Мать, Агенда, 1972-1973, том 13

1 января 1972

С Новым годом, мой мальчик!

(Мать берёт ученика за руки, он подносит ей цветок «Божественная Любовь», затем она раздаёт подарки.)

Ты видел письмо Индиры, я показывала его тебе…

Да, милая Мать, я принял его к сведению.

Как раз сейчас они там становятся сознательными, происходят очень занимательные вещи.

Ты имеешь в виду центр, Дели?

Нет, фронт: в Бангладеш.

А этот человек, вернувшийся из Америки[1], заявил, что не хочет прекращения войны – посмотрим… Но мы определённо движемся к распаду Пакистана.

(долгое молчание)

Сила сейчас работает очень-очень сильно, она очень сильна.

А как твои дела?

Стремлюсь с доверием.

А! хорошо, то, что нужно. Это всё, что нужно.

(молчание)

Мощь «этого» грандиозная. Но тела не приучены к этому, так что им трудно вынести. Но это ничего не значит.

(Мать берёт нас за руки,

медитация)

* *

(Послание на 1-ое января)

Без Божественного мы ограниченные, неспособные и немощные существа; с Божественным, если полностью отдаваться Ему, всё возможно, и наш прогресс неограничен.

В этот год, год столетия Шри Ауробиндо, на землю пришла особая помощь; воспользуемся этим, чтобы преодолеть эго и выйти в свет.

Счастливого Нового года.

2 января 1972

(Послание Матери)

Покидая своё тело, Шри Ауробиндо сказал, что не оставит нас. И, действительно, в течение этих двадцати и одного года он всегда был с нами, направляя нас и помогая всем тем, кто восприимчив и открыт его влиянию.

В этот год, год его столетия, его помощь будет ещё более сильной. Нам же следует стать более открытыми и воспользоваться этим. Будущее – для тех, кто имеет душу героя. Чем сильнее и искреннее наша вера, тем более мощной и эффективной окажется полученная помощь.

5 января 1972

Как дела?

По-прежнему.

(Мать даёт нам своё последнее послание)

«Шри Ауробиндо принадлежит не какой-либо одной стране, а всей Земле. Его учение ведёт нас к лучшему будущему.»

(Затем Мать слушает чтение письма одного ученика, который почувствовал нисхождение особенной силы и спрашивает, связано ли это с пришедшим новым годом.)

Это связано с годом Шри Ауробиндо.

В этом году будет давление Силы Шри Ауробиндо – я сразу же почувствовала это, с первого января. Большое давление силы, сознания, вот так (Мать опускает руки).

(молчание)

И что же?

А что скажешь ты?

Нет… Мне трудно говорить.

Но переживание продолжается; оно становится всё более сильным и точным… Но мне трудно выразить.

Сознание ОЧЕНЬ активно, но в молчании. Как только я говорю…

(Мать остаётся в состоянии созерцания

до конца беседы)

Который час?

Одиннадцать часов, милая Мать.

Атмосфера очень мирная и очень ясная.

8 января 1972

Какие новости?... Лучше?... Нет?...

Не знаю. Не совсем понятен путь, которым мы идём.

И я, я совсем не понимаю!... Просто… (Мать раскрывает руки в жесте сдачи).

Это нелегко.

Нелегко, но это так, как я тебе говорила: две крайности; нелегко, а затем вдруг, на несколько секунд, становится чудесно, а затем опять… Я предпочитаю не говорить об этом.

(молчание)

И сейчас, когда я здесь вот так, в изоляции, у всех людей начинает проявляться вся самая низшая их природа, и они действуют, думая: «Мать не узнает». Вот так. Так что «Мать не узнает» означает, что больше нет контроля. Могу сказать, что это довольно отвратительно.

Люди, которым я говорила: «Вы не должны быть в Ашраме» - они обосновываются. И им позволяют это. И не только это: они приходят в правление Ауровиля и хотят управлять. Словом… это стало совершенно, совсем отвратительно.

Просто поскольку я здесь, и вижу не так ясно, как прежде, и плохо слышу – они пользуются этим.

Говорят, что уже не я управляю Ашрамом, что управляют окружающие меня люди и что они делают то, что хотят.

! ! !

Но это не так.

Конечно, это не так[2]!

Это не так.

С точки зрения сознания, сознание ЗНАЧИТЕЛЬНО ПРЕВОСХОДИТ то, каким оно было – я знаю это – но моё выражение… У меня больше нет силы выражения. И к тому же я не выхожу отсюда, так что они убеждены, что я не узнаю, что происходит.

Я предпочитаю… Ведь я хотела бы упразднить эту личность, насколько это возможно, чтобы осталась только внешняя форма. Так что я хотела бы всё время быть лишь… передающим звеном, вот так (жест течения через Мать). И я даже не прошу о том, чтобы сознавать это.

Я всё время чувствую Божественное Присутствие – всё время – очень сильным образом, но…

(долгое молчание)

Бывает и так: в определённых случаях, в определённые моменты, Мощь настолько грандиозная, такая действенная, что я сама бываю ошеломлена, а в другие моменты у меня создаётся впечатление, что Мощь не то чтобы уходит, но… я не знаю, что происходит.

Я не знаю, как объяснить.

Конечно, люди мне говорят: «Вы вылечили меня, вы спасли того, вы…» – я совершаю почти чудеса, но… Они думают, что это я, но это не я! Нет ничего, здесь нет ничего от меня; это только… (жест потока, проходящего через Мать) проходящая Сила. Я пытаюсь, стараюсь ничего не закрывать, ничего не прерывать, ничего не преуменьшать, это моё единственное усилие: позволить пройти настолько безличностно, насколько это возможно.

И только тебе я могу это сказать – другим я не говорю ничего, совсем ничего.

А ты, я даже не знаю, чувствуешь ли ты, как это… Я не знаю, чувствуешь ли ты эту Мощь – ты чувствуешь её?

О! я потрясающе чувствую эту Мощь! Несомненно. По-тря-са-ю-ще.

Но что тогда ты не чувствуешь? Ты чего-то не договариваешь. Я хотела бы знать.

Всё зависит от того, с тобой ли я или вдали от тебя. И когда я вдали от тебя, я чувствую, возможно… Я жалуюсь на нехватку присутствия… присутствия, как сказать?

Конкретного?

Нет-нет, не это. Это Мощь, но… если бы это было нечто, более близкое сердцу, ты понимаешь, нечто более… сокровенное; нечто более живое, менее безличностное, именно.

А! это понятно. Но всё приходит, чтобы настоять на этой безличностности.

В моём сознании это словно переходное условие (не окончательное условие: переходное условие), необходимое для того, чтобы идти к бессмертию. Это так. Есть нечто – нечто, что надо найти. Но я не знаю, что.

(долгое молчание,

Мать качает головой, как бы подтверждая, что она не знает)

Что же, старый способ видения (я не хочу сказать обычный способ), старый способ видения словно растворился, и вместо него… надо всему учиться (Мать раскрывает руки, внимая тому, что приходит свыше).

(молчание)

Ты знаешь, это сознание физического тела, таково словно… это даже не чередование, два состояния словно всё время вместе: сознание того, что ничего не знаешь и ничего не можешь в смысле «теперешнего», если можно так сказать, способа познания и делания, и в то же время – в то же время (даже не одно позади другого, не одно в другом, не одно рядом с другим, я даже не знаю, как сказать) – и в то же время ощущение абсолютного знания и абсолютной мощи. И это не одно в другом, не одно позади другого, не одно рядом с другим, это… я не знаю… И они оба тут (жест одновременности).

Я почти могла бы сказать, что это так когда я сообразна другим (говоря «я», я сейчас имею в виду тело), когда я сообразна другим и когда я сообразна только Божественному. Вот так. И оба состояния… (тот же жест одновременности).

И это очень конкретно, потому что, к примеру… самый лучший пример – питание. Телу нужно питаться, чтобы жить, но всё в нём словно чуждо этому. Так что приём пищи становится почти неразрешимой проблемой… Проще всего сказать так: я будто разучилась есть; и есть другой способ приёма пищи, который приходит спонтанно, когда я не наблюдаю за собой во время еды. Понимаешь, о чём я говорю?

Да, да, милая Мать.

То же самое и со зрением и со слухом. Я чувствую, что все мои физические способности уменьшились. И в этом смысле я действительно не знаю, что люди делают, что они говорят и всё такое, и в то же время – в то же время – некое БОЛЕЕ ИСТИННОЕ восприятие того, кто они есть, что они думают, что они делают: все люди. Восприятие более истинное, но такое новое, что я не знаю, как объяснить.

Так что… я уже не здесь, но ещё не там. И это вот так (жест: между двумя). Это не просто.

Да!

А реакции людей (Мать охватывает голову руками) такие ложные[3]!...

(Мать погружается)

12 января 1972

Ты не знаешь случайно, где я писала о двенадцати атрибутах Матери (о символе с двенадцатью лепестками)? Там их один, четыре и двенадцать.

Думаю, это в том, что ты писала для Ауровиля.

Для Ауровиля? Но я говорила это давно…

Я видел это недавно.

Все двенадцать?

(Суджата уходит искать бумаги)

Вот здесь без подробного описания.

(Мать указывает на одну записку)

РИСУНОК стр.22

Символ Матери

Центральный круг представляет Божественное Сознание.

Четыре лепестка представляют четыре силы Матери.

Двенадцать лепестков представляют двенадцать сил Матери,

проявляющиеся в Её Работе.

24.1.1958

Мать

(молчание)

Недавно, между твоим последним визитом и сегодняшним (два-три дня назад) я вдруг получила откровение о замысле творения – что оно значит и почему: смысл творения. И это было таким ясным! таким ясным: видение, почему и к чему мы идём – невозможно найти слова, чтобы описать это.

Кое-что пришло (Мать показывает бумагу), но слова имели особый смысл. Смотри:

В результате творения происходит

детальное умножение сознания.

Когда видение целого и видение всех деталей

объединятся в активном сознании,

творение достигнет

своего развёртывающегося совершенства.

«Развертывающегося»… (жест расширения). Все слова, все образы, всё это не то. Это было действительно понимание, настоящее видение. Это же (Мать указывает на запись), это выглядит пустым. Но это как… (используя детские образы), словно творение разворачивается на экране, проецируется на экран. Проецируется. Нет: Всевышнее Сознание проецируется как бы на бесконечный экран.

Переживание было… таким очевидным! Это было ТО. Но длилось лишь мгновение. Затем я попыталась его изложить. И тогда слова имели смысл – особый смысл.

Выражаясь попросту, можно было бы сказать, что Всевышний разворачивается перед собственным сознанием, словно демонстрируя бесконечный фильм. То, что есть там (жест внутрь, на высоте сердца), Он проецирует это вот так, перед собой. И супраментальное существо будет обладать способностью сознательно объединяться с Божественным, и, поэтому, быть одновременно тем, кто видит, и тем, что видно.

Нет слов, чтобы сказать об этом.

(молчание,

Суджата возвращается с бумагой)

Ты нашла?

Там не подробно.

А! не подробно.

Ты просто говоришь:

Точка в центре представляет единство, Всевышнее.

Внутренний круг представляет созидание,

замысел города [Ауровиля].

Лепестки представляют силу выражения, реализации.

Нет, не то.

Я записала что-то или, вернее, я сказала Шри Ауробиндо, и он записал, чем являются двенадцать лепестков (4 – четыре главных аспекта Матери, а 12 – двенадцать качеств или «добродетелей» Матери, или сил). Однажды я сказала об этом, и Шри Ауробиндо записал, но это было в ту пору, когда мы жили в другом доме[4]. И, вместе с другими бумагами, я положила это в выдвижной ящик, а когда мы переехали сюда, этот ящик исчез: кто-то его взял – кто, как, зачем? не имею ни малейшего представления, но ящик исчез. Тогда, помнится, я снова записала эти двенадцать на бумагу, и я её хранила, а сейчас не могу найти и эту бумагу… Странно[5].

Когда ты рисовала схему Ауровиля, то сказала, что будет двенадцать садов, и каждый будет иметь особый смысл.

Это относилось к Ауровилю, это не то.

Но разве эти двенадцать садов не соответствуют качествам?

Нет, нет. Я написала это, по меньшей мере, двадцать пять лет тому назад – о! даже больше, я теперь не помню, когда мы переехали сюда, когда это было?...

В 1927… сорок пять лет тому назад!

То же самое с четырьмя, что это за четвёрка?

Должно быть, это Махакали, Махешвари, Махалакшми и Махасарасвати?

Да, но не божества в общем понимании. Шри Ауробиндо придал каждой особый смысл.

Об этом он написал в «Матери».

Да, но это длинный текст.

Что за четвёрка?... (Мать пытается вспомнить, тщетно) Странно, я забыла.

(молчание)

Ты читал в «Космическом обозрении» о «космическом квадрате»: 1, 2, 3, 4 и что-то в центре? Это космический квадрат Теона, и я знаю, что в центр он поставил Любовь. Но четыре вокруг… что это за четвёрка? Я уже не помню. Я так хорошо знала всё это, но всё ушло. Я знаю, что был Свет, Жизнь и Польза – польза была четвёртой, а первое? Что было первым?... Всё это ушло.

Ведь это дало бы мне указание.

Помню, что записала эти 12. Вчера я вспомнила три, но сейчас я и их не помню. Я знаю, что первой была Искренность…

Я не знаю больше ничего.

(молчание,

Суджата выходит искать другой текст)

Когда это приходит, оно приходит не как мысли: это приходит как видения. А когда это ушло, то ушло.

Я знаю, что было Упорство.

Когда это здесь, это ясно, это очевидно, это как видение, а когда это ушло, то ушло.

А какое указание это дало бы тебе?

(Мать остаётся поглощённой)

Это как с той бумагой, которую я тебе давала [«Результат творения»], когда это было здесь, всё было очевидно, и это был ключ ко всему, чтобы понять, как всё происходит – почему и куда всё идёт и как. Это было совершенно, полностью ясно. И ты видишь эту бумагу, она ничего собой не представляет. А когда это было здесь, это было таким очевидным! это было чудесным. И это был ключ к пониманию: ключ к ДЕЙСТВИЮ – секрет был раскрыт. И это словно давало силу. А сейчас это ушло.

И, помнится, когда я писала это, то придала словам особый смысл, ту глубину, которой они не имели. Так что…

(Суджата возвращается со

«Словами минувших дней»)

Милая Мать, здесь, в «Словах минувших дней», ты перечислила двенадцать «Добродетелей». Сначала ты говоришь об Искренности.

Да.

Затем о Смирении.

Да.

И Смелость. Затем Осмотрительность, Милосердие, Справедливость, Доброта, Терпение, Мягкость, Внимательность… и затем Благодарность.

Да.

Первое – Искренность, второе – Смирение; да именно в таком порядке они шли: Искренность, Смирение.

И Смелость.

Перед Смелостью было Упорство. Искренность, Смирение, Упорство и Смелость. Это я помню. Но их было двенадцать.

Затем ты называешь: Осмотрительность.

Не то.

Милосердие.

Нет.

Доброта.

Нет.

Терпение, Мягкость, Внимательность…

Нет… Это было написано до встречи со Шри Ауробиндо[6].

(молчание)

Если бы ты был рядом, когда это пришло[7] (это пришло в связи с вопросом, заданным T.J.), то ты бы понял, что я сказала, потому что там было сознание. Но я не знаю заранее, когда это придёт – это приходит не по воле. Помнится, когда у меня было это переживание, то я вдруг почувствовала, что поняла: всё стало ясным. Но когда попыталась сформулировать, это уже отошло на задний план.

Но однажды ты уже говорила в «Агенде» о подобном переживании.

А?

Ты говорила, что целью творения является объединение в индивиде глобального Сознания (Сознания всего) и индивидуального сознания – обоих вместе[8].

Да, нечто подобное, но теперь это было более ясным и более точным… Ведь я не «думаю», ты понимаешь.

Конечно!

Это не так: я будто погружаюсь в это, и наступает видение… я не знаю. Это не нечто, что я «вижу» (то есть, не нечто постороннее, что я вижу), это… я вдруг ЯВЛЯЮСЬ этим. И тогда нет больше личности, нет больше… Я не нахожу слов, чтобы описывать эти переживания.

Всё это, всё, что я говорю, всё, что я записываю, это производит впечатление проецирования в инертную материю – подобно фотографии, если угодно.

Но да, конечно! Например, когда ты говоришь, что же, я чувствую всё сознание, стоящее за этим, и тогда слова служат просто подпоркой для всего того, что я чувствую, что ты даёшь мне воспринять.

Да, верно.

Но, очевидно, когда остаются только слова, написанные на бумаге, тогда уходит вся глубина.

Да, уходит… К сожалению, это не всегда возвращается.

Ничего не поделаешь.

(молчание)

Я помню, переживание ещё очень живое. Как я тебе говорила, у T.J. очень детское сознание, так что я ей сказала: смотри, это так, словно Целое (это не Божественное, отделённое от творения: Целое), словно Целое проецируется на экран, чтобы увидеть самого себя. Так что это безгранично, это «всё время» - это никогда не является одним и тем же и никогда не кончается. Это как проекция, чтобы видеть детали и осознавать себя другим способом[9].

Конечно, это совсем детский образ, но он очень выразительный – вот как я видела в тот момент. Точно впечатление бесконечного Целого, бесконечно проецирующего себя.

(Мать долгое время остаётся погружённой)

Ведь я потеряла способность помнить, но я чувствую, что это намеренно; моё видение вещей было бы гораздо менее спонтанным и искренним (я не знаю), если бы я помнила.

Да, я хорошо понимаю.

Это всегда как новое откровение – и не прежним образом.

Вот в чём дело: СТАНОВИШЬСЯ вещью – становишься ею. Её не «видно»; это не то, что можно увидеть или понять или познать, это… нечто, чем ЯВЛЯЕШЬСЯ.

Когда я имела это переживание мира, это было само переживание, осознающее себя самого. Это не было чем-то, что я «знала», это было нечто, что БЫЛО.

Но язык, слова не передают нужный смысл.

15 января 1972

(Мать дает свои последние заметки)

У тебя есть все эти бумаги?... Я давала послание [в 1966]: Let us serve the Truth [Давайте служить Истине], и тогда меня спросили (детским тоном): «Что такое Истина?». Я ответила:

Начните служить Истине,

и вы узнаете Истину

* *

Можно ли развить в себе целительские способности?

В принципе, всё возможно при сознательном единении с Божественной Силой. Но надо найти конкретный способ, зависящий от случая и индивида.

Первое условие – иметь физическую природу, которая скорее даёт энергии, чем тянет их из других.

Второе необходимое условие – уметь тянуть энергии свыше, из неистощимого безличностного источника.

12.1.1972

* *

Искренность, смирение, упорство и ненасытная жажда развития – важнейшие качества для счастливой и плодотворной жизни. И, особенно, необходимо быть убеждённым в том, что возможность развития безгранична. Развитие – это молодость; можно быть молодым и в сто лет.

14.1.1972

* *

Мне хотелось бы спросит тебя об одной физической проблеме.

А?

Я хотел бы знать, стоит ли мне ложиться на операцию или нет?

Какую операцию?

Моя правая нога в скверном состоянии – склероз всех вен.

Ох!

Это следствие операции, которую мне делали пять лет тому назад. Пять или шесть лет тому назад меня оперировали в местной больнице, они вскрывали мне живот…

(Мать смеётся)

И пять-шесть дней меня подпитывали через вены…

Ох! они испортили твои вены.

О! полностью. И с тех пор это прогрессирует.

И поэтому хотят снова оперировать?

Есть один выход, можно носить бандаж, но д-р Саньял говорит, что бандаж не очень-то поможет, и состояние вен будет только ухудшаться… А это радикальная операция, ты понимаешь: вскрывают всю ногу и вырывают все вены.

А затем?

Оставляют только основную вену. А все остальные вены вырывают.

Ох! но тогда твоя нога может обездвижиться…

С бандажом ты мог бы ходить. Я посоветовала бы тебе бандаж, я против этих…

Да, это радикально.

Но если бы ты мог – если бы ты мог призывать Силу.

Носи бандаж. Я сама месяцами носила бандаж. Надень бандаж и концентрируйся. Перед сном и после пробуждения концентрируйся и призывай Силу. А затем… Я уверена, что станет гораздо лучше – гораздо лучше.

Да, милая Мать.

Лично я не за подобные вещи.

Нет, не соглашайся на операцию.

Я вовсе не хочу операции!

Нет, лучше даже немного похромать, чем…

Если ты будешь концентрировать Силу… Предоставь свою ногу Божественному! утром и вечером (смеясь), у меня больше доверия к этому методу!

Да, милая Мать… Во мне так много темноты, которая не хочет уходить. Я подношу всю эту тьму, но она остаётся.

Нет, но, как бы там ни было, ты можешь делать, что я тебе сказала.

(молчание,

Суджата подходит к Матери)

(Суджата:) Милая Мать, он постоянно очень угнетён этим, всё время говорит, что в нём много тьмы, но я чувствую, что даже наша тьма составляет часть нашей природы, и раз уж мы созданы Божественным, то Оно и должно нас изменить, не так ли, Мать?

(Мать смеётся) Да, но только надо хотеть измениться.

(Суджата:) Да, милая Мать, мы хотим. Но к чему беспокоиться, если это не может измениться сразу?

То, что я сказала ему, это хотеть – хотеть утром и вечером. Когда ты в постели, оставайся на какое-то время вот так сконцентрированным, (смеясь) со всей верой, на какую только способен!

(Сатпрем, кашляя:) Да, милая Мать!

Ты кашляешь?

Да так, какая-то пыль застряла в горле.

Это выходит темнота!

Если бы она действительно выходила…

(Мать смеётся) Она выходит!

У меня впечатление, что история с моей ногой символична.

Да, да.

Во мне два существа.

Да.

И я всё яснее вижу это «другое» существо. И такое ощущение, что оно ведёт собственное, совершенно независимое существование, …

Аах!...

И непонятно, как им овладеть.

(молчание)

Действительно, словно два существа.

Да, я это заметила. Я заметила. Но это ничего не значит.

Из-за этого немного труднее, вот и всё.

Да, трудно.

(молчание)

Не знаю, что может иметь силу над этим другим существом?... Я не знаю, что может его убедить.

(молчание)

В этом всё дело. Что я тебе и говорила: преподноси это существо Божественному. Ты, который знает (та твоя часть, которая знает), подноси-подноси… Ничего страшного, если оно будет протестовать, не обращай на это внимание – У-ПОР-НО подноси его Божественному, утром и вечером, утром и вечером…, используя свою ногу как символ. Увидим.

Мы увидим.

Хорошо, милая Мать.

Это единственное средство.

Божественное знает.

Да.

Оно знает, что делать.

Отдавай Ему, ты понимаешь. Даже если оно возмущается, даже если не верит, это совсем не важно, всё равно отдавай его – ты понимаешь?

(молчание)

В действительности – на самом деле есть БОЛЬШОЕ изменение.

? ? ! !

Произошло большое изменение. Но это его последние усилия остаться тем, чем оно является. Так что внутри оно цепляется за всё, за что только возможно – надо сделать больше, чем оно, оказать давление. И единственный способ, это: «Вот, возьми это». Отдай его, это существо, отдай его Божественному! Скажи Ему: «Вот, я отдаю его тебе (смеясь), я не хочу его больше, возьми его!». Вот так.

Но ты говоришь, что произошло изменение?

ДА – да-да, о! большое изменение. Произошло большое изменение. Только это… это стало более очевидным, словно его сопротивление (Мать сжимает кулак) немного сконцентрировалось, чтобы сопротивляться. Вот так. Надо быть более упорным. Более настойчивым. Как я тебе говорю, подноси это существо; ты сознаёшь его и подносишь его Божественному утром и вечером: «Делай с ним, что хочешь, делай, что Ты хочешь…» Понимаешь?... Через свою ногу.

Да, милая Мать.

Всё получится.

Да, милая Мать, да.

(концентрация)

* *

(Немного позже Мать слушает чтение нескольких отрывков из «Агенды» для следующего «Бюллетеня», в частности, отрывок из беседы 18 декабря, где она говорит, что «каждую минуту возникает ощущение, что можно либо умереть, либо жить вечно».)

Это переживание становится всё более и более стабильным. Это стало… Это касается то одного, то другого (практических действий в жизни: питаться, ходить и т.д.). И стало таким: острым. И в то же время знание (Мать поднимает указательный палец): «Пришло время одержать Победу.» Вот так, это приходит из психического, приходит свыше. «Держись… держись, пришло время одержать Победу».

Это действительно интересно.

Переживание боли (физической боли), которая становится почти невыносимой, а затем… что-то происходит… сдача, отдача себя… то есть существует только Божественное. И тогда… боль исчезает чудесным образом.

Но она может возобновиться секунду спустя. Это не… Моё тело только осваивает этот способ.

Поэтому, только когда я неподвижна словно в созерцании клеток, тогда – тогда великолепно. Время исчезает, всё… всё трансформируется в нечто иное.

(молчание)

Тело, молитва тела, когда оно начинает сознавать происходящее, становится таким: «Предупреди меня, когда придёт время растворения, если будет необходимость растворения, чтобы всё приняло это растворение, и только в этом случае». Что же… О! это странно, состояния сознания сильные, ясные, точные, но они не могут выразить себя. Нет слов.

В один день – одна деталь, в другой – другая.

(молчание)

Так что не соглашайся на операцию.

Да, милая Мать.

Отдавай, подноси свою ногу Божественному, день и ночь! (Мать смеётся)

(Сатпрем кладёт голову на колени Матери)

Ты должен оказаться в состоянии вылечить её[10].

19 января 1972

В прошлый раз я тебе говорила, что искала двенадцать качеств (Мать протягивает листок). Вот они, мы нашли вот это.

Искренность, Смирение, Благодарность, Упорство

Стремление, Восприимчивость, Прогресс, Смелость

Доброта, Благородство, Ровность, Мир.

Восемь первых касаются позиции по отношению к Божественному, четыре последних – по отношению к человечеству.

И ещё нашли текст Шри Ауробиндо (с цветовой гаммой двенадцати лепестков):

Центр и четыре силы: белые.

Двенадцать – все разного цвета,

в трёх группах: верхняя группа – красная,

с переходом в оранжевый и жёлтый.

Следующая группа: жёлтый цвет, переходящий в зелёный,

затем в голубой. Третья группа переходит

из голубого в фиолетовый и красный.

Если нельзя сделать в белом цвете,

то центр может быть золотистым (в крапинку).

20.3.1934

Центр золотистый.

Но для чего тебе потребовались эти двенадцать качеств?

Они хотят сделать двенадцать комнат вокруг Матримандира, внизу, так что R предлагает, чтобы каждая комната имела своё значение: одно из двенадцати качеств Матери со своим цветом.

* *

Чуть позже

Нирод сейчас читает мне свою переписку со Шри Ауробиндо, и там попадаются всевозможные вещи (что забавно), вещи, которые я сказала гораздо-гораздо позже, и я не знала, что он писал это! – точно то же самое. Меня это очень заинтересовало.

В ходе этой переписки он говорит Нироду в одном из писем (он повторил это несколько раз): «Возможно, мне вздумается покинуть своё тело до супраментальной реализации[11]…» Он говорил это за несколько лет до своей смерти. Он чувствовал.

(молчание)

Но он говорил о трансформации, предшествующей появлению первого супраментального существа. Именно об этом он мне и говорил. Он говорил, что его тело не способно выдержать эту трансформацию, что моё тело лучше подходит для этого – он и здесь сказал об этом.

Но это трудно. Как я говорила тебе на днях.

Особенно, что касается питания, это… стало тяжким трудом.

22 января 1972

(Двумя днями ранее Пранаб, с запозданием выходивший от Матери,

заметил Суджате: «Usual trouble. Heart, giddiness».

[Обычные проблемы. Сердце, головокружение.])

Работа становится всё более и более ясной. Но это трудно… Физическое само по себе ужасно пессимистично. В нём весь атавизм немощности, противоречий, да ещё и катастроф – оно ужасно пессимистично. Это работа… Только мало помалу, постоянно поворачиваясь к Божественному, можно начать надеяться, что положение улучшится.

Не могу есть, ничего… Физический мир ужасен, ужасен-ужасен.

Только ментальное и витальное делают это переносимым для нас, но как только они ушли, ужасно!

(молчание)

Вчера весь день было отвратительно, а этим утром стало лучше, так что я не знаю, как всё устраивается, не понимаю… оно чувствует, что уже не имеет никакого контроля над временем[12]. Так что…

(Мать погружается)

* *

(Чуть позже Мать принимается раскладывать бумаги.)

Возникла настоятельная потребность разложить всё по полочкам, навести порядок… Это может означать, что либо просто приходит Сила, которая давит вот так, желая, чтобы всё было в порядке (мне кажется, что это так)… либо, может быть, тело готовится к своему уходу.

Нет-нет! Нет-нет-нет – это невозможно, нет! (Смеясь) нет-нет!

Тело ощущает происходящую трансформацию. Бывают моменты, когда возникает впечатление, что это невозможно – это невозможно, невозможно существовать вот так – а затем, в следующую же минуту, что-то приходит, и тогда появляется… Гармония, действительно неизвестная физическому миру . Гармония… физический мир кажется ужасным в сравнении. Но она не остаётся.

(Мать прикасается к груди,

её дыхание затрудняется всякий раз, когда она говорит)

Мне всё труднее говорить.

Но восприятия всё более ясные (Мать будто рисует перед собой картину), ясные, светлые. Восприятие всё более ясное, всё более светлое – всё более широкое.

Словно в самом деле хочет проявиться новый мир.

В молчании всё в порядке.

(Мать входит в состояние созерцания.

Спустя несколько мгновений

на её лице появляется улыбка, наполненная блаженством)

26 января 1972

Что нового?

Ничего. Нечего сказать.

Всё в порядке?

Я не знаю.

(молчание)

Вернулся доктор, который лечил мою ногу и затем уехал в Дели; вчера он осмотрел её и сказал, что это исцеление просто чудо. Она почти восстановилась – не совсем, но почти.

(молчание)

Продолжается то, о чём я тебе говорила – только продолжается with an improvement [с улучшением]. Иными словами, всё идёт к лучшему. Говорить ещё трудно – говорить и принимать пищу – два самых трудных дела.

29 января 1972

(Ученик читает Матери письмо от монсиньора R, друга P.L., который поворачивается к Матери в надежде начать новую жизнь. Четверть часа Мать концентрируется на нём.)

Он болен?

Он перенёс ряд серьёзных операций одну за другой, и я думаю, что во время последней операции ему удалили одно лёгкое.

Ох!

На этого человека обрушились всевозможные удары. Ему сделали рекордное количество операций.

Какая у нас разница во времени с Францией?

Пять часов или пять часов тридцать минут.

Значит?

Значит, сейчас там пять тридцать или шесть часов утра.

Отметь, сколько сейчас времени.

Сейчас одиннадцать часов.

Мог бы ты спросить его… - а какое сегодня число?

Сегодня 29-ое.

…Почувствовал ли он что-то 29-го в одиннадцать часов (переведёшь это на местное время там)?

И если он что-то почувствовал – что бы то ни было, какое-то впечатление (я не хочу уточнять), нечто, вроде Силы или что-то ещё, что-то необычное – если в это время он что-то почувствовал , то мы могли бы условиться на определённый день и час: я сделаю особую концентрацию на нём.

Если он сможет прислать свою фотографию, будет лучше.

Это всё, что я могу сделать.

Отправь заказным письмом.

(молчание)

Было бы лучше, если бы он сам определил время, когда он будет на минутку свободным, более спокойным.

(молчание)

Что я просила спросить у него?...

Прежде всего, почувствовал ли он что-то…

Лучше сказать не «почувствовал»: СОЗНАВАЛ ли он что-то; ведь под словом «почувствовал» он может подразумевать витальное или физическое ощущение – сознавал ли он что-то.

(Мать погружается почти до конца встречи,

затем подходит Суджата)

Милая Мать, я хотела бы сообщить тебе об одном довольно странном явлении. Прошлой ночью у Сатпрема, F и у меня, независимо, был похожий сон.

Ах! И что же это было?

Сплошные атаки.

Кто атаковал?

Я не знаю, милая Мать. В моём сне была большая группа людей из Ашрама, и нас собирались казнить. И у меня была огромная вера, я думала: «Это невозможно, в последний момент произойдёт чудо…

Да.

…и остановит это». Я сказала это кому-то, кто был очень неспокоен и подавлен.

Кто это был?

Я не знаю, уже не помню, кто-то, кого тоже ожидала казнь. И было также множество детей. И затем послышалось словно великое пение (множество людей объединилось, это был тот самый момент, когда нас должны были казнить), словно мантра, поднимавшаяся из каждого из нас, вот такая: ОМ Намо Бхагаватэ Шри Арабиндайе.

Ах!

И все люди распевали это – все люди пели. И тогда угроза ушла.

А что снилось другим?

Сатпрему снилось, что его массированно атаковали бомбами и гранатами[13]. А F в своём сне хотела придти к тебе, но её заперли в комнате; она хотела накормить тебя, но ей говорили: «Нет-нет, Мать не ест». Она знала, что это ложь. Ей отказали.

Когда это было?

Не прошлой, а позапрошлой ночью.

Да, да.

У тебя был самый полный сон.

И ты видела, что атака была предвращена.

Нет, Мать, она ушла из-за того, что мы распевали имя Шри Ауробиндо. [Суджата поёт]: ОМ Намо Бхагаватэ Шри Ауробиндайе…

Да, точно. Точно, моя малышка!... Всё в порядке.

Нас атаковали?

Не физически, конечно.

Это хорошо, хорошо. Это верно. Это было позапрошлой ночью. Я повторяла эту мантру, всю ночь.

Хорошо, моя крошка.

30 января 1972

(Послание Матери)

Шри Ауробиндо приходил на землю, чтобы объявить о проявлении супраментального мира. И он не только объявил об этом проявлении, но и частично воплотил эту супраментальную силу и дал нам пример того, что надо делать, чтобы подготовиться к этому проявлению. Самое лучшее, что мы можем сделать, это изучать всё то, что он нам сказал, пытаться следовать его примеру и готовиться к новому проявлению.

Это придаcт истинный смысл жизни и поможет нам преодолеть все препятствия.

Будем жить для нового творении и будем становиться всё более сильными, оставаясь молодыми и прогрессивными.

1 февраля 1972

(Заметки Матери)

Цель существования Ауровиля – ускорить приход на Землю супраментальной реальности.

Приветствуется помощь всех, кто находит, что мир не такой, каким он должен быть.

Каждый должен знать, хочет ли он связать себя со старым миром, готовым умереть, или работать для нового и лучшего мира, готовящегося родиться.

* *

Первое, что должно усвоить физическое сознание, – все встречающиеся в нашей жизни трудности происходят из-за того, что мы не полагаемся исключительно на Божественное, чтобы найти помощь, в которой нуждаемся.

Только Божественное может освободить нас от механизма универсальной Природы. И это освобождение совершенно необходимо для рождения и развития новой расы.

Трудности будут преодолены, только если мы полностью отдадим себя Божественному с совершенным доверием и благодарностью.

2 февраля 1972

(Мать слушает отрывки из беседы 18 декабря 1971, переведённые на английский для «Заметок на Пути»; этот перевод выявил немалую путаницу в переводах R [американской переводчицы] и Нолини: «мешанина». Мать останавливается, в частности, на следующем предложении:)

«…С меня всё было просто снято: разум полностью ушёл. Если угодно, во внешней видимости я стала идиоткой, я ничего не знала. И именно этот физический ум стал постепенно, постепенно развиваться…»

(Мать комментирует

перевод на английский язык)

Не следует повторять «постепенно», это не постепенно: это было быстро, поскольку произошло внезапно. Вот как это пришло: однажды ночью я поняла… Это пришло… это действительно было чудесно (но я не хочу говорить об этом), и внезапно видение мира, видение, которое я имела, было убрано, и это знание [новое] было просто вот так вложено (Мать делает жест, словно её накрыли этим знанием или окунули разом в это знание). Но этого я не говорила.

Не следует повторять «постепенно». Правильно написать так: постепенно, через последовательные откровения. Вот как[14].

(Мать останавливается на другой фразе)

«Это могло произойти [радикальное изменение], поскольку я очень сознавала своё психическое… оно осталось и как раз оно и позволило мне иметь дело с людьми без того, чтобы появилась какая-то разница, по милости этого присутствующего психического…»

Именно психическое занимается людьми – людьми ВСЕГДА занималось психическое, и оно продолжает ими заниматься. Это [радикальное изменение] ничего не изменило в этом смысле.

(затем другое предложение)

«Я понимаю и слышу людей только тогда, когда в их речи отражается ясная мысль. И я вижу только то, что выражает внутреннюю жизнь».

Но есть люди, которые приходят на встречу со мной, они заходят: я вижу только силуэт, а затем вдруг всё становится чётким. И вдруг снова расплывается – В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ИХ МЫШЛЕНИЯ. Это очень интересно!

(затем ещё один отрывок)

«Сдача не влечёт уверенности; уверенность – это нечто иное; нечто вроде знания – “непоколебимого” знания, которое ничто не может потрясти – ведь это МЫ обращаем в трудности, страдания, невзгоды то, что в божественном Сознании является… совершенным миром».

Вот это очень важно. Это очень важное открытие. Это было главным. Именно МЫ, именно искажение в нашем сознании превращает в боль то, что в божественном Сознании является совершенным миром – и даже радостью… неизменной радостью, ты знаешь. Это необычайно. И это было КОНКРЕТНОЕ переживание. Только, об этом трудно говорить.

* *

(После ухода Нолини и R.)

Сейчас трудность в том, что я говорю о новых вещах, а слова стары-стары-стары… Переживание очень ясное, очень сознательное, но если нужно сказать об этом, выходят глупости.

Нет, кое-что всё же просачивается. Даже если слова неадекватны, можно всё же что-то ухватить.

(Смеясь) Да, при условии, что вы этого хотите!

Да, конечно.

Нет, я чувствую, что само тело должно научиться выражать себя. Оно ещё не знает, как выражать себя.

И затем… (Мать переводит дыхание) трудно говорить.

Я думаю, что всё это постепенно найдёт своё язык.

Да, о! должно.

5 февраля 1972

(Мать слушает окончание перевода на английский язык «Заметок на Пути»; после чего выглядит утомлённой и огорчённой путаницей переводчиков. После их ухода она просто даёт нам текст одной из своих последних заметок, а затем погружается.)

Со всей искренностью хотеть того, чего хочет Божественное – существенное условие для мира и радости в жизни. Почти все человеческие беды приходят из-за убеждённости людей в том, что они знают лучше Божественного, что им надо делать и что им должна принести жизнь. Большинство человеческих существ хотят, чтобы другие человеческие существа вели себя в соответствии с тем, что от них ожидается, и чтобы обстоятельства выстраивались согласно их желаниям, и поэтому они страдают и так несчастны.

И только если со всей искренностью отдаёшь себя божественной воле, то приходят мир и спокойная радость, благодаря устранению желаний.

Психическое существо совершенно точно знает это. Так что, объединяясь со своим психическим существом, можно об этом узнать. Но первейшее условие – не подчиняться своим желаниям и не принимать их за истину своего существа.

4 февраля

7 февраля

(Заметка Матери)

В самой глубине нашего существа, в молчании созерцания, светлая сила заливает наше сознание обширным и ясным миром, преобладающим над всеми нашими мелочными реакциями и готовит нас к единению с Божественным, смыслом нашего индивидуального существования.

Таким образом, целью и основанием жизни является не страдание и борьба, а всемогущественная и светлая реализация.

Всё остальное – болезненная иллюзия.

8 февраля

(Послание Матери некоторым ауровильцам)

С духовной точки зрения Индия – передовая страна мира. Её миссия – подавать пример духовности. Шри Ауробиндо приходил на землю, чтобы научить этому мир.

Этот факт столь очевиден, что даже простой невежественный крестьянин Индии в своём сердце находится ближе к Божественному, чем интеллектуалы Европы.

Все, кто хотят стать ауровильцами, должны знать это и действовать подобающим образом, иначе они недостойны быть ауровильцами.

* *

(Другая заметка)

В начале становления человечества объединяющим центром являлось эго. Именно вокруг эго группировались различные состояния существа, но теперь, когда готовится рождение сверхчеловечества, эго должно исчезнуть и уступить своё место психическому существу, которое медленно формировалось посредством божественного вмешательства, чтобы проявить Божественное в человеческом существе.

Именно под влиянием психического Божественное проявляется в человеке, и так готовится приход сверхчеловечества.

Психическое бессмертно, и через него бессмертность может проявиться на земле.

Таким образом, сейчас самое важное – найти своё психическое, объединиться с ним и позволить ему заместить эго, которому придётся либо обратиться, либо исчезнуть.

9 февраля 1972

У меня нет больше ничего, мой мальчик, ты станешь совсем худым!

Нет-нет!

(Мать даёт цветы,

затем свою последнюю заметку)

Первое, что надо усвоить на пути, – то, что радость отдавать гораздо больше радости брать.

Затем постепенно усваиваешь, что самозабвение – источник неизменного мира. Позже в этом самозабвении находишь Божественное, а это источник растущего блаженства…

Однажды Шри Ауробиндо сказал мне, что если бы люди знали это и были в этом убеждены, то все захотели бы практиковать йогу.

(молчание)

Нужно послание на 21-ое… У тебя есть что-нибудь?

Есть несколько подходящих текстов, но, может быть, у тебя есть что-то своё?

А откуда твои тексты?

Из Шри Ауробиндо.

Это было бы хорошо.

Но на 21-ое, хорошо, если бы это было что-то и от тебя, нет?

Не обязательно… Что ты скажешь об этом? (Мать протягивает бумагу)

Полное объединение всего существа

вокруг психического центра является важнейшим

условием для реализации совершенной искренности.

Да, я заметила, что люди не искренни просто из-за того, что одна часть существа говорит одно, а другая – другое. Вот из-за чего возникает неискренность. Это ясно пришло: ты понимаешь, видение – внутреннее видение. Затем я попыталась изложить это на бумаге, и не знаю, понятно ли это получилось.

Очень трудно постоянно оставаться в одном состоянии сознания: чтобы всё время преобладало одно и то же сознание.

Но это из-за того, что нет объединения вокруг психического центра. Для меня, уже много-много лет это в-с-е-г-д-а (Мать жестом показывает: один уровень) одно и то же. Это исходит отсюда, это психическое сознание, и это ПОСТОЯННО.

В последнее время, моментами я имела это переживание [необъединённого сознания], но уже очень давно это не так – прошли долгие годы, по меньшей мере, тридцать лет[15]. Как только психическое существо стало хозяином, правителем существа, с этим было ПОКОНЧЕНО – это кончено, и это всегда вот так (тот же горизонтальный жест). Это несомненный знак. Всегда вот так, всегда то же самое. И всегда одно и то же: «Что Ты хочешь, что Ты хочешь». И этот «Ты» не где-то высоко вверху, у чёрта на куличках и которого никто не знает: Он везде, Он во всём, Он постоянно здесь, Он внутри существа – и цепляешься к нему. Это единственное решение.

Думаешь, это понятно?

О! да, это понятно!

Перечитай это.

(ученик перечитывает послание)

Понятно?

Во всяком случае, мне понятно!

Что ты думаешь?... Ведь это открытие я сделала в последнее время. Это открытие того, почему люди (даже когда они пытаются), почему они неискренни: ведь это то одна часть, то другая, то третья; и каждая из них искренна в своём притязании, но не согласуется с другими частями.

Да, но это означает, что психическое сознание должно войти в ФИЗИЧЕСКОЕ сознание.

Да.

Потому что только там есть постоянство.

Да…

Надо, чтобы психическое сознание вошло в обычное физическое сознание.

Да.

Вот что трудно!

Но, мой мальчик, именно это и произошло со мной, как я сказала, по меньшей мере, тридцать лет назад.

Именно психическое сознание было здесь всегда, владело этим существом и направляло его. И все впечатления, всё выставлялось перед ним вот так (жест: как перед прожектором), чтобы придать верное направление. А физическое, оно всё время вот так, словно всё время внимает Божественному Приказу.

Но это было постоянно-постоянно – ДО моего приезда сюда. Я прибыла сюда в таком состоянии (давно). И это не менялось. Ещё совсем недавно у меня было это переживание (необъединённого сознания), однажды ночью в течение нескольких часов, два или три часа – это было ужасно, это показалось мне инфернальным. И это было для того, чтобы я узнала, поняла состояние других людей. И когда в центре уже не психическое...

В ТЕЛЕ – в теле: тело вот так, оно прислушивается-прислушивается, всегда слушает (жест к высотам или внутрь) – внемлет. Но это [Божественный Приказ] выражается не словами, это выражается как утверждающаяся воля (жест нисхождения по прямой линии, невозмутимо).

Надо ли что добавить для уточнения?

Ты сказала: «Полное объединение всего существа».

Это означает и физическое.

Люди никогда не понимают. Но здесь всё ясно.

А! да.

Так что, думаешь, это пойдёт?

Конечно, милая Мать, несомненно!

Я думаю, что это важно, потому что это пришло как раз как переживание, чтобы я поняла важность этого.

Надо отметить: «Послание на 21-ое».

Да, милая Мать. И нужно ещё одно на 29-ое.

А что будет 29-го?

Шестнадцатая годовщина супраментального нисхождения 56-го года.

А! это было 29-го.

Это было 29-го числа, в 1956… шестнадцать лет тому назад.

(Мать улыбается и остаётся поглощённой)

Хорошо бы сказать вот это:

Только когда Супраментал

проявится в физическом уме,

его присутствие станет постоянным.

Думаешь, пойдёт?

Да, милая Мать!

Лучше сказать «в телесном уме».

Можно добавить «в телесном» (в физическом и телесном уме)?

О! но тогда будет выглядеть так, будто бы их два – там нет двух[16].

Тогда просто «телесный ум».

Так пойдёт?

Да, есть два послания, милая Мать.

Люди ждут, что я выйду на балкон. Я собираюсь выйти на балкон только 21-го… Что они говорят? Чего ожидают?

Ожидают видеть тебя как можно чаще!

(Смех) Я не знаю. 29-ое будет неделю спустя… Это большая трудность – не усталость, а трудность для меня.

А если все люди пройдут перед тобой, это будет ещё труднее?

Оох!... Подниматься два лестничных пролёта. Это было возможно, когда проходило в саду, но два лестничных пролёта…

Но сейчас люди могут легко подниматься, сделали новые ступеньки. Нет, дело лишь в том, как лучше тебе: не будет ли ещё утомительней оставаться там, пока проходит столько людей?

Нет, думаю, это будет излишне.

Да, милая Мать, это будет слишком долго.

К тому же здесь неудобно: они должны будут выходить через ту же дверь, через которую заходят. Должна быть другая дверь, чтобы было удобно выходить.

А ты устроишь медитацию 29-го?

Хорошо, я не против. Начнём медитацию в 10 часов утра.

Но ведь ты же не хочешь выходить на балкон второй раз? (смех)

Это пожалуй чересчур.

Ведь тело уже является не совсем этим, но ещё и не тем, так что оно находится в некоем неустойчивом равновесии, означающем, что малейшая вещь может нарушить его, я не могу больше глотать пищу или даже не могу дышать… Такое впечатление, что жизнь готовится зависеть от чего-то другого, отличного от обычных условий. А других условий ещё нет, и тело ещё не привыкло к ним, так что переход от одного к другому создаёт постоянные трудности. Когда я очень спокойна – очень спокойна – всё в порядке, но если есть хоть малейшее усилие, всё не так.

(Мать переводит дыхание)

Вот так.

(молчание)

Думаю, что… У меня впечатление, что если всё пойдёт хорошо, то через несколько лет я смогу делать многое… но пока ещё нет. У меня такое ощущение, если всё пойдёт хорошо, то в 100 лет – в сто лет я буду сильна. Само тело убеждено, что если оно доживёт до ста лет, то в сто лет оно будет иметь новую силу и новую жизнь. Но… как раз сейчас трудные годы.

Эти годы переходного периода… (Мать охватывает голову руками).

(короткое молчание)

Это интересно. Когда я остаюсь в покое, это словно большой хор – почти коллективное пение, можно сказать: ОМ Намо Бхагаватэ… Словно вся природа (жест подъёма): ОМ Намо Бхагаватэ[17]…

(Мать входит в состояние созерцания)

10 февраля 1972

(Заметка Матери)

Человеческое сознание столь испорчено, что люди предпочитают нищету эго и своё неведение светлой радости, происходящей от искренней сдачи Божественному. Их слепота столь велика, что они отказываются проводить опыт и предпочитают подчиняться нищете своего эго, чем cделать необходимое усилие для освобождения от него.

Их слепота столь полна, что они, не колеблясь, сделали бы Божественное рабом своего эго, если такое было бы возможно, лишь бы избежать сдачи Божественному.

11 февраля 1972

(Заметка Матери)

Всевышний Господь, научи нас молчанию, чтобы в молчании мы могли воспринимать Твою силу и понимать Твою волю.

12 февраля 1972

Я получил письмо от P.L. [друга из Ватикана]. Вот что он пишет:

«…Благодаря Защите Матери всё вокруг меня достаточно успокоилось, как вдруг разразилась новая буря. Теперь к прежним интригам добавилась клевета и… угроза изгнания (само по себе изгнание меня не беспокоит, но нельзя, чтобы они восторжествовали!). Эта угроза на самом деле направлена на то, чтобы сбить меня с пути и заставить сменить позицию. Я чувствую потребность вернуться и снова встретиться с Матерью: чем раньше, тем лучше. Но я практически не могу этого сделать; более того, за мной следят: боюсь, что если они обнаружат, что я собираюсь в Пондичери, то начнут настраивать епископа против Ашрама, ведь если он сейчас успокоился, то это благодаря вмешательству, о котором вы знаете, и которое было очень скрытым, но эффективным. Конечно, другие ничего не знают о моём вмешательстве через обращение к Т[18]…»

Я очень много занималась этим.

На днях я очень-очень была занята им.

(молчание)

Хочешь побыть в молчании?

(медитация)

16 февраля 1972

Как дела?

Не знаю.

(Мать смеётся и продолжает смотреть на нас)

Ничего, никаких писем?

Есть, я получил письмо от А, в котором он передаёт слова моего издателя В.С. (ты знаешь, это тот, который издал «Путешествие Сознания»). Словом, В.С. написал письмо [ученик читает Матери письмо], в котором говорит, что сейчас читает «Идеал Человеческого Единства», но, в любом случае, он хотел бы опубликовать «Синтез Йоги». На что А ответил ему [читает Матери], что пошлёт письмо в Пондичери «за указаниями», но по его мнению «лучше бы сначала опубликовать “Идеал”, что, возможно, более доступно для западного читателя, чем “Синтез”, и больше подходит для столетия Шри Ауробиндо[19]».

Я совсем не придерживаюсь такого мнения! Думаю, гораздо лучше опубликовать сначала «Синтез Йоги», чем «Идеал».

Сначала «Синтез».

Да. Они отличаются по уровню.

Да, конечно, но А подразумевает, что «Идеал Человеческого Единства» - это тот вопрос, который интересует все умы.

Да, но дело как раз в том, что это не избавит их от своих представлений! Тогда как «Синтез» (они поймут не много, но как бы там ни было) – это удар, заставляющий их сменить свою привычную колею.

Хорошо, милая Мать, понятно.

Пусть лучше поймут только два-три человека, чем напечатать другое, и пусть люди скажут: «О! Хорошо, это очень хорошо, это очень хорошо» - но это не выбьет их из привычной колеи.

Остаётся принципиальный вопрос: стоит ли доверить эти труды В.С. и побудить его к довольно обширной публикации работ Шри Ауробиндо? – В конце концов, это первый издатель, который, как кажется, заинтересовался Шри Ауробиндо.

Да! Почему бы нет?... Тем лучше для него! (Мать смеётся) Ведь все, включая А, видят всегда иначе, словно МЫ, мы заинтересованы – что же, это не так! Это ОНИ. Это как раз их шанс…

Конечно! Да, конечно, я полностью согласен, Мать!

Это не шанс для нас!

Это милость, которая им даётся.

Да. Через пятьдесят лет, люди, вся восприимчивая часть (я говорю не интеллектуальная, а восприимчивая), вся восприимчивая часть мира будет словно охвачена – не «охвачена»: ПОГЛОЩЕНА мощью мысли Шри Ауробиндо.

У тех, кто сейчас является таковым, есть преимущество быть первыми. Вот и всё.

(молчание)

Ты знаешь, это очень интересно: большинство людей живут в прошлом; немалая часть (это более интересные люди) живут в настоящем; и только единицы (их совсем мало) живут в будущем. Вот так.

Когда бы я ни смотрела на людей и события, у меня всё время возникает ощущение, что я отхожу назад! (Мать делает жест поворота назад). И я знаю (это даже не «я знаю» или «я чувствую», это не так), я НАХОЖУСЬ – я нахожусь впереди. В своём сознании я в 2000-м году. Поэтому я знаю, как это будет и… (Мать смеётся) это очень интересно!

(долгое молчание)

Три четверти человечества плетутся позади.

Да! (общий смех)

(молчание)

Это всё, что у тебя есть?... А. нужно снова обрести здесь силу, сейчас он … (жест хождения кругами).

Хорошо, тогда я буду побуждать этого человека публиковать как можно больше работ Шри Ауробиндо.

Да, да.

Начиная с «Синтеза».

С «Синтеза».

Из всего, что я прочла, эта книга помогла мне больше всего. Её источник вдохновения настолько высокий и универсальный, что она ещё долго будет оставаться новой.

(молчание)

Ты прочёл всю «Переписку с Ниродом»?

Я перевожу по мере прочтения, так что ещё не дочитал до конца.

Там есть необычайные вещи. Такое впечатление, что он там всё время подшучивает, но… это необычайно[20].

Сколько же я прожила? Тридцать лет, я думаю, со Шри Ауробиндо – тридцать лет, с 1920 по 1950. Я думала, что хорошо его знала; тогда как сейчас, когда я слушаю это, я понимаю, что... (жест открывающихся горизонтов).

(молчание)

Но как чудесно всё выстраивается, когда действительно, искренне отдаёшь себя в руки Божественного! Как раз в этом году это словно купание в Шри Ауробиндо, ты знаешь, вот так[21].

(Мать входит в медитацию)

Тебе нечего спросить, нечего сказать?

Здесь есть отрывки из Шри Ауробиндо, которые ты могла бы использовать в этом году, на Столетие:

«I have never known any will of mine for any major event in the conduct of the world affairs to fail in the end, although it may take a long time for the world-forces to fulfil it[22].»

(Октябрь 1932)

On Himself, XXVI.55

«I have never had a strong and persistent will for anything to happen in the world – I am not speaking of personal things – which did not eventually happen even after delay, defeat or even disaster[23]».

(19.10.1946)

On Himself, XXVI.169

Это интересно.

Не хочешь ли использовать один из этих двух на 15 августа?

Какой из них сильнее?

Второй, я думаю.

Я думаю, да.

Первый написан в 1932, второй – в 1946.

Ох!...

19 февраля 1972

(Мать долгое время смотрит на ученика.)

Ты видишь что-нибудь?

(Мать погружается на полчаса)

No inclination to speak unless you put questions… [никакой предрасположенности говорить, если только ты не задашь вопросы].

Приближаюсь ли я немного?

О! это хорошо, мой мальчик. Это…

(Мать берёт ученика за руки,

долгое молчание)

В прошлый раз у меня было такое впечатление, что в тебе пробудился старый человек чтобы трансформироваться – но только ты можешь знать, так ли это… У меня такое ощущение, потому что это был совершенно другой человек, чем тот, которого я вижу сейчас – только ты можешь мне сказать, действительно ли он трансформировался или же ушёл.

Я не знаю. Думаю, что он пытается трансформироваться.

Да, у меня было такое впечатление. Но сейчас у меня ощущение, что этого деления больше нет. Когда я тебя вижу… Я была там (в ученике), и у меня было ощущение, что деления больше нет – только ты можешь сказать мне, возвращается ли оно в другое время.

Какой ты сейчас возле меня, это очень хорошо – очень хорошо, всё smooth [гладко], я не знаю, как сказать, «smooth»… Нет ощущения борьбы, конфликта, трудностей, совсем нет – так что, либо я не вижу, либо…

Нет-нет! Нет, милая Мать, ты верно видишь!

Ты понимаешь, Присутствие постоянно здесь; люди приходят словно для того, чтобы создавать завесу, трудности, но когда ты здесь (жест неизменности), это не приходит: всё спокойно, это… Ты понимаешь: Он здесь. Для меня это знак того, что всё в порядке.

(Мать погружается)

Всё, что я вижу, очень хорошо – очень близко. Очень близко.

Ты понимаешь… (как сказать?… как объяснить?...) Когда нет никого, это вечное, светлое существование; когда приходят люди, то приходят проблемы, трудности. А когда ты здесь – когда ты здесь, и когда я вот так держу твои руки – это то же самое Спокойствие. Светлый мир… ведущий к Радости, ты понимаешь.

Хорошо, мой мальчик, всё хорошо.

Всё в порядке. Это я тебе говорю: всё в порядке.

(ученик кладёт голову на колени Матери)

Какой сегодня день?

