что он нашел, это «высочайшее сознание»… Тогда я спросила: «Где ваше ‘высокое’ и ваше ‘низкое’?»

Они ничего у меня не спрашивали, они и так очень уверены в самих себе. Но они прочитали этот текст в Ауровиле, и люди, слышавшие этот текст и знавшие немецкий язык, спросили меня: «Как это так?»… От них я и узнала. «Как так вышло, что в немецком варианте ‘божественное сознание’ сознание переведено как ‘высочайшее сознание’?»

Так что каждый вносит туда свое!

Мы собираемся подготовить маленькую брошюру с посланием и всеми этими переводами: на японский язык, на иврит, на арабские языки и т.д.; все это будет сфотографировано, и мы поправим немецкий текст. Ох, еще и русский текст…

Но как «город мира», это забавно! [Смеясь] Обещающе!

Мне все равно; то, что я нахожу совсем мелочным, это когда мне ничего не говорят, а делают втихую. Совсем по-детски надеяться, что я не узнаю об этом, и тенденция прятать что-то от меня не очень-то мила.

Но в целом все хорошо прошло.

У нас есть очень милый флаг Ауровиля, его приносили туда; было только два флага (у других стран были вымпелы), но это были флаги Ашрама и Ауровиля. Вот этого цвета [Мать показывает на оранжевый гибискус на своем столе].

Что касается молодых делегатов, все было достаточно смешано: те, кто пришли спонтанно от своих стран или были набраны ЮНЕСКО, были очень приличными; но в Дели набирали почти что через пропаганду (многие пришли из посольств оттуда), и это было… сомнительно. Некоторые курили, один даже так напился… Но все же, когда они были вместе, они вели себя очень прилично. И был один – из Чехословакии – который не хотел уходить! Он сказал, что может ждать, сколько нужно, но он хочет увидеться со мной, прежде чем уехать отсюда.

 

Но хорошо видно — видно, как Сила и Милость работают через все.

 

Да.

 

Ведь, действительно, если бы эти элементы были предоставлены самим себе, что же, не было бы ничего, была бы путаница. Хорошо видно, что это работает… это работает, это использует все!

 

Нет, она извлекает преимущества даже из наихудшего! вот что интересно.

 

(молчание)

 

Я слышал кое-какие нелестные замечания о «=1» от людей, которые полностью вне этого дела.[28] Мне говорили, что сначала этот журнал был очень интеллектуальным, очень …

 

О, да!

 

А затем они «перетянули одеяло на себя».

 

В особенности это!

 

И третье, что мне сказали: имя Шри Ауробиндо упоминается там лишь в конце, и то мимоходом, как бы по случаю.

 

Да. Видел этот номер? [Мать ищет экземпляр] Оформление очень хорошее, очень хорошее — она сделала этот номер от самого сердца. Очень хорошее оформление.

 

Да, вот что жалко: все это — извращенные таланты.

 

Извращенные: у меня, главным образом, ощущение извращения.

Но только это [Мать указывает на обложку], это ужасно агрессивно.

Вместо раскрывающегося стремления [Мать раскрывает руки вверх]…

 

Это как лезвие гильотины.

 

Ты понимаешь, цветы раскрываются в стремлении; в Природе стремление поднимается и расширяется насколько возможно, чтобы быть способным воспринимать. Здесь же [Мать указывает на журнал «=1»], это как нож. Это очень символично.

Я ничего никогда не говорила.

Но это сделано с большим вкусом.

Это извращенный разум [Мать пролистывает журнал]. Все это агрессивно, все носит агрессивную природу.

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Вчера (не могу сказать «вчера утром») я вернулась оттуда [из музыкальной комнаты] после встречи с 78 людьми… было три часа пополудни: это час, когда я обычно возобновляю свою работу после принятия ванны — без завтрака. Так что так называемый «полдник» уже давно предан забвению.

 

(молчание)

 

Есть три вещи, по отношению к которым надо быть начеку. Одна — это коллективное внушение «болезни» — «болезни», это существует в том смысле, что, очевидно, есть враждебная сила, пытающаяся дезорганизовать и затянуть работу; но, что касается индивида, эти так называемые заболевания… Внешне это основывается на идее (они называют это «знанием»), на знании о микробах, вирусах и т.д., но все это означает переворачивать все с ног на голову, ведь все эти микробы, вирусы, все это — СЛЕДСТВИЯ, а не причина.

Это результат сочетания трех вещей: дурной воли (хуже: отказ следовать движению), более или менее полной дурной воли; неведения о законах и следствиях, то есть, о причинах и следствиях (полное неведение); и, очевидно, формы инерции — все это форма инерции, но самая большая форма — это неспособность воспринимать и отвечать. Сочетание этих трех вещей — это то, что порождает болезни и т.д., и в конце — смерть. Иными словами, дезинтеграция созданной гармонии.

Но с коллективной точки зрения, точки зрения коллективного влияния, все наоборот: это считается «причиной» расстройств, то есть, вместо следствия это считается причиной, что абсурдно.

И затем, с точки зрения трансформации клеток и организма, находиться в состоянии коллективного влияния — это как быть погруженным в ванну этой атмосферы внушений, и люди, пытавшиеся избегать этого, отрезали самих себя: они пытались изолировать себя. Результат — уход из материальной зоны, ведь невозможно быть вот так [жест как в скорлупе], как в чем-то, что не имеет связи с остальным. Так что они отказывались и от жизни.

В отношении со всем есть три… можно сказать, «средства защиты», или три позиции, которые можно занять, в целом. Одна из них — позиция изоляции, которая не может быть полной, по крайней мере, пока не отойдешь от мира; эта позиция очень относительно эффективна. Есть и позиция атаки: сражающаяся мощь, отбрасывающая враждебные силы. (Она имеет большую отрицательную сторону, ведь если эта мощь той же природы, то она неэффективна или очень относительно эффективна, а если же это всевышняя мощь, тогда… результат будет скорее катастрофическим: в ходе покорения дело дойдет до разрушения, а это, очевидно, не входит в намерение Всевышнего.) И, наконец, есть способ заражения от всевышней Силы, но это подразумевает то, что выражается здесь во времени. Была принята эта позиция. Но это подразумевает время — вот почему на это уходят века.

Результат несомненен, с минимумом ущерба. Но этот минимум все еще очень значителен.

И для человеческого сознания это длится долго. Но как ты совсем недавно отметил, это мило. Это чувствуется как нечто, идущее вот так [жест распространения волн], очень медленно для человеческого сознания, несомненно, но неумолимо по отношению к сопротивлению, и так су-ве-рен-но уверенно в своей победе… Это мило. И, несомненно, с минимумом ущерба. Не говоря уж о том, что то, что нам кажется «ущербом», может быть средством всевышней реализации, если посмотреть на это в целом.

 

 

9 марта 1968

 

(По поводу старой беседы на Плэйграунде от 27 мая 1953 г., на которой Мать, в частности, сказала: «Когда развито стоящее позади сознание и когда вы умеете концентрировать его, тогда что бы вы ни делали, это сознание будет действовать.»)

 

Это было переживанием этим утром.

Переживание такое: важно сохранять сознание Присутствия, то есть, Присутствие должно быть конкретным; и тогда все, что бы вы ни делали, и что бы ни говорили, все это является этим Присутствием, выражающим самого себя. И переживание этим утром заключалось в том, чтобы найти разницу между непосредственным выражением и выражением, более или менее завуалированным; и разница качества выражения зависела от ментального суждения, то есть, ум каждого человека судит об этой реакции, но это только индивидуальный вопрос, а с общей точки зрения, вещи, иногда кажущиеся нам менее прозрачными или менее выразительными, являются на самом деле наилучшим выражением.

Это трудно объяснить.

Было восприятие того, что ментальное сознание ДОБАВЛЯЕТ к действию всевышнего Сознания, и то, что оно добавляет, или суждение, это еще нечто совершенно относительное — относительное ко времени, к ситуации, к личности; это не абсолют, то есть, в одном случае такое-то обличие будет совершенно выражать, а в другом случае то же самое обличие не будет выражать совершенно… Это было долгим переживанием относительности, в котором находится ментальный мир по отношению к выражающемуся всевышнему Сознанию.

Это пришло следом за одной фразой, которую кто-то написал (я забыла, кто автор), примерно так: «Когда видишь, до какой степени юмористично творение, возникает уверенность, что Создатель должен улыбаться…» И с этим предложением я увидела, сколь относительно отличие в человеческом сознании — нет абсолюта, нет абсолютного выражения, выражение всегда относительно, и оставляемое им впечатление относительно по отношению к индивиду, который это воспринимает.

Я пытаюсь выразить это, но это было конкретным переживанием: относительность ментального облачения действия всевышнего Сознания.

И тогда переживание сводится вот к чему: быть насколько можно более пассивным и прозрачным, так чтобы вибрация Сознания передавалась с минимумом искажения в своем обличии.

[Возвращаясь к старой беседе] Я не могу больше произносить таких речей! Это кажется мне заносчивым! [Мать смеется]

Теперь все переживания, все они приходят словно для того, чтобы внести ясность в жизнь (это очень интересно): расставить все по своим местам. И все предпочтения, все мнения, все тяготения, все вкусы, все это уходит… в некоей улыбке, действительно — не в безразличии, а в улыбке, улыбке необычайной относительности манифестации. И начинает приходить восприятие того, чем истинная манифестация должна быть — в некоей очень гибкой гармонии, гладкой и очень широкой. Это в процессе формирования. Очень интересно.

Все это [указывая на беседы на Плэйграунде] все еще слишком резкое. Но я прекрасно понимаю, что если бы теперь я начала рассказывать о переживаниях, подобных утреннему, это было бы почти непонятно — слишком далеко от их сознания.

Вот так.

 

 

13 марта 1968

 

(По поводу старой беседы на Плэйграунде от 27 мая 1953 г.)

 

Ты здесь говоришь: «Да, наука может находить. Если она движется в очень определенном направлении, если она достаточно успешная и не останавливается на пути, то она найдет то, что нашли мистики, что нашли религиозные люди, что нашли все, поскольку можно найти только одну вещь, а не две. Есть только одно. Так что можно пройти длинный путь, можно все поворачивать и поворачивать и поворачивать, и если идти достаточно долго без остановки, вы наверняка придете в то же самое место. Как только вы достигли этого места, вы чувствуете, что больше нечего искать! Нечего искать. Вот она, эта сила. Это так, на этом все. Это так.» Что ты имела в виду, говоря: «Вот она, эта Сила.»?

 

Странно, когда ты читал это, это было ПРОСТО, это было очевидно, а сейчас…

 

Да, когда я читал, мне это казалось очевидным… Может быть, это не требует никаких комментариев, вот и все!

 

Да, они найдут то же самое, что нашли мистики, что нашли монахи, что нашли все — так и есть, это сила. Находят силу. И Тому, по сути, невозможно дать ни названия, ни определения.

Сейчас как раз возник большой спор в связи с Ауровилем: в «Хартии Ауровиля» я написала «Божественное Сознание» [«Чтобы жить в Ауровиле, надо добровольно встать на службу Божественному Сознанию»], на что они говорят: «Это вызывает мысли о Боге.» Я ответила [смеясь]: «У меня не вызывает!»… Так что одни перевели это как «высочайшее сознание», другие выдумали что-то другое. Я согласилась написать в русском варианте «совершенное Сознание», но это приближенно… И То — что невозможно ни назвать, ни определить — это всевышняя Сила. Находят всевышнюю Силу. И всевышняя Сила — это только один аспект: аспект, связанный с творением.

 

*

*   *

 

(Чуть позже, по поводу другого отрывка из той же беседы, где кто-то спросил Мать, может ли Божественное «отойти от нас»)

 

Ты ответила: «Это невозможно. Ведь если бы Божественное отошло от чего-то, это «что-то» сразу же развалилось бы, поскольку перестало бы существовать. Яснее говоря: существует только Божественное.»

 

Теперь бы я ответила: «Это как если бы ты спросил, может ли Божественное отойти от Себя самого!» [Мать смеется] Вот в чем беда: если сказать «Божественное», они понимают это как «Бог»!… Есть ТОЛЬКО То: только То существует. Что То? — только То существует!

 

(молчание)

 

Этим утром я опять некоторое время смотрела, как если бы я спрашивала Божественное: «Почему Ты наслаждаешься тем, что отрицаешь Самого себя?»… Ведь, следуя своей логике, мы говорим: все это темно, все это отвратительно, все это не живо, все это не гармонично — все это не божественно. Но как это может быть?… Это только позиция действия. Так что, ставя себя в сознание действия, я говорю: «Но почему Ты находишь удовольствие в том, чтобы быть вот так!» [Мать смеется]

Это было очень конкретное переживание клеток, и с чувством (не «чувством» — это не чувство и не ощущение), неким восприятием, что находишься на самом пороге великого секрета… Вдруг группа клеток или функция тела находит забавным идти наперекор — почему? Какой в этом смысл? И ответ был такой: это как если бы все это помогало разрушить пределы.

Но как, почему?

Ментально можно объяснить все, но это вовсе ничего не значит: для тела, для материального сознания это абстрактно. Когда материальное сознание ухватывает что-то, оно знает это в СТО РАЗ ЛУЧШЕ, чем мы можем знать это ментально. И когда оно знает, оно имеет силу: знание дает силу. Вот что медленно-медленно вырабатывается. Для невежественного сознания это медленно и болезненно, но для истинного сознания это не так! Боль, радость, все это… такой абсурдный способ смотреть на вещи — чувствовать их, видеть их.

Есть все более конкретное восприятие, что все, что нет ничего, что не содержало бы своей радости бытия, ведь таков САМ способ бытия: нет бытия без радости бытия. Но это не то, что мы ментально понимаем под «радостью бытия». Это… нечто, о чем трудно говорить. И это восприятие страдания и радости (почти зла и добра), все это необходимо для того, чтобы работа могла делаться в определенном поле несознания. Ведь истинное сознание — это что-то полностью, совершенно другое. И это то, что сейчас усваивает сознание клеток и делает это через конкретные переживания; и все эти суждения о том, что хорошо, а что плохо, что есть страдание и что есть радость, все это кажется туманным. Но сама «вещь» — Истина — конкретная вещь еще не схвачена. Это на пути, чувствуется, что это на пути, но это еще не достигнуто. Иметь это означает… быть всемогущественным господином. И, может быть, невозможно иметь это, пока мир в своей целостности или в достаточной своей части не будет готов для трансформации.

Это спекуляция, то, что можно назвать наущением. Но это все еще принадлежит области свыше.

Время от времени словно касаешься восприятия этого всемогущества: находишься на грани… ах! [Мать делает жест хватания]… но это ускользает.

Когда мы будем иметь это, мир сможет измениться. И когда я говорю «мы», я не говорю о какой-то личности… Может быть что-то, равнозначное Личности, но это… Здесь я тоже не уверена, не является ли это проекцией нашего сознания на что-то, что ускользает от нас.

Шри Ауробиндо всегда говорил, что если мы пойдем достаточно далеко за пределы Безличностного, то как только вы вышли за эти пределы, вы находите нечто, что мы можем назвать Личностью, но это не соответствует вообще ничему из того, что мы постигаем как «Личность».

И тогда там нет ничего, кроме… есть только То! И это То имеет силу. И даже когда мы говорим «есть только То» [смеясь], мы располагаем его ВНУТРИ чего-то другого!.. Слова и язык не подходят для того, чтобы выразить что-то, что превосходит сознание. Как только вы формулируете это, оно нисходит.[29]

 

(молчание)

 

Чуть дальше [в этой беседе] ты говоришь: «Множество людей, реализовавших Божественное, никогда не говорили об этом и ничего не знали об этом.» Как это может быть? Можно реализовать Божественное, не зная его?

 

Это опять о том же. Можно добавить: «и МЕНТАЛЬНО ничего не знали об этом.» Они не говорили: «Я реализовал Божественное», поскольку это не соответствует никакому ментальному понятию.

 

 

16 марта 1968

 

Мать протягивает Сатпрему цветок

 

Вот это happy heart [счастливое сердце][30]

Я сейчас раскрываю тайну этого.

 

(долгое молчание)

 

Такое впечатление, что все время — все время — находишься на пути к великому открытию, затем делаешь это открытие и обнаруживаешь, что оно уже было сделано! Это только [смеясь] взгляд на него с другой стороны.

Этим утром было переживание, казавшееся необычным, и… это было всегда известно. Так что происходит ментализация — как только это ментализировано, оно становится ясным, но это больше не то! Ведь можно сказать, что это творение является «творением равновесия»[31], и как раз ментальной ошибкой будет хотеть выбирать одно и отвергать другое — что все должно быть вместе: то, что мы называем добром, и то, что мы называем злом, то, что мы называем хорошим, и то, что мы называем плохим, то, что кажется нам приятным, и то, что кажется нам неприятным, все это должно быть вместе. И этим утром было открытие того, что через Отделение — это Отделение, которое было описано самыми различными способами, иногда эпизодически, иногда просто абстрактно, иногда философски, иногда… все это только объяснения, но есть нечто, что, вероятно, является просто Объективизацией [Мать делает жест проталкивания вселенной вперед из Непроявленного]… Но это все еще способ объяснять. Чем является в точности это так называемое Отделение? Не известно (или, может быть, известно, я не знаю). Это как раз то, что создало (говоря об этом в красках) черное и белое, день и ночь (это даже более смешано — но черное и белое тоже смешано), это тенденция создавать два полюса: приятная, хорошая вещь или неприятная, плохая вещь. И как только вы хотите вернуться к Истоку, эти два полюса имеют тенденцию слиться. И в совершенном равновесии, то есть, где деление больше невозможно, и одно не имеет влияния на другое — где два полюса снова становятся одним — там находится известное Совершенство, которое мы пытаемся снова открыть.

Отвержение одного и принятие другого — ребячество. Это неведение. И все ментальные представления, как представление о вечном Зле, вечно злым, что породили идею об аде, или же представление о вечном Добре, вечно добром… все это ребячество.

 

(молчание)

 

Может быть (может быть, поскольку как только вы хотите сформулировать, вы ментализируете, и как только вы ментализируете, это сжимается, ограничивается, теряет силу истины, но, в конце концов…), что в этой вселенной, как она устроена, совершенство является… [Мать остается поглощенной на долгое время]. Это ускользает от слов… Можно было бы сказать так (но это сухо и безжизненно): это восприятие (только ли «восприятие» это? это не просто восприятие; это ни восприятие, ни знание, ни сознание…), это сознание единства всего, воспринимаемого индивидом — воспринимаемого, переживаемого, реализуемого. Но это ничто, это только слова… Кажется, что вселенная была создана для того, чтобы решить этот парадокс сознания целого, живущего (не только воспринимающего, но живущего) в каждой части, в каждом элементе, составляющем целое.

Так что, в целях формирования этих элементов началось все с Отделения, и это Отделение породило деление на то, что мы называем хорошим и плохим; но с точки зрения ощущения — ощущения в самой материальной части — можно сказать, что это страдание и Ананда. И движение — покончить со всяким отделением и реализовать полное сознание в каждой части (что абсурдно с ментальной точки зрения, но это так).

На мой взгляд, это слишком по-философски, не достаточно конкретно. Но переживание этого утра было конкретным, и конкретным из-за того, что возникло из чрезвычайно интересных ощущений в теле, из-за наличия этой постоянной дуальности, выглядящей противостоянием (не только противостоянием, а взаимным отрицанием) между… можно взять симптом страдания а Ананду. И истинное состояние (которое, как кажется, сейчас невозможно сформулировать на словах, но которое было пережито и прочувствовано), это целостность, содержащая все, но вместо того, чтобы содержать конфликтующие друг с другом элементы, эта целостность является гармонией всего, равновесием всего. И когда это равновесие будет реализовано в творении, это равновесие сможет… (на словах это больше не то)… можно было бы сказать: станет способным прогрессировать без разрывов.

Но это не то.

В эти последние несколько дней, виденное еще в текущем несовершенном сознании, повторяющимся образом (но все это методически и организовано целой организацией, бесконечно превосходящей все, что мы можем вообразить) было состояние, являющееся состоянием, определяющим разрушение равновесия, то есть, растворение формы — то, что обычно называется «смертью»; и это состояние доходило до крайнего предела, как демонстрация, одновременно с состоянием (не восприятием: состоянием), которое препятствует разрушению равновесия и допускает непрерывность прогресса без разрывов. И это дало телесному сознанию одновременно (так сказать, одновременно) восприятие того, что можно было бы назвать крайним страхом распада (хотя это не совсем так, но как бы там ни было) и крайней Анандой единения — и то, и другое одновременно.

Так что, выражая обычными словами: крайняя хрупкость (больше чем хрупкость) формы и вечность формы.

И Истина не только в объединении, а в слиянии, отождествлении этих дух.

Когда ментализируешь это, это становится ясным для всех, но теряет свое существенное качество, нечто, что невозможно ментализировать.

 

Это сознание этих двух состояний должно быть одновременным?

 

Не поделенным. Именно единение этих двух состояний дает истинное сознание; единение этих двух («единение» все еще подразумевает деление), отождествление этих двух состояний является тем, что составляет истинное сознание. И, затем, есть ощущение, что это, именно это сознание является всевышней Силой. Ты понимаешь, Сила ограничена противоположностями и отрицаниями: самая мощная сила, это та, что больше всего преобладает — но это полное несовершенство! Но есть всемогущественная Сила, состоящая из слияния тех двух состояний. Именно эта Сила абсолютна. И если бы То было реализовано физически… вероятно, проблема бы на этом кончилась.

Действительно, в течение нескольких часов этим утром, когда я жила в этом состоянии, было впечатление, что все покорено и все понято — «понято», я имею в виду тот род понимания, который обладает абсолютной силой. Но, конечно, об этом невозможно рассказать.

Это то, что люди, имевшие это переживание или касавшиеся его, выражали, говоря, что этот мир был миром равновесия: иными словами, это одновременность, без деления, всех противоположностей. Как только есть какое-то расхождение — даже не расхождение, с результатом — это начало деления. И все, что не является этим состоянием, не может быть вечным; только это состояние… не содержит, а выражает (как еще сказать?) вечность.

Всевозможные философии пытались объяснить это, но это в воздухе, это ментальное, спекулятивное. А это было пережито — пережито, БЫЛО это.

 

Является ли это материальным эквивалентом психологического переживания, в котором восприятие зла полностью исчезает в восприятии абсолютного Добра?

 

Да, это так. Можно было бы сказать, что вместо ментального представления это конкретная реализация факта.[32]

 

 

20 марта 1968

 

Есть одна проблема. Речь идет о P.L. Ты знаешь, кто это?[33]

 

Нет.

 

Он входит в папскую курию.

 

Я не понимаю. Он католик?

 

Его собираются назначить епископом [в такую-то страну].

 

…!!!

 

Так что есть проблема. Это важное лицо, и он хочет оставить все — христианство, все это, он отвергает все это, больше не хочет этого. Он хочет оставить Церковь, епископат, все, и остаться здесь. Он «нашел» здесь что-то.

 

Да, но я видела этого человека: он был очень привязан.

 

Да, и он хочет все оставить. Но в этом проблема, поскольку малейшая вещь может вызвать скандал в Италии. Коммунисты всегда готовы прицепиться к малейшему случаю: священник, отрекшийся от духовного сана… Не просто рядовой священник, а «без пяти минут епископ» папской курии. Так что он хотел бы, чтобы не возникло скандалов. Но что же делать?

 

Я видела этого человека и нашла его очень хорошим.

 

Он очень хорош. Есть в ем что-то. У него были переживания со Шри Ауробиндо, он видит Шри Ауробиндо. Но в этом тоже есть проблема. Прежде всего, ему нужна твоя сила: у этого человека витально и физически не так-то много силы. Когда он выходит своего тела… Однажды он видел Шри Ауробиндо в самадхи, и в это время его тело было съедаемо лютыми тварями и сброшено с кровати. Его атакуют, ему нужна защита. Витально и физически он слаб. Так что, если он вернется в Рим, ты понимаешь, эти люди не позволят ему уйти без сражения… Он хочет тебя спросить, как ему поступить?

 

Он из [такой-то страны]?

 

Да, и его назначили в папский суд, он решает дела, связанные с разводом. Так что, с одной стороны, ему нужна твоя сила, чтобы произвести эту операцию, поскольку это действительно операция — и, затем, как поступить, чтобы избежать скандала? Он сказал мне, что является правой рукой кардинала Т[34]: «Следует ли мне воспользоваться влиянием кардинала Т, чтобы мне поручили какую-нибудь миссию за пределами Рима, в Африке или Индии, чтобы отдалиться от Рима, чтобы меня постепенно стали забывать, а затем исчезнуть? Или же мне лучше прямо поговорить с папой и ясно сказать о том, что происходит?…» Ведь, ты знаешь, P.L. был в самолете с папой, когда тот прилетал в Бомбей…

 

Мне больше нравится вариант поговорить с папой.

 

(Мать входит

в долгую концентрацию)

 

Это он упал в обморок во время медитации?

 

Да, он слаб витально и физически.

 

Но папа очень силен витально. Да, жаль.

 

(Мать снова входит

в долгую концентрацию)

 

Это единственный способ. Это опасно, но он должен пройти через это. Когда он уезжает?

 

В начале апреля. Он попросит увидеться с тобой перед своим отъездом.

 

Да, но я не буду говорить.

Куда он сначала поедет?

 

В Рим, я думаю.

 

(молчание)

 

Но, мне кажется, может быть, и папа будет заинтересован?

 

(Мать согласно

кивает головой)

 

 

23 марта 1968

 

(Сатпрем читает Матери окончание беседы от 3 июня 1953 г., где речь идет о Карме: «Люди, которые во всех религиях говорили [что последствия Кармы неукоснительны] и давали такие абсолютные правила, я думаю, они делали это для того, чтобы занять место Природы и подергать людей за веревочки… Ведь тогда люди пугаются, они в ужасе… — А им надо только подняться на более высокий уровень. Им надо дать ключ, чтобы открыть дверь. На лестнице есть дверь, и нужен ключ от нее. Ключ — это достаточно искреннее стремление и достаточно интенсивная молитва… И в том, и в другом есть магическая сила, и надо знать, как ее использовать… Кто-то терпеть не может молитву (но если он заглянет в глубь своего сердца, то увидит, что это из-за гордыни). Но есть и такие люди, которые не имеют стремления, они стараются, но не могут — это из-за того, что у них нет пламени воли, у них нет пламени стремления. Необходимо и то, и другое: очень большое стремление и очень большая воля, чтобы изменить свою Карму»)

 

Когда я говорила это?

 

В 1953 г.

 

Странно.

Позади этого стоит ГРОМАДНАЯ скорбь, нечто очень широкое и очень сильное. Странно.

Это как объединение со всей человеческой скорбью… Странно.

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Я сейчас прохожу через решающие моменты. Но это очень трудно.

Это перевод нервной системы. Я говорила, что все «переводится», одно за другим; теперь очередь дошла до нервной системы. Это… очень трудно. Это очень трудно.

Поговорим об этом позже.

 

 

27 марта 1968

 

1 апреля открывается спортивный сезон, и я дала… соответствующее послание.

Я начала с парадокса:

 

Первое условие для обретения силы — уметь подчиняться.

Тело должно научиться подчиняться, прежде чем оно сможет проявить силу; и физическое воспитание — это самая полная дисциплина для тела.

Так что будьте усердными и искренними в своем усилии физического воспитания, и вы обретете мощное тело.

 

Это логично. И это все.[35]

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Все спорят… Ох! споры совершенно из ничего — все сердятся, спорят. В последние три дня так. Астрологи говорят, что это зависит от «расположения звезд» — я так не думаю! Я думаю, что расположение звезд является только… (как сказать?) небесным способом записи земных событий (!) Это не так, что звезды обуславливают события: они являются их выражением.

 

*

*   *

 

(Затем Мать входит в долгое созерцание, которое продлится почти все время до конца беседы. В какой-то момент Мать открывает глаза и смотрит на Сатпрема, как если бы что-то происходило или она собиралась что-то сказать…)[36]

 

Спросишь что-нибудь?

 

У меня такое впечатление, что что-то было.

 

Что?

 

Я не знаю.

 

А я как раз собиралась тебя спросить… У меня тоже такое впечатление — в отношении тебя. Что-то новое. Нет? У тебя не было нового переживания?

 

Я что-то чувствовал.

 

Да, но я чувствовала это очень сильно! Я собиралась спросить тебя об этом [когда Мать открывала свои глаза], но вместо того, чтобы спрашивать тебя, я попробовала увидеть, но не увидела ничего! [Мать смеется]

Совершенно другое качество вибрации, нечто…

Уже полдень? Мы одни?

 

Да.

 

Ощущение очень мирной сознательной силы, но очень сильной, установившейся в тебе: она низошла, это нечто новое. Ты почувствовал?

 

Несколько дней тому назад это приняло ментальное выражение.

 

Ах!… [разочарованным тоном] Что это?

 

Ощущение, что все реализации на высотах и весь ужасный ад, который только можно пережить — в Огне все это ОДНО. В Пламени это ОДНО. Высоко вверху все это растворяется; внизу все это растворяется. И в Огне это ОДНО, нет больше противоположностей.

 

Для меня это [то, что Мать чувствовала в Сатпреме] выразилось вот так, через некое очень сильное, очень светлое равновесие и… ох! необычайный мир.

Ты понимаешь, что-то установилось [жест: прочный квадрат]. Можно назвать это «реализацией».

Мирное, сильное, светлое — очень прочное.

Увидим.[37]

 

 

30 марта 1968

 

(Некоторое время Мать выглядела печальной)

 

Ты выглядишь печальной?

 

Все в порядке. Но я не могу говорить. Все хорошо, это… как можно назвать это? [Мать остается молчаливой]… универсализация телесного сознания — какие громкие слова! Но так и есть.

Очень интересно. Но я предпочитаю не говорить. Но все хорошо.

Этим утром опять было очень-очень-очень интересно. Но я еще не могу говорить. Через некоторое время мы увидим.[38]

 

 

 

 

 

Апрель 1968

 

 

 

3 апреля 1968

 

(В продолжение беседы от 20 марта 1968 г., по поводу человека из папской курии)

 

Ты видел P.L.?

 

Нет.

 

Я виделась с ним вчера.

Он говорил, но я не слушала. Я не знаю, что он мне сказал. Но у меня возникло ОЧЕНЬ СИЛЬНОЕ ощущение — очень сильное, и это длилось долго — ощущение начала, начинания… начала чего-то типа действия или серии событий, которые будут иметь большое значение для развития земли.[39] Очень сильно: это ощущение оставалось в течение часов. И для меня это совершенно необычно, ведь обычно внешние вещи… [Мать качает головой] это так относительно, все события настолько относительны, что не оставляют впечатления.

Совершенно необычно. И неожиданно.

Это как дверь, открывающаяся к чему-то, что будет иметь довольно важное значение в развитии земли.

У меня не было ощущения, что он сам сознавал это… Это несколько превосходит человеческое сознание. Но ясно, очень ясно я видела папу.

Он решил поехать в Рим?

 

Да, и как только прибудет туда, попросит аудиенции [у папы].

 

Это совершенно, совсем необычно (и это оставалось в течение часов): что-то, что далеко превосходит человеческое сознание и является началом чего-то очень важного в истории эволюции земли.

 

В последний раз, когда я встречался с ним, он спросил меня, как ему поступить, чтобы его принял папа. Я ответил ему: «Это очень просто: имя Шри Ауробиндо откроет вам дверь; напишите папе: я прибыл из Ашрама Шри Ауробиндо и хотел бы встретиться с Вами.»

 

(Мать входит в

долгое созерцание)

 

Это странное, странное ощущение… Ты знаешь, как когда переворачивают страницу. Со вчерашнего дня и до сих пор это было таким сильным: ощущение чего-то, происходящего вот так [жест: перевернутая страница], и это было начало. И, ты знаешь, ничего в голове, ни мысли, ничего: только некое восприятие, что что-то идет вот так [тот же жест], и…

Надо заметить дату — может быть, через десять или двадцать лет мы поймем!

Вчера было второе апреля, да, второе. Это была любопытная дата: 2-4-6-8 [2 апреля 1968]. Вчера. Два, четыре, шесть, восемь. И впечатление, что что-то происходит вот так, словно переворачивается страница, а затем… начало. Или, если угодно (это не геометрическое ощущение, но…), ощущение, что закончилась одна линия и началась другая. Но это не такой хороший образ, как образ перевернувшейся огромной страницы, и затем что-то началось. Это еще пустая страница, это… это только начало.

И никакого восприятия чего-то личного: индивиды [в том числе P.L.] просто как пешки, которые были использованы для дебюта, вот и все. Движение, начало движения неизмеримо выше и шире, чем любая физическая личность.

Действительно, впечатление, что все люди и все вещи только как пешки, вот так [жест: как на шахматной доске], они были приведены в движение, но…

Посмотрим.

Следует отметить это.

 

Все же, имеет ли это какое-то отношение к папе?

 

Да. К Христианству.

 

(Мать снова входит в

долгое созерцание)

 

Со вчерашнего дня (это кажется не связанным с первым переживанием), но весь день, мой способ реагировать (внутренне, не внешне), мой способ реагировать на вещи, мой способ видеть все МАТЕРИАЛЬНО: полностью изменился. И было так, словно появилась новая личность… которая даже удивлялась на старые реакции, спрашивая: «Что?! Я реагировала раньше так?» (под «я» имеется в виду тело). «Теперь больше не так.»

И сейчас это еще очень сильно, как если бы… была не новая личность, а новый способ бытия. И не личный способ бытия: это как большой поток.

Это очень, очень странно.

Было три очень трудных дня, очень трудных, даже опасных, а затем благодаря укреплению воли и очень активной работе сдачи всех клеток был достигнут этот результат.

Это очень-очень своеобразно.

Посмотрим! [Мать смеется]

 

 

6 апреля 1968

 

Я не хотела бы делать общих правил для Ауровиля, но меня вынуждают начать что-то формулировать, поскольку… возникли трудности. Я не знаю, что делать.

Пришло то, что я хотела бы сказать: это очень просто [Мать берет запись], просто вот так (это совсем малость).

 

Надо выбирать между пьянством и жизнью в Ауровиле, эти две вещи несовместимы.

Речь идет не о безобидном пьянстве, то есть, это приводит к актам насилия, граничит с безумием.

И тогда, конечно, если пойти по этой дороге, то можно сказать и это [Мать берет другую запись]:

 

Надо выбирать между жизнью во лжи и жизнью в Ауровиле, эти две вещи несовместимы.

Лишь бы это было верно!

 

Можно было бы сказать, что те, кто хотят напиться, хотят забыться; но люди приходят в Ауровиль не для того, чтобы забываться, а напротив, чтобы помнить.

 

Да, может быть, лучше написать это в такой форме.

Но идея состояла в том, чтобы настаивать на ВЫБОРЕ: жизнь в Ауровиле — это ВЫБОР. Это выбор, позиция, которую занимает человек, решение, которое он принимает. Начать жить в Ауровиле означает сделать определенный выбор, вы выбираете определенную жизнь. Но если вы выбираете одно, тогда кое-что другое становится несовместимым с этим… В любом случае, жизнь в Ауровиле — это ДЕЙСТВИЕ, принятое решение, действие.

Но это [Мать указывает на запись], это уступка современному состоянию человечества, ведь, по правде говоря, что касается Ауровиля, должен быть только индивидуальный подход. Вот что я имею в виду: могут быть пьющие люди, которые, тем не менее, пригодны для жизни в Ауровиле. Так что нельзя делать общих правил. Но если не делать общего правила, то на каком основании можно сказать кому-то (кто уже был принят, вот в чем трудность): «Нет, ты должен измениться — либо прекратишь это, либо не сможешь больше оставаться в Ауровиле…»?

 

То, что говорится об алкоголе, можно сказать и о наркотиках; и можно сказать еще много о чем.

 

Да, много, много о чем. Это только начало. Ты понимаешь, я увидела, что мы столкнулись с необходимостью… это необходимость выбора — сказать: «Выбирайте между тем и этим.»

То же самое относится к наркотикам: для некоторых людей эффект наркотиков не опасен или не наносит вреда.

В сущности, свобода каждого человека ограничивается тем, чтобы она не ущемляла свободу других. Вот в чем ограничение.

 

Очевидно, трудно делать общие правила.

 

Невозможно.

 

В моем случае, помнится, я принимал опиум в течение нескольких лет, и это благотворно на меня воздействовало, успокаивало, смягчало меня. Было бы абсурдно, если бы я начал принимать опиум сейчас, но в то время это не причиняло мне вреда.

 

Ну, конечно! Я прекрасно понимаю это! Я вижу это так ясно, таким универсальным образом… Конечно, подобную фразу [Мать указывает на свою фразу] можно говорить только какому-то одному человеку, то есть: «ДЛЯ ВАС это так — вы должны выбрать между преодолением вашей слабости или вашей привычки, чтобы жить в Ауровиле, и то, и другое несовместимо.» Но тогда это чисто индивидуальный вопрос; другому человеку, возможно, не надо говорить этого.

 

Вот почему наиболее общей формулировкой будет сказать, что любое самозабвение противоположно жизни в Ауровиле. В Ауровиль приходят не для того, чтобы забываться, предаваться самозабвению — любому самозабвению, не важно, в какой форме.

 

А! но «самозабвение», если взять это с моральной точки зрения!… [Мать смеется]

 

Забвение истинного я.

 

[Мать смеется] Как только формулируешь это… Точнее будет сказать:

 

Всякое тяготение к несознанию противоположно жизни в Ауровиле.

Это более общая формулировка. А если хотеть сформулировать еще обще, то можно было бы сказать:

 

Всякое движение назад или вниз находится в противоречии с жизнью в Ауровиле, жизнью восхождения к будущему.

Но слова…

Появились газетные статьи по поводу основания Ауровиля, например, с таким заголовком: «Утопия, которую стремятся реализовать.» Так что есть люди, которые говорят: «Вы никогда не добьетесь успеха!» Их аргумент такой: «Они — человеческие существа, и всегда останутся ими» — вот в чем они ошибаются. «Человеческую природу невозможно изменить» — на этом основании они говорят: «Вы не добьетесь успеха.» Поэтому необходимо не только принять будущее и хотеть его, но и прильнуть к воле трансформации и прогресса. И это очень хорошо в качестве общей формулы.

Но, ты видишь, что касается наркотиков, например — взять, к примеру, хлороформ, использующийся при операциях; что же, на каждого человека хлороформ действует по-разному (они не приемлют этого в теории, но это факт). У нас здесь есть S, он раньше был анестезиологом, и его опыт говорит о том, что хлороформ действует на всех по-разному. Одних он бросает в несознание (подавляющее большинство, я думаю), но в некоторых случаях, наоборот, переводит людей в другое сознание.

И так со всем.

Так что моя запись не пойдет, это можно говорить только индивидуально, что, мол, в вашем случае это так; но в другом случае может совсем не быть несовместимости.

Так что надо смотреть мало-помалу… Это будет интересно!

 

 

10 апреля 1968

 

P.L. уехал. Он попросил у меня «благословительных пакетиков», чтобы помочь ему… [смеясь] через четырех разных людей, чтобы быть уверенным, что он их получит! Каждому он сказал почти одно и то же: что ему предстоит сделать нечто очень трудное и ему нужна моя очень деятельная помощь… Так что я дала четыре пакетика!

 

У меня была мысль сказать ему, чтобы он телеграфировал мне, как только станет известен день и час его беседы с папой.

 

Это хорошая идея.

Кажется, он сын министра… Я не помню, кого он посвятил в это, но он сказал, что его отец является (или был) премьер-министром [такой-то страны], а сам он является адвокатом и управляет состоянием нескольких человек. Он сказал, что управлял состоянием около 200 миллионов рупий, что весьма значительно. И это все, он больше ничего не сказал.

 

Он спросил меня, как ему поступить со своими деньгами, на что я посоветовал ему встретиться с А. Например, он сказал мне, что у него есть акции многих компаний и спросил: «Следует ли мне избавиться от всего этого?» Я сказал ему: «А. сможет посоветовать вам, но, на первый взгляд, нет никакой причины избавляться от этого; если вы получаете проценты, вы можете передавать их Ашраму, если вы посвящены Ашраму, то нет никакой причины просто выбросить все.»

 

При встрече с А. он не говорил об отказе от акций, он сказал, что распоряжается деньгами ДРУГИХ людей.

 

А! Он не говорил мне этого.

 

Это выглядит странно: одному он говорит одно, другому — другое…

 

Я так не думаю.

 

Что касается меня, я чувствую: контакт очень приятный — очень приятный, очень доверительный, очень хороший. Очень хороший контакт.

Вероятно, он говорит каждому только какую-то часть.

 

Мне он говорил, что хотел бы все отдать, затем, поколебавшись, спросил: «Но, к примеру, если мне потребуется вернуться в свою страну, увидеться со своей матерью?» Я ответил ему: «Нет никакой причины оставлять все вот так. Если угодно, вы можете сохранить определенную свободу, оставив немного денег на случай необходимости. В любом случае, никто не будет просить вас ни о чем, вы сами делаете что-то согласно зову своего сердца.»

 

Да.

Но тогда, если он распоряжается не чьими-то деньгами, а своими собственными, тогда он очень богат.[40]

 

(молчание)

 

Вчера ко мне приходил молодой человек (совсем молодой) со своей матерью и бабушкой: у них есть джутовая фабрика в… Пакистане. Она стоит почти 200 миллионов рупий, из которых половина принадлежит лично им: это их личные деньги. Правительство Пакистана взяло все себе. Но было судебное разбирательство (суд проходил в Пакистане), и суд постановил [смеясь], что фабрика должна быть возвращена своему владельцу. И тогда правительство Пакистана написало этому господину: «Приезжайте и забирайте в собственность свою фабрику.» Но его предупредили (я не знаю, как), чтобы он поостерегся: что его посадят в тюрьму, как только он приедет!… Тогда в замешательстве он пришел ко мне и рассказал о своей ситуации. Я сказала: «Хорошо, посмотрим.»

Попробуем.

Это забавно!

Это вот как: деньги имеют… я не знаю, притяжение ли это или необходимость придти [к Матери]… и затем ясно видно, что везде эта враждебная сила мешает им придти, это сила беспорядка, «сила присвоения», можно сказать. Интересно наблюдать за этим как за конфликтом.[41]

Я не знаю, происходит ли это для того, чтобы научить меня найти какую-то вибрацию или силу, которая может снять этот захват… это возможно.

Но это материальный конфликт между тем, кого можно назвать «конкурирующими собственниками». А истина состоит в том, что деньги не принадлежат никому. Именно идея ОБЛАДАНИЯ деньгами извратила все. Деньги не должны «находиться во владении»: это средство действия, которое дается вам как и сила, но вы должны использовать это средство согласно… можно было бы назвать это «волей Дарителя», то есть, безличностно и с предвидением. Если вы являетесь хорошим инструментом распространения и использования денег, тогда они идут к вам, и они идут к вам в пропорции к вашей способности использовать их как надо.

Я видела этих людей [собственников фабрики], перед ними не стоит выбор; монсиньор не сказа спонтанно (или, по крайней мере, с чувством): «Эти деньги находятся в распоряжении божественных сил для действия.» — Совсем нет, это в тысяче миль от его мыслей. Это «Я просто хочу снова ЗАВЛАДЕТЬ…» чем-то, что он считает своей собственностью. Вот почему [Мать качает головой]: будет так или эдак, это не составляет большой разницы.

Истинная позиция такова: деньги являются универсальной силой, предназначенной делать работу на земле, работу, необходимую для подготовки земли к восприятию и проявлению божественных сил, так что деньги (то есть, исполнительная сила) должны приходить в руки тех, кто имеет самое ясное, самое общее и самое истинное видение.

Прежде всего, первым делом (и это элементарно) надо не иметь чувства обладания — «это мое», что это значит? Что это значит?… Сейчас я не могу этого действительно понять. Почему люди хотят, чтобы исполнительная сила принадлежала им? — Чтобы мочь использовать ее, как они хотят, делать то, что они хотят и управлять ею согласно своему представлению. Это так. А иначе, да, есть люди, которые просто копят и копят деньги… Но это сумасшествие. Они копят их, чтобы быть уверенными, что они всегда у них будут. Но если бы люди поняли, что им надлежит быть как приемник-передатчик (что как раз противоположно личному), чем он более безличностный и общий, широкий, тем больше сил он может содержать («сил», то есть, в материальной выражении: тем больше банкнот или монет). И способность содержать эти силы пропорциональна способности использовать деньги наилучшим образом — «наилучшим», то есть, с точки зрения общего прогресса: самое широкое видение, самое большое понимание и самое освещенное, точное, истинное использование, не следуя ложным потребностям эго, а согласно общей потребности земли в ее эволюции и в ее развитии. Иными словами, самое широкое видение должно иметь самую большую способность.