Сегодня суббота.

Значит, через два дня будет 21-ое.

Да, милая Мать.

Я уже не увижусь с вами до того дня!

Нет, милая Мать… С днём рождения, милая Мать!

22 февраля 1972

Записка Матери

(Накануне Матери исполнилось девяносто четыре года.)

Весь день 21-го у меня было сильное ощущение, что это был день рожденья всех людей, поэтому меня подталкивало сказать каждому: с днём рождения.

Было очень сильное впечатление, что в мире проявляется нечто новое, и все, кто готовы и восприимчивы, могут воплотить это.

Несомненно, через несколько дней мы узнаем, что это было.

23 февраля 1972

(Мать даёт нам стопку листочков, большая часть которых была опубликована в «Агенде» в виде «заметок».)

Это продолжение тетради T.J. – я не перечитывала это и не знаю, что она там написала. Посмотри, что там.

В принципе, часть из этого мы опубликуем в следующем «Бюллетене».

Нет: только то, что действительно стоит. Есть вещи… Было одно или два откровения, но я не знаю, включила ли она их – у меня было одно или два важных откровения, они казались пустяком, но это было… Но я не знаю, есть ли это в тетради.

Хочешь, я прочту тебе, что там написано?

Нет времени, мой мальчик.

У тебя есть что-нибудь?

Ничего особенного. Как было 21-го?

(после молчания)

С точки зрения работы это было очень важно, но физически… На балконе было трудно. Была некая формация (я не знаю, чья), я уже видела её некоторое время (но мне лишь смутно представляется, от кого это исходит, я не уверена… и, в конце концов, мне всё равно), у меня было ощущение, что я собираюсь умереть 21-го.

!!!

Так что…

Это была формация. Конечно, не было никакого воздействия, за исключением того момента, когда я вышла на балкон: было физически трудно.

Но ты оставалась там долгое время.

Я была там пять минут.

Это было долго, гораздо дольше, чем раньше.

А!...

Да.

Именно поэтому: потому что у меня было желание держаться.

Думаю, что… (но всё это громкие слова для этих мелочей), думаю, что я одержала победу. Но это было трудно.

После этого что-то изменилось.

С точки зрения сознания это великолепно, но требуются часы, чтобы рассказать об этом.

(молчание)

Только жизнь не организована как следует… Ведь меняется ощущение времени; в некоторые моменты, когда я вхожу в определённое сознание: я думаю, что прошло лишь несколько минут, а на самом деле это продолжалось очень долго.

Внутренне всё идёт очень хорошо – очень хорошо, это всё, что я могу сказать… Тело учится, но учится медленно.

(молчание)

Я не знаю, что в тех бумагах, которые я дала тебе; там были одна или две очень важные вещи. Не знаю, есть ли они там.

Что там идёт последним?

Жизнь на земле, по сути, является полем для развития, и как коротка жизнь для полного развития!

Транжирить время в поисках удовлетворения своих мелочных желаний – настоящая глупость. Истинное счастье возможно только когда находишь Божественное.

За этим было что-то ещё[24]…

(ученик листает страницы

и наталкивается на следующий отрывок:)

…Почти все человеческие беды приходят из-за того, что люди неисправимо убеждены, что знают лучше Божественного, что им надо делать и что им должна принести жизнь…

(Мать погружается)

* *

(Запись, сделанная 23 февраля)

Всевышний Господь, Совершенство, которым мы должны стать, Совершенство, которое мы должны проявить.

Это тело живёт только Тобой и повторяет Тебе:

«То, что Ты хочешь

То, что ты хочешь»

до того дня, когда оно автоматически будет знать это, потому что тогда его сознание будет полностью объединено с Твоим.

26 февраля 1972

(Мать протягивает ученику послание на 29 февраля, четвёртое четырёхлетие «супраментального нисхождения», произошедшего 29 февраля 1956)

Только когда Супраментальное проявится в телесном уме, тогда его присутствие станет постоянным.

Мать

Это послание исходит от Шри Ауробиндо – а выходит так, словно это моё послание. Его написал Шри Ауробиндо. Я же сказала: Шри Ауробиндо говорит «постоянно».

Но, милая Мать, это же твоё переживание, значит…

Конечно.

(Мать смеётся,

молчание)

Но лучше говорить об этом, когда это будет завершено!

Когда это установится, тогда… Пока же… (жест колебания из одной стороны в другую).

Это воспитание физического ума, оно... Я не знаю, с какого конца браться, я нахожу его очень трудным.

Очень трудно. Это очень трудно.

Надо начать с того, чтобы добиваться молчания по своей воле: в любой момент устанавливать молчание. Я думаю, что это отправная точка.

Да, но обретать молчание по своей воле нетрудно, милая Мать; концентрируешься на секунду, и всё действительно успокаивается – и пока концентрируешься, всё так и держится. Но стоит ослабить концентрацию, и пуф!...

(Мать смеётся)

… Это уходит. Это убегает то в одну, то в другую сторону.

Сейчас мой ум утратил привычку бегать всё время. Эту привычку он должен потерять.

Но как это сделать?

Я не знаю, потому что это спонтанно. За исключением тех моментов, когда со мной начинают говорить или что-то приходит и выводит из этого состояния, в других же случаях, совершенно естественно, предоставленное самому себе, оно вот так (жест неизменной обращённости вверх). Возможно, это и есть средство (тот же жест обращенности к высотам): созерцание Божественного, вот так.

(улыбчивое молчание)

Для него такое состояние естественно (тот же жест). Это даже странно, это передаётся через… ты знаешь, ощущение тела такое, словно оно, как ребёнок, закутано в пелёнки, действительно вот так (жест), окутано Божественным.

Два-три дня тому назад (точно не помню), что-то давило на моё сердце – причиняло боль. Была боль (24-го), у меня действительно было впечатление, что… у тела было ощущение, что это конец. Но затем оно вдруг почувствовало себя словно окутанным… словно ребёнком на руках Божественного. Ты понимаешь, это было так, словно я была ребёнком на руках Божественного. И затем… спустя некоторое время (довольно продолжительное), когда тело было исключительно в Присутствии, вот так, боль ушла. Тело даже не просило, чтобы боль ушла: она просто ушла. Это заняло какое-то время, и боль ушла.

Я никому не говорила об этом. Я думала… я думала, что это конец. Это было после приёма пищи и…

Совершенно, полное ощущение ребёнка, укутанного (жест), на руках Божественного. Необычайно!

(молчание)

Ты видишь, на некоторое время это так: «То, что Ты хочешь, то, что Ты хочешь…», а затем и это замолкает… (Мать раскрывает руки к высотам в жесте подношения и недвижимого созерцания).

(молчание)

Значит, надо сменить тип концентрации.

Да.

Ведь когда пытаешься дисциплинировать этот физический ум, а он дёргается вправо и влево, то ещё ментально возобновляешь концентрацию, устанавливаешь молчание и т.д. Так что, всякий раз дисциплина организуется посредством ума…

А!...

… Но как только ослабляешь ментальную концентрацию… Нужно «нисхождение» чего-то. Овладение.

Действительно, я думаю, что это ощущение беспомощности ребёнка, ты понимаешь? Но это не что-то «обдуманное» или «желанно»: это совершенно спонтанно. И затем, оттуда переходишь в состояние… (Мать в блаженной улыбке раскрывает руки).

Пока есть ощущение личности, которая хочет, которая делает, всё это, это бесполезно… (тот же жест, руки, раскрытые в улыбке).

(Мать входит в созерцание)

Заботиться ли о нас Господь?

(Смеясь) Думаю, что да!

(Мать берёт руки ученика)

Ты чувствуешь Его?

Да, милая Мать.

Ах!...

А ты (приближающейся Суджате), ты Его чувствуешь?

Да, милая Мать.

(молчание)

(Суджата:) Милая Мать, не так ли это, что само тело чувствует большую потребность быть окружённым?

Да, конечно! вот так (жест).

Да, милая Мать.

Да, это так.

Быть окружённым. Быть окружённым.

Да, это так. Это то, что моё тело чувствует всё время. Ведь оно... как младенец. Точно такое впечатление.

Думаю, что… я думаю, что моё тело сейчас стало чрезвычайно чувствительным, и оно нуждается в защите от всего приходящего[25] – словно оно должно работать внутри… как в яйце. Вот так.

Да, вот так, точно так. Я думаю, что внутри проделывается немалая работа.

Ох! со старой точки зрения тело становится всё более глупым, но начинает формироваться новый способ.

Хотелось бы, хотелось бы быть вот так (тот же жест окутанности), долгое-долгое-долгое время так.

(Суджата: ) Да, милая Мать.

Это так.

Словно постоянная нужда, чтобы голова покоилась на твоей груди, вот так. А твои руки окружали бы.

(Мать смеётся с нежностью) Так.

(Обращаясь к Сатпрему:) Ты тоже так чувствуешь?

О! да, милая Мать – да, милая Мать.

Мой мальчик… (Мать снова берёт Сатпрема за руки).

Это приходит, надо быть терпеливым[26].

1 марта 1972

(После долгого созерцания.)

У меня ощущение, что я должна была тебе что-то сказать; в прошлый раз было то же самое – как только ты ушёл, я вспомнила. А затем снова ушло. Не знаю, почему.

4 марта 1972

(У Матери простуда. В течение получаса она остаётся в созерцании.)

Ничего не скажешь?

А ты, милая Мать, как ты?

У меня жар.

Вчера, это уж чересчур, мне пришлось встретиться с двумястами людьми.

Да, это слишком.

Это сумасшествие.

(Мать снова погружается)

Ничего?

А ты ничего не скажешь?

(Мать качает головой)

Который час?

Без десяти одиннадцать, милая Мать.

Хочешь остаться ещё на десять минут?

Да, милая Мать, с радостью!

Я тоже этого хочу. Когда я остаюсь в покое, вот так, всё в порядке.

(Мать погружается)

8 марта 1972

(Мать протягивает цветок Трансформации.)

Кому?

(она ищет ещё один, чтобы дать каждому по цветку)

Миллион рупий сгорели в Ауровиле!

Миллион!

Да. Машинный цех и рядом с ним godown [склад] с запасами, уфф!

Вот как, словно это настоятельный Приказ: идите прямо или всё будет плохо.

Это стало ужасным. В Ауровиле умер ещё один ребёнок (малыш полутора лет), потому что его родители не занимали верную позицию. Он умер совсем недавно. И всё вот так. Это становится совсем ужасным. Это как Давление – ужасающее Давление – к желаемому развитию. Я чувствую это на себе, в своём теле. Но у моего тела нет страха, оно говорит (Мать раскрывает руки): «Хорошо, если это мой конец, пусть будет конец».

Вот так каждую минуту: истинное… (Мать обрушивает кулак) или конец.

Кажется, низошло как раз это – ты помнишь, я говорила, что 21-го что-то низошло (это где-то записано), и однажды мы узнаем, мы скоро узнаем, что это[27]. Ты читал?

Да, это было 21 февраля.

Да, вот так. Нечто вроде… «Никаких полумер, никаких компромиссов, никакой приблизительности, никакой…», ничего: вот так (Мать обрушивает кулак).

И так и для тела. Каждую минуту настоятельное требование: жизнь или смерть. Никакой приблизительности… ведь в течение веков никогда не было абсолютно плохо или абсолютно хорошо – больше не так.

Тело знает, что необходимо для формирования супраментального тела: надо быть ПОЛНОСТЬЮ под Влиянием Божественного – никаких компромиссов, никаких «приблизительно», никаких «это придёт», нет: вот так (Мать обрушивает кулак), ужасающая Воля.

И… это единственный способ, чтобы всё шло быстро.

(молчание)

В том цехе не должно было быть никого; он ещё не был открыт; но когда мне об этом сказали, у меня возникло ощущение, что там кто-то сгорел – я ничего никому не сказала, потому что… Конечно, это только видение, но…

Все механизмы, все запасы, всё сгорело-сгорело-сгорело.

Из-за неверной позиции людей?

Да. Ох! они все сейчас друг с другом спорят. И ещё есть умышленное неподчинение, они не признают никакого авторитета.

(долгое молчание)

Но когда начинаешь практически понимать необходимость трансформации – когда это действительно начинает усваиваться, и ты пытаешься что-то делать, то после того, как материальная субстанция получает удар, она это помнит: в течение одного-двух дней она стремится, ищет; а затем… расслабляется.

Да, да.

Это как неспособность к напряжению.

Это не от неспособности.

Что же это?

Дурная воля. Эгоизм (то, что мы называем эгоизмом), эгоизм Материи.

Эгоизм Материи…

…который не хочет подчиняться.

Да, я знаю это. Я всё время ловлю своё тело то на том, то на этом… Ему хочется потихоньку делать своё дело обычным образом.

Это некоторого рода ослабление стремления или напряжения.

Да, верно.

Тогда что же делать? Всякий раз хватать его или что?

Да. Но это из-за того, что тело не может стабильно держаться, пока оно ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не настроено на Божественное. Если оно вот так (жест: кулаки хватаются вверху словно за верёвку), тогда в критический момент всё автоматически идёт хорошо. Всё идёт как надо. Словно всё время находишься между жизнью и смертью, и с той минуты, когда занимаешь верную позицию – когда СООТВЕТСТВУЮЩАЯ ЧАСТЬ занимает верную позицию – всё в порядке. Совершенно естественно и легко всё идёт хорошо. Это необычайно. Но это и чудовищно, потому что это означает вечную опасность. Ведь, я не знаю, возможно, сто раз за день это ощущение: жизнь или… (для клеток, конечно), жизнь или распад. И тогда, если они съёживаются, как они привыкли делать, всё оборачивается плохо. Но они учатся… (Мать раскрывает руки в жесте сдачи), и тогда всё в порядке.

Словно на тело возложено обязательство учиться вечности. Это действительно интересно. И тогда я вижу внешние обстоятельства: это становится УЖАСНЫМ (с обычной точки зрения).

(Мать входит в состояние созерцания)

Что скажешь?

Трудность, с которой я сталкиваюсь, состоит в том, чтобы сохранять эту стабильность.

Да.

Мне это очень трудно. Так что пытаешься раз, десять раз ухватиться, но кажется, что это не то, что надо делать, что нужно нечто другое и… действительно, если нет той высшей Силы, которая делает это ДЛЯ ВАС, то это безнадёжно.

Да, это так. Но у меня много переживаний – сотни переживаний – говорящих о том, что как только занимаешь верную позицию, это СДЕЛАНО.

МЫ сами препятствует тому, чтобы это было сделано. Словно наш контроль препятствует действию Силы (нечто подобное). Надо… (Мать раскрывает руки).

(молчание)

Я думаю, думаю, это именно подсознательное убеждено, что если не контролировать, то всё пойдёт плохо. Такое ощущение. Это оно, оно говорит: «Ох! Следует быть начеку, следует быть внимательным[28]…»

(Мать раскрывает руки

и погружается)

10 марта 1972

(Беседа с архитектором Ауровиля. Он просит денег на «противопожарные мероприятия» в связи с недавним «несчастным случаем».)

Денег уже не хватает ни здесь, ни там… Ведь в умах людей это одно и то же [Ауровиль и Ашрам], так что они теперь не знают, куда давать.

Немало денег тратится впустую – некоторые люди даже не знают, что с ними делать!

Сколько нужно для обеспечения безопасности Ауровиля?

(Архитектор:) Надо бы подсчитать, милая Мать. Думаю, что, может быть (на колодцы и пожарные рукава), может быть, одну-две сотни тысяч рупий для всего Ауровиля. Но это на ближайшее время, а надо бы ещё подумать и о будущем: как мы собираемся развивать Ауровиль? При нынешних обстоятельствах вопрос, главным образом, в том, не стоит ли уже сегодня призвать добровольцев на поиски денег, попытаться поспрашивать денег в мире, чтобы отдельные люди делали свои вклады в рупиях, франках или долларах, так чтобы Ауровиль строился отдельными людьми. Может быть, в этом ключе, нужно предпринять уже сейчас какое-то действие в Индии и других странах? Ведь финансовое положение Ауровиля ухудшается – оно хуже, чем полгода назад, и нужда в деньгах всё возрастает, так что… Я не знаю, может быть, надо подождать какого-то решения, но я довёл ситуацию до вашего сведения.

(после долгого молчания)

Что можно было бы сделать? У тебя есть идеи?

L [индийский промышленник] уже давно высказывал одну идею, и я хотел бы поговорить с ним об этом. Суть в том, чтобы заинтересовать отдельных людей участвовать в строительстве Ауровиля. Я не знаю, какова в точности финансовая ситуация в Индии…

Но финансовая ситуация в Индии ОЧЕНЬ плохая. Ведь обычно много денег шло из Америки, а сейчас этот поток почти прекратился. Индия в очень плохом состоянии – она стала бедной, вот что досадно. В ином случае можно было бы попросить, но сейчас они сами испытывают трудности.

Может быть, другие страны готовы помочь?

Да, конечно!

Германия может помочь и, возможно, США. Только всё это, милая Мать, надо делать централизованно, а не разрозненно.

Да-да!

Следует попытаться.

Если только мне дадут план. Я никогда не занималась подобными делами, но если бы был приемлемый план, я могла бы над ним поработать. Но я не знаю, что делать.

Я сразу же поговорю с N, милая Мать, посмотрю, что он думает. Возможно, уже сегодня мы что-то предложим, придём к какому-то решению – оставить всё, как есть, такое решение мне кажется возможным, но опасным.

Опасно.

Думаю, надо что-то делать. Но я не говорю, потому что не знаю – я не знаю, что практически нужно сделать.

В течение многих лет мне достаточно было приложить некоторое давление, чтобы получить деньги - и они у меня были. Но это касалось только Ашрама. Сейчас у Ашрама нет того, что нужно, и сколько бы я ни давила, ничего не выходит – люди не знают, кому давать: есть то-то и то-то, а ещё вон то и то… они уже не понимают!

Дайте мне план, и я над ним поработаю.

Всё слишком разрозненно, милая Мать.

Да-да!

Больше не знаешь, где находишься: есть «Sri Aurobindo Society» [«Общество Шри Ауробиндо»], «Sri Aurobindo’s Action» [«Действие Шри Ауробиндо»], «Шри Ауробиндо такой-то…» Так что всё разрознено.

Да, но когда говоришь им это – особенно если сказать такое N («Sri Aurobindo Society»), то он ответит: «О! хорошо, это “Sri Aurobindo’s Action” [организация U] должно исчезнуть». И каждый заявляет: моя организация должна остаться!... Это не решение.

Решение в том, чтобы все объединились, милая Мать: единство.

Да-да-да – совершенно верно.

Вместо того, чтобы объединиться (и каждый занял бы своё место в гармоничном единстве), вместо этого каждый тянет в свою сторону. Так что, главным образом, им надо сделать моральное продвижение.

Ты правильно указал на это: отсутствие единства является причиной всех трудностей.

И даже Ашрам сейчас охвачен этим: каждая служба считает себя отдельной единицей. Но поскольку больше нет сплочённости, то и дело не идёт! Вот так.

И я больше не могу ходить с места на место, оказывать сильное воздействие; я больше не могу, я остаюсь здесь.

Вот что: если бы ты мог (ты уловил суть), если бы ты мог составить план действий, то мы посмотрели бы. Это то, что нужно; надо скоординировать усилия и объединить всех.

С самого начала не было единства, и я не могла действовать, как раньше. Мне бесполезно говорить им: вы здесь не для того, чтобы представлять самих себя: единое, вы составляете единое – не понимают! И вот вам (смеясь) результат: N заболел, а U плохо себя чувствует – вот так.

В сущности, всё всегда сводится к этому: необходим БОЛЬШОЙ индивидуальный прогресс, серьёзный и искренний, и тогда всё идёт очень хорошо.

Атмосфера нарушена, в ней больше нет былой сплоченности.

Но если ты хочешь сотрудничать, это было бы чудесно, ты знаешь! Мне нужен кто-то, кто мог бы везде ходить, смотреть, замечать и разговаривать с людьми – восстанавливать единство на более высоком уровне. Это была бы чудесная работа! чудесная.

И как только это будет сделано, всё облегчится. Дело не в том, что не хватает денег, а в том, что они тратятся впустую, разрозненно.

Ведь N хочет расширять и расширять Sri Aurobindo Society [«Общество Шри Ауробиндо»], и он купил недвижимости на сотни тысяч рупий, так что эти деньги ушли на это, вместо того, чтобы идти на общую работу[29]… Я говорила ему об этом, но он не понял. И вот, как результат, сегодня он заболел.

Вот так.

Успех несомненен, но при условии – при ОДНОМ условии – что мы объединимся. Мы, так сказать, проповедуем единство мира – от нас, естественно, требуется, чтобы мы, по крайней мере, подавали пример этого!

А мы даём пример всего того, чего делать не следует.

Когда приходят люди, им говорят: «Вот, мы хотим единства мира» - МЫ, мы спорим друг с другом, но настаиваем на единстве мира. Это смехотворно! Это смешно. Мы даже сами не можем ОБЪЕДИНИТЬСЯ для того, что мы хотим сделать.

И когда я им это говорю, они не понимают.

Ты хочешь мне помочь?

Да, милая Мать.

Хорошо. Ты хочешь работать вместе?

Да, милая Мать.

Хорошо.

Я готов поговорить с N, милая Мать, если вы позволите.

Да, поговори с N, ему это будет полезно.

И я поговорю с ним по-братски, милая Мать, и очень искренне, потому что мне многое нужно ему сказать.

Хорошо, хорошо.

Если он начнёт раздражаться, скажи ему: «Что же, идите поговорите с Матерью». Тогда…

Я попытаюсь поговорить сначала с N, это труднее. А потом поговорю с U.

U очень смышлёный, так что он знает, как лучше всего ответить тебе! (Мать смеётся)

Я уже говорил с U, милая Мать, я знаю, как он отвечает.

Но U начинает меняться, потому что он очень понятливый, так что он понял, что надо меняться.

Я с тобой.

* *

(Архитектор уходит. Затем входит R, один ученик родом из Америки).

Я могла бы сказать так: развитие или смерть. Необходимо, совершенно необходимо, чтобы все развивались, делали необходимый прогресс, а иначе… (жест распада).

Этот пожар очень символичен – полагаю, ты слышал об этом: был ужасный пожар?

(R.): Да, да. And I wanted to know what is the symbolic significance [И я хотел бы знать, в чём его символическое значение].

Ты понимаешь, мы проповедуем Единство, говорим, что человечество должно быть единым, что все наши усилия должны быть направлены на общий прогресс, к приходу Супраментала… но каждый тянет, как может, в свою сторону. Вот так.

Поэтому мне хотелось сказать вам: «Поступайте согласно тому, что говорите сами, или вы перестанете существовать».

Не имеешь никакого права проповедовать единство в мире, когда сам подаёшь пример большого разделения… Вот так. Это просто, это настолько просто, что и ребёнок может понять это – а они не понимают.

Что касается меня, сила сознания всё нарастает; физическая сила пока – я говорю «пока» – пока сведена почти к нулю. Я вынуждена оставаться здесь, ничем не заниматься, довольствоваться встречами с людьми – вот так. И потому мне нужны люди, которые делали бы активную работу, которую я делала прежде и которую не могу больше делать… (Мать с трудом дышит). Я не могу говорить с той силой, какая была прежде – физическое сейчас претерпевает трансформацию. Впрочем, сам Шри Ауробиндо не без основания говорил (потому что он знал, что один из нас должен уйти, и я вызвалась уйти), тогда он сказал: «Нет, твоё тело способно выдержать это, оно has the strength [оно имеет силу] претерпеть трансформацию». - Это непросто. Я могу сказать, что это нелегко. И у моего тела есть добрая воля, у него действительно добрая воля. Но пока что оно… поистине, уже не здесь, но ещё и не там. Переход не лёгок. Так что, я сижу здесь как простая старушка, не в силах делать работу.

Если я выдержу – если я только выдержу – в сто лет произойдёт улучшение. Я знаю это, я полностью убеждена, что произойдёт возобновление энергий. Но надо выдержать… Вот так.

(молчание)

Итак, сейчас не хватает денег. Не хватает денег, потому что они разбросаны. Люди не знают, кому их давать, так что они больше не дают: «Принести ли их сюда или туда или…?». Они больше не дают.

(молчание

затем Мать начинает говорить по-английски)

Я могу видеть, я действительно видела, что если я уйду, то у меня здесь никого не будет, это будет нашим разрушением.

(R.): О! полный крах, ничего.

Так что, если работа должна быть сделана, если Ауровиль должен быть построен, то необходимо, чтобы не только я оставалась в теле, но чтобы и тело стало сильным.

Я знаю. Я знаю это. Всё зависит от Божественной Воли – Он не говорит мне о ней! Когда я спрашиваю Его, мне кажется (раз или два в трудные моменты я задавала Ему вопрос, касающийся этого тела), и тогда (смеясь), кажется, что я вижу улыбку, ты знаешь, улыбку, большую как мир, но без ответа.

Я ещё вижу эту улыбку: «Не пытайся узнать, время ещё не пришло».

(бьют часы)

Если бы мы умели всегда оставаться в истинном сознании, это была бы… улыбка. Но у нас есть склонность превращать всё в трагедию. Это наша слабость.

Драму создаёт наша ограниченность. Мы слишком малы – слишком малы и недальновидны. Но… Сознание знает – оно знает[30].

11 марта 1972

Я получил письмо от P.L. Вот что он пишет:

«…Как вы, возможно, знаете, Кардинал Тиссеран умер 21-го [февраля]. Учитывая, что он был помощником Папы, вы можете представить себе помпезность его похорон: присутствовали представители французского правительства, Французской Академии, итальянского правительства и т.д. Целая неделя церемоний. Будучи его секретарём, я должен был заниматься всем. Я очень устал… Его уход принёс страдание Монсиньору R. Я думаю, что он приедет к вам через несколько недель, самое большее, месяц: он твёрдо решил выбраться из всего этого. Многое произошло после его встречи с Матерью[31]… Разбирая бумаги, я наткнулся на прилагаемый документ, который может вас заинтересовать: надеюсь, что епископ оставил вас в покое…»

Это копия письма Кардинала Тиссерана к архиепископу Пондичери:

Альбано, Regina Apostolorum, 13 января 1972

Его превосходительству Монсиньору A.R.

Архиепископу Пондичери

Досточтимый синьор,

Как известно Вашему Превосходительству, в течение 25 лет я возглавлял Святой Приход Восточной Церкви, и одно из моих самых дорогих воспоминаний связано с моим приездом в вашу дорогую мне страну в 1953-м. Я всегда остро интересовался вашей великой нацией, но мой интерес ещё больше усилился после близкого с ней знакомства. Так что с особым удовольствием я сопровождал Его Святейшество Папу Павла VI во время его участия в Международном Евхаристическом Конгрессе в Бомбее.

По этому случаю, Ваше Превосходительство, Святой Отец изъявлял желание связаться с представителями основных религиозных движений в Вашей стране, и мне известно, что ему была передана биография Шри Ауробиндо.

И как раз по поводу Ашрама Шри Ауробиндо в Пондичери я позволил себе написать Вашему Превосходительству. Я уверен, что Вы наслышаны о репутации, которую он приобрёл за пределами Индии; я много лет следил за его работой и достижениями. Недавно до меня дошли известия о тех трудностях, с которыми столкнулся Ашрам в связи с предполагаемым созданием университета – его, создание которого настоятельно востребовано Правительством; а католические студенты, к которым присоединяются и некоторые священники, выражают сильное недовольство этим проектом.

Поэтому я прошу Ваше Превосходительство использовать во благо свою власть, чтобы избежать инцидентов, которые, в любом случае, могли бы нанести серьёзный вред гармонии, столь желаемой его святейшеством Папой Павлом VI в соответствии с правилами, установленными на Вселенском Соборе в Ватикане II.

Со всей моей благодарностью к Вам, Высокочтимый Синьор, прошу принять выражение моего глубокого почтения и преданности.

Подпись: Кардинал Эжен Тиссеран

Это интересно. Кто занял его место?

Я не знаю, преемник ещё не назван.

Но с тех пор они успокоились.

(Мать погружается,

внезапно появляется Чампаклал, что выводит Мать из её состояния)

Я была в Италии.

Истории с кардиналами…

15 марта 1972

(По поводу беседы 8 марта – «никаких компромиссов, никаких полумер, никаких “это придёт”… такое ощущение, что всё время находишься на грани жизни и смерти…» - мы только что прочли Матери несколько отрывков из этой беседы для следующего номера Бюллетеня.)

Это именно так. И это всё более обостряется, становится всё более сильным. Это верно. Всё время, всё время вот так…

Приём пищи стал проблемой. Но… в определённые моменты, когда занята верная позиция, это так легко!

Это хорошо, то что ты сделал.

Но ты сама сказала об этом, милая Мать! Не я!

(Мать погружается,

пытается что-то сказать,

затем снова погружается)

17 марта 1972

(Заметка Матери)

Чтобы быть готовым к бессмертию,

сознание тела должно сначала

отождествиться с Вечным Сознанием.

18 марта 1972

(Как только ученик входит, Мать осматривает его и говорит довольно категорическим тоном:)

Стало лучше – ведь лучше?

Мне, или…

Да, тебе.

Думаю так, надеюсь.

Да, но я говорю: «Лучше» – я знаю это! (Мать смеётся)

Всё в порядке.

Было довольно трудно.

(Мать подписывает контракт издания

«Синтеза Йоги» во Франции,

молчание)

Но ты чувствуешь, что лучше вообще или…

Да.

…или что-то конкретное лучше?

Просто лучше.

Начинает появляться радость в теле… Это идёт, всё в порядке.

Ведь я тебе говорила, что всё было вот так (жест – на грани катастрофы), а сейчас это ясно, сейчас мы явно на хорошей стороне. Время от времени (жест неустойчивости), но… явно баланс сместился к лучшему.

Стало гораздо лучше.

(молчание)

И твоя атмосфера гораздо более ясная, гораздо более светлая. Меньше… (жест: конфликтов).

Ты замечаешь это?

(Мать протягивает бумагу

об ограничениях, связанных с допущением в Ашрам)

Люди не просят тебя о приходе в Ашрам?

Я никогда не содействую этому.

Посидим спокойно?

(долгая медитация)

Ничего не скажешь?

Я хотел бы, чтобы всё растворилось.

(Мать смеётся и берёт руки ученика)

Это очень ясно. Очень ясно.

(Мать снова погружается, держа наши руки)

19 марта 1972

(Заметка Матери)

Эта истина, которую люди тщетно пытались познать, станет достоянием новой расы, расы завтрашнего дня, сверхчеловека.

Жить согласно Истине станет его уделом.

Насколько в наших силах, будем готовить приход Нового Бытия. Разум должен замолчать и уступить место Сознанию Истины – сознанию частностей в гармонии с сознанием всего.

22 марта 1972

(В течение трёх дней Мать была «больна»: сильная рвота и т.д. Она говорит с придыханием.)

На этот раз дело серьёзное.

Я не смогла поесть – я не могу есть (жест рвоты).

Тело сведено к минимуму.

Посмотрим. Если оно продержится, будет всё в порядке.

Как раз три ночи тому назад я видел несущуюся гигантскую приливную волну – похоже на цунами, сметающее всё.

Аах!

Когда я вижу такое, то на следующий день, как правило, наступает катастрофа. Но на этот раз катастрофы не было – по-видимому, это свалилось на тебя. Я не знаю… гигантская волна.

(после молчания)

Я не сплю, ты знаешь, а вхожу в глубокий покой, и остаётся только сознание тела. Прошлой ночью тело дважды наблюдало всевозможные образы и действия, проявляющие общую несвязность.

И тело оказывалось в ситуациях... Однажды это было здесь, а другой раз – в Японии. И я видела, что это были впечатления в теле, впечатления бытия в неком... Это было не в Ашраме, но однажды в Японии, словно я была в Японии (и это были не воспоминания: это совершенно новые активности, совершенно новые вещи), но это показывало, что меня окружали люди, которые не понимают. И здесь тоже это были люди (это было не в Ашраме, это были совершенно символические вещи и с людьми, у которых больше нет тела), и меня также окружали люди и вещи, которые не понимали. И я увидела, что как раз это были впечатления в теле, и это осложняло ситуацию.

Это не были действительно физические вещи: это было отражением позиции людей и их способа мышления.

(молчание)

Уже с давних пор я прекрасно сознаю, что есть… я вовсе не уверена, что никто не применялвш черную магию.

Ах! но, милая Мать, той же ночью (когда я видел гигантскую волну), я вдруг увидел такую картину: ты лежала, а я был крепко привязан к твоим ногам, и рядом с нами я видел большое чёрное существо, совершенно чёрное, примерно трёхметрового роста, и оно было всё… не могу сказать, что у него была чёрная кожа, он был одет во всё чёрное. И он стоял на чём-то вроде чёрного коврика.

Да. У меня такое же ощущение.

Я не говорю об этом (это выглядит смешно), но у меня ощущение, что кто-то использует против меня чёрную магию. Так что, конечно, единственное, что я делаю, это обволакиваю и окружаю себя Божественным. Но… это создаёт значительные трудности.

Я хотела увидеть тебя, чтобы рассказать об этом. Сейчас трудно говорить… Хочешь спокойно посидеть?

(медитация)

24 марта 1972

(Встреча с Суджатой)

В первый раз, рано утром, я увидела себя: своё тело. Не знаю, было ли это супраментальное тело или… (как сказать?) переходное тело, но у меня было совершенно новое тело, в том смысле, что оно было бесполым: не женщина и не мужчина.

Оно было совершенно белым. Но, возможно, это из-за того, что у меня белая кожа, я не знаю.

Оно было очень тонким (жест: стройное): оно было милым. Действительно гармоничная форма.

Такое было в первый раз.

Я совсем не знала, не было никакого представления, как и что это будет, и я увидела – я БЫЛА этим, я стала такой. Тогда я подумала, что стоит сказать об этом Сатпрему, пусть он отметит.

Я не знаю, буду ли я это помнить, вот почему я говорю тебе об этом. Ведь сегодня пятница, и я увижу его только завтра. А вот так я уверена, что это не забудется. Ты расскажешь ему об этом.

Да, милая Мать.

Это было трудно.

Особенно, что касается питания: будет большая разница. Я НАЧАЛА понимать, что это будет, но ещё не знаю достаточно, чтобы суметь описать это – у меня ещё не было переживания, так что я не знаю… Но, вероятно, надо бы принимать то, что не требует переваривания – такое уже существует. Понимаешь, не пища как таковая. Например, современная идея: глюкоза (нечто подобное). Но в этом я не уверена, это лишь впечатление данного момента. Когда у меня будет чёткое видение вещей, я сделаю это.

Но, как бы там ни было, я хотела рассказать тебе об этом[32].

Всё в порядке?... У него тоже?

Да, Мать.

До завтра.

25 марта 1972

Ты получил последние ответы T.J. [«заметки»]?

Думаю, были одна-две заметки, не помню точно.

Последней была вот эта:

Эта истина, которую люди тщетно пытались познать,

станет достоянием новой расы,

расы завтрашнего дня, сверхчеловека…

Это всё?... Нет ли там чего-то, что можно использовать…

Да-да, конечно, кое-что послужит[33]!

(молчание)

Суджата рассказала мне о твоём переживании на днях, о твоём видении своего тела, переходного тела.

Да, но я БЫЛА вот так. Это была я; я видела себя не в зеркале: я видела себя вот так (Мать наклоняет голову, чтобы осмотреть своё тело), я была… я была вот так.

Такое было в первый раз. Думаю, около четырёх часов утра. Это было совершенно естественным – ведь я не смотрела на себя в зеркало, я была настоящей. Я помню только то, что видела (жест от груди до талии). На мне была тонкая вуаль, так что я видела только… Совершенно другим был торс, от груди до талии: не мужчина, не женщина.

И это было мило, у меня была очень стройная форма, очень тонкая – очень тонкая, но не худая. И кожа была совсем белой; кожа была как моя. И очень милая форма. Но бесполая, невозможно сказать – не мужчина и не женщина. Пол исчез.

И здесь тоже (Мать указывает на грудь), всего этого: ничего нет. Я не знаю, как сказать. Напоминает то, что есть сейчас, но не было форм (Мать касается своей груди), даже не было того, что есть у мужчин. Кожа совсем белая, очень гладкая. Можно сказать, не было живота. Желудок – не было желудка. Всё это было тонким.

Я не обратила особого внимания, потому что была именно этим: это было совершенно естественным. Такое было в первый раз, позапрошлой ночью; а прошлой ночью я не видела ничего. Пока что в первый и последний раз.

Но это было в тонком физическом?

Должно быть, это уже так в тонком физическом.

Но тогда как это перейдёт в физическое?

Этого я не знаю… Не знаю.

Я не знаю.

Также было очевидно, что не было ни сложного пищеварения, как сейчас, ни выделения, как сейчас. Всё было уже не так.

Но как это будет?... Очевидно, питание уже другое и отличается всё больше – как глюкоза, например, то, чему не требуется сложное пищеварение. Но как само тело изменит это?... Я не знаю. Не знаю.

Ведь я не осматривала тело, чтобы узнать, как это происходит, поскольку это представлялось совершенно естественным, так что я не могу описать в деталях. Единственно, это не было телом ни женщины, ни мужчины – это ясно. А… the outline [очертание], силуэт был почти мой, похожий на мой, когда я была совсем молодой. Это напоминало человеческие формы (Мать очерчивает в воздухе): были плечи и талия. Словно воспоминание о форме.

Я вижу это, но… Я видела себя так, словно смотрела на себя, без зеркала. И на мне было нечто вроде вуали, которую я набросила.

Это был мой способ бытия (и для меня в этом нет ничего удивительного), мой естественный способ бытия.

Должно быть, в тонком физическом так.

Да, но загадочным выглядит переход от одного к другому.

Да, как?

Но это та же мистерия, как переход от шимпанзе к человеку.

О! нет, это гораздо значительнее, милая Мать! Гораздо значительнее, ведь, в конце концов, между шимпанзе и человечком не такая уж большая разница.

Но, во внешней видимости, разница была не так уж велика (Мать очерчивает в воздухе): были плечи, руки, туловище, талия вот так, ноги. Всё это было таким же. Только…

Да, но я имею в виду, что функционирование тела шимпанзе и человека одинаковое.

Одинаковое.

Конечно! пищеварение, дыхание... тогда как здесь…

Нет, но дыхание должно быть – напротив: плечи широкие (жест). Это было важно. Только грудь была ни женской, ни мужской: только напоминание. И затем, всё это – желудок, живот, всё это – было только outline [очертание], очень стройная и очень гармоничная форма, но это, несомненно, не имело тех функций, какие есть в нашем теле.

Две отличительные черты – совсем-совсем по-другому – это касается функции воспроизводства, что не представляется возможным в данном случае, и функции питания. Но, совершенно очевидно, сейчас наше питание явно отличается от питания шимпанзе и первых людей. Оно совсем другое. Так что теперь мы должны найти питание, которому бы не требовалось всего этого переваривания… Питание не совсем жидкое, но и не твёрдое. И ещё, что будет со ртом – я не знаю – зубы? Очевидно, не нужно будет жевать, так что зубов больше не будет… Но что-то должно их заменить… Я совсем не знаю, не имею представления, каким было лицо. Но внешне оно не очень отличалось от того, какое оно сейчас.

Очевидно, то, что сильно изменится – и что стало очень важным – это дыхание. Новое существо во многом зависит именно от него.

Да, вероятно, оно напрямую поглощает энергию.

Да. Но ведь, скорее всего, будут промежуточные существа, которые просуществуют недолго, как были промежуточные существа между шимпанзе и человеком.

Но, я не знаю, должно произойти нечто, чего никогда прежде не происходило.

Да.

(молчание)

Иногда возникает такое впечатление, что момент реализации близок.

Да, но как?

Да, как, неизвестно.

Изменится ли это? (Мать указывает на своё тело). Оно должно либо измениться, либо последовать старому обычному процессу распада и нового построения… Я не знаю. Очевидно, жизнь можно значительно продлевать, и тому есть примеры, но… Я не знаю.

Я не знаю.

Несколько раз у меня возникало такое ощущение, что вместо трансформации может произойти как бы конкретизация другого тела.

Аах!... Но как?

Тоже неизвестно. Просто вместо того, чтобы одно стало другим, может произойти так, что другое займёт место этого.

Да, но как?

А как, я не знаю.

(после молчания)

Да, то, чем я была позапрошлой ночью, очевидно, что если бы оно материализовалось… Но как?

Хочешь помедитировать?

(Мать входит в состояние созерцания)

Ничего неизвестно!

Даже забавно, насколько нам НИЧЕГО неизвестно.

(ученик готовится уйти,

подходит Суджата)

(Суджата:) Милая Мать, ты знаешь, свою поэму «Трансформация» Шри Ауробиндо начал так:

My breath runs in a subtle rhythmic stream
It fills my members with a might divine[34]…

Дыхание, да, это важно.

«A might» [мощь]?

«Might», да, Мать[35].

(Мать гладит подбородок Суджаты)

29 марта 1972

Я получил письмо от Y.L., ты помнишь, это та, что приходила в прошлом году задать тебе вопрос от Мальро по поводу Бангладеш – Мальро хотел воевать на стороне Бангладеш. Ты ответила, что он получит ответ на свой вопрос, когда приедет в Индию…

(Мать кивает головой)

…Он так и не приехал в Индию. Он отказался от своего плана действий после встречи с Индирой [в Париже].

А?

Да, поскольку Индия официально заявила о поддержке Бангладеш, он посчитал, что не из-за чего идти гибнуть… на официальной стороне. И вместо Бангладеш отправился в США на встречу с Никсоном.

(Мать недовольна)

Как бы там ни было, Y.L. вбила себе в голову, что Мальро должен участвовать в праздновании столетия Шри Ауробиндо – ты знаешь, уже много лет я пытаюсь привлечь Мальро к мыслям Шри Ауробиндо, в первый раз я ему написал десять или пятнадцать лет тому назад. И вот что мне написала Y.L.:

«…Опять и снова Мальро! В своём последнем письме в конце декабря Вы писали: “Он мог бы быть глашатаем нового мира”. Откликнувшись на приглашение Никсона, он выбрал путь. Ему ещё предстоит обратный путь через Индию и Бангладеш. Этим утром я получила копию Вашей речи на радио Дели. Я сразу же послала её Мальро…»

Да, это моя статья «Шри Ауробиндо и будущее земли». Затем, несколько дней спустя, я получил от Y.L. второе письмо. Она пишет:

«Этим утром я получила ответ, который Вы можете прочесть Матери. Вам судить, что дальше делать. Я не предупредила А. [«Центр изучения трудов Шри Ауробиндо»]. Ваша статья «Шри Ауробиндо и будущее земли» заставила его согласиться…»

Да, Мальро согласен стать членом Комитета по празднованию столетия. Его секретарь послал Y.L. следующий ответ:

Verrieres-le-Buisson

13 марта 1972

…Месье Андре Мальро находится сейчас в зарубежной поездке и вернётся не раньше, чем 15 апреля, но он поручил мне попросить Вас передать Матери, что она может рассчитывать на него во всём, что касается Комитета, и он сочтёт это за честь.

Подпись: S.R.

А! хорошо.

Надо поговорить об этом с А.

Хорошо. Очень хорошо[36].

* *

Приложение

Письмо Сатпрема, адресованное Андре Мальро семнадцатью годами ранее.

(В интервью шведской прессе Мальро сказал следующее: «Вот уже пятьдесят лет психология восстанавливает демонов в человеке. Таков реальный результат психоанализа. Я думаю, что задачей следующего века для человечества, столкнувшегося с самой ужасной угрозой, будет восстановление богов».)

2 августа 1955

Месье,

Ваш ответ на вопрос шведской газеты, спрашивавшей «действительно ли религии обеспечили условия терпимости и взаимопонимания между людьми» попал в мои руки как раз в то время, когда я начал проводить серию образовательных занятий, касающуюся Вашей работы, в «Международном Университетском Центре» Ашрама Шри Ауробиндо. Это совпадение и давнее знакомство с Вашими работами побудили меня написать Вам, чтобы немного рассказать о другом свидетельствовании – работах Шри Ауробиндо, о которых Вы, несомненно, наслышаны, но которые будучи лишь частично переведёнными на французский язык, остаются малоизвестными в Европе.

В работе Шри Ауробиндо я, похоже, нашёл ответ, согласующийся с Вашим и развивающий его дальше – поскольку речь действительно о том, чтобы «восстановить богов в человеке» после того, как в нём были подняты демоны, как Вы верно заметили шведской газете, – а также я вижу в ней ответ на мучающий вопрос, который не перестают ставить перед собой Ваши персонажи, начиная с романа «Королевская дорога» и заканчивая романом «Орешники Альтенбурга». Все они на самом деле ищут эту «глубокую концепцию человека», которая освободит их от смерти и одиночества – это та самая злободневная проблема Запада, для которой Шри Ауробиндо может дать одновременно активное и озаряющее решение. Я также позволил себе послать Вам почтой одну из работ Шри Ауробиндо на английском [в оригинале] – это The Human Cycle [«Человеческий Цикл», первоначально изданная под заголовком «Психология Общественного Развития»], в надежде, что Вы ею заинтересуетесь.

Я пишу именно Вам, а не какому-либо другому современному писателю, поскольку мне кажется, что Ваша работа воплощает ту самую тоску Запада, которую и я горько переживал ещё в немецких концлагерях в возрасте двадцати лет, а затем во время долгих скитаний по всему миру. И, в той же степени, в которой я не переставал поворачиваться к Вам, отваживаясь и ища с каждым из Ваших персонажей то, что «превосходит» человека, я снова обращаюсь к Вам, потому что, по моему ощущению, Вы лучше, чем кто-нибудь другой, можете понять послание Шри Ауробиндо и, возможно, почерпнуть из него новый импульс. Я также думаю обо всём молодом поколении, которое многого ждёт от Вас: больше, чем идеал чистого героизма, который только открывает дверь (как любая само-сдача) в другое царство человека, которое нам ещё предстоит исследовать, и больше, чем очарования смертью, ибо она является лишь инструментом, а не концом, и её грубой наготе удаётся иногда открыть светлую брешь в этой телесной тюрьме, в которой мы словно заточены заживо – так что через эту брешь можно выйти в новое измерение бытия. Но мы слишком часто забываем, что именно «ради жизни» Ваши герои столь неизменно думают о смерти, и мне кажется, что та молодёжь, о которой я говорил, ожидает истины Чена, Катова, Гернандеза, Перкена и Морендо [персонажи романов Мальро], за пределами своей смерти.

Может показаться странным говорить о Вас в индийском Ашраме, кажущемся столь отдалённым от мира и от мучительных проблем и борьбы с «Человеческим Положением», но Ашрам Шри Ауробиндо как раз повёрнут к этой земной жизни и нацелен на её трансформацию, а не на бегство от неё, как к тому стремятся традиционные религии Индии и Запада, упорно заявляющие, что «Его царство не от мира сего». Зная, что за человеком стоит нечто фундаментальное, религии устремились к этому другому царству, чтобы найти ключ к человеку; так и Ваши герои сконцентрировались на своей смерти, чтобы открыть это фундаментальное нечто, что сможет «устоять» перед лицом смерти. Но религия признала эту жизнь лишь переходом к Потустороннему, являющемуся высшей целью; а Ваши герои – хотя, столь близкие к бьющемуся сердцу жизни, что порой кажется, она вот-вот взорвётся, чтобы раскрыть нам свой жгучий секрет – в конечном счёте, погружаются в смерть, словно освобождаясь от Абсолюта, которым они не могут жить во плоти.

Молодые ученики-индийцы, с которыми я говорю о Ваших книгах, понимают, возможно, лучше западных людей причины всех этих кровавых жертв, кажущихся бесполезными: страдания и протесты Ваших героев, обречённых на смерть, великую Жажду, толкающую их за пределы самих себя; ибо они знают, что все эти конвульсии подобны родовым мукам, и что толстая оболочка эгоизма, обычаев, конформизма, интеллектуальных и чувственных привычек должна быть разрушена, чтобы внутреннее Божественное вышло на поверхность этой жизни – так как Божественное действительно ВНУТРИ человека, и жизнь скрывает в себе собственное оправдание. Вслед за Упанишадами Шри Ауробиндо повторяет нам, что «Земля – Его опора». Он также написал: «Бог присутствует не только в тихом спокойной голосе, но и в огне и вихре».

Думаю, правильно передам чувства своих молодых индийских друзей, сказав, что они видят в персонажах Ваших романов «спонтанных мистиков», используя выражение Клоделя в отношении Рембо. Принимая во внимание атеизм Ваших героев, это может показаться удивительным, но это из-за того, что мы частенько путаем мистицизм или духовность с религией, как подчёркивал Шри Ауробиндо; и совсем не обязательно верить в личностного экстракосмического Бога, чтобы быть мистиком. (И в этом так же причина того, почему религия время от времени позволяла себе сжигать заживо «незаконных» мистиков.) Здесь мы к тому же наталкиваемся на грандиозную путаницу в религиозных основах. Через своих монахов, саньясинов или аскетов религии представили нам мистицизм в чисто созерцательном, строгом облике, лишённом жизни – ибо эти мистики, как и религии, на которые они опираются, живут в отрицании жизни, и с глазами, устремлёнными к Запредельному, они пересекают эту «долину слёз». Но истинный мистицизм не ограничен этим, он стремится трансформировать жизнь, раскрыть скрытый в ней Абсолют; стремится установить «царство Бога в человеке, – как писал Шри Ауробиндо, – а не царство Папы, духовенства или священников». И если современный мир живёт в боли и тоске и разрывается между «бытием» и «становлением», то это следствие того, что религия изгнала Бога из этого мира, отделила его от творения, чтобы отправить его на далёкие небеса или в пустую нирвану, отрицая тем самым всякую возможность человеческого совершенствования на этой земле и прокладывая непреодолимую пропасть между бытием и становлением, между мистиками, погружёнными в свои грёзы, и этим миром, отданным во власть зла, Сатаны и тех, кто хочет «замарать свои руки».

Это противоречие поразительным образом выражено в Ваших книгах, именно оно потрясает моих индийских учеников; и они удивляются, поскольку желание «делать» что-либо любой ценой, «делать не важно что, но делать что-то», как часто говорят в Европе, без того, чтобы это действие опиралось на «бытие», которое оно выражает и является его простым материальным проявлением, кажется им странным поведением. И отчаяние, молчание или протест, порой напрасная нелепость, отмечающая смерть большого числа Ваших героев, не ускользает от их внимания. Им кажется, что Ваши персонажи скорее убегают от самих себя, чем выражают себя. Этот разрыв между «бытием» и «становлением» можно найти в каждом из них. Они внешне отказались «быть» чем-то, чтобы «делать» что-то, как утверждает один персонаж в «Надежде»; но разве не «бытие» они исступленно ищут в самих своих действиях, это бытие, которое они ухватят только при упразднении времени, в смерти? Кажется, одно и то же наваждение передаётся от одного к другому: от Перкена, стремящегося «оставить свой след на карте», «пережить двадцать поколений», борющегося со временем как борются с раком, до Чена, замкнувшегося в мире террора: «вечный мир, где время больше не существует», и Катова, бормочущего самому себе: «О тюрьма, место, где останавливается время». В этом персонажи прекрасно отражают немощность религии, которая не смогла придать земле ни её смысла, ни её полноты.

По поводу вопроса, поднятого шведской газетой и поставленного многочисленными персонажами Ваших книг, мне видится, что как раз Шри Ауробиндо со своим великим синтезом даёт ключ к примирению, к которому так долго стремились, примирению между «бытием» и «действием», ключа к которому религия не способна дать. «Через нашу Йогу - писал Шри Ауробиндо - мы предлагаем ничуть не меньшее, чем полностью разрушить прошлые и нынешние образования, составляющие обычного ментального и материального человека, и создать новый центр видения, новую вселенную действия в нас самих, которая должна будет сформировать божественное человечество или сверхчеловеческую природу». Речь идёт не об «идее», а об опыте, который надо прожить, опыте, который Шри Ауробиндо тщательно разъяснял в своём громадном труде. Это то, что на практике стараются реализовать несколько тысяч мужчин и женщин со всего мира в Ашраме в Пондичери.

В своём ответе шведской прессе Вы подчёркиваете: «Основным противником терпимости является не агностицизм, а манихейство». В этом также причина того, почему религии никогда не смогут объединить человечество, ведь они остаются манихейскими по своей сути, потому что основываются на морали, на представлении о добре и зле, меняющемся от страны к стране. Религии не примирят людей друг с другом, как они не примирили людей с самими собой в их стремлении «быть» с потребностью «делать» - по одной и той же причине, ведь они создали пропасть между идеальным добром, «бытием», удаленным ими на небеса, и злом, «становлением», раздирающим этот мир, где «всё тщетно». Я хотел бы процитировать здесь отрывок из «Эссе о Гите» Шри Ауробиндо, проливающий свет на эту проблему: «Перекладывать ответственность за всё то, что кажется нам злым или ужасным, на плечи полумогущественного Дьявола, или отодвигать всё как часть Природы, создавая тем самым непреодолимое противоречие между природой мира и Природой Бога, словно Природа независима от Бога, или возлагать всю ответственность на человека и его грехи, словно у него был решающий голос при сотворении этого мира или же он мог бы создать что-либо против воли Бога, - всё это неуклюжие уловки… Мы должны смело взглянуть реальности в лицо и увидеть, что это именно Бог, и никто иной сотворил этот мир в своём бытии и сотворил его именно так. Мы должны увидеть, что Природа, пожирающая своих детей, Время, насыщающееся жизнью творений, универсальная и неизбежная Смерть, а также насилие сил Рудры в человеке и Природе – это тоже всевышнее Божество в одном из своих космических образов. Мы должны увидеть, что Бог как добрый и щедрый создатель, Бог, как помогающий, сильный и милостивый спаситель, является также Богом-поглотителем и разрушителем. Муки ложа боли и зла, на котором мы терзаемы, исходят от его касания также как счастье, сладость и удовольствие. Только когда мы взглянем глазами полного единения и почувствуем эту истину в глубинах нашего существа, только тогда мы сможем полностью раскрыть за этой маской спокойное и прекрасное лицо все-блаженного Божества, а в Его касании, испытывающем наше несовершенство – прикосновение друга и строителя духа в человеке. Разногласия в этом мире – это разногласия Бога, и только путём принятия и прохождения через них сможем мы достичь больших согласий в его всевышней гармонии». Мне кажется, что персонажи Ваших книг не стремились бы столь настойчиво к жертвоприношению и смерти, если бы они не чувствовали этот лик света и радости за маской тени, в которую они столь страстно погружаются.

Шри Ауробиндо постоянно подчёркивал, что в своих эволюционных циклах человечество должно превзойти чисто этическую и религиозную стадию, как оно должно превзойти инфрарациональную и рациональную стадию, чтобы открыться новому «духовному и супрарациональному веку» – иначе мы будем обречены на страдания, противоречия и кровавые жертвы, сотрясающие нашу эпоху, «ибо жить согласно морали – всегда драма», как констатировал один из персонажей «Надежды».

Трагедии, которые мы переживаем – коммунизм, нацизм – обусловлены не слабостью или исчезновением религии, что подразумевается в вопросе шведской газеты; это сама религия ведёт к нарушению равновесия, каменея в своих догмах, хватаясь за власть, которую она имеет в человеческом цикле, подходящем к своему концу, и отказываясь открыться «новому глубокому представлению о человеке», которое наконец-то примиряет небо и землю. В результате люди отправляются искать в чём угодно то, что не может дать им религия: в коммунизме или в любом другом «изме», столь велика и настоятельна их жажда Абсолюта – ибо это пребывает под тем или иным именем, и сама эта жажда является самым несомненным знаком грядущей полноты.

В этот переломный момент человеческой эволюции Шри Ауробиндо даёт нам светлое послание, к которому я хотел бы привлечь Ваше внимание этим письмом и книгой, которую позволил себе Вам отправить. Мне кажется, что молодёжь Европы имеет большую потребность услышать мощный голос, который возвысится, чтобы поставить их перед фундаментальными истинами, и никто лучше Вас не сможет затронуть эту молодежь, пробудить тоскующий Запад.

Я глубоко надеюсь, месье, что работа Шри Ауробиндо послужит для Вас источником нового вдохновения, заверяю Вас в моих самых лучших и искренних чувствах.

Бернар Е.

* *

(Ответ Андре Мальро)

10 августа 1955

Ваше письмо живо меня заинтересовало. Я знаком – относительно, конечно – с работами Шри Ауробиндо (с которым когда-то мне выпал случай встретиться, без того, чтобы мы говорили друг с другом…); но мне не известна книга, которую Вы любезно мне послали, и я приму её с удовольствием.

Я согласен – как Вы видели – с Вашими общими положениями. Но сам текст, о котором идёт речь (ответы на вопросы) был ограничен по сути.

Благодарю Вас, примите мои самые искренние заверения, мсье, искренне Ваш.

Андре Мальро

29 марта 1972

(После упоминания о Мальро беседа приняла совсем другой оборот, и поэтому мы публикуем эту часть отдельно, хотя и под той же датой.)

Мне кажется, я должна была кое-что тебе дать…

Тебе передали tape-recording [кассету]?... Там то, что я рассказала R и Суджате.