За всеми этими ложными движениями есть одно истинное: есть радость в том, чтобы быть способным управлять, использовать, организовывать все так, чтобы был минимум издержек при максимуме результата. (Очень интересно иметь это видение.) И это должно быть истинной стороной тех, кто хочет копить: способность использовать на очень большом масштабе.

По мере того, как это видение становится все более ясным… Уже давным-давно, прошли долгие годы с тех пор, как исчезло это чувство обладания; это ребячество, это ничто, это так глупо! Можешь мне сказать, какое удовольствие можно иметь от того, чтобы хранить в сундуке или стене кучу бумажек! Невозможно получить от этого настоящее удовольствие. Максимум удовольствия, которое можно получить, это открыть свой сундук и любоваться на свои «сокровища» — не больно-то большое удовольствие! Некоторые люди любят тратить, они любят обладать большими средствами и тратить их; это другое дело, это щедрые натуры, но они очень неуравновешены, не организованы… Но радость иметь возможность удовлетворять все НАСТОЯЩИЕ потребности, все НЕОБХОДИМОСТИ, это хорошо. Это как радость превращать болезнь в доброе здравие, превращать ложь в истину, превращать страдание в радость, то же самое: превращать искусственную и глупую потребность, не соответствующую ничему естественному, в возможность, которая становится чем-то совершенно естественным — потребность иметь столько денег, чтобы делать то, что необходимо, чтобы устраивать что-то здесь, чинить что-то там, строить здесь, организовывать там — это хорошо. И я понимаю, что может нравится быть каналом-проводником всего этого, доставляя деньги туда, куда требуется. Это должно быть истинным движением людей, которые любят… (превращая это в глупый эгоизм) которые имеют потребность присваивать себе.

Сочетание потребности копить и тратить (обе сами по себе невежественны и слепы), их комбинация может составить единое видение и максимально полезное использование. Это хорошо.

Медленно-медленно приходит возможность вводить это в практику.

Но, конечно, чтобы одновременно быть везде и делать все одновременно, надо иметь очень ясные мозги и очень целостных посредников. Тогда этот знаменитый вопрос денег будет решен.

Деньги не принадлежат никому: они являются коллективным достоянием, которое должно использоваться только теми, кто имеет интегральное и общее, универсальное видение. И я добавила бы кое-что: не только интегральное и общее, но и сущностно ИСТИННОЕ видение, то есть, надо делать различие между использованием, согласующимся с общим прогрессом, и использованием, которое можно назвать использованием из прихоти. Но это детали, ведь даже ошибки — даже, с определенной точки зрения, пустая трата — служат общему прогрессу: это уроки наоборот.

 

(молчание)

 

Я еще помню, что говорил Теон (Теон был категорически против филантропии), он говорил: «Филантропия увековечивает человеческую нищету, ведь не будь человеческой нищеты, ей не было бы смысла существовать!» И, ты знаешь, тот великий филантроп… как его зовут?… во времена Мазарини, он основал «Маленьких Сестер Милосердия»?

 

Винсент де Поль.

 

Да. Мазарини как-то сказа ему: «Никогда не было так много бедных, как с тех пор, как вы занялись ими!»[42] [Мать смеется]

 

*

*   *

Чуть позже

 

Я снова думаю о денежных делах: вот как должна быть организована жизнь в Ауровиле — но я сомневаюсь, что люди готовы.

 

Значит, это возможно, пока они приемлют руководство со стороны мудреца.

 

Да.

Первое, что должно быть принято и признано всеми, это что невидимая и более высокая сила (более высокая в том смысле, что она принадлежит плану сознания — которое хотя и завуалировано для большинства, но его можно иметь — сознания, которое можно назвать как угодно, не важно как, это ничего не значит, но оно интегральное и чистое в том смысле, что оно не ложное, а базируется на Истине), что эта сила способна управлять материальными вещами ГОРАЗДО БОЛЕЕ ИСТИННЫМ способом, более счастливым и более благотворным, чем любая другая материальная сила. Это первым делом. Как только вы согласны с этим…

И это не что-то, на что можно заявлять претензии; существо не может иметь притязания на это: это или есть, или его нет, поскольку [смеясь] если это претензия, то жизнь при малейшем случае сделает это очевидным! И, кроме того, это не дает вам никакой материальной силы — об этом Теон тоже кое-что говорил, он сказал: «Тот или те, кто находятся на самом верху (он говорил об ИСТИННОЙ иерархии, основанной на силе сознания каждого человека), у них обязательно самый минимум потребностей; их материальные потребности уменьшаются по мере роста их материального видения.» И это совершенно верно. Это автоматически и спонтанно; это не результат усилия: чем шире сознание и чем больше вещей и реальностей оно охватывает, тем меньше материальные потребности — автоматически — поскольку они утрачивают свое значение и ценность. Они сводятся к минимальному уровню, который сам изменяется по мере постепенного развития Материи.

И это легко опознается, конечно же; здесь трудно ломать комедию.

И второе — сила убеждения. То есть, высочайшее сознание, будучи приведенным в контакт с Материей, спонтанно обладает… (как назвать это?… это не «влияние», поскольку нет воли влиять… возможно, можно сказать так:) обладает большей силой убеждения, чем сила всех промежуточных регионов. Это факт. Благодаря этим двум фактам всякая претензия не может длиться долго. (Я смотрю с точки зрения коллективной организации.)

Как только спускаешься с этой всевышней Высоты, появляется вся эта игра разнообразных влияний [жест смешения и конфликта], и как раз это является верным знаком: даже если спуститься совсем чуть-чуть (даже в область высшей ментальности, высшего интеллекта), начинаются все-все конфликты влияний. Только то, что находится действительно на самом верху, с совершенной чистотой, имеет эту силу спонтанного убеждения. Следовательно, все, чем можно пытаться заменить это, является приближением, и не намного лучше, чем демократия — под «демократией» я понимаю систему, которая хочет править через самые большие числа и самые низы (я имею в виду «социальную демократию», самую последнюю тенденцию).

Если нет представителя всевышнего Сознания (что может случиться, конечно же), если его нет, тогда можно было бы (это было бы попыткой) заменить его правлением малых чисел — надо было бы выбрать между четырьмя и восемью, что-то подобное: четыре, семь или восемь — малым числом людей, имеющим ИНТУИТИВНЫЙ интеллект. «Интуитивный» важнее «интеллекта»: интуиция, проявленная интеллектуально. (С практической точки зрения это имело бы некоторые отрицательные стороны, но это было бы ближе к истине, чем все, что ниже: социализм или коммунизм). Все промежуточные формы правления доказали свою некомпетентность: теократия, аристократия, демократия, плутократия, все это: полный крах. Другие формы правления сейчас тоже доказали свою несостоятельность, это правление… как его называют?… демократическое?[43] (но демократия всегда подразумевает идею образованных, богатых людей), оно доказало свою полную несостоятельность.

 

Это правление лучше всего разделяемой глупости.

 

Да, верно!… Но я говорю о системе в самом низу, социализме или коммунизме, который представляет материальные нужды… По сути, это соответствует некоему отсутствию правления, поскольку у них нет силы править другими: они вынуждены передавать свою власть тому, кто ее исполняет, как Ленин, например, потому что он был мозгом. Но все это… все это было перепробовано и доказало свою несостоятельность. Единственное, что может быть компетентным, это Сознание Истины, выбирающее инструменты и выражающее себя через ряд инструментов, если есть хотя бы один (но «одного» недостаточно, «одному» обязательно потребовался бы целый коллектив). И те, кто обладают этим сознанием, могут принадлежать любому классу общества: это не привилегия, дающаяся до рождению, а результат личного усилия и развития. Как раз это было бы внешним знаком, очевидным знаком смены политической точки зрения, что речь больше не идет о классах, категориях или рождении (все это устарело): имеют право править только индивиды, достигшие высшего сознания — никто другой — какому бы классу они не принадлежали.

Тогда было бы истинное видение.

Но надо, чтобы все участвующие в этом опыте, были бы абсолютно убеждены, что самое высокое сознание является наилучшим судьей в отношении САМЫХ МАТЕРИАЛЬНЫХ ВЕЩЕЙ. Ведь, ты понимаешь, к краху Индии привела идея, что высшее сознание имеет дело с «высшими» вещами, а вещи внизу его не интересуют, и оно не знает о них ничего! Это то, что привело к краху Индии. Что же, эта ошибка должна быть полностью устранена. Именно самое высокое сознание видит яснее всего — яснее всего и истиннее всего — какими должны быть потребности в самых материальных вещах.

С этим можно было бы попробовать создать правительство нового типа.

Вот так.[44]

 

(Мать смеется)

 

 

13 апреля 1968

 

Приехал R [архитектор Ауровиля] на пять дней и хочет сделать то, что он называет «кварталом» Ауровиля, то есть, вместо того, чтобы сталкиваться с проблемой десяти-двадцати тысяч человек за раз, он хочет начать с двух-трех тысяч, на уровне устройства, но, прежде всего, он хочет увидеть, как пойдет дело: эксперимент жизни в Ауровиле… Я думала об этом, и в прошлый раз, когда я говорила тебе об этом, вот что пришло: в каком направлении проводить эксперимент? Ты знаешь, у Y есть идеи с точки зрения образования (меня это не интересует), а у R есть идеи с точки зрения построения (меня это тоже не интересует); но никто не смотрел на проблему с точки зрения администрирования или организации и денег, и как раз об этом я говорила тебе в прошлый раз.

Так что если бы ты прочел мне то, что я говорила, тогда, если это пойдет, я передала бы им этот текст… Есть также этот русский коммунист-архитектор, очень воодушевившийся: для него Ауровиль представляется идеальной реализацией. Это очень сильный мальчик, у него есть сила (а также сила убеждения других людей). Так что было бы интересно, если бы он увидел, в каком направлении мы идем.

 

(Мать слушает

чтение записи

последней беседы)

 

Это неполно.

 

В этом уже есть много чего.

 

(молчание)

 

Но в прошлом, во времена Вед, мудрецы были советниками королей. В прошло так и было.

 

Или, по крайней мере, так говорят!

Я скажу позже. То, что было в моем сознании, было гораздо более полным и общим, чем я сказала, так что… Сейчас переживания очень, очень живые, очень сильные. Но как только об этом скажешь, это становится плоским. Так что лучше я ничего не скажу — позже.

 

Это не плоское. В этом есть сила.

 

Да, но то, что я пережила внутренне, было во сто раз сильнее… О! Я знаю, это пойдет им на пользу, но…

То, что осталось в сознании, надо сначала пережить, прежде чем говорить об этом. У нас есть время!

 

 

17 апреля 1968

 

(Все время беседы Мать проводит в созерцании. К концу она начинает говорить :)

 

Не хочется говорить.

Ничего не спросишь?

 

Кажется, тебе тяжеловато?

 

Нет, это не то.

Это…

 

(После долгого молчания)

 

Очень трудно говорить об этом, но, очевидно, это явление материальной трансформации. Это начинается с того, что можно назвать «сменой правления»: вместо правления внутреннего личного существа возникает прямое правление Сознания, всевышнего Сознания. И тогда происходит передача всех движений, всякой деятельности — всего функционирования. Происходит передача внутреннего существа. Вместо того, чтобы подчиняться внутреннему существу, все переходит под Воздействие Сознания и ОБЯЗАНО подчиняться Ему, напрямую.

То же самое явление было по отношению к различным внутренним состояниям существа (но это относительно легко), а сейчас дело дошло до физического. И, затем, это не ментализируется, так что трудно об этом говорить.

 

 

20 апреля 1968

 

(Мать протягивает заметку об Ауровиле)

 

(Вопрос :) В какой мере строительство Ауровиля зависит от принятия людьми духовности?

 

Противопоставление и деление на духовность и материальную жизнь не имеет для меня смысла, поскольку, на самом деле, жизнь и дух ЕДИНЫ, и как раз в физической работе и через нее должен проявляться всевышний дух.

 

*

*   *

 

Я получила сегодня письмо от одной шведки (шведки или норвежки, не знаю), которая купила «распятие»… громадная картина! — просто громадная, я не помню размеры, но это грандиозно, что-то около десяти метров в высоту. Она спрашивает меня, что ей делать с этой картиной! Она хочет послать ее мне… Так что я сказала ей (она выложила большую сумму за эту картину, но это очень богатая женщина, и она хотела бы сделать мне подарок), я сказала ей устроить выставку в большом зале и написать под картиной: «Прошлое». А рядом поместить совсем маленькую фотографию галактики, очень похожую на план Ауровиля, а под самим планом Ауровиля такого вот размера [жест: чуть меньшего размера] и написать: «Будущее».

И пусть люди платят за вход и смотрят на это!

Ты видел эту фотографию галактики? Она очень мила. И один из планов Ауровиля почти идентичен, причем они сделали его, не видя этой фотографии галактики… Они поместят эти две фотографии, и если люди будут спрашивать, им ответят: пишите вот здесь, вам ответят.

Я нахожу, что это будет интересный символ.

Ты понимаешь, если я помещу что-то другое, например, фотографию Шри Ауробиндо, либо книги, это будет выглядеть… как если бы мы хотели основать новую религию — я не хочу религий, конец религиям!

Так что это попытка реализации.

 

*

*   *

 

(Затем Мать входит в долгое созерцание, которое будет длиться почти до самого конце беседы)

 

Ничего не спросишь?

 

Все в порядке?

 

О! это очень интересно… Кажется, сейчас идут решающие дни. Все опоры исчезли, осталось только То.

 

 

23 апреля 1968

 

(Мать показывает брошюру об Ауровиле, на первой фотографии которой показана совершенно белая урна под необъятным небом)

 

Это очень хорошо. Здесь что-то… я не знаю [Мать обрушивает свой кулак в Землю], это как Закон Судьбы: что-то, что накладывает себя.

 

(молчание)

 

Рассказывала ли я тебе о том, что одна шведка или норвежка хочет прислать мне большую картину с распятием?… Да. Но я не показывала тебе два текста. Ты знаешь, я выбрала фотографию галактики, затем фотографию Ауровиля, похожую чем-то на эту фотографию галактики, а под распятием мы напишем крупными буквами:

 

Божественное Сознание, распятое человеческими желаниями.

Затем, мелким шрифтом мы поместим под фотографией Ауровиля:

 

Божественное Сознание, проявленное через человеческое единство.

Посмотрим! У этой дамы большая добрая воля, посмотрим на отклик с ее стороны.

 

(молчание)

 

Вчера приходили из типографии с брошюрой об Ауровиле и сказали мне: «Ох, здесь ошибка, нам сказали, что надо изменить текст Хартии Ауровиля.» Кто-то сказал им, что я сказала, что следует заменить «Божественное Сознание» на «совершенное Сознание». Я посмотрела на это: «Что!» — «Да, нам так сказали.» Тогда я сказала [смеясь]: «Какой дурак вам это сказал!» Мне ответили: «Но он сказал, что вы это сказали!». Я ответила: «Назовите его имя, и я дам ему хороший шлепок!»

Конечно, нет вопроса изменить что-то. Было лишь то, что люди, переводившие текст Хартии на русский, на югославский язык, на… (я не помню, на какие еще языки переводили), просили меня заменить слово «Божественное», потому что… В России дальше некуда, это слово там запрещено! Запрещено употреблять слово «божественное»! На это я согласилась. Я сказала: «ДЛЯ РОССИИ, если угодно, можно написать ‘совершенное Сознание’ вместо ‘божественное Сознание’». Я заметила им [смеясь]: «Это чуть меньше, чуть ниже, но, в конце концов, это ничего не значит!»

Во французском варианте написано: «Божественное». Я сказала, что, если угодно, можно заменить это слово в русском и немецком переводах (на немецком языке Т. перевела это через «высочайшее»; я сказала ей: «Это бедновато, но сойдет»), что же, я сказала, что не буду возражать. По-китайски это «Божественное». Я думаю, что по-японски это тоже «Божественное».

Что касается немецкого перевода, мне заявили: «О, если сказать “божественное”, люди сразу же подумают о Боге…» Я ответила [смеясь]: «Не обязательно, они не идиоты!»

Но это дало мне очень точную картину того, что произойдет, если, по той или иной причине, меня здесь больше не будет… Каждый начнет говорить от моего имении… [Мать смеется] Это было бы ужасно!

 

Да.

 

*

*   *

 

Затем Мать входит

в состояние созерцания

 

Это очень, очень интересно и очень странно. Странное ощущение… Это было с тех давних пор, я не знаю, но в эти дни это стало таким интенсивным и таким точным… Ощущение бытия вот так [жест подвешивания], выхода из старого способа бытия (не личного: земного, скажем) и на грани — это на грани — входа в новый способ бытия; и ощущение бытия… вот так [тот же жест подвешивания между двумя мирами].

Весь старый способ бытия (способ чувствовать, способ думать, даже состояние сознания), это виделась… не точно как искажение или фальсификация, а как что-то такое — это не то: это человеческий способ бытия. И этот способ бытия по необходимости явился результатом интенсивного ментального развития.

То, что становится совершенно ясным — Сознание. Оно больше не объясняется словами или определяется… это больше не так, это: Сознание (по меньшей мере, есть впечатление, что известно, что это), Сознание. Это состояние: Сознание. Но это еще фрагментированное сознание, которое (я не могу сказать «силится», поскольку нет усилия) которое сейчас находится на стадии превращения в полное сознание. Так что это переход [тот же жест подвешивания]. Это еще сознание (не точно индивидуальное или личное, но фрагментированное, то есть, оно было объективизировано), которое ЗАВЛАДЕВАЕТ СОЗНАНИЕМ объединения. Это еще так, это не полное единение.

Так что это дает всевозможные переживания…

И это не результат концентрации или чего-то такого: это обычный способ бытия, постоянный, по крайней мере. Но еще есть деления, в том смысле, что позиция сознания, смотрящая на другую позицию, и еще другая позиция, смотрящая на те две — все это еще… [колеблющийся жест]. Как игра различных сознаний, наблюдающих друг за другом, объективизирующихся. Так что это еще не то.

И все это происходит в теле — возможно, в различных частях тела, я не знаю. Есть ГРАДАЦИИ сознания или более или менее полные отождествления, согласно определенным функциям тела, я не знаю. И под этим еще есть старые потоки ментального влияния, ума, который мы обычно называем «высшим» (интуитивный ум и т.д.). И затем есть вся игра сил, внушений, формаций, находящихся вокруг и приходящих снаружи. Я говорю «приходящих снаружи», но нет ощущения «снаружи»; нет такого ощущения, больше нет ощущения «этих и тех», это не так, это больше совсем не так, даже для тела.

 

(Мать внезапно входит

в долгое состояние созерцания,

которое длится до конца беседы)

 

Продолжение следует!

 

 

27 апреля 1968

 

Есть известия от P.L.? Кажется, он заболел.

 

Да, нехорошее письмо… У меня есть два письма: одно от P.L., второе – о нем. Вот письмо P.L. [Сатпрем читает письмо, в котором P.L. пишет, что заболел по возвращению в Ватикан, что не смог встретиться с папой, находится в отчаянии, не может и т.д.]

 

У него нет силы. То, чего я и опасалась.

Влияние слишком сильное [жест: словно P.L. схвачен].

А второе письмо?

 

Это письмо от монсиньора R, приятеля P.L. Он миллиардер, и это P.L., в действительности, заправляет его миллиардами. Он написал J. [подруге P.L.] и говорит вот что… [Сатпрем читает письмо, в котором R просит J придти на помощь к P.L.: поселить его у себя в Пондишери и позаботиться о нем, поскольку случай очень серьезный, и P.L. прошел через «психологический кризис» и должен порвать со своей средой и т.д.]

 

Ему лучше приехать. А что говорит J?

 

О! это другая проблема. J ответила мне: «Невозможно». У нее реакция против P.L., потому что P.L. отчаянно цепляется за нее.

 

Ай!

 

Он цепляется за нее как за саму жизнь. Когда он здесь, он не хочет оставлять ее, хочет находиться рядом с ней, цепляется за нее изо всех сил. А, что касается Шри Ауробиндо и Матери, которые являют глубокий смысл, он видит их только через J. Вот в чем дело. Так что J отказывает, она говорит: «Я не хочу больше этого.»

 

А он сам просит вернуться?

 

Я думаю, что он просит только этого. Но у него нет силы уладить свои дела в Ватикане. У него нет отваги уладить свои дела.

 

Но другой человек, этот монсиньор R, сделает это для него: он вернет его сюда.

 

Да, но у P.L. не хватит храбрости заявить, что о порывает со всем.

 

Ах!…

Просят ли от него немедленного ответа?

 

Этот монсиньор просит телеграфировать.

 

Да, можно телеграфировать и сказать ему приехать. Но вот что я имела в виду: должен ли он сразу уладить свои дела или же это можно отложить?

 

Это можно отложить.

 

Тогда ему лучше приехать к нам. Но он не может остановиться у J. Он может очень хорошо устроиться здесь, не останавливаясь у J.

 

Будет драма, ведь он держится за то, чтобы непременно быть с J.

 

Вот что я вижу: пусть он приедет сюда, и мы поселим его в Голконде.[45] Надо известить этого монсиньора телеграммой об этом.

 

И предупредить P.L., что его поселят в Голконде — предупредить заранее.

 

О, да.

Вчера P.L. написал F: «Передайте Матери, что я болен и нуждаюсь в помощи.» Так что я дала ему «благословительные пакетики». Он не говорил о том, чтобы приехать, но сказал: «Мне непременно требуется помощь.»

 

Он вернется к прежней ситуации: приедет сюда, будет здесь очень счастлив, очень рад, все пойдет хорошо, а затем…

 

А затем ему надо только оставаться здесь!

 

Только оставаться здесь?

 

И его дела сами распутаются там совершенно естественно.