Это хорошо?

Да-да, милая Мать, это хорошо! Может быть, мы смогли бы это опубликовать? Это о видении, которое было связано с твоим переходным телом.

Я хотела только убедиться, что ты получил[37].

Да, милая Мать, это очень интересно… Ты не видела ничего нового после этого видения нового тела?

Нет. Это совершенно новое для меня – такое в первый раз и, кажется, в последний.

(молчание)

Моё тело просило… (ведь оно находится в постоянном состоянии стремления), оно просило… Оно чувствует (но я не знаю, как объяснить), оно чувствует повсеместное Присутствие Божественного, то есть во всех вещах, везде, всё время, словно оно одновременно окутано и пронизано им – и оно просило чего-то ещё более конкретного. И тогда словно Сознание ответило мне, что ему не даётся более полное восприятие, потому что у тела ещё есть ощущение желания… (как сказать) растаять в Божественном, и тогда клетки бы… (жест взрыва). Так что тело потеряло бы форму.

Ах! да!

Нечто такое, ты понимаешь?

И я чувствовала, что это верно. Я чувствовала.

Ведь, к примеру, трудности с питанием ещё большие – уже давно у тела нет никакого удовольствия от еды, а теперь это стало действительно трудным; что же, всё клеточное осознание божественного Присутствия усугубляет это [отказ от питания]. Иными словами, все внешние средства – питание и всё такое – кажутся ему такими надоевшими! Несомненно, следующее творение идет к чему-то иному, другому средству поддержания жизни, а мы не знаем ещё, какому. У меня какое-то ощущение, что есть питание – промежуточное питание – которое уже не такое, как старое питание, но ещё и не… (прямое поглощение энергий), оно имеет минимум материальной основы. И мы не знакомы с этим, неизвестно, что это, никто не знает, у нас нет опыта; так что надо найти это – но как найти это?

Нет никого, кто бы знал, кто мог бы сказать, делать то или это. Я не знаю.

Единственное, с чем мы знакомы, это глюкоза.

Да.

Как раз её дают тем, кто не может питаться обычным образом.

Да, доктор об этом и говорил мне; он рекомендовал мне принимать глюкозу. Но… Я её принимаю, но насколько этого достаточно?

(молчание)

Как глюкоза поступает в кровь?

Я думаю, что она усваивается напрямую.

Но что значит напрямую? Ведь надо глотать.

Ах! да, надо глотать!

Но как…

Она поступает в желудок, и через стенки кишечника всасывается в кровь[38].

А! вот как. Не проходит через почки?

А! но как же, милая Мать, непременно. После попадания в кровь, растворимые отходы выводятся через почки.

Ах!

Всегда, да.

Но глюкоза сама по себе не превращается в кровь?

Нет, я думаю, что стенки кишечника её впитывают, и при всасывании через стенки происходят нужные реакции – я так думаю (!)

А! вот как.

Думаю да, милая Мать.

Из подобных вещей известна только глюкоза?

Да, в такой жидкой форме. Глюкоза или совершенно чистые фруктовые соки – это почти одно и то же.

Но я принимаю почти только это: глюкозу и фруктовый сок.

Но многие – по крайней мере, немалое число – йоги умели напрямую поглощать энергии, милая Мать, не принимая пищу. Из прошлого тянется немало таких рассказов.

Не знаю, правда ли это.

Ты не знаешь, верно ли это?... Во всяком случае, об этом много говорится, и часто упоминается.

Шри Ауробиндо говорил мне только, что люди всегда слишком много едят. Это его опыт. Ты знаешь, однажды он провёл без еды сорок дней. Я сама тоже обходилась без еды (не помню, сколько раз), но у меня было переживание, что я питаюсь напрямую[39], это проходило вот так, насквозь (жест – через поры кожи).

А ты могла бы сейчас возобновить нечто подобное? – Через дыхание.

Но я ужасно похудела, не так ли, это доказывает, что я не достаточно питалась, я питалась своим телом.

А сейчас я не похудела, нет?... Я не знаю, я не вижу.

С каких пор?

С того времени, когда я, так сказать, заболела.

Нет, с того времени нет.

Нет?

Нет, я не нахожу.

Несколько дней я ничего не ела – почти не ела.

Нет, я не вижу изменений. Хотя, конечно, от твоего тела осталось так мало! (смех)

Я очень худа! – Я не вижу, конечно.

Но я не выгляжу более худой, чем обычно?

Нет, не выглядишь, милая Мать. Но трудно было бы стать ещё тоньше!

Если будет что-то новое, я скажу тебе … У нас сегодня среда? Если будет что-то, она [Суджата] сможет тебе передать, она может просто войти, и я скажу ей, есть ли что-то новое.

Да, милая Мать, Суджата как раз думала по поводу этих посещений: она боится навязывать тебе своё присутствие или мешать.

Нет, она мне не мешает! Я дам ей цветок, и затем она уйдёт, если у меня не будет, что ей сказать. Лучше вот так; тогда каждый день она будет знать, нужно ли что-то передать тебе.

Да, милая Мать, каждый день – но у неё было ощущение, что она… навязывается тебе!

Нет, совсем нет! Это не так. Я была измождена людьми, и была вынуждена закончить приём, но это касалось, главным образом, birthdays [дней рождений], подобного этому. Но она может приходить и приносить мне свои цветы, брать цветы у меня, и тогда, если у меня будет, что сказать, я ей скажу, а иначе она сразу же будет уходить. Так пойдёт?

(Суджата тихонько:

«Главным образом, я думаю о Матери.»)

Суджата говорит, что для неё – вопрос в том, подойдёт ли это тебе.

Что касается меня, всё в порядке. Это меня не утомляет.

Она немного… Я не знаю, у неё нелегко на сердце[40].

Почему?

Как раз по этой причине.

О, нет! Подойди, моя малышка! О нет, вовсе нет.

(Суджата подходит к Матери)

Ты знаешь… ты видишь, сознание очень ясное, яснее, чем когда-либо, но я не могу говорить – надо что-то найти. Поэтому не могу тебе рассказывать, но я всегда рада тебя видеть. В эти дни я ничего не говорила, потому «говорить» означает «объяснять»… Но я всегда рада, я думаю о тебе очень-очень-очень-очень часто – ты понимаешь?... Ты понимаешь?

Не видно, что ты понимаешь.

(Суджата:) Да, милая Мать, понимаю.

Во всяком случае, знай одно: я говорю правду. Если я говорю тебе, что рада тебя видеть, значит, я рада тебя видеть. Это ты понимаешь.

Да, Мать.

Что с тобой, крошка? Тебя огорчили, кто-то огорчил тебя?

Сильно огорчили, милая Мать.

Чем же, моя крошка? Тебе что-то сказали?

Нет, Мать, мне просто сказали, что ты видишься со мной слишком часто, поэтому… и что ты не хочешь меня видеть[41].

Но это неправда! Я никому не говорила такого.

Нет, Мать, каждый раз я вижу, что имя «Суджата» просто вычеркнуто [из списка посетителей], из чего я заключаю, что у тебя нет времени или желания увидеться с Суджатой. Именно поэтому Суджата и начала сторониться.

Кто это сказал?

Никто: это я тебе говорю, я вижу, как это происходит.

Но это неправда!

Отнюдь, Мать, каждый раз выходит вот так.

Это неправда. Неправда, что я не хотела бы тебя видеть – это неправда. Я не понимаю. Я ничего не делала для этого.

Во всяком случае, фактически, это так. По любому случаю имя «Суджата» вычеркивается. И я понимаю, что у тебя нет времени или ты не хочешь или не склонна…

Но это неправда! это неправда, моя крошка! В эти последние дни я прекратила всё, потому что была вынуждена, но сколько раз я думала, что было бы хорошо, если бы ты пришла. Только… ты видишь, как мне трудно говорить. Так что…

Послушай, что я тебе скажу – ты будешь делать, что я скажу? Приходи ко мне каждый день. Приходи ко мне каждый день как прежде. Если мне нечего тебе сказать, я буду давать тебе цветы; если у меня будет, что передать Сатпрему, я скажу об этом. Но приходи, просто приходи.

Время будет примерно тем же, что и раньше. После кого ты приходила?

Я приходила после R.

Что же, приходи после R, хорошо. Мы устроим так: ты приходишь каждый день после R. У меня даже есть для тебя кое-какие практические дела: иногда я просматриваю шкафы, и натыкаюсь на вещи, которые хочу отдать тебе и объяснить; и я думаю: мне надо видеться с тобой каждый день.

Если тебе такое подходит, приходи каждый день после R; тогда, если у меня есть, что тебе сказать, я скажу; если мне нечего тебе сказать, я буду давать тебе цветы, но никогда-никогда не думай, что я не хочу тебя увидеть, это неправда – это БОЛЬШАЯ ложь, это неправда. Это большая ложь.

Ты знаешь, единственное, в чём я хочу тебя уверить: я говорю в точности то, что есть. Я могу говорить плохо, но я говорю точно то, что истинно. Я уже говорю не очень хорошо, мне трудно, но сознание ясное; так что я говорю тебе: я хочу видеться с тобой каждый день. Ты поняла?

Да, милая Мать.

Хорошо.

(Суджата возвращается на своё место,

подходит Сатпрем)

Вот так, мне трудно говорить: сразу же… (Мать переводит дыхание). Очевидно, там что-то происходит (Мать касается своей груди).

Но сознание более чистое и более сильное, чем КОГДА-ЛИБО. И я замечаю, что люди думают, что я совсем одряхлела, потому что не могу больше говорить. А сознание более ясное и более сильное.

Чувствуется, что оно более сильное. Хорошо чувствуется.

(после молчания)

Самая большая трудность вот в чём: если бы кто-нибудь мог сказать мне, что мне нужно принимать… Но я должна заметить, что глюкозу я пью легче всего – так что, я буду больше её принимать, вот и всё.

Я думаю, что это единственное физическое, материальное средство, потому что люди могут месяцами лежать в больницах и принимать только глюкозу (обычно внутривенно). Что же, ты можешь питаться этим сколь угодно долго, милая Мать.

Это хорошо, тогда хорошо[42].

Так что до субботы; если у меня что то будет, я передам через Суджату.

30 марта 1972

(Беседа с R., американской ученицей, затем с Суджатой)

Поскольку мы оставили все условности, то каждый сразу же думает: «А! хорошенькое местечко для удовлетворения своих желаний». И почти все приходят с этим намерением.

И поскольку я создала родильный дом для детей тех, кого я была вынуждена отправить из Ашрама, чтобы им было, где родить, то люди думают, что родильный дом создан для незаконнорожденных детей!

Я не обращаю внимания на законность, я не считаюсь с законами и условностями, но я хочу именно более божественной, а не животной жизни.

И некоторые из них вольно обращаются со свободой, они используют свободу для удовлетворения своих желаний. Они предаются всему тому, над искоренением чего мы работали всю жизнь: распущенности. Весьма отвратительно.

Мы здесь для того, чтобы оставить все желания и повернуться к Божественному и стать сознавать Божественное[43]. Воплощать и проявлять Божественное в нашей жизни – таков наш путь, а не становиться животными и жить как кошки и собаки.

Затем входит Суджата.

Как бы мне хотелось быть в состоянии пойти ко всем ним и сказать им в лицо, что они неправы, что это не путь. Но я думаю, что настало время написать это.

Если я говорю, что я не за старые условности, то это не значит, что мы можем жить как животные.

Но, милая Мать, твоя сила сейчас чрезвычайно активна, ты знаешь.

Да, я знаю. Я знаю: когда я вот так, я всё время вижу Силу – и это не «моя» сила: это Божественная Сила. Я пытаюсь; я пытаюсь быть вот так (жест: как канал). Это тело пытается быть просто… просто передатчиком, насколько можно прозрачным, насколько можно безличностным. Чтобы Божественный мог делать то, что Он хочет.

(молчание)

Это стало очень прозрачным. Ведь как только что-то ставится перед тобой, действие происходит сразу же.

(молчание)

Вчера исполнилось пятьдесят восемь лет с тех пор, как я приехала сюда в первый раз. В течение пятидесяти восьми лет я работала РАДИ ЭТОГО, чтобы тело стало насколько можно более прозрачным и нематериальным, то есть, не было бы препятствием нисходящей Силе.

Сейчас – сейчас это тело, само тело хочет этого всеми его клетками. Это его единственный смысл жизни.

Стараться, стараться реализовать на земле элемент, который был бы совершенно прозрачным, проницаемым, и позволил бы Силе действовать, не искажая это действие.

(молчание)

До свидания. Передай это Сатпрему. Сатпрем скажет, что можно сделать из всего этого.

2 апреля 1972

(Видение Суджаты в ночь с 1 на 2 апреля)

Тысяча лет

Мы входим во внутренний двор здания, Сатпрем и я. Мы видим людей с печальными лицами, склонёнными головами, сохраняющих молчание, в соответствии с церемонией. Мать умерла. Все думают, что Мать мертва.

Люди стоят поодиночке или небольшими группами по три-четыре человека; одни выходят через небольшую боковую калитку двора, другие – через дверь на втором этаже, в конце длинного перехода. Прямо со двора и до этого перехода поднимается какая-то лестница. В левом конце перехода находится дверь, через которую и выходят люди; мы же поворачиваем направо по переходу и направляемся в комнату Матери.

РИСУНОК стр.119

Мы входим в комнату Матери. Мать лежит на кровати. Она одета в платье из белого атласа или шёлка (ложе покрыто той же тканью). В комнате четыре-пять человек, все скорбят. Они медленно продвигаются к выходу. Один-двое переходят в соседнюю комнату. В комнате остаётся ещё один человек (мужчина), который бродит как неприкаянный, не видя Матери; он останавливается посмотреть картину, висящую на стене, словно эта картинка интересует его больше, чем всё остальное. Наконец, в комнате остаёмся только мы с Сатпремом. Сатпрем возле самого ложа Матери, я немного поодаль. Мать выглядит очень бледной и почти прозрачной. Вдруг я с изумлением вижу, как она садится в кровати и обращается к Сатпрему. Она очень долго говорит с ним. Рассказывает ему о трансформации тела.

Внезапно, из соседней комнаты Шри Ауробиндо подаёт мне знак; эта комната отделена от комнаты Матери простой перегородкой с дверью. Это Его комната. Он тоже лежит на ложе: большая кровать. Чампаклал стоит у его ног, он один. Я подхожу к Шри Ауробиндо. Он кладёт два пальца (средний и указательный) в мою правую ладонь и говорит: «Ты должна нести веру и стремление в течение тысячи лет».

Мы с Сатпремом выходим из комнаты Матери и идём по переходу, ведущему к двери на выход (слева), чтобы объявить людям, что МАТЬ ЖИВА.

Мой сон прерывается перед тем, как мы переступаем порог двери.

2 апреля 1972

(Беседа с архитектором Ауровиля N и U – N секретарь «Общества Шри Ауробиндо», а его оппонент U - секретарь «Действия Шри Ауробиндо». Архитектор преподносит цветок Матери.)

Что это?

Думаю, «супраментальная ясность» или вибрация.

(Мать говорит по-английски)

Вот что я вам скажу: мы проповедуем единство, единство человечества, а сами спорим друг с другом – ужасные споры, негодование, всевозможные возбуждения, которые мы осуждаем в других. Мы подаём хорошенький пример! и люди смеются. Вот так.

Это приходит ко мне со всех сторон.

Начните с самих себя, говорят люди, и они правы.

Каждый из вас и все вы имеете веские доводы, но все лгут. У всех «веские причины». Вы знаете, эго – самый искусный мошенник, какого я только встречала. Он принимает такие милые личины, и каждый говорит: «Я хотел бы, но не могу». Вот так. И я вам говорю: это приходит ко мне изо всех уголков, близких и далёких, из Индии и из других стран – начните с самих себя. Иными словами, мы смехотворны. Смехотворны. И у нас такие веские причины! – у всех людей есть веские причины. Но это над разумом, это не имеет ничего общего с разумными доводами, ничего, мы хотим… новое творение.

Если бы Божественное всего лишь на час обрело те же чувства, которые имеют люди, то мира бы не стало. Могу вас уверить в этом. Я ясно видела (поверьте мне, если угодно), я видела мир глазами Божественного. Это так ужасно, вы знаете, так противоположно тому, что должно быть, что если бы Божественное сказало «только Он», то брр! всё исчезло бы – больше ни мира, ни людей: только То. Эго было бы стёрто в порошок[44].

Это трудно, это самая трудная вещь – мы здесь для того, чтобы делать трудные дела. Мы находимся в переходном периоде. Я не могу вам сказать: «Будьте вот так или же так», потому что ещё нет примеров. Это делается сейчас, мы находимся как раз в переходном периоде. Это очень трудно – но и очень интересно.

В течение многих веков человечество ждало этого времени. И оно пришло. Но это трудно.

Я говорю о том, что мы здесь, на земле, находимся не просто для того, чтобы отдыхать и развлекаться; сейчас не время для этого. Мы здесь для того… чтобы подготовить путь для нового творения.

Это тело испытывает трудности, так что я не могу быть активной, увы. Но это не из-за того, что я стара – я не стара. Я не стара, я моложе большинства из вас. Если я здесь неактивна, то это потому, что тело решительно отдалось подготовке трансформации. Но сознание ясное, и мы находимся здесь для работы – отдых и развлечения придут потом. Давайте делать свою работу здесь.

Так что я позвала вас, чтобы сказать это: предпринимайте, что можете, делайте, что можете, моя помощь будет с вами. На все искренние усилия помощь приходит по максимуму.

(далее Мать говорит по-французски)

Время быть героями.

Героизм означает не то, что о нём говорят обычно, а быть полностью объединёнными – и божественная помощь всегда будет с теми, кто со всей искренностью решил быть героем. Вот так.

Вы сейчас здесь, на земле, потому что когда-то вы выбрали быть в это время – вы этого больше не помните, но я знаю это; вот почему вы здесь. Что же, надо быть на высоте в своей работе. Надо делать усилие, надо преодолевать все слабости и ограничения и, в особенности, говорить эго: твоё время ушло. Мы хотим расы без эго, чтобы она имела божественное сознание вместо эго. Мы хотим именно этого: божественное сознание, которое позволит расе развиться и произвести сверхчеловека[45].

Если вы думаете, что я здесь из-за того, что привязана, это неправда. Я не связана и не ограничена. Я здесь потому, что тело предоставило себя первым попыткам трансформации. Шри Ауробиндо так говорил мне, он говорил: «Я не знаю никого, кроме тебя, кто мог бы сделать это». Я ответила: «Хорошо, я сделаю это». Это не… я не пожелала бы никому делать это за меня, потому что… потому что это не слишком приятно, но я делаю эту работу очень охотно, потому что весь мир сможет воспользоваться её результатами. Я прошу только одного: не слушать эго. Это всё. Время эго ушло. Мы хотим превзойти человечество и его эго, оставить их позади, мы хотим расы без эго, которая имела бы божественное сознание вместо эго. Вот так, это всё.

Что-нибудь скажите?

(молчание)

Если в ваших сердцах возникнет искреннее «да», вы дадите мне полную удовлетворённость. Мне не нужны слова: мне нужно искреннее согласие ваших сердец. Вот и всё.

(молчание)

(Архитектору:) Ты внимательно слушал?

Да, милая Мать.

Ты согласен?

Полностью согласен.

(двое других молчат,

Мать обращается к ним по-английски)

(Обращаясь к N и U:) Вы и вы, вы должны договориться между собой. Вы здесь для этого. Вы пришли в это место и в это время для этого. Мы должны дать миру пример того, что должно быть: не мелких эгоистических движений, а стремления к проявлению Истины. Вот так.

(молчание)

Могу уверить вас, что всякое искреннее усилие будет полностью поддержано Божественным. В этом я уверена, и могу заверить в этом вас.

(молчание)

Вот всё, что я хотела сказать.

3 апреля 1972

(Беседа с американским учеником)

Всё идёт быстро.

Тело должно учиться не думать о себе. Это единственный выход. Как только оно начинает думать о себе, так оказывается в ужасной ситуации.

Но действительно, искренне, оно больше не думает. Оно здесь для работы; нужно работать, и это всё. Будь что будет – по сути, будь что будет, что оно может поделать!... Оно говорит: «Всё к лучшему». Оно не может всё время оставаться в этом неустойчивом состоянии; так что должно либо трансформироваться, либо потерять свою форму и разрушиться. Что же… ему нужно лишь не заботиться об этом, нужно только отдать это в руки Господа – по-настоящему, искренне.

И если оно может отречься от себя до такой степени, чтобы стать действительно прозрачным инструментом, тогда всё в порядке.

Это не его дело – оно не может знать, что должно быть сделано. И оно НАМЕРЕННО становится всё более неспособным к этому, я знаю это – так что… пусть исполнится Твоя воля, Господь, это важнее всего. Вот так.

* *

(Затем входит Суджата)

(Что же произошло между 2 и 3 апреля, что Мать вдруг начала так говорить?)

Добрый день, милая Мать.

Добрый день, крошка.

Всё в порядке?... В самом деле?

Да, милая Мать.

(молчание)

Скажу тебе кое-что… Я уже объясняла Сатпрему, что если придёт время трансформации, если моё тело станет холодным, не надо спешить его хоронить. Ведь это может быть… это может быть временным. Ты понимаешь? Это может случиться на время. Пусть всё устроят так, чтобы хранить его здесь, пока не будет признаков полного… начала разложения. Я говорю тебе это, чтобы это было решено, ведь будет глупо, если его похоронят, и таким образом всё закончится.

Ты понимаешь? Ты понимаешь, что я имею в виду?

Да, милая Мать, твои указания записаны.

Ведь надо быть совершенно уверенными, что я оставила тело.

Я не знаю… Я знаю, что есть стремление трансформировать его – тело знает это и хочет этого – но я не знаю, сможет ли оно… Ты понимаешь? Так что на время может сложиться впечатление, что с телом покончено, но это будет только временным. Тело смогло бы возобновить свою работу – оно смогло бы начать снова. Поскольку я была бы… возможно, я не смогу говорить в то время и сказать этого.

Так что я говорю об этом тебе – Сатпрем знает это. Надо, чтобы и другие знали.

Думаю, что Пранаб тоже знает.

Не знаю, я ему никогда ничего не говорю.

Ведь мы записали это, и твои указания здесь, в ящике. Они хранятся как «инструкции»[46].

Не знаю, я ему никогда ничего не говорю.

(Помощница Матери говорит Суджате на бенгали:) Он знает.

Глупо разглагольствовать об этом. Лучше ничего не говорить. Достаточно, чтобы кто-то знал.

Это меня не беспокоит, только…. Действительно, у тела есть добрая воля, оно пытается, как может… Будет ли оно способно?... В сущности, если Господь решил, что оно будет трансформировано, то оно будет трансформировано, вот и всё!

(Смеясь) Сейчас оно ощущает себя очень живым! Вот и всё, что можно сказать.

И за мной присматривают милые ребятишки, вот так[47]!

4 апреля 1972

(Встреча с S.S., третьим участником тройки соперников. Он доложил Матери, что некоторые ауровильцы считаются «американскими шпионами».)

Кое-кто говорит, что они шпионы, подосланные американским правительством, а другие люди (из числа американцев) говорят мне, что Америка никогда бы не заслала таких никчёмных шпионов! Так что, мне непонятно… По правде говоря, мне они не слишком нравятся, но у меня нет ничего определённого против них. Вот и всё. Больше ничего.

Я делала всё возможное, чтобы они убрались, то есть, чтобы они ЗАХОТЕЛИ уехать. Но этого не произошло, они действительно хотели остаться. Если бы у нас были конкретные доказательства тому, что они – шпионы, тогда было бы очень легко выпроводить их, я сказала бы им уехать. Но вот уже столько лет они здесь. Нужно доказать; это не может быть чувством, идеей или чем-то подобным: должно быть конкретное доказательство. Вот и всё.

Я бы хотела, чтобы воля Божественного проявилась очень ясно, самым определённым образом. Ведь человеческая оценка ничего не стоит. Только Он знает Истину, только Ему решать. Вот так. Не знаю, понял ли ты, наверное, то, что я говорю, не очень ясно. И, по правде говоря, я никак не считаюсь с человеческими оценками и взглядами, и совершенно убеждена, что только Божественное может видеть истину. То, что мне надо делать – это говорить, ясно показывать Его путь, так чтобы мы делали только то, что Он говорит, что Он видит. Мы не способны видеть. Мы должны следовать за Божественным.

(молчание)

Пусть Твоя Воля будет исполнена – КАКОЙ бы она ни была. Вот и всё. Такова моя позиция.

(Входит архитектор Ауровиля)

(Архитектор:) Произошла целая цепочка событий, что и вынуждает меня задать Вам вопрос. Я зачитывал этот вопрос S.S., потому что мы долго с ним об этом беседовали, ощутив в конце необходимость в принятии решений, направленных на улучшение ситуации в Ауровиле. Но мы всегда упирались в одну проблему, которую я сформулировал в следующем письме:

«Ауровилю никак не избавится от небольшой группы людей, которые загрязняют жизнь, дух и тормозят развитие Ауровиля. Они препятствуют любым усилиям принять меры безопасности, гигиены, ввести рабочий режим, и ведут себя в противоречии с идеалом Ауровиля. Можно было бы отослать некоторых назад и на определённое время ограничить приток новичков теми, кто действительно полезен для строительства Ауровиля.

Мы видим, что на практике эта возможность не поддерживалась тобой. Значит, присутствие таких элементов, нежелательных с нашей точки зрения, необходимо в Ауровиле по причинам, ведомым Божественному Сознанию? Должны ли мы строить Ауровиль в условиях тех трудностей, которые они представляют? Полезны ли они для развития Ауровиля?»

Общим и абсолютным образом трудности ВСЕГДА являются милостью. Но из-за… (как сказать?) человеческой слабости они не помогают. Трудности – это ВСЕГДА милость. Вот уже долгое время, как я на земле в этот раз, я всегда-всегда-всегда, всегда без исключения, в конечном счёте видела, что трудности – это только милость. И я не могу ни чувствовать, ни видеть иначе, потому что вся моя жизнь подтверждает это. Начать возмущаться и спрашивать «почему?... я полон доброй воли, а трудности накапливаются и…» А затем, просто напросто, я могла дать себе шлепок и сказать: «Глупышка, это чтобы совершенствовать характер и работу!» Вот так.

(молчание)

Некоторых переместили из Ашрама в Ауровиль. Признаю, что это трудные люди, и они всё усложняют. Мне хотелось бы, чтобы они совершенно естественно были вытеснены из Ауровиля… прочь. Хотя для них это было бы не совсем приятно – ничего страшного! В обычных условиях они могли бы быть терпимы. Практически, следовало бы поговорить с каждым индивидуально.

Теперь продолжим, скажи, что ты хотел мне сказать.

(Архитектор:) Нет, милая Мать, я просто хотел знать, должны ли мы принять присутствие этих людей, кажущихся нежелательными, как необходимость для прогресса Ауровиля, и если так, то мы должны действовать соответствующим образом, встречаясь с трудностями, которые они представляют, или же принять меры, чтобы решить, насколько возможно, проблемы безопасности, проблемы гигиены…

Какие проблемы гигиены? Какие проблемы безопасности?

Например, милая Мать, им совершенно бесполезно давать огнетушители и пожарные шланги, если они не хотят учиться пользоваться огнетушителями и знать, как надо содержать пожарные шланги, чтобы они были пригодны для использования.

Да, это очевидно.

С гигиеной то же самое.

Нет никого, на кого можно было бы возложить ответственность по этой части?

Да, милая Мать, мы должны обходиться тем, что у нас есть.

Да. Но можно было бы организовать это с теми, кому можно доверять, и тогда, если другие недовольны, то они уйдут отсюда. Понимаешь, что я имею в виду? Вместо того, чтобы встать на позицию «уходите отсюда» (это очень трудно по многим причинам), если над ними поставить тех, кого они не принимают, они будут вынуждены уйти отсюда. Они начнут протестовать, но надо твёрдо сказать: «Нет, теперь будет так».

Надо подобрать способных людей с нужным характером и наделить их полномочиями; и если другие будут недовольны этим, то пусть уходят! Вот так. Но мы не можем выпроваживать тех, кто уже в Ауровиле, пока у нас нет человека или людей, которые могли бы активно занять эту позицию. Вот и всё.

Да, милая Мать, это ясно. Но есть и проблема допуска в Ауровиль.

А! Какая?

Например, некоторые элементы представляются совершенно нежелательными с самого начала. И всё же такие люди иногда принимаются. Есть ли причина этому?

На пробу. Брать на испытательный срок, только так.

Но, милая Мать, после испытательного срока их невозможно выдворить!

А! Если они совсем не приемлемы, то их можно отправлять. Я же говорила о тех (то, что я только что говорила S.S.), кого я была вынуждена удалить из Ашрама, поскольку они были совершенно нежелательны для Ашрама[48], и кто затем прибыл в Ауровиль; эти люди должны либо уйти, либо почувствовать… именно почувствовать, что им там не место. Но новичков – тех, кто принимается на испытательный срок и оказывается нежелательным – их можно выдворять. Я имела в виду «старичков»: тех, кто здесь уже много лет. Но новичков – всех тех, кто принимается на испытательный срок и оказывается нежелательным – их можно выдворять и НУЖНО выдворять. Наделяю вас всеми полномочиями для этого.

Понимаете, какие-то люди приходят ко мне: я не знаю их имён, не знаю, чем они занимаются, не знаю ничего; надо, чтобы просьбы о принятии новичков исходили от вас двоих (тех, кто в курсе дел и знает людей). К сожалению, так много людей мне пишет, а я не знаю, конечно, я никогда не помню имён людей; знаю только тогда, когда мне говорят, кто они, что они делают и всё такое. Но если вы знаете, чего стоит тот или иной человек, вы можете мне сказать: «Этот такой-то», я доверяю тому, что вы мне говорите; а если вы скажите «такой-то нежелателен», что же, пусть он уходит. Только меня надо предупреждать, потому что люди обычно передают то через одного, то через другого просьбы о принятии, а я же не помню, я ничего не знаю. Понимаешь, какая ситуация? Я даю общий ответ, а для них, это… потому что я думаю, что мне говорят о ком-то другом. Я уже не помню, забываю имена – забываю в следующую же минуту. Моя голова полна… чем-то гораздо более широким, чем это. Требуется человек – один или двое (очень хорошо, если двое), которые говорили бы мне, кого из новичков стоит принять в Ауровиль, и я бы выражала полное согласие, чтобы отправлять тех, кого вы сочтёте нежелательными.

Вы понимаете?

Да, милая Мать. Но сейчас все запросы идут через S.S. Никто другой не передаёт запросы на приём новичков. Значит, всё должно упроститься?

А это точно?

Как-то (я приведу один пример, милая Мать, потому что для меня это было проблемой) одна девушка принимала наркотики, за что была выдворена из Ауровиля, и она просила у S.S. разрешения вернуться. И тогда мы…

Девушка?

Да, милая Мать. Мы, я и S.S., подумали, что это нежелательно, но вы сказали: «Надо дать ей ещё один шанс».

Да – да, на месяц[49]?

(S.S.) Сейчас они проходят неделю испытательного периода.

Нужен, по крайней мере, месяц. По крайней мере, месяц. Но если они показывают малейшую неискренность, вы понимаете, если они говорят: «Я не буду делать это, я делаю то; я не хочу и…», просто говорите им «уезжайте отсюда». Вам даже не нужно меня спрашивать, вы можете их отправлять. Но предупреждайте меня: такой то человек оказался неудовлетворительным. Наделяю вас полномочиями делать это. Я не возражаю. Только меня надо предупреждать, потому что множество людей приходит и… ведь они лукавые: они находят других людей, чтобы передать свою просьбу.

(Архитектор:) Наш вопрос состоит в том, не думаете ли вы, милая Мать, что эти самые люди могут быть полезными, чтобы создать трудность для Ауровиля

Нет! Нет-нет-нет. Я не за то, чтобы умышленно увеличивать трудности! Я знаю, что трудности приходят, чтобы… Но не нужно их притягивать – наоборот. Не нужно. Надо облегчать, насколько возможно. Только не нужно становиться жертвой трудности, вот так. Я вовсе не имею в виду идти на трудности – вовсе не притягивайте их, вовсе; жизнь и так достаточно трудна! Но когда трудности приходят, надо встречать их с отвагой.

Надо стремиться к Порядку, Гармонии, Красоте и… коллективному стремлению – всего этого пока ещё нет. Мы должны… ведь, будучи организаторами, мы должны давать пример того, что мы хотим от других. Надо быть выше личных реакций, надо прислушиваться исключительно к божественной Воле и быть послушными инструментами божественной Воли – безличностными, без личных реакций.

Быть во всей искренности. Пусть будет то, чего хочет Божественное. Вот так. Если мы вот так, то мы являемся тем, кем должны быть, и ЭТИМ нам и требуется быть. А что касается всего остального… по части всего остального надо делать самое лучшее, что мы можем.

Я знаю, что это нелегко, но мы здесь не для того, чтобы делать что-то лёгкое; есть целый мир для тех, кто ищет лёгкой жизни. И я хотела бы, чтобы люди чувствовали, что придти в Ауровиль – значит, придти не к лёгкой жизни, а к усилию для значительного прогресса. И те, кто не согласны с этим, должны уйти. Вот и всё. Я хочу, чтобы Вещь была такой сильной, потребность в прогрессе, обожествлении существа была бы такой интенсивной, что те, кто не могут – не хотят или не могут – подчиниться этому, чтобы они сами уходили: «А! это не то, что я думал». Сейчас же те, кто хотят лёгкой жизни, хотят делать то, что им вздумается, они говорят: «А! Вот бы попасть в Ауровиль». – Надо, чтобы было наоборот. Пусть люди знают, что придти в Ауровиль означает сделать почти сверхчеловеческое усилие к развитию. Вот так.

И именно искренность нашей позиции и нашего усилия меняет всё дело. Надо, чтобы люди чувствовали, что неискренность и ложь здесь не проходят – не проходят, невозможно обманывать людей, посвятивших свою жизнь тому, чтобы превзойти человечество.

Существует лишь единственный способ убедить их в этом – БЫТЬ такими.

Тогда мы будем сильными, вся божественная сила будет с нами.

Мы здесь для того, чтобы подготовить сверхчеловечество, а не снова впадать в желания и лёгкую жизнь – нет.

Нужно, чтобы люди чувствовали это, и это было таким острым, что одна только сила нашей искренности выталкивала бы их отсюда – вот что они должны чувствовать. Тогда мы будем тем, чем должны быть. Мощь реализации – искренности реализации – такова, что она НЕВЫНОСИМА для тех, кто неискренен.

(молчание)

Это всё.

Да, милая Мать.

(молчание)

Если мы со всей искренностью находимся на стороне Божественного, то мы ЯВЛЯЕМСЯ всем, чем нужно.

Шри Ауробиндо всегда говорил это: если бы люди могли знать это, что если со всей искренностью – со всей искренностью – они отдавали бы себя Божественному и ставили себя на сторону Божественного, они стали бы всем тем, чем нужно.

Это может занять время, при этом могут происходить волнения и возникать трудности, но надо быть… несгибаемым: «Я здесь ради Божественного и божественного проявления, вопреки всему». Вот так. Тогда это имеет власть надо всем – ДАЖЕ НАД СМЕРТЬЮ.

Я не говорю, что это должно быть уже завтра, я не говорю, что так должно стать сразу же, но… это несомненно должно быть так.

5 апреля 1972

(Сначала речь заходит о переводчиках «Заметок на Пути». Один из них хочет оставить свою работу.)

Именно эго требует, чтобы всё шло с почтением к нему – (смеясь) Господин Эго хочет должного почтения!... Оно неистово протестует перед своим уходом.

О! я видела такие интересные вещи, мой мальчик! Я часами была свидетелем: сознание было свидетелем встречи Эго с сознанием сверхчеловека... (смеясь) это было похоже на сражение! И эго защищалось так ловко! Оно словно говорило: «Смотрите, если вы меня выгоните, мир превратится в ад!» И тогда оно показало самые ужасные сцены, оно говорило: «Если вы уберёте меня у этого, вот что он сделает; если вы уберёте меня от того, вот что произойдёт…» (Мать смеётся) И тогда произойдут ужасные вещи, ты знаешь, самые жуткие катастрофы!... Вот что длилось часами.

Ведь я не сплю ночью, а остаюсь очень неподвижной, и тогда наблюдаю все эти сцены.

Если подробно рассказать об этом, это было бы на самом деле интересно… может быть, позже?

(молчание)

* *

Персонажи этой истории

Следующая беседа обязывает нас обрисовать ситуацию, в которой находилась Мать. Увы, в то время мы были ещё полуслепы, поскольку Мать окружала нас таким коконом света, что мы не могли видеть происходящее в действительности – она знала наш неудержимый характер, и знала, что мы никогда не потерпели бы такой ситуации и махинаций людей, если бы действительно знали, что происходило. Но постепенно что-то просачивалось в наше сознание.

Мы были свидетелями трагедии, не зная об этом.

«Трагедия» - это потом, когда уже всё произошло. А в то время это были приходящие и уходящие люди, со своими обычными действиями, пустыми словами, мелкими скрытыми желаниями, не худшими и не лучшими, чем у других, не слишком понимающие ни смысл того, что делают, ни куда идут. И всё же трагедия была уже в этом мелком жесте, пустом действии, этих мимолетных словах. Не велась ли троянская война «каждый день»? и не умер ли Александр в «один прекрасный день»? Судьба захватывает несколько существ и внезапно кристаллизуется в великий момент Истории, но статисты не были ни «жестокими», ни «хорошими»: они были самыми обычными людьми, с небольшой разницей в сердце. И каждый играл свою роль, белую или чёрную, ради непредсказуемой цели, в которой всё примиряется.

Но тем временем…

Вот кто был вокруг Матери: Пранаб, её «телохранитель», бывший боксёр, жестокий и горделивый человек, явным недостатком которого было нечто прямо противоположное Любви, которую он никогда не хотел принимать, потому что для этого следовало бы сдаться. «Гран-ди-оз-ная гордыня» - услышали мы однажды от Матери[50]. Он не верил ни во что, кроме своих бицепсов, и в своих грезах о «сверхчеловеке» он мог быть удовлетворен только конкретной физиологической реализацией. По своему, он был совершенно предан, но только как спортсмен, уже почти проигравший соревнование, которое он надеялся выиграть, и соблюдающий правила игры до самого конца. Он обращался с Матерью, как зверь и говорил с ней как зверь, и служил ей грубо, не щадя своих сил, но с растущим нетерпением. Он прислуживал Матери более двадцати пяти лет. По отношению к Сатпрему Пранаб имел инстинктивную неприязнь, как и по отношению к Павитре (с которым он так плохо обращался) и по отношению ко всему, что превосходило его примитивный интеллект – Пранаб мог любить только то, над чем он мог доминировать. И он открыто ненавидел иностранцев: «сахибов», как он говорил, забывая, а может, и нет, что Мать тоже была «иностранкой». Сатпрем и Пранаб никогда не говорили друг с другом, их миры были совершенно разными, и занятия одного не касались занятий другого. Он выказывал своё раздражение и неприязнь только в случае, если грубо входя в комнату Матери, он видел, что Мать находится в состоянии созерцания, держа руки Сатпрема – возможно, он не терпел Любви, которая ускользала от него. Мы ни разу не сказали ему ни слова. И он не сказал ни слова нам.

Вторым человеком в окружении Матери был её врач, доктор Саньял. Это полностью преданный человек, без всяких расчётов, ясный, но не верящий ни во что, кроме своей медицины и медицинских средств. Он прожил около двадцати лет рядом с Матерью, не понимая, что она делает, и усыпая её телесное сознание всеми сомнениями и медицинскими невозможностями. Мать несколько раз говорила об этом в «Агенде».

Третьим персонажем был слуга Матери, Чампаклал, который служил ещё Шри Ауробиндо. Человек с чистым сердцем, простой и полностью преданный. В его адрес ничего не скажешь, можно только выразить своё почтение. Он покинул одну из деревень провинции Гуджарат, и направился прямо в ашрам, около пятидесяти лет тому назад в возрасте восемнадцати лет. Между его деревней и Шри Ауробиндо не было ничего общего. Он не понимал ничего из того, что происходило – он просто служил и делал то, что ему говорили.

Четвёртым и последним персонажем была новая помощница Матери. Она ещё появится во время следующей беседы. В отношении её мы были наиболее слепы, потому что она была юной и ласковой – но она была полностью под пятой Пранаба и ослеплена своими чувствами. Мы, конечно, замечали, что она подслушивала наши беседы, и это уже вносило помехи в атмосферу и невидимо сдерживало речь Матери – нужно ли говорить, что Мать чувствовала всё происходящее в атмосфере. Сколько раз она прерывалась, наталкиваясь на невидимую преграду: «Я не могу говорить» - но это было не только из-за одышки. Так что атмосфера наших бесед была уже не той, что в течение пятнадцати лет, до 1970 года. И по нашей оплошности события приняли новый, ещё более горький поворот. Мы знали, что Мать часто говорила об Ауровиле с одним-двумя учениками, и мы сожалели о том, что эти её слова просто терялись – каждое её слово казалось нам таким важным для мира, даже если мы ещё не были готовы по-настоящему понять то, что она говорила. С согласия Матери мы приобрели кассетный магнитофон, довольно удобный для записи. Было условлено с Матерью, что её помощница будет записывать важные беседы и передавать их нам для включения в Агенду. Поначалу мы замечали, что помощница удерживала записи у себя, но мы ничего не хотели говорить из-за некоего опасения выглядеть так, словно мы «монополизируем» кассеты или ставим себя выше кого-то, и, кроме того, мы не знали, чьим указаниям она следует. Затем постепенно помощница полностью перестала давать нам записи, даже записи бесед Матери с Суджатой. Ситуация в комнате Матери была уже настолько неустойчивой, что мы не хотели ничего говорить, опасаясь вызвать вспышку, которая отразится на Матери. Кроме того, мы уже почувствовали невидимый барьер перед Суджатой, имя которой систематически вычёркивалось из списка посетителей под малейшим предлогом, а также вычеркивались имена некоторых молодых девушек, представляющих милые и молчаливые элементы Ашрама. И как мы могли возражать, когда Суджате говорили: «Мать не может… Мать больна…»? Однажды Суджата сказала об этом Матери, но затем подобное повторилось три, четыре, десять раз – что можно было сказать? Не зная причин, Сатпрем ощущал, что и его собственные встречи с Матерью находятся под угрозой. В действительности, мы были одни, столкнувшись с тайным противодействием. Откуда взялось противодействие? Нет ответа – кроме человеческой мелочности, которая не понимает и ненавидит всё, что превосходит её. Даже сын Матери ревновал к нам из-за нашего места возле неё, не говоря уж о других «лгунах», чистых и простых, как говорила Мать, которые управляли и до сих пор управляют делами Ашрама. И, наконец, гораздо позже мы заметили, что этот самый магнитофон, записей которого мы больше не получали, использовался для тайной записи наших собственных бесед с Матерью… по чьему поручению?

Это был конец. Очевидно, атмосфера настолько прогнила, что это не могло больше долго длиться – Мать задыхалась в ней. Мы сами позже заметили, в собственном теле и через непосредственное переживание, что плохие мысли создают некий гнёт и удушье, словно не хватает воздуха. Но даже после того, как они закрыли перед нами дверь Матери, год и месяц спустя, 19 мая 1973 года, мы НЕ МОГЛИ поверить, что это конец, мы были убеждены, что это последний этап, и Мать, наконец, освободится от рабства питания: последней связи со старой физиологией. Но, как мы знаем, её «охранник» не позволит этого. В своей речи 4 декабря 1973 года он заявил: «В начале [с 20 мая] она отказывалась принимать какую-либо еду и питьё, но тем или иным способом мы склоняли её к этому»[51]. Она действительно боролась как могла, а затем… Иногда мне казалось, что я слышал её тихий голос, доносившийся оттуда: «Где Сатпрем? Где Сатпрем?...» и молчание. Если бы мы попытались силой сломить этот барьер, «Агенда» никогда бы не вышла. Следующая беседа – пророческая в этом смысле.

Таково было окружение Матери: преданный, но ничего не понимающий слуга, неверящий врач, жестокий и деспотичный охранник, а также это маленькое слепое и ослеплённое существо, управляемое своими страстями и Пранабом.

Пусть факты сами говорят за себя.

* *

(После молчания Мать возобновляет беседу)

Тело ослаблено трансформацией, доктор говорит, что есть признаки слабости.

Верно то, что возникает нечто вроде напряжения, когда тело делает слишком большое усилие. Но я думаю, что это пройдёт. Я убеждена – я говорила тебе об этом – что если достигну ста лет, то после ста лет я буду сильной.

Но, милая Мать, на днях ты снова говорила Суджате о том, что может случиться, что твоё тело станет выглядеть безжизненным, «мёртвым», ведь так…

Да.

…из-за трансформации, и если это произойдёт, то следует позаботиться, чтобы тебя не похоронили…

Да.

Но почему?… Эта мысль снова вернулась к тебе, что, возможно, ты будешь вынуждена…

Да… Я не знаю. Но мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь помешал допустить эту глупость, ведь иначе вся работа будет потеряна.

Да, конечно. Но здесь будут люди, такие как K [ученик поворачивается к двери ванной комнаты и подзывает жестом помощницу Матери].

Да.

Люди, как К, будут рядом с тобой.

Да, мой мальчик, но К – молодая девушка, у неё нет авторитета.

Да-да-да, милая Мать (К смеётся)

(Суджата:) Но и у нас, милая Мать, нет власти.

Нужны люди, которые имели бы какую-то власть и могли сказать (Мать громко говорит): НЕ НАДО – МАТЬ НЕ ХОЧЕТ.

(Сатпрем:) Что же, да, милая Мать, но я вижу рядом с тобой только К и Суджату – а другие, что они скажут?

Да, а ты?

Я, а что значит мой голос? Кто меня послушает? Скажут, что я сошёл с ума – мне не позволят даже войти к тебе[52]!

(Мать смеётся с некоторым удивлением)

Так и есть, мне не позволят войти в твою комнату. Но присутствующие здесь люди, такие как К или Суджата, СО СВОЕЙ ВЕРОЙ, они могут что-то сделать – или Пранаб. Но что касается Пранаба, только ты…

Но Пранаб… Пранаб поверит, что я мертва!

Да, это так.

Конечно.

Да… Да, Пранаб не верит, у него нет веры.

(Мать кивает головой)

Лично я думаю, что только вера таких людей как – именно как эти «молодые девушки» К и Суджата с их верой, только они могут иметь влияние. Вот и всё, что я думаю. Они должны быть здесь.

(Мать одобрительно кивает головой,

Суджата молчит до конца беседы)

Это возможно, но не обязательно, что это произойдёт (этот глубокий транс). Иногда – как раз когда я вижу все эти вещи – я… Мне трудно говорить именно из-за этой слабости; я с трудом выражаю себя; тогда вдруг я чувствую… я чувствую нечто… я не знаю, не могу сказать, что это усталость или истощение, но… словно уходит жизнь – а сознание более ЖИВОЕ, более сильное, чем когда-либо прежде!

Телу вдруг кажется, что оно не сможет выдержать – вот и всё.

Так что из-за этого видимость может быть очень обманчивой.

(Сатпрем, обращаясь к К: ) А кто-нибудь, как Чампаклал, может понять это?

(К: ) Я не думаю.

Ведь трудность вызовут местные власти: кучка идиотов, не знающих ничего, но стремящихся соблюдать правила и предписания.

(Сатпрем:) Нет-нет, милая Мать, уверяю тебя…

(К: ) Нет, нет!

(Сатпрем:) Во всяком случае, пока мы живы, мы будем делать всё, чтобы защищать тебя…

Да.

Это точно.

Мой мальчик…

(молчание)

Нет, я думаю, что ничего не случится, милая Мать.

(К:) Я тоже.

(Сатпрем:) Думаю, что ничего не случится. Если ты должна будешь какое-то количество дней оставаться внешне в состоянии самадхи, что же, ты будешь защищена, и всё будет в порядке.

(Мать кивает головой)

Достаточно ОДНОГО человека, который бы по-настоящему верил.

Да, ДА, верно. Да, так. Да.

Что же, здесь, по крайней мере, трое, у кого действительно есть вера!

(Мать смеётся) Да.

Даже четверо! (входит Васудха, бывшая помощница Матери)[53].

(Бьют часы,

Мать берёт руки ученика,

Она выглядит приободренной,

долгое молчание)

У К ещё много записей – она передала их вам?

Сегодня утром?

(К:) Не сегодня: вчера.

(Сатпрем:) Да, вчера, милая Мать. Я ещё не взглянул на них.

Только я теперь говорю не с той же силой, что прежде, потому что мне трудно. То, что я говорю, не имеет прежней мощи.

Но мощь стоит за этим!

Да, сознание более сильное, чем когда-либо.

Точно!... Нет-нет, я всегда чувствую мощь позади этого… Конечно, ты говоришь не как оратор!...

Да! Далеко от этого!

Что же, дети, вот так, будем делать, что можем, будем стараться изо всех сил.

Да, и ты будешь окружена и… МЫ ТЕБЯ НЕ ОСТАВИМ.

Хорошо. Да, вот так хорошо! (Мать смеётся)

До свидания, мой мальчик.

(обращаясь к Суджате

с большой нежностью)

Моя малышка[54]…

* *

Пост-скриптум

«Мы тебя не оставим…» Как эти слова восемь лет спустя всё ещё звенят с ужасным знаком вопроса. А что мы могли сделать? Поднять скандал? бесполезно, это просто спустило бы на нас свору, прежде чем мы смогли бы обеспечить безопасность «Агенды». Вот факты, как они были изложены самим Пранабом в его публичной речи 4 декабря 1973 года:

«Вечером 17 ноября я прибыл в семь часов пять минут [в комнату Матери]. Д-р Саньял был уже там и обследовал Мать. Дьюманбхай [ученик, приносивший Матери еду] тоже пришёл. Я подошёл и пощупал пульс Матери. Он ещё бился, но с большими перерывами. Ещё было дыхание. Потом, всё медленно остановилось. Доктор сделал внешний массаж сердца, безрезультатно. Тогда он объявил, что Мать оставила своё тело. Было 7 часов 25 минут вечера. Находясь там и ощущая свою ответственность, я думал о том, что мне следует сделать. В то время в комнате находились Андре [сын Матери], Чампаклал [слуга Матери], д-р Саньял, Дьюманбхай, Кумуд [помощница] и я. Я поговорил с Андре и сказал ему, что хотел бы немного повременить, а затем спустить тело Матери вниз, в зал медитаций, чтобы люди могли увидеть её: «Нам следует оберегать тело Матери так, чтобы оно не было потревожено, а затем мы решим, что делать». Андре согласился с моим предложением. Он хотел остаться с нами, но ему было явно не по себе, так что я предложил ему пойти домой и отдохнуть до завтрашнего дня. Он ушёл. Мы остались в комнате и обсудили, что делать.

Мы подумали, что если люди сразу же узнают об уходе Матери, они все устремятся сюда, и толпа будет требовать увидеть Её. Будут шум, крики и большой беспорядок. Поэтому мы решили держать это в тайне некоторое время. И д-р Саньял сказал, что мы не должны никак трогать тело несколько часов. Так что мы оставили Мать, как есть, до 11 часов вечера, и только когда ворота Ашрама были закрыты, мы вымыли её тело одеколоном, надели на Неё красивое платье и всё устроили. А затем Дьюманбхай спустился вниз и позвал Нолини. Нолини пришёл, увидел всё и спросил, что мы собираемся делать. Я рассказал ему свой план. Он рассказал, как однажды Мать предупредила его, что если она будет выглядеть так, будто оставила своё тело, то мы не должны торопиться, а следить, чтобы её тело поддерживалось в должном состоянии и ждать. Я ответил: «Так мы и собираемся сделать; мы только что обмыли Её тело, чтобы не лезли муравьи и насекомые. Мы надели на неё новое платье и тихо и осторожно спустим Её вниз, в зал для медитаций. Спустя некоторое время мы позовём людей». Он согласился с нашим планом… Около двух часов ночи мы спустили тело Матери вниз, положили Её на ложе и всё устроили. Затем я вышел и сказал придти ко мне четырём помощникам. Когда они пришли, я объяснил им, что нужно сделать: сначала позвать фотографов, затем «trustees» [управляющих Ашрама], затем самых близких Матери… После трёх часов утра начали приходить, все, кого позвали. Находясь наверху, мы подготовили нечто вроде заявления для прессы и радио, так чтобы не было никакой искажённой информации… Черновой вариант заявления мы скорректировали и отдали наше заявление Удару для распространения. В 4 часа 15 минут мы открыли ворота Ашрама, чтобы люди могли войти и последний раз выразить своё почтение…».

Таким образом, спустя ШЕСТЬ ЧАСОВ И ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ после так называемой «смерти» Матери, её спустили вниз, вывели её тело из спокойствия и защиты его атмосферы, и затем отдали его на съедение тысячам посетителей под слепящими неоновыми лампами и гулом вентиляторов… всего лишь ВОСЕМЬ ЧАСОВ И СОРОК ПЯТЬ МИНУТ спустя.

Что за общее пособничество связало всех этих людей, КАЖДЫЙ из которых прекрасно знал, что тело Матери должно оставаться в покое в её комнате, и ВСЕ они знали о «инструкциях» Матери?

Желай они избавиться от неё, они не смогли бы сделать это быстрее.

Пранаб сам цинично заявил об этом в своей речи:

«Мне и некоторым другим людям Мать часто повторяла одну вещь. Она говорила, что работа, которую Она делает в своём теле, может быть нарушена двумя способами: первым – если сила, которую Она притягивает на себя, окажется настолько значительной, такой большой, что тело не сможет выдержать её и сломается[55]; вторым – если Она войдёт в глубокий транс и будет выглядеть словно оставившей своё тело, и тогда, если по ошибке мы поместим Её в Самадхи [могилу], то Её работа будет бесповоротно испорчена. И Она наказала нам, чтобы мы обеспечили тело необходимой защитой, чтобы следили за ним, и поместили Её в Самадхи только тогда, когда будем абсолютно уверены, что Она оставила своё тело. Я думаю, что мы сделали так, как Она хотела».

И, действительно, они сделали всё, чтобы быть в этом абсолютно «уверенными». Вынеся её тело из комнаты, они обрекли его на верную смерть.

Нас никто ни о чём не информировал. Мы не составляли часть «ближнего окружения» Матери. Нам сказал об этом Эбей Сингх, брат Суджаты (а до него самого дошёл только слух). Мы пришли к шести часам утра, ошеломлённые, и столкнулись с цепочкой из тысяч людей, ждавших своей очереди войти - к тому моменту мы не виделись с Матерью шесть месяцев. Не прошло и пяти минут, как Нолини позвал нас, чтобы перевести на французский язык заявление для прессы, а также своё собственное «послание» – у них у всех уже были готовы «послания». Он всунул нам листок бумаги, мы были поражены, прочитав про себя как автомат:

«Тело Матери принадлежало старому творению. Ему предназначалось служить опорой новому телу. Оно хорошо послужило этой цели. Новое тело придёт… Восстановление этого тела означало бы восстановление старых проблем в теле – они были устранены, насколько это было возможно в этом теле. Для новой мутации требовался новый метод. «Смерть» была первой стадией в этом процессе».

Мы прочли это ещё раз, охваченные немым гневом: «Тело Матери принадлежало старому творению…» Мы посмотрели на всех людей, уставившихся на нас в комнате Нолини. Воцарилось ужасное молчание. Тогда я сказал НЕТ. «Я не буду переводить это». Они посмотрели на нас так, будто мы сошли с ума. Мы вышли.

Шумные вентиляторы, огромная толпа, слепящий свет под оцинкованным потолком. Её белый силуэт, словно погружённый в почти яростную концентрацию, и такую мощную. Кричать… Что кричать – КОМУ? Разве наш крик вернул бы её в свою комнату? Зачеркнули ли бы они свои послания и уже подготовленные заявления? Никто бы не послушал. Они всё прекрасно устроили. Они обо всём договорились.

6 апреля 1972

(Беседа с Суджатой)

Не хочу больше говорить.

Вчера я сказала Сатпрему то, что должна была сказать.

(молчание)

Приходят люди, некоторые из них утомляют меня своими рассказами; другие же не говорят ничего; в обоих случаях я молчу. Пусть говорят, что хотят, даже то, что я стала бестолковой, мне всё равно.

О! нет!... Те, кто так говорят, выражают только своё собственное состояние, милая Мать.

Да, это их дело, это меня не касается.

Там наверху, в сознании, I am with those who are there [я с теми, кто там]. Вот и всё. Это очень хорошо.

(Мать сжимает руки

Суджаты и смотрит)

Вот так, это хорошо, хорошо.

Ты знаешь, что я с тобой? Знаешь это?

Скажи тоже Сатпрему, что я ВСЕГДА с ним.

Вот так, моя малышка.

(Здесь Суджата рассказывает о своём воскресном сне, в котором вместе с Сатпремом она видела Шри Ауробиндо и Мать в какой-то комнате в конце длинного прохода. Этот сон был о физической трансформации Шри Ауробиндо и Матери. В то время как Мать разговаривала с Сатпремом, Шри Ауробиндо позвал Суджату и, положив два пальца в ладонь её правой руки, сказал: «В течение тысячи лет ты должна будешь нести веру и стремление». Выслушав, Мать продолжает молчать. Суджата пытается комментировать:)

Тысяча лет прошла… И теперь трансформация выполнена.

Да, моя крошка, хорошо. Это хорошо, моя крошка. Хорошо. Теперь осталось только трансформироваться! (смех)

8 апреля 1972

Может быть, ты помнишь, что в январе монсиньор R. писал тебе, и ты долго концентрировалась на нём, потом ты сказала мне написать ему, чтобы спросить «почувствовал ли он что-то[56]»? Я получил его ответ: одно письмо, адресованное мне и второе, адресованное тебе. Вот что он мне пишет (он ответил с запозданием из-за смерти кардинала Тиссерана):

Мой брат,

«…действительно, 29 января (между 5 и 6 часами) меня посетила Мать. Это внутреннее присутствие, но у меня нет ни тени сомнения в нём. Она столько сказала мне… за такое короткое время.

Я думаю, что готов порвать со всем своим прошлым, которое приносило мне только ложь, иллюзию, заблуждение…»

А вот что он пишет тебе:

«С этого незабываемого дня 29 января (между 5 и 6 часами) я постоянно живу с вами. Никогда прежде я не чувствовал так сильно ваше присутствие. Не телесное присутствие рядом со мной, а духовное присутствие, состоящее из помыслов и любви.

Я услышал и понял ваше послание.

Да, я знаю, мне надо изменить направление своей жизни. Пришло время. Вскоре ничто не будет удерживать меня от этого… даже псевдообязанности по отношению к тому или другому.

Я бы хотел, я хочу работать с вами, преследуя идеал – который вдохновляет меня и захватывает всё моё существо.

Рушится всё, что я так усердно создавал… Остаётся только ощущение того, что я понапрасну работал и страдал.

Так что я поворачиваюсь к вам с полным доверием.

Смерть кардинала Тиссерана, который в течение 21 года был для меня несравненным Отцом, привела меня в неописуемое расстройство… Я чувствую себя сиротой… и со всем своим рвением я прошу вас: Мать, помогите мне начать жизнь заново».

(Мать долгое время остаётся в концентрации)

Прекрасное письмо.

(молчание)

Он француз?

Да, милая Мать.

Какой сегодня день недели? и который сейчас там час?

Сегодня суббота. И там сейчас около пяти часов утра… У тебя есть послание для него?

Скажи ему, что когда (но слова так всё преуменьшают), когда я слушала его письмо, я видела – видела и чувствовала – как чудесно работала божественная Милость. И это было… это был словно поток Милости, который сконцентрировался на нём, и который оставался сконцентрированным на нём – он продолжает, продолжает концентрироваться на нём (жест обволакивания).

Это очень конкретно – очень конкретно и мощно: концентрация.

Милость, сконцентрированная как на инструменте Божественного, божественного Могущества – как на инструменте.

Ведь для меня это было всегда так: пусть исполнится Твоя Воля, Господь, пусть исполнится Твоя Воля, Господь… Словно он был выбран как инструмент, как один из инструментов. Пусть исполнится Твоя Воля, Господь… с великой мощью концентрации.

(Мать погружается)

* *

(Затем Мать слушает несколько текстов Шри Ауробиндо для послания 24 апреля. Суджата предлагает следующий текст из «Савитри», который Мать сразу же принимает: )

Неуловимый гость и всезнающий руководитель,

Невидимый, он проникает в наши более тёмные части

И, скрытый темнотой, делает свою работу,

Пока и они не почувствуют необходимость и желание измениться.

Всё здесь должно учиться подчиняться более высокому закону,

Клетки нашего тела должны выдерживать пламя Бессмертного[57].

Савитри, I.III.35

Это хорошо.

12 апреля 1972

(Мать протягивает нам открытку со своей фотографией и

напечатанным на ней текстом:)

No human will can finally prevail against

the Divine’s will.

Let us put ourselves deliberately and

exclusively on the side of the Divine

and the victory is ultimately certain[58].

The Mother

Странно, как человеческая природа сопротивляется этому. Обычная человеческая природа такова, что она предпочитает претерпеть поражение, но по своей воле, чем одержать победу по-другому. Я сейчас открываю вещи… невероятные ¾ невероятные.

Невероятна глубина человеческой глупости. Невероятна.

Это так, словно эта Сила, о которой я говорила[59], шла вот так (жест: как бур) всё глубже и глубже, к подсознательному.

В подсознательном есть вещи… невероятные ¾ невероятные. Я целые ночи вижу это. И сила спускается, спускается… НАСТОЯТЕЛЬНО.

И человеческое подсознательное кричит: «О! ещё не надо, ещё не надо – не так быстро!» Вот с чем надо бороться. Это всеобщее подсознательное.

И, конечно же, это сопротивление ведёт к катастрофам, так что люди говорят: «Смотрите, смотрите сколь благотворно ваше воздействие! оно вызывает катастрофы». Невероятная, невероятная глупость.

Я вижу это в себе; никогда я не чувствовал сопротивления низшей природы таким образом…

Да, да, ох! оно неимоверно возросло.

Да, неимоверно. Неизвестно, когда это закончится, бывают моменты сильного беспокойства.

Нет, не нужно беспокоиться. Надо оставаться… оставаться прицепившимся к Божественному. Ведь у подсознательного хорошие аргументы! Оно говорит: «Вот видите, к чему это приводит, видите…» О! это… это не только сопротивление: это ИЗВРАЩЕНО.

Да.

Это испорченность.

Да, да, милая Мать, я очень ясно вижу это. Я вижу очень ясно, что это действительно извращение.

Это испорченность.

Но я не знаю, что надо делать. Такое впечатление, что это ничему не подчиняется. Я не знаю, что делать.

Нет, остаётся только… Если можно не слушать, так лучше, но если слушаешь, то надо отвечать только так: «Мне всё равно, мне всё равно» ¾ всё время. «Ты станешь глупой» ¾ мне всё равно. «Ты испортишь всю свою работу» ¾ мне всё равно… На любой из всех этих извращённых аргументов один ответ: мне всё равно.

Если ты можешь переживать, что именно Божественное делает всё, тогда с непоколебимой верой скажи: «Все твои аргументы ничего не стоят; радость быть с Божественным, сознавать Божественное превосходит всё» ¾ превосходит творение, превосходит жизнь, превосходит счастье, превосходит успех, превосходит всё (Мать поднимает палец): ТО.

Вот так. Тогда всё в порядке. Тогда это закончится.

Словно То выталкивает на яркий день, ставит под ясный свет, приводит в контакт с этой Силой всё самое худшее в природе…

Да!

…чтобы с этим было покончено.

И, кроме того, кажется, это цепляется к тому, что имело в нас добрую волю.

Бывают моменты, когда всё становится совершенно чудесным, но проходишь и через неприятные часы.

Да. Да, бывают моменты, когда спрашиваешь себя, не будет ли всё сметено.

(Мать смеётся) Это абсурдно! это абсурд. Будет сметено только всё сопротивление.

Но…

(Мать погружается, затем улыбается)

У меня всё больше такое впечатление, что есть только одно средство… (Смеясь) Забавная картинка: сесть на ум ¾ сесть на ум: замолчи. Это единственное средство.

Сесть на ум (Мать делает лёгкий шлепок): заткнись.

(молчание)

В подсознательном хранится память о бывших («previous», как это по-французски?) прежних пралайях[60], так что эта память всегда даёт ощущение, что всё растворится, всё разрушится.

Но если посмотреть в истинном свете, это может быть только самое прекрасное проявление! Теон говорил мне, что это творение – седьмое и последнее. Шри Ауробиндо (я рассказала ему, что говорил Теон), Шри Ауробиндо согласился с этим, сказав: «Это проявление увидит трансформацию на пути к Супраментальному». Но чтобы достичь Супраментального, ум должен ЗАМОЛЧАТЬ! И это всегда даёт мне впечатление (смеясь) ребёнка, сидящего на макушке ума и (жест: словно ребёнок стучит ножками) играющего на нём! – Если бы я могла ещё нарисовать, это был бы действительно забавный рисунок! Ум – большой земной ум (Мать раздувает щёки) – считающий себя таким важным и необходимым, и ребёнок, усевшийся ему на голову и играющий! Это очень забавно.

Ах! Мой мальчик, у нас нет веры, ведь как только появляется вера…

Мы говорим: «Мы хотим божественной жизни» - но мы её боимся! Но как только уходит страх, и мы искренни… действительно всё меняется.

Мы говорим: «Мы больше не хотим этой жизни», и… (смеясь) что-то в нас цепляется за неё!

Да!

Это так нелепо.

Мы цепляемся к нашим старым идеям, нашим старым… к этому старому миру, который должен исчезнуть – мы боимся!

А божественный ребёнок, сидящий на голове ума, он играет!... Хотела бы я нарисовать эту картину, это чудесно.

Мы так глупы, что умудряемся даже так говорить (Мать принимает тон оскорблённого достоинства): Божественное не право, «Ты не должен делать так!» Это комично, мой мальчик.

(молчание)

Для меня лучшее средство (то есть самое лёгкое), это сказать: что Ты хочешь – что Ты хочешь, со всей искренностью. Со всей искренностью. И тогда – тогда приходит понимание. Тогда понимаешь. Но понимаешь не ментально, это не там (Мать касается головы).

То, что Ты пожелаешь.

(молчание)

Так что я вижу, вижу сопротивление в людях (они не говорят мне этого, но думают об этом; я вижу это в ментальной атмосфере – жест вокруг): вздор престарелой женщины!

Вот так.

Ах[61]!...

13 апреля 1972

(Беседа с Суджатой. Отныне ни одна магнитофонная запись, сделанная в комнате Матери, уже не дойдёт до нас. Следующие беседы записаны Суджатой по памяти. Сначала она прочла письмо одного из школьников; в действительности, Суджата пыталась навести мост между Матерью и анонимной массой тех, кто действительно любил её, но не мог придти к ней.)

Милая Мать,

Кажется, ты уже принимаешь не всех в их дни рождения. Это из-за нехватки времени или по какой-то оккультной причине? Люди говорят, что тебе утомительно встречаться каждый день с множеством людей, но если причина в этом, то двадцать человек, приходящие в свой день рождения за твоими Благословениями, все вместе, возможно, отнимут у тебя меньше времени, чем один человек, приходящий к тебе каждый день! Кроме того, это всего лишь один день – один день в году – когда мы могли бы приходить к тебе, чтобы получать твои Благословения и видеть тебя совсем близко. Конечно, никто не хочет беспокоить тебя, и я тоже.

Но мне бы хотелось знать причину введения новых правил. Надеюсь, что это не слишком большая дерзость с моей стороны написать тебе таким образом.

Подпись: V

(Суджата:) ... Людям нужны встречи с тобой, им нужна твоя помощь, это трудный период для всех.

Моя помощь здесь для всех, кто в ней нуждается – и только эго мешает получить её. Понимает ли V разницу между эго и психическим существом?... Эго – это то, что мешает. Эго было необходимо для формирования человечества, но сейчас мы подготавливаем то, что выше человечества, сверхчеловечество. Сейчас эго закончило свою работу – оно хорошо сделало свою работу, и теперь должно исчезнуть. И останется именно психическое существо, представитель Божественного в человечестве, именно оно перейдёт в другой вид. Так что надо учиться концентрировать всё своё существо вокруг психического. Тот, кто хочет перейти в сверхчеловечество, должен избавиться от эго и сконцентрироваться вокруг психического существа.

Но знает ли он разницу между эго и психическим? Ведь эго очень ловкое, настоящий мошенник!...

15 апреля 1972

(Накануне у Матери были трудности с сердцем.)

Итак?... Есть что-нибудь?

А у тебя? (смех)

У меня… (смеясь) всё в порядке. Что-то легче, что-то труднее. Было то, что я называю «сменой правления» в сердце, так что… трудный момент. Но всё в порядке.

На днях я видела (я всё ещё вижу его) этого маленького ребёнка, играющего на ГРОМАДНОЙ ментальной голове и бьющего по ней своим ножками – это супраментал. И как назвать это существо?... Его не следует называть «сверхчеловеком», это не сверхчеловек, это супраментальное существо. Ведь переход от животного к человеку ясен для нас; переход от человека к супраментальному существу делается (или не делается) через сверхчеловека - возможно, что несколько сверхлюдей (они есть) осуществят переход, но происходить это будет не так. Сначала должно родиться супраментальное существо[62]. Теперь это становится всё более ясным. На днях я видела это маленькое существо (это был ребёнок, и это символично), которое сидело на громадной ментальной голове: это было супраментальное существо, и это символизирует его «независимую» власть, можно так сказать, над умом.

Всё становится более ясным. Но мы находимся прямо в переходном периоде, и это самое трудное время.

Достигнут ли некоторые аналогичного состояния – по меньшей мере, аналогичного или, во всяком случае, предшествующего супраментальному?... Кажется, так, такая попытка предпринимается сейчас. Но мы уже не здесь, и ещё не там – мы… (жест подвешенного состояния). Это довольно неопределённое состояние.

Очевидно, все те, кто родились в это время и сейчас находятся здесь, они просили участвовать в этом и они готовились в предыдущих жизнях. И с точки зрения мирового знания интересно понять, что происходит и как оно происходит. Но с индивидуальной точки зрения это не очень-то приятно (!), это трудное время: мы уже не здесь, но ещё не там – мы посередине, вот и всё.

Да, но не обязательно переходить через надментальное существо, чтобы достичь этого супраментального существа.

Я не понимаю.

Я имею в виду, что не обязательно переходить через надментальное существо, чтобы прикоснуться или достичь этого сознания или этого СУПРА-ментального существа.

Что ты называешь «надментальным существом»?

То, что Шри Ауробиндо назвал «надразумом».

А! нет. Нет.

Не обязательно.

То, что Шри Ауробиндо назвал надразумом – это область богов.

Не обязательно переходить через это.

А! нет, царство богов… оно в стороне. Я думаю, им не сделать ничего особенного с земными проблемами. Только ради забавы эти боги занимаются землёй. У них не слишком много общего с великим Движением трансформации.

Да, это так.

Они бессмертны, конечно, свободны (в большой степени они свободны и бессмертны). Они вмешиваются в земные дела почти из любопытства или ради забавы!

Да!

Возможно, они помогали человечеству понять, что есть нечто за пределами земной жизни.

В этом была их польза.

Было время (смеясь), когда я была очень близка к этим существам, они проявлялись во мне, они… по крайней мере, это их забавляло, да! – и меня это забавляло! Мне это было интересно, но я никогда не считала это существенным.

Так что, в итоге, то новое существо, которое ты видела, это был супраментальный ребёнок!

(Смеясь) Да! Но я думаю, что этот «ребёнок» только символически является ребёнком… Я не знаю, придёт ли он маленьким, а затем подрастёт – я не знаю ничего. Я еще многого не знаю - многого!

Но позавчера ночью сердце перешло от старого правления Природы к божественному правлению, так что был момент, когда… это было трудно. Но с… это странное ощущение, нечто вроде ощущения… самое близкое, это психическое сознание. Но оно правило существом с давних пор; вот почему мог быть убран ментал и витал, ведь психическое существо приступило к правлению с давних пор.

Я как раз хотела тебе сказать (не знаю, говорила ли я тебе об этом[63]): в первый раз, когда я приехала в Тлемсен (я не помню, когда это было), в первый раз, когда я прибыла в Тлемсен, Теон вышел мне навстречу и сказал… (тогда я не понимала; теперь понимаю!), он сказал мне: «Вы наедине со мной, Вы меня не боитесь?» Тогда я ему ответила, но совершенно сознательно и спокойно… Помнится, мы шли по его громадному поместью, мы шли к его дому; я сказал ему (Мать поднимает указательный палец): «Моё психическое существо правит мною – я ничего не боюсь». Тогда… (Теон вздрогнул, словно обжёгся).

Я обрела это психическое сознание как раз перед отъездом в Тлемсен. А там оно укрепилось.

Но не знаю, записано ли это где-то?

Да, ты мне об этом когда-то уже говорила[64].

Это поразило меня, и запомнилось навсегда. Моё психическое проявилось совершенно внезапно: «Я сознаю своё психическое существо, оно меня защищает, я ничего не боюсь …» Возможно, это не в точности те слова, я не знаю, но ответ был такой.

(долгое молчание)

У тебя есть что-нибудь?

Такое ощущение, что во мне что-то изменилось.

А! что?

Я не знаю, в последний раз, когда ты говорила о «сопротивлении» [подсознательного], то вечером того же дня я словно почувствовал «свет милости».

Да.

И затем я почувствовал облегчение.

Аах! да…

И у меня такое ощущение – не знаю, не иллюзия ли это, но мне на самом деле кажется, что что-то изменилось, словно… пришла Милость и развязала узел.

Да.

Такое ощущение, что что-то изменилось.

Да, это верно. Это верно, но я не знала, был ли ты полностью сознателен.

О! да, у меня было ощущение… но я всегда боюсь впасть в заблуждение, ты понимаешь.

Нет – нет, это всё ум, мой мальчик, дай ему шлепок по голове!

Но у меня действительно было ощущение, что… Милость СДЕЛАЛА это.

Да, это так. Только Милость может делать это.

Да, милая Мать, да!

Это и было символически представлено в моём видении: переход произойдёт вовсе не путями ума: это ребёнок, сидящий на уме и играющий. Я ещё вижу его.

Да, у меня было сильное переживание того, как Сила действительно всё делает.

Да, да.

Всё, что мы можем делать, это… призывать Милость, не так ли.

Да, звать, быть восприимчивыми – по-настоящему нуждаться в ответе.

Вчера я чувствовала это очень сильно. Момент был трудным, были боли, сердцебиение стало совсем нерегулярным (то появлялось, то исчезало), была настоящая боль; и тогда, в тот момент, существо просто… (Мать раскрывает руки): «То, что Ты хочешь, Господь, что Ты хочешь». - Через несколько часов всё успокоилось. Как это произошло? Как вышло? Я не знаю ничего. Только это (Мать раскрывает руки).

И для всего-всего, всех проблем (Мать раскрывает руки), это так: что Ты пожелаешь, Господь, что Ты пожелаешь…

Я знаю очень хорошо, я говорю «пожелаешь», но это не видение, не воля Божественного… это Его способ бытия. Это способ бытия – способы бытия, сменяющие друг друга. Мы всегда думаем, что это «сознательная воля»; это не так: это Его способ бытия. Способ бытия Его сознания. Он спроецировал своё сознание в творение: это Его способ бытия. Именно Его способ бытия меняет всё.

Тогда понимаешь, что ум не обязателен – ведь меняет способ бытия. Ты улавливаешь[65]?

(медитация)

19 апреля 1972

А как у тебя со сменой [правления]?

Продолжается!

(молчание)

Кажется, сознательная воля должна занять господствующее положение. Но это делает жизнь… конечно, более эффективной, но и более трудной.

Более трудной, почему?

Ведь мы привыкли пассивно полагаться на Природу в исправлении того, что не в порядке – а это полностью исчезает. Теперь это процесс сознания, это не… Ведь ум (смеясь: это продолжается, супраментал сидит на нём!), так вот ум, над ним работали годы, чтобы он не вмешивался в то, что его не касается, и чтобы он позволял Природе справляться с тем, что не в порядке; теперь же Природе говорится: «Держись спокойно, теперь решать будет всевышнее Сознание». Но это означает, что сознание должно быть ВСЁ ВРЕМЯ начеку.

Всё время начеку.

Само сознание, его позиция по отношению к Божественному состоит в том, чтобы быть словно обёрнутым – можно сказать, поглощённым Божественным: то, что Ты пожелаешь, то, что Ты хочешь, то, что Ты хочешь, то, что Ты хочешь… И это хорошо в качестве «постоянной позиции», можно сказать. Но когда вдруг что-то дезорганизуется в теле, и неизвестно почему (ох! по большей части это влияние, идущее снаружи, как беспорядок, приходящий снаружи), то это действительно неизвестно – больше нет ментала, чтобы решать, что делать; сознание таково (жест открытых рук, обращённость вверх). Но тогда не знаешь, что делать, и ничего не делаешь.

Кое-чему точно надо научиться.

Но если сознание обращено вверх, то разве не происходит автоматического Вмешательства или Действия?

Вероятно.

Должно быть так.

Это постоянное переживание. Но…

А как у тебя дела?

Не знаю. Кажется, лучше.

Да. Хочешь, чтобы я посмотрела?

(Мать берёт ученика за руки,

закрывает глаза)

Гораздо лучше.

(Мать погружается до конца встречи, улыбаясь,

и держа наши руки)

22 апреля 1972

(Мать молча протягивает нам цветок. Затем она смотрит… на что? Она выглядит уставшей. Мы сообщаем ей, что переезжаем в новый дом «Нанданам» на окраине Пондичери. Мать уходит… куда-то, на сорок минут.)

26 апреля 1972

(Мать протягивает ученику письмо:)

Вот что я послала Индире. Можешь прочесть это, я уже и не помню, что написала.

«India shall take her true place in the world

only when she will become integrally

the messenger of the Divine Life[66]».

По какому случаю ты отправила это?

Она написала мне очень любезное письмо, выражая свою признательность, и спросила меня, хочу ли я ей что-то сказать – тогда я ответила так.

И, кажется, она говорит очень серьёзно о духовной миссии Индии.

Она беспокоится по поводу Америки. Она хочет послать в Америку людей, чтобы попытаться создать хорошую атмосферу.

Посмотрим.

Но разве опасность исходит скорее не от Китая?

Я не думаю.

Я всегда видела материальную помощь, приходящую из США – всегда. А этот президент[67] груб и стоит на пути. Президентские выборы будут только в ноябре. Так что надо подготовить страну, чтобы он им не стал (ведь он стал кандидатом), чтобы он не был переизбран.

Впрочем, у него все шансы на переизбрание.

Люди там не любят его.

Да, но весь Финансовый мир за него.

Да, это верно.

Он НЕ ДОЛЖЕН быть переизбран, так что незачем с ним встречаться (попытки Индиры). Не должен. Это НЕ ДОЛЖНО произойти[68].

Сознание должно поддержать, помочь, осветить, укрепить всех тех, кто не хочет его.

(молчание)

А как у тебя дела?

…Как сказать? Физически всё ещё трудно, но тело поняло, я думаю (Мать раскрывает руки). Тело поняло, но у него остаются старые привычки - полусознательные реакции. Вот что его тянет. По мне, если бы тело действительно поняло, то оно должно бы омолодиться – не «омолодиться», а стать сознательным. Вместо того чтобы базироваться на подсознательном, как у всех людей, оно должно опираться на сознательное – оно начинает делать это. Оно хочет этого; оно хочет, оно пытается. Есть ещё… это, возможно, как привычки. В сущности, должно быть трансформировано подсознательное.

Больше почти нет спонтанных реакций, поднимающихся из подсознательного – почти нет, но ещё несколько… их ещё слишком много.

Как это прошло, на балконе[69]? Где был ты?

Я не приходил.

А! ты не пришёл.

Нет, милая Мать, не пришёл. Суджата была.

(Суджата:) Всё было вполне хорошо, милая Мать.

Я не казалась слишком сгорбленной?

Нет, милая Мать, ты выглядела лучше, чем в последние разы.

А! было лучше.

Лучше, милая Мать.

Я пыталась.

Ты также намного больше ходила, и оставалась дольше.

Где ты была?

Как обычно, в своём доме, милая Мать, внизу.

А! там; да, я проходила там (внутренним зрением).

Да, Мать!

Тело более сознательно – сознание входит. Но…

У меня сильное ощущение (я имею в виду тело), у тела сильное ощущение, что если я достигну ста лет, то оно омолодится – не омолодится, а… будет более способным проявлять Силу. Я не чувствую себя слабой, но кое-что всё ещё тянет.

В подсознательном есть немало дурацких страхов, нехватки доверия, внушений (я не уверена, что в этом повинно тело, но у меня такое впечатление, что есть люди – по крайней мере, один человек, я не знаю, кто он, – которые посылают катастрофические внушения[70]). И тело борется – борется для того, чтобы воспринимать лишь то, что исходит из Божественного, но напряжение ещё присутствует.

Когда я протестую или жалуюсь, то мне «говорят» (это приходит вот так), мне «говорится», что это приходит оттуда и отсюда… (жест: со всех сторон), чтобы я действовала, чтобы То могло воздействовать на мир – это не мышление, это не обдумывается: здесь (голова) всё молчит; это здесь (жест вверх), и затем, вот так (жест подъёма снизу для отдачи) из подсознательного – и что вся эта проделываемая работа – это не только для этого тела: тело делает это для всех, кто восприимчив. В таком случае мне нечего сказать, всё в порядке. Если это так… Ведь (Мать поворачивается к двери ванной комнаты) тело находится в особо благоприятных условиях. О нём хорошо заботятся.

(молчание)

Как там[71]?

(Сатпрем:) Надо немножко приспособиться… Мне чрезвычайно трудно установить связь между внутренним сознанием и материальной жизнью. Для меня материальная жизнь – это ужасное бремя; все материальные вещи тяжёлые, плотные… Я нахожу это очень трудным. Мне не удаётся установить связь между этими двумя.

А!… Ты видел представление «Золотоискателя»[72]?

Да, милая Мать.

Оно удалось?

Д…а. Они вложили в постановку много любви и… - много любви. Но интерпретация, которую они дали… Я не знаю, это выглядело несколько мрачно.

Мрачно?

Да. Я не знаю. Они представили какой-то непонятный мне образ.

(Мать смеётся) Смотри-ка! Это странно.

Если угодно, в этой книге наряду со страданием я пытался дать свет; но в действии на сцене видится лишь страдание[73], а света почти нет. Они сделали из этого что-то очень мелодраматичное, ты понимаешь.

Ох!…

Но атмосфера хороша, несмотря ни на что; это удивительно, хорошая атмосфера. Но странно: я её не признаю.

(молчание,

Мать смотрит)

Это странно. Мне очень нравилась эта книга, когда я её читала, но сейчас единственное воспоминание, которое у меня осталось, это девственный лес с громадным деревом и ты, пытающийся прорубить свою дорогу через лес – всё время вот так (Мать смотрит). Почему?… Это так, это то, что осталось в сознании. Я ещё вижу тебя с топором, рубящим огромные ветки дерева, чтобы пройти. Это странно. Символично ли это? Ты не говоришь об этом в своей книге?

Не совсем так, но я пережил нечто подобное[74] - это одновременно символично и было на самом деле.

Странно, когда я думаю об этой книге, я вижу этот образ. И затем, мне помнится… ты описывал смерть своего друга?

Да.

Это меня весьма поразило. И кроме того, ещё это громадное дерево. Но это дерево – нечто большее, чем природа, это символично; и большим топором ты рубишь ветки – огромные ветки величиной с деревья – чтобы суметь пробраться.

Это странно.

Что же, думаю, я продолжаю рубить ветки!

(Мать смеётся) Да, это так! Это верно.

Материальная жизнь – это… Не знаю почему, может быть, это тянется из прошлых жизней, но для меня она невыносима.

Ах!… В чём она невыносима? У тебя есть трудности?

Нет, это мелочи, маленькие трудности, это вовсе пустяк, но меня всё давит. Мне не удаётся впустить туда внутреннее сознание, ты понимаешь; между ними пропасть. Мне хорошо только тогда, когда я останавливаюсь и сажусь. Тогда всё в порядке.

Аах!

Но как только я начинаю прикасаться к материальным вещам… это ужасно. Нет связи между внутренним и Материей – ВОВСЕ нет, целая пропасть.

(после молчания)

Из того, что Нирод читает мне сейчас из своей переписки со Шри Ауробиндо, похоже, что со Шри Ауробиндо было то же самое. Ведь согласно тому, что он написал (ты увидишь, когда прочтёшь), всё всегда делалось мною. Он говорит: «Мать говорит, Мать делает, Мать…» Ведь когда речь идёт об организации Ашрама (связь с людьми и всё такое), то кажется, что совершенно естественно, всё время, это всё через меня.

И ты знаешь, с точки зрения юмора, я никогда не читала ничего более чудесного, ох!… Он таким образом смотрел на вещи… невероятно. Невероятно. Но, кажется, внешний мир был для него чем-то… абсурдным, ты знаешь.

Да, это так.

Абсурдным.

Абсурдным, да. Я в том состоянии, когда единственная материальная жизнь, которую мог бы вынести, это жизнь саньясина в хижине – и даже ещё совершенного нагого саньясина, потому что даже одежда вызывает неудобства!

Аах!

Ты понимаешь, всё кажется мне ужасным… Мне не удаётся впустить туда внутреннее сознание.

(Мать продолжает улыбаться)

О! любопытно. Весьма любопытно. С самого детства всё моё усилие было (как сказать?) направлено на то, чтобы достичь полного безразличия – чтобы не было ни отвратительно, ни приятно. С детства я помню сознание, которое испытывало… (вот что Шри Ауробиндо имел в виду) безразличие. О! Это любопытно. Это объясняет мне, почему он сказал, что именно я могу попытаться сделать переход между человеческим и супраментальным сознанием. Он так сказал. Он сказал мне это, и он говорит это здесь (в переписке с Ниродом). И я понимаю почему…

(молчание)

Да, я понимаю.

Так что?

Чем дальше я продвигаюсь, тем больше ощущение, что становится всё хуже.

Ох! нет. Нет. О! Нет.

Но я чувствую себя совершенно отвратительным!

(Мать смеётся) Это, мой мальчик, возможно, это моё… Это как раз то состояние, в котором находится моё тело! (Смеясь) Возможно, вот что!

Более того, оно чувствует себя отвратительным и смехотворным. Отвратительным и смехотворным. Это сознание того, что должно быть, что начинается вот так, оно оказывает давление. Даже высшее человечество - это нечто отвратительное и смехотворное для надментального (Мать поправляет себя) супраментального (я не очень-то люблю слово «супраментальное»; я прекрасно понимаю, почему Шри Ауробиндо его использовал, ведь он не хотел использовать слово сверхчеловек – это вовсе не сверхчеловек). Между супраментальным и человеческим существом гораздо больше разницы, чем между человеческим существом и шимпанзе.

Да, да!

Но дело не во внешней разнице: дело в разнице сознания. Я чувствую это, я чувствую его таким живым и таким близким! Когда я совершенно спокойна, оно приходит, оно здесь, и даже самое интеллектуальное и самое высокое человеческое сознание смехотворно рядом с ним.

Да.

Отвратительно.

Да, милая Мать. Я не знаю, с «этим» ли я нахожусь в контакте, но действительно, когда я спокоен, есть нечто такое полное и такое сильное…

Да-да, это оно.

И хорошо.

Да.

Это ТО. И тогда, когда выходишь оттуда и входишь в Материю, это ужасно…

(Мать смеётся)

Потому что «это» не входит туда.

Это входит, но… Точнее говоря, можно сказать, что ему трудно войти, но оно входит. Именно это вызывает у нас ощущение, что жизнь отвратительна. У меня сильное ощущение, что жизнь смехотворна-смехотворна – гротескна. Гротескна.

(молчание)

Надо быть глубоко убеждённым, чтобы быть готовым воспринимать это Сознание. Ты знаешь, я бы сказала: это хороший знак – это неприятно, но это хороший знак.

Только, очевидно, мы – в лучшем случае, в лучшем случае – мы переходные существа. Так что переходные существа… Только сознание внутреннего существа становится более сильным, понимаешь? более сильным, чем сознание материального существа; поэтому материальное существо может быть растворено, но внутреннее сознание остаётся более сильным. Именно об этом сознании мы можем сказать: «А это я».

Да.

Вот так. Так что, ТО – это важная вещь.

Это важная вещь.

Так что использование этого тела представляется мне просто таким: Распоряжение Воли Господа, чтобы я могла делать как можно больше подготовительной работы. Но это вовсе не Цель. Ведь у нас нет знания, ни малейшего знания, что такое супраментальная жизнь. Значит, мы не знаем, может ли это или нет (Мать щиплет кожу рук) достаточно измениться, чтобы адаптироваться – и, по правде говоря, нет беспокойства, эта проблема меня не очень-то занимает; ведь меня беспокоит, как построить это супраментальное сознание, чтобы ОНО стало бытием. Именно это сознание должно стать бытием. Поэтому важно это – а остальное, посмотрим (всё равно, как если бы вопрос состоял в том, менять ли одежду – это равносильно). Но нужно, чтобы это было действительно ТО, не так ли. А для этого всё сознание, находящееся в клетках, должно сгруппироваться, организоваться и образовать независимое сознательное существо – находящееся в клетках сознание должно сгруппироваться и организоваться и образовать сознательное существо, которое может сознавать Материю и одновременно сознавать Супраментал. Вот так. Вот что сейчас делается. До чего мы сможем дойти? Я не знаю. Ты понимаешь?

Да, милая Мать, я очень хорошо понимаю.

Я не знаю, чего мы достигнем. Такое ощущение, что если я доживу до ста лет, то есть проживу ещё шесть лет, то многое будет сделано – многое; будет сделано что-то важное и решающее. Я не говорю, что тело станет способным трансформироваться, это… у меня нет никаких знаков, указывающих на это, но сознание: физическое сознание, материальное сознание, становящееся… «супраментализированным». Вот так, именно эта работа сейчас делается. Вот что важно. И что касается тебя, ты должен быть в состоянии, твоя судьба – делать эту работу, вот почему у тебя это отвращение. Но вместо того, чтобы делать упор на отвращении, ты должен делать упор на отождествлении с сознанием, в котором ты оказываешься, когда сидишь спокойно. Понимаешь? Вот что важно.

Вот что важно. Вот так.

(ученик кладёт голову на колени Матери,

подходит Суджата)

Я начинаю понимать, почему Шри Ауробиндо всегда говорил, что именно женщина (Мать ласково водит пальцем по щеке Суджаты) может сделать мост между этими двумя. Я начинаю понимать. Как-нибудь я тебе это скажу. Становится понятно. Шри Ауробиндо всегда говорил: именно женщина может перекинуть мост между старым миром и супраментальным миром. Я понимаю.

(Сатпрем:) Да, я тоже это понимаю.

Так что всё в порядке. Нужно терпение.

(Мать давит указательным пальцем на грудь Суджаты:)

Будешь помнить, что я тебе сказала[75]?

29 апреля 1972

Как дела?

Не знаю, «так себе».

Ничего не скажешь?

Нет, милая Мать, нечего сказать; а как ты?

(молчание,

Мать смотрит)

Ты больше сознаёшь то, что должно разрушиться, чем то, что строится.

Это верно, да – да, я очень сознаю это.

То, что должно разрушиться, да, но гораздо интереснее сознавать то, что строится.

Но, милая Мать, когда каждое мгновение находишься перед лицом всевозможных вещей, которые не… которых не хочешь.

Да, это то, что находится там (жест на уровне земли). Надо смотреть выше.

(молчание)

Но это строится вопреки всему, что сопротивляется?

К счастью! к счастью, потому что те, кто должны бы помогать, не помогают. К счастью, это строится несмотря ни на что!

(молчание)

Как если бы ты спросил меня, сильнее ли божественное Сознание тёмных сознаний человеческих существ.

(Мать погружается)

4 мая 1972

(Беседа с Суджатой)

Странное впечатление… Со вчерашнего вечера странное впечатление, что Божественное стало словно… (как сказать?) как золотая Сила, действующая вот так (жест давления на землю). Только тем, кто способен через своё стремление перейти к Божественному Истоку, удастся избежать катастроф.

В Мадрасе произошла катастрофа – серьёзный инцидент с одной из наших лучших машин.

Только те, кто имеют стремление, искреннее, unconditional [безусловное], безусловное стремление к Божественному, только они пройдут через это – они окажутся в золотом сиянии.

Очень-очень интересно[76].

6 мая 1972

(Мать «смотрит»)

Ты видишь что-то?

(молчание)

Думаю, я уже говорила тебе об этом: действует золотая Сила (жест давления), не имеющая материальной плотности, и всё же она кажется ужасно тяжёлой…

Да, да.

…и она давит на Материю, вот так, чтобы заставить, заставить её ВНУТРЕННЕ повернуться к Божественному – не внешнее бегство (жест вверх): чтобы внутренне повернуться к Божественному. И тогда внешне кажется, будто катастрофы неизбежны. И в то же время, с этим восприятием неизбежной катастрофы, приходят разрешения ситуаций или происходят события, кажущиеся совершенно чудесными.

Словно две крайности всё больше расходятся друг от друга: словно хорошее становится лучше, а плохое – хуже. Вот так. С грандиозным Могуществом, ДАВЯЩЕМ на мир. Вот как, такое у меня впечатление.

Да, это воспринимается.

Да, это чувствуется вот так (Мать ощупывает пальцами воздух). И в то же время вокруг множество вещей, которые обычно проходили нейтральным образом, а теперь становятся острыми: ситуации, различия обостряются; обостряются плохие воли; и в то же время происходят необычайные чудеса - необычайные. Спасаются люди, поставленные на грань смерти, внезапно приводятся в порядок вещи, бывшие запутанными.

И для людей это тоже так.

Те, кто умеют поворачиваться к… (как сказать?), кто ИСКРЕННЕ призывает Божественное, кто чувствует, что это единственное спасение, единственное средство выйти из этого, и кто искренне отдаёт себя, тогда… (жест вспышки) за несколько минут всё становится чудесным – в малейших вещах: нет малого или великого, важного или неважного, это всё одно и то же.

Ценности меняются.

Словно видение мира меняется.

(молчание)

Это словно для того, чтобы дать представление об изменении в мире через нисхождение Супраментального. Действительно, то, что было незначительным, становится категорическим: маленькая ошибка становится критической по своим последствиям, а маленькая искренность, маленькое настоящее стремление становится чудесным по своим результатам. Эти ценности нарастают в людях. С материальной точки зрения малейшая, малейшая ошибка ведёт к большим последствиям, а малейшая искренность и стремление имеют чудесные результаты.

Эти ценности наросли, стали явными.

Милая Мать, ты говоришь о дефекте, ошибке – я не знаю, возможно, я заблуждаюсь, но у меня всё более чёткое ощущение, что дефект, ошибка, всё это неверно. Это не так. Это средство… как бы сказать? Да, это средство расширить поле стремления.

Да, да, точно.

Это боль – дефект, ошибка, это боль, и это средство пробудить стремление в более глубоких местах.

Да, точно так. В целом такое восприятие, что всё это… всё это желаемо с точки зрения сознательного подъёма мира. Это сознание, которое готовится стать божественным. И это совершенно верно: только в нашем обычном человеческом представлении мы считаем это ошибками, вот и всё.

Единственная ошибка – если она есть – это не хотеть иного. Но как только хочешь иного…

Но это не ошибка, это глупость!

Да, глупость. Но как только хочешь иного, сразу же возникает впечатление, что все ошибки или дефекты, всё служит своей цели.

Да, да. Да, точно. Ведь это очень просто: требуется, чтобы всё творение хотело только Божественного, проявлять только Божественное; и всё, что оно делает (как и все так называемые ошибки), это всё средства сделать неизбежным то, что всё творение должно проявлять Божественное – но не «Божественное» в том смысле, как люди его понимают, не так ли, со всеми «это, а не то» и всевозможными ограничениями: СОВОКУПНОСТЬ грандиозного могущества и грандиозного света.

Это действительно Могущество в мире, новое и грандиозное Могущество, которое пришло в мир и должно проявить и сделать (если можно так сказать) «проявимым» это божественное Всемогущество.

Я пришла к этому выводу: обозревая, наблюдая, я увидела, что то, что мы называем «супраментальным» за неимением лучшего слова, это Супраментальное делает творение более восприимчивым по отношению к высшей Силе, которую мы называем «божественной», поскольку мы… (она божественна по отношению к тому, чем мы являемся, но…) Это нечто (жест нисхождения и давления), что должно сделать Материю более чувствительной и более… (если есть такое слово) «отвечающей» Силе. Как сказать?… Сейчас всё, что невидимо или неосязаемо нами, нереально для нас (я имею в виду человеческое существо вообще); мы говорим, что есть «конкретные» вещи и вещи, таковыми не являющиеся; так вот, это Могущество, эта Сила, НЕ ЯВЛЯЮЩАЯСЯ МАТЕРИАЛЬНОЙ, более конкретно воздействует на землю, нежели земные материальные вещи. Это так.

Это так, это защита и средство защиты супраментальных существ. Это будет то, что не имеет материальной видимости, но имеет силу воздействия НА МАТЕРИЮ большую, чем материальные вещи. День ото дня, час от часа это становится всё более верным. Такое ощущение, что эта Сила, когда она направляется тем, что мы называем «Божественным», она МОЖЕТ, она действительно может – ты понимаешь, у неё есть сила направлять Материю, она может вызывать МАТЕРИАЛЬНОЕ событие; она может уберечь от совершенно материального события, она может отменять последствия совершенно материальной вещи – она сильнее Материи. Это из ряда совершенно нового и непостижимого. И тогда это делает… ( жест трепета в атмосфере), это вызывает нечто вроде смятения в обычном сознании людей.

Это так. Кажется, что… это больше не так, как было. И действительно есть нечто новое – это БОЛЬШЕ не так, как было.

Весь наш здравый смысл, вся наша логика, всё наше практическое чувство: опрокинуто! потеряно – не имеет больше силы. Не имеет уже реальности. Больше не соответствует тому, что есть.

Это действительно новый мир.

(молчание)

А то, чему в теле трудно приспособиться к этому новому Могуществу, создаёт в теле беспорядок и трудности, заболевания. Но вдруг чувствуешь, что если бы мы были совершенно восприимчивыми, то это стало бы грандиозным. Такое впечатление. И это ощущение нарастает: если бы всё сознание, всё самое материальное сознание – самое материальное – стало бы восприимчивым к этому новому Могуществу… стало бы гран-ди-оз-ным.

(Мать закрывает глаза)

Но есть существенное условие: правлению эго должен придти конец. Эго сейчас является препятствием. Надо, чтобы эго было замещено божественным сознанием – тем, что я называю божественным сознанием; Шри Ауробиндо называл это «супраментальным»; мы можем говорить «супраментальным», чтобы избежать непонимания, поскольку как только говоришь о «Божественном», люди сразу же думают о «Боге», и это портит всё. Это не так. Это неверно (Мать медленно опускает сжатые кулаки), это нисхождение супраментального мира, который не является просто чем-то воображаемым (жест вверх): это СОВЕРШЕННО материальная Мощь. Но (улыбаясь), ей не нужны материальные средства.

Мир, который хочет воплотиться в этом мире.

(молчание)

Несколько раз были моменты, когда моё тело чувствовало нечто вроде нового заболевания и неспокойствия, и было словно нечто, являющееся не совсем голосом, но переводящееся словами в моём сознании: «Зачем бояться? Это новое сознание». Несколько раз это приходило. И тогда я поняла.

(молчание)

Ты понимаешь, покончено с тем, что на основе здравого человеческого смысла говорит: «Это невозможно, этого никогда не было». С этим покончено, это глупо. Это стало глупостью. Можно было бы сказать: это возможно, ПОТОМУ ЧТО этого никогда не было. Это новый мир и новое сознание и новая Мощь; это возможно, это есть и это будет всё больше проявляться, ПОТОМУ ЧТО это новый мир, потому что этого никогда не было.

Это будет, потому что этого никогда не было.

(молчание)

Это мило: это будет, потому что этого никогда не было – ПОТОМУ ЧТО этого никогда не было.

(Мать смотрит, словно собирается что-то сказать,

затем входит в медитацию)

Это в ходе работы – в ходе работы и в тебе тоже.

Это не материально, но это конкретнее Материи!

Да. Это почти сокрушающее.

Сокрушающее, да, это… Ох! Это…

То, что не восприимчиво, ощущает сокрушение, но всё, что восприимчиво, напротив, ощущает, словно… мощное расширение.

Да. Но очень странно, что и то, и другое.

И то, и другое в одно и то же время.

Да, ощущается словно вздутие, словно всё собирается взорваться, и в то же есть ощущение сокрушения.

Да, но сокрушается то, что сопротивляется, что не восприимчиво. Надо только открыться. И тогда это становится словно… словно некой гран-ди-оз-ной вещью. Это необычайно! Сопротивляется наша вековая привычка, и она производит это впечатление, но всё, что открыто… ощущается, словно ты становишься большим-большим-большим… Это замечательно. О! Это так[77]…

7 мая 1972

(Беседа с Суджатой)

Всё более активна Сила, о которой я вчера говорила (жест давления).

Действие становится императивным.

Сокрушающее.

13 мая 1972

(Речь идёт о беседе 2 апреля, происходившей с архитектором Ауровиля N и U, когда Мать пыталась привести их к согласию. Эта запись, которую мы не получили, стала ходить по Ашраму со всякого рода искажениями. Наша инициатива сохранять насколько возможно слова Матери в их подлинности, была, к сожалению, извращена в обычных целях ашрамитов: сплетни и соперничество, каждый использовал слова Матери, чтобы нападать на своего соперника. Мы не знаем, что произошло с другими записями…)

Тебе дали этот текст?… Его немного подправили. Ты читал, там всё в порядке?

Конечно читал, милая Мать! Это для «Газеты Ауровиля?»

Есть полное непонимание… Не спрашивай меня (Мать поворачивается к ванной).

Да-да, Мать.

Но было одно, что, я думаю, хорошо бы опубликовать в Бюллетене.

А! да, милая Мать, это совсем другое. Мы сохранили это, и это пойдёт в следующий номер Бюллетеня. Да, это сделано.

О чём там? Я не помню.

Ты там говоришь: «Вы сейчас находитесь здесь, на земле, потому что вы выбрали это в своё время – вы больше не помните об этом, но я знаю это; вот почему вы здесь…»

Да, я чувствую, что такие люди есть ПОВСЮДУ на земле. Замысел был такой: чтобы люди, читая это, вдруг почувствовали, что в этом их судьба.

(молчание)

Тебе нечего спросить?

На днях ты говорила об этом золотом Давлении, становящемся всё более сильным…

Да, да.

…которое, вероятно, приведёт к возможности катастроф, как ты говорила. Думаешь, есть коллективная опасность?

Америка делает ужасные вещи. Они заминировали Хайфон[78]. До сих пор никто не отваживался делать подобное.

Сильное впечатление, что и этот нарыв должен лопнуть – этот мешок лжи должен лопнуть.

(после молчания)

Но как сказать?… Некоторые вещи были когда-то чудесными, но теперь они не будут существовать – есть и такое. Есть и то, и другое.

Я не знаю, по причине ли это переходного периода, или Супраментал действительно принесёт более категорические эффекты…

То же самое для тела: кажется, что малейшая вещь имеет совершенно непропорциональные последствия – в хорошем и плохом. И исчезает эта привычная «нейтральность» жизни.

(молчание)

Что касается индивидуального существа (Матери), странно, как сосуществуют две крайности: индивид ощущается полным ничто, без… чем-то, не имеющим никакой силы, никакого могущества, никакой возможности решения любого рода, и в то же время (Мать медленно опускает кулак) через него проходит Действие, настолько гран-ди-оз-ное! и совершенно непредвиденно. Как коллективные, так и индивидуальные действия, которые кажутся совершенно чудесными, потому что они таковы (тот же жест), всемогущественные. И то, и другое ОДНОВРЕМЕННО.

Никогда у меня не было такого ощущения… ничтожества – ничто. Ничто. Я теперь ничто. И в то же время видение и восприятие Силы (Мать опускает кулак) действительно всемогущественной. Словно индивид сначала должен стать несуществующим, чтобы затем стать настоящим инструментом.

Да, у меня тоже очень часто ощущения полной ничтожности.

Да. Ничтожность, полная ничтожность. И затем, в то же время (почти в то же время, иногда даже в то же время), восприятие Мощи, действующей через это ничтожество столь грандиозным образом! и на коллективном уровне: одержать победы, разрушить определённые вещи – необычайно! Необычайно.

(молчание)

И также с телом. Что касается тела, словно каждую минуту оно может умереть, и каждую минуту оно спасается чудесным образом. Это, это… необычайно. Это необычайно.

И с постоянным восприятием мировых событий, словно всё-всё (Мать переплетает пальцы рук)… словно есть связь – некая связь… Можно сказать: единственная Воля, проявляющаяся в бесчисленных действиях[79].

17 мая 1972

Всё в порядке?

Тебе было нехорошо в последнее время?

Это любопытно, к счастью – к счастью – одно за другим, одно за другим, но все-все функции сменяют… (как сказать?), как говорят «сменяют правление». Функции, работавшие естественно – то есть в соответствии с законами Природы – вдруг фрр! кончено. Это отходит. И тогда… нечто… что я называю Божественным – возможно, Шри Ауробиндо называл это Супраменталом, я не знаю; это нечто такое, но, очевидно, связано с Материей, с Проявлением, и это является реализацией завтрашнего дня (я не знаю, как назвать это), и когда всё дезорганизовано, когда всё совсем плохо, тогда «То» соглашается вмешиваться.

Переход неприятен. Вот так.

(Мать даёт Суджате цветок)

Держи, моя малышка.

Вместе с острыми болями, с… невозможно принимать пищу и т.д. и т.п.

Очевидно, кто-то должен это делать. Что же, уходя, Шри Ауробиндо сказал, что только я могу это сделать. Я ответила: «хорошо»… Вот так. Я делаю это не из каких-либо помыслов – я согласилась, вот и всё.

Вероятно, я страдаю вот так из-за глупости своего тела. Если бы оно было более восприимчивым и более… (Мать раскрывает руки), да, более восприимчивым, всё шло бы с меньшим трением. Я хорошо вижу; я вижу хорошо: боли, конфликт, неспособности, всё это – это наша глупость. Несомненно. Мы можем винить в этом лишь себя. Не важно в какой момент – НЕ ВАЖНО какое время – не важно, в каких обстоятельствах, но когда мы занимаем верную позицию, то есть когда мы вот так (Мать раскрывает руки): пусть исполнится Твоя Воля – действительно, искренне, интегрально – тогда всё в порядке.

Значит, это наша вина, мы можем винить лишь себя. И мы жалуемся лишь по собственной глупости – о! что до меня, я не жалуюсь... но вдруг я не смогу больше ничего делать.

Вот так.

А ты, что скажешь?

Ничего, милая Мать.

С тобой ничего не произошло?... Я надеялась, что, по крайней мере, это немного тебе поможет!

Ничего не произошло?

Нет.

Что ж, ничего не поделать.

Ещё слишком ментально.

(молчание)

Тогда, если хочешь, мы спокойно посидим. Не хочешь ничего спросить? Нет новостей?

Ты говоришь «ещё слишком ментально», ты имеешь в виду…

Это значит, что вместо того, чтобы воспринимать напрямую, ты понимаешь, без мышления, вместо этого приходят мысли и мешают – ограничивают восприимчивость и мешают. Вот в чём дело. Я вижу это в себе, ты знаешь; мне столько пришлось бороться с этим, чтобы не… Эта потребность понимать, эта потребность объяснять - это возвращаются все старые движения. Надо согласиться быть глупыми – столько времени, сколько необходимо. Лично я, как только я соглашаюсь быть глупой… наступает блаженство. Но старая привычка возвращается.

Для человека верховной реализацией является понимание: понимать вещи; а для Супраментала реализация означает Мощь (Мать вытягивает руки в суверенном жесте), это созидательная воля.

Но, конечно, было бы пагубно, если интеллектуальные способности, ментальные человеческие возможности завладели бы этой мощью – это было бы ужасно! Произошли бы ужасные катастрофы. Значит, необходимо со всей смиренностью согласиться быть глупым, прежде чем получить эту мощь.

(молчание)

Но я должна тебе сказать, что ты всё время был в моём сознании – таких людей совсем немного (Мать считает по пальцам), возможно, двое или трое; а другие, оох! далеко-далеко… Ты всё время был там, вот почему я надеялась, что ты почувствуешь изменение. Ты всё время был в моём сознании.

Я видел тебя этой ночью.

Аах! Вот как! А затем?

Не знаю, я смотрел на тебя, и затем… (как сказать?). Сначала был страх, а затем, я не знаю, всё слилось и моё сознание словно растворилось в глубоком сне. И мне казалось, что ты улыбаешься.

(Мать улыбается) Но это очень хорошо!... То, что ты называешь сознанием, это твоё интеллектуальное сознание.

Но затем мне было очень трудно выйти из этого, так сказать, «сна». Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы выйти из него.

Но почему ты хотел выйти из него?

Вероятно, было время вставать.

(Мать смеётся) Это пустяки.

(Мать входит в созерцание

до конца беседы

и открывает глаза,

когда часы бьют одиннадцать)

Который час?

Одиннадцать часов, милая Мать.

Так что ты видишь, когда я начинала, то сказала себе: я выйду из медитации (не «медитации», но как бы там ни было…), я начну говорить в одиннадцать часов! (смех) Вот почему я тебя спросила. Очень интересно!

Когда ты становишься простым, знаешь, как ребёнок… всё в порядке.

Не надо бояться. Не надо бояться ни заболеть, ни быть глупым, ни… ни даже умереть – надо быть вот так (обширный и спокойный жест, как море).

Если бы мы только могли обладать (это есть время от времени, оно приходит: это начинает приходить) чем-то вроде улыбающегося доверия. Но для этого надо, чтобы сознание было обширным, как творение. Мы обширные, как творение, и доверие… В сущности, всё сводится к этому (что можно выразить совсем по-детски): Он знает лучше нас, что надо делать.

Вот так.

Он знает лучше нас, что надо делать.

Это моё собственное средство. Для меня это самое простое средство (возможно, есть другие; несомненно, есть другие), но я нахожу это самым простым. Когда что-то беспокоится или сопротивляется: «ОН знает лучше тебя, что надо». Вот так.

(Держа руки Сатпрема) Если бы мы могли быть улыбающимся, было бы гораздо легче.

(ученик кладёт лоб на колени Матери)

До свидания, мой мальчик… Но, действительно (это не пустые слова) я всегда с тобой. Это факт. Это такой факт (Мать щупает воздух), ты знаешь, ощутимый.

Это перестроило среду самым интересным образом. Необыкновенно интересно.

И насколько это возможно, насколько ему это допустимо, телу хотелось бы стать чем-то несуществующим: просто чтобы То проходило через него, чтобы всё время То проходило через него вот так (жест руками). Чтобы тело было лишь объектом концентрации и распространения, вот так (жест течения через Мать). Насколько возможно гибким, насколько возможно безличностным, насколько… (как сказать?) без собственной воли. Без собственной воли, вот так, передавать: чтобы То проходило через него – незапятнанно.

Без окраса, без уменьшения, без… Вот так.

(ученик готовится уходить,

подходит Суджата)

Милая Мать, ты знаешь, вчера утром у меня был очень странный сон… В этом сне я видела сад Сатпрема. Я шла по улице, мимо, увидела его сад и заметила дерево «поклонения», на котором было множество цветов поклонения. И это наполнило меня огромной радостью. А затем, чуть поодаль, чуть позади, я заметила какое-то растение – оно было очень высоким и это был «ум»…

(Мать кивает головой)

Затем я присмотрелась, и на одной из веток этого дерева (думаю, это было кокосовое или пальмовое дерево) я увидела птицу… почти всю белую, похожую на голубя, но с очень длинным хвостом, а на его грудке словно золотой круг…

О!

А голова была немного... не совсем оранжевая, а немного цвета геруа[80] (ты знаешь?) вот так, и эта птица сидела на ветке.

(Показывая на Сатпрема) Это был он.

(Суджата, удивляясь) Это был он, Мать?! Не знаю.

Но это был он! (смех) Это хорошо[81].

19 мая 1972

(Беседа с Суджатой. По какому-то «совпадению» эта встреча произошла ровно за год, день в день, до нашей последней встречи с Матерью 19 мая 1973. В последние дни некоторые записи, сделанные в комнате Матери, были выставлены на витринах книжного магазина SABDA. Суджата выражает своё удивление.)

Как это вышло, милая Мать? в течение стольких лет мы хранили все твои записи, и никто ничего не знал, а теперь они выставлены на публику, и с неточными текстами.

Меня не слушают.

Но, милая Мать, как так могло выйти?

Ашрам мне больше не принадлежит.

(Суджата, озадаченно) Я очень огорчена. Ашрам принадлежит Милой Матери…

Ах! моя малышка, уже долгое время это не так. С тех пор, как я перестала выходить, люди думают, что Мать ни за чем не присматривает, ничего не знает… Надо бы начать новый Ашрам, возможно, с десятком людей в его основе – и то вряд ли.

20 мая 1972

Ты устала?

У меня это продолжается….

(Мать погружается, с трудом выходит из этого состояния,

затем снова погружается)

24 мая 1972

Ты… (Мать держит руки ученика). Не знаю, чувствуешь ли ты это, но ты связан со всей работой по трансформации, вот так (жест движения вместе с волной)… словно ты прицепился.

(молчание)

Но работа проходит в области, находящейся за пределами слов.

Да… И с некоторых пор я очень чувствую твоё присутствие.

Аах!... Но я всегда чувствую тебя там, словно ты прицепился, и всякий раз, когда что-то делается, всё естественным образом переходит на тебя.