Ведь не проходит и дня, чтобы я не была в связи с ним; и я не «активна», в том смысле, что у меня возникает связь только тогда, когда люди сами меня зовут. Значит, он действительно звал. И вот так: непрерывно-непрерывно, с ощущением напряжения. И еще вчера после полудня пришло письмо к F. Тогда я поняла.

Но это показывает, что его витал еще не достаточно чистый, чтобы быть достаточно сильным. Витальные силы там [в Ватикане] ЧРЕЗВЫЧАЙНО могущественны.

 

Но он говорил мне здесь, что как только он выходит из тела, его тело пожирается дикими тварями.

 

Ах!…

Даже здесь с ним это происходит?

 

Да.

 

Досадно.

 

Он рассказывал мне еще одну историю. У него был еще один «сон» здесь, в Пондишери; этот сон сильно расстроил его (ведь он тебя любит), когда он увидел, что он сам, P.L., был превращен в птицу наподобие совы, которая хотела прилететь и убить тебя! У этой птицы был кинжал, и она собиралась тебя убить. И тогда он срезу проснулся в ужасе от того, что собирался сделать. Это был P.L., превращенный в сову и ринувшийся на тебя с кинжалом, чтобы убить тебя… Он пришел в ужас, бедный малый.

 

Это означает, что он находится под сильным их влиянием.

 

(молчание)

 

Когда он увидел Шри Ауробиндо в самадхи, он упал в обморок… У него сильный конфликт внутри.

 

Когда он увидел Шри Ауробиндо, Шри Ауробиндо сказал ему: «Приходи, приходи и посиди здесь, возле меня, побудь здесь.» И он был там очень счастлив, а затем вдруг упал в обморок…

 

О!

 

Но Шри Ауробиндо говорил ему: «Приходи посидеть, побудь спокойным.»

 

Да, битва разворачивается внутри.

 

(молчание)

 

Я думаю, что единственно, что надо сделать, это попросить J. телеграфировать ему, что его поселят в Голконде. Посмотрим. Не надо просить, чтобы она приняла его, лучше, чтобы он не останавливался у нее. Я не хотела бы, чтобы у них была связь. Этого не должно быть — это не должно происходить здесь, ты понимаешь, это сразу же выведет его из-под защиты, так что… Если его заставляет приехать сюда желание этого рода, тогда оно выведет его из-под защиты.

 

Но есть и то, и другое! Есть страсть к J, и есть Шри Ауробиндо и Мать.

 

Да, смешано.

 

Единственно верно — использовать все это.

 

Да… Хорошо.

Это далеко превосходит масштабы индивидов, самое главное.[46]

 

 

 

 

 

 

Май 1968

 

 

 

2 мая 1968

 

Твой P.L. возвращается!

 

Какая лавина телеграмм! И это еще не все: вот еще одна [Сатпрем зачитывает Матери телеграмму, в которой P.L. заявляет о загадочном «новом факте» и умоляет, чтобы ему позволили остановиться у его подруги J по «серьезным» причинам].

 

Тогда пусть он останавливается у нее!

Он вдруг сдрейфил там. Конечно, их оккультная сила очень велика, и надо быть очень сильным, чтобы сопротивляться ей. А он сдрейфил, из-за чего и заболел.

У меня такое впечатление, что его приятель, монсиньор R, захотел избавиться от него… В самом деле, такое впечатление, что он почуял что-то и сказал: «Лучше бы ему уехать.»

 

Очевидно, у него нет силы.

 

Да, нет силы.

 

Но, ты знаешь, он действительно жертва: в возрасти семи лет его мать отправила его в Испанию в мужской монастырь… и держала его там до восемнадцати лет!

 

Бедный малый!

 

В Испанию! Ты знаешь, это непреклонное христианство… С семи до восемнадцати лет. Это ужасно!

 

Нет, он очень милый человек, но не достаточно сильный витально. И если он жил в монастыре так долго, тогда я понимаю…

 

(Мать на долгое время

остается в концентрации)

 

Мне не кажется, что это дело закончено.

 

(долгое молчание)

 

J обеспокоена, поскольку он требует много внимания к себе.

 

Кто предлагал его на пост кардинала?

 

Я не знаю, но это ожидалось.

 

Это ожидалось… Должно быть, это политическое дело, потому что… Действительно, я думаю, что это, главным образом, политическое дело…

 

О, да, это только политика.

 

…Потому что он слишком страстный для такой работы. Когда намечалось его назначить?

 

Я не знаю.

 

Я спрашиваю из-за того, что, может быть, это и есть «новый факт», о котором он говорит. Возможно, принято решение… Что касается меня, у меня стойкое впечатление, что его приятель [R.] захотел избавиться от него по той или иной причине.

Посмотрим.

 

*

*   *

 

(Затем Мать входит в долгое созерцание, которое продлится до самого конца встречи)

 

У меня все держится впечатление, что началось что-то ВАЖНОЕ… Но это, вероятно, займет очень долгое время. Это займет долгое время.

 

 

4 мая 1968

 

(Мать дает цветок, называемый «Божественной Чистотой»[47])

 

Определение чистоты, данное Шри Ауробиндо, это быть под влиянием только Божественного. Так что, конечно, Божественное находится исключительно под собственным влиянием (!), и это чистота!

Слышно что-нибудь о P.L.?

 

Ожидается, что он приедет сегодня.

 

Он говорил о «новом факте», что это может быть?…[48]

Что касается меня, у меня сильное — сильное — впечатление, что от него хотят избавиться в том смысле, что либо папа не хочет слушать его, либо, может быть, и это скорее всего, его приятель, миллиардер R, не хочет, чтобы папа выслушал то, что P.L. хочет ему сказать. Очень сильное впечатление.

Можно сказать вот так: впечатление, которое я получила, но очень сильное впечатление (очень сильное, оно держалось в последние два дня, было очень сильным), такое впечатление, что Католицизм защищается. И поскольку в ментальной области они не могут затронуть P.L., то они пошли снизу и расшатали его здоровье — они знают, как это делать, они очень умелые оккультисты.

И у него не было этого безмерного равновесия [обширный жест над головой], благодаря чему все это не затронуло бы его. Он еще открыт.

 

Но он даже не слушает элементарных советов, данных ему. Ему говорили: «Поговорите только с папой, больше ни с кем.» А он стал говорить со всеми подряд. Он говорил с кардиналом Тиссераном и этим монсиньором R, так что…

 

Они так держатся за свою власть, что способны вернуться к своим старым способам: отлучение от церкви, инквизиция и все такое, чтобы ничто не двигалось. Вот что я чувствую. Вот что ужасно. Тогда как в папе было усилие двигаться дальше.

 

Ты говоришь «было»?

 

Что я сказала?

 

Ты сказала: «было» усилие…

 

Да, я не уверена, что они не…

 

(Мать остается молчаливой)

 

Ты слышала: ходит слух, что папа собирается отречься? Несколько дней тому назад в газетах писали, что папа, возможно, собирается отречься от сана.[49]

 

Вот как !… Я не знала.

 

Было опровержение, но слух широко распространился.

 

Это так. Это так. Я не знала. О, это очень интересно…

Я думаю, что там есть целая банда негодяев.

 

О, да!… Х рассказывала мне, что когда она была в Риме, то присутствовала на всех официальных приемах, и она говорит, что все эти прелаты были толстые как… они пили шампанское, коньяк… Где в этом духовность!

 

(после молчания)

 

О, кардиналы хотят сместить папу…

 

(опять молчание)

 

Да, они собираются сопротивляться, как могут.

 

Было бы хорошо, если бы между тобой и им смог установиться контакт.

 

[Мать кивает головой] Да. Да.

Но я говорила тебе, я знала это: у этих людей есть довольно большое оккультное знание, и они не перед чем не остановятся. Я совершенно уверена, что это они навели болезнь на P.L. Возможно, он не знает этого (вероятно, не знает), но я убеждена в этом, уверена.

Была очень сильная атака — очень сильная и направленная прямо на меня. Я видела это, кончено — я это видела. Не могу сказать, что я ее почувствовала, но я ее видела.

 

Исходившую от них?

 

Исходившую от них.

И она была направлена не только прямо на меня, а она затрагивала… [жест в атмосфере Ашрама], она затрагивала.[50]

Они сведущи в этом.

Ты понимаешь, есть только одно, что сильнее них, единственно: мир и покой Господа. Я не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду (я говорю на словах, которые напоминают их язык), но это… [необъятный жест вверх]… «То», там они не могут затронуть. Но это единственное средство. Мало кто знает, как укрыться от «этого» [магии].[51]

 

(Мать входит

в долгое созерцание)

 

*

*   *

 

Когда ты приходил в последний раз? Позавчера?… Позавчера утром, в 5 часов утра я прочла письмо T.F., на что у меня не было времени раньше. Я была совсем одна, сконцентрирована, и две фразы пришли в ответ на ее письмо, и я хотела их записать. Я начала писать, и стала писать мелким подчерком! Я попыталась писать крупнее, но это оказалось совершенно невозможно. Тогда я ушла внутрь и посмотрела; я увидела, что это писал Шри Ауробиндо! Так что, конечно, я позволила ему написать.

Это не его подчерк, но и не мой! Это какая-то комбинация наших подчерков… То же самое переживание было у меня годы тому назад, сразу же после той «болезни», после которой я начала переводить «Савитри». Однажды, когда я писала, я заметила, что это он писал; это его подчерк, то есть, почти неразборчивый! Тогда [смеясь], я сказала «нет, я не хочу этого!» (ведь это было неразборчиво — если бы письмо было разборчивее моего, я была бы довольна!). И я остановилась. Но это снова пришло позавчера, и это было… Я забыла, куда положила ту бумагу [Мать ищет]. T.F. в своем письме говорила о своем впечатлении от меня, и в конце она написала «если это действительно так, если я не заблуждаюсь…» В ответ на это пришел Шри Ауробиндо и сказал… [Мать безуспешно пытается вспомнить]. Я не помню слов.

Странно, не могу вспомнить.

 

(Вот текст,

найденный позднее)

 

Божественная жизнь находится на пути эволюции,

Божественное Сознание находится за работой в Материи —

вот что, так сказать, представляет это существование.

 

И в то же время было ясное видение, очень четкое сознание всего этого с точки зрения земной эволюции: что вырабатывается в земной эволюции.[52]

 

(долгое молчание)

 

Все эти последние дни шла ИНТЕНСИВНАЯ работа, чрезвычайно интенсивная, по имперсонализации физического сознания… Это приводит к некоему… [колеблющийся жест] ты понимаешь, вся солидная база, составлявшая телесную личность, хоп! Ушла, убрана. Поэтому бывают моменты колебаний. Например, в течение, может быть, десяти или пятнадцати минут у меня был полный провал памяти — воспоминаний и памяти. Так что… Теперь я привыкла к такому (таких поворотов было изрядное количество), так что я остаюсь вот так, обращенной исключительно туда, к Силе, к Сознанию [жест рук, открытых вверх], затем они ждут. И тогда есть некая концентрация энергии, силы, и затем вдруг, словно приходя откуда-то (это очень странное ощущение)… Ведь все, что мы делаем, что мы знаем, все это основывается на некоей полусознательной памяти тела — теперь это ушло. И ничего больше нет. Это замещено неким светлым Присутствием, и… вещи там, неизвестно как. Это не так, как если бы они приходили так, как прежде, это не так, это… И они там без усилия. И то, что есть, это КАК РАЗ ТОЛЬКО то, что нужно в данный момент. Нет всего того багажа, который вы постоянно тащите за собой, как раньше, это не так: есть ТОЛЬКО то, что требуется. Но надо быть очень-очень-очень спокойным; если вы беспокойны или хотя бы немного возбуждены или даже делаете усилие, нет больше ничего… И на самом материальном уровне есть также некое восприятие, что все прошлое материальное равновесие тела исчезло, и все, что угодно, может произойти в любой момент… К счастью (вероятно, вот почему это делается), к счастью, клетки имеют очень горячую веру, очень пылкую.

Я тебе рассказывала, как сразу же ощутила шквал атак. Эти атаки приходили в очень тонкой форме: нереальность концепции, как она была принята и одобрена — нереальность божественного Присутствия в теле, нереальность трансформации мира, становящегося все более божественным; все это как поднимающаяся нереальность [жест волны снизу], чтобы отрезать базу и опору веры.

Но было Сознание, и было осознание того, что идет атака; но не было ни сражения, ни попытки убедить в чем-то, ничего подобного, просто вот так [Мать открывает свои руки к высотам], ПОЛНАЯ сдача.

И тогда это… как я тебе говорила, это не может быть затронуто.

Это светлая неподвижность.

И постепенно все сознание клеток освобождается от этого влияния и возрождается в Свете.

Это было очень, очень интересно.

И, конечно, атака сопровождалась всеми внушениями заболевания, смерти, распада, нереальности — все это копошилось.

Не было ни одной попытки сражаться или чего-либо, ничего; совсем просто [тот же жест, руки распростерты]: стремление и отдача себя.

Это еще не кончилось, но… Я собиралась рассказать об этом только тогда, когда это полностью кончится, но из-за этого [дело отречения папы] я увидела, что это ускорило ход вещей — ускорило и сконцентрировало.

Посмотрим. Увидим.[53]

 

 

8 мая 1968

 

Ты виделся с P.L.? Как он тебе?

 

Он очень измотан, нервно истощен.

 

Не думаешь, что они наслали какую-то магию на него?

 

У меня как раз такое впечатление.

 

А, у тебя тоже… Что касается меня, у меня в самом деле ощущение, что они сотворили над ним какую-то магию, чтобы он не смог поговорить с папой.

 

В настоящий момент он очень истощен.

 

Да, они опустошили его.

 

Это началось с ментальной атаки — всевозможные сомнения: что Шри Ауробиндо как «святой Августин», а Мать как «Дева Мария», что это «то же самое». Ментальная атака, как бы там ни было. А затем он не смог больше есть: всякий раз после еды его рвало. Затем у него были приступы истерии: конвульсии, пена изо рта, что-то вроде полусумасшествия.

 

Ба! Ба!

 

Ведь он написал папе… Вот что произошло: он написал папе, прося об аудиенции, но это письмо не дошло до него.

 

Ох!

 

Оно попало в руки «Шефа Переписки», который, вероятно, переслал его в «Индийский отдел» Ватикана, чтобы узнать, что это еще за Ашрам… И ему не позволили встретиться с папой. Восемь дней спустя начались эти атаки. А еще через восемь дней они сказали ему: «Ох, вы слишком больны, вы не можете встретиться с папой».

 

Теперь они там начеку.

 

Но с тем, что он рассказывал мне, я ухватил атмосферу Ватикана… Это что-то ужасное, это мафия, банды, ненавидящие друг друга, поджидающие ухода папы и не осмеливающиеся ничего говорить: те, кто за папу, не осмеливаются ничего говорить, потому что думают: «Когда папа умрет, мне будут нужны голоса его противников, чтобы быть избранным на его место.» Они все думают о преемнике. Так что никто не хочет наживать себе врагов, и все приглядывают друг за другом. Ужасная атмосфера.

 

С тех пор, как он отправил папе письмо, я вижу здесь постоянные атаки, постоянные.

Это опасные люди.

 

И, кроме того, я узнал от P.L. о серьезном факте. Ты знаешь, что год назад папе делали операцию…

 

Что за операцию?

 

На простате. А на самом деле это рак.

 

Ох!… Так что они ждут его смерти…

 

И они не любят его. P.L. сказал мне: «В Ватикане его не любят.» О нем говорят: «Это сын журналиста, и он хочет делать сенсации.» Вот как о нем судят в Ватикане.

 

(Мать долгое время

остается сконцентрированной)

 

Папу оперировали перед поездкой в Индию или после?

 

Я думаю, после.

 

*

*   *

 

Затем Мать остается в состоянии

созерцания почти до самого конца беседы

 

Мне не хочется говорить… Но это непрерывная работа, день и ночь, день и ночь… Кажется, началось что-то… что-то довольно грандиозное.[54]

Ничего не хочешь сказать?

 

Спрашиваешь себя, как все пойдет в Ватикане?

 

Все, чего они хотят, это сохранить, как оно есть сейчас. Вся их воля направлена на то, чтобы ничто не двигалось… К сожалению, легче препятствовать движению, чем вызывать движение.

 

 

11 мая 1968

 

(Одна ученица написала статью о будущем Ашрама, в которой она, в частности, сказала: «Ашрам станет оккультным центром, избранным обществом…»)

 

Я совсем не поддерживаю того, чтобы делать рекламу Ашраму или представлять его публике. Это совсем не нужно.

Не нужно говорить об Ашраме — [смеясь] верный путь сделать его «оккультным», это не говорить о нем!

 

*

*   *

 

Я виделась с P.L.

Я также виделась с детьми J[55], и мальчик сказал мне: «Я хочу быть твоим воином, чтобы завоевывать и защищать Истину.»

Очень милый мальчик, очень милый!

Что касается него [P.L.], это, главным образом, воображение. Есть оккультные расстройства, но…

Но как только он думает об этом [о Ватикане], его лицо напрягается. Так что я сказала ему больше не думать об этом, не беспокоиться об этом и вообще ничего не делать — оставить это на будущее… неопределенно будущее. Не беспокоиться больше об этом. И когда ему было сказано не беспокоиться об этом, его лицо все заулыбалось!

 

 

15 мая 1968

 

(Ходил слух, что Матери «не здоровится», и действительно она никого не принимала. Когда Сатпрем вошел в ее комнату, вся нижняя часть лица Матери была опухшей, видимо, из-за «инфекции». Мать не могла ничего есть.)

 

Ты видишь, это Ватикан.

Я сражалась и сражалась, но… слишком много лжи вокруг меня. Это так, слишком много людей распускают ложь вокруг.

Я должна была завтра встретиться с P.L.; думаю, что лучше подождать несколько дней. Можешь сказать ему об этом, но не говори, почему!

 

Это пришло через его атмосферу?

 

Не особенно: напрямую.

Конечно, это из-за этой истории, и особенно из-за того, что мы хотели, что он сделал в Ватикане. Это ответ на это.

Я сразу же почувствовала это и могла сопротивляться очень долго, а затем… атмосфера здесь не достаточно чиста.

 

Это служит тому или другому.

 

Это общая атмосфера.

Когда беспорядок невидим, я могу ничего не говорить, и люди не знают, но здесь [смеясь] это приняло такую видимую форму, что я не могу это игнорировать!

 

Прошлой ночью, во время глубокого сна, я оказался в инфернальном мире. Я сначала подумал, что это были СС: высокие фигуры в черном, а я был узником у них. Это мир ужасных людей, как СС, но одетых полностью в черное — может быть, это были священники, а не СС? Я чувствовал себя узником, как в концлагере.

 

Ох!

 

Высокие фигуры в черном, с жесткими лицами и губами… Я думал, это СС, но, может быть, это священники?

 

(Мать молчит, затем входит

в долгое состояние созерцания.

Внезапно она выходит из него

и говорит :)

 

Упорно, белая колонна — упорно, все время, здесь [жест перед собой], как предложение о мире.

 

*

*   *

 

(К концу беседы Сатпрем возвращается к делу Ватикана)

 

Все это не упадет на него снова?

 

Мне все равно.[56]

 

 

18 мая 1968

 

(Сатпрем удивляется, как быстро Мать вылечилась от воспаления, оно ушло безо всякого следа. Мать смеется.)

 

Я знаю, как делать!

И затем… есть кое-что другое. В школе пытаются «обтесать» учеников! Им дают темы для изучения, исследования, и меня попросили дать им тему. Я дала им такую: «Что такое смерть?»

В одном классе опробовали эту тему, и мне прислали ответы четырех учеников.

 

(Мать протягивает

четыре листочка,

Сатпрем читает)

 

Рита: «Действительный факт смерти навел меня на переживание, в котором человек выбрасывается в пространство с растущим порывом.»

 

Забавно! Я нашла это очень забавным. Кроме того, это единственный такой ответ, другие совершенно практические.[57]

 

Дилип: «Прекращается всякая физическая деятельность из-за отсутствия источника энергии (или души).»

 

Это не ясно… А два других совсем практические (!)

 

Ананд: «Когда мозг перестает работать, а тело начинает разлагаться, это смерть.»

 

(Мать смеется от души)

 

И последний ответ — «голый факт».

 

Абхиджит: «Полностью прекращается циркуляция крови в мозге.»

 

Вот это смерть.

Я же скажу им вот что [Мать читает, с трудом разбирая написанное]:

 

Смерть — это явление децентрализации и рассеяния клеток, составляющих физическое тело.

Сознание бессмертно по своей природе, но что проявляться в физическом мире, оно одевает себя в более или менее долговременные материальные формы.

Материальная субстанция находится на пути трансформации, чтобы становиться все более совершенным и долговечным многоформенным способом выражения этого сознания.

Я собираюсь послать им это. Но я оценила их записи…

Интересно то (для меня), что когда вчера вечером я открыла эти четыре заметки и сначала прочла запись Абхиджита: «Полностью прекращается циркуляция…», тогда я, не знаю, на меня определенно опустилась особая милость, потому что, прочтя эти слова, я сразу же была приведена в контакт с самым объективным, самым спокойным и беспристрастным научным духом — это был такой способ смотреть на явление и описывать его: никакой эмоции, никакой реакции, просто вот так. И я увидела (я поняла и увидела гораздо больше, чем отметил это мальчик) всю мудрость, бывшую там, научную мудрость. И в то же время восприятие средства исправления в эволюционном ходе вещей. Самого материального средства.

Это дало мне целую серию переживаний ночью и утром, наверняка далеко перекрывающих поле их четырех размышлений… С этой малышкой [Ритой] было впечатление, видение всех тех, для кого смерть — это врата к чудесной реализации.