(Смеясь) Прицепившись как ребёнок.

Да, я прекрасно чувствую, что это единственное спасение.

(долгое молчание,

улыбаясь и держа руки ученика)

Всё ПОЛНОСТЬЮ зависит – полностью и исключительно – от божественной Воли. И если Он решил, что мы должны трансформироваться, то мы будем трансформированы. Я же не могу ничего – «меня» нет, оно больше не существует! (Мать касается своего тела) И те, кто цепляются ко мне, они словно цепляются к Божественному, потому что…. (Мать очаровательно улыбается) По сути, происходит то, что Он хочет.

(Мать входит в созерцание,

в течение 40 минут

держа руки ученика.

В этот день была реализация)

Мой мальчик[82]…

(Мать широко открывает глаза)

26 мая 1972

(Мать слушает чтение следующего текста:)

«Каждое клеточное ядро несёт в своих хромосомах весь план организма… Хромосомный аппарат любой клетки представляет одновременно “целостность” индивида и “локальный” орган, к которому она относится. Эту организацию можно сравнить с организацией человеческого идеального сообщества, в котором каждый член осознаёт одновременно всё сообщество в целом и свою личную роль в пределах этого сообщества».

(Вернер Шупбах)

27 мая 1972

(Мать задержалась)

Есть конкретное доказательство (и довольно-таки неудобное), что супраментальное время не соотносится с физическим… Иногда несколько секунд кажутся, о! бесконечными, а порой часы пролетают как мгновение. И это конкретно. И вот результат: опоздание, я всегда опаздываю.

Но что делать? Я не знаю.

(молчание)

Сознание действительно меняется – не глубокое сознание (оно всё более ясное-ясное-ясное), а сознание, которое можно назвать «практическим» - оно меняется довольно любопытным образом.

Я принимаю пищу, и вдруг всё исчезает из сознания, а затем, долгое время спустя, я замечаю, что я вот так (жест: рука повисла воздухе) с ложкой в руке!... Непрактично! (смех)

А в течение этого времени, когда ты вдруг «уходишь»…

О! это интересно. Но я не «ухожу», это не… Я вовсе, совсем не в трансе: я совершенно в бодрствующем состоянии, в ПОЛНОЙ активности. Я всё вижу, делаю, слышу людей, я… всё время. Но я забываю – я оставляю без внимания материальную жизнь. А затем кто-нибудь приходит и внезапно напоминает мне.

Я не выхожу из материальной жизни, но… она кажется другой.

(молчание)

Ничего не спросишь?

Нет, милая Мать.

Или что-нибудь скажешь?

Нет, милая Мать, так… Должен сказать, я сейчас корректирую «Саньясина», книгу, которую я когда-то написал, и все эти переживания или вещи там наверху кажутся мне теперь такими бледными…

Аах!

Почти как сон…

Да.

…по сравнению с тем, что есть сейчас.

Конечно!

Действительно, думаю, что физический мир сейчас в ходе изменения. Вероятно, это заметят только через несколько сотен лет, потому что требуется долгое время, чтобы это стало видимо для обычного сознания. Но касание (Мать щупает воздух), словно… это сделано из чего-то другого.

Время от времени нечто говорит мне: «Молчи, молчи!» Чтобы я сдерживалась, потому что люди вокруг меня подумают, что я заговариваюсь и несу чушь.

! ! !

(долгое молчание)

Ты говоришь, что меняется не видение физического мира, а само качество субстанции?

Да-да, это не мой способ видения – вовсе нет… Я не знаю… Но это странно.

Ты знаешь, у меня одновременно (если говорить старым языком), одновременно ЯВНАЯ констатация гран-ди-оз-ной Мощи и полной немощности.

Старые вещи, старые методы, которые ещё вчера были мощными и действенными – кажутся несуществующими. И в то же время, когда приходит эта Сила, я конкретно чувствую (и у меня есть доказательство: доказательство фактами), что просто выражающаяся воля, или даже видение… (Мать резко опускает руки): всемогущественно. Материально. Возвращаются к жизни умирающие люди; вполне здоровые люди, фрр! вдруг уходят – вплоть до этого, ты знаешь. Обстоятельства, казавшиеся неразрешимыми, вдруг находят чудесное решение – сами люди говорят: это чудо. А для меня это не чудеса, это очень просто: это вот так (жест твёрдо опускающегося пальца). И это НЕПРЕЛОЖНО. Это непреложно и ново в мире. Это больше не старый способ, уже не ментальная концентрация, не ментальное видение, всего этого больше нет (Мать твёрдо опускает палец): факт.

Факт.

Я сама ещё слишком привязана к… [мышлению людей]. Слава богу (Мать проводит по лбу) ум ушёл! Ах! я, ты знаешь… о! это blessing [благословение]… чудесное! Но с обычной точки зрения внешне кажется, что я стала полной дурой.

! ! !

Хорошо, что возле меня есть кто-то как ты, кому известно о существовании нечто иного [а не того, что они думают].

А! да! [смеясь] да, существует «нечто иное», да!

И я чувствую силу, ты знаешь!... Когда я отдыхаю, я не сплю, а сознательно вхожу в эту супраментальную активность, и там… о! мой мальчик!... я вижу себя действующей и с необычайной мощью! И потом больше нет… ведь, говоря, я вынуждена говорить «я», но это ничему не соответствует, это... это Сознание, это сознание. Это сознание, которое знает, сознание, которое может. Это СОЗНАНИЕ: это не личность, это сознание – сознание, которое знает и действует. И которое использует это (Мать указывает на своё тело), чтобы оставаться в контакте с людьми.

Да, это так, больше нет личности – иногда у меня ощущение, ты знаешь (смеясь) марионетки (жест: словно на конце ниточки), которой пользуются, чтобы входить в контакт с людьми. И поскольку физические средства вот так (жест шаткости)… Я чувствую себя очень сильной – очень сильной и несуществующей. И то, и другое вместе, ты понимаешь… Действительно, я выгляжу слабоумной.

Но там (Мать поднимает руки вверх, затем постепенно разводит их, словно охватывая вселенную) светло, ясно, сильно, величественно… И физически тоже. Это ФИЗИЧЕСКОЕ, вот что необычайно! – прежде я обычно отходила во внутреннее бытие (я знала их все, я имела переживание, у меня была сознательная жизнь), всё это, всё… кончилось. Кончено… (Смеясь) Словно физическое раздвоилось[83].

Конечно, для обычного видения я всё ещё престарелая женщина, которая сидит в своём кресле и больше не может свободно двигаться; хотя порой у меня возникает впечатление, что если бы я встала и пошла, мне бы удалось… Но что-то мне говорит: «Терпение-терпение-терпение…» Так что я жду.

Меня не покидает идея (чеканящий жест), что если я достигну, если моё тело достигнет ста лет, то оно омолодится. Эта настойчивая идея исходит не от меня, она вот так (чеканящий жест свыше), чтобы придать мне терпения (но у меня его достаточно). Терпение.

До ста лет ещё шесть лет?

Да, шесть лет, милая Мать, совсем немного.

Но способности тела изменятся ДО того, как изменится видимость тела – видимость обычно меняется в ПОСЛЕДНЮЮ очередь; я не знаю, я никогда не задаюсь этим вопросом. Вопрос лишь в том, как Сознание может использовать тело. И, кстати, тело не станет молодым: это не «молодость», придёт другая способность, которая и воспользуется этим. Придет ли она для того, чтобы трансформировать тело? Или придёт для чего-то другого? Я не знаю этого… Неизвестно. Я не знаю; любопытно, что я начинаю думать и говорить об этом только тогда, когда ты находишься здесь, словно есть необходимость в том, чтобы кто-то это знал - а иначе это меня не занимает (жест открытых рук).

Бывают часы созерцания, которые проходят как часы активной, очень активной работы. Бывают минуты… минуты молчания и созерцания… длящиеся часы. Но они кажутся минутами. Вот как на самом деле.

(молчание)

А как у тебя?

В порядке, милая Мать.

Ох! мой мальчик… (Мать берёт руки ученика).

Ты меня переполняешь.

Есть нечто… (Мать наклоняется) нечто во мне берёт тебя и обнимает очень-очень нежно[84].

(созерцание)

29 мая 1972

(Беседа с Суджатой. В этот день 29 мая, тридцать четыре года тому назад, Суджата решила остаться возле Матери. Ей было двенадцать с половиной лет. Тогда она была самой юной ученицей Ашрама. В первый раз она приезжала в Пондичери в возрасте девяти лет. Она даёт Матери цветы «служение». Это было последнее 29 мая.)

Это с твоего дерева.

(Мать долго держит цветы,

затем возвращает их Суджате)

Я кое-что вложила туда. Это для тебя и Сатпрема.

31 мая 1972

(Мать долгое время остаётся погружённой. Она часто спрашивала у нас, есть ли у нас «вопросы», но в действительности мы приходили к Матери не для того, чтобы «задавать вопросы», нам хотелось полностью раствориться и позволить течь её переживанию, когда она хотела выразить его, либо хранить молчание, если она предпочитала это. Мы не хотели запускать свой ум, у которого всегда были тысячи вопросов, нам казалось, что это портило атмосферу или принуждало Мать. Вопросы имели ценность, только если они появлялись внезапно в определённый момент, словно вытолкнутые изнутри, потому в таком случае они отвечали чему-то В Матери. Вот так: мы хотели быть просто чем-то вроде катализатора того, что происходило в ней. Кроме того, нас весьма огорчало её затруднённое дыхание.)

Так? Что-нибудь скажешь?

Ничего особенного.

(Держа ученика за руки) Но всё же, что ты, ТЫ хочешь сказать?

Ничего особенного, милая Мать, нет… Мне бы хотелось, чтобы открылись все последние закоулки моего существа – вот чего бы я хотел.

Почему – можешь мне сказать, почему – удивительно стойким образом (странно стойким) передо мной стоит картина, как я видела тебя в мой последний раз в доме губернатора[85]? Я шла на встречу с новым губернатором, а ты сидел в комнате… это была веранда… Там стояла длинная скамья, нечто вроде скамьи, и ты сидел на ней; выходя, я увидела тебя, ты сидел против солнца, твой силуэт оказался на фоне неба. Это был балкон или веранда, не знаю…

Это всё возвращается и возвращается и возвращается… Почему?

Ты помнишь это?

Нет, милая Мать [= не хочу вспоминать].

Почему это так отпечаталось?... Ты был не один, там были и другие люди, двое или трое, не знаю. Я не знаю даже, кто они были, в связи с чем, вообще ничего – я видела тебя, только тебя. И это меня…

Это был последний мой визит к губернатору. А ты ещё был там, хотя губернатор уже отбыл – это был Барон.

Почему?

Не помнишь, что ты чувствовал?

Нет, милая Мать.

Почему это вот так возвращается ко мне?

Это было как прозрение того места, которое ты должен был занять в моей жизни.

Всё остальное было туманным, неразличимым – несуществующим – но ты… Я ещё вижу это, словно всё было вчера. А ты, сидел… сидел на… Ты был в несколько насмешливом настроении[86].

Я был довольно глупым.

Что?

В то время я был довольно глупым – сейчас чуть меньше…

(Мать смеётся)

Благодаря тебе.

(молчание)

Я не думаю, что в насмешливом, милая Мать. Я никогда не был насмешником.

Нет, не в насмешливом…

Я был довольно недоверчивым или подозрительным!

Да, да! Так. Да, верно.

Словно ты говорил: «А это что ещё такое!» (смех)

Ах! Мать, какая была милость встретить тебя…

(Мать берёт руки ученика)

Я ЗНАЮ.

(после молчания)

О! мой мальчик… и то, и другое вместе, это так необычайно: грандиозное могущество – ты знаешь, такое впечатление, что стоит сделать лишь так (Мать зажимает воздух в кулак), и всё сделано – но в то же время… не знаешь ничего, не понимаешь ничего… Я ничего не помню. Больше нет, уже нет… (Мать прикасается к голове, указывая на пустоту). Решения проходят через сознание – но как только это произнесено или сделано, это ушло.

Я не помню ничего, ничего, ничего, кроме вот этого (жест: защипывает точку в воздухе), одну вещь из тысяч. А почему?

(молчание)

Смотри-ка, странное переживание. Всё, что происходит за день, самое обычное: встать, лечь спать, вымыться, «попробовать» принять пищу (потому что это обычно безуспешно), всё это… Это кажется смехотворным, но, в то же время, ощущение, что всё это может послужить причиной смерти (нет ни одной вещи, которая не может послужить причиной смерти, то есть выхода из тела), и в то же время – в то же время – ощущение бессмертия. Это почти… Это почти неописуемо, настолько это… Это две противоположности – не «противоположности», это… (только в выражении это противоположно).

(молчание,

затем Мать улыбается, словно

она что-то открыла)

А! ах!... Ты видишь… Ах! послушай, это выглядит совсем причудливым, но я расскажу тебе. Сознание здесь словно осознаёт божественные решения; что нет ни одной вещи, которая не может послужить причиной выхода из тела, если Божественное решит, что тело должно уйти, и в то же время не было ни одного момента, когда тело не могло ощущать бессмертие, если Божественное решает, что надо иметь ощущение бессмертия. ТА ЖЕ САМАЯ вещь. Понимаешь, о чём я говорю? ТА ЖЕ САМАЯ вещь.

Возьмём, к примеру, этот образ, который всё время стоит передо мной, когда ты сидел на скамье, уставившись на меня – да, словно говоря: «Что это ещё такое!», потому что я пришла к губернатору (во времена Барона я часто приходила, но перестала приходить после его отставки), и вот я пришла, а ты словно говорил: «Что это ещё такое?», словно… да, как если бы ты думал, «Быстро же забывают», нечто подобное[87] - по крайней мере, ты был не слишком дружелюбен! (смех) Вот какое впечатление у меня было… Но почему это вот так возвращается?... Что же, это… это была отправная точка - начало большого действия между нами, совместного. Большое действие вместе. И тогда к чему эти пустяки как раз в тот момент, когда решалась судьба?

Можно почти сказать, что это для того, чтобы доказать иллюзорность внешности.

Да. Да.

Что ВСЕ внешности иллюзорны – есть только… нечто, что для меня становится всё более конкретным и грандиозно могущественным: Воля Господа. И эта сознательная воля не такая, как у нас, это нечто такое (Мать опускает вниз широко раскрытые руки). Невыразимо. Это не похоже ни на что, что мы знаем. И это грандиозная воля – грандиозная, не так ли, в том смысле, что все видимости, все противоречия, все воли, всё как ноль: только ТО (тот же жест мощно опускающихся рук). Это то; это ТО, что я чувствую проходящим здесь (через Мать), я словно купаюсь в этом. Вот так.

Нет… ничего нет там (Мать касается своего лба), там пусто, пусто-пусто-пусто – пустота. Пустота. Я не мыслю. Нет понятия я, нет… Это почти как пустая раковина и с грандиозной Силой (широкий, могущественный жест, руки раскрыты)…

(долгое молчание)

Должно быть, супраментальное сознание пытается завладеть… Это (тело), словно раковина.

Раковина… Может ли раковина измениться? Я не знаю.

(молчание)

Всё время ощущение… (широкий, могущественный жест, руки раскрыты).

(молчание)

(Улыбаясь) Это действительно интересно.

(молчание)

Словно надчеловеческая Мощь хочет проявиться через тысячелетия немощности… Вот так. Оно (тело) сделано тысячелетиями немощности. И надчеловеческая Мощь пытается… давит, проявиться. Вот так. Каков будет результат? Я не знаю.

(молчание)

Словно в тот знаменитый день, когда я увидела тебя там, сидящим против неба… именно В ТОТ МОМЕНТ было определено место, которое ты займёшь в этом творении. Это действительно, действительно… невероятно интересно.

И всё так – для всего, для всего. Бывают РЕШАЮЩИЕ моменты.

(медитация,

бьют часы)

Больше нет времени…

(Мать качает головой)

Словно некое другое время вошло в наше время[88].

3 июня 1972

Всё время, всё время появляются некоторые вещи, и мне хотелось бы, чтобы ты о них знал; но у меня нет возможности рассказать тебе об этом. Ты знаешь, совершенно нет обычной памяти, совсем. Так что если это вдруг приходит, то приходит; если не приходит… то уже потеряно.

Вещи… фантастические.

(молчание)

Я словно иду по очень тонкой грани: с одной стороны – глупость; с другой стороны – гениальность! Вот как я иду (жест – как по гребню).

От чего это зависит? Не знаю.

Все старые методы не годятся, а новые ещё не установились. Но это приходит внезапно: на несколько минут ослепительный свет… нечто чудесное, впечатление мощи над всем миром. А минуту спустя уже ничего нет.

Так днём и ночью.

Иногда, без видимой причины, у меня возникает такое ужасное недомогание, что кажется, что это неминуемо приведёт к смерти, а затем… что-то говорит мне: «Don’t mind» [не обращай внимания], словно Шри Ауробиндо следит за мной – don’t mind, don’t mind... Так что… (Мать раскрывает руки). И затем, спустя какое-то время: ушло, неведомо как.

(молчание)

Не могу больше есть – ох! это трудно. Трудно. Самое трудное – принимать пищу… У меня вовсе нет отвращения к пище, ничего подобного, просто невозможно запихнуть её в рот. Я могу пить… пока могу.

Здесь нет ничего, ничего (жест ко лбу), пусто-пусто-пусто… И когда я остаюсь вот так…

(Мать уходит в созерцание)

4 июня 1972

(Беседа с Суджатой)

…Ты знаешь, люди так испорчены, что если Милость отошла бы хоть на час, всё пошло бы… бум-с! (жест взрыва).

7 июня 1972

Что ты принёс?... И как ты?

Мне кажется, что я лучше ощущаю твоё присутствие.

Аах!

В действительности, я чувствую, что только это может всё устроить.

Это присутствие Господа, проходящее через меня – через то, что вы считаете «мной». Это совокупность клеток, которая… (смеясь) очень давно приняла эту форму!

Да, но эта форма, она очень…

Она… Ты знаешь, это совсем странно: это сознание [клеточное] производит впечатление чего-то, что пытается стать текучим. Очевидно, нечто пытается заставить его проявить… - существовать по-другому.

Существовать по-другому, но как?...

(молчание)

Тело чувствует себя непринуждённо только тогда, когда оно сознаёт божественную Силу, которая действует (жест нисхождения через него), а иначе…

Любая концентрация на самом теле вызывает странное недомогание, которое прекращается только тогда, когда тело сознаёт Силу – Силу, которая работает (тот же жест нисхождения через Мать), работающую Силу. «То» приходит и проходит. Тогда в такой момент, это больше не… нельзя сказать «старый способ», ничего подобного, это… нечто иное.

(Улыбаясь) Есть одна фраза, которая приходит ко мне на английском: the joy of nothingness [радость из ничего].

(молчание)

У тебя нет вопросов?

Лично я, к примеру, раньше был склонен поворачиваться скорее к Шри Ауробиндо или к Силе… к ЭТОЙ Силе – к Нему, Господу, я не знаю; что же, эффект стал совсем другим с тех пор, как я стал поворачиваться к тебе как к личности.

Аах!

Но, действительно, с того момента, когда я повернулся к тебе как к личности, появилось действие, которое я ощущаю более решительным.

Возможно. Единственно, эта личность… Это не человеческая личность.

Да, конечно!

Это супраментальная личность. Нечто, что клетки ещё не понимают, но они знают, они чувствуют. Они чувствуют себя так, словно силой вытолкнуты в новый мир.

Сейчас это всё время вот так (жест давления и нисхождения). И, несмотря на видимую слабость (которая совершенно иллюзорна), есть Сила… грандиозная, там.

Да, конечно.

Ты понимаешь, эта Сила кажется слишком сильной для тела; когда же тело остаётся ДОВОЛЬНО спокойным, вот так… (жест раскрытых рук) и, насколько возможно, несуществующим, тогда всё в порядке.

Тогда чувствуется… (жест течения через тело).

Эта Сила… stupendous! [громадная]

Да! да, те несколько капель, которые оно может воспринять, это… это грандиозно.

Грандиозно.

И это немедленно[89].

(Мать входит в созерцание, в течение сорока минут

держа нас за руки)

10 июня 1972

(Мать снимает со своего запястья гирлянду «терпение» и даёт её Суджате.)

Хочешь терпение?

(Суджата:) Это полезно, милая Мать!

(Сатпрему:) Что ты чувствовал?

Когда, милая Мать?

Всё время, мой мальчик!

Я чувствую тебя всё ближе и ближе, рядом со мной – твою помощь.

Да, ах! да, это верно.

Но…

Эта Помощь становится всё более точной, всё более сознательной, но… должна сказать, что это ОЧЕНЬ трудно.

Да.

Но это ничего не значит. Поскольку мы взялись делать это, мы делаем это. И нечего жаловаться. Но Мощь – Мощь гран-ди-оз-ная, но… (Мать указывает на своё тело), это как насмешка: малейшая вещь становится громадной! Даже физически. Физически это настолько странно, у меня следы укусов насекомых на совершенно закрытом месте (Мать касается своей ноги), москиты не могут туда попасть. И я не знаю… Они говорят, что здесь нет ни блох, ни клопов!

Есть муравьи, милая Мать!

Муравьи кусаются?

Да, милая Мать, некоторые виды муравьёв кусаются.

Ааах! вот оно что: здесь есть муравьи. Ах! есть муравьи, которые кусаются!

Да, да, милая Мать! я не знал, но узнал об этом здесь.

А! и я не знала! (смех) Ах! так вот что! Смотри-ка, спасибо! (смех)

(молчание)

Но я хотела бы услышать о твоих наблюдениях.

Возможно, я недостаточно сознателен. Это вообще. У меня ощущение, что ты близко присутствуешь, и что стоит мне немного позвать, как ты здесь, твоя Помощь уже здесь.

Да, это да.

И, конечно, когда я вспоминаю, как было год-два тому назад, то прекрасно вижу, чувствую, какая грандиозная Мощь сейчас.

Да, есть разница.

Да, громадная. Это очевидно… И, должен сказать, иногда она сваливается на меня даже без того, чтобы я её звал.

Да, да.

Она сваливается на меня в том смысле, что это действительно как… я не знаю, как масса нисходящего могущества.

Да, да. Надо, надо быть совершенно… пассивно восприимчивым. Любая активность вызывает старый способ, я не знаю. Сейчас это вот так (жест раскрытых рук).

Когда я вот так, время пролетает как секунда. Время больше не существует[90]. Когда возвращается старый способ, несколько минут тянутся не-скон-ча-е-мо.

Действительно есть нечто… воздействие на время.

Как-то ты говорила мне, что когда уходишь теперь вовнутрь, это уже не так, как прежде, когда ты отходила во внутреннее состояние и действовала – ты говорила, что не входишь в транс, ты просто…

Ухожу внутрь.

Уходишь внутрь. И ты сказала: «Физическое словно раздвоилось».

(Мать погружается на долгое время,

затем возвращается с улыбкой)

Помнится (я не знаю, когда это было, ночью или,… но в этот момент я была спокойна, не было никого), помнится, я тебе сказала: «Ты видишь: вот ОН, Супраментал». «Это ОН, я знаю, ЭТО Супраментал». Я тебе говорила об этом.

Но когда я захотела это вернуть, сохранить в обычном сознании (не в «обычном»: в промежуточном сознании, вот так – жест моста – которое у меня всё время), это… это словно испарилось. И когда я не активна, когда я вот так, это совершенно очевидно: это ОН.

(Мать погружается)

14 июня 1972

(По поводу одной серьёзной и посвящённой личности, которая реставрирует древние картины в Лувре, и которая пишет нам, ссылаясь на письмо от Андре Жида, адресованное нам в 1946, когда мы были в Египте, по пути в Индию: «Я убеждаюсь, что Бога ещё нет, и мы должны обрести его». И затем она пишет: «Так, от истин к истинам (частичным), мы подходим к той Истине, только которой всё существо должно полностью подчиниться. И только тогда начинается Настоящая Жизнь, ибо только тогда мы находим то, что глубоко внутри искало сердце, не зная об этом». И она спрашивает Мать: «Не лучше ли жить в Ашраме, чтобы лучше помогать Работе?»)

Я думаю, что ей лучше остаться во Франции.

Здесь будет трудно.

Ты читал, что Шри Ауробиндо говорил об Ашраме? Он говорил, что в Ашраме представлены все трудности, которые необходимо решить, так что приходящие сюда люди оказываются в более трудном положении вместо того, чтобы найти здесь помощь. Ей лучше остаться там.

Но могу уверить, что я ЧУВСТВУЮ её очень хорошо, и что я с ней, моя помощь очень сознательно с ней.

17 июня 1972

(Мать даёт Суджате и Сатпрему гирлянду «терпения»)

Его требуется много-много-много.

Да!

Знаки всё более очевидные, но нужно тер-пе-ни-е!

Малейшее ложное движение сразу же вызывает ужасное недомогание. Малейший пустяк.

Жизнь терпима только вот так (Мать раскрывает руки к высотам).

И тело – само тело – ощущает себя ребёнком, качающимся на руках Божественного. Вот так. И если выходишь из этой позиции всего лишь на несколько секунд, это ощущается как смерть – растворение. Вот так.

Самые короткие часы ночью – с 8:30 вечера до 6 утра – я не сплю, но[91]… (жест грандиозности, молчания).

Тогда всё в порядке.

(молчание)

А ты, скажешь что-нибудь?

Я хотел бы, чтобы раскрылись все закоулки моего существа.

Мой мальчик: терпение-терпение-терпение-терпение…

(Мать погружается,

держа руки ученика)

Ты чувствуешь?

Да, милая Мать.

Как только я вхожу в это сознание, очень трудно из него выйти.

* *

(Перед уходом ученика Мать протягивает ему записку,

которую она только что написала:)

Sri Aurobindo is an emanation of the Supreme

who came on earth to announce the manifestation

of a new race and the new world, the Supramental.

Let us prepare for it in all sincerity and eagerness[92].

18 июня 1972

(Беседа с Суджатой. Мать утешает Суджату, совсем недавно потерявшую старшего брата. Фрагмент этой беседы записан по памяти.)

Совершается то, что должно быть сделано для каждого.

Наше сознание ограничено (жест: микроскопичность), оно видит лишь часть. Божественное Сознание… (жест): оно видит.

Делается то, что должно быть сделано для каждого.

Если кто-то отдал себя Божественному и доверяет Божественному, тогда Божественное занимается им. И… (как объяснить…) Например, всё то, что должно быть сделано для тебя, делается каждую минуту; и если ты просишь Божественное позаботиться о ком-то, то и это делается. И делается к лучшему. Но это лучшее - то лучшее, как его видит Божественное.

Надо иметь мир. Мир абсолютного доверия.

Мир имеет мощь аннулировать препятствия.

21 июня 1972

(Ученик читает Матери некоторые отрывки из «Заметок на Пути» для следующего Бюллетеня. К концу второго отрывка Мать словно куда-то ушла. Затем она вдруг издаёт стон и закрывает лицо руками. Мы молимся.)

23 июня 1972

(Мать даёт Суджате записку, которую она сама написала для Ауровиля:)

«Иисус – одна из многочисленных форм, принятых Божественным, чтобы вступить в контакт с землёй. Но есть и будет много других форм; дети Ауровиля должны заменить односторонность одной религии широкой верой Знания».

24 июня 1972

(В последние дни Мать не очень хорошо себя чувствует. Она слушает чтение беседы 6 мая 1972 года для следующего номера Бюллетеня: «Золотая сила давит на землю… Совершенно материальная мощь, но ей не нужны материальные средства… Мир, который хочет воплотиться в этом мире».)

То, что ты написал, очень хорошо, это гораздо лучше того, что я сказала!

(Ученик, несколько ошеломлённо:) Но это точная запись того, что сказала ты, милая Мать!!

(Мать смеётся, не выглядя убеждённой)

Вот так стало очень хорошо.

Но это в точности то, что сказала ты! Я расставил точки и запятые, это всё [смех] и ещё разбил на абзацы. Но это всё!

И это то, что я переживаю всё более ясно и точно.

(молчание

Сатпрем даёт Матери цветок:

«Супраментальный свет в подсознательном».

Мать держит его рядом с собой)

Ничего не хочешь спросить?

Думаю, Суджате нужно кое-что спросить у тебя.

Хорошо.

(Суджата:) Милая Мать, на днях ты говорила мне, что для тех, кто искренне отдал себя Божественному, для такой личности делается всё, что должно быть сделано.

Да, да.

А затем ты продолжила: «Если такая личность просит что-то для другой, это тоже делается.»

Да, но не столь же полно.

То, что не восприимчиво в личности, искажает Действие.

Например, взять кого-то, кто болен и ВЕРИТ в реальность своей болезни; насколько он в это верит, настолько же он уменьшает эффект Действия.

Это трудно объяснить.

А что ты хотела спросить?

(С шаловливой улыбкой:) Мне хотелось бы знать, милая Мать, если я, например, попрошу Шри Ауробиндо «чтобы Милая Мать чувствовала себя хорошо», это тебе поможет?

Но Матери хорошо!

Например, вчера после обеда меня рвало – но я не была больна. Я не знаю, как объяснить… Должен измениться способ приёма пищи. Это было для того, чтобы заставить меня понять позицию, в которой мне следует принимать пищу. Так что это не болезнь: я СЛОВНО была больна, но это чтобы заставить меня понять позицию, в которой мне следует принимать пищу. Это было как урок – я поняла. Если бы меня не вырвало, я не обратила бы внимания.

Это очень сложно, моя крошка!

Так что люди вокруг меня должны учитывать это, принимать определённые меры; что же, и чтобы делать так, они должны думать и верить в определённые вещи, иначе они не сделают этого. Поэтому совершенно естественно это вот так. (Поворачиваясь к Сатпрему) Не знаю, понимаешь ли ты?

Да, я понимаю.

Всё организовано до малейшей детали – это запланировано не так, как мы планируем в нашем обычном сознании: именно Сила ДАВИТ и приводит к желаемому результату. Я почти могла бы сказать: неважно, каким средством – любым необходимым средством. На землю ДАВИТ Сила, она и заставляет людей делать самые невероятные вещи, которые могут казаться как самыми плохими, так и самыми хорошими, но чтобы… чтобы результат был достигнут.

И так всё больше и больше.

Все наши представления о добре и зле…

Нам необходимо воздерживаться от наших реакций, наших реакций, основанных на «добре» и «зле», человеческом представлении о добре и зле это не точно человеческое «представление», а трансляция Гармонии)…

(Мать погружается и возвращается,

делая жест, словно волны проходят

через кончики её пальцев)

Вибрации… вибрации, передающие Божественное без искажения. Вот так. Вот что нужно. Так что, следуя обстоятельствам и людям, это принимает ту или иную форму – ты понимаешь?

Да, милая Мать, я понимаю.

Ведь всё, что мы говорим, мы говорим нашим старым способом.

(молчание)

Действие очевидно… И власть эго исчезает – исчезает всё больше и больше. И полное принятие, даже нет необходимости понимать: мы всегда хотим понимать старым образом – НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ понимать. Принятие вот так (жест раскрытых рук).

И под этим Давлением старые следы власти – следы, старые следы власти эго - должны исчезнуть и замениться этим (тот же жест раскрытых рук): восприимчивостью и послушанием (не «послушанием», потому что нет необходимости понимать): быть движимым исключительно Божественным. Вот так: вместо эго. Старые следы эго, которое уходит и… (жест раскрытых рук) заменяется… (тот же жест).

У меня всё время (возможно, пятьдесят раз за день) ощущение себя младенцем (жест бьющего ручками и ножками), полностью окутанного божественными силами! (смех) Вот так.

Есть ещё… Это не полностью прозрачно, конечно, есть ещё старые вещи, старые влияния эго в теле, вызывающие скрежет, трение, иначе же… иначе как дитя!

Как дитя[93].

28 июня 1972

(Сначала Мать слушает чтение некоторых писем Шри Ауробиндо, адресованных Нироду, в частности, тех, которые привлекли её внимание и позабавили.)

Почему бы не написать что-нибудь о Супраментале, который людям так трудно понять?

К чему это? Что люди поймут? Кроме того, сейчас задача состоит в том, чтобы спустить Супраментал и установить его, а не объяснять. Если он установится, то объяснит сам себя – если нет, то и не к чему объяснять. Я уже писал кое-что о нём, но это не озарило никого. Так к чему же повторять попытку?

8.10.1935

On Himself, XXVI.164

* *

Какие ученики у такого Учителя! Жаль, что вы не выбрали и не призвали лучшего материала.

Что касается учеников, я согласен! Да, но если даже предположить, что лучший материал существует, то окажется ли он типичным для человечества? Занятия с несколькими исключительными типами вряд ли решат проблему. И согласятся ли они идти моим путём? – следующий вопрос. И если они подвергнутся испытаниям, то не проявится ли внезапно обычное человеческое? – это ещё один вопрос.

3.8.1935

On Himself, XXVI.178-179

* *

Странно, это приходит порывами. Вдруг словно приходит дуновение, и тогда всё проясняется, тогда… - Супраментал очевиден. И тело видит, видит даже то, что ожидается от него. А затем пуф! (жест падения) всё снова вуалируется.

Это словно два различных способа быть в связи с Божественным – оба являются способами связи с Божественным: один – старый способ, другой - новый. Раньше, когда у меня были трудности, я сразу же «сворачивалась клубочком» в Божественном, и всё проходило. Теперь же больше не так. Теперь сама связь с Божественным другая.

Так что… (Мать делает жест, указывая, что не знает).

Словно ушло моё убежище, которое я использовала всю жизнь и которое помогало мне пройти через всё. Теперь… этого больше нет. Теперь это надо превзойти[94]. (Мать качает головой и поднимает руки, словно говоря: как быть?)

(Мать погружается)

1 июля 1972

Любишь ли ты терпение?

(Мать протягивает гирлянду «терпение»)

Говорят, это полезно.

Что ты мне скажешь?

Ты нашла новую позицию?

Не знаю.

Я больше не та же, не знаю.

Всё, абсолютно все реакции новые. Но я не считаю… Единственно, есть ощущение, что каждую минуту я ЦЕПЛЯЮСЬ за Божественное. Это единственное спасение.

И тело вот так.

У тела такое переживание, что без Божественного, оно… рухнет.

Вот так.

В действительности, есть всё более растущее ощущение несуществования – нет отдельной личности (Мать касается кожи рук).

Но очень хорошо чувствуется, что это переходное сознание – каким будет окончательное сознание? этого я не знаю.

(молчание)

Тело просит Божественное: «Дай мне сознание». И тогда приходит словно ответ (ответ без слов): «Не сейчас, ты не захочешь больше жить отдельно». Вот так. Если бы тело имело полное сознание божественного Присутствия, то оно бы больше не захотело, не захотело бы больше иметь отдельное сознание.

Очевидно, надо сделать ещё большой прогресс.

(молчание)

Ничего не спросишь?

Я не люблю говорить.

Да, милая Мать.

То, что осталось от личного сознания, ощущается таким глупым!... А когда я вот так (жест недвижимости во Всевышнем)… вот так, тогда хорошо.

(Мать погружается)

5 июля 1972

Я, так сказать, больше не принимаю пищу. Я не знаю… не могу глотать.

А энергия не поступает в тело?

Я не знаю.

Я не чувствую себя слабой.

Но и не чувствую, что энергия входит в тело.

(молчание)

Я не знаю…

Ничего не спросишь?

Если бы можно было открыть ВСЕ части существа твоему Свету… - это возможно?

Конечно, это возможно!

(Мать погружается)

8 июля 1972

У тебя нет вопросов?

Я всё время думаю, что ты делаешь, когда погружаешься вот так?

(после молчания)

Это не всегда одно и то же.

(молчание)

Тело пытается быть полностью под влиянием Божественного.

Это его постоянное занятие.

Самой внешней формой является мантра: тело спонтанно повторяет мантру, но это самая внешняя форма.

Оно пытается. Оно старается… (жест раскрытых рук).

Оно стремится и старается воспринимать только божественную Силу.

Питание – это ещё большая трудность. Тело знает, что оно ещё должно принимать пищу, но у него нет голода, и пища кажется ему… Оно принимает её как привычку и необходимость.

Впрочем, оно принимает очень мало.

(Мать погружается)

12 июля 1972

Я всё время опаздываю!... Я думаю, мы должны назначить встречи на десять тридцать [вместо десяти часов].

Что же, если ты назначишь на десять тридцать, то мы будем начинать в одиннадцать часов! (смех)

Да, да! (Мать легонько хлопает нас по плечу)

Что ты скажешь?

Да, должен заметить, что Мать не очень-то разговорчива!

(молчание)

Прежде, ты… ты говорила легче.

Да.

(долгое молчание)

У меня такое ощущение, что я становлюсь другой личностью.

Нет, не только это: я касаюсь ДРУГОГО мира, другого способа бытия… который можно было бы назвать (с обычным сознанием) опасным способом бытия. Словно…

Опасным, но чудесным – как сказать?

Прежде всего, подсознательное [тела] сейчас трансформируется, и это долгий, трудный, болезненный… но и чудесный процесс. Но ощущение… (жест – как на гребне).

У тела всё больше такое ощущение, что спасает только вера – знание ещё невозможно, и, следовательно, спасает только вера.

Но, впрочем, «спасает вера» кажется старым способом говорить… Как сказать?... Ощущение, что связь между тем, что мы называем «жизнью» и тем, что мы называем «смертью» становится всё больше другой – другой (Мать качает головой), совсем другой.

Ты понимаешь, исчезает не смерть (смерть, какой мы её представляем, какой мы её знаем и в соотношении с жизнью, какой мы её знаем): это не то, это вовсе не то. ОБА сейчас превращаются... в нечто, чего мы ещё не знаем, что представляется одновременно чрезвычайно опасным и совершенно чудесным. Опасным: малейшая ошибка влечёт ужасно тяжелые последствия. И чудесным.

Это сознание, это настоящее сознание «бессмертия» - это не «бессмертие», каким мы его представляем, это нечто иное. Это нечто иное.

У нас есть склонность желать, чтобы некоторые вещи были истинными (те, что кажутся нам благоприятными), а некоторые исчезли – это не так! Это неверно. ВСЁ по-другому.

По-другому.

Время от времени, в какой-то момент (короткий момент): чудесно. А затем сразу же ощущение… опасного неизвестного. Вот так. И я провожу своё время вот так.

(молчание)

Подсознательное полно, ох! страхов, опасений, ох!... Это отвратительное место (жест подъёма снизу).

(молчание)

У него даже нет веры в свою веру! Вот так: оно чувствует, что его вера не является истинной, оно не верит даже в свою веру.

Вся жизнь… жизнь была лёгкой с этой верой, доминирующей над всем, а теперь[95]… (жест обвала).

(Мать погружается)

15 июля 1972

У тебя есть что-нибудь?

Нет, ничего особенного, за исключением того, что это трудно.

У тебя нет вопросов?

Трудно.

(молчание)

У меня есть кое-что для тебя (Мать ощупывает стол рядом с собой), это в конверте.

«Не следует путать религиозное учение с духовным. Религиозное учение принадлежит прошлому и останавливает развитие, а духовное учение – учение будущего. Оно освещает сознание и готовит его к будущей реализации.

Духовное учение выше религий и стремится к полной истине. Оно учит нас входить в прямую связь с Божественным.»

Это для одной дамы, которая прибыла, не знаю, откуда, и которая хотела бы преподавать в школе религиозное учение. На что я ответила этим.

Кроме того, есть послание, которое ты дала индийскому радио на 15 августа:

«The message from Sri Aurobindo is a sunshine radiating over the future.[96]»

А для даршана здесь [на 15 августа] у тебя есть послание?

(после молчания)

Я могу сказать:

«Sri Aurobindo’s message radiates over the future like an immortal sun[97]».

(молчание)

У тебя ничего?

В прошлый раз ты говорила о разнице между жизнью и смертью. То есть, жизнь больше не такова, какой она является, но и смерть тоже…

Да.

(Мать отводит вопрос жестом)

Я хочу ЖИТЬ так… Я не знаю.

(Мать погружается на долгое время,

затем возвращается)

«Sri Aurobindo’s message is an immortal sunlight radiating over the future[98]».

Вот так. Так гораздо лучше.

(Мать снова погружается до самого конца беседы)

19 июля 1972

Всё в порядке?

Не совсем.

Почему?

Я не знаю.

Что не в порядке?... Голова или тело?

О! нет, это скорее внутри.

Оох! это должно быть в порядке. Внутри: здесь мы мастера – мы хотим, чтобы всё шло хорошо, всё и идёт хорошо. Только вот оно (Мать указывает на своё тело) не совсем подчиняется.

(долгое молчание,

Мать держит руки ученика)

В подсознательном целое скопление пораженчества. И это продолжает подниматься. Поскольку нам СОВЕРШЕННО необходимо изменить это, нам надо очистить подсознательное, чтобы могла придти новая раса. Надо очистить подсознательное – оно грязное. Оно наполнено пораженчеством: пораженчество, первая реакция есть пораженчество. Это совершенно отвратительно, мой мальчик, я видела это, я сейчас там работаю… это отвратительное место. Надо совершенно… надо быть категоричным, решительным – без страха, ты знаешь. Это НАДО изменить.

Это скверно.

И это всё поднимается… (жест: снизу).

(молчание)

Грандиозная энергия checked [сдерживается], блокируется этим, этой мерзкой вещью.

(Мать даёт Суджате цветы)

Держи. Хочешь гирлянду?

Надо… (Сатпрему) Ведь у тебя есть сила… (Мать вдавливает кулак в Материю). Пораженчество принадлежит подсознательному – это НАДО изменить, абсолютно. Пораженчество – это антибожественно.

(молчание)

Есть только один путь: хотеть того, что хочет Всевышнее Сознание – какими бы ни были последствия сообразно нашему маленькому обычному представлению.

Так что это вот так (Мать раскрывает руки): хотеть того, что Ты хочешь.

Есть у меня связь с этим Всевышним Сознанием?

О! мой мальчик! само собой разумеется!

У тебя есть связь – у тебя есть даже сознательная связь; у тебя не просто есть связь, у тебя сознательная связь.

(молчание)

Я прошёл в своей жизни через самые ужасные вещи…

Да, у всех было подобное.

Да, но думаю, что у меня была… особая доза.

Ты не думаешь, что и у меня была своя доза?

Да, конечно, я думаю.

Так что?

Но у меня было (я говорю о том времени, когда я не знал ни тебя, ни Ашрама), у меня было ощущение, что что-то стоит за мной…

Да.

Что-то, что помогает мне.

Конечно! Конечно, было! Конечно, было: это ТО.

Я называю это «Всевышним Сознанием», потому что не хочу говорить о «Боге»…

А! да!

Это наполнено… само слово наполнено ложью. Это не так, это… Мы ЯВЛЯЕМСЯ – мы ЯВЛЯЕМСЯ Божественным, который забыл Самого себя. И наша работа, эта работа состоит в том, чтобы восстановить связь – называй это как хочешь, это неважно. Это то Совершенство, которым мы должны стать, это всё.

Это Совершенство, Сила, Знание, которыми мы должны стать, это всё. Называйте это чем угодно, мне всё равно. Но надо обладать стремлением. Надо выйти из этой грязи, этой глупости, этого несознания, этого отвратительного пораженчества, которое нас сокрушает, потому что мы позволяем сокрушать себя.

И мы боимся. Мы боимся за жизнь вот этого (Мать касается кожи рук), этого рода вещей, словно это… ведь мы хотим оставаться сознательными – но давайте объединимся со Всевышним Сознанием, и тогда мы вечно будем сознательными! Вот ТО, это то.

Я могу выразить это так: мы объединяем своё сознание с тем, что должно погибнуть, и мы боимся погибнуть[99]! А я говорю: давайте объединимся с вечным Сознанием и мы получим вечное Сознание.

Несказанная глупость!

(молчание)

Но, ты видишь, когда ты здесь, я могу выражать это, потому что в твоей атмосфере есть нечто, что позволяет выражать это.

Надо… надо ставить это на службу Божественному – всегда. Всегда. С верой, абсолютной верой: происходит то, чего хочет Божественное. А Божественное... я говорю «Божественное», потому что знаю, что имею в виду под этим словом, то есть всевышнее Знание, всевышняя Красота, всевышняя Доброта, всевышняя Воля – всё… всё, что должно проявиться, чтобы удалось выразить… то, что должно быть выражено.

(долгое молчание)

Нам отвратителен мир в том виде, каким он является – и мы МОЖЕМ его изменить, но мы настолько глупы, что мы не умеем отказываться от нашей глупой личности, чтобы… чтобы реализовалось это Чудо.

И всё это собрано в подсознательном: там всё, что мы отвергли, и это сейчас должно быть приведено в контакт с трансформирующей Силой… так, чтобы кончилось время этого несознания.

(Мать погружается на полчаса)

Мой мальчик[100]…

* *

(Следующее уже было предметом бесед в прошлом году и, к сожалению, ещё повторится. Речь идёт о продаже наших книг за границей и потоке валюты, на что мы имели наглость или неосторожность обратить внимание, но, главным образом, речь идёт о людях, которые просто и беззастенчиво грабили Мать. То, что происходило с книгами Сатпрема, представляло на самом деле лишь небольшую часть обширных махинаций, включивших в свою орбиту все работы Шри Ауробиндо. Как Дон Кихот мы бросались в сражение, исход которого был предрешён. Напомним, что книготорговец, SABDA, приходится братом тому человеку, который пытался завладеть Ауровилем, так что мы столкнулись с хорошо организованной мафией. Только мы об этом ещё не знали. Мы упоминаем об этом только потому, что это символично для целого.)

Ничего не спросишь?

Есть одна практическая проблема, милая Мать, но, наверное, уже слишком поздно?

Который час?

Одиннадцать десять.

Нет, не поздно, в чём дело?

О! это меня огорчает. Речь идёт о моих книгах в «All India Press».

Об этом, мой мальчик, следует поговорить с Андре[101].

Да, я говорил с Андре. Я не знаю, что они проделывают с моими книгами. Ведь они не дают мне никаких отчётов, не спрашивают меня ни о чём, когда делают что-то. Я не знаю, что они замышляют в Европе – в частности, в Швейцарии – с моими книгами, они не информируют меня ни о чём, я не имею никакого контроля над тем, что происходит. Поэтому я написал письмо М [директору All India Press], любезное, вежливое письмо, в котором просил держать меня в курсе того, что делается с моими книгами – он так и не ответил. Тогда я подумал, что следует что-то написать М, и только ты можешь повлиять на это.

Это не М, это… (Мать вспоминает название).

SABDA?

Да.

Я набросал записку, и Андре одобрил её. Хочешь, я её прочту?

Что это?

Я адресовал: «В издательство All India Press».

Нет, надо поставить SABDA.

Хорошо. [Ученик читает:]

«Книги Сатпрема будут переводиться, переиздаваться или служить предметом контракта только с его формального согласия…

Это очевидно! Само собой разумеется!

Что же, да, само собой разумеется, но… Далее:

«Отчёт о продажах должен посылаться ему в конце каждого года, а пока что должен быть послан отчет о продажах с начала года до сегодняшнего дня.»

Иными словами: в таком-то году мы продали столько-то экземпляров, в таком-то – столько-то – чтобы знать, сколько экземпляров они продают.

Хорошо.

Я уже спрашивал – они вообще не ответили. Единственный выход, если бы ты послала…

Да, понятно. Но я могу сделать это через Андре.

Хорошо. Если хочешь, подпиши это, я передам это Андре. Так что вместо «All India Press» что написать? SABDA?

Только «SABDA» за этим, ниже.

Я просто хочу, чтобы меня держали в курсе, ты понимаешь! Они делают всевозможные вещи, не сообщая мне ни о чём.

(Мать остаётся погружённой)

22 июля 1972

У меня есть кое-что для тебя.

(Мать ощупывает вокруг себя,

затем протягивает записку)

Man is the creation of yesterday.

Sri Aurobindo has come to

announce the creation of tomorrow[102].

Это всё?

Я написала это по-французски и поставила «творение завтрашнего дня, приход супраментального существа». Ведь они назовут его «сверхчеловеком», если я не помещу «супраментальное существо». Это приход супраментального существа.

Мы как раз посередине. Мы уже не здесь, но ещё не там – время самых…

(короткое молчание)

* *

(Сатпрем послал записку, подписанную Матерью, в SABDA и «All India Press». Как и следовало ожидать, последовала незамедлительная реакция, и Сатпрем был обвинён в «корыстном интересе». Мать прекрасно видела осиное гнездо, которое разворошил ученик, и написала нам накануне встречи письмо – которое мы не поняли – чтобы попытаться сказать нам, что надо перейти на другой уровень, в другое сознание, а не бороться с мошенниками. Следующая беседа – самое печальное наше воспоминание за семнадцать лет бесед с Матерью. Было так мучительно видеть усталость Матери и всё же бороться, чтобы разоблачить ложь – как если бы она не знала! Но мы записываем здесь Историю, и пытаемся излагать факты и описывать действующих лиц как можно точнее.)

Что я тебе написала?

Ты написала мне нечто необоснованное.

Необоснованное.

Да.

Это меня удивляет… Это не я писала. И это меня удивляет. Что было необоснованного?

Ты сказала, что моё действие было искажённым.

Нет – так я точно не говорила.

Это так, как я понял… Затем ты мне написала [во втором письме], что доверяла мне…

Конечно!

Хорошо. Но если ты доверяешь мне, то меня надо защищать и помогать мне.

Защищать?

И помогать мне.

Защищать от кого?

По правде говоря, я не хотел приходить к тебе сегодня. Я пришёл лишь потому, что Суджата убедила меня. Она говорит, что если я уйду отсюда, то самые скверные элементы останутся и… не помогут тебе. Я пришёл из чувства долга.

Ты настолько сердит?

Да, милая Мать. Сегодня утром я пришёл из чувства долга, потому что думаю…

Ты меня совсем не любишь?

Нет, милая Мать, дело не в этом. Это практический вопрос.

Практический?

Да.

Практические вопросы полностью запутаны.

Да, в этом всё и дело, милая Мать. Если ты доверяешь некоторым людям, ты должна верить их словам и не уступать и не слушать тех людей, которые тебя обманывают.

Но я не понимаю, что ты имеешь в виду, потому что… (Мать обхватывает голову ладонями). Я уже не понимаю.

Да, милая Мать, я очень хорошо знаю, что ты больше не в курсе практических вопросов. Я несколько раз объяснял тебе ситуацию. Я тебе просто говорил, что запрашивал сведения у «SABDA»…

Но разве они их тебе не дали?

Нет, конечно.

Но я сказала им, написала им, что совершенно необходимо предоставлять тебе информацию.

Да. Тогда М [директор «All India Press»] написал тебе письмо, и ты ответила: «Я полностью удовлетворена вашей работой». Отсюда вывод, говорит он самому себе: «Прекрасно, буду продолжать, как прежде».

Нет, я им сказала, что следует… Андре не говорил тебе?

Но как раз это и сказал мне Андре! Он сказал: «Мать ответила М: я удовлетворена вашей работой». Так что всё в порядке!

Но это выходит за всякие границы!

Да, милая Мать!... Ты понимаешь, в сущностной истине, несомненно, я навеки с тобой. Хорошо. Если я нахожусь в Материи, я должен бороться, следуя законам Материи, вместе с истиной, которой могу обладать. В этом отношении я увидел ложь и борюсь с этой ложью, и я прошу у тебя помощи для борьбы с этой ложью... Или же тогда следует полностью воздержаться от действия.

Но мне известна эта ложь! я говорила об этом М! И это мне непонятно, есть кое-что, чего я не понимаю, потому что я сказала М не только то, что ему не следует этого делать, но и что ему следует делать. Так что, я уже ничего не понимаю… Что это...? Что-то ускользает из-под контроля.

Конечно, милая Мать, эти люди ловко всё запутывают. В этом их сила: они запутывают.

Но я нисколько не верю М! я не верю тому, что он мне говорит! Я ему сказала… Выходит, они искажают то, что я говорю?... Нет, я действительно больше не понимаю. Я передала это не только М, но и… как того зовут?

В [«SABDA»].

Да, В. И В ответил, что я совершенно права. Тогда откуда же берётся путаница[103]?

Да?

(молчание)

Я тебе писала…

Прочтёшь мне то, что я тебе писала?... По правде говоря (я не люблю говорить такое, но), по правде говоря, приходил Шри Ауробиндо и сказал мне написать тебе это. Должна быть причина, мой мальчик.

Да. Вот что ты написала:

«Отдельный человек, насколько бы ценным он ни был,

является лишь точкой во вселенной…»

Конечно!

Верно.

А дальше?

«…Он начинает действительно существовать лишь тогда, когда его сознание становится универсальным через единение с Божественным…»

Совершенно верно.

«Мы действительно начинаем существовать лишь тогда, когда позволяем Божественному действовать через нас…»

Совершенно верно.

«…не искажая Его Действие никаким неведением».

Да, совершенно верно.

Да. Поэтому, когда я получил от тебя это, я понял, будто я искажаю Его Действие.

Нет, мой мальчик!

Тогда что это значит, милая Мать!

Это не то. Это значит… Ох! Это было так ясно, когда он мне это сказал… И это был вовсе не индивидуальный вопрос: это был вопрос, общее видение - что вещи не таковы, какими они кажутся, что позади есть... (Мать обхватывает лоб ладонями). Я уже не знаю, мой мальчик.

Но, я знаю, что это пришло именно для того, чтобы подсказать тебе не обращать внимания на ошибки других, потому что… надо видеть вещи с общей точки зрения, в Целом. Вот в чём дело. У меня было такое ощущение, что это будет последним движением, которое заставит тебя подняться в Видение, как раз в это общее видение. Когда я писала тебе это, у меня было ощущение, что ты готов иметь это общее видение и что нужно сказать тебе об этом, чтобы ты дал своё внешнее согласие. Когда мне сказали, что ты недоволен [моим письмом], я не поняла – совсем не поняла. Почему?... Напротив, было такое ощущение, что пришло время подняться тебе над всеми человеческими представлениями и увидеть творение и все явления – ВСЕ явления – увидеть их в Великом Замысле, грандиозном божественном замысле. Вот моё ощущение.

Да. Но тогда что же делать? Отойти в это Сознание, пытаться достичь этого Сознания и позволить, чтобы действия материального мира разворачивались так, как они могут с лживыми элементами; или же…

Это как раз то, что меня сейчас побуждают делать.

Тогда, я должен делать то же самое? Значит ли это, что я должен уступить этой лжи?

Какой лжи? Я знаю то, что я сказала М и В; я им сказала (особенно М), что так не следует поступать, что не следует действовать таким образом. Я сказала ему это. Я сказала ему, что ничего, касающееся твоих книг, не следует решать, не спрашивая у тебя… Так что я не понимаю.

Да.

Во всём этом есть одно, что я больше не понимаю. Я сказала ему об этом совершенно ясным образом. Тогда, что же сказал тебе Андре? Он не сказал тебе этого?

Нет, милая Мать. Но Андре не придумывает, Андре говорит правду. Андре не с этими жуликами, конечно! Ни Андре, ни я – не из тех людей, которые могут лгать.

В таком случае, он мог просто не понять. Хочешь, позовём сюда Андре и всё увидим?

Позвать Андре – очень хорошо, милая Мать, но всё это остаётся в области слов. Этим людям сказано от твоего имени – Андре сказал им от твоего имени – что они должны как-то отчитываться, но они и не пошевелились! Они ничего не делают. Они не подчиняются.

На сегодня так ничего и не прислано?

Нет, ничего. И то же самое с книгами Шри Ауробиндо – вот где они тебя обманывают. Они не шевелятся, ничего не делают. Они отказываются давать малейшую информацию о том, что они делают – что же они СКРЫВАЮТ, эти люди?... Если им говоришь, слова просто повисают в воздухе. Какое же действие может побудить их?...

(молчание)

Во всяком случае, я знаю, что это письмо, которое я тебе написала, на необходимости иметь это Сознание настаивал Шри Ауробиндо, и он сказал мне, что ты готов его иметь. Он сказал мне это.

Так что же, милая Мать, должен ли я воздерживаться от действия?

Что ты подразумеваешь под «воздерживаться от действия»?

Оставить всё, как есть. Ничего больше не делать. Действительно ничего не делать, пока сознание действительно не достигнет этого уровня.

Нет…

Закрыться, уйти в Гималаи и больше ничего не делать.

«Делать»… есть так много планов «действия».

Возможно… (Мать обхватывает ладонями лоб).

Если я тебя утомляю, милая Мать, мне действительно жаль.

Ведь можно «действовать» на более высоком плане. Шри Ауробиндо настаивал, он говорил, что ты готов иметь сознание сверхчеловека – не «сверхчеловека»: супраментала, супраментального сознания. Как раз это он и хотел тебе дать. Он хотел… он настаивал, чтобы ты был поглощён ЭТИМ, занимался этим, потому что ты способен на это. ОЧЕНЬ мало тех, кто может заниматься этим, так что важно, чтобы все, кто могут это делать, делали бы это. Вот как я это вижу.

Я понимаю.

…Вот как я это поняла, вот как я это написала…

Хорошо, я понимаю, что это значит.

…чтобы все занятия, исходящие из другого сознания, из старого человеческого сознания, каким бы озарённым оно бы ни было, чтобы все они были оставлены в стороне, когда приходит время полностью появиться в этом Сознании. Это всё. Вот всё, что я сказала.

Да, это мне понятно.

Я сказала этим людям то, что знала, и я им сказала, что они неправы и должны действовать по-другому. Что ещё я могла сделать?

Да.

(молчание)

Что ты спрашивал у них?

Послушай, милая Мать, если я должен бросить эти вопросы (которые сильно меня беспокоят), то, может быть, ими займётся Суджата, и когда М придёт к тебе завтра, в то время когда Суджата будет здесь, ты дашь М свои указания в присутствии Суджаты, так она будет в курсе дел. А я этим больше не буду заниматься.

Нет, беда в том, что я даю указания не лично ему [М], а передаю их через Андре. Может быть, он не понял?

Но если завтра М будет у тебя, и Суджата тоже будет здесь, и ты дашь указания, тогда Суджата будет в курсе. Или, если ты хочешь, здесь могут быть все трое: Андре, Суджата и М…

(Мать охватывает голову руками)

Извини меня, милая Мать, я вынужден делать эту грязную работу. Просто надо урегулировать это – не только в отношении меня, но и работ Шри Ауробиндо… Ведь Андре ничего не говорит, но, как и я, он мучается. Его мучит эта ситуация. Ведь он видит, как эти люди обманывают, как они искажают, и ничего не делается.

Значит, Андре ничего не сказал?

Но, Мать, недостаточно «сказать»! Если все они будут в твоём присутствии – Андре, М и, скажем, Суджата: все втроём – и ты ясно проговоришь свои указания, то тогда он будет вынужден следовать им. И это закончится[104].

Но какие указания, по поводу чего?

По поводу того, что они должны давать тебе отчёты о своей деятельности, касающейся книг Шри Ауробиндо и книг Сатпрема.

Они не дают отчётов?

Но речь идёт не о финансовых отчётах! Я имею в виду то, что они ДЕЛАЮТ, сколько экземпляров продают…

Ооох!

Я спрашиваю вовсе не о деньгах, а о том, сколько экземпляров они продают в Индии и за границей. Ничего другого.

Оох!

Я спрашиваю не о деньгах[105]. Дело в том, чтобы точно знать, контролировать, что они делают. Ведь они должны тебе докладывать: мы продали столько-то экземпляров книг Шри Ауробиндо в Швейцарии или Германии.

Да, я знаю, что они этого не делали.

Так что же!... Это просто средство контролировать их.

Аах!

И этого я хочу для своих книг – не денег!

А! в этом путаница, ведь из того, что мне сказал Андре, я поняла, что речь идёт о деньгах.

Но нам плевать на деньги, милая Мать! Никого не заботят деньги – кроме них.

Оох!... Андре сам не понял. Или же я не поняла, что он мне говорил.

(в этот момент из ванной комнаты выходит помощница,

чтобы защитить М и сказать, что все деньги он передаёт Матери:

мафия была на всех уровнях)

Это вопрос вовсе не денег, вовсе нет – как будто мы с Андре интересуемся деньгами! Нас это не заботит, но нам интересно знать, что они ДЕЛАЮТ.

Но конечно! И они должны давать, точный отчёт, по крайней мере, мне.

Кончено! Но они хранят его за семью замками.

Я вижу, что они его хранят – ах! я понимаю. Теперь я поняла.

И поэтому они так яростно отреагировали, когда я запросил у них эту информацию, ведь они почувствовали, что кто-то начинает вмешиваться в их махинации.

Оох!... Но, ты знаешь, мне трудно говорить…

Конечно, милая Мать, я понимаю, и мне очень неприятно, что я вынужден делать эту грязную работу прямо перед тобой.

…Так что, будет глупо, если я не смогу говорить в тот момент, когда сюда придёт М.

(молчание)

Послушай, хочешь оказать мне услугу?

Конечно, милая Мать, я хочу, чтобы Истина восторжествовала!

Найди Андре и приведи его сюда.

(Сатпрем идёт за Андре, и они вместе возвращаются.)

Ах! (обращаясь к Андре) а ты что теперь скажешь?... Я больше ничего не понимаю! (Андре смеётся)

(Андре:) Сатпрему интересно знать, что происходит с его книгами…

Да, он прав.

Это так. И заодно, было бы хорошо, чтобы мы знали – чтобы кто-то в Ашраме знал – что М делает с работами Шри Ауробиндо.

Да, конечно.

Но ведь мы ничего не знаем. Они что-то там печатают. «SABDA» старается распродавать направо и налево – у них отличные методы продаж, но у нас нет ни малейшего представления обо всём этом. Никто не знает, что происходит. Доходит даже до того… скажу больше, Мать: за последние два года я даже не смог узнать об исправлениях, внесённых в негативы, то есть в «офсетный» тираж юбилейного издания [работ Шри Ауробиндо].

Были исправления?

Была некоторая корректура. Я знаю, что она была, потому что М говорил мне об этом. Я просил у него список…

Какая корректура? Кто вносил исправления?

У него есть один мальчик, который вносит исправления.

Но это невероятно! Под тем предлогом, что я не могу больше видеть сама, мне даже не показывают этого!! Вносят исправления, не говоря мне об этом!

Я не знаю, насколько серьёзные исправления, не имею ни малейшего представления.

А! но вопрос не в «серьёзности» – НЕЛЬЗЯ делать исправления, не спрашивая у меня.

Да, Мать.

Но каково!... Что же нам теперь делать?

(Сатпрем:) Да, милая Мать, тебе обязательно нужно иметь некоторый контроль над этими людьми. Я думаю, что лучше всего позвать B [Sabda], М и Андре, и пусть Андре чёрным по белому пропишет все необходимые пункты.

А! но Андре не боец.

(Андре:) Напротив, Мать! [смех] Сам я убеждён, только…

Нет! я сказала не «убеждён»: я сказала «боец».

Боец? Ах! я вовсе не боец, Мать.

Да. Я так и сказала.

Я не боец, потому что… я пытаюсь встать на их место, и в результате я уже не знаю, кто прав!

Да! (смех), это точно.

(Сатпрем:) Нет, но в первую очередь, у них надо попросить две простые вещи: информацию об издании и продажах. Вот и всё.

(Андре:) Это, да.

О, да! Но я прошу у них. Но они говорят, что я больше не вижу… Верно, я больше не вижу – мне понятно, но… это смешанное видение. Это интересно (я не пожелала бы его никому, потому что люди, которые увидели бы…). Но я вижу, что истинно с супраментальной точки зрения. И это очень интересно. Я слышу звуки, которые не слышны другим, поскольку эти звуки имеют супраментальную реальность. Я вижу… Люди говорят мне, и при этом я вижу не только то, что они думают (это старо), но в то же время я вижу и то, что истинно с супраментальной точки зрения. Всё время так. И то, и другое вместе. И поскольку у моего тела нет той же… (как сказать?)… у меня есть сила, но ушёл старый тип энергии; и тот тип, что приходит, гораздо более значителен – но я не люблю об этом говорить. Если я об этом говорю, создаётся впечатление, будто я хвастаюсь. Так что я не говорю об этом. Я говорю вам сейчас об этом, чтобы пояснить.

Я уже не это, но ещё не то; я посередине – это трудно. Но всё же я способна контролировать то, что делают люди… Во всяком случае, у них нет никакого права делать что-то со всеми работами Шри Ауробиндо. А что касается книг Сатпрема, я сказала, что они переданы мне…

(Сатпрем:) Да[106].

…и я их «контролирую»; но этот «контроль» не означает, что они могут делать всё, что захотят!

(Андре:) Да, Мать, это верно… Скажу тебе откровенно, что меня стесняет. Меня стесняет то, что из своего опыта я знаю, что ты всегда права, поскольку ты всегда видишь с более высокого плана, чем мы. И опять же из опыта я знаю, что даже если в определённый момент мне кажется, что ты говоришь нечто…

(Мать смеётся)

…не согласующееся с тем, что я думаю, что же, всё равно права ты. Вот почему я колеблюсь, не в силах стать «бойцом».

Но ты не знаешь! я не «думаю», мой мальчик!

Да, именно так, Мать!

Точно.

(Сатпрем, обращаясь к Матери:) Да, но тебе нужны человеческие инструменты…

Да, да.

…И есть инструменты, такие как Андре, которым можно доверять и которые могут делать что-то для тебя.

Но ты видишь, он сам говорит, что он не боец!

(Сатпрем:) Да, это так! [общий смех]

Вот так.

(Андре:) Но, к примеру, когда М (и я думаю, что он совершенно искренен в таких случаях), когда он говорит тебе, что несчастен, что все против него, что на него наваливаются неприятности со всех сторон…

Ох! М в состоянии… Он вот такой (жест – как тряпка).

Да, точно! и в этот момент очень сомневаешься, следует ли бороться с ним.

Но это не причина, позволяющая ему делать… Лучше поговорить с ним откровенно. Он должен точно знать, что мы ожидаем от него.

(Сатпрем:) Верно.

И изложить это в письменном виде. И я скажу ему, что НЕПРЕМЕННО ХОЧУ это знать.

(Сатпрем:) Верно, надо изложить это в нескольких строчках на листе бумаги.

(Андре, обращаясь к Сатпрему:) Да, очень хорошо то, как вы поступили со своими книгами.

И если он этого не сделает, то выставит себя в плохом свете - но я думаю, что он это сделает.

(Обращаясь к Андре:) Ты не понимаешь?

(Андре, без энтузиазма:) Что же, я подготовлю небольшую бумагу и обсужу её с тобой.

(Сатпрем:) То же требование по отношению к книгам Шри Ауробиндо: сколько они издают, как продают, а также отчёты о переизданиях и т.п.

Да, верно.

(Андре:) И чтобы они отчитывались письменно должным образом, а не…

Да: не на словах.

(Андре:) Это должен быть письменный отчёт, потому что пока он всё делает на словах.

Да, я требую письменного отчёта. Прошу его сообщать всё в деталях, точно. Полный достоверный отчёт о том, что они делают.

(Сатпрем:) М и SABDA, обоих, не так ли.

Да.

(Андре:) Впрочем, главным образом SABDA самый…

Да, «SABDA»…

(Сатпрем:) Вот где ложь.

С SABDA гораздо труднее.

(Сатпрем:) Да, именно.

Он стал… Ум В… (жест искривления).

(Андре:) Да, вот где труднее всего, потому что там… (как сказать?) они больше всего скрывают.

Вам нужно прописать это очень ясно, а я подпишу. Сама я тоже должна написать какую-то фразу, чтобы это не выглядело так, будто я просто подписала.

(Сатпрем:) Это можно сказать в нескольких строчках.

Да, это не должно быть длинным. Я хочу, чтобы Сатпрем был здесь, когда я подпишу.

(Сатпрем:) Ох! милая Мать, это совсем не обязательно.

Но я предпочла бы так.

(Сатпрем:) Хорошо! как тебе угодно [смех].

Так что договоритесь между собой, подготовьте бумагу и принесите мне её на подпись, когда она будет готова.

(Сатпрем:) Сегодня же вечером.

Завтра какой день недели?

(Сатпрем:) Но мы подготовим сегодня же вечером, это только несколько строчек.

Это день Андре, так что ты придёшь.

(Сатпрем:) Именно, мы придём оба.

(Обращаясь к Андре:) Ты согласен?

(Андре, покорно:) Согласен! [смех]

(Сатпрем:) Это будет урегулировано раз и навсегда.

Но совсем не думайте, что… (Обращаясь к Андре) Делай как можно лучше – ты сказал, что боялся идти против моей мысли…

(Андре:) Да.

Но, мой мальчик, тебе надо понимать!...

(молчание)

Я не могу объяснить на словах, вы не поймёте. Даже не знаю, как сказать… Я знаю, что даже ошибки (то, что мы называем «ошибками») и трудности являются результатом проявления Божественного Сознания, помогающего нам идти постепенно и через… (как сказать?) через постоянную формовку, к будущему Совершенству. Это то, что я вижу. И для этого…

(Сатпрем, реплика к Андре:) …не надо бояться делать ошибки.

(Андре:) Да, не надо бояться ошибок.

Каждый играет свою роль и занимает своё место.

(Сатпрем, реплика к Андре:) Мы не должны бояться собственной истины, Андре.

Есть два важных момента: насколько можно меньше вмешивать индивидуальное эго в божественное видение. Вот так.

(Андре:) Верно, да.

(молчание)

Это трудно, я не могу говорить. Настолько чудесно, когда это видно! Но я не могу говорить.

Когда я смогу действительно сказать так как есть, тогда я скажу… Ещё не сейчас.

Ведь ощущение моего тела, оно словно… словно я величиной с мир и держу всё в своих руках, действительно как Мать обнимает своих детей - но это в сто раз лучше! Но это так, как раз так я живу.

Я не могу объяснить… Позже.

Позже.

Вот так. Так что подготовьте этот текст. К сегодняшнему вечеру.

(Обращаясь к Андре:) Мой мальчик, я ЗНАЮ истину вещей, но не могу её выразить. И я не могу говорить как раз из-за того, что у меня нет силы выражения. Но надо делать, как я говорю.

(Сатпрем:) Да, милая Мать, конечно!

(Андре выходит)

Мой мальчик[107]…

(Мать целует лоб Сатпрема)

26 июля 1972

(Пытаясь навести порядок в системе распределения и продажи книг, Мать по нашему предложению назначила одного молодого учителя из школы посмотреть, как обстоят дела с «авторскими правами». Сначала Мать говорит об этом учителе.)

Он обнаружил «скелеты[108]»!

Бедный М [директор «All India Press»], он был потрясён!

Да, ведь не он настоящий виновный во всём этом: за этим стоит другой, SABDA.

А! этот…

Поскольку он более восприимчив, то и принял удар. Другой замкнут в своей лжи.

Другой, это «НЕТ»! (Мать делает жест непробиваемости).

В конце концов…

* *

(Мать ищет что-то возле себя)

Я хотела показать тебе кое-что… (Мать не находит). Я не знаю, думала, что положила вещи рядом для тебя, а теперь не знаю, где это.

Ты знаешь (Мать проводит рукой по лбу), здесь почти абсолютная пустота. Здесь (лоб) нет ничего – ничего. Когда я остаюсь совершенно спокойной и неподвижной (Мать поднимает вверх палец), тогда приходят какие-то вещи (жест - свыше), они делаются, устраиваются – это наверху. Когда я остаюсь вот так, то спустя какое-то время делается целый мир вещей, они организуются, но это… (как сказать?) это реальность другого рода, и это реальность… более конкретная. Каким образом она более конкретная? я не знаю. Материя кажется чем-то… неопределённым рядом с этим. Неопределённым, неясным, не восприимчивым. И это нечто…

Самое комичное в том, что люди думают, что я сплю! – я больше совсем не сплю. Вот так я провожу свои ночи: Сила за работой.

А я сознательна… но это трудно облачить в слова. Слова… слова искажают. Вырабатывается действительно новое сознание – но как оно будет выражаться? Не имею представления.

Так вот, люди убеждены, что я сплю, что я больше не слышу, что… и, конечно, я с трудом могу говорить – (смеясь), как видишь, я стала совсем старухой… Я почти уже не принадлежу старому миру; поэтому старый мир говорит: с ней конечно – мне это всё равно!

Да уж, в чём я сомневаюсь!

Я говорю тебе об этом, поскольку обо всём тебе рассказываю.

И, вероятно, так лучше.

Но беда в том, я начинаю быть объектом любопытства: это назойливо, ведь… Толпа людей приходит только из любопытства.

Но вот что странно: что касается ВСЕГО, всего, что я делаю – ведь я ещё принимаю ванны и т.д., пытаюсь есть (это труднее всего - это ОЧЕНЬ трудно), но всё... (Мать вдруг останавливается)...

Я хотела тебе что-то сказать, но оно ушло.

Вероятно, из-за того, что не следовало об этом говорить.

Да, тобой движет нечто иное.

Да-да, верно. Это так.

До такой степени, что сделав что-то, я порой спрашиваю себя… Вдруг я говорю себе: «Разве это сделала я?» – я только что сделала это!

Вот так.

Да, я вполне понимаю. Но когда ты действуешь в этой другой, более конкретной материи, как это входит в эту старую материю здесь? Как твоя организация там наверху охватывает то, что здесь?

(молчание)

Я не знаю, об этом словно запрещено говорить; потому что когда я пытаюсь выразить это, я вдруг оказываюсь перед пустотой.

Да, я понимаю, почему.

Нет, всё объединяется, чтобы произвести впечатление, будто я полная развалина.

Да, но это ничего не значит!

Нужно только, чтобы хоть кто-то знал, что это не так – а ты, ты знаешь.

Но всё же здесь немало людей, которые, даже не зная, чувствуют это.

А?

Их больше, чем ты думаешь.

О! Сила грандиозная, мой мальчик!

Чувствуют не обязательно те, кто физически находится ближе всего к тебе.

Да, да – ведь они видят как раз эту видимость, совершенно… Я тебе говорю: я делаю вещи, и не знаю, как я их делаю. Это нечто вроде… О! Интереснее всего понаблюдать за приёмом пищи. Я не голодна, я не хочу есть, пища меня вовсе не интересует, и всё же мне приносят еду и мне «надо» есть – иногда я ем (всегда в небольших количествах), но поскольку я не двигаюсь и не работаю, то мне не нужны материальные силы, так что мне не нужно много есть, и я не думаю, что худею (Мать касается рук).

Нет, не похоже.

Не похоже, следовательно…

Но ты и не полная! [смех]

О! я никогда ею не была!

Нет, это действительно интересно в том смысле, что я вовсе не хочу есть, это меня не интересует, и всё же есть нечто, что ОБЯЗЫВАЕТ меня принимать пищу – не много, но оно говорит: «Принимай».

То же самое с речью. Вещи такие ясные, видение такое ясное! (жест над головой). Когда я часами остаюсь молчаливой и спокойной, ТАК МНОГО делается работы, и везде одновременно (жест универсальности)… Но я ничего не могу сказать.

Это тоже, эта неспособность говорить, она особенная…

(долгое молчание)

Есть столько вещей, о которых я хотела бы тебе сказать. Но словно некая воля не даёт мне возможности говорить. Поэтому…

Но я прекрасно понимаю опасность ментализации. Я прекрасно понимаю это. Это опасно.

А! но ум, мой мальчик: ушёл.

Нет, я имею в виду ментализацию в выражении.

Да, верно. Это искажает.

Надо быть терпеливым.

Это (Мать указывает на гирлянды «терпения» вокруг своих запястий), это символично. Всё время: терпение-терпение.

Но нужно, чтобы и другие были терпеливыми. Ты тоже должен быть очень терпеливым.

Да, милая Мать.

Очень терпеливым – хочешь моё терпение? (Мать надевает свою гирлянду на запястье ученика). И она тоже (обращаясь к Суджате): скажи, ты хочешь моё терпение? (Мать даёт другую гирлянду). Вот так.

(молчание)

И как ты думаешь, что может тебе помочь? Хочешь остаться спокойным…

Ах! это…

…или хочешь попытаться спросить меня о чём-то[109]?

(Мать погружается)

29 июля 1972

Я не хочу, чтобы то, что я говорила тебе в прошлый раз, было опубликовано – для «Агенды» это пойдёт. По поводу окружающих меня людей.

Да-да, милая Мать, кончено, всё это строго для «Агенды».

Всё личное – в «Агенду».

Да-да, конечно.

(Мать развязывает гирлянду цветов на своём запястье)

Любишь ли ты терпение?

Не знаю, люблю ли я его, но оно полезно!

(Мать смеётся и даёт гирлянду со своего запястья)

У меня его много (две-три гирлянды на руках!) Что ты скажешь мне?

Ничего, я чувствую… «взбалтывание», через которое приходится проходить.

Ох!...

Иногда кажется, что это совершенно… неистово сорвалось с цепи.

Да, верно. Словно чтобы показать, что прежде чем победить смерть, надо быть готовым пройти через смерть. Вот так. Но как только ты готов перейти на другую сторону, внезапно всё исправляется.

Я думала, что мне одной суждено пройти через это, и я была согласна сделать это за всех, но кое-кто тоже чувствует – ты, ты чувствуешь это.

О! чёрт возьми, да! это… У меня ощущение чего-то со свирепостью сорвавшегося.

Да, верно, это так. И это показывает, как… Словно есть разница – разница в позиции; это только разница в позиции: тело может развалиться или трансформироваться. И это… это почти один и тот же процесс: различается только позиция. Если вы полностью доверяете Божественному и чувствуете, до какой степени Божественное повсюду и во всём, и вы хотите быть только в Божественном, принадлежать только Божественному, тогда прекрасно. Но если есть малейшая разница… словно открывается дверь в смерть.

Да.

Любопытно.

Да. Но, к сожалению, в моём случае, я нахожусь на той стадии, что когда это происходит, когда это начинает буйствовать, я буквально затуманиваюсь, полностью обволакиваюсь каким-то облаком. И только позади остаётся словно воспоминание об Истине, но в тот момент я внутри…

Ах!...

Я словно окутан каким-то непрозрачным облаком и… это ужасно.

Но надо только…. чувствовать это божественное Присутствие внутри, оно сильнее всего. Такое ощущение, что если Оно захочет, то может воскресить всех мёртвых – вот так. Для Него… это не составляет разницы[110].

Моё тело учится всегда говорить: что Тебе угодно, что Тебе угодно… (Мать поднимает руки).

У меня нет предпочтений: это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что Тебе угодно. Было время, когда я надеялась осознавать «что Тебе угодно» - но сейчас это просто: что Тебе угодно (открытые руки).

Сознавать Тебя.

Сознавать Тебя[111].

(Мать закрывает глаза,

ладони раскрыты вверх, и погружается,

затем её глаза открываются, безмерные, неподвижные)

2 августа 1972

«Формация смерти»

Несколько раз с начала 1972 года и, на самом деле, ещё в беседе 8 сентября 1971, когда что-то странно завибрировало, Мать говорила об этой «формации смерти», перед которой она оказалась. В сегодняшней беседе Мать снова говорит об этой «формации».

На оккультном языке «формация» означает «сформированную» с особой силой мысль или концентрацию сил, созданную с определённой целью и имеющую собственное существование. Эти формации могут быть негативными или позитивными: к ним, например, относятся долго вынашиваемые замыслы, воли или желания, приводящие в один прекрасный день к своим счастливым или злополучным результатам. Этот день, этот успех или этот «случай» подготавливаются незначительными маленькими мыслями, которые всё повторяются и повторяются и, в конце концов, приводят к появлению опухоли или блистательному успеху. А Мать, уже давно не «думавшая» и не «желавшая» больше ничего, кроме «то, что Тебе угодно», была чрезвычайно чувствительна и уязвима всем, что приходило «снаружи», потому что для неё не было больше «снаружи», и она прямо и непосредственно купалась во всём: она была «в» других. «Это тело стало ужасно чувствительным - говорила она - его надо защищать от всего приходящего, словно оно должно работать внутри, как в яйце». (26 февраля)

Мы пытаемся понять, что же произошло 17 ноября 1973 года, причину вещей. «Трагедия» - это не какой-то отдельный час или минута Истории: это результат всех часов и маленьких минут, готовивших этот момент и сделавших его неизбежным. Как мы уже говорили, мы были ошарашены 18 ноября 1973 года, и, несомненно, мы были самыми слепыми из всех персонажей, участвовавших в этой трагедии. Все остальные, по крайней мере, те, кто были в ближайшем окружении, заранее знали, что Мать вот-вот умрёт. И это «знание заранее» имело ужасные последствия. Вот где мы находим эту «формацию смерти», которую Мать ежедневно поглощала – «постоянное недомогание», говорила она – и в этих повторяющихся минутах мы улавливаем причину того, что произошло в 19 часов 25 минут 17 ноября 1973 года.

Нет лучшего физического свидетеля, чем Пранаб, «охранник» Матери, поскольку он почти всё время присутствовал физически и даже спал в комнате Матери. Вот что он ответил в своей публичной речи 4 декабря 1973 года на вопрос о причинах ухода Матери:

«С одной стороны Она должна была сражаться с наступающими старением и распадом, и, с другой стороны, Она боролась с той грязью, которую мы постоянно бросали в Неё. Но в том, что произошло, я больше всего виню сдавшее тело. Я часто видел, как Она пыталась противодействовать этим силам, но когда Она видела, что не может долго концентрироваться, не может много говорить, не может много писать, не может видеться с людьми, не может действовать, как Она хочет, потому что подводит тело, а грязь и пыль, бросаемые нами в Неё, всё нарастали, нарастали и нарастали, я чувствовал и видел некоторое отчаяние…»

Что же, всё это, увы, мы прекрасно знаем: они считали её старой и немощной. Но Пранаб добавил ещё следующее, что сразу же позволяет нам оценить размах настоящей трагедии – мы бы сказали, ужас, которому Мать должна была противостоять в своём теле. Вот что он сказал, и напомним, что сейчас пойдёт беседа, произошедшая в августе 1972 года:

«Она давно подготавливала меня к тому, что произошло сейчас [в ноябре 1973]. Задолго до этого, скажем, в 1948 году, когда Шри Ауробиндо ещё был здесь, Она сказала мне: «Я не хочу уходить, я не уйду; и в этот раз не будет трагедии; но если так произойдёт, что я оставлю своё тело, положите его под “Дерево Служения”…» И позже, скажем, ПОСЛЕ 15 АВГУСТА 1972 я почувствовал, что, возможно, вот-вот произойдёт то, что и произошло. Я не мог сказать этого всем, но самым близким ко мне я говорил то, что чувствовал. Я сильно почувствовал, что это собирается произойти. Я боролся с этой мыслью, говоря, что это не должно произойти, но, как бы там ни было, эта идея присутствовала здесь, скрываясь за всем».

Так, изо дня в день, Мать поглощала их мысли о смерти: она СКОРО умрёт. А для неё это были не просто «мысли»: вещи стали «конкретными». Её тело, сознание её тела ощущало ХВАТКУ смерти.

Как и во всех трагедиях человеческой Истории, нет ответственного «лица». Персонажи являются только воплощением определённых сил или характерных черт – они приходят, умирают, торжествуют и исчезают – но силы остаются и овладевают здесь и там миллионами маленьких неизвестных персонажей, становящихся невидимыми участниками драмы и немыми «ответственными». Здесь не подашь в «суд», некого не обвинишь, разве что все эти миллионы, среди которых и мы сами. Поэтому было бы абсурдно сказать, что Пранаб был творцом, или единственным творцом, этой «формации» («Везде присутствуют воли к тому, что оно [тело] умрёт!» - говорила она), но он защищал и передавал её, и его физическое присутствие вынуждало Мать постоянно вдыхать этот ужас. В конечном счёте, остаётся этот навязчивый вопрос, возможно, единственный: могло ли быть по-другому?

* *

Хотел бы ты портрет Шри Ауробиндо?

Голубой или весь золотой? – золотой лучше!

(молчание)

Есть две таких формации (жест: лицом к лицу), они как два борца, wrestlers: одна формация – что я умру в день рождения Шри Ауробиндо; и вторая – что я выдержку трансформацию, необходимую для промежуточной стадии между человечеством и Супраменталом. Эти две формации … вот так (тот же жест: лицом к лицу) и…

И при восприятии этой формации (смерти), появляется сознание, что между жизнью и физической смертью нет, так сказать, разницы, в том смысле, что не важно в какой момент и не важно, что может вызывать переход на другую сторону. А с другой формацией есть ощущение, что… (как сказать?) хрупкость тела проистекает из того факта, что сознание должно измениться, чтобы быть способным проявить Супраментал.

Так что я вот так (жест: между двумя).

В любом случае, тело научилось быть спокойным[112].

(молчание)

Почему-почему мне не говорится, что произойдёт? Я не знаю…

Думаю, чтобы добиться очень пассивного состояния.

(молчание)

А ты? Как у тебя дела?

Я хотел бы попытаться понять механизм трансформации подсознательного. Я не понимаю, что значит «трансформация»; «растворение» я ещё могу понять. Ведь есть движения, которые приходят, поднимаются на поверхность (иногда они даже видны накануне ночью в какой-то символической форме), так вот, они поднимаются на поверхность, делают своё дело, учиняют беспорядок, мы с ними справляемся более или менее, затем они входят в контакт со Светом, и затем хоп! они снова погружаются…

(Мать кивает головой)

И при первом удобном случае они снова всплывают, и всё повторяется.

Невыносимо. Как раз это со мной сейчас и происходит.

Но тогда как же…? Кажется, ты говорила, что это трансформируется, когда приходит в контакт со Светом. Но такое впечатление, что это совсем не трансформируется: оно погружается, а затем всплывает при первом удобном случае.

Нет, кое-что трансформируется, но это происходит медленно-медленно-медленно…

(молчание)

Это словно требовать от камня стать ветром.

(молчание)

И, что удивительно, чем более микроскопична и мелочна эта вещь, тем больше, кажется, становится её сила!

Тебе[113]…

(Мать берёт наши руки и

погружается до конца беседы)

5 августа 1972

Так как все знают, что я больше не принимаю пищу, то мне больше ничего не присылают.

У меня есть всё, что нужно.

Но я не говорила никому об этом! Я не знаю, как они узнали.

У меня есть всё, что нужно, Мать!

Действительно?... Я не хочу, чтобы ты худел! (смех)

Есть интересные вещи…

(молчание)

Что скажешь?

Нет, Мать, ничего, но что это за интересные вещи?

(после долгого улыбчивого молчания)

Я вижу вещи, обстоятельства, комбинации воль… Я вижу вещи, приходящие вот так (жест: как на экран), я вижу их мощно и ясно. И в то же время приходит: вот как будет с Супраменталом.

Но это трудно описать.

Ничего невозможно сказать - это СОСТОЯНИЕ сознания. Это состояние сознания вместе со знанием, что это состояние сознания будет принадлежать Супраментальному.

Но это происходит в ОЧЕНЬ глубоком молчании. Так что я не могу выразить.

(долгое молчание,

Мать касается своих рук)

Это как вибрации, исходящие из рук, вот так (жест). Мои руки кажутся такими могущественными! Такое впечатление, что они могут менять вещи… вот так (Мать сжимает руку).

Но я бы предпочла, чтобы ты задавал вопросы или же говорил что-то. Иначе… иначе я сразу же вхожу в состояние, такое обширное-обширное… мирное… и такое могущественное – где делаются вещи.

Но нет ни слов, ни фраз – ничего, что удовлетворяло бы ум.

(молчание)

Ничего не скажешь?

Я ещё ищу ключ, чтобы ввести эту Мощь, которую я чувствую, эту Силу, эту Истину, ввести в материальную деятельность. Я нахожу это трудным… Тем не менее, если я прекращаю активность, то сразу же возникает контакт, и такой могущественный, это НАСТОЯЩЕЕ – но как только я возвращаюсь в материальную активность, это отходит назад.

Аах!...

Лично я не вовлечена в активность.

Но материя чувствует это как нечто навязанное ей; это не исходит изнутри – это не кажется ей естественным (по крайней мере, в моём случае).

Но я сейчас чувствую как раз противоположное! кажется, что тело и материя (материя под моим контролем) ОТКАЗЫВАЮТСЯ подчиняться чему-то, кроме Этого.

Вот, приведу тебе пример: я вижу почти… почти так же хорошо (но это «почти» уже не «почти», ты понимаешь: это крайний предел «почти») с закрытыми глазами, как и с открытыми глазами. Вижу: действительно вижу (Мать прикасается к своим физическим глазам). Я пишу: когда мне трудно, то вместо того, чтобы таращить глаза, я их закрываю. И тогда… я вижу.

И всё вот так, все ощущения. Когда я глотаю, если я пытаюсь глотать обычным образом, то я словно давлюсь, а когда я в определённом состоянии… я отмечаю, что проглатываю всё, даже не замечая этого! И всё вот так.

Так что… я выгляжу полностью немощной, но чувствую грандиозную силу[114].

(Мать погружается на 40 минут,

затем открывает глаза)

It can go for hours… [это может продолжаться часами].

9 августа 1972

(В телеграмме от 8 августа, пришедшей из Баулдера (Колорадо), сообщается о солнечной вспышке на поверхности Солнца площадью около семи миллиардов двуста пятидесяти миллионов квадратных километров. Эта вспышка сопровождалась радиоизлучением, воздействовавшим на Землю в течение часа, и магнитной бурей, серьёзно расстроившей связь во многих частях мира. Размер этих «солнечных пятен» превосходит размеры всех зарегистрированных, по крайней мере, с 1964 года [«Indian Express», 9 августа].)

Ты слышал о вспышках на солнце?

Да.

И что они идут к земле.

А?

Кажется, они окажут воздействие на людей. Ты слышал об этом?

Я не слышал, что они достигли земли.

Кажется, они дойдут до земли и окажут воздействие на людей.

Я думаю, что они повлияют на температуру, атмосферу, но это всё.

Я не знаю.

Это влияет на атмосферу, то есть, например, глушатся радиоволны. Это воздействует на атмосферу, но это всё.

Это сегодняшние новости?

Я не знаю, милая Мать.

Ведь это последние новости на сегодняшний день. Они довольно пессимистические.

А что ты скажешь?

Я говорю, что, должно быть, это супраментальное сознание – не «сознание»: супраментальная СУБСТАНЦИЯ. И те, кто готовы, будут иметь новое тело.

Это моё самое… оптимистическое объяснение.

А ты восприняла что-то помимо официальных новостей?

Не совсем.

Что касается меня, мне становится всё труднее есть – почти невозможно. Очевидно, что-то должно заменить пищу[115].

Почти, почти невозможно есть.

Дело не в ощущениях, не в отвращении, ничего подобного: просто не проходит. Вот так (жест удушения). В результате я трачу почти час, чтобы поглотить то, на что могло бы уйти пять минут.

(молчание)

А эти солнечные вспышки, ты думаешь, что это низвержение супраментального сознания или что это?

СУБСТАНЦИИ. Ведь супраментальное сознание пришло уже давно, а теперь… Ведь, например, у тела те же потребности, что были и раньше; так и получается: телу нужно есть, но оно не может есть. Так что когда мне сказали, что эти вспышки повлияют даже на человеческое тело, я подумала: может быть, это субстанция для создания супраментального тела?

Если Супраментальное должно проявиться на земле, оно должно иметь нечто, что связано с ним в физическом.

Да!

(молчание)

Тело находится в странном состоянии (Мать касается себя кончиками пальцев): оно чувствует ужасную Силу – оно обладает большой силой – и оно не может ничего сделать!

Оно в таком странном состоянии.

Я могу писать, но то, что я пишу, я вижу другим образом.

Вот так.

А что чувствуешь ты?

Я чувствую Силу всё более и более… настоятельным образом.

Настоятельная. Она становится ужасно мощной в этом теле… (жест: жалком). И у тела не возникает голода. Оно не «голодно»: так уже давно, но теперь, совсем недавно, почти невозможно есть. Тогда как же оно будет жить?

Так что когда мне сказали, что эта солнечная вспышка направляется к земле, и она окажет воздействие на людей, я подумала: смотри-ка, может быть, это и заменит питание?

Это из разряда well-wishing [пожеланий], я не могу сказать, что это знание. Это пришло ко мне вот так.

Ведь согласно тому, что говорил Шри Ауробиндо, супраментальное тело будет бессмертным и бесполым – то есть, не будет размножения. Так что те, кто будут жить, если земля будет существовать, и они должны будут жить, то им нужно будет сознательно трансформироваться, а иначе они не смогут жить дальше. И что-то должно заменить питание.

Питание несёт свой зародыш death, смерти, разложения. И, конечно, оно должно быть чем-то заменено.

(молчание)

Известно ли, за какое время лучи солнца достигают земли?

О! очень быстро[116], милая Мать. Это уже произошло, они уже достигли земной атмосферы.

Уже достигли?

Да, для этого требуется несколько минут.

Оох!

(долгое молчание)

Эффект взрыва уже…

Он уже здесь. Радиопередачи, например, уже нарушались. И эти солнечные вспышки идут циклами. Это явление повторяется (не могу сказать точно), через достаточно регулярные интервалы времени – я не знаю, через десять или двадцать лет[117]…

Ох!

Но, кажется, в этот раз она особенно сильная.

Ох! это явление повторяется…

Да, это циклическое явление. Но я думаю, в этот раз вспышка достаточно необычная и интенсивная… Неожиданной силы.

(молчание)

Известно ли, что такое солнце, материя солнца?

Да, милая Мать. Это материя ядерной реакции. Это словно вечный грандиозный атомный взрыв.

Ох!

Оно имеет газообразное состояние. Там постоянные атомные реакции. Это в миллионы раз сильнее атомной бомбы, взорванной на земле, и непрерывно.

(долгое молчание,

Мать смеётся)

Очевидно, если это увеличивается или уменьшается, это должно иметь грандиозные последствия!

Конечно… Солнце – это в действительности не материя [твёрдая], ты понимаешь, это энергия.

Да, это не материя.

Это не материя, это энергия.

(Изумлённым тоном:) И от этого зависит наша жизнь!

Да! (смех)

(молчание)

Но Шри Ауробиндо и все риши Вед всегда сравнивали Супраментальное с солнцем…

Да.

Так что должна быть какая-то связь, соответствие…

Да… Лично я, я нахожу очень… (как сказать?) знаменательным, что это происходит в этот год [столетний юбилей Шри Ауробиндо].

Да.

(молчание)

Но известно ли, сколько лет существует земля?

Да, это вычислили, милая Мать.

А?

Да, это вычислено: я не знаю, сколько миллиардов лет - но это миллиарды лет[118]. И вычислен также и конец!

А! и что?

Думаю, это ещё далеко впереди. Но, кажется, конец земли неизбежен с научной точки зрения – из-за остывания и изменения гравитационного поля[119].

Теон говорил, что до сих пор было… что это седьмое творение; до сих пор было шесть творений, которые были «поглощены» – просто вот так. А это седьмое творение, и оно не будет поглощено, оно будет трансформировано. Так что вот так… Эта солнечная активность до сих пор заканчивалась исчезновением творения, но на этот раз творение трансформируется, чтобы снова стать Всевышним и проявить Его.

Теон и Шри Ауробиндо не знали друг о друге, они никогда не встречались; они не знали о существовании друг друга; и Теон провозгласил… (я уже не помню, как он назвал этот новый мир) то, что Шри Ауробиндо называет «Супраментальным». И, что любопытно – интересно, бесконечно интересно – что, не зная друг друга, следуя различными путями, они пришли к одному и тому же выводу.

И мы сейчас находимся как раз в то время, когда… другие творения пришли к концу; но вот это творение, вместо того, чтобы придти к концу, будет трансформировано. Как, что? этого я не знаю.

В человеке интересно то, что с материальной точки зрения он есть… ничто, не так ли, секунда в вечности – это масса немощностей – но с точки зрения сознания он может понимать. Его сознание способно входить в связь с всевышним Сознанием. Так что есть те, кто хотел бы вернуться в это Сознание, но Шри Ауробиндо сказал: дело не в том, чтобы вернуться, речь идёт о том, чтобы сделать мир способным проявить это всевышнее Сознание.

В конечном счёте, вот в чём дело.

Как они к этому пришли?... Должна быть какая-то причина, по которой они пришли к одному и тому же, в один и тот же момент, живя в совершенно разных странах, не думая друг о друге.

И я была знакома и с тем, и с другим.

Очевидно, это очень интересно.

Это очень интересно, потому что это физическое существо (Матери) не было рождено в семье с каким-то высоким положением, наоборот (жест, указывающий на обычную среду)… Единственное, что я хорошо помню: когда была совсем маленькой (в возрасте пяти-шести лет), сидя в кресле, специально сделанном для меня, я чувствовала ВЕЛИКУЮ Силу (Мать поднимает палец над головой) над своей головой. И будучи совсем маленькой (как может думать ребёнок), я знала, что «это», это должно делать великие вещи… Я не понимала ничего, я не знала ничего.

(молчание)

И теперь будет трансформация вместо pralaya[120].

(долгое молчание)

Кажется, говорят, что от этих вспышек идут какие-то частицы… Я думала, что они объявили, что эти частицы идут на землю; но, как ты говоришь, они уже здесь?

Я не видел утренних газет. Несомненно, есть атомные частицы.

Да.

Вообще говоря, их останавливает плотность земной атмосферы, и они затрагивают только атмосферу, не саму землю… Самые первые последствия – климатические.

Да, здесь «ужасно» жарко[121]!...

(Мать погружается.

Пранаб входит и говорит

с другого конца комнаты:

«Уже поздно».

Мать сразу же возвращается)

Уже пора?

Да, милая Мать.

12 августа 1972

Ничего не спросишь?

Есть что-нибудь новое?

О! всегда по-новому.

А что у тебя нового?

Ничего, милая Мать, мне немного жаль, что ночью сознание отсутствует… Я спрашиваю себя, что я делаю по ночам?

(после молчания)

Кто-нибудь видит Павитру ночью?

(Суджата:) Я, я вижу его почти каждую ночь.

А! ты его видишь… Я вижу его таким, каким он был здесь, и он занят чем-то – совершенно сознательная и активная жизнь. Этой ночью он говорил с людьми, организовывал собрания, был необычайно активен.

И он был среди людей, имеющих физическое тело, тех людей, которые спали и вышли из своих тел. И он был таким сознательным! Никогда я не видела кого-то столь... можно сказать, материально сознательным. Словно он продолжает свою работу. Главным образом, он видится с людьми, говорит с ними, организует их…

Ты знаешь, что когда он умер, в момент смерти, он вошёл в меня[122]?… И мне пришлось немало позаботиться, чтобы он не смешался (с Матерью): я сохраняла его вот так (жест: в форме). Но когда он оправился от шока, он совершенно естественно вышел и начал работать. Я вижу его почти каждую ночь.

Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь оставался столь самим собой(?). Это действительно замечательно.

(Мать погружается)

(Суджата:) Но, милая Мать, как же быть, чтобы не впадать в огорчение?... Я вижу его очень часто по ночам, почти каждую ночь, но я огорчаюсь от того, что не вижу его своими физическими, материальными глазами… Что делать, милая Мать[123]?

(Мать улыбается) Ты его видишь, но у тебя нет с ним контакта?

Мы работаем вместе, милая Мать, как и прежде.

Так что же? Что?

Да, Мать, но когда я пробуждена, как сейчас, то…

(Мать смеётся) Значит, ты ещё слишком молода!

Нет, милая Мать!

Говорю тебе да.

И что касается моего старшего брата, он жил далеко от меня, я его не видела, но сейчас, когда он ушёл, я знаю, что больше никогда его не увижу в прежней форме, и это меня сильно печалит, милая Мать. Но что же делать?

Вот как, странно!

Я не знаю, прямо как боль в сердце, милая Мать. Мне не удаётся от неё избавиться, ты понимаешь. Я не знаю, что делать?

Надо идти глубже. Тебе больно, потому что ты находишься в очень поверхностном сознании – надо идти глубже, в очень глубокое сознание.

Ты имеешь в виду, наяву? Когда я в состоянии вот такого бодрствования?

Да, ах! да, когда ты пробуждена, тебе надо попытаться найти психическое сознание.

Если ты находишься в связи с психическим сознанием, печали больше нет.

(молчание)

Потому что ты ещё очень молода! (смех) Сколько тебе лет?

Мне 46 лет, милая Мать.

У тебя сознание 25-летнего человека.

Ах!

(Сатпрем возражает:) Нет, восемнадцатилетнего…

Это неважно! неважно[124]…

16 августа1972

(На следующий день после столетия Шри Ауробиндо.

Толпа людей стоит в очереди в коридорах Матери.)

Сегодня утром я встретилась с двумя сотнями людей… двести человек!

Как всё прошло вчера?

Я предпочла бы ничего не говорить, потому что…

Судя по тому, что я слышала прежде[125], согласно этому, это была большая победа. Но ничего не было видно. Однако я ничего никому не сказала, но несколько человек почувствовали, что это было начало чего-то.

Это длинная история… Объединились некоторые враждебные силы и решили, что вчера я должна была умереть. И это верно, было именно так, настоящая атака. И, действительно, на балконе была одержана победа. Только это не было видимым.

Но если эти… (как их назвать?) «вести» верны, если они останутся истинными, то я достигну… я буду вот так (жест подвешенности между двумя) до своего столетия, то есть до 1978, а затем (опять же, если этот голос верен) начнётся супраментальная трансформация тела.

Верно ли это? Я ничего не знаю. Это то, что мне сказали.

Я ничего не знаю.

Я вот так (руки открыты к высотам).

(молчание)

Сможет ли моё тело? – Вот в чём вопрос.

Оно вот так (тот же жест): что Ты пожелаешь, Господь, что Ты пожелаешь… Но, очевидно, оно должно перетерпеть трансформацию.

А ты, что ты вчера чувствовал?

Не могу сказать, Мать. Атмосфера была так расстроена[126].

О! да.

Трудно сказать… Присутствие Шри Ауробиндо, конечно.

О! да, оох! очень сильное…

(долгое молчание)

Я вот так (тот же жест, руки раскрыты).

(Мать погружается,

слышен шум толпы

и звуки из репродуктора)

Они сказали, что этим утром я должна увидеться с двумя сотнями людей – двести человек. Этим утром.

К счастью, ты существуешь, милая Мать!

Мой мальчик… (Мать берёт руки ученика).

В следующем месяце будет лучше, будет поспокойнее.

Будет поспокойнее[127]…

19 августа 1972

(Мать выглядит очень бледной. Только что перед ней прошло 175 человек.)

Что скажешь?

А ты, милая Мать? Скажешь что-нибудь?

Я только что виделась больше чем с сотней людей.

Да, ты несколько утомлена.

Не утомлена… задавлена, понимаешь.

Не буду ничего говорить.

Но если у тебя есть, что спросить?

Тебе бы следовало немного отдохнуть, милая Мать.

Я отдохну. Но спрашивай у меня, если есть что.

У меня такое ощущение, что я делаю неверное внутреннее движение. Я делаю не так, неправильно.

Ах!... Ты слишком активен.

Если бы ты был… У меня всё больше и больше такое ощущение, что как только прекращаешь делать вот так (Мать раскрывает руки вверх в жесте сдачи) и оставлять всё Милости с ИНТЕНСИВНОЙ верой, то иначе… невозможно.

Вот так (тот же жест[128]).

(Мать погружается,

затем широко открывает глаза и смотрит на Сатпрема.

Созерцание продолжается с открытыми немигающими глазами

26 августа 1972

Суп! (смеясь) Это стало редкостью (смех).

(Мать протягивает пакетик супа и цветы)

Как ты?

В порядке, в порядке!

Не слишком осаждают?

Оох! ужасно… от ста пятидесяти до двухста человек ежедневно – двести человек в день.

Единственные дни, когда их меньше – это дни, когда приходишь ты.

А! хорошо!

(Мать долго «смотрит»)

Ничего не спросишь?

Что ты видишь, милая Мать?

(после молчания)

Подмывает сказать (улыбаясь): ничего! Ничего, я не вижу ничего… Нет больше «нечто, что я вижу», но я ЯВЛЯЮСЬ, я являюсь неисчислимым множеством вещей.

Я проживаю неис-числи-мое множество вещей.

И тогда, это настолько – настолько-настолько – что нет больше ничего!... Я не знаю, как сказать.

Да!

(долгое молчание)

Тело начинает чувствовать Силу, проходящую через него, вот так (жест – через пальцы).

Вот так (тот же жест).

Ты чувствуешь?

О! о! да! конечно[129]!

(Мать погружается)

30 августа 1972

Как дела?

Думаю, всё в порядке.

Я тоже! (смех)

(молчание)

Я ясно вижу: сознание вместо мышления управляет жизнью. И когда сознание спокойно открыто Божественному, всё идёт хорошо. Вещи всё время входят в сознание, словно со всего мира (жест нападения со всех сторон): все вещи, которые отрицают божественное Действие или противоречат ему. Это приходит вот так всё время (тот же жест). И если мне удаётся быть спокойной (жест подношения, руки раскрыты), в позиции… (улыбаясь) несуществования, нечто вроде… я не знаю, прозрачность ли это. Не знаю, следует ли называть это прозрачностью или неподвижностью, но это нечто в сознании вот так (тот же жест подношения, руки раскрыты). Когда оно вот так, всё идёт хорошо; а как только начинается шевеление, то есть личность проявляется тем или иным образом, это отвратительно. Но это очень сильно.

Ты знаешь, тысячелетие переживаний физического тела говорит: «Оох! это состояние блаженства невозможно» – эта глупость и задерживает всё. Словно это говорят клетки: клетки тела, которые привыкли к борьбе и страданию и не могут допустить, чтобы было вот так (тот же жест сдачи, руки раскрыты). Но когда это так… чудесно.

Единственно, это не длится. Это не длится всё время. Постоянно, постоянно приходят вещи (тот же жест нападения).

Но сейчас я вижу очень хорошо, очень ясно – очень ясно: сознание заменяет мышление.

Да, да.

И… (как сказать?) разница: мышление, это нечто, делающее вот так (дрожащий жест, вихрь), оно вечно движется, шевелится…; сознание же делает вот так (жест раскрытых рук, подношение к высотам). Я не могу объяснить.

(Мать закрывает глаза

и остаётся с открытыми руками)

Скажешь что-нибудь или спросишь?

Я задаюсь вопросом, что бы я мог сделать, чтобы ускорить движение. Ведь в повседневной жизни мы так осаждены столькими вещами… Что можно сделать, чтобы ускорить движение?

Если бы мы всё время могли сохранять спокойствие, была бы большая разница.

Да.

Большая разница.

Ты понимаешь, моё тело начинает – начинает – познавать, что божественная сторона означает жизнь… (Мать вытягивает руки в безмерность) светлую и идущую вперёд; но нагромождение старого опыта говорит: «О! это невозможно!» - Вот так. И это идиотское «невозможно» задерживает и портит всё.

Это основывается на том факте, что как только тело выходит из истинной позиции, всё становится болезненным: всё плохо, всё тяжело – ощущение смерти, распада повсюду. И тогда это укрепляет… глупость Материи.

Так что, по правде говоря, я предпочитаю не говорить, разве что если ответить на какой-то конкретный вопрос.

Я вот думаю, на что мне следовало бы обратить внимание?

(после молчания)

Чувствуешь ли ты, что перешёл за пределы мышления?

А! да, точно. Единственное, что осталось – механическое мышление, а так… Могу сказать, что я никогда не использовал мыслительный процесс: у меня всегда было ощущение, что я тяну свыше. Например, спекулятивный ум для меня невозможен.

Да, тогда хорошо, тогда ты на верном пути.

Что же, да! Но, практически, такое ощущение, что сражаешься с самим собой и… несколько поглощён.

Что касается меня, то всё, на что я опиралась в части действия, словно НАМЕРЕННО рухнуло, чтобы я могла говорить (для всего, даже для малейших вещей): что Ты хочешь. Это стало… это стало моим единственным прибежищем.

Ты знаешь, я ничего не помню! Например, мне говорят: «Скажите то-то тому-то», я искренне отвечаю «да», но спустя две минуты я уже не помню, что это[130]!… Я не помню ничего – ничего.

Иногда я могу часами оставаться в некоем мирном и светлом созерцании – и думать, что прошло лишь несколько минут.

Надо принять, что в глазах обычного несведущего наблюдателя ты будешь выглядеть как… Девяносто девять человек из ста определённо думают, что… (улыбаясь) я спятила.

Нет-нет! милая Мать. Нет, это…

Это не имеет НИКАКОГО значения.

Я вижу это в их сознании, и это заставляет меня улыбаться. Это надо принять.

Но, ты знаешь, немало и тех, кто видит Свет,.

Возможно. (Смеясь) Тем лучше для них!

(молчание)

Очень часто я спрашиваю Господа: как я могу сейчас помочь, когда я уже не ясно вижу, плохо слышу, не могу ясно говорить, и мне требуется помощь, чтобы двигаться? Это состояние… И тело не ощущает упадка! Оно убеждено, что если завтра Всевышний захочет, чтобы оно возобновило свою активность, оно сможет. Сила здесь (Мать касается своих рук, мышц), сила несколько ужасная!... Почему?...

Это намеренное условие, чтобы… (смеясь) чтобы меня оставили в покое!

Да, думаю так, милая Мать, думаю, да.

Вот так. Иначе меня не оставили бы в покое.

Ты бы в два счёта была поглощена миром ничтожных проблем.

Да! ничтожных, их проблемы ничтожны! (Мать смеётся) И полная бессовестность: конец верности в браке и конец честности в работе. Подобного рода вещи. Невероятно – невероятно. Люди задают мне вопросы… (смеясь), самые невероятные вопросы.

Все правила, ох! все моральные правила словно отброшены. Так что в видимости… Приведу тебе пример: кое-кто (из Ашрама) открывает «Туристическое агентство», а когда люди дают ему деньги на покупку билетов, он просто кладёт их в свой карман и не покупает билеты – вот так (смех). Это невероятно!

(молчание)

Но, ты знаешь, это наверняка намеренное состояние, потому что, насколько я могу воспринять это на своем уровне, мне кажется, что в своей неподвижности ты являешься словно грандиозным передаточным центром.

Да, так, я знаю это. Да, я знаю это, это грандиозно! Да, Сила… Но даже в моих руках: грандиозное могущество.

(молчание)

(Улыбаясь) Часто, действительно я смотрю… (как сказать?)… Ты находишься в сознании – В сознании – и тогда я смотрю, какое место ты занимаешь в сознании. И… (Мать остаётся с закрытыми глазами, улыбаясь).

Мой мальчик, я не хочу, чтобы ты… (Мать делает жест - выпячивает грудь), это не для того, чтобы делать тебе комплименты, я не хочу этого. Но всегда… ты словно светлый сад… определённой формы (Мать очерчивает нечто похожее на прямоугольник), светлое, и в цветах, переливающихся от ярко-розового до золотого света. Это так. И это есть ты – тебя я вижу именно так. Всегда.

Есть безмерная атмосфера – безмерная атмосфера… Безмерная атмосфера, покрытая аурой Шри Ауробиндо: этот голубой, светло-голубой свет – его цвет. И я вижу тебя в этом… ты словно точно очерченный сад (тот же жест) и такого цвета… от ярко розового до… золотой светлой атмосферы. И это милый сад. Вот как я вижу – я вижу вот так (Мать касается своих открытых глаз). И это очень хорошо.

Есть ещё твёрдые точки, то есть, вещи… (как сказать?) личные фиксированности, но… мало-помалу, мало-помалу это исчезает и трансформируется. Вот так. Вот что я вижу.

(Мать погружается до конца беседы,

затем подходит Суджата)

(Суджата:) Милая Мать, мой дядя[131], который приходил вчера со мной, чтобы увидеться с тобой, сказал мне после: «Я не знаю, видишь ли ты, но я вижу Свет, исходящий от лица Матери…»

(Мать смеётся)

Тогда я спросила его: «Но какой эффект это произвело на вас?» И он ответил: «Ты знаешь, у меня не было желаний, ничего; я просто хотел… преклониться перед этим[132]».

(Мать улыбается)

7 октября 1972

Как твои глаза?

Я не могу остановить свою работу. Всё предусмотрено. Я не беспокоюсь.

(Ученик читает Матери отрывки из беседы 30 августа

для следующих «Заметок на Пути»)

Это всё?

Так пойдёт, милая Мать?… Я немало вырезал, но с тем, что осталось, всё в порядке?

Это очень личное.

Я и так немало вырезал; но, ты понимаешь, если убирать всё личное, то не останется ничего важного…

(Смеясь) Ничего больше не останется!

К личному можно отнести и мои ответы и вопросы, когда [в этой беседе 30 августа] ты спросила меня, использую ли я мышление. Я считаю себя не «личностью», а человеческим «представителем», чей ответ может озарить других людей. Это полезно для других.

Да! конечно.

Но это всё, что у меня есть для этого «Бюллетеня», больше ничего нет.

Этого достаточно! Ноябрьский выпуск всегда более тонкий.

Да, но ты не очень-то много говоришь. Ты мало рассказываешь о своих переживаниях за последнее время.

Я не могу говорить.

Впрочем, мне и нечего сказать.

!!!

Всё, что здесь, есть только… Это вот так (жест подношения, руки раскрыты). Это действительно вот так, нечего говорить.

Можно так сформулировать: всё время, всё время, словно с одной стороны я говорю Всевышнему: «Что Ты хочешь, чтобы я сделала?», а с другой стороны…

(молчание,

глаза закрыты,

руки раскрыты

в полной сдаче)

Вот так. Это так.

Ощущение бытия настолько… настолько прозрачного, безличностного, насколько возможно, чтобы Божественное могло проходить и действовать. И здесь (жест ко лбу) совершенное молчание… вот так (жест раскрытых, неподвижных рук). Это всё. Вся моя жизнь такова.

И чем больше тело может делать это (тот же жест), тем более благоприятны условия его жизни. То есть… «благосклонность», не то слово, требуется особое слово… По английски я бы сказала: the care the Divine takes on my body... (ты понимаешь?) это… [забота Божественного о моём теле…] за пределами всякого выражения. И в особенности за пределами всех физических глупостей тела.

Вот так.

Все слова приуменьшают – смехотворно умаляют.

Я предпочла бы больше ничего не говорить[140].