И все это пришло настолько спонтанно и естественно, что у меня возникло впечатление, что это было ЗДЕСЬ. Сейчас, когда ты перечитал мне все это, я поняла, что это не здесь! Но это пришло так спонтанно: я сидела здесь, читала эти четыре заметки, и затем это пришло одно за другим. Особенно что касается ответа Абхиджита, этого совершенно объективного или, во всяком случае, совершенно бесстрастного видения явления: «Циркуляция прекращается…». Как если бы вы смотрели на маленький инструмент или орудие [Мать делает жест: как что-то, зажатое между кончиков пальцев] и говорите: «О! Вот и остановилось… больше не работает.» Вот так. Иными словами, никакой неопределенности, никакого страха, никакого стремления… Все то, что было эмоциями, чувствами, психологическими явлениями — все это полностью отсутствовало… Очень простая маленькая машина [тот же жест на кончиках пальцев], как если бы на вас смотрели как на машину, и машина останавливается «потому она больше не может работать так, как раньше.» Вот так. И сразу же тело стало полностью откреплено от всего человеческого страха, вообще от всего: не только от страха, но и от привычки, всякой человеческой формации по поводу смерти — все это ушло. Как если бы я была вот так полностью наверху и смотрела сверху-вниз — хоп! Это ушло.

Это то, что можно было бы назвать полным откреплением от явления.

И затем, после этого, безо всякого поиска, без раздумья, ничего такого, пришла эта запись. Это пришло таким безличностным образом, что ты видел, с каким трудом я читала: я не помнила ни слова из того, что написала. Это пришло, я записала, вот и все. «Я» записала, то есть, меня заставили записать это, чтобы послать им.

Я собираюсь переписать поразборчивее [Мать ищет бумагу и т.д.]… И это расставило все… А! Я должна добавить кое-что, чтобы тебе было понятно. Вчера я виделась с D, и как она написала мне, что она «не знает, как медитировать, но, как бы там ни было, она будет молчать, чтобы не беспокоить меня» (!), то, конечно, я начала говорить! И я сказала ей то, что никогда не говорила прежде (и не смогу повторить это, и она не сможет повторить, потому что мало чего поняла из того, что я сказала). Я сказала ей, что с точки зрения манифестации (я не говорила о том, что находится за пределами манифестации), но с точки зрения манифестации есть только одна настоящая вещь: это Сознание. А все остальное — это ВИДИМОСТЬ чего-то, но не то; что единственно настоящая вещь — это Сознание, а все остальное — какая-то игра, где у каждого есть иллюзия бытия личностью, но это иллюзия… Говоря это, я имела совершенно искреннее и спонтанное переживание этого. И я поняла, что это переживание ЕДИНСТВЕННОГО сознания, играющего через бессчетные формы… [Мать прерывает свою речь]

Но невозможно выразить это, слова не годятся. Когда я говорила, это говорило это Сознание… И эти два переживания вместе (записки детей, которые я прочла вчера вечером; с D я виделась утром), и то и другое вместе дало мне открепление (не открепление: освобождение) от явления смерти таким абсолютным образом, что я смогла смотреть через всю Историю, далеко в прошлое, на всю человеческую трагедию… Иными словами, смерть — это естественное явление в земном творении, но в качестве средства ПЕРЕХОДА — я ясно видела, почему это стало необходимым, и как с человеческим сознанием и ментальным развитием это стало трагедией, и как это снова стало только средством перехода (неумелым средством, почто можно было бы сказать), которое становится сейчас необязательным.

Это было целостным видением истории творения. Это было действительно интересно. Это было интересно, потому что… уф! Чувствуешь себя таким свободным! таким свободным, таким мирным! таким улыбчивым! И в то же время с такой уверенностью, что все движется к более гармоничной, менее хаотичной, менее болезненной манифестации… что остается сделать еще только один шаг в творении.

Что меня восхищает (я часто восхищаюсь этим): часто вещи, кажущиеся заурядными или почти неважными (все, что люди считают несущественным), обычно именно это подводит к самому значительному прогрессу. Вчерашним днем и видимо (я знаю, что это только видимость), кажущееся через визит D и ответы детей, стал ясен весь этот период манифестации, он нашел свое место и утратил всю свою силу влияния и разжал свою хватку над сознанием. Было так, словно сознание поднялось совершенно свободным и светлым, радостным, надо всем этим.

Совсем маленькие вещи.

 

(молчание)

 

Этим утром, написав это, мне довелось взглянуть на историю этого тела, вот так, вся история одним взглядом [жест: как фара], ошеломленными глазами… Сколько эмоций, переживаний и открытий, о!… (не могу сказать «драм», потому что у тела никогда не было особой склонности к драмам), но, в конце концов, это были «переживания», «открытия» [Мать принимает напыщенный тон]… [смеясь] чтобы снова открыть то, что было всегда известно!

Это забавно.

Заключительное состояние (как раз после написания этой заметки): сначала было совершенно спонтанное, естественное, очевидное восприятие Сознания, использующего что-то, а затем бросающего это, позволяющего ему развалиться, когда это больше не может быть использовано — но даже не так: это было даже не так, что взять что-то и использовать его до тех пор, пока его невозможно будет использовать; это было НЕПРЕРЫВНОЕ движение [гибкий жест словно грандиозной волны] в одной и той же субстанции с моментами концентрации и использования до самого максимума, а затем не отвержение, а расширение, грандиозность мира и покоя — возвращение в состояние необъятности мира и покоя, чтобы принять новую форму. Непрерывная вещь, вот так [тот же жест грандиозной волны], и затем без настоящей потери, без реальной траты: смерть — это только видимость, даже больше не понятно, как можно жить в этой иллюзии. И ЭТО Сознание, ОДНО, ЕДИНОЕ Сознание — не это, то, то [жест, указывающий на добавление отдельных индивидов], нет-нет: ОДНО сознание… играющее сознание.

 

(молчание)

 

Еще была где-то идея усилия, чтобы смочь быть на высоте поставленной задачи; была еще, да, идея усилия, идея борьбы; и это ушло. Это ушло.

Это началось почти с вопроса тела, спрашивавшего: «Почему, почему ты так держишься за то, чтобы сохранить меня? Это не так замечательно» (тело очень хорошо знает самого себя) «я не в таком замечательном состоянии.» (Но тело не испытывало страдания, оно совсем не было несчастным, совсем нет: оно смотрело с улыбкой). И тогда появился этот ответ… Даже нельзя сказать, что остались какие-либо вопросы: вещи как они есть спонтанно, в вечной улыбке и вибрация… такая легкая вибрация! Такая светлая, такая… без противоречий. Вибрация расширения и прогресса. Я видела образ: расширение и прогресс.

Особенно усилие, борьба, и даже более того, страдание, боль, все это: ушло! Ушло… действительно как иллюзия.

Можно было бы сказать, что это было (это «было», поскольку я могу говорить об этом сейчас; в тот момент я не смогла бы говорить об этом), это состояние, в котором смерть не имеет реальности — смерть и все, что сопровождает ее и все, что делает ее необходимой в ходе эволюции.

 

(Затем Мать

начинает переписывать

свои записи)

 

Я не знаю, что я написала. Теперь я постоянно пишу что-то, не зная на самом деле, кто пишет это. Иногда я ясно знаю, что это Шри Ауробиндо, но иногда я совсем не знаю. Но это кто-то, кто не на земле, это я знаю.

Смотри, приведу тебе интересный пример [Мать возвращается к своей записи]. Ты видишь, в том состоянии сознания, в котором я была, я сказала бы (как самое близкое приближение): «Сознание по своей природе бессмертно, но чтобы проявляться в физическом мире, оно СЖИМАЕТ себя в материальные формы… и т.д.», но настоятельно пришло: «нет, ОДЕВАЕТ себя в формы». Но для меня спонтанно было бы сказать: «сжимает себя в формы», поскольку я видела это движение: движение сжатия, проявления и, когда это кончилось, расширения.[58] Непрерывное движение, сжимающееся и расширяющееся, сжимающееся и расширяющееся… [жест: как пульсация океана]. Но это было императивным: надо сказать «одевает себя». Значит, совершенно ясно, это написано кем-то другим. Но нет ощущения бытия «личностью», и что «другая личность» хочет написать или сказать, это не так! Это не так. То же самое, когда я говорю (я говорю, я знаю), что это Шри Ауробиндо, то это не значит, что я вижу его материально и что он берет мою руку и заставляет меня писать — ничего подобного. Это нечто текучее, что концентрируется и заставляет писать. И по качеству этой текучести я узнаю, кто это. Это совсем странно. Это как полное исчезновение ощущения деления, и все же остается ощущение разнообразия — разнообразия способов бытия; но это больше не разграничение, как если бы было отрезано и отделено [Мать рисует маленькие кубики]: это как вибрационные способы восприятия или действия (и качество вибраций разное), вибрационные способы восприятия или действия, следующих друг за другом, переплетающихся, накладывающихся друг на друга. Некая игра текучести: больше нет маленьких отдельных марионеток.

Мои ночи ПОЛНОСТЬЮ таковы. Днем еще есть что-то от старой привычки, но по ночам это точно так.

И все же, по аналогии (это не аналогия, а соответствие) я могу сказать, что речь идет о том, кого мы называем «этим-то» или «тем-то», тем или другим человеком. Например, прошлой ночью я провела долгое время с M и G, они исступленно звали меня (они уехали отсюда и прибыли в Англию), я провела долгое время с ними, но это не были больше «личности», марионетки, какими мы являемся, это не было так! И все же это были они. Контакт был очень четким, очень ясным, качество вибрации было очень явным. И были формы: можно видеть формы, но они уже другого качества. Исчезает что-то тяжелое, непроницаемое и неловкое.

То же самое с переводом [указывая на записку]. Когда это спускается, есть воля записать, но это сжатие сознание.

Это не объяснялось, но это было ясно сознаваемо: время для этого еще не пришло.

Это сознание превосходно сознает не только саму вещь, не только цель, не только средство, но даже условия: все вместе. В этой развертывающейся безмерности То точно знает, какими вещи должны быт и как надо делать в каждый момент.

Это свобода абсолютным образом — спонтанно свободно. Спонтанно. Все действие спонтанно. Это как видение. Выражающее себя видение.

 

(Мать заканчивает

переписывать свою запись)

 

Это все более интересно. Нет совершенно никакой мысли, ты знаешь, ничего: секундой раньше я не знаю, а затем это приходит абсолютным образом. Иногда, когда это приходит, что-то поднимается и говорит: «Я сказала бы вот так, мое переживание таково» (как я недавно тебе об этом говорила) — «Нет, В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ это вот как.»

Вчера я виделась кое с кем (не хочу называть ее имени), и я начала говорить с ней. Я не знала, до этого не было ни мысли, ничего. Я начала говорить и сказала: «Вот мы где: сейчас такое время, когда начинают видеться вещи[59]… Долгое-предолгое время вещи подготавливаются, затем очень долгое время они развиваются, организуются, устанавливаются и имеют последствия; но между этими двумя периодами есть время, когда вещи делаются, когда они происходят. Это не всегда очень долгое время (иногда это долго, иногда очень коротко), но это когда что-то происходит. И это «что-то» дает миру новое развитие. Что же, сейчас мы находимся как раз в такое время. Иными словами, если мы не слепы (а люди по большей части времени слепы), если наши глаза открыты, то мы УВИДИМ, мы увидим это.»

Обстоятельство всего этого, это потому что я сказала: «Президент США собирается поехать в Россию, чтобы подписать мирное соглашение по поводу Вьетнама…»[60] Одновременно есть два аналогичных обстоятельства, так что три мирных договора будут подписаны одновременно.

Но когда начинает происходить так, это означает, что мы увидим вещь.

 

(молчание)

 

Есть люди, которые находятся в ночи, в прошлом, во лжи досюда [жест: до бровей], они ничего-ничего-ничего не видят — они дойдут до конца, не видя ничего.

Но увидят те, чьи глаза открыты.[61]

 

*

*   *

 

(К концу беседы Мать спрашивает Сатпрема о язве на его спине)

 

Это мешает тебе спать?

 

Нет, это пустяки, только она растет. Она там уже две недели.

 

Ох!… какая странная идея… Может быть, это то же самое, что со мной [магическая атака]. Не всегда легко препятствовать тому, чтобы это не коснулось.[62]

О, это совершенно особое качество вибрации: когда имеешь привычку отмечать вибрации, это бесспорно; невозможно спутать одно с другим. Когда это исходит оттуда [от магии], это сразу же известно. Это совершено особенное… [Мать делает маленький проницающий жест, как язык змеи или миниатюрная вспышка, вибрирующая и ударяющая].

Я вижу силы, проходящие вот так, в ответ на эти атаки…

Было время, когда я еще чувствовала возмущение; теперь это начинает быть невозможным.[63]

 

 

22 мая 1968

 

Мать протягивает Сатпрему

Текст одной записки:

 

Через расширение сознания это тело более или менее отождествлено с тем, что его окружает.

Всякое усилие, направленное на очищение своего физического сознания, означает меньше работы для этого тела.

Если бы каждый делал усилие…

(Мать кивает головой)

 

*

*   *

 

Вчера я виделась с P.L. Он все еще ужасно нервный. Он сказал, что ему гораздо лучше, но его лицо морщится от малейшей вещи. И все еще вокруг него…

Так что ему надо остаться здесь, чтобы все это было прочищено, уничтожено.

Это интересно, происходят интересные вещи.

 

У P.L. был интересный сон. Он записал его, чтобы рассказать тебе о нем… Очень странно, у него три раза подряд был этот сон с интервалом в несколько дней. В точности один и тот же сон, одна и та же цепь событий…

 

Кто-то наслал его на него.

Посмотрим.

 

[Сатпрем читает :] «Праздник Тела Господня в Ватикане. Площадь Св. Петра переполнена. Начинается процессия папы; я присутствовал на ней множество раз, очень близко к папе, возле кардиналов. Но вместо “sedia gestatoria” [переносного кресла папы] был громадный слон, и на его спине кто-то сидел. Кто сидел на слоне? Милая Мать? Нет, это Павитра… Но нет, это Сатпрем! Нет, это директор Школы… Чем больше я хочу зафиксировать свое внимание на этом персонаже, тем чаще меняется лицо, как в калейдоскопе. В действительности, мне трудно зафиксировать свое внимание, поскольку я придавлен весом этого слона, который теперь входит в Базилику Св. Петра. В самом деле, я нахожусь в очень неудобном положении, поскольку я не слон: я в его лапах, в его стопах, и его вес очень-очень большой, из-за чего я не могу рассмотреть, кто сидит на нем. Тем временем слон достиг Балдахина Бернини, в Базилике Св. Петра, и наконец подходит к трону папы, на котором тот сидит…

 

(Мать смеется)

 

На его спине сидит ода и та же личность: Милая Мать? Павитра? Сатпрем? Учитель? Я не знаю. Я не вижу тела, вижу только меняющееся лицо… Вдруг эта собравшаяся масса, громадная толпа получает грандиозную вибрацию: все потрясены, и от этого изменения ментальности вырывается очень сильный крик, аплодисменты этой Силе, которая только что пронзила их души — вся эта толпа трансформирована… Церемония закончена, слон выходит из Базилика. Я стою возле двери и наблюдаю бесконечную толпу, вытянувшуюся далеко-далеко. Мне интересно, сколько же здесь человек, и в конце, на горизонте появляется число: 1,600,000,000.

 

Этот человек изумительно восприимчив!

 

(долгое молчание)

 

Три раза, ты сказал?

 

Да: 9 мая, 11 мая и 18 мая.

 

Какое число?

 

1 миллиард 600 миллионов. Кажется, он мне говорил, что столько насчитывает все христианство: не только католики, а вообще все христиане.

 

Это то, о чем мне сказали. Мне было сказано, что это было первым движением: первым знаком, первым движением обращения христианства к Истине. Был ясный знак, что это было ПОСТАНОВЛЕНО. Это то, что я видела.

Я никогда не видела такого! Я говорила тебе, что когда я была в комнате [где Мать ведет приемы], и вошел P.L., пришло что-то такое… серьезное (как лучше сказать?…) что-то, что имело значение и стабильность великих земных движений, великих веков — начало великого века.[64] Я никогда не чувствовала такого. Это было до того, как он уехал [в Ватикан]. Тогда я посмотрела и увидела, что это было постановлено свыше: начало обращения христианства к Истине — христианства в целом.

Что-то и они почувствовали там: я тебе говорила, что была такая яростная атака…

Главным образом, это P.L. стал жертвой, и отчасти я: атака коснулась этого тела. Но, ты знаешь, даже с обычной, самой внешней точки зрения, исцеление было чудесным. Это [флюс] обычно длится от восьми до десяти дней — это прошло за два дня. Это было… даже мое тело, хотя оно обычно находится в контакте с этими силами, даже оно было изумлено. Это было чудесно.

Конкретное действие этой Силы, которую Шри Ауробиндо назвал «супраментальной силой», ее первое касание и первый аспект — это аспект Истины. Как сказал Шри Ауробиндо, сначала должна проявиться Истина, до проявления Мощи Любви.

По сравнению с ходом обычной жизни это действительно чудо — чудо в том смысле, что, по крайней мере, необычна скорость трансформации и действия.

 

*

*   *

 

После долгой концентрации

Мать продолжает:

 

Есть два небольших эпизода, совсем небольших, но забавных… Год или полтора тому назад (не помню точно) кто-то прислал мне альбом фотографий Франции и, в частности, Парижа, и я смотрела этот альбом; я листала этот альбом и увидела одну фотографию набережной [Сены в Париже]. Я внимательно рассмотрела ее, в деталях, я видела набережную со всеми букинистическими лавками на ней. Перед одной из лавок сидел букинист, я видела его. Затем я закрыла альбом и отложила его в сторону. Я захотела поговорить об этом и предложила кому-то: «Хотите взглянуть, как выглядят букинистические лавки в Париже? У меня есть фотография…» Я листала страницу за страницей, страницу за страницей — ни одной фотографии с букинистическими лавками! Я все смотрела и смотрела… ни одной фотографии букинистической лавки.[65] Это озадачило меня настолько, что я несколько раз перелистала альбом и попыталась найти объяснение. А затем… M и G поехали в Париж и прислали мне оттуда открытку с изображением набережной с букинистическими лавками — это было то, что я видела! Я вчера получила эту открытку. Этого не было в альбоме: я получила эту фотографию вчера, это точно то, что я видела.

Другой эпизод связан с R, у которого был приступ филариоза несколько лет тому назад. Он сказал мне об этом, и приступ прошел. А затем он вернулся. Приступ возобновился через три-четыре года, может быть, и он был очень сильный, так что R не мог избавиться от него. Он написал мне, жалуясь на это. Я сказала ему, что был «спад в его вере». Кажется, это в третий раз я написала ему это (я не знала этого — я никогда не знаю, как и почему я пишу). Тогда он написал мне и спросил: «В третий раз вы говорите мне это, что это значит?» Я объяснила ему это. Но получив письмо и объясняя ему это, я сделала то, что делаю всегда (я делаю это всегда, я делаю это все время: я привела его в контакт с Господом и попросила вмешаться)… Он получил мое письмо и сегодня пишет, что пока он читал его, в течение десяти минут он действительно видел (его стопы были вдвое толще, ноги распухли; ты знаешь, как это бывает при слоновой болезни), он действительно видел, как опухоль все спадала и спадала, и через дестять-пятнадцать минут совсем исчезла! Он написал мне об этом этим утром… И я сказала ему, что Сила была одной и той же, но его вера не была прежней, из-за чего Сила больше не имела того же эффекта. И он мне пишет в своем письме: «Я просто читал твое письмо, и на моих глазах опухоль исчезла!»

А тело, если спросить его, единственное… Есть две вещи, которые оно сознает: все больше и больше поклонения в клетках, о, вот так [жест поднимающегося пламени], и в то же время такое острое чувство, до какой степени клетки не такие, какими они должны быть, ощущение недостаточности их состояния. Эти две вещи постоянны и постоянно вместе. И это все. А когда мне рассказывают о подобных случаях, о болезни или о чем-то другом (мне рассказывают о таком три, четыре, пять раз на день, все время происходит подобное — я привела тебе это как очень конкретный пример, ведь это было только что, и ты знаком с R), тело даже не осознает, что служит посредником, поскольку оно слишком сознает свою немощность, то, чем оно должно быть и чем оно еще не является… Подобно этому лечению [опухоли лица Матери], таким же было лечение R, почти спонтанным: оно вдруг произошло, и все исчезло. Но, конечно, тело совершенно сознает великолепие Чуда… Чуда, превосходящего всякое понимание.

И, затем, в сознании есть очень сильное ощущение — очень сильное — что время пришло.

Я недавно говорила об этом Риджуте: есть громадные периоды, когда вещи подготавливаются — прошлое стирается и подготавливается будущее — и это громадные периоды… нейтральные, тернистые, когда все повторяется и повторяется, так что кажется, что всегда будет так. А затем вдруг, между этими двумя периодами, происходит изменение. Как момент, кода человек появился на земле — теперь это нечто иное, другое бытие.

В любом случае, мы наверняка увидим знаки или, скорее, мы сейчас видим предвещающие знаки… Я сказала это Риджуте, сообщая ей (она не знала этого), что президент США поедет в Москву, чтобы подписать мирный договор, касающийся Вьетнама. Было три войны, одна из которых была фактически прекращена: это война между Египтом и Израилем, они достигли соглашения. Я забыла, что за третья война. И все три войны одновременно. Но самая серьезная из трех — война Америки со Вьетнамом. Так что я сказала ей это; я сказала: «Это знак».

И это не ментальное представление, это не идея: когда я говорила это, я ВИДЕЛА это, я видела.

Да, что-то действительно меняется.

Это еще только предвестники, предваряющие движения, так что это разбросано, не скомбинировано, но для тех, кто умеет видеть, это очевидно.

 

(молчание)

 

В ходе этого последнего происшествия [нападение на Мать] тело научилось доверять. У него много пессимизма из-за материального наследства. Материальные предшественники, то есть, отец и мать, были выбраны очень практично из-за очень конкретной материальной честности, без мистицизма, ничего подобного — умышленно. Но это дало нечто вроде… не точно пессимизма, а очень острое видение того, как вещи идут не так. У тела было это, и его вера боролась с привычкой ожидать трудности, препятствия, сопротивление; хотя у него была полная вера в окончательную Победу, но оно не могло преодолеть привычку ожидать трудности на пути… Это последнее происшествие дало ему хорошенький толчок вперед: его доверие теперь гораздо более улыбающееся. И общее видение таково, как я тебе говорила. И постоянно, все время, даже во время наихудших трудностей, все время… это фонтанирует из клеток как золотой гимн: заклинание, ты знаешь, зов, заклинание ко всевышней Силе… И с такой верой! С чудесной верой.