(медитация)

11 октября 1972

(После того, как Мать спросила о здоровье ученика.)

А, вообще, лучше?

Да. Я не знаю, а что скажешь ты?

(Мать смеётся) Я имею в виду: в целом лучше?... Ты не слышишь?

Да нет же, я слышу! но ты имеешь в виду в целом, относящемся к…

К тебе?

О! я… Это песчинка… я не знаю, которая пытается быть полезной, и это всё.

(Мать качает головой)

Но я не знаю, что это за «я». Когда я вижу это «я», оно кажется совершенно смехотворным и тёмным.

(Мать смеётся)

Всё, что хорошо, - это вовсе не «я».

Да, я понимаю!

Так что я не знаю.

Очень хорошо.

Да, но «тот», в котором я «проживаю», кажется таким тёмным, таким маленьким, таким… ох!... таким малоинтересным.

Послушай, ведь это Божественное сделало нас такими, какими мы являемся …

Да, милая Мать.

…Из-за нашего несознания мы не знаем, а иначе мы всегда были бы в некоем светлом мире, и было бы просто: что Ты пожелаешь, Господь, что Ты хочешь… (Мать раскрывает руки в полной сдаче). Вот так.

Для меня – то есть для этого рода… для этого (Мать щиплет кожу рук), что прожило столько лет, оно не знает больше ничего и не может больше ничего, просто… (тот же жест сдачи, руки в подношении ко Всевышнему).

И то, что осталось от сознательной воли, это быть внимательным – быть внимательным, совершенно спокойным и мирным (жест прислушивания к высотам). И не препятствовать и не искажать то, что Господь… (Мать поправляется) что Божественное хочет. Вот так. И не личное Божественное: Божественное Сознание за работой во всём мире.

Мы не знаем, мы совершенно ничего не знаем, мы действительно полные глупцы, но если можно быть вот так (жест раскрытых рук): восприимчивым – восприимчивым в молчании… молчании… которое поклоняется… Свету, Свету… совершенному Знанию, безошибочной Воле…

(Мать раскрывает руки,

долгое молчание)

Есть что сказать?

Нет, милая Мать.

Нечего спросить?

Всё время такое ощущение… да, что вечно завален проблемами. Это разрыв, всё более и более болезненная пропасть между существованием, которое знаешь как спокойное, обширное, и этой личностью, которая… Такое ощущение, что это разногласие становится всё более вопиющим.

Да, именно это я проживаю.

Но я усвоила, что остаётся только одно:

(Мать раскрывает руки)

Вот это, ты понимаешь[141]?

(Мать погружается)

14 октября 1972

30-го твой день рождения?

А! да!

Что ты хочешь на свой праздник?

Освобождение.

Хорошо?

Сколько лет тебе исполнится?

Сорок девять.

Баа!... (словно говоря: ещё ребёнок).

(Мать погружается,

затем «смотрит»)

Ты увидела что-то во мне?

Я вижу, что всё в порядке.

Был Мир. Был светлый Мир (обволакивающий жест), я вижу, что всё в порядке.

В порядке, всё хорошо.

18 октября 1972

(Время «пудж» или ритуалов

вселенской Матери.)

Хочешь помолчать?

Да, милая Мать, если ты хочешь… Я хотел бы спросить тебя, одержала ли Дурга победу в этом году?

Не надо об этом говорить.

Я думаю, что это была НАСТОЯЩАЯ победа.

(Мать погружается до конца.

Затем подходит Суджата)

Я давала тебе пакетики [благословений], вчера?

«Победы», да.

(Сатпрему:) Была Победа?

(Сатпрем:) Да, милая Мать, очень надеюсь! (смех)

(Суджата:) Какая победа, милая Мать?

Какая победа? Есть только одна, моя малышка.

Это?

Это Победа… можно называть её как угодно: Победа Истины над Ложью, Победа Господа над творением.

Значит, теперь творение сознательно пойдёт к Божественному?

Оох!

Что, Мать? нет? ещё нет?... Пока нет?

Эта Победа, она ещё только для некоторых.

Творение сознательно идёт к своему божественному Истоку и готово проявить этот Исток, но только ещё для немногих. Думаю, что потребуются века, чтобы это стало общим – о! века, возможно, тысячелетия.

Но нам нужно быть этими сознательными немногими, которые сознательно… (молчание, Мать раскрывает руки)… проявляют Божественное. Эту нашу победу, победу немногих, мы можем и должны одержать и проявить – «одержать победу» означает преодолеть материальное сопротивление в теле (Мать щиплет кожу рук). У нас есть силы и обязанность одержать над этим верх – я имею в виду глупое и несознательное сопротивление. Это должно закончиться. Это наша работа, и её надо делать там внутри (Мать указывает на тело).

(молчание)

Ты говоришь, что это займёт столетия или даже тысячелетия? Но, может быть, это пойдёт быстрее благодаря заражению, например? Нет?

Увидим, мой мальчик! Для начала сделаем то, что мы должны сделать. Это то, что касается нас.

Сделаем то, что должны сделать.

Да, милая Мать[142].

21 октября 1972

Посмотри, как мило!

(Мать даёт белый лотос)

А как ты, милая Мать, всё в порядке?

(после долгого молчания)

Ты понимаешь, либо надо минута за минутой говорить обо всём, что происходит всё время, либо не надо ничего говорить.

И когда я ничего не говорю и нахожусь вот так (жест раскрытых рук)… в положении совершенной сдачи, тогда всё в порядке. МАЛЕЙШАЯ вещь, которая тянет меня оттуда, я чувствую… что будто собираюсь умереть.

Это необычайно.

Когда я там внутри, кажется, что… жизнь вечна.

(молчание)

А когда я из этого выхожу, появляется ужасное недомогание. Такое у меня состояние.

(молчание)

Так что ты хочешь?

Того, что хочешь ты[143].

(Мать погружается до конца беседы)

Никаких новостей? Скажи мне, что ты хочешь.

Давид, тот молодой итальянец, сделавший документальный фильм о Шри Ауробиндо, теперь хочет снять «Золотоискателя». Он хотел бы делать это в истинном духе и с твоей помощью, чтобы показать, как это неизбежно ведёт к Шри Ауробиндо и тебе.

О! очень хорошо! очень хорошо.

25 октября 1972

(Ученик даёт цветок Матери,

а Мать даёт ученику.)

Это «сила истины в подсознательном».

Как дела?

Физически, я думаю, лучше.

Должен придти губернатор, чтобы попрощаться со мной, но его ещё нет. Я попросила, чтобы меня предупредили о его приходе; тогда ты посидишь вон там, я приму его, а затем мы продолжим.

(после молчания)

В подсознательном скопились все противоречия.

Да.

И это поднимается вот так (жест фонтанирования) всё время, всё время. И тогда… ощущение совершенной глупости, несознательности, дурной воли.

И всё это… (тот же жест подъёма снизу).

А сознание здесь (жест: вокруг головы) мирное, необычайно мирное… (Мать раскрывает руки): на всё Твоя Воля, Господь. И тогда «это» оказывает давление на то, что приходит снизу.

Словно битва всего мира разворачивается в моём сознании.

Это дошло до такой степени, что забыть, хоть на минуту забыть Божественное означает катастрофу.

А как у тебя?

Что же, милая Мать, очищение сознания кажется нескончаемым.

Да, это не подсознательное одной личности: это подсознательное всей ЗЕМЛИ. Это нескончаемо. Всё же надо…

Так что прекращение этого означает остановку работы. А для продолжения этого требуется время… Я не знаю… это нескончаемо.

Ясно, понятно, что прекратить это означает остановить работу. Словно в этом сознании (жест: вокруг головы) находится центр соединения и действия.

Так что у меня есть только одно средство, это оставаться спокойной-спокойной-спокойной… (Мать раскрывает руки к высотам). Иметь ощущение, что индивидуальность есть ничто-ничто – это даёт возможность проходить божественным лучам. Это единственное решение. Надо, чтобы именно Божественное… чтобы оно вело сражение.

(молчание)

В прошлый раз ты сказала: «О! пройдут века или, может быть, тысячелетия, прежде чем люди сознательно повернутся к Божественному». Но…

Может быть, нет.

Такое ощущение, что на этот раз должно произойти нечто решающее.

Да… Ты знаешь, у меня такое ощущение, что личность – это словно образ для закрепления внимания (людям требуется что-то – им всегда требовалось что-то их масштаба для сосредоточения их внимания), так что тело делает всё, что может, чтобы не препятствовать проходящей божественной Силе, и оно старается аннулировать своё вмешательство, но в то же время оно видит себя… как образ требующийся людям, чтобы останавливать своё внимание.

(Входит губернатор J., молча садится перед Матерью,

остаётся несколько мину в медитации,

затем делает «пранам» и уходит.)

(Мать погружается до конца встречи,

подходит Суджата)

(Суджата:) Милая Мать, ты знаешь, вчера утром между 4 и 4:30 утра ты будто давала благословения всем людям. Ты сидела на очень высоком стуле и была одета в белое сари (если я точно помню), а я подошла к тебе одной из первых, чтобы сделать «пранам». Я встала перед тобой на колени, соединила руки и опустила голову. Затем ты охватила мою голову – вдруг я почувствовала, что больше не могу поднять голову! И я поняла, что ты силой пригибала мою голову вниз: ты давила своими руками; так что моя голова всё наклонялась, наклонялась, наклонялась. А затем я увидела твои ноги – я была очень близко к твоим ногам – и эти ноги были такие красивые, милая Мать! Совсем белые и… чудесные. Почти прозрачные[144].

(Мать улыбается и ласково проводит по щеке Суджаты)

28 октября 1972

Что ты хочешь?... Ничего?

Ты считаешь, что я скоро перейду в другую жизнь?

В другую жизнь?

Да, в другое сознание, скажем.

(после молчания)

Я хотела бы спросить у тебя одну вещь. Та мантра, которую я тебе давала, я не помню, какое последнее в ней слово: Бхагавати или Бхагаватэ?

Бхагаватэ, милая Мать.

Бхагаватэ, ах!... (Мать повторяет мантру) ОМ Намо Бхагаватэ… вот так.

Да, милая Мать.

(медитация)

Ты заметил, как сильно мантра действует на подсознательное? У неё большая-большая сила над подсознательным.

Я тебе говорила, какое назойливое это подсознательное…

О! да.

Так вот, повторение мантры сильно воздействует на него.

(молчание)

Не надо… не надо… [терять терпение]. Если люди будут верить…

Мой мальчик, я почти не могу есть. Так что… со мной всё в порядке, потому что я ничего не делаю, я остаюсь спокойной всё время, и если я не ем, это не имеет большого значения, но люди, которые работают, движутся, ходят, приходят, они должны обращать внимание.

(Умоляюще) Позвольте мне делать работу.

Я надеюсь… я надеюсь, что это будет полезно для других.

Это стало… это стало почти неразрешимой проблемой (Мать обхватывает горло): порой невозможно глотать.

(молчание)

Я нашла только одно средство: что Ты хочешь, Всевышний, что тебе угодно… И затем постоянно, в ответ на то, что поднимается из подсознательного: ОМ Намо Бхагаватэ, ОМ[145]…

(медитация)

30 октября 1972

(последний день рождения)

А! с днём рождения, с днём рождения…

(Мать дарит подарки)

Это ручки…

А это шоколад!

(Мать держит нас за руки)

Мой мальчик…

(Обращаясь к Суджате:) Коробочка шоколада тебе!

Коробочка бисквита ему!

(Суджата даёт Матери цветы)

Это «божественная милость»… а это «сила истины в подсознательном».

(Мать даёт нам цветы Суджаты)

Да, милая Мать, да, милая Мать…

Счастливого дня рождения, счастливого года.

2 декабря 1972

(Только что целый час с четвертью Мать провела за «завтраком».)

У тебя есть что-нибудь?

Нет, ничего особенного, милая Мать.

Я могу уделить тебе только десять минут. Есть одно странное явление, которое я не понимаю – и это становится всё более сильным: у меня более часа ушло на еду, но когда я начинала есть, то сказала себе: мне надо закончить через двадцать минут. И я думала, что закончила за двадцать минут!

Время… представление о нём полностью потеряно.

Я была уверена, что закончила за двадцать минут, а потратила больше часа – чтобы так ничего и не съесть!

Я откусываю что-нибудь или делаю глоток, и затем проходит десять минут, двадцать минут… (жест, показывающий на повисшие стакан или ложку, пока Мать уходит)… я не знаю, где, не знаю, что.

Но что необычайно, так это противоречие: обычно я не думаю об этом, но поскольку сегодня твой день, и я уже запаздывала, то сказала себе: я должна закончить за двадцать минут – и потратила больше часа!

Что-то надо понять. Несомненно, ценность времени должна измениться. Но это очень необычно.

Но это (как сказать?)… в неподвижном или активном сознании?

(Мать на мгновение закрывает глаза) Я ощущаю себя в неком свете. Но это свет…

Если я ухожу туда, это может длиться целый час!

Прямо как ночью: я не сплю; поначалу я лежу на постели: боль здесь, боль там… Затем я вхожу в сознание, где больше нет боли, и затем вдруг просыпаюсь (я не «засыпала», а была в… свете – свете без формы), и у меня возникает ощущение, что я лежала час, тогда как прошло пять-шесть часов.

Я вхожу… (Мать закрывает глаза) ох! это может длиться – достаточно сделать вот так (Мать закрывает глаза)… Я могла бы держать тебя так час, не зная об этом!

Но сегодня я так опоздала, что мне не следует держать тебя.

Сожалею, но что-то здесь надо найти.

Но этот свет, активен ли он? или же ты…

Да, да, он делает МНОЖЕСТВО вещей… Но не обычным образом. Это…

(Мать на мгновение

закрывает глаза)

Ты чувствовал что-нибудь?

Да, милая Мать[151]!

Это вот так. И незаметно проходит час за часом.

Надо выделить день, когда мы пойдём туда вместе.

Да, милая Мать.

Не сегодня. А в тот день, когда я не опоздаю, мы пойдём вместе и, возможно, ты узнаешь. Вот так.

Надо быть терпеливым, мой мальчик.

(ученик протягивает

гирлянду «стремление»)

О! хорошо пахнет!

Какой сегодня день?

Суббота.

В следующую среду какое число?

Будет шестое, милая Мать.

Шестого, вероятно, будет много людей…

А девятого тоже медитация.

Так что надо подождать следующей недели. Какое это будет число?

13-е декабря.

(Обращаясь к помощнице:) На 13-е записывай как можно меньше людей.

(Помощница:) Я не записываю людей!

Я хочу провести опыт.

(Помощница:) Я не запишу больше… никого.

Хорошо. Так что надо иметь терпение!

(ученик кладёт лоб на колени Матери)

Это совершенно, совершенно новое… Нечто совершенно новое, чего я не знаю.

Посмотрим. Мне интересно сделать это с тобой, посмотрим, каким будет твоё переживание. Но надо подождать.

Вот так, до свидания[152].

6 декабря 1972

(В ночь с 5 на 6 августа сильный ураган пронёсся по Пондичери. В Нанданаме, посреди опустошённого сада, распустился белый гибискус. Сатпрем кладёт цветок на колени Матери.)

В циклоне распустился цветок «Милости», милая Мать.

(молчание)

(Слышно, как топором отрубают сломанные ветки большого огненного дерева «служение», раскинувшего свои ветви над могилой Шри Ауробиндо.)

Сломлено дерево, дававшее мне все цветы «трансформации» (для Сатпрема). И дерево «служение» тоже: есть вырванные ветви.

Обычно такого здесь не происходит…

Должно быть, сознание сильно погрузилось… сильно.

(молчание)

Странно: сознание более ясное и широкое, чем когда-либо – видение широкое-широкое… и точное: я знаю, что происходит (не думая: это приходит само собой). Но со-вер-шен-но нет памяти. Я не знаю – полчаса спустя я не помню, что делала. Совершенно не помню.

(молчание)

Сознание Присутствия – Присутствия повсюду, во всём…

(Мать погружается,

затем возвращается и даёт нам цветок «Милости»)

Мой мальчик…

Я хотел бы иметь Милость принадлежать исключительно тебе[153].

9 декабря 1972

(Мать гладит цветы, которые ей принесла Суджата.)

У меня всё ещё насморк.

(Сатпрем:) Но ты выглядишь лучше, милая Мать.

Да. Это не «насморк».

Да, я в этом сомневаюсь… Такое впечатление, что был ураган… настоящий ураган внутри.

(Мать смеётся) Внутри БЫЛ ураган.

(молчание)

Это очевидно. Всё складывается так, чтобы… (я не знаю, как сказать по-французски) reliance, опора была только на Божественное. И «Божественное», мне не говорят, что это – вот так! восхитительно!... Всё остальное рухнуло, только… что? Божественное, нечто – что?...

Это чувствуется. Это невозможно ни описать, ни определить, ни… ничего такого.

(молчание)

Это словно попытка заставить почувствовать, что нет разницы между жизнью и смертью. Вот так. Что это ни смерть, ни жизнь – ни то, что мы называем смертью, ни то, что мы называем жизнью – это… нечто иное.

И это нечто имеет что-то от Божественного.

Или, скорее, это наш следующий шаг к Божественному[154].

10 декабря 1972

(Встреча с Суджатой, которая читает Матери письмо Сатпрема.)

10.12.72

Милая Мать,

Вот уже несколько ночей моё тело словно физически пытают всю ночь. Я постоянно ворочаюсь в страдании. И в животе словно царапают когти. Такое впечатление, что если так продолжится, то я действительно заболею. Утром, когда я выхожу из этого, кажется, что моё тело отравлено[155].

Если бы я мог полностью стать только твоим ребёнком.

Сатпрем

Для меня жизнь является пыткой, когда я не обращена исключительно к Божественному. Это единственное средство; иначе так и есть, жизнь – сущая пытка. Существование становится непереносимым.

Единственное средство – быть вот так.. (жест: ладони повёрнуты вверх в созерцательном молчании)... там, где время не существует.

13 декабря 1972

Помедитируем?

Помедитируем?

Да, милая Мать, ты говорила, что хотела провести один опыт (переживание) вместе со мной. Ты сказала, что хотела бы ввести меня в это сознание…

Ты хочешь?

Если ты хочешь, да!

Ведь я всегда внутри него… Так что… Для меня трудность в том, чтобы начать сознавать мир таким, как он есть.

Что я тебе говорила в прошлый раз?

Ты говорила, что хотела бы провести опыт. Ты хотела, чтобы мы вместе вошли в это сознание, чтобы увидеть, что я почувствую.

А! очень хорошо. Ты хочешь?

Да, конечно, если ты хочешь!

Дай мне руку.

(Мать берёт нашу руку на несколько секунд,

затем погружается на час)

И как?... Почувствовал что-нибудь?

Сначала громадная сила, мощная, непрекращающаяся. Но только к концу я почувствовал словно… нечто вечное – я не знаю. Как тебе кажется, следовал ли я хоть немного движению?

(Мать утвердительно кивает головой) Всё в порядке. В порядке.

16 декабря 1972

(мать даёт нам яйцо)

У меня ничего нет… Я стала бедной!

Значит, весь мир бедный!

(Мать смеётся) Как дела?

Да так, милая Мать, да, хорошо.

Внутри, я знаю.

Каким видится мир в этом другом сознании?

(кажется, Мать не расслышала)

Как я и сказала: я удовлетворена – всё в порядке?

О! да, кончено!

Что же, вот так, это верно.

Я нахожу, что ты делаешь успехи.

А! дай Бог!

Хочешь, пойдём туда вместе…

Да, милая Мать! но мне бы хотелось быть способным следовать за тобой.

(Мать улыбается, делая жест,

что тянет нас за верёвку)

Вот как!... я буду тебя тянуть!

Хорошо!

(медитация,

затем Мать открывает глаза,

словно она собирается говорить)

Что, милая Мать?

(Улыбаясь) Я тебя видела: ты стал совсем молодым. Словно тебе двадцать лет.

(Мать снова погружается)

20 декабря 2008

Спросишь что-нибудь?

Я задавал себе вопрос по поводу Шри Ауробиндо. Какой стадии он достиг, когда оставил своё тело – какой стадии трансформации? Например, чем отличается работа, которую ты делаешь сейчас, от той работы, которую он делал в то время?

Он накопил в своём теле большую супраментальную силу, и как только он ушёл… Ты знаешь, он лежал, я стояла рядом с ним, и совершенно конкретным образом – столь сильно это чувствовалось, что казалось, это могло быть видимым, – вся эта супраментальная сила, которая была в его теле, перешла в моё. И я чувствовала трение этого перехода. Это было необычайно! – необычайно. Это было необычайное переживание. Долго-долго вот так (жест перехода Силы в тело Матери.) Я стояла возле его постели, и она переходила.

Почти чувственное ощущение – это было материальное ощущение.

Долгое время.

Вот и всё, что я знаю.

Но мне хотелось бы понять, какой стадии внутренней работы – например, чистки подсознательного и всего такого – это достигло? Если угодно, в чём разница между работой, которую он делал в то время, и тем, чего ты достигла сейчас? Я имею в виду: подсознательное менее подсознательное или...?

О! да, это точно! точно.

Но это ментальный взгляд на вещи – у меня его больше нет.

Да, милая Мать.

(молчание)

Возможно, разница заключается в общей или коллективной интенсивности этого Могущества или этой Силы, или же нет?

Есть разница в МОЩНОСТИ действия.

Он сам – у него самого больше действия, больше силы действия сейчас, чем когда он был в своём теле. Впрочем, из-за этого он и ушёл, ведь ему было необходимо действовать вот так.

Это очень конкретно, не так ли. Его действие стало очень конкретным. Очевидно, это нечто вовсе не ментальное. Это из другой области. Но это не эфирное, не… – это конкретное. Почти можно сказать, что это материальное.

Я часто спрашиваю себя, каково правильное движение, чтобы войти в эту область? Возможны два движения: движение вовнутрь, словно движение к душе, и движение, в котором растворяется индивидуальность и скорее находишься в безличностной необъятности.

Нужны оба.

Нужны оба?

Да[156].

(Мать погружается)

23 декабря 1972

Ощущение времени полностью перевернулось – когда я думаю, что прошло пять минут, на самом деле прошёл час, а когда мне кажется, что прошёл час, на самом деле прошло пять минут! Совсем, полностью… И я не знаю, действительно не знаю, из-за чего так. Это другое время. И это не согласуется с моей сознательной волей: начиная есть, я говорю себе: «Я хочу закончить через двадцать минут», и трачу час! А в другой раз я не думаю о времени и заканчиваю через двадцать минут! Я не понимаю.

С внешней точки зрения я начинаю выглядеть помешанной!

!!!

Ночи (у меня долгие ночи, я не сплю), у меня такое ощущение, что они кончаются за минуту!... Я ложусь и говорю себе: а, теперь есть время – и такое ощущение, что ночь заканчивается за пять минут.

А в другой раз я хочу сделать быстро, а это длится… почти час. Я не понимаю.

У тебя ещё есть ночные активности?

Да. Но ведь это не «сны». То есть… это нечто другого рода.

Иногда я отождествляюсь с людьми, и тогда у меня полное ощущение… - у меня нет ощущения, что это «другой» человек: мне кажется, что это я. И это люди, которых иногда я совсем не знаю. Всевозможные вещи.

Сознание ОЧЕНЬ широкое. Оно не ограничено одним человеком или несколькими людьми: оно очень широкое.

(молчание)

Но мне не понятно это ощущение времени… Я думала, что ещё нет и девяти часов, а мне говорят: уже десять часов. Я не знаю, как это так получается.

Я начинаю завтракать, говоря себе: а! я опаздываю, нужно быстро закончить – и трачу час!

Только я этого не говорю, потому что люди столь глупы, они бы сказали, что я схожу с ума. Это не так… я живу в другом сознании.

Вероятно, необходимо, чтобы твоё тело жило в некой вечности.

О! да, я чувствую, я знаю – я определённо знаю, что моё тело приучают к чему-то иному.

Ведь, конечно, ощущение времени тоже должно вести к старению.

(молчание)

Так что у меня есть только одно средство, это внешне – ВНЕШНЕ – я произношу мантру: ОМ Намо Бхагаватэ (внешнее существо произносит это); но внутри я вот так (Мать раскрывает руки к высотам в полной неподвижности). Так что, если я остаюсь в таком состоянии, то могут проходить целые часы, и я не знаю об этом

Который час?

Половина одиннадцатого, милая Мать!

Если ты меня разбудишь («разбудишь» меня, раз уж так принято говорить!) в одиннадцать часов, я смогу привести тебе пример!

Да, милая Мать!

Ты хочешь?

Да, конечно, милая Мать!

(Мать погружается на сорок минут,

мы легонько касаемся её руки, чтобы позвать её)

Ты что-нибудь чувствовал?

Было очень приятно.

(Мать смеётся и берёт руку ученика)

Да! беда в том, что всё остальное кажется довольно неприятным[157]!

26 декабря 1972

(Фрагмент встречи с несколькими учителями Школы. К концу встречи Пранаб входит и в своей обычной манере направляется прямо к Матери и обрушивается с бурной критикой на репортёров французского телевидения – которых Мать принимала накануне – за то, что они снимали могилу Шри Ауробиндо «пренебрегая его распоряжениями». Мать пытается его успокоить.)

То, чего они [репортёры] не могут добиться у одного, они стараются получить у другого – и им удаётся. В любом случае, я с ними больше не увижусь.

(Пранаб негодует:) Если я их увижу, то разобью их камеру!

Я не хочу здесь ни насилия, ни скандалов.

(Пранаб отходит в конец комнаты,

продолжая кипеть гневом)

(Мать сжимает голову руками) Я работала всю свою жизнь, чтобы люди стали немного сознательными. И вот, такая свирепость…

(Мать обращается к учителям

с неким отчаянием)

Люди говорят, что я стара и не могу выражать свои мысли, что я заговариваюсь, но сознание никогда не было таким ясным… Минута молчания и…

(Учителя уходят, ничего не говоря,

Мать остаётся наедине

с охранником и помощницей)

27 декабря 1972

(Чампаклал даёт нам текст к Рождеству на французском и английском, чтобы Мать переписала его от руки.)

По-французски ты пишешь:

Мы хотим показать миру,

что человек может быть настоящим слугой Божественного.

Кто хочет сотрудничать со всей искренностью?

(Чампаклал, по-английски:) Мать, дать вам бумагу? Мать напишет? Чтобы отправить в типографию?

(Сатпрем:) Необходимо ли это?

Но я не могу писать…

(Чампаклал недоволен)

… Лучше мне написать[158].

(Мать переписывает в течение двадцати минут,

затем протягивает нам руки и погружается)

30 декабря 1972

(Мать раздаёт подарки)

Вот, грядёт новый год…

Ты что-то чувствуешь по поводу этого наступающего года?

(после молчания)

Всё приняло крайние формы. Есть как бы подъём атмосферы к великолепию… почти невероятному, и в то же время ощущение, что в любой момент можно… можно умереть – не «умереть», а тело может раствориться. И то и другое вместе составляют сознание, в котором (Мать трясёт головой) … всё старое кажется наивным, детским, несознательным. Внутри… грандиозно и чудесно.

Так что тело, у тела есть молитва - всегда одна и та же:

Сделай меня достойным знать Тебя

Сделай меня достойным служить Тебе

Сделай меня достойным быть Тобой

Вот так.

Я больше почти не могу есть, и я не голодна. Я чувствую в себе растущую силу… но нового качества… в молчании и созерцании.

Нет ничего невозможного (Мать раскрывает руки к высотам).

(молчание)

Так что, если у тебя нет вопросов… Если хочешь молчания… сознательного молчания…?

Но я не знаю, то ли движение я делаю?

А когда ты хочешь войти в связь с Божественным, какое движение ты делаешь?

Я кладу себя к твоим ногам.

(Мать улыбается, берёт нас за руки

и погружается на полчаса)

Ты чувствовал что-нибудь?

Я был отдан Солнцу[159].

1 января 1973

(Послание на новый год)

Когда вы начинаете сознавать одновременно весь мир,

тогда вы способны сознавать Божественное[161].

3 января 1973

(К концу беседы.)

(Суджата:) Милая Мать, у меня есть просьба – у меня просьба… Ты знаешь, Сатпрем очень неспокоен; так что моя просьба в том, чтобы ты сняла его беспокойство.

Почему он неспокоен?

(Смеясь:) Это его природа, милая Мать!

(Сатпрем делает гримасу)

Ты знаешь, у меня есть только одно решение – всегда одно и то же, для всего: вот так (жест раскрытых рук). Больше не существовать, быть вот так (тот же жест), чем-то, что пропускает и... что приводится в движение Божественным. Вот так. Тогда всё в порядке[162].

(Мать берёт руки Сатпрема

и погружается со сладкой улыбкой)

10 января 1973

Добрый день, милая Мать!

(Мать протягивает нам корзинку)

Это зубной эликсир! А вот это яйца.

Что хочешь сказать?

Я – ничего.

Ничего?

Нет, трудно. Трудный период.

Для меня тоже.

Да.

(молчание)

Так что…

Откуда это исходит?

…если хочешь, посидим спокойно?

Да, милая Мать, конечно! Но я спросил, откуда это исходит?

(после молчания)

Что касается меня, я знаю, это из-за того, что из подсознательного поднимается всё, что должно быть трансформировано, и это не-скон-ча-емо… Это поднимается и поднимается и поднимается…

И с каждой вещью видится возможность катастрофы. Так что живёшь в постоянном внушении катастроф – я знаю, откуда это исходит, я знаю, что это, но это неприятно.

Да.

И есть новое недомогание. Что-то новое. Как я говорила тебе, есть новая радость, чудесная! но она приходит, ты знаешь, так, словно чтобы подразнить… (Мать, словно погремушкой или приманкой играет кончиками пальцев): «Ты видишь, ты могла бы иметь это». Вот так. «Могло бы быть вот так», а затем, хоп! это уходит.

Так что, действительно, я предпочитаю не говорить.

Да, милая Мать.

(Мать погружается на двадцать минут,

затем выходит из своей комнаты и возвращается)

Хочешь ещё немного остаться?

Для тебя может быть поздновато, милая Мать. Сейчас одиннадцать часов.

Тебя поздно позвали.

Не имеет значения!

Тебе надо работать?

Нет-нет, милая Мать! Это у тебя есть работа!

У меня, ох! … (Мать поднимает руки) Это постоянное противоречие - постоянное – постоянное… С внушениями: «Вот так можно умереть; вот так можно умереть…» На что я отвечаю: «Мне всё равно!» Тогда всё успокаивается.

Меня утешает только вера в то, что я делаю это для всего мира; сделай я это, это будет выполнено – но множество людей сами вот так, с этим.

Да, но когда ты закончишь, это закончится и для них.

Будем надеяться…

(молчание)

Чтобы утешить меня, есть нечто вроде уверенности свыше, что если я достигну ста лет, я снова выпрямлюсь. Но это ещё нескоро. Сколько ещё лет?

Пять лет, милая Мать.

Мой мальчик! Пять лет этого ада!...

Мы постараемся идти с тобой до конца.

А! ты… (после молчания) Ты, ты пойдёшь до самого конца.

О! милая Мать… Но я смогу идти до самого конца только если пойдёшь и ты!

(Мать смеётся,

молчание)

И, знаешь ли, в то же время, я знаю, что божественные силы проходят вот так (жест – через тело): я стараюсь создавать как можно меньше препятствий. И это приводит к необычайным результатам: всё время, нечто вроде… того, что люди называют «чудесами».

Но что касается меня, мне не кажется, что так может быть – так ДОЛЖНО быть.

Например, возможность страдания – страдания от боли, страдания… чисто физического (всё, что нефизическое: Мать делает жест незыблемости и спокойствия, указывая на внутренние состояния), но чисто физическое страдание: возможность такого страдания должна уйти. Это не так, что я не хочу страдать, но… это не подарочек для людей!

Пять лет…

Долгие-долгие-долгие-долгие годы…

Вот так: два часа, три часа пролетают как секунда, а затем полчаса длятся как многие часы. Всё-всё перевернулось.

(Мать делает жест: что делать?

молчание)

И затем… о! я тебе не говорила: вчера или позавчера, не помню, вдруг на две-три минуты моё тело было охвачено ужасом… death, смерти – мысль быть помещённой вот так (жест – вглубь ямы) в могилу, это было таким ужасным! Ужасно… Я не смогла бы выдержать это дольше нескольких минут. Это было УЖАСНО. Не из-за того, что я была погребена заживо: но моё тело оставалось сознательным. Люди считали его «мёртвым», потому что сердце не билось – но тело было сознательным.

Это.. это… это было чудовищное переживание… У меня были все признаки «смерти», то есть, сердце больше не билось, ничто не функционировало – и я была сознательной. Тело было сознательным.

(молчание)

Следует… надо предупредить, чтобы не спешили сразу же… (жест – в яму).

Да, милая Мать.

Ох!...

Да! да, мы позаботимся об этом, будь спокойна. Мы будем бдительными.

(молчание,

Мать держит руки ученика,

затем улыбается)

Ты милый.

О! милая Мать…

(Мать смотрит на стол рядом с собой) Мне хотелось бы дать тебе что-нибудь, чтобы порадовать тебя.

Я хотел бы, чтобы твоё присутствие всегда было со мной.

О! это… всё больше и больше.

(Обращаясь к Суджате:) Как дела, моя крошка?

В порядке, милая Мать.

Хорошо?

Да, Мать

Да, Мать[163].

13 января 1972

(Беседа начинается на 55 минут позже.)

Что тут скажешь… Это хаос!

Очевидно, Супраментальное не имеет ничего общего с нашим обычным временем.

(молчание)

У меня такое ощущение, что меня тянут в разные стороны старый и новый мир…

(Мать встряхивает головой и погружается)

17 января 1973

Милая Мать, есть послание на 21 февраля.

Оно у тебя?

Нет! (смех) Z предлагает два текста Шри Ауробиндо, но мне кажется, что было бы лучше что-то от тебя.

Да. Но у тебя есть что-то?

А! нет, милая Мать. Может, скорей, ты сама скажешь что-то?

(после молчания)

Чем больше мы продвигаемся, тем больше потребность в божественном присутствии становится настоятельной и… неизбежной.

«Неизбежной» не то слово, а…

«Обязательным»?

Да, обязательным.

Так хорошо?

Да, милая Мать. «Чем больше мы продвигаемся, тем больше потребность в божественном присутствии становится настоятельной и обязательной».

(Мать пишет послание)

21 февраля…

1973.

(затем Мать подписывает)

А по-английски как ты скажешь, милая Мать?

Следует так: «The more we advance on the way, the more the need of a divine Presence becomes indispensable – imperative and indispensable».

(Мать пишет с закрытыми глазами)

Точку над «i» здесь [Сатпрем направляет руку Матери]. Вот так, всё. И, если хочешь, поставь точку в конце и свою подпись.

Подпись хороша?

Да, хорошо, милая Мать, хорошо получилось.

(Мать входит в состояние созерцания)

(Суджата:) Милая Мать, завтра ты встречаешься с Далай-ламой, правильно? Сатпрему очень интересно знать твои впечатления – что ты увидишь.

Какой завтра день недели?

(Суджата:) Четверг, милая Мать.

Тогда до субботы? Я скажу тебе, если будет что-то[164].

20 января

(18 января Мать принимала Далай-ламу. Заметим, что задолго до этого Мать уже принимала ряд тибетских беженцев, прибывавших в Ашрам и Ауровиль.)

Скажешь что-нибудь?

Любопытно узнать, что ты почувствовала с Далай-ламой?

Человек действительно благосклонный. Ты знаешь, есть буддистская благосклонность, и он чудесно практикует её.

Кажется, у него нет... no selfishness (на французском нет слова). [Нет эгоизма.] То есть, постоянная забота поступать правильно.

(молчание)

Очень активный [ментально] – не возникло особенно глубокого контакта.

Вот так.

Но, судя по тому, что он сказал, он очень доволен визитом. Ты слышал это?

Да, говорят, что он был доволен.

Ты его не видел?

Нет, милая Мать, нет[165].

Это молодой человек…

Но я видел его во «сне» несколько месяцев тому назад.

Неужели!

Мы встречались – почему? Я не знаю.

Очень благодушный – весьма благодушен.

Я услышала одну вещь (я не знаю, правда ли это), будто он сказал: «Шри Ауробиндо и Мать – самые значительные личности в современном мире». - Я не знаю, насколько это правда.

Кажется, он остался доволен своим визитом. Он был очень доволен Школой и учениками.

Но на том уровне, на котором я живу… ТАМ он кажется не очень сознательным… Но, кто знает. Я не знаю, во всяком случае, его личность вовсе не стесняет, вовсе: он не навязывает себя.

На меня он произвёл впечатление очень сильного человека – очень сильного. И гармонично сильного; его правая рука была обнажена, и он производил впечатление большой спокойной силы. Но… у меня с ним был не особо глубокий контакт… Я не знаю.

Вот так.

А что касается Тибета, ты видела что-то – видела ли что-то, касающееся этой страны?

Я сказала ему, что Тибет снова будет независимым. Он спросил меня, когда. Я ответила: «Я не знаю[166]».

Шри Ауробиндо Тибет представлялся независимым и входящим в нечто вроде крупной федерации с Индией. Но когда это будет? Неизвестно.

Тибет был заперт в низшем тантризме и, вероятно, китайцы пришли для того, чтобы освободить их из этого заточения…

Да.

…в их низшем тантризме. А когда они будут очищены (к сожалению, с большим ущербом), то, может быть, они смогут стать свободными?

(Мать одобрительно кивает головой)

Он дал мне это (Мать протягивает медную фигурку Будды). Это Будда. Там что-то написано (под статуэткой)?

Да, милая Мать, там какие-то знаки.

Думаю, по-тибетски.

Хорошо.

Да, у него доброе лицо.

(молчание)

Ты не видел его?

Нет, милая Мать. Я видел его только на фотографиях. Мне кажется, он чем-то похож на Павитру.

Действительно!

Да: те же «черты», если угодно[167].

* *

ПРИЛОЖЕНИЕ

(Отчёт о визите Далай-ламы. Вопросы Далай-ламы были заданы через Кирит, секретаря Образовательного Центра, он же передавал Далай-ламе ответы Матери.)

(разговор вёлся на английском языке)

(Далай-лама:) Моя мечта – увидеть совершенное экономическое развитие Тибета, его совершенную организацию, эффективность, которую мы находим в коммунизме, но чтобы всё это основывалось на буддистских качествах Сострадания и Любви; таким образом, люди, находящиеся у власти, не опустятся до коррупции. Что Мать думает об этой мечте? Осуществится ли нечто подобное в Тибете?

Это не мечта. Разумеется, так и будет. Но сколько это займёт времени, я не знаю. Это напоминает то, что Шри Ауробиндо говорил о Супраментале.

Истина, Любовь, Сострадание станут основой нового творения. Право на власть должно передаваться не по рождению, а согласно качествам человека.

Если учение Шри Ауробиндо распространится на весь мир, и если Супраментал полностью проявится, тогда Супраментал окажется освободительной силой Тибета.

Это неизбежно наступит, это придёт; но если всё будет продолжаться так, как сейчас, то потребуются столетия. Но если Супраментал проявится, это может придти быстро. «Быстро» не означает десять или двадцать лет – такое было бы почти чудом.

(Кирит:) Но сейчас Супраментал работает очень мощно.

Да, он работает. Он проявится с достаточным могуществом, когда нужные люди будут у власти.

Пока же выглядит так, что противоположность и ложь атакуют со всей своей силой, прежде чем умереть. Никогда ещё люди не лгали так, как сейчас! выглядит так, словно спонтанно возникает старая привычка. Но она должна быть разрушена.

Мы находимся… это можно назвать самым неприятным моментом в истории земли. Это интересно, потому что действие очень мощное, но нельзя сказать, что это приятно.

Но я уже говорила об этом, я писала[168].

(Кирит:) Да, Мать, вы давали послание.

(Далай-лама:) Что касается меня, у меня нет никакого желания оставаться у власти в правительстве. Ибо я чувствую, что правительство вовлечено во всевозможные конфликты партий, и необходимости занять позицию одной партии против другой…

Можно править, не принимая сторон. Это ошибка всех правительств: они сильно урезают свои возможности.

Но за пределами разума есть более высокое и глубокое сознание – им надо найти Сознание, в котором можно использовать все возможности. Вопрос заключается в обладании таким широким сознанием, чтобы все возможности могли занять своё место для образования общей гармонии.

(Далай-лама:) Есть добрая воля, есть искренность среди людей по всему миру, но их число невелико. Смогут ли они достаточно повлиять, чтобы изменить мировые условия?

Мир обязан измениться, ему некуда деваться. Единственно, если люди искренни, это сократит время. Это наступит скорее, если люди искренни.

Первый и совершенно необходимый шаг – остановить всю ложь. Ложь – это всё, что противоречит в нас Божественному Присутствию.

24 января 1974

У тебя есть что-то?

Нет.

Чем дальше я иду, тем больше противоречий обнаруживаю в себе – острые противоречия. Они кажутся невозможностями.

Нет, не невозможности – должно быть, надо идти глубже или выше, в то место, где они соединяются. Вот как происходит: противоположности становятся всё более сильными, пока не найдено место, где они… где устанавливается единство.

Надо идти всё глубже или всё выше – это одно и то же. Одно и то же.

(молчание)

Все наши старые способы понимать не стоят больше НИЧЕГО – ничего.

Все-все наши ценности не стоят больше НИЧЕГО.

Мы на пороге чего-то чудесного, но… мы не умеем это удержать – оно приходит вот так (жест: пролетающая птица)… Мы не умеем.

Никогда ещё у меня не было такого сильного ощущения незнания, немощности… целых джунглей ужасных противоречий, и я ЗНАЮ, я знаю – без слов, глубоко – что это из-за того, что я не знаю, как найти место, где это… гармонизируется и объединяется.

Я не могу совершенно ничего, я не знаю совершенно ничего – в сущности, я всего лишь… ложная видимость, вот и всё.

Я не помню ничего, я даже забываю, что говорила тебе… Всё вот так (жест - рассыпается).

И, что странно, почти в одно и то же время – почти одновременно: пытка и блаженство. Вот так.

(Мать кашляет,

молчание)

Только, что странно, кажется, что человеческая природа устроена так, чтобы скорее понимать пытку, чем блаженство.

Странное явление: поскольку публикуются книги (Матери), я вхожу в контакт с тем, что я говорила, и, хотя в тот момент, когда я это говорила, конечно же, я была совершенно убеждена в этом; сейчас же… я спрашиваю себя: как я могла говорить такое!

Вот так.

Есть «нечто»… (Мать раскрывает ладони вверх)

(долгое молчание)

Осталась только одна воля: чтобы Божественное могло выражаться без искажения через это тело. Это постоянно-постоянно-постоянно…

Скажи мне, какая мантра?

ОМ…

Ом Намо Бхагаватэ?

Бхагаватэ, милая Мать, да[169].

(Мать погружается,

бьют часы)

31 января 1973

(Долгое молчание, Мать несколько раз встряхивает головой, словно не может вспомнить, пытается говорить, затем снова погружается.)

Одни и те же обстоятельства, идентичные, в один и тот же момент, могут вызывать чудесное блаженство – чудесное! какого я никогда не чувствовала – и ад. В точности одни и те же обстоятельства в один и тот же момент.

В течение нескольких часов, такое ощущение, что от этого сходят с ума, и в течение нескольких… (возможно, тоже часов, возможно, нескольких минут - представление о времени не то же самое, но, в конце концов…) чудо. Чудесное Присутствие.

Действительно, это не зависит от обстоятельств: обстоятельства всегда одни и те же и…

И в этом новом сознании совсем другой счет времени: мне кажется, что прошло несколько минут, а мне говорят, что прошёл почти час. Вот так.

(молчание)

Так что как хочешь. Если хочешь помедитировать…

Что касается меня, у меня странное ощущение. В прошлом, годами раньше, у меня было ощущение, что одна часть моего сознания была обширной, было… то «одно», то «другое»; сейчас же я очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о «старой корке» (ты говоришь: «Осталась старая корка»), у меня такое впечатление, что я лишь масса изъянов, несовершенств, тёмных вещей и т.д., а другая часть совершенно ускользает от меня. Остался лишь эта своего рода «передняя часть», полная неприятных вещей, противоречий и ложностей. А другая часть, другой «я»… я не знаю, это ускользает от меня. Я знаю, что она там, но сознаю, главным образом, то, что передо мной.

(Мать погружается)

3 февраля 1973

Время больше не то же самое… И я не могу есть. Вот так… Я не знаю, что произойдёт.

Очень хорошие вещи!

(Мать смеётся и берёт руки ученика)

Ты мил.

Но я уверен, милая Мать!

Да! И я тоже! (смех)

(Мать закрывает глаза,

ощупывает цветы возле себя)

Что это за цветок?

Это «Милость», милая Мать…

Тогда это для тебя.

Это…

(Мать раскрывает руки

к высотам

и погружается)

Я не могу говорить.

Не могу больше говорить, не могу больше есть… И время проходит молниеносно.

(Мать снова погружается)

7 февраля 1973

(По поводу текста, который Мать дала для

следующего «Бюллетеня»:)

Есть только один способ положить конец лжи: устранить в себе всё,

что в нашем сознании противоречит

присутствию Божественного.

(31.12.1972)

Этому я придаю огромное значение! это очень верно – очень верно. Может быть, это нелегко понять, но в этом ОЧЕНЬ ГЛУБОКАЯ истина.

Всё, что вуалирует и искажает и мешает в нас проявлению Божественного, именно ЭТО и является ложью.

Это целая работа!

Этим я и занимаюсь всё время – все дни и на протяжении целого дня, когда я не… даже когда я вижусь с людьми. Это единственное, что стоит пережить.

8 февраля 1973

(Выдержка из беседы с несколькими учителями Школы. Эти записи любезно предоставлены нам одним из них.)

Как лучше всего подготавливать себя? ведь, очевидно, всё это потребует довольно долгой подготовки.

Конечно, нужно расширять и прояснять своё сознание. Но как делать это?... Расширять и прояснять своё сознание? Если каждый из вас сможет найти своё психическое и объединиться с ним, то все проблемы будут решены.

Психическое существо – это представитель Божественного в человеческом существе. Ведь это так: Божественное – это не что-то далёкое и недостижимое; Божественное находится в вас, но вы не полностью сознаёте его. Вы довольно… сейчас оно действует скорее как влияние, чем как Присутствие. Должно быть сознательное Присутствие, чтобы в любой момент вы могли спросить себя, как… как видит Божественное.

Вот как: сначала как Божественное видит, затем, как Божественное хочет… а затем как Божественное делает. И это вовсе не означает уходить в недоступные области: это ПРЯМО ЗДЕСЬ. Только, в данный момент, все старые привычки и общее несознание словно наложили покрывало, которое мешает нам видеть и чувствовать. Надо… надо поднять… надо снять это.

В сущности, надо стать сознательными инструментами… сознающими… сознающими Божественное.

Обычно это занимает целую жизнь, а иногда, для некоторых – несколько жизней. Здесь, в данных условиях, можно сделать это… за несколько месяцев. Те, кто имеют пламенное стремление, могут сделать это за несколько МЕСЯЦЕВ.

(Мать остаётся сконцентрированной некоторое время)

Вы что-нибудь почувствовали?

(Один из учителей:) Было особое нисхождение?

Нет «нисхождения»! это ещё одно ложное представление. Нет «нисхождения». Есть нечто, что ВСЕГДА здесь, но вы не чувствуете это. Нет нисхождения, это совершенно ложное представление.

Вы знаете о четвёртом измерении?

Говорят об этом…

Вы переживали его?

Нет, милая Мать.

А! но это наилучшее приближение, которое даёт современная наука: четвёртое измерение. Для нас Божественное – это четвёртое измерение. Оно… в четвёртом измерении. Оно повсюду, не так ли – всегда и везде. Оно не приходит и уходит: оно здесь всегда… повсюду. И это мы, наша глупость мешает чувствовать это. Не требуется куда-то уходить… вовсе, совсем не требуется.

Чтобы осознавать своё психическое существо, необходимо однажды почувствовать четвёртое измерение, а иначе вы не будете знать, что это такое… Боже мой!

Прошло семьдесят лет с тех пор, как я узнала, что есть четвёртое измерение – более семидесяти лет.

(молчание)

Необходимо! обязательно, жизнь начинается с этого. Иначе находишься во лжи – в хаосе, в беспорядке и в темноте… Разум! разум! разум!

Иначе, чтобы осознавать своё сознание, вы должны его ментализировать! Это ужасно! ужасно!

Вот так.

Новая жизнь, Мать, это не продолжение старой, она должна забить изнутри.

Да! да!

Нет ничего общего между…

Есть – есть, но вы не осознаёте это. Но надо… надо… чувствовать это вам мешает ум. Надо БЫТЬ, не так ли. Вы ментализируете всё – всё. Вы называете «сознанием» мысли; вот что вы называете сознанием. Но это вовсе не так! это не сознание. Сознание… оно должно быть совершенно прозрачным и БЕЗ слов.

(Мать закрывает глаза)

Вот так… всё становится светлым и тёплым… СИЛЬНЫМ!

И покой… истинный покой, не являющийся ни инерцией, ни неподвижностью.

Мать, а можно преподносить это как цель всем нашим ученикам?

Всем… нет! Они все разного возраста, даже когда у них одинаковый физический возраст. Есть дети, находящиеся на совсем начальном уровне. Надо бы… Если бы вы полностью сознавали своё психическое существо, вы бы знали, у каких детей развитое психическое существо. Есть дети, у которых психическое находится в зачаточном состоянии – возраст психического может сильно отличаться. Обычно требуется несколько жизней, чтобы психическое полностью сформировалось, и из-за того, что именно психическое переходит из одного тела в другое, мы не сознаём свои прошлые жизни; это потому, что мы не сознаём свое психическое существо. Но порой бывают МОМЕНТЫ, когда психическое участвует в событии: событие становится сознательным и отпечатывается в памяти. Иногда бывает фрагментарное воспоминание: память о каком-либо обстоятельстве или событии, или о мысли или даже действии… вот так. Это из-за того, что психическое было сознательным.

(молчание)

Что вы хотите, мне почти сто лет, до столетия осталось всего пять лет; а я начала прикладывать усилие, чтобы стать сознательной, в пять лет – вот так. Это чтобы сказать вам… И я продолжаю, и это продолжается. Только, конечно, я пришла, чтобы делать работу в клетках тела, но работа началась уже давно.

Это не для того, чтобы обескуражить вас, а чтобы сказать, что это делается не просто так!

Тело… тело сделано из материи, которая ещё очень груба. И должна измениться сама материя, чтобы смог проявиться Супраментал.

Вот так.

14 февраля 1973

(По поводу плохого перевода на французский язык текстов Шри Ауробиндо в «Ауровильском вестнике». Мать попросила нас прочесть несколько номеров этой газеты и с помощью нашего друга Люка исправить ситуацию, что вызвало очень резкую реакцию.)

…Нет, милая Мать, я видел: у всех переводчиков, будь то с французского, английского, немецкого или какого угодно языка, у всех есть ОГРОМНОЕ эго переводчика, и как только прикасаешься к их переводу, так сразу же проявляется вся их личность. Так что, будь это Y, T, C.S. и все, с кем я имел дело, переводчики – не-при-ка-сае-мые люди. Всё дело в этом. Остаётся только оставить их. Думаю, что нужна особенная милость, чтобы они поняли.

Но я сама не была удовлетворена своими переводами.

Да, это очень трудно, милая Мать! Я прекрасно отдаю себе в этом отчёт. Но когда затрагиваешь переводчика, будто прикасаешься к динамиту!

(Мать смеётся) Остаётся одно - оставить их в покое.

Да, милая Мать, это «hopeless» [безнадёжно]. Я уведомлю Ауропресс, что твоё замечание проигнорировано[170]. Так тому и быть. Она [переводчица] должна измениться изнутри – нужно, чтобы ты изменила всех нас изнутри, вот в чём дело.

Я думаю (потому что она мне об этом говорила), что когда она столкнётся с трудностью, она даст мне знать об этом. Она так мне и сказала: «Когда у меня будут сомнения, я скажу тебе об этом».

Хуже всего то, что у них нет сомнений!

(Мать смеётся)

Нет, милая Мать, я говорю это со всем смирением, потому что я и сам делал эту работу в течение… восемнадцати лет; что же, я вижу, сколько лет мне потребовалось, сколько глупостей я делал, и какую помощь я получал от Шри Ауробиндо, чтобы начать понимать в истинном духе. Так что я сочувствую другим, я прекрасно понимаю, почему они делают ошибки. Меня огорчает лишь их уверенность в своей работе. Вот что жаль.

Иногда люди лучше понимают плохой перевод, чем хороший.

Да, такое возможно, милая Мать!... Но ведь иногда такой перевод не имеет никакого смысла.

Но сама я не могу просматривать всё, это занимает слишком много времени.

Лучше ты займись этим.

Что уж там! ну да! но послушай же, надо проявить милость!... Для меня это означает ещё одну обязанность, ещё одно усложнение, дополнительную нагрузку – с меня и так хватает, ты понимаешь.

Что же, если вовсе нет смысла…

Думаю, мы должны быть немного…

Да, милая Мать, у меня тоже такое ощущение, что нужно их оставить – люди по-настоящему изнутри должны понять кое-что, вот и всё.

Я слышала (через Нирода[171]) некоторые вещи, которые говорил Шри Ауробиндо, и по его словам, он противоречил сам себе изрядное количество раз…

Да-да, милая Мать!

и что, конечно, два-три различных подхода могут быть верными. Так что мы можем быть столь же… такими же широкими, как он!

В сущности, его понимание было очень гибким – очень гибким. Слушая то, что он говорил, я чувствовала, что очень мало понимаю то, что он вкладывал в слова. А сейчас, когда я всё больше нахожусь в контакте с супраментальным Сознанием, я вижу, что оно чрезвычайно гибкое – гибкое и комплексное – и что только наше узкое человеческое сознание видит вещи… (Мать расчерчивает квадратики) фиксированными и определёнными.

Да, конечно!

Так что… У нас преобладает ум, а ум вот такой жёсткий (тот же жест расчерчивания квадратиков). И я вижу, что как только выходишь за пределы ума, это становится… это становится словно волнами на море.

В сущности, мы должны всему научиться. Но мы пытаемся понять ментальным способом, и ничего не понимаем. Просто делаем (тот же жест - квадратики) разграничения, и это мы называем пониманием.

Когда мы… (тот же жест) разложили всё по полочкам, тогда мы говорим, что поняли[172]!

(Мать погружается)

17 февраля 1973

(Мать долго остаётся поглощённой , затем встряхивает головой…)

О!... Я оказалась перед лицом всего, что противоречит Божественному в прошлом и настоящем, так что… В этом теле. Иными словами, всё прошлое всплывает из подсознательного, и даже то, что было подавлено… И это не нечто, что я «чувствую» или «испытываю», но это восприятие. Восприятие… да, насколько в божественном видении все наши представления о добре и зле, о хорошем и плохом, насколько все они ничтожны-ничтожны – нереальны.

Все человеческие представления так узки, ограничены – частичны, с моральными предпочтениями.

Мне словно показали в сознании всё, что противоречит… необъятности – божественной необъятности. Всё такое узкое, такое мелкое…

(молчание)

Который час?

Десять часов, сорок минут.

Хочешь остаться…?

(Мать погружается)

18 февраля 1973

(Выдержка из беседы со школьными учителями.

Один из них озабочен проявлением насилия среди детей.)

Насилие неизбежно, пока в людях преобладает эго и желания. Но насилие должно применяться только как средство защиты в случае, если на вас напали. Идеал, к которому стремится человечество и который мы хотим реализовать, является состоянием светлого понимания, в котором принимаются во внимание потребности каждого и общая гармония.

В будущем не будет насилия, поскольку всё будет управляться Божественным Сознанием, в котором всё гармонизируется и дополняется.

В настоящий момент мы находимся в том состоянии, когда оружие ещё необходимо. Но следует понять, что это переходное состояние, не окончательное, и мы должны стремиться к будущему.

Мир… мир, гармония должны быть естественным результатом изменения сознания.

На Индию наложена идея ненасилия Ганди, которая заменила материальное насилие моральным насилием, но это ещё хуже!

Но если сказать что-то против Ганди, все сразу же… ох!

Не нужно называть его имени, можно объяснить детям, что ничуть не лучше заменять материальное насилие на насилие моральное. Ложиться на рельсы перед поездом, чтобы не дать ему пройти – это моральное насилие, которое может привести к ещё большим беспорядкам, чем физическое насилие.

Можно многое сказать… Всё зависит от конкретного случая. Я сама одобряла фехтование, потому что это тренирует ловкость, развивает контроль над движениями и определяет строгий порядок в применении насилия – в своё время я одобряла фехтование. Я также училась стрелять; я стреляла из винтовки, поскольку это тренирует ровность, сноровку и меткий глаз, и это обязывает вас оставаться спокойным в момент опасности. Всё это… Я не понимаю, почему надо быть hopelessly non violent [безнадёжно беззащитным], это формирует мягкотелый характер.