 

(молчание)

 

Мать, а что сейчас происходит во Франции, что это значит?[66]

 

Это, очевидно, пробуждающееся будущее, которое хочет освободиться от прошлого. Читал ли ты письмо детей S? Они там. Все студенты и рабочий класс, например, объединились. Конечно, на ментальном уровне там целая смесь из всевозможных идей, но Сила, стоящая позади этого… Например, студенты хотят полностью изменить метод образования: они требуют отмены всех экзаменов. Они движимы силой, которая хочет манифестации более истинной истины, но они не сознают это.

Они сами не хотели бы насилия — кажется, не студенты прибегли первыми к насилию, а полиция. И это очень интересно, потому что полиция представляет защиту прошлого. И когда я прочла письма этих детей, а затем мне принесли эти новости, тогда это пришло ко мне (это было очень-очень ясно, очень ясное видение): будущее. Это всевышнее Могущество, ЗАСТАВЛЯЮЩЕЕ людей делать то, что они должны делать. Между этим, что есть сейчас, и тем (что в далеком будущем) должна быть сила НЕДВИЖИМОГО числа. И видение было ясным: если миллионы — не тысячи, а миллионы людей — соберутся вместе и займут место абсолютно мирно (просто соберутся и займут, с представителями, конечно, которые скажут, чего они хотят), тогда это будет иметь силу. Но насилия не должно быть; как только дозволено насилие, это означает возвращение к прошлому, открытость ко всем конфликтам… В то время я не знала, что это полиция первой прибегла к насилию; я не знала деталей этого дела. Но это было очень ясное видение: занятие массой, но всемогущей в своей неподвижности массой, накладывающей свою волю своим числом, с интеллектуальными представителями для ведения переговоров.

Я не знаю… Де Голь[67] открыт к чему-то большему, чем чисто материальная сила. Способен ли он? Я не знаю. Но, во всяком случае, он среди лучших инструментов.

Это ясно (не в деталях, а в направлении движения), это ясно воля покончить с прошлым и открыть дверь будущему.

Это как какое-то отвращение от застоя. Вот так. Жажда чего-то, что впереди, что выглядит более светлым, лучшим. И, в действительности, ЕСТЬ что-то — это не просто воображение: ЕСТЬ кое-что. Прекрасно то, что ЕСТЬ что-то. ЕСТЬ Отклик. ЕСТЬ Сила, которая хочет… выразить себя.

Франция находится в привилегированном положении: сначала Индия, затем Франция, по причине … просто восприимчивости. Франция всегда стремилась быть впереди — вот, впрочем, почему это тело было рождено там.

 

(молчание)

 

В газетах пишут о забастовках нескольких миллионов человек (это написали и дети). Но это совсем не носит характера забастовки, это имеет характер революции.

Мне знакомо это. Не знаю, говорила ли я тебе когда об этом, но было — всегда было … отождествление сознания этого тела со всеми революционными движениями. Я всегда знала о них и вела их даже до того, как доходили известия об этом: в России, в Италии, в Испании и везде — всегда, везде. И, по сути, всегда была ода и та же Сила, стремящаяся ускорить приход будущего — всегда — но вынужденная приспосабливать свои средства действия к состоянию массы.

И сейчас, действительно, состояние земли кажется таковым, что она должна быть, по крайней мере, быть готовой (если это еще не так), готовой к манифестации массы в некоей молчаливой и неподвижной воле… И это промежуточный период, чтобы достичь состояния, когда эта масса будет держаться под контролем и приводиться в движение напрямую Силой свыше.

Вот к чему мы идем.

 

*

*   *

 

К концу беседы

 

Вчера я сказала P.L., чтобы он давал мне знать, когда он чувствует необходимость увидеться со мной. Конечно, лучше не слишком часто, ведь я ужасно занята, но мы посмотрим. Это необходимо. Это важно.

 

Мне ничего не говорить о его сне или же можно мне…?

 

О, ты можешь сказать ему, что я сказала, что он замечательно чувствителен и восприимчив; что за его сном стоит ОЧЕНЬ ГЛУБОКАЯ истина, несмотря на несколько детскую внешнюю форму. Есть очень глубокая истина.

Только… Это не тот человек, кого можно проталкивать вперед: это человек, которому необходимо держаться сзади, поскольку адхар (как говорят индийцы), то есть, материальная оболочка, не достаточно сильна, чтобы сила двигала ей. Так что это привело к заболеванию. Это не тот человек, кого можно выдвигать вперед: его надо держать позади.

Но он очень сознателен — очень сознателен, даже гораздо более сознательный, чем показывает сон. Очень сознательный… И, кроме того, пришел Поворотный Момент, когда вся эта старая громадная христианская формация, распростертая над землей вот так [жест: как осьминог] — которая, кончено, выполнила свою миссию, сделала то, что должна была сделать, пришла тогда, когда это было необходимо в свое время и т.д. и т.п., мы знаем все это — но пришло время, когда она должна измениться, чтобы стать инструментом истины завтрашнего дня.

И этот папа хорошо сделал свою работу, насколько он мог.[68]

Но еще, возможно, в течение длительного времени или, во всяком случае, еще некоторое время, P.L. должен играть роль посредника, причем в чем-то сознательного — не активного. Он служит посредником, звеном [жест: как мост между Матерью и Стапремом], но ему не следует… Он не способен сопротивляться грандиозному могуществу этих людей. Он должен оставаться очень спокойным — очень спокойным, мирным — он должен позволить себе жить счастливо, и он справится со своей задачей.

 

 

25 мая 1968

 

(По поводу старой беседы от 10 июня 1953 г.)

 

О чем она?

 

Об атаках враждебных сил и Асурах.

 

О!… [смеясь] Это удобный способ возлагать вину на других!

Думаешь, стоит опубликовать это?

 

Конечно, это полезно.

 

Сейчас, когда люди говорят мне об атаках враждебных сил, мне всегда хочется им сказать: «Враг внутри вас!»

Думаю, это очень удобный способ чувствовать себя безнаказанным. Ведь если вы совершенны, тогда они ничего не могут с вами сделать. Это совершенно очевидно. Это несовершенства дают им силу. Так что если мы сменим нашу точку зрения, как делал Шри Ауробиндо, мы увидим то, о чем он говорил: что так называемые враждебные силы допускаются из-за того, что они полезны для пробуждения людей к необходимости трансформации, к неотложности очищения.

 

 

29 мая 1968

 

(Мать ищет вазу для амарилисов, собираясь поставить их вместе с розами)

 

Розы совсем не любят этого! Они не хотят этого. Они не хотят быть вместе с другими цветами… Но я все равно поставлю их вместе!

 

(Мать, смеясь, ставит

амарилисы посреди роз)

 

У них есть дух касты!

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Есть письмо от T.F.; она жалуется на показываемые в Ашраме фильмы, говоря, что фильмы должны быть поучительными и должны показывать чудесные вещи…

Но чтобы фильм мог показывать чудесные вещи, надо, чтобы люди жили этими чудесными вещами, не так ли?

Она даже написала мне, что целая группа учителей хотела написать письмо и пустить его в обращение, прося, чтобы это изменилось — мне это совсем не нравится. Это дух маленького пансионата. Так что вчера вечером я написала ответ.

 

(Мать читает)

 

«Мы, конечно, хотели бы показывать детям красочные представления того, чем жизнь должна быть, но мы еще не достигли этой стадии, очень далеки до этого. Эти фильмы еще надо создать. И в настоящий момент, чаще всего, кино показывает то, чего не должно быть, и так разительно, что дает вам отвращение от этого.

Это тоже полезно в качестве подготовки.

Фильмы допущены в Ашраме не как развлечение, а как часть обучения. Значит, это проблема обучения.

Если мы считаем, что ребенок должен изучать, познавать и знать только то, что может удерживать его чистым от всякого низшего, грубого, насильственного и деградирующего движения, тогда мы одним взмахом должны оборвать всякий контакт с остальной частью человечества, начиная со всех этих рассказов о войнах, убийствах, конфликтах и обманах, что называют Историей; это также означает оборвать существующий контакт с семьей, родителями и друзьями; и мы должны постоянно контролировать контакт ребенка со всеми витальными импульсами его собственного существа.

Как раз эта идея вела к монастырской жизни в закрытых обителях или к аскетической жизни в пещере или лесу.

Этот путь доказал свою полную несостоятельность и не вытянул человечество из его трясины.

Следуя Шри Ауробиндо, путь совершенно другой.

Надо становиться лицом к лицу со всей жизнью и со всем тем, что она еще включает в себя безобразного, лживого и жестокого, но заботясь при этом о том, чтобы открывать в себе источник всего доброго, прекрасного, всего света и истины, чтобы сознательно привести этот источник в контакт с миром, чтобы трансформировать его.

Это несравненно труднее, чем убегать или закрывать глаза, чтобы не видеть — но это единственно действительно эффективное средство, путь тех, кто действительно силен и чист и способен проявлять Истину.

Можешь показать это письмо всем, кто возмущен вместе с тобой.»

 

Их надо немного встряхнуть, они такие святоши, ох!

Но это еще не все. Им кажется, что я даю вам «уроки», вам двоим… [Сатпрему и Суджате]…

 

Уроки!

 

И она [T.F.] спрашивает, можно ли поучаствовать в этих «уроках»!… О, что за идея! Можешь представить меня ведущей урок! О! Это ужасно!… Ужасно! Она просит допустить на этот урок «некоторых учителей», поскольку это будет полезно им, включая ее.

Я собираюсь ответить ей так: «Я не могу допустить вас по той простой причине, что нет никаких уроков!…» В прошлом году R уже спрашивала меня об этом, и я сказала ей: «Но все совсем не так! Я могу говорить или не говорить, но это совсем не уроки! Время от времени я говорю что-то, а затем…»

Что за идея!… Гуру, ставший супер-учителем! Уже сама идея гуру заставляет меня содрогнуться, а гуру-суперучитель, ох! какой ужас!

Что за глупости они говорят в своем кругу, это ужасно.

 

 

 

 

 

 

Июнь 1968

 

 

 

3 июня 1968

 

Я только что пришла оттуда [из музыкальной комнаты, где Мать принимает визитеров]. Я виделась с двадцатью людьми… Был премьер-министр Ориссы (Орисса — первая провинция Индии, давшая деньги на павильон в Ауровиле: она дала сто тысяч рупий). Он милый человек. Люди из Ориссы милы; из всех провинций они выглядят самыми желающими идти вперед, менять что-то.

 

А Бенгали? Она не впереди?

 

Они немного… сумасброды. То есть, они много говорят — они говорят очень хорошо. А люди из Ориссы более практичны — щедрые люди, очень щедрые по своей природе: они много дают.

А бенгальцы… они знают, они ощущают себя интеллектуальными лидерами страны, так что они раздуваются от этого. Мне больше нравятся простые люди.

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Я получила продолжение занятий в классе T.F. на тему смерти. Есть новые записи.

 

(Мать протягивает

Сатпрему бумаги)

 

«Милая Мать, мы с радостью получили твой ответ и посылаем тебе наши размышления и наши вопросы по поводу первого параграфа: “Смерть — это явление децентрализации и рассеяния клеток”…»

 

Так что?

 

Абхиджит говорит: «Если клетка начинает сознавать свою персональность, то есть риск, что она начнет действовать в собственных интересах, не принимая во внимание коллективный интерес.»

 

[Мать смеется] Интерес клетки!

Что дальше?

 

Амитангшу задает два вопроса. Первый: «децентрализация происходит сразу же или постепенно?…»

 

На это требуется время.

Это происходит так: центральная воля физического существа отказывается держать все клетки вместе. Это первое явление. Центральная воля принимает растворение. Но все не разметается сразу же: это занимает долгое время.

Смерти предшествует принятие решения прекратить централизацию в форме по той или иной причине. Я заметила, что одной из самых сильных причин (одной из них, самой сильной) является ощущение непоправимой дисгармонии. Другая причина — нечто вроде отвращения продолжать усилие координации.

В действительности, этим причинам не счесть числа, но есть нечто вроде усилия сцепления и гармонизации, и то, что неизбежно предшествует смерти (если она не вызвана насильственным случаем), это то, что по той или иной причине или без причины та воля отказывается поддерживать это сцепление.

 

Второй вопрос: «Должна ли каждая клетка сознавать свое единение с центром?»

 

Происходит не так.

 

(после долгого молчания)

 

Это трудно им понять… Это еще полуколлективное сознание, не индивидуальное сознание клеток.

Какие еще есть вопросы?

 

Ананд Арья спрашивает вот что: «Происходит ли децентрализация всегда после смерти или она может начаться раньше?»

 

[Смеясь] Она часто начинается раньше!

 

Дилип М. Спрашивает: «Рассеиваются ли клетки в пространстве или в самом теле? Если в пространстве, тогда тело должно исчезать с клетками?»

 

Конечно! Конечно, тело разлагается после смерти. Но это занимает долгое время… Они не знают этого, потому что [в Индии] тела сжигают.

 

Рита спрашивает: «Имеет ли слово “рассеяние” в фразе “ рассеяние клеток” какое-то особое значение? Если да, то какое?

 

Я использовала это слово в его прямом смысле.

Я даже видела, что эти клетки, которые были по-особому развиты и стали сознавать божественное Присутствие в себе, когда прекращается концентрация, придающая форму, и тело разлагается (постепенно тело разлагается), тогда все эти сознательные клетки расходятся и вступают в другие комбинации, в которых через заражение они пробуждают сознание Присутствия, которое каждая из них имела. И, кроме того, именно через явление концентрации, развития и разброса эволюционирует вся Материя, так сказать, и учится через заражение, развивается через заражение, обретает опыт через заражение.

 

Но в другие комбинации вступают не сами клетки — это тонкое сознание клеток?

 

Да, конечно! Клетки тоже разлагаются. Это СОЗНАНИЕ клеток проникает в другие клетки.

Это очень трудно объяснить тому, кто не имел этого опыта.

 

 

5 июня 1968

 

У меня есть вопрос по поводу P.L. Есть два новых факта. Прежде всего, несколько лет тому назад P.L. помог одной чрезвычайно богатой американке. Эта женщина очень признательна P.L. и хотела бы дать ему один миллион долларов на благотворительность.

 

Это кстати!

 

Да, но она большая католичка. Это было в то время, когда P.L. имел духовный сан.

 

Она католичка?

 

Да, и очень благочестивая. Милая женщина, кажется. Так что P.L. спрашивает, не следует ли ему попытаться объяснить ей то, что он делает здесь, послать ей несколько твоих книг и посмотреть, как это подействует. Может быть, это повернет ее к чему-то более интересному?

 

Это не та женщина, которая хочет «мира на земле»?

 

Я не знаю. Когда P.L. встретил ее, ее дочь была недавно убита, и в этот трудный момент P.L. ей помог. Так что она очень признательна и хотела бы дать эти деньги на благотворительность — христианскую благотворительность, конечно же.

 

Люди этого рода обычно понимают благотворительность лучше, чем идеи.

 

Ауровиль?

 

Ауровиль, как сказал Шри Ауробиндо, это практическое средство создать человеческое единство, которое было бы достаточно сильным, чтобы противостоять войне.

Посмотрим. Можно попробовать.

Увидим.

 

Есть другой факт, касающийся монсиньора R, чьим громадным состоянием управлял P.L. Была мысль (это была мысль J) послать ему мою книгу «Путешествие Сознания», и тогда он написал восторженное письмо, говоря, что он очень тронут этой книгой и очень заинтересован. А затем он написал P.L. второе письмо, говоря: «Если бы меня не удерживали в Риме, и я сазу же приехал и присоединился бы к вам.»

 

О!… Это хорошо. Хорошо.

 

 

8 июня 1968

 

Я смотрю на проблему…

По сути, если снять налет — налет хороших манер — то человек допускает существование Божественного только при условии, что его единственным занятием является удовлетворение всех человеческих потребностей и желаний — это могут быть коллективные потребности, это могут быть «планетарные» желания, как выражается Y, но все сводится к этому.

И особенно, особенно это относится к идеи Божественного, принявшего тело… По сути, они нашли совершенно естественным, что Христос должен был быть распят ради их спасения — я нахожу это чудовищным.

Это всегда казалось мне чудовищным.

Но теперь я вижу, что это… совершенно спонтанно. Здесь, в Индии, с идеей гуру, Аватара, люди могут признать его, но согласно их представлению он здесь для того, чтобы удовлетворять все их требования — не потому что он облачен в человеческое тело, а потому что он является представителем всевышней Силы, и если вы принимаете всевышнюю Силу, то выходит, что вы должны подчиняться ей, осуществлять самосдачу ей, но с задней мыслью: «Он здесь исключительно для того, чтобы удовлетворять мои желания.» Качество желаний зависит от индивида: для одних это совсем маленькие личные желания, для других это большие желания для всего человечества или даже для больших реализаций, но, в конце концов, все сводится к одному и тому же. Это кажется условием сдачи (!)

Чтобы выйти из этого, надо выйти из человеческого сознания, то есть, из активного, действующего сознания.

Это до такой степени, что если кто-то осмелится сказать, что мир и все творение существует для удовлетворения Божественного, то это сразу же вызовет неистовый протест, и этот кто-то будет обвинен… они скажут: «Но такое Божественное чудовищно! Это чудовище эгоизма», не замечая, что они сами в точности такие.

 

(молчание)

 

Это не приятно.

А! Лучше поработаем, приступим-ка к «Бюллетеню».

 

Да, но Божественное — это также то, что заставляет хотеть более прекрасных и более высоких реализаций?

 

Конечно.

Нет, я имела в виду то, что можно почти до бесконечности раздвигать, увеличивать тот род сознания, которое имеют люди — это ничто. Надо превзойти его в том смысле, что представление об эгоизме все еще полностью принадлежит человечеству.

Ведь каждое человеческое существо (и это сопротивляется всем развитиям и всем расширениям) спонтанно и естественно ставит себя в центр и организует мир вокруг себя; так что для него неизбежно и Божественное есть что-то, что ставит себя в центр и подобным образом организует мир.

В течение, возможно, нескольких часов (я не знаю точно, поскольку не обращаю внимание на время) вдруг сознание было словно… я не знаю, перевернутым (как выразить это? я не знаю), и не было больше центра, его больше совсем не было, этого центра со всем, организованным вокруг него; иными словами, божественное Сознание не было центральным сознанием со всем, организованным вокруг него — совсем нет, совсем нет! Это было… что-то необычайно простое и в то же время необычайно сложное.

 

(Мать молчит

долгое время)

 

Сейчас это не больше, чем воспоминание, так что это больше не то. Это только попытка вспомнить.

Не существовало даже возможности деления…

Теперь я вижу [Мать закрывает глаза].

Это словно единство, единство из неисчислимого — миллиардов, ты знаешь — неисчислимых сверкающих точек. ЕДИНОЕ сознание — одно-единственное сознание — сделанное из неисчислимых сверкающих точек, сознающих самих себя.

Это выглядит совершенно глупым, но…

И это не совокупность всех точек, вот в чем дело! Это не так, не совокупность: это единство. Но это неисчислимое единство. И сам факт использования слов делает это глупым.

Невозможно. Язык непригоден.

А! приступим к работе.

 

*

*   *

 

(Чуть позже, по поводу старой беседы на Плэйграунде от 24 июля 1953 г., когда был задан вопрос о болезнях)

 

В настоящий момент и в течение некоторого времени эти две вещи одновременно [Мать располагает указательный палец своей левой руки вдоль указательного пальца правой руки], в том смысле, что почти каждую минуту (это не «минута», но как бы там ни было), в каждый момент есть сознание, которое знает: если позиция такова [Мать немного склоняет влево указательный палец левой руки], то это означает болезнь; если же позиция такова [Мать немного склоняет вправо указательный палец правой руки], то все остается в порядке. Со знанием «как все приводится в порядок». Это чрезвычайно интересно.

Но, прежде чем говорить об этом, я немного подожду, чтобы это лучше установилось, стало яснее, точнее и полностью… как бы там ни было, в нечто вроде научной позиции. Но это очень интересно.

Если занять эту позицию [тот же жест влево], наступает заболевание; если же занять ту позицию [тот же жест вправо], это составляет часть эволюции.

 

В теле.

 

В теле.

Словно тело может сознательно участвовать в своей трансформации.

Но это обширная тема, и я предпочитаю пройти еще дальше. Я еще в поле экспериментирования. Когда это лучше установится, я расскажу об этом.

 

 

12 июня 1968

 

(По поводу письма Сатпрема, в котором он жаловался на трудности при написании — или, скорее, переписании — своего «Саньясина», а также на полное несознание в течение сна.)

 

Я ничего не ответила тебе, поскольку было нечего сказать — я делаю все самое лучшее!

 

Но да, книга становится лучше!

 

Ах! Лучше.

Книга, я думала о ней за три-четыре дня до того, как ты прислал мне письмо, это пришло очень сильно — прежде, чем ты написал.

А что касается ночей, я знаю это!…

 

Чем я занимаюсь ночью?

 

Раньше я говорила тебе, что очень часто видела тебя; теперь мои ночи сильно укоротились, поскольку я должна работать совсем допоздна, а поднимаюсь очень рано, так что мне остается не много ночного времени. Но я нахожу тебя всегда в одном и том же месте, и там ты очень активен и совершенно сознателен… Не хватает связи между той частью твоего существа и пробужденной частью — о! иногда это совсем ничто, совсем малость… Ты знаешь, как если бы была пустота между этими двумя частями. А так ты очень сознателен, работаешь даже очень логично: что-то продолжается, развивается. И это с земной точки зрения, это относится к земной организации. Я всегда вижу тебя в одном месте, мы работаем всегда в одном месте. Это выглядит очень логичным.

Я спрашивала себя… Несколько раз я спрашивала себя, не для твоего ли это блага… ведь там ты начинаешь очень хорошо сознавать ту часть своего существа — становишься таким свободным, таким спокойным, таким могущественным — имей ты это здесь, ты имел бы сильное отвращение от земли! Несколько раз я спрашивала, не для твоего ли блага это.

Ведь там что-то продолжается: ты понимаешь, это не «сон», это продолжающаяся реальность.

Раньше я ходила туда каждую ночь; теперь же ночи очень коротки, так что я хожу туда только время от времени, но я всегда нахожу тебя там.

Что ты делаешь со своей книгой? Пересматриваешь ее или…

 

Нет, практически все переписываю.

 

О!

 

Но сейчас я подхожу к концу.

 

Что ты хочешь сказать в конце? Что ты хочешь продемонстрировать, так сказать?

В последний раз, когда ты читал мне книгу, это было неясно; я не поняла, что ты хотел сказать в конце, это казалось безразличным.

 

Нет-нет!

 

Ты хочешь показать, что путь саньясина не является истинным путем или же хочешь показать, как он ведет к истинному пути?

 

Да, я хочу показать, что это часть пути, что вся внутренняя область, внутренние переживания, все это открытие сознания там наверху, все это, по сути, только стартовая точка.

 

Это верно.

 

И что, в конце концов, приходишь к поиску чего-то, что имеет реальность ЗДЕСЬ.

 

Это верно. Это я поняла, но в концовке твоей книги это не было ясно.

 

Но концовка будет полностью переписана.

 

Да, это очень полезно. Очень полезно показать, что в свое время этот путь полезен, чтобы привести в контакт с неведомым ранее миром, но затем надо идти за пределы этого.

 

Да, я хочу придать этому Саньясину наилучшую форму, я хочу показать его в наилучшем виде; я не хочу просто дискредитировать его — совсем наоборот — я хочу показать его недостаточность.

 

Да, что это ведет куда-то.

 

Ведь, в то же время, это разрушает все религии и все их «потусторонние» цели. Через этого Саньясина я затрагиваю всю духовную позицию.

 

Да, это верно, очень хорошо.

 

 

15 июня 1968

 

Мать смотрит на

оранжевые амарилисы

 

Это мило… Не знаю, почему, но это всегда производит на меня впечатление церкви…

 

Да, точно!

 

На тебя тоже? Почему?… Они очень милы. Я не знаю, почему. Это производит впечатление… искусственного поклонения.

 

*

*   *

 

Сатпрем читает Матери

письмо Шри Ауробиндо

 

В нашей йоге под «подсознательным» мы подразумеваем то совершенно погруженную часть нашего существа, в которой нет пробужденно сознательной и связной мысли, воли или чувства или организованной реакции, но которая все же смутно получает впечатления от всех вещей и копит их в себе; и также оттуда всевозможные возбудители, упорствующие привычные движения, тупо повторяющиеся или маскирующиеся в странных формах, могут всплывать во сне или в пробужденной природе. Хотя эти впечатления поднимаются, по большей части, во сне несвязным и дезорганизованным образом, но они также могут всплывать и действительно всплывают в нашем пробужденном сознании в качестве механического повторения старых мыслей, старых ментальных, витальных и физических привычек или в качестве смутных возбудителей ощущений, действий и эмоций, которые не организованы в нашем сознательном мышлении или воле и зачастую даже противоположны их восприятию, выбору или велению. В подсознательном есть темный ум, полный упорствующих Санскар [отпечатков или  привычек], впечатлений, ассоциаций, фиксированных представлений, привычных реакций, сформированных нашим прошлым; там есть также темный витал, полный семян привычных желаний, ощущений и нервных реакций — это самый темный материал, которым управляет многим, относящимся к условиям тела. Подсознательное в большой степени ответственно за наши заболевания; хроническое или повторяющееся заболевание действительно возникает, главным образом, из-за подсознательного и его упорствующей памяти и привычки повторения всего, что впечаталось в сознание тела. Но это подсознательное надо четко отличать от сублиминальных частей нашего существа, таких как внутреннее или тонкое физическое сознание, внутреннее ментальное или внутреннее витальное; ведь эти части вовсе не темны или несвязны или плохо организованы, а только сокрыты от нашего поверхностного сознания. Наша поверхностная часть постоянно воспринимает что-то — внутренние толчки, связи или влияния — из этих источников, но не знает, по большей части, откуда они идут.

Что касается утверждения своей воли во сне, это просто вопрос приучения подсознательного подчиняться воле, наложенной на него пробужденным разумом перед сном. Например, очень часто происходит так, что если вы отпечатываете в своем сознании волю пробудиться в какой-то час, то подсознательное подчиняется, и вы автоматически просыпаетесь точно в назначенное время. Это можно расширить и на наше дело. Многие обнаружили, что благодаря наложению воли запрета на сексуальные сны, спустя некоторое время (не всегда приходит успех с самого начала) возникает автоматическое действие, заставляющее проснуться до окончания сна или даже до его начала, либо тем или иным способом препятствовать тому, чтобы произошло запрещенное. Также можно развить более сознательный сон, в который может вмешиваться внутреннее сознание.

Шри Ауробиндо,

24 июня 1934 г.

 

Сейчас я прекрасно вспомнила это! Шри Ауробиндо обычно читал мне то, что писал, перед тем, как отправить написанное.

 

*

*   *

 

Затем речь заходит о старой

беседе на Плэйграунде

от 24 июня 1953 г.

 

Ты говоришь: «Болезнь, это совершенно просто, всегда, во всех случаях, даже когда доктора говорят вам, что она вызвана микробом — это потеря равновесия в существе; нарушение равновесия между различными функционированиями, нарушение равновесия между силами…»

Я не знаю, но если ты говоришь «нарушение равновесия между различными функционированиями», тогда это кажется чисто физическим. Я чувствую, что чего-то не хватает, чтобы сказать, что это нарушение равновесия в ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ существе или в ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ функционировании?

 

В течение нескольких дней, и это все более устанавливается, было и есть впечатление, что здоровье или болезнь — это выбор (попросту говоря). Выбор в каждую минуту. Для этого тела, во всяком случае, это так.

Это означает, что отступление по отношению к общему функционированию физической субстанции и тела и наличие болезней, от которых вы вылечиваетесь или нет, это зависит от… других законов, чем физические законы. Но каждую минуту — ежеминутно — есть возможность выбора истинного сознания, либо есть, да, беспорядок или нарушение равновесия. Это нечто, не способное следовать движению прогрессивной гармонии или иногда даже то, что не хочет ему следовать. Я говорю о клетках и группах клеток.

Чаще всего это некая леность, что-то, что не хочет делать усилие, принимать решение: переложить ответственность на других. По-английски я назвала бы это the remnant, остаток Несознательного. Это некая вялость, которая принимает общий безличностный закон: вы барахтаетесь в болезни. И в ответ на это, каждую минуту внутри есть ощущение истинной позиции, которая выражается в клетках с великой простотой: «Есть Господь, всемогущий Мастер.» Нечто такое. «Это полностью зависит от него. Если хочешь осуществлять сдачу, надо сдаваться Ему.» Сейчас я строю фразы, но для клеток это не фразы. Это совсем маленькое движение, выражающееся через повторение мантры; мантра наполнена — наполнена силой — и тогда сразу же сдача: «Пусть исполнится Твоя Воля», и спокойствие — светлое спокойствие. И видно, что совершенно нет никакой непреложной необходимости заболевать или терять равновесие.

Это явление повторяется СОТНИ раз за день, для самых маленьких вещей.

И тогда это все больше производит впечатление нереальности — фундаментальной нереальности — болезни. Это то, о чем я говорю там [в беседе на Плэйграунде]: это только потеря равновесия. Это привычка предоставлять это некой коллективной безличностной воле самой материальной Природы, которая выстраивает вещи в ИХ ВИДИМОСТИ.

Это та работа, которая делается сейчас, в эти дни: все время, все время, все время. Единственное время, когда она не делается, это когда я вижусь с людьми, ведь когда я встречаюсь с ними, остается только одно: Присутствие Господа, и я погружаю их в ванну Господа. Это продолжается и это всегда там. Так что даже если прежде [перед встречей с людьми] была трудность, борьба, конфликт между двумя состояниями, и была воля держаться, то в это время это уходит, поскольку меняется характер работы: работа уже состоит в том, чтобы погружать все приближающееся в Присутствие — неизменное Присутствие, постоянное, активное… близкое.

 

(молчание)

 

Это направлено на то, чтобы показать, что возможность того, что мы называем «заболеванием», ПОСТОЯННА, это постоянное состояние, в котором вы находитесь или не находитесь; и это «находитесь или не находитесь» зависит… много от чего, особенно от памяти — памяти об единственном божественном Присутствии и Реальности — и от вашего способа действовать. Жизнь — это серия продолжающихся активностей — более или менее длительных, более или менее поглощающих, дающих впечатление большей или меньшей важности или отсутствия важности — но это серия продолжающихся активностей; а то, что люди называют покоем, то есть, когда материальное тело относительно неподвижно, это активность на другом уровне и другого рода. И состояние единения — РЕАЛИЗОВАННОГО единения, то есть, это не что-то, что приходит во вспышке и уходит, а установившееся состояние, в котором есть ощущение непрерывности, за исключением тех моментов, когда центральное Сознание и Воля понуждают выйти из него… [Мать уходит в состояние созерцания, оставляя фразу незаконченной]

 

(долгое молчание)

 

В чем в точности твой вопрос?

 

То, что ты говоришь там, производит такое впечатление, что болезни имеют чисто физические причины. Так что, возможно, стоит добавить слово «сознание» или «психологическое». Ты сказала: «Это всегда нарушение равновесия в существе, нарушение равновесия между различными функционированиями, нарушение равновесия между силами…». Это производит впечатление чего-то чисто материального.

 

Чисто материальных сил не существует.

Если угодно, единственное различие можно сделать только между большей или меньшей степени сознания. И материальная видимость находится в пропорции с несознанием.

Ты понимаешь, это дошло до той точки, когда есть впечатление текучести и пластичности, все больше и больше утверждающихся с ростом истинного сознания. Отвердение кажется результатом Несознания, нехватка текучести, пластичности кажется результатом Несознания. Не только в теле: такое впечатление для всего. С этим ростом и в обычном состоянии сознания появляется податливость и текучесть, полностью меняющие природу субстанции, а сопротивление приходит только от степени несознания, пропорционально степени несознания.

И весь этот способ говорить [как в этой «Беседе»], обычный способ говорить, это кажется… да, способом говорить, вот так! Но это не соответствует факту. Это не соответствует реальности. Этот способ говорить, способ чувствовать, способ видеть — старая привычка. Но это не то.

Работа вовсю идет здесь, но еще не прошло достаточно времени, чтобы говорить об этом.

Что касается этого тела, интересно то, что у меня все больше и больше такое впечатление, что это… «остаток», который все еще остается несознательным; ведь в моем сознании (которое становится все более и более привычным), я чувствую (я «чувствую»: материальное ощущение) на расстоянии, по крайней мере, пятидесяти сантиметров. И когда я сознательно сконцентрирована в вещи или в индивиде, я МАТЕРИАЛЬНО чувствую изнутри этого сознания и этого индивида. Например, если кто-то производит очень несознательное движение, это причиняет боль. Это как если бы мне нанесли удар.

И это все больше нарастает.

Все чаще и чаще бывают моменты (тогда люди думают, что я заснула, это меня очень забавляет! Они думают, что я сплю…), когда я нахожусь в таком движении, внешне полностью сконцентрированном; и тогда чувствительность, сознание распростерто везде вокруг, везде, либо в какой-то точке, предназначенной для работы, но МАТЕРИАЛЬНО — не ментально (с давних пор ментал успокоен), не витально — МАТЕРИАЛЬНО.

 

(молчание)

 

То, что я еще не знаю, что не очень ясно, это… какой будет участь этого «остатка»? Для обычного сознания людей это то, что они называют «смертью», то есть, отвергаются клетки, которые не могут войти в это пластичное состояние сознания. Но то, как делает работа, в ней нет никакого категорического деления [между группами сознательных и несознательных клеток в теле Матери]: есть неуловимые, или почти неуловимые, вариации между различными частями существа. Так что гадаешь: «Где, что, когда, как? Что произойдет?…» Это все больше становится проблемой…

Все внутреннее функционирование все больше и больше становится результатом этого сознательного действия, сознательной воли; даже отчасти (по крайней мере, отчасти) это уже истинное функционирование. Ты понимаешь, впечатление, что есть остаток, но этот остаток не есть что-то, что отбрасывается: это что-то, что колеблется, плетется позади, испытывает трудности и пытается — и что соглашается: если, например, в каком-то месте есть ощутимое расстройство, боль, то этот остаток больше не начинает трепетать, беспокоиться и хотеть медицины, докторов или вмешательств, нет, совсем нет; этот остаток просит… «О… Господь..», вот так. Это все. И тело ждет. И обычно в течение нескольких секунд боль уходит.

То, что осложняет, это ВХОД снаружи формаций с мыслями, невежественными позициями [жест кишения вокруг], впечатлениями, всевозможными впечатлениями. По большей части времени это не оказывает воздействия, но иногда наносит удар. Так что это немного усложняет.

 

(молчание)

 

Так что этот способ выражения [в этой «Беседе»], это устарело. Лучше оставить это как есть.

Или если тебе надо добавить слово, чтобы прояснить фразу, добавь его.

 

Поскольку ты говоришь, что заболевание является нарушением равновесия между различными функционированиями, то я бы добавил: «между различными функционированиями сознания».

 

Не функционированиями сознания.

 

Ведь это выглядит чисто материальным! Такое впечатление, что следует добавить слово, придающее внутренний смысл.

 

Да, для этого тела, это то, что можно назвать «чисто материальным»: нет витального или ментального вмешательства. То, что обычно происходит с людьми, это вмешивается витал и ментал — это никогда не происходит [в Матери]. Это принадлежит прошлому, без вопросов. Все происходит в чисто физическом сознании. Так что, для обычного сознания, это нарушение равновесия между различными функционированиями дыхания, пищеварения, циркуляции крови и т.д. Но для меня все это стало выражением чего-то иного.

 

Да!

 

Но я еще не могу объяснить это понятно для других.

Так что я думаю, что лучше оставить это.

Который час?

Можно немного попереводить… Готов «Бюллетень»?

 

Все готово, милая Мать, кроме «Заметок на Пути».

 

«Заметки» отложим.

 

Разве что поместить в них то, что ты сегодня сказала?

 

О!…

Кто сможет понять? Я сама не могу ясно объяснить.

 

Но мне кажется, что можно ухватить что-то. Мне кажется, что я что-то ухватил. Возможно, я обманываюсь.

 

А?

 

Напротив, это очень…

 

Что касается меня, мне все больше кажется, что я разговариваю с людьми по-китайски.

 

А? Да?

 

Я больше не могу объяснить, а они больше не могут понять. Ты, конечно, следуешь шаг за шагом, так что это для тебя привычно, но другие не поймут — больше никто, я не могу больше говорить никому.

Отношения с людьми такие разные!… Постоянно так, как я тебе говорила: движение несознания — это удар, и есть вещи…

Я не могу объяснить, это невозможно.

Как тот факт, что я все больше горблюсь (хотя это ни результат усталости, ни результат потери равновесия, ни… это не имеет материальной причины), у меня впечатление, что теперешняя часть тела (или, скорее, часть, принадлежащая прошлому) все сжимается, а я, мое сознание, я, напротив, такая широкая, большая и мощная, но на расстоянии, ты понимаешь!… Я не знаю, как объяснить, это странное ощущение. Это словно продолжать тянуть за собой старый багаж.[69] Но это не так, что он не хочет… Это более или менее трудно, так что на это требуется большее или меньшее время. Это как отстающий.

Но этот новый способ бытия может увидеть только тот, кто сам обладает супраментальным видением… Я МАТЕРИАЛЬНО вижу всевозможные вещи, но они не видны другим [Мать смотрит вокруг Сатпрема]. Но это материально.

Диковинное состояние.

Есть у нас время для перевода? Переведем что-нибудь, может быть… чтобы возникла иллюзия, что мы что-то сделали!

 

*

*   *

 

Мать переходит к

переводу текста Шри Ауробиндо:

 

Вопрос свободной воли и предопределенности является самым трудным из всех метафизических вопросов, и никто не смог его решить — по той причине, что есть как судьба, так и воля, и даже свободная воля где-то существует; трудность только в том, как обрести ее и сделать ее эффективной.

Это совершенно верно! Это совершенно верно, это еще одна часть моего сегодняшнего переживания. Это как если бы мне где-то вдруг сказали: «Но просто скажи “я хочу это”» (не словами: слова – это маскарад). Затем что-то маленькое в существе делает вот так [жест сосредоточения] и… и это есть. И это верно. ДЛЯ ТЕЛА (я не говорю о мышлении чувствах: раз и навсегда мы перестали говорить об этом), только для тела, что-то говорит: «Но ты только скажи “я хочу, это нужно”» (не словами), и что-то действительно идет вот так [тот же жест сосредоточения], идет вот так в голубом свете — ярком сапфирном — и… и это есть. Это есть. Это очень просто.

Единственно, невозможно объяснить это, поскольку используются слова, имеющие другой смысл. Ведь если сказать: «Тебе надо только захотеть», это будет вздором.

Странно.

Это все? Переведем еще что-либо? Длинные тексты?

 

Пять и девять страниц.

 

Отложим на другой раз.

Но у меня спросят обо всем этом, они уже стали нетерпеливыми. И, затем, они думают (они очень вежливы, они очень благовоспитанны), они думают: «Мать… She is going down!» [Она выживает из ума] [Мать смеется].

Вдруг… (пока я делаю что-то, пишу или слушаю или что-либо еще), вдруг я вхожу в сознание, в котором я по-другому вижу все связи, и затем некая сила хочет учиться осуществляться; так что, конечно, это очень интересно, и вместо того, чтобы продолжать делать то, что я делаю, я следую за этим движением… «Вот Мать снова заснула»! Я читаю их мысли, ясно как в божий день, их реакции… И я еще вежлива, я не говорю им ничего. Если бы я не была так вежлива, это приводило бы к катастрофам.

Но, в конце концов, один человек будет знать!

Но я хотела бы знать… (я начинаю интересоваться этой проблемой, смотрю на нее): что с этим остатком… [Мать прерывает себя]. Но вопрос не в этом, это вопрос ВРЕМЕНИ. Со временем (Шри Ауробиндо говорил, что на это потребуется триста лет), со временем ВСЕ изменится. Но есть волна привычек, и есть легкое решение, состоящее в том, чтобы просто взять это [Мать указывает на свое тело как на старую одежду] и выбросить: «С тобой покончено, я тебя не хочу!» Это отвратительно. Поскольку это не может уже идти достаточно быстро, взять его и сказать: «Прочь! С тобой покончено, я тебя больше не хочу, отправляйся разлагаться.» Это отвратительно.

И я ЧУВСТВУЮ атмосферу. Есть все это коллективное мышление, люди пишут мне: «Надеюсь, что Вы будете жить еще долго»! [Мать смеется] И все обычные глупости. Они так полны глупой доброй воли… Это создает трудные условия.

Я смотрю на это тело; иногда оно говорит (иногда, когда слишком много непонимания, когда окружающие люди совершенно не хотят понимать), оно говорит: «А! позволь мне уйти.» Оно говорит мне («оно», что это? То, что все еще несознательно, слишком несознательно и не достаточно восприимчиво), оно говорит: «Хорошо, оставь меня, тем хуже, позволь мне уйти.» Вот так. Ни отвращения, ни усталости, но… Тогда оно действительно жалкое. Тогда я говорю ему [тоном, каким говорят с детьми]: «Нет, нет и нет.»

Это вопрос терпения, конечно. Вопрос терпения.

 

(молчание)

 

Что произойдет?

Не знаю. Посмотрим.

Во всяком случае, ты будешь знать.

Ты сможешь сказать им [смеясь]: «Это не так, как вы думаете…» Я сказала бы им, но они не услышат меня.[70]

Я не знаю… Я не знаю, что произойдет. Что произойдет? А ты знаешь?

 

Когда-нибудь это будет великолепно.

 

(молчание)

 

Когда что-то делается в первый раз, никто не может вам этого объяснить.

Посмотрим.[71]

 

 

18 июня 1968

 

(По поводу неопубликованного письма Шри Ауробиндо)

 

К. спрашивает меня, верно ли это?

 

[Вопрос: ] Странно одно. При прикосновении к европейцам никогда не чувствуешь сексуальных вибраций, тогда как едва ли можно прикоснуться к восточному человеку без того, чтобы сразу же не почувствовать эту вибрацию или вспомнить ее потом. Означает ли это, что европейцы чище людей с Востока?

 

[Шри Ауробиндо: ] Нет, они не чище, но они живут больше в ментальной части, чем в витальной…

 

Что же, теперь это не так! После войны все изменилось.

 

…поэтому секс с большинством из них менее страстный и волнующий, чем с большинством индийцев. Это верно, по крайней мере, по отношению к англичанам и американцам, и, возможно, не столь верно по отношению к более южным европейским странам. Но все же факт, что с европейцами легче встречаться чисто ментальным образом. Вивекананда отметил это по отношению к американцам и написал об этом в одном из своих писем.

 

Не после войны.

 

Да, у меня такое впечатление, что, напротив, это гораздо больше преобладает у европейцев, чем у индийцев.

 

У меня тоже такое впечатление.

Даже когда я жила там [на Западе], у меня было впечатление, что все там вращается вокруг этого. Невозможно встречаться без…

Может быть, с англичанами по-другому, я не знаю — англичане всегда казались мне деревянными.[72]

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Мы закончили «Бюллетень»?… Остались еще для перевода тексты Шри Ауробиндо.

 

Сделать мне это дома?

 

Я боюсь облениться, ты знаешь! Тебе и так много надо делать.

 

Нет-нет, милая Мать! Я здесь для работы.

 

Очевидно, это пойдет быстрее.

Я становлюсь все более ленивой!

 

Ну нет! Ты делаешь более важные вещи.

 

У меня впечатление совсем непрерывной работы. Ночи тоже очень активные.

Я становлюсь ленивой…

 

О, послушай!

 

Это странно, это накладывается вот так: я следую за движением, а затем… ухожу в транс. И это может произойти в любой момент. Я ем: посреди еды что-то приходит так, я следую за движением и остаюсь поглощенной; потом я вижу, что люди ждут меня! [Мать смеется]

 

Так уже в течение нескольких месяцев.

 

Это так?

 

Да, я заметил это. Такое впечатление, что ты все больше… уходишь внутрь себя.

 

Да, я внутри.

Я слышу, как я говорю… Сознание все больше в глубине. Я слышу, как я говорю. Иногда я даже не узнаю свой голос, такое вот происходит.

 

Да, иногда у меня даже впечатление… я говорю себе: Мать отдалилась. Отдаление.

 

Нет…

Я нахожусь ВНУТРИ, гораздо больше внутри, чем раньше — не здесь внутри [в Матери], а внутри всех вещей… Чрезвычайно чувствительно ко всем окружающим меня движениям: внутренние движения.

Например, время… время проносится с молниеносной скоростью, ты знаешь! Дни, ночи, недели сменяются с головокружительной быстротой. Когда наступает воскресенье, мне кажется, что только вчера было прошлое воскресенье. Все идет очень, очень, очень быстро.

 

(долгое молчание)

 

Да, я понимаю, что ты имеешь в виду: связи с внешним миром больше не прежние.

Посмотрим! [Мать смеется]

 

Откликается ли хоть чуть-чуть человеческая материя, следует ли она?

 

Я не знаю это. Но я знаю, что воздействие на человеческую материю гораздо большее, чем раньше — воздействие. Например, возможность снять боль, изменить вибрации, все это сильно возрастает. И результаты иногда очень интересные.

Как-то на днях (это было вчера, я думаю), мне вдруг вспомнилось (я знаю, почему сейчас такое происходит: это всегда, когда кто-то зовет меня или надо сделать какую-то работу), по той или иной причине мне вспомнилась та история про Христа: Христос лечил больных и т.п., даже воскрешал умерших, а затем к нему привели идиота и попросили дать ему ум… История говорит, что Христос тогда убежал! [Мать смеется] Потом его спросили: «Почему ты убежал?» — «Это единственное, что я не могу делать!»…

Но почему пришло это воспоминание? (Ведь оно пришло вот так, внезапно). Я посмотрела и спросила себя: «Но почему? Почему он убежал? Ему достаточно было сделать только вот так [Мать слегка поворачивает руку, как если бы она лепила что-то], и ребенок поумнел бы.»

Когда я ухожу вот так, внутрь, это всегда так, как если бы я… лепила вибрации. Так что в тот момент, когда пришло то воспоминание, я сказала: «Ну нет! Надо сделать только вот так [тот же жест рукой], и он воспринял бы свет и обрел ум…» Ты понимаешь, когда я ухожу вовнутрь, это всегда для того, чтобы работать над вибрациями. И потом (на следующий день или чуть позже) я увидела, что что-то с кем-то произошло, он взывал ко мне и просил у меня это. Это всегда зов. И это отклик.

Но поскольку ум совсем спокоен, я не «знаю» в ментальной форме: эта форма очень… очень простая, очень объективная [жест, как если бы Мать смотрела на картину]: вдруг появился убегающий Христос, потому что к нему привели идиота — «Ну нет!» И было движение поворота вибраций [тот же жест, что и раньше], чтобы он воспринял свет и обрел ум — вот так.

По сути, с подобными вещами я провожу свое время. Я не записываю этого, поскольку… прежде всего, их слишком много.

Кто-нибудь (чаще всего я знаю это, но иногда не знаю)… что-то с кем-то происходит, что-то исказилось; тогда идет работа, это выправляется, снова входит свет, хорошая вибрация, а затем… в тот же день или на следующий день до меня доходит: «У меня сильная боль» или «я взываю к Тебе». Вот так.

Но эта свобода от всякого ментального представления — этого нет: очень спокойно.

Вот так! [Мать смеется]

Так что у тебя будет чуть больше работы.

 

Но это ничто, милая Мать![73]

 

 

22 июня 1968

 

У тебя есть новости от P.L.?

 

Нет, я знаю лишь то, что он отбыл в Рим.[74]

 

Он прибыл туда.

Я спрашиваю себя, ведь…

 

Ты чувствуешь, что что-то не в порядке?

 

У меня есть очень сильное подозрение, касающееся его «друга» (монсиньора R), ведь именно он посоветовал P.L. приехать сюда (ты помнишь, как он настаивал на этом), а сейчас он говорит, что P.L. приехал сюда, чтобы жить с женщиной. И именно он выстроил все так, чтобы P.L. остановился у J!

У меня очень сильное подозрение.

Не подстроили ли они P.L. ужасную ловушку?

 

Он ожидает какого-то дознания.

 

Да.

Помнишь, именно этот монсиньор послал телеграмму J, прося ее принять P.L. …

Эти люди способны на все.

 

Перед отъездом он рассказывал мне о своем сне. Думаю, этот сон символичен лично для него, но я не знаю. Он был в витальном мире (его преследовали, я думаю), и он взобрался на дерево, которое вдруг превратилось в крест, и он оказался распятым на этом кресте… Это место было на краю моря, казавшегося свинцовым. Итак, он взобрался на дерево, которое превратилось в крест, и оказался словно распятым на этом дереве, а на месте (ты знаешь, что на вершине креста пишут “INRI”), вместо этого был твой символ: символ Матери. После этого этот крест был словно поглощен этим свинцовым морем или погружен в него, а на поверхности оставался только символ Матери; крест был погружен, и постепенно эта свинцовая вода меняла свой цвет и становилась прозрачной. Но он, P.L., был погружен вместе с крестом.

 

[После молчания] Я виделась с ним перед его отъездом; вокруг него была атмосфера, которая мне совсем не нравилась… Да, как у человека, который собирается пожертвовать собой.

 

Но он говорил мне, что был очень спокойным.

 

Что касается меня, я сделала все, что могла — я много работала, действительно много! Ведь нет ничего, нет судьбы, которую нельзя было бы изменить. Я сделала все, что могла. Но мне не нравится их намерение.

 

Да, он сказал мне: «Мать — мое спасение.»

 

И меня все время тянут оттуда [жест зова оттуда]; этим утром меня опять тянули, и что-то заставило меня пойти туда и работать там.

Я ТОЧНО знала тот момент, когда он вошел в их атмосферу (теперь я не помню, когда именно), но точно в тот момент я почувствовала это и увидела его лицо.

 

*

*   *

 

(Чуть позже Мать показывает Сатпрему письмо, которое было вскрыто, а затем снова запечатано)

 

Один негр, который был здесь, прислал мне письмо из Америки: это письмо вскрыла полиция… [Смеясь] Они проверяли, нет ли там взрывчатки (!)… или невесть что еще.

Ты видишь, они вскрывали и снова запечатали. Надеюсь, он не сказал ничего компрометирующего!

Посмотри на эту почту [Мать протягивает Сатпрему пачку писем]

 

Конго… Фиджи… Германия… Франция… Америка

 

Каждый день так.

Я получила из Америки несколько писем, в которых меня просили спасти Кеннеди[75], и эти письма были вскрыты полицией; они, должно быть, гадали, что это значит… И они вызывали нашего А, американца, и допрашивали его больше часа — ты знаешь, как они это делают.

 

Но почему? Это нацелено специально на американцев?

 

Да, это касается американцев.

 

Но почему?

 

Не знаю… Они вбили себе в головы, что мы служим «резиденцией американских шпионов»!

 

*

*   *

 

(Затем Мать слушает чтение записи беседы от 15 июня, в которой речь шла о болезнях и телесном «остатке»)

 

В моем сознании было гораздо больше, чем я сказала…

 

Да, большую часть времени ты была в трансе.

 

Там было много чего.

Но это бесполезно, я не могу дать это [для «Заметок на Пути»].

Я очень сознавала все в тот момент, но это трудно выразить.

Не пришло еще время говорить об этом.

Но то, что я сказала тогда, все больше подтверждается и уточняется. Через какое-то время это будет интересно.

 

(молчание)

 

Бедный P.L.!

Он не говорил тебе ничего, что могло бы навести на мысль о духе жертвы? Он так не выглядит, но…

 

Нет, у меня не было такого впечатления.

 

У меня тоже.

Ты знаешь, что говорил брат А[76]: «Я хочу быть посланником, проповедующим им Истину, и если они будут пытать меня за это, что же, пусть пытают.»

 

Но у P.L. нет такого духа. Но он хочет быть полезным.

 

P.L. мог бы быть очень полезным, если бы он захотел — очень полезным. Но в нем есть что-то небольшое, что сопротивляется, я не знаю, что — возможно, это небольшая недостача отваги где-то, я не знаю, что… Перед лицом трудности он сразу же терзается.

Вот что досадно. Ведь я вложила в него достаточно силы, чтобы, во всяком случае, справиться с этим делом, но он внутренне начинает трепетать, так что это больше не работает.

 

Я говорил ему об этом. Я сказал ему: «Все зависит от вашего спокойствия. Если у вас есть доверие, тогда ничто не может с вами случиться.»

 

А! хорошо, тогда, может быть…

Но он заставляет меня потрудиться! [Мать смеется]

Посмотрим.

 

 

26 июня 1968

 

У тебя есть новости от P.L.?

 

Как раз этим утром я немного беспокоилась о нем. У меня было такое впечатление, что он… засасывается в дыру. Мне это не нравится.[77]

 

*

*   *

 

Сатпрем читает текст Шри Ауробиндо

 

Страх смерти и неприязнь к прекращению телесного существования является клеймом, оставленным на человеческом существе его животным происхождением. Эта отметина должна быть полностью стерта.

(«Синтез Йоги», XX.334)

 

Я не знала этого текста. Это очень интересно!

Очень интересно в том смысле, что до того, как достичь состояния, в котором смерть не является необходимой, надо обязательно открыть, что она является… совершенно естественным, неважным событием. Это главным образом так — что-то, имеющее очень маленькое значение.

 

(молчание)

 

Обучение физического сознания (не глобального сознания тела, а сознания клеток) состоит в том, чтобы научить их… Прежде всего, это выбор (это выглядит выбором): выбрать божественное Присутствие — божественное Сознание, божественное Присутствие, божественную Мощь (все это без слов), «нечто», что мы определяем как абсолютного Господина. Это выбор ЕЖЕСЕКУНДНО между старым законом Природы — с неким ментальным влиянием и всей жизнью, как она организована — выбор между этим, правлением этого, и правлением всевышнего Сознания, которое тоже присутствует (ощущение Присутствия тоже велико); другая вещь более привычная, а это — Присутствие. И так каждую секунду (это бесконечно интересно), с иллюстрациями: например, нервы… если нервы подчиняются своду законов Природы и ментальным выводам и всему такому — всей этой машине — тогда боль чувствуется; если же нервы подчиняются влиянию всевышнего Сознания, тогда происходит любопытное явление… не скажешь, что происходит «лечение» — скорее, спадает некая нереальность.

И это жизнь каждой секунды, для малейшей вещи, все функционирование тела: сон, питание, туалет, активность, все-все-все — каждую секунду. И тело учится. Конечно, есть колебания в силу привычки и, кроме того, старые идеи плавают в воздухе [жест копошения в атмосфере]: все это не личное. Как работа это грандиозно.

И непрерывно.

Непрерывно. Было время, когда забывалось время от времени; сейчас же это практически не забывается. Это непрерывно. Единственно, что прерывает это, это работа с внешним, связь с другими в целях действия, которое состоит в том, чтобы пропитать их — пропитать их божественным сознанием. Вот что происходит: сначала очень ясное видение (не образное, а очень точное видение) состояния, в котором они находятся, а затем это: охватить и пропитать их божественным сознанием; и затем видно, есть эффект или его нет. Так происходит работа с людьми. А другое [работа над клетками], это ежеминутная жизнь.

Это становится все более точным и все более интересным — но поглощающим.[78]

И сознание — скорее, восприятие — растущее восприятие состояния, в котором… Я не знаю, как объяснить это. Есть два состояния одновременно: состояние непрерывной длительности, которой почти нет конца, и состояние… опрокидывания в разложение (для тела); оба состояния постоянно вот так [Мать близко располагает друг к другу свои руки]. И выбор — постоянный выбор — действительно основывается на опоре… опереться ли на божественное Сознание по отношению ко всем вещам и ежесекундно, или же перестать опираться на него. И клеткам это предстает как свободный выбор, с очень сильным ощущением (не формулируемым в мышлении, ничего такого) поддержки, постоянно оказываемой всевышним Сознанием помочь им полагаться только на Него.

Это не ментализировано — вообще вряд ли ментализируемо — это почти неформулируемо. Но это очень ясное. Очень ясное… что? Это не в ощущении — это в состоянии сознания. Это очень ясные состояния сознания. Но их трудно выразить. Непрерывно-нпрерывно-непрерывно: день, ночь, без перерыва, непрерывно. Могут сменять друг друга способы или манеры бытия, но это состояние сознания постоянное, непрерываемое, универсальное, вечное — все время — все время и постоянно. Это состояние сознания.

 

(Порыв ветра сметает

письма со стола Матери)

 

Меня закидали письмами! Это чтобы остановить меня.

 

(молчание)

 

Так что так называемый отдых или уничтожение, приходящее с так называемой смертью, это не отдых и не уничтожение: это просто откат назад, падение, из которого надо снова подниматься. Это вялость, слабость заставляет вас упасть — ведь надо снова подниматься. Это всего лишь так. Нет противостояния, нет разницы [между жизнь и смертью], все это… Тело делает сейчас по-тря-са-ю-щие открытия.

Время от времени появляется страх привычки [протест тела]: «Ох! уф! Это слишком, слишком!» Тогда ему надо только дать небольшой шлепок, и оно стыдится и возвращается к работе. Это очень интересно. Очень интересно.

Вот так, до следующего раза.[79]

 

 

29 июня 1968

 

Ты не получал новостей от P.L.?

 

Я получил письмо, в котором он говорит, что по приезду был сразу же вызван в Ватикан в тот же день, в десять часов утра.

 

Он ничего не говорит.

 

С тех пор не было писем.

 

Да, то есть, он не сообщил о результатах, не сказал ничего.

 

И как бы случайно в день приезда P.L. монсиньор R уехал в Испанию. Он не встретил его.

 

Я не верю в случайность.[80]

 

*

*   *

 

Чуть позже

 

Это непрерывное переживание, днем и ночью, и такое насыщенное, такое интенсивное, что… это невозможно описать.

Это как если бы я ежеминутно делала открытия.

 

(долгое молчание)

 

Каждую минуту открытие. Ты знаешь: совершенно ускоренное движение. И знаешь, что его ускорило? Это тот текст Шри Ауробиндо, который ты на дня прочел мне, где говорится, что страх смерти в человеке является памятью о его животном прошлом. Это словно широко распахнуло дверь.

Это как изучение — действительно ускоренное изучение, ты не можешь себе представить, минута за минутой, вот так [жест снежного кома] — с точки зрения работы, то есть, с точки зрения цели физического существования в теле и полезности физического присутствия. И совершенно ясное, точное, в малейших деталях видение того, что реально, а что иллюзорно, что действительно необходимо, а что является всего лишь воображением (иногда воображением других, а иногда собственным). Но мне потребовались бы часы, чтобы рассказать об этом… С (базис ли это?) восприятием в сознании (но с детальным восприятием — я не имею в виду идею, это не имеет ничего общего с идеями или принципами и т.д.: никакого ментального перевода), восприятием того, что в работе требует телесного присутствия или зависит от него (я умышленно не сказала «от физического присутствия», поскольку есть тонкое физическое присутствие, не зависящее от тела). И затем, одновременно, такое ясное, такое точное, такое деятельное видение связи, которую каждый имеет с этим телом (связи, которая одновременно является: мышлением, чувством, физической реакцией — всем этим), и это то, что производит впечатление необходимости телесного присутствия — дает также меру этого. Так что одновременно есть восприятие ИСТИННОЙ полезности физического присутствия и восприятие реакции в индивидах… Это мир! Целый мир из-за громадного количества деталей. Это мир, разворачивающийся каждую секунду. И это сопровождается внутренним восприятием, прежде всего, того эффекта, что это оказывает на клетки, а затем, восприятием того, что сплоченность клеток сейчас действительно стала, можно сказать, результатом всевышней Воли, в той мере, в которой это необходимо для… скажем, для переживания или работы (не важно: можно назвать это чем угодно). Иными словами, есть аспект прогресса клеток в их совокупности. Едва ли есть — едва ли, очень слабо — ощущение персональности или физической индивидуальности, едва ли это есть; и это больше не привычка быть вместе, ведь это очень текуче внутри: клетки держатся вместе действительно всевышней Волей с определенной целью, но и это тоже текуче — ничто не фиксировано.

 

(молчание)

 

Это целый мир вещей, о котором надо бы рассказать, чтобы было ясно, но это невозможно.

В любом случае, внутренняя (или высшая) организация обстоятельств, чувств, ощущений, реакций во всей совокупности того… что считают «индивидами», несомненно, все более утончается с определенной целью, которую можно определить как «прогресс содержимого сознания», то есть, это расширение и прояснение сознаний. Но я «выворачиваю наизнанку» это (то есть, говорю, как понятно); истина такова: это Сознание делает особую работу [жест замешивания] над инструментами манифестации, чтобы сделать их более ясными, более точными, более прозрачными и более полными. Сознание, когда оно выражает себя, оно делает это через инструменты, которые затемняют, запутывают, смешивают и значительно уменьшают его силу выражения; что же, вот в чем заключается работа: сделать их более чистыми — более чистыми и прозрачными — более прямыми, менее путанными — и все расширять их, расширять, расширять… и одновременно делать их все более прозрачными: снимать заграждающий туман — делать их прозрачными, ясными и все более широкими.

И это движение ускорения: это большая работа, чтобы все творение сознательно вернулось («вернулось» — глупое слово, лучше подойдет «повернулось»), вновь стало, снова отождествилось, но не путем оставления всей работы по развитию восхождения, а… Это как умножение граней Сознания, и это умножение становится все более связным, все более организованным и сознающим самого себя.

Индивидуализация — это только средство сделать более комплексными, более утонченными и более связными неисчислимые детали Сознания. И «индивидуализация»… не следует принимать ее за физическую жизнь: физическая жизнь является ОДНИМ из средств этой индивидуализации, но с такой фрагментацией и таким ограничением, что это вынуждено приводит к концентрации, усиливающей детали развития; но как только это достигнуто, в этом [в индивидуализации] больше нет долговременной истины.

 

(Мать входит в

долгое созерцание)

 

Что ты хочешь мне сказать?

 

Ты говоришь, что эта индивидуализация не является «долговременной истиной»?

 

Индивидуализация в своем ощущении, восприятии или впечатлении, в своем ощущении отдельной индивидуальности не имеет долговременной истины. Индивидуализация продолжает существовать (как объяснить?) во всей своей силе и знании, но с ощущением Единства. Это совсем другое. И есть такое ясное восприятие того, что исходит от лжи разделения и приходит в сознания, в индивидов; всегда что-то остается, но иногда это уменьшается почти до точки исчезновения (в исключительных случаях или в исключительных существах). Но ощущение разделения полностью исчезает. Это…

Слишком много чего надо сказать, чтобы объяснить все это.

 

(созерцание)

 

В другой раз я скажу больше.

Пора?

 

Да, сейчас одиннадцать тридцать.

 

Хочешь что-нибудь спросить?

 

Я думал о том, что когда находишься на другой стороне, в так называемой смерти, тогда все же теряешь средства действия?

 

Да, но не настолько, как люди думают. Например, последнее время я старалась ничего не говорить, но делать сильную формацию — это прекрасно работает. Вместо того, чтобы говорить «принеси мне это» или «сделай то», делаешь сильную формацию: это прекрасно работает. И формация вовсе не зависит от тела — вовсе. Сознанию не нужно тело, чтобы делать формации.

 

Да, но материи для ее трансформации нужно телесное присутствие.

 

Да, в этом все дело.

 

Шри Ауробиндо не может делать это.

 

Шри Ауробиндо работает ВСЕ ВРЕМЯ.

 

Да, конечно, но он не может делать это — эту трансформацию материи.

 

А! это нет, он не может. Это растворилось, конечно.

Это то, что можно назвать индивидуальной работой. Единственно, до какой степени эта трансформация может быть интегральной? Вот в чем вопрос… Я говорила, что работа очень ускорилась, но несмотря на это, такое впечатление, что количество переживаний, необходимых для трансформации, столь велико, что… жизнь слишком коротка. И затем… Я говорила тебе уже несколько раз, что у этого агломерата есть… не  впечатление, а очень ясное восприятие, что определенного нарушения равновесия или беспорядка (который, однако, в видимости может быть совсем маленьким, просто ничто) достаточно, чтобы вызвать распад. Такое впечатление, что малейшей вещи достаточно, чтобы вызвать распад, и только Воля свыше держит все вместе, препятствуя тому, чтобы дошло до этого. Вот так. Это зависит от Того… Первые тридцать лет (почти тридцать, от двадцати пяти до тридцати) своей жизни я прожила с ощущением, что НИЧТО не может распасться; что если придет беспорядок, то порядок будет восстановлен естественным образом, чтобы тело продолжало жить. Очень сильно, это было очень сильно. И был период, когда не было ничего, ни на той, ни на другой стороне; и затем медленно-медленно теперь медленно пришло восприятие, что МАЛЕЙШЕЙ вещи достаточно, и что только ВСЕВЫШНЯЯ Воля (даже не высшая: всевышняя воля) препятствует распаду. Это зависит исключительно от Того.

И, как ты говоришь, это присутствие поддерживается в той степени, в которой оно полезно и необходимо для определенного аспекта работы. И тогда нет вопроса о долгом или коротком времени, нет вопроса «когда», «как», «что», все это — «Как Ты пожелаешь, Господь.» Вот так. Без вопросов. Без вопросов. Единственно, есть констатация факта, очень ясное восприятие того, что именно всевышняя Воля устраивает все так, чтобы все шло так, как и идет.

Так что легко сделать вывод: пока Он хочет, будет так; когда Он захочет по-другому, будет по-другому. Вот и все. И в то же время, конечно, преподносится урок: все более и более ясное восприятие того, что область необходимого не так велика, как мы себе это представляем… Что касается меня, присутствие Шри Ауробиндо ЧРЕЗВЫЧАЙНО эффективно — активно.

Но, что касается тела, вот что интересно: в малейших деталях, ты знаешь, телу показывают, до какой степени его присутствие имеет настоящий эффект и тем самым становится необходимым, а также пределы, в которых оно не необходимо. Это становится все более точным в малейших деталях.

И у клеток нет личного выбора; их позиция действительно такова: «Что Ты пожелаешь, что Ты пожелаешь…», для всего-всего. Только со все нарастающим, усиливающимся, становящимся все более постоянным, непрерывным ощущением, что единственн