Превратите это в Искусство! В искусство и культуру спокойной ловкости и самоконтроля. Совсем не нужно кричать, как кричал Ганди. Это совсем, совсем, совсем бесполезно – я вовсе не за это! Следует овладеть средствами самозащиты, а для этого надо тренироваться.

Самое главное, они должны усвоить, что моральное насилие столь же плохо, как и физическое. Моральное насилие может быть ещё хуже, поскольку, по крайней мере, физическое насилие вынуждает становиться сильнее, работать над собой, тогда как моральное насилие… Можно быть вот так [внешне спокойным] и нести в себе ужасное моральное насилие.

21 февраля 1973

Матери девяносто пять лет.

28 февраля 1973

(Вот уже десять дней «беседы» проходили в молчании и созерцании – с неким впечатлением, что Мать хочет заставить нас понять что-то другим путём. Но что? Кроме того, помощница Матери теперь почти постоянно находится в комнате, даже не пытаясь делать вид, что она в ванной комнате. Она вмешивается в беседы, вставляет свои комментарии – поскольку Мать «не слышит»… Люди входят и выходят, как через проходной двор, продолжая свои разговоры. Атмосфера очень изменилась. Возможно, поэтому Мать искала другой способ связи с нами, пыталась навести другой мост. Но молчание… очень молчаливое. И мы уже не совсем понимали, что стремительно развивалось на наших глазах.)

Итак?... Как дела?

Я не очень-то знаю.

Не очень-то?

Я не знаю.

(Мать смеётся)

В сущности, такое впечатление, что совсем не знаешь, каким путём мы идём.

Я тоже не знаю!... Я тоже.

Но я знаю, что это нарочно. Это меня не беспокоит, потому что я знаю, что это нарочно. У нас ментальный способ познания, и он ничего не стоит – действительно, он никуда не годится. Шри Ауробиндо говорил: он идёт от лжи к истине, тогда как Супраментал идёт от истины к истине. И это не имеет ничего общего с ментальным подходом, и мне это известно: когда я совершенно спокойна, когда никого нет и никто мне не мешает… (Мать закрывает глаза), тогда… приходит определённое состояние… и чувствуется, что если оно разовьётся… (Мать улыбается в молчании).

Входишь в светлую необъятность… и нет больше вопросов[173].

(Мать берёт наши руки и погружается)

3 марта 1973

У нас нет ничего ни для следующего выпуска «Бюллетеня», ни для «Заметок на Пути».

(молчание)

Хотелось бы знать, находимся ли мы на пути…

Каком пути?

Твоём пути, на пути нового сознания.

(Мать делает жест, показывая, что она не хочет говорить)

В настоящий момент истинная Сила – истинная Сила – в молчании.

(Мать погружается)

7 марта 1973

Как дела?

Я уже не отдаю себе в этом отчёта… Ты, должно быть, знаешь лучше меня.

(Мать смеётся) Лично я всё время слышу: мир-мир-мир…

(Мать погружается, держа нас за руки)

10 марта 1973

Есть этот «Бюллетень»… «Заметки на Пути».

У тебя есть что-нибудь?

Почти ничего. Два небольших отрывка.

Что же, прочти.

(чтение)

Это всё?

Да (смех)… Очевидно, ты совсем не расположена говорить.

Нет. Я не могу говорить, не получается говорить ясно.

Да нет же! совсем нет! Очень хорошо получается.

Если у тебя есть что спросить, можно попробовать.

Я не знаю, когда я пытаюсь войти в контакт с этим Сознанием, у меня всегда ощущение, как ты говоришь, светлой безмерности…

Да.

Но мне кажется, что это не движется, ты понимаешь - можно вечно оставаться вот так, но…

Да, так. У меня такое же ощущение.

А достаточно ли только быть пропитанным этим? не нужно делать ничего другого?

Думаю, да. Я думаю, что это единственное, что надо делать. Лично я повторяю всё время: «Что Ты хочешь, что Ты хочешь, что Ты хочешь… Пусть будет то, что Ты хочешь, чтобы я делала то, что Ты хочешь, чтобы я сознавала то, что Ты хочешь».

И ещё: «Без Тебя – смерть; с Тобой – жизнь». И под «смертью» я имею в виду не физическую смерть – это может произойти; возможно, что сейчас, если бы я потеряла контакт, это бы закончилось – но это невозможно! у меня такое ощущение, что это… что я ЕСТЬ ТО – с препятствиями, которые сегодняшнее сознание может ещё иметь, вот и всё[174].

И поэтому, когда я вижу кого-то… (Мать раскрывает руки, словно поднося этого человека к Свету), кто бы это ни был: вот так (тот же жест).

(молчание)

У меня всё время (это забавно) ощущение ребёнка, свернувшегося – свернувшегося в… (как сказать?) в божественном Сознании… all-embracing [всеохватывающем].

(Мать остаётся неподвижной)

И малейшее противоречие, входящее в атмосферу, вызывает такое недомогание, что кажется, я не смогу это вынести.

Вот так.

Как раз сейчас, когда я ушла вот так, вдруг появилось недомогание, и это меня вытянуло. Но это формулируется совсем не ментально, это не идея, это даже не ощущение, это… (я не знаю, что это). Это словно отрицание, болезненное отрицание. Это вызывает острую боль и вытягивает меня к физическому сознанию[175].

(Мать погружается, затем,

кажется, ей становится не по себе,

входит Чампаклал, звонит колокольчик)

14 марта 1973

(Выдержка из беседы со школьными учителями. Речь идёт о спорах в Школе и соперничестве между группами учителей.)

Я ничего не понимаю во всём этом… Я не могу помочь, ведь всё это ментальные комбинации, я в них больше ничего не понимаю.

Такое впечатление, что Школу поразил дух путаницы.

Они имеют в виду одно и то же, но используют разные слова, и эти слова… сталкиваются друг с другом. Я знаю, что у них очень похожее стремление, но каждый говорит на своём языке, а эти языки никак не согласуются, так что они спорят из-за ничего. Вот так!

Думаю, лучше всего было бы каждому из них помолчать некоторое время.

Я тоже никогда не испытывала никакой трудности с людьми вокруг себя, а сейчас такое ощущение, что мы говорим на разных языках.

(молчание)

Но на меня это оказывает странный эффект: кажется, что я больна – нет ничего, я хорошо себя чувствую, и всё же, всё время такое впечатление, что я больна.

Истина состоит в том, что это переход от обычного ментального сознания к супраментальному сознанию. Ментальное сознание в смятении в присутствии супраментального сознания. У меня ощущение, что каждую минуту можно умереть – настолько отличается эта вибрация. И только когда я остаюсь очень спокойной…

Старое сознание (это вовсе не ментальное сознание, но, как бы там ни было...), старое сознание продолжает повторять свою мантру – есть мантра – оно повторяет свою мантру, это будто на заднем плане или как точка контакта. Это странно. И за пределами этого есть нечто, полное света и силы, но настолько новое… что вызывает почти смятение. И если это так действует на меня, со всем моим старым опытом… если подобное воздействие оказывается и на других, то мы все начнем казаться помешанными! Вот так.

Думаю, что мы должны оставаться очень спокойными, чтобы не терять нить!

(затем следуют длинные доводы учителей)

Но наш язык... он словно под колпаком, под ментальным колпаком, от которого он не хочет избавиться.

Действительно, это трудный момент. Я думаю, что надо быть ОЧЕНЬ СПОКОЙНЫМИ, очень спокойными – очень спокойными.

(затем Мать обращается к одному из учителей

и ко всем учителям)

Скажу тебе свою старую мантру. Она успокаивает внешнее существо: ОМ, Намо, Бхагаватэ… Эти три слова.

Для меня они означают:

ОМ: я взываю к Всевышнему Господу.

Намо: подчинение Ему.

Бхагаватэ: сделай меня божественным.

(молчание)

Для меня это обладает силой успокаивать всё.

17 марта 1973

Я хотел бы задать тебе один вопрос.

Какой?

Меня интересует, какая разница между… Помнишь, в прошлом ты зачастую уходила в транс, во внутренние состояния – я хотел бы знать, какая разница между тем трансом и сегодняшним трансом?

Совершенно другое.

Это не «транс».

Нет.

Нет, это сознание другого рода. Оно настолько отличается, что спрашиваешь себя… я спрашиваю себя, как это возможно – иногда это такое новое и неожиданное, почти болезненное.

Аах!...

И тогда я спрашиваю себя: «Что?». И внешне я вижу только одно решение – внешне – я повторяю: Ом Намо Бхагаватэ. Постоянно – для внешнего существа; а внутри… (жест рук, раскрытых в неподвижном созерцании)…

(молчание)

…необычайная тишина. Иногда мне кажется, что прошло несколько минут, а на самом деле – целый час… Бывает и наоборот: это кажется долгим-долгим-долгим – а прошло лишь несколько минут. Это значит, что там другое время. Так что, если значение времени меняется… Наш отсчёт времени основывается на Солнце, не так ли, а там – на чём-то другом.

Да, значит, ты на самом деле не выходишь из Материи?

Нет – нет.

Это новое состояние В САМОЙ Материи.

Да. Да-да, верно. Так что время определяется чем-то другим, не Солнцем – я не знаю, чем… Вероятно, супраментальным сознанием.

(молчание)

Что касается приёма пищи, иногда мне кажется, что я ем очень быстро, а проходит больше часа. А порой мне кажется, что это было очень долгим – но прошло лишь несколько минут. Так что, если посмотреть на это с обычной точки зрения, такое впечатление… люди подумают, что вы сошли с ума. Поэтому, появляется словно наставление: молчание-молчание-молчание-молчание…

Только не со мной!

(Мать смеётся)

Я хотел бы знать, как лично я… в правильном ли я направлении?

Сейчас посмотрю.

(Мать поглощена на несколько секунд)

Ответ был сразу же «ДА», но ответила не я.

(Мать снова погружается,

но почти сразу же возвращается

из-за приступа удушья)

Вот так, ты видишь, каково: сейчас, как только я пытаюсь что-то узнать, я ощущаю такой удушающий накал, что кажется вот-вот умру. Вот так. Понимаешь?

Да.

Это так.

Да, милая Мать. Да, не надо «пытаться знать», в этом дело[176].

(Мать погружается)

19 марта 1973

(Записка Матери)

У нас здесь нет религии.

Мы заменили религию духовной жизнью, одновременно более истинной, более глубокой и более высокой, то есть более близкой к Божественному. Ибо Божественное находится во всём, но мы не сознаём это.

Именно этого громадного развития должны достичь люди .

21 марта 1973

Что у тебя?

Я видел тебя этой ночью.

(Радостным тоном) Аах!

Любопытно: я пытался придумать – или изобрести или изготовить – новое ложе для тебя, как если бы твоё не было удобным. Ложе, чтобы тебе было немного… да, было немного удобнее. Я не знаю, что это значит!

Мне понятно. Это очень хорошо! (смех)

Да, очень хорошо.

(молчание)

Который час?... Чего ты хочешь[177]?

Что тебе будет угодно.

Нет!... (смеясь) Я в твоём распоряжении!

Ничего не скажешь?

Я заметил, что становлюсь очень чувствительным. Малейший беспорядок в атмосфере, и я получаю удар.

О! я тоже! До такой степени, что заболеваю.

Да, это очень досадно. Но должно быть радикальное средство, я имею в виду нечто, что даёт полную защиту. Это было бы…

Моё решение состоит в том, чтобы материально прильнуть к Божественному. Но это трудно. Это… Можно так делать, но всё это (жест: пересечение атмосферы во всех направлениях), это всё время портит.

(Мать погружается,

держа руки ученика)

24 марта 1973

Добрый день!... Ты ешь чёрную икру?

Чёрную икру!

Это очень хорошая пища…

Да!

Я ела её, но больше не могу… Не так давно я принимала её в пищу, но от этого стали опухать глаза[178]. Так что я больше её не ем.

Ты давно её не ел?

О! по крайней мере… тридцать лет!

(Мать смеётся) Попробуй немного, посмотришь!

Да, посмотрю!

(молчание)

Я принёс тебе цветок из сада: это «surrender of falsehood[179]» [«капитуляция лжи»].

О!...

(Мать сразу же берёт цветок,

прикладывает его ко лбу

и долго держит его так

в молчании)

Я воспринимаю его в более глубоком и более широком смысле…

(молчание)

Ничего не спросишь?

Нет: пусть «ложь» уйдёт.

Послушай… Как я понимаю это, когда Ложь уйдёт (даже если только в индивиде – если её там больше нет…), должно быть так: Свет, Мир… (Мать вытягивает руки)… Полнота… совершенное понимание… ИСТИННОЕ видение мира и вещей, и единение, сознательное единение с божественным Сознанием[180].

(Мать погружается)

26 марта 1973

(Фрагмент из встречи с учителями.

Один из них жалуется на «недостаточность слаженности».)

Слаженность!... Люди привыкли использовать ум для организации всего, поэтому им знакомо только это: организованность, созданная умом. Мы пытаемся изменить это. Мы пытаемся сменить правление – а новое правление не очень-то понятно, вот в чём трудность.

Возможно, я хочу идти слишком быстро.

Я хорошо вижу… вероятно, я склонна идти слишком быстро.

28 марта 1973

(В этот день ученик внутренне почувствовал вхождение в новую фазу и что Мать всё больше «отходит» внутрь. Действительно, несколькими днями позже, начиная с 7 апреля, Мать прекращает встречаться почти со всеми, кроме некоторых, регулярно приходящих учеников.)

У тебя всего достаточно еды?

Да, милая Мать.

Что у тебя?

Есть прогресс?

Думаю, да.

Я как можно меньше обращаю своё сознание на себя, потому что… это ОЧЕНЬ неприятное ощущение.

Терпимо только тогда, когда я поворачиваюсь исключительно к Божественному, и материальное сознание повторяет: ОМ Намо Бхагаватэ… Вот так. Как фон для всего.

ОМ Намо Бхагаватэ…

Понимаешь, фон как некая материальная поддержка.

ОМ Намо Бхагаватэ[181]…

(Мать погружается на 40 минут)

30 марта 1973

Выдержка из встречи с учителями.

(В конце долгого удручающего разговора, в ходе которого тянулись жалобы одного человека на другого, его соседа, гневные замечания, затем просьбы «благословений» для транспортного предприятия, с фотографией грузовика, на обороте которой Мать умоляли черкнуть что-нибудь, в конечном счёте, один из учителей сказал, что среди учеников и учителей возникла эпидемия ветряной оспы и свинки, а у одного из них – брюшной тиф. Мать слушала всё это… Это была последняя встреча с учителями.)

Надеюсь, вы не принесли сюда ничего из этого?

(учителя смеются, ничего не понимая)

Приняли ли вы меры предосторожности?... Иначе будет настоящая катастрофа.

(молчание)

Надеюсь, что вы приняли все необходимые меры предосторожности, чтобы ничего не принести сюда?...

(молчание,

один из учителей объясняет,

что инкубационный период

длится от 3 до 4 недель)

Если вы их не приняли, это настоящее преступление (в голосе Матери слышится почти ужас), ведь… Нечего объяснять. Это преступление. Я СОВСЕМ не защищена.

31 марта 1973

Итак, что скажешь?

Прежде всего, как ты?

Я не слышу. Ты спросил меня, как у меня дела?...

Да, ты «не слышишь»!

Что это значит? У меня может быть порядок, лишь когда… нет меня.

Я задаю себе вопрос.

А?

Что касается этого нового сознания, я хорошо понимаю (или угадываю) его созерцательную и пассивную сторону, но я гораздо меньше улавливаю его динамический и активный аспект. Я не совсем вижу, как оно ДЕЙСТВУЕТ – я понимаю созерцательную сторону, но как оно действует?

Я не знаю. Я ничего не знаю об этом.

Но ты действуешь или ты просто в…

Да, я действую. Но что ты имеешь в виду?... Я действую!

Например, когда ты находишься внутри, когда ты во внутреннем состоянии…

Но я действую гораздо лучше, чем когда… – кажется, что я внутри, но это не так. Все делают одну и ту же ошибку.

Да, но я понимаю.

Когда я вот так сконцентрирована, это не означает, что я внутри, это значит, что я нахожусь в другом сознании.

Это необъятное-необъятное-необъятное-необъятное – необъятное.

Да, но именно активную сторону этого сознания я не…

Но у него нет сторон! Это сознание… (жест давления свыше)… У него нет сторон, оно не пассивное и активное – это сознание… (тот же жест давления) сознание, давящее на мир.

(молчание)

Нет, ты пытаешься передать ментально, это невозможно – невозможно. Надо войти в это сознание и… и тогда узнаешь, что это. Но там нет активной и пассивной стороны, внутренности и наружности – всё это замещено другим… я не могу описать этого… Нет слов.

Но, например, когда я пытаюсь уйти туда, в это сознание, у меня возникает, главным образом, ощущение несуществования.

А! нет.

Индивидуального несуществования, я имею в виду.

Нет…

Это обширное, это необъятное, но нет никого – нет индивидуальности.

Нет. Это не так… Я уже не знаю, что это… (молчание)… Да, я понимаю, что ты имеешь в виду[182]…

(Мать погружается)

7 апреля 1973

(Вот уже несколько дней Мать мало с кем видится и остаётся поглощённой. Последняя встреча 4 апреля прошла в полном молчании. Мать даёт нам цветы, держит наши руки, и какое-то время находится в молчании. Она так бледна…)

Кажется, что я собираю все сопротивления мира… Они приходят одно за другим, и если бы я не… Если хотя бы минутку я не взываю к Божественному, вот так, чтобы чувствовать его в себе, тогда боль невыносимая, мой мальчик! До такой степени, что сейчас я не решаюсь говорить людям слово «трансформация», потому что если она такая, то надо действительно быть героем… Ведь кое-что в теле начинает выть без перерыва.

И мне кажется, , что нужно сделать нечто очень простое, чтобы всё пошло хорошо… Но я не знаю, что.

(молчание)

Странно, иногда я спрашиваю себя: «Хочет ли Господь, чтобы я ушла?» И тогда я совершенно… quite willing [вполне готова], согласна (это не так); но хочет ли он, чтобы я осталась?... – нет ответа. Только один ответ: «Трансформация». А это…

Действительно, действительно такое впечатление, что надо что-то сделать, чтобы всё стало бы прекрасно – но я не знаю, что сделать.

(долгое молчание)

А ты?

Я задаю себе множество вопросов по поводу тебя…

Задавай, но я не знаю, смогу ли...

Нет-нет, я имею в виду вопросы о ТЕБЕ.

Обо мне?

Я ощущаю некое движение, которое всё ускоряется, и оно… поглощает тебя.

Да, да, это верно.

Ты понимаешь, у меня есть решение для трансформации тела, но это… этого никогда не было, так что это настолько… невероятно. Я не могу, не могу поверить, что это так. Но я вижу только это решение… Тело хотело бы уснуть и проснуться («уснуть» в некотором смысле: я остаюсь полностью сознательной в сознании, в движении), и проснуться только после трансформации…

(Сатпрем, не произнося:) Спящая красавица!

…но у людей никогда не будет терпения поддержать это, позаботиться. Это колоссальная работа, геркулесов труд; они любезны (Мать указывает на ванную комнату), но они делают всё, что могут, и поэтому я не могу просить большего.

Вот в чём дело.

Это единственное, на что сознание отвечает: «Да, это верно».

И тогда, ты понимаешь… есть определённое состояние – состояние, да, такое (Мать сжимает кулак), «self-absorbed» [само-поглощённость], в котором… да, покой.

Но кто, кто? Просить об этом у людей, которые заботятся обо мне, это почти невозможно.

Я не знаю, недавно у меня было некое ощущение, что ты собираешься «отойти» определённым образом; ты всё больше становишься поглощённой, и что же, на определённый период времени ты должна иметь всё меньше контактов с внешним миром.

Да. Да, но тогда все подумают, что это… это конец, и они перестанут заботиться обо мне.

О! послушай! нет-нет!

(Суджата:) О! нет…

(Сатпрем:) Это невозможно! – люди поймут. По крайней мере, кто-то поймёт.

Что?

Кое-кто поймёт – особенно те, кто здесь с тобой.

Те, кто здесь, могут понять.

Да… И я уверен, что они поймут.

Я не могу им об этом сказать.

Но можно им сказать – я им скажу.

Да… Он[183] тебе поверит?

(Озадаченно:) … Ну, думаю, да!

(Суджата:) И они здесь, они слушают.

(Сатпрем:) Я чувствую это. Несомненно, что тебе всё меньше хочется вступать в контакт с массой внешних вещей, бесполезных для твоей настоящей работы.

Но надо… надо… (Мать задыхается, вздыхает, молчание).

Он скоро придёт. Если ты останешься здесь достаточно долго, он придёт, и ты сможешь ему об этом сказать.

Пранабу?... Хорошо.

Я могла бы – возможно, я могла бы ему сказать: «I have asked Satprem to explain to you…» [я попросила Сатпрема объяснить вам…]. И ты ему всё объяснишь.

Да, да, милая Мать, конечно.

Я могу сказать, что они и так чудесны; они делают всё, что только могут, вот почему я не осмеливаюсь его просить. Ты скажешь ему, что я сказала это.

Да, милая Мать.

(молчание)

Я кажусь… (улыбаясь), я кажусь «fanciful» [капризной], кажется, что у меня полно причуд: я говорю «да», и почти сразу же после этого говорю «нет». Так что, возникает впечатление, что…

Нет-нет, милая Мать! Нет-нет.

Но голова, сознание ясное-ясное-ясное… Но я не могу больше говорить.

(долгое молчание)

Скажешь мне, когда он придёт, потому что я хочу сразу же ему сказать.

Да, милая Мать.

(Мать готовится погрузиться,

затем замечает, что у неё на коленях лежат цветы для Суджаты.

Суджата подходит и даёт ей лотос.)

Что это?

Белый лотос, милая Мать[184].

А!... (Мать даёт лотос Сатпрему) Держи.

Что для тебя лучше: держать мою руку (для медитации) или нет?

(Сатпрем:) Напротив! Мне бы хотелось, чтобы ты держала меня, милая Мать!

Хочешь?

Да, чтобы ты КРЕПКО держала меня.

Хорошо.

(Мать погружается)

Что ты чувствуешь: я тяну от тебя силы или даю их тебе?

(Сатпрем, несколько поражённый:) Но ты меня наполняешь! Ты меня… ты меня расширяешь, ты переполняешь меня!

А! хорошо.

Но, милая Мать, это…

Это в сознании, я знаю это – это зависит от восприимчивости.

Но это необычайная Милость!

(Мать снова погружается,

затем довольно быстро выходит

и говорит голосом свыше)

Если я попрошу тебя приходить чаще, ты сможешь?

Когда угодно, милая Мать, в любой момент!

Каждый день.

Да, милая Мать.

В это же время, к одиннадцати часам.

Да, милая Мать, хорошо[185].

Разумеется, она может приходить с тобой, если хочет.

(Мать снова погружается)

(Входит Пранаб. Помощница быстро говорит ему, что «Сатпрем должен что-то объяснить ему от имени Матери». Она слушала всю беседу. Мгновенный приступ гнева. Слышно, как Пранаб кричит с другого конца комнаты:)

(Пранаб, на бенгали:) Что за чепуха! Никто не может одурачить меня. Я всё знаю.

(Затем по-английски, цитируя бенгальское высказывание:) Когда океан является нашим ложем, что могут сделать капли росы?

(Мать выходит из состояния поглощённости,

обращается к Сатпрему:)

Скажи мне, если ты устал.

(Сатпрем:) Нет, милая Мать, но пришёл Пранаб.

А! Он здесь, позови его[186].

(Пранаб, отвратительным тоном:) Да, Мать?

Я… Я не могу говорить.

(Пранаб:) Не говорите, Мать! [Помощница смеётся].

Я попросила Сатпрема объяснить вам, что происходит – почему я должна изменить…

Это меня не интересует, Мать.

Нет?

Это меня не интересует – произойдёт то, что произойдёт. Я здесь для того, чтобы держаться до конца – произойдёт то, что произойдёт.

(Мать пытается говорить,

Пранаб прерывает её)

…Я не стремлюсь рассуждать или что бы там ни было. И я ничего не хочу слушать, Мать. [Помощница смеётся.] Я прекрасно всё понимаю; и позвольте мне идти со своим собственным светом – моим собственным убеждением, моей собственной верой, моей собственной силой, моей собственной волей. [Пранаб поднимает голову, будто обращаясь к толпе.] И я не хочу выслушивать, Мать, что бы ни было и от кого бы то ни было.

Но не хотите ли вы знать?...

Нет, Мать не хочу.

(молчание,

Мать совершенно неподвижна,

руки скрещены на коленях)

(Пранаб:) Всё в порядке. Я пришёл с чем-то, держусь за это, и если это не произойдёт, мне безразлично – я спортсмен, Мать. И я не хочу слушать никаких объяснений. Каким бы ни было объяснение, если не реализуется цель, ради которой я пришёл, мне это абсолютно всё равно.

Нет, дело в том, что предпринимается попытка трансформировать тело…

Если это произойдёт. Когда это произойдёт, мы увидим, Мать… Зачем предсказывать?

(Сатпрем:) Нет, но тем временем, в ходе работы, может оказаться, что Мать должна будет войти в нечто вроде внутреннего сна…

(Пранаб:) Пусть и входит в него! В чём проблема!

(Сатпрем:) Так что нужно…

(Пранаб:) Она говорила мне это. Мать давно говорила мне об этом. В этом ничего нового, Мать! Вы говорили мне об этом, объясняли.

Тогда, всё в порядке.

(Пранаб:) Я не хочу ничего слушать, Мать. Пусть всё идёт своим чередом – произойдёт то, что произойдёт, и мы сделаем всё, что в наших силах. Это всё.

(Сатпрем:) Нет, проблема в том, что люди не должны её слишком беспокоить.

(Пранаб взрывается.

Приняв боксёрскую стойку, упёрев кулак в колено,

он обрушивает поток на Мать)

КТО её беспокоит? Если кто-то среди нас беспокоит вас, Мать, он может убираться! [Помощница смеётся.] Никто не беспокоит.

(Сатпрем, в замешательстве[187]:) Нет-нет!...

(Мать пытается что-то сказать,

Пранаб перебивает её)

Мать, не говорите ничего. Продолжайте: ешьте, спите и работайте, и не пытайтесь объяснить мне что-то через кого-то. Мне известно, что есть что, я всё знаю. Пусть лучше все помолчат!

Хорошо. Тогда всё в порядке.

Я не хочу ничего ни от кого слушать.

Всё в порядке.

(Пранаб идёт в другой конец комнаты.

Он кричит для присутствующих

д-ра Саньяла, Чампаклала,

помощницы Матери и Васудхи)

(Пранаб:) У меня есть своя вера, своя убеждённость, своя цель, и даже если я не «просвещён»…

(Сатпрем, обращаясь к Матери:) Должен ли я завтра придти в одиннадцать часов, милая Мать?

(Пранаб:) Не нравится мне весь этот вздор.

Да, мой мальчик, ты уйдёшь чуть раньше [прихода Пранаба]… вот и всё.

(Сатпрем:) Придти к одиннадцати или немного раньше?

Будет небольшой промежуток – до одиннадцати двадцати пяти.

(Сатпрем:) Хорошо, милая Мать. Договорились, милая Мать. До свидания, милая Мать.

(Пранаб:) Тем, кому нравится беспокоиться по пустякам, пусть продолжают беспокоиться по пустякам.

(Сатпрем поднимается, чтобы уйти,

Мать берёт его руки.

Её голос как у ребёнка.)

Вот так. Спасибо.

(Пранаб:) Многие люди беспокоятся по пустякам – почти все, я думаю.

(Суджата кладёт лоб

на колени Матери)

Мой мальчик…

(Сатпрем, сдавленным голосом:) До свидания, милая Мать.

(Пранаб:) За тридцать лет я наслушался немало… Немало вздора[188]!

* *

(Сатпрем выходит. Он крепко держит в руке белый лотос.

Произошло нечто ужасное, он не знает, что. Там был не человек…

По пути он встречает брата Суджаты и внезапно говорит ему с такой уверенностью, словно вдруг увидел это:

«Однажды они закроют перед нами дверь Матери.»)

8 апреля 1973

(На следующий день мы пришли на встречу с Матерью. Помощница Матери отныне больше не будет показываться явно, но она будет тайно записывать наши беседы[189]. Встреча проходит в медитации. Опять это ощущение, что Мать пытается установить другой тип связи с нами. К концу: )

Я увижу тебя завтра?

Кажется «опять слишком много людей»…

Хорошо, милая Мать.

И…

(Мать снова погружается)

10 апреля 1973

Пранаб заявляет одному из управляющих Ашрама, P.B.:

«Приготовьтесь к уходу Матери».

P.B. спрашивает у нас, что это значит.

11 апреля 1973

(Мать спрашивает о Суджате.)

Она здесь?

(Суджата:) Да, Мать!

(Сатпрему:) Как дела?

Отлично, милая Мать… Милая Мать, нужно, чтобы ты дала нам послание к Даршану [24 апреля].

(после молчания)

Вот что пришло:

Выше человеческого сознания

За пределами слов

О Ты, Всевышнее сознание

Единственная Реальность

Неизменная Истина…

(Мать колеблется и исправляет)

Божественная Истина[190].

(Мать погружается)

14 апреля 1973

(У Матери затруднённое дыхание, кажется, у неё боли.)

Моя нервная система переходит к Супраментальному. Такое впечатление… знаешь, то, что люди называют «неврастенией» - они не знают, что это такое, при этом вся нервная система… Это хуже, чем умирать[191].

Да, милая Мать.

Но я думаю, что… думаю, что могу передавать божественную Вибрацию.

А! да, конечно!

Скажешь мне, если почувствуешь это?

Но когда находишься рядом с тобой, милая Мать, это грандиозно – находишься… это поток… ощущение очистительного огня, чего-то… Что расширяет, наполняет – это То, одним словом!

Хочешь побыть там (помедитировать)?

Милая Мать, именно с того момента, как ты внешне стала немощной, я начал ощущать всевышнюю Мать. Когда у тебя были все силы…

Но я знаю, что это моё тело… я знаю, что это тело… Послушай, я приняла - Всевышний спросил меня, хочу ли я undergo the transformation [претерпеть трансформацию], я ответила «да» (я ответила бы «да» в любом случае), но это… с точки зрения обычного человеческого сознания я схожу с ума[192].

Да, я понимаю, милая Мать. Да, я понимаю… Любой, конечно, скорее ушёл бы уже сто раз, чем остался выносить всё это. Я понимаю.

А как ты, в порядке?

Да-да! милая Мать.

Когда ты вот так [медитируешь], в порядке?

О! милая Мать, я словно возле Цели своей жизни!

Хорошо. Который час?

Двадцать пять минут одиннадцатого.

До… не знаю, до одиннадцати или одиннадцати десяти… я подержу тебя вот так.

Да, милая Мать, подержи меня[193]!

(Мать погружается)

* *

ПРИЛОЖЕНИЕ

Зёрнышко риса?

«С точки зрения обычного человеческого сознания я начинаю сходить с ума…» Что же произошло 17 ноября 1973? Или, возможно, что же происходит сейчас?

В течение стольких лет мы рассматривали каждое слово Матери – мы ПЕРЕЖИЛИ всё это, с бьющимся сердцем, или с разбитым сердцем. Так что же произошло? Почему?... Мы никогда не сможем допустить, что она ушла из-за того, что эта попытка не удалась – с тем же успехом можно сказать, что человечество потерпело неудачу; или что она вышла из игры, что это оказалось слишком трудным для неё – ничто не было слишком трудным для неё, и она сражалась как львица. А сказать, что «тело подвело», потому что оно было слишком старым – как они говорят – или ещё из-за чего, это значит никогда не чувствовать этого Могущества и не прикасаться к нему: «оно» может воскресить мёртвого и всех мёртвых… без разницы. Тогда… что же? Был один момент, когда Мать потеряла контакт со своим телом, или, скорее, «оно» потеряло контакт с телом Матери. Да, однажды она сказала (10 марта): «Если бы я потеряла контакт – но это невозможно!» И ещё в другой раз, в 1971 году (4 декабря) она сказала: «Только насильственная смерть могла бы остановить трансформацию, а так она будет продолжаться-продолжаться…»

Так что у нас есть две возможных разгадки этой истории… мы были готовы сказать «истории преступления», и если это не преступление, тогда что же это? Какое другое объяснение можно дать? Конечно, присутствовало это ужасное окружение, но в нём не было ничего особенного, оно не было ни хорошим, ни плохим: оно в точности представляло собой среднее человечество и обычное физическое сознание, для которого всё это является сомнительными грёзами и галлюцинациями. Они все вокруг неё верили, что она старая, дряхлая или даже «помешалась» и что она на пороге смерти – но может ли вера человеческих пигмеев сравниться с этим Сознанием? этим Могуществом? этой Волей? Может ли провалиться попытка из-за нашей веры или неверия?

Она была одна среди них –вскоре она действительно останется одна, это произойдёт 19 мая, тридцать пять дней спустя после этого разговора. Мы ещё слышим, как сын Матери простодушно спрашивает нас несколько дней спустя 19 мая: «Как же мы будем общаться с Матерью?» - «Общения больше не будет». Он был ошарашен – не мы. Общаться с КЕМ? Но мы были убеждены, как мы уже сказали, что независимо от наличия связи опыт будет продолжаться: Мать собиралась порвать питательную связь со старой физиологией – они не позволили ей это сделать. Оставался каталептический транс, волшебная сказка, Спящая Красавица – они не захотели этого. Нам ещё слышен голос Дикаря: «Нет, я не хочу».

Так что же?...

Она решила уйти? – Никто никогда не убедит нас в том, что она «решила», ни в том, что она была стара или помешалась или не смогла.

«Господь решил?» - что же, в любом, случае решает Он. Но Он использует человеческие инструменты, а иначе этот мир никогда бы не существовал, и у этих человеческих инструментов есть свобода выбора: они не являются марионетками в руках «Бога». Точнее говоря, можно выбирать, быть ли фигуркой Божественного или же фигуркой демонов – и, возможно, и то И другое вместе ведёт нас к непредсказуемой цели.

Значит, решили люди. Они не хотели транса, они не хотели этого опыта, они не хотели волшебной сказки, они не хотели, чтобы это длилось неопределенно долго.

Один факт преследует нас в течение уже семи лет, это определённый отрывок из речи Пранаба, произнесённой несколько дней спустя после ухода Матери. (Скажу ещё раз, что мы никого не обвиняем: мы являемся свидетелями Истории; мы хотим лишь точно передать факты, точно передать слова, точно нарисовать портреты – мы являемся летописцами Матери, и это всё… и мы её любим, потому что любить хорошо.) В речи Пранаба «мимоходом» проскальзывает одна ремарка, словно это «совершенно естественно». Он описывает «последние дни», но «последними днями» это можно назвать ПОСЛЕ, когда история закончилась – а пока вот что обычно происходит:

«Ночью [14 ноября] Она сказала: «Я хочу ходить». Мы сильно колебались, но Она настаивала. Мы подняли её с постели. Она не могла идти, зашаталась и чуть не упала. Видя это, мы уложили её обратно в постель. Её лицо стало совершенно бледным, а губы посинели. Тогда мы решили, что бы она ни говорила, мы не позволим ей снова вставать на ноги и не станем поднимать с постели. Примерно через двадцать минут она пришла в себя. Она снова стала просить: «Поднимите меня, я должна ходить». Мы отказались. Она спросила, почему мы отказываемся. Мы ответили: «Мать, ты так слаба, что это пойдёт тебе во вред». Тогда она сказала: «Нет, поднимите меня». Мы не стали её поднимать. Она принялась умолять, порой кричать. Всё это продолжалось до пятнадцати минут второго ночи. В это время мы подумали, что Ей следует дать какое-то успокоительное, чтобы Она успокоилась. Тогда мы дали ей SIQUIL, как предписал доктор. Примерно через 45 минут Она успокоилась и проспала с 2 до 4 часов, но как только проснулась, снова стала просить: «Пранаб, подними меня, мне надо сделать несколько шагов – мои ноги скоро парализует; если вы поможете мне пойти, с ними снова всё будет в порядке». Но мы не слушали… Она продолжала умолять до 6 часов, затем Она уснула».

Она сражалась как львица – до самого конца. Разве это похоже на того, «кто решил уйти»?

Это было 14 ноября, за три дня до «конца».

«Ещё 15-го числа - докладывает Пранаб - вечером она снова захотела, чтобы помогли ей пойти. Мы отказались. Мы сказали: «Мать, тебе не следует ходить». Она сразу же послушалась нас… С того дня Она стала совершенно послушной».

Но с какого дня они давали ей SIQUIL? И что такое SIQUIL[194]? – Знакомый доктор объяснил нам: «Это опасное лекарство». Но мы не могли поверить в такое, это было бы слишком ужасно.

Семь лет спустя – нам потребовалось семь лет – однажды в сентябре 1980 в Мадрасе, проходя мимо местной аптеки, мы внезапно вспомнили об этом. Мы вошли, попросили SIQUIL, вынули инструкцию к применению и прочли… остолбенев, следующее:

«Исследования показали, что чрезмерное успокоение не всегда показано при таких психопатических симптомах, как возбуждение, бред и искажение реальности, галлюцинации или делириум. SIQUIL значительно упрощает домашний уход за невменяемыми пациентами, которые в противном случае должны были бы госпитализироваться. Пациенты начинают более разумно себя вести, становятся менее обременительны для семьи, и легче поддаются процедурам и реабилитации. В частности SIQUIL назначается для лечения острых и хронических тяжёлых ментальных расстройств, таких как шизофрения, мания, депрессивный синдром, делириозный синдром, старческое слабоумие и психозы, вызванные органическими поражениями мозга».

И вот это тело… клеточное сознание которого было подготовлено, отточено, развито десятилетиями йоги…?

Ничего не скажешь.

Им было достаточно. Они были единогласны.

И нам вспоминается этот «сон», который был двенадцать лет назад и в котором Мать словно умерла «потому что съела зёрнышко риса». Что же это за «рис», эта микроскопическая частица, которая смогла бы разрушить это тело?

Но даже если мы найдём физическую причину её ухода, мы ещё не найдём реальность – ибо Божественное использует всё, даже наши человеческие ошибки, чтобы обратить их в свой непредсказуемый Мёд.

И мы вспоминаем слова Шри Ауробиндо: «Ужасная стратегия Вечного[195]».

Ибо «конец» Матери не означает конец.

«Подождём последнего акта» - говорила она.

Но всё же…

18 апреля 1973

Что бы ты хотел?

Оставаться вот так.

(Мать берёт наши руки и сразу же уходит)

25 апреля 1973

(В последние десять дней встречи проходили в созерцании.)

Как дела?

Нелегко.

Нет – это более чем трудно… Сожалею, я думала, что страдала для всех людей – я вижу, что это не так.

(молчание)

Что бы ты хотел?

Я хочу, чтобы ты крепко держала меня.

Да, физически? Чтобы я держала тебя вот так?

(Мать берёт руки ученика

и готовится к медитации)

Да, милая Мать.

Тебе удобно?

Очень удобно, милая Мать, очень!

Нигде не должно быть боли.

(Мать погружается на полчаса,

затем у неё внезапно вырывается стон[196])

Иногда мне хочется завыть.

(молчание)

А что чувствуешь ты?

Словно огонь, исчезающий в твоём Огне – в том, что ты есть.

Но что ты чувствуешь?

Я не знаю – великое Могущество.

Почему мне хотелось застонать?

Что же, думаю, не я ли доставил тебе боль?

Нет, мой мальчик! у меня всё время вот так – это вовсе не из-за тебя.

Это нечто… Это вовсе не болезненное, но это нечто… Я думаю – думаю, что это нечто такое новое, что тело ужасается. Вижу только эту причину. Я начинаю стонать, но… это бесполезно – надо только остановиться и затем измениться.

Это нечто…

Да, должно быть так: нечто такое новое, что тело… не знает, как это принять.

(молчание)

У тебя нет восприятия чего-то особенного?

Нет, милая Мать, сначала я чувствую это великое Пламя, погружающееся в тебя, а затем возникает словно обширная неподвижность – могущественная неподвижность.

А! это так. А! должно быть, это. Да, тело охватывает страх. Да, должно быть это.

(Мать погружается,

Чампаклал звонит в колокольчик)

Время вышло?... О! мой мальчик[197]…

(ученик кладёт голову на колени Матери)

29 апреля 1973

(Встреча с Суджатой. Она входит после долгого ожидания перед комнатой Матери, во время которого была погружена в чтение английского перевода «Саньясина». Мать берёт её за руки.)

Могу сказать, контакт с тобой очень приятен, моя крошка.

Очень приятен.

30 апреля 1973

Ничего не спросишь?... Скажи…

Я не знаю… Хотелось бы иметь уверенность, что выберешься из всего этого…

(Мать поднимает руки,

молчание)

Уверенность в чём?

В исходе сражения[198].

(Мать поднимает руки)

Окончательный исход очевиден.

Да, милая Мать, очевиден. Но когда находишься внутри этого, то порой не знаешь, не понимаешь…

Нет, ты имеешь в виду, увидим ли мы исход сражения, находясь в этом теле – ты это спрашиваешь?

Да, в этой жизни.

Увидим ли мы В этом теле исход сражения?

Да, в этом теле и в этой жизни.

(Мать погружается)

5 мая 1973

(Однажды – это было 2 мая – гуляя в каньонах Ауровиля, как обычно каждый вечер, мы решили заставить войти Мантру в тело.)

Хочешь… [помедитировать]? Скажешь что-нибудь?

Я пытаюсь ввести Мантру в физический ум.

(Мать начинает повторять Мантру – тринадцать раз – сначала громко и постепенно её голос спадает до прерывистого дыхания, как стон ребёнка.)

ОМ Намо Бхагаватэ

(затем она погружается на полчаса

в глубокое созерцание)

Который час?

Десять минут двенадцатого, милая Мать[199].

(ученик кладёт лоб на колени Матери)

9 мая 1973

(Мать сильно запоздала, она вынуждена позвать нас раньше других учеников. С самого начала она берёт нас за руки.

Это душераздирающе.)

Что-то не так. Что-то не так. Я вижу тебя…

Что-то не так.

Что не так, милая Мать?

Мне хочется закричать… Так что…

(молчание)

Я ем всё меньше и меньше, так что мне всё время не по себе – слабость[200]! И всё же я чувствую себя такой сильной!... Но есть… Вот так.

Когда я неподвижна, я обладаю могуществом – почти безграничным могуществом.

Да. Да, это чувствуется.

Вот так.

А когда я нахожусь в своём теле, мне настолько не по себе…

Да, милая Мать, я понимаю.

И всё отнимает столько времени! Я ещё ни с кем не встречалась этим утром. Все люди там [ожидают у двери]. Что делать, мой мальчик?

Ах! милая Мать… Мы любим тебя, милая Мать.

А?

Мы тебя любим.

Что?

Мы любим тебя, мы полны любви к тебе.

Я даже не знаю, о чём ты говоришь!

Я говорю, что я тебя люблю.

О! мой мальчик…

(Мать погружается,

держа руки ученика[201].

Звенит колокольчик Чампаклала,

второй раз, третий раз.)

Который час?

Одиннадцать часов, милая Мать.

Десять часов?

Нет-нет, одиннадцать!

Спасибо, мой мальчик.

О! милая Мать…

Спасибо, мой мальчик.

Мы нуждаемся в тебе, милая Мать.

Спасибо.

О!... о! спасибо, мой мальчик…

Ах! милая Мать, такая Милость быть здесь.

(ученик кладёт лоб на колени Матери)

До свидания, милая Мать[202].

14 мая 1973

Как ты?... Ну так что же?...

А ты? (смех)

Я вынуждена всё время сдерживать себя, чтобы не закричать… Время от времени бывают чудесные моменты – но они коротки! А всё остальное время: я вот так (жест сжатых кулаков), чтобы не закричать.

(молчание)

Что бы ты хотел: взять мою руку или что?

(ученик берёт

руку Матери)

Как тебе удобно?

Вот так хорошо!

(Мать погружается,

Чампаклал настойчиво звонит колокольчиком)

О! они беспощадны!...

15 мая 1973

(Встреча с Суджатой)

У тебя холодные руки!

Ничего не скажешь?

Я тебя люблю.

Ты мила (Мать гладит руки Суджаты).

Мы все тебя любим.

Я тоже.

Но я… (обширный жест, вверх)

(Мать продолжает гладить

Суджату по щекам,

молчание)

Боже мой… Боже мой…

(Мать обхватывает ладонями лицо Суджаты)

До свидания.

До свидания, милая Мать.

15 мая 1973

КРИШНА В ЗОЛОТЕ

(Видение Суджаты 15 мая после полудня.)

Место, напоминающее «Игровую площадку» Ашрама. Несколько людей, здесь и там, разговаривают или прогуливаются.

Я стою где-то посередине площадки, перед дверью в комнату Матери.

Через главные ворота въезжает какое-то транспортное средство – наполовину повозка, наполовину карета - запряжённое двумя волами. Карета останавливается в нескольких метрах от меня. Возничий опускает волов на колени. Из кареты выходит какой-то господин. Карета уезжает.

Господин одет в белое, на индийский манер (дхоти, пенджаби). У него круглое лицо и светлая кожа. Он напоминает мне Заминдара [землевладельца] с Севера Индии. В действительности он – новый Собственник, приехавший вступить во владение.

Двери позади меня заперты на ключ. У него есть ключи.

Предполагается, что он не будет открывать одну определённую комнату: ту, которую я считаю комнатой Матери. Однако он направляется прямо к этой двери и открывает её.

Он входит. Я тоже, словно у меня есть на это право.

Мы идём на ощупь в конец комнаты. Мне кажется, что на дальней стене есть небольшое окошко. А в левом углу стоит большой, очень высокий и богато украшенный трон. На нём сидит Божество.

Оно совсем маленькое (примерно 80 см.) на этом громадном троне.

Оно из чистого золота.

У его ног – символы и предметы поклонения.

По мере приближения к нему, меня охватывает нечто вроде интенсивной молитвы или стремления. Мы стоим перед ним и смотрим на него – всё моё существо в одной интенсивной молитве или горячем призыве. Божество оживает. Он слегка улыбается, затем сходит с трона.

Он едва мне по грудь и походит на мальчика восьми-десяти лет.

Все втроем мы выходим из комнаты. Место действия поменялось. Теперь это сельская местность. Перед нами – обширные, безграничные просторы. Несколько полей возделано; но большая часть земель пустует.

Мы идём. Мы идём по узкой меже, по краю одного возделанного рисового поля, находящегося справа от нас. Оно всё зеленое. Я ближе всех к этому полю; господин – дальше всех. Божество между нами. У него забавнейшая походка. Будучи из чистого золота, Божество столь тяжёлое, что словно раскачивается из стороны в сторону. Мне немного беспокойно за него, и я беру его за руку, чтобы помочь ему. Я также испытываю к нему нежность, как к ребёнку.

Затем я поворачиваюсь к нему, чтобы поддержать его. Но уже не я сверху вниз смотрю на него, теперь сверху вниз на меня смотрит он! Я совершенно изумлена, увидев, насколько он вырос за время нашей короткой прогулки! Теперь я едва ли достаю до его плеча. Он как будто вырос и стал 13-14-летним мальчиком.

Как только я поднимаю на него взгляд, он смотрит вниз на меня и улыбается. О! что за улыбка! Настолько милая и полная лукавства. Улыбка, заключающая в себя целый мир. «Видишь, я в полном порядке. Теперь увидишь, как мы позабавимся!»

Мы продолжаем идти. Слева от нас мы видим М [ученика, очень сведущего в санскритских текстах], сидящего со скрещенными ногами и опущенной головой. Когда мы приближаемся к нему, я думаю: «Как жаль! Мы пройдём прямо перед ним, а он даже не узнает, КТО прошёл мимо него!». Но, как только мы подошли ещё ближе, он поднял голову и увидел нас. Я рада за М.

Мы идём дальше. Теперь сцены быстро сменяют друг друга. Мы встречаем всё больше людей. Деревья. Дороги. Ещё больше людей. Куда бы мы ни шли, везде возникает волнение, возмущение, путаница. Словно Божество всюду сеет хаос. Заминдар начинает злиться. Он вывел Божество, чтобы показать людям, какой он замечательный человек, а тут такое! Все должны почитать его, подчиняться ему, разве он не Собственник? Но Бог производит прямо противоположный эффект! – Ему не следует больше быть на виду. Его надо вернуть на место и запереть.

Так что мы возвращаемся в святилище. На этот раз я остаюсь снаружи. «Заминдар» вводит Бога внутрь. Затем пытается закрыть дверь на замок.

Но Божество невозможно запереть.

Я вижу, как золотой Бог всё растёт и растёт.

Рушится потолок. Голова и грудь Бога проходят через потолок. Он рвёт стены и разбрасывает повсюду кирпичи. Заминдар исчезает под развалинами.

Золотой Бог растёт. Он становится всё выше и могущественнее. Его не может сдержать никакое препятствие. Могучими руками он рушит стены своего старого святилища.

Когда я пробудилась, назвала Его «Кришна в золоте».

19 мая 1973

Последняя встреча

(Суджата даёт Матери бледно-жёлтый, слегка золотистый гибискус с красной серединой. Мать держит цветок, не видя его. В этот день, неизвестно почему, у нас было множество вопросов.)

Что это?

Это «Ананда в физическом».

!!! Нам это очень нужно.

Да, милая Мать!

А ты?

Я размышлял над тем, что написал Шри Ауробиндо… В «Савитри» он ясно говорит: «Всемогущественные силы заперты в клетках Природы[203]».

В...?

В клетках.

Аах!... Ах! это интересно.

ВСЕМОГУЩЕСТВЕННЫЕ силы.

(молчание)

Он ничего больше не сказал?

По этому вопросу, нет… Такое впечатление, что пробуждено сознание клеток, но не сила.

(Мать не расслышала)

Сознание клеток… отсутствует? нет?

Нет, сознание здесь. Сознание клеток пробуждено, но сила не пробуждена.

А!... «пробуждена», ты сказал?

Да, милая Мать. Ведь если бы она пробудилась, в твоём теле не было бы слабости[204].

Нет.

Но ведь она ТАМ, Шри Ауробиндо ясно говорит: она ТАМ, внутри, в самих клетках.

Да, не нужно искать.

Но что надо делать, чтобы пробудить её?

Вера, наша вера.

Если бы мы знали и имели доверие… Но, ты видишь, моё физическое, состояние моего тела очень быстро ухудшается – что могло бы помешать ему портиться?

Милая Мать, я НЕ думаю, что это именно ухудшение, это не так. Лично мне кажется, что ты физически доводишься до точки такого полного бессилия, чтобы пробудилась самая полная Сила…

А!... верно.

Чтобы Сила была ВЫНУЖДЕНА проявиться.

Или же, я могу… я могу оставить это тело, нет?

А! нет, милая Мать! Нет, милая Мать, это должно быть сделано сейчас.

(молчание)

Сейчас… Именно, я уверен, что это НЕ распад, совсем нет. Это НЕ распад[205].

(Мать одобрительно кивает головой)

Ведь это так, я всегда замечал, что в условиях предельной крайности внезапно проявляется другой полюс. И в этой видимой немощности должна проявиться всевышняя Сила. Это вовсе не распад.

(долгое молчание)

Что бы ты хотел сейчас?

Оставаться с тобой, милая Мать.

Вот так? (Мать берёт руки ученика)

Да, милая Мать.

(Мать погружается

на десять минут)

Что касается меня, возникает этот вопрос с питанием. Мне всё труднее и труднее принимать пищу. Может ли тело жить без пищи?

Милая Мать, я действительно верю, что ты ведёшься к той точке, когда нечто иное будет ВЫНУЖДЕНО проявиться.

А?

Думаю, что ты направляешься к точке – той точке (скажем, слабости или немощности), когда будет вынуждено проявиться нечто ИНОЕ.

А…

Возможно.

Ты понимаешь, пока не достигнута точка… невозможности, точка…

А! это почти точка невозможности.

Да, милая Мать, я чувствую это. Я чувствую, что ты достигнешь этой точки, и тогда проявится нечто иное.

(молчание)

Это вовсе не конец; наоборот, это скорее начало.

Мне сказали, что начало наступит только тогда, когда мне исполнится сто лет; но до этого ещё далеко!

Нет, милая Мать, я не думаю, что потребуется ждать так долго. Не думаю. Мне не верится. Установится другое функционирование. Но нужно достичь конца старого, и этот конец ужасен!

Ох!... действительно, я не могу сказать (Мать качает головой), я не могу утверждать, но… действительно… (Мать говорит, закрыв глаза, и вся боль мира – в покачивании её головы).

Да, милая Мать. Я понимаю, милая Мать, я понимаю. Да…

Сознание самое ясное, самое чистое, как никогда, а я выгляжу старой-престарой…

Да, милая Мать, я почти готов сказать, что это «нормально». Мы продвигаемся, ты скоро перейдёшь в нечто иное, я чувствую это – это говорит не моя вера: это понимает нечто иное глубоко внутри.

(молчание)

Я говорю не о «вере», милая Мать; мне действительно словно что-то говорит: ВОТ ТАК[206].

(Мать погружается, у неё вырываются лёгкие стоны,

она наклоняется вперёд, как кажется, что-то ищет,

затем берёт наши руки и снова уходит)

Который час?

Без пяти одиннадцать… До свидания, милая Мать.

(затем дверь закрылась)

А теперь

Затем дверь закрылась.

Она прожила ещё шесть месяцев, 182 дня.

За два дня до «конца» она повторяла: «Я хочу ходить… Я хочу ходить…»

На моих глазах её гроб закрутили на двадцать пять винтов. На её затылок падал луч солнца; её руки были сжаты – какая сила была в этих руках! какое могущество в этом теле, считавшемся мёртвым. И неотступная концентрация.

На ней было белое шёлковое платье и маленькая пелерина с золотыми пуговицами.

На наших глазах разворачивается долгая история – столько лет, и этот девичий смех, возвышающийся надо всем, это словно снежное молчание, этот размах крыльев над бесконечными просторами, этот незатухающий огонь, зажигающий тело как самая реальная любовь. Столько тайн. «Смерть – это проблема, данная мне для решения».

Уже молчание и ночь опустились на маленьких персонажей, на их добро и зло, их горести и их мелкие дела. Завтра и этот писатель вернётся к пламени любви, откуда он пришёл, к сладости Ганга. А люди? А История? Снова миллионы людей обречены на смерть, снова муки и горести? – Когда же наступит время неумирающей любви? Когда будет такая прекрасная земля?

Ещё одна отсрочка?«Должен быть возможен новый способ смерти» - говорила она в 1963 году. Она столько говорила нам об этой «смерти» – Савитри тоже отправилась искать Сатьявана в смерти. Что такое смерть?... Этот гроб? этот надгробный камень из серого мрамора, на который они приходят возлагать цветы и зажигать ароматические палочки, продолжая вести свои тщетные дела? А там внутри, молчание… грандиозное, это тело, наполненное могуществом, каждая клетка которого повторяла год за годом, секунду за секундой: ОМ Намо Бхагаватэ, ОМ Намо Бхагаватэ…

И это всё? Всё остановится на этом?

Но Кришна в золоте сбросил оковы старых святилищ; он катится по дорогам старого, отставшего мира, сея повсюду хаос, распад, путаницу – вскрывая бессодержательность всего, иллюзию всего: науки и религий, идеалов и медицины, не способных починить старый гибнущий каркас; всё трещит и рушится, люди говорят на тысяче языков и больше не понимают друг друга; главы государств выглядят как шуты, а шуты выглядят мудрецами, и всё одинаково в чёрном или белом, на китайском, русском или американском. Кришна подмигивает: «Подожди, увидишь…» Бомба? – Нет. Это было бы слишком по-детски. Конец иллюзий, конец человеческой иллюзии – это настолько серьёзно, что переворачивает всё. А если всё было ложным? Медицина и Папский престол, Аристотель и Эвклид, а также вечная репликация молекул ДНК – что если всё работает не так?… Сотрясение земли, более могучее, чем все бомбы Хиросимы, вместе взятые. Ментальный корабль, окончательно разбился и человек выброшен на неизвестный берег?... Моллюск вышел из своей раковины. Это был мир такой грандиозный и математический… в этой раковине. Нет больше раковины, нет больше «математики» – есть… что?

Самая великая революция в мире.

Александр Македонский, Ленин и Помпадур (а также Эйнштейн и последний лауреат Нобелевской премии мира) были таким великими… в раковине. Но без раковины есть нечто иное.

Грандиозное НЕЧТО ИНОЕ.

«Я в поисках иллюзии, которую нужно разрушить, чтобы физическая жизнь могла быть непрекращающейся… Смерть проистекает из искажения сознания».

А что если бы всё было «искажено» в нашей ментальной водяной яме? Что если вся наша наука жизни, каждый наш шаг, наши дистанции, наше время, наши глаза – всё это было ложным? Взгляд гусеницы, моллюска, человека – и взгляд завтрашнего дня.

Кришна в золоте разбивает старую раковину – оболочку добра и зла, надежды и отчаяния – жизни и смерти. И что если больше вообще нет ни «жизни», ни «смерти»?

Ошеломляющий взгляд.

А закоснелые люди продолжают цитировать Евангелие моллюсков, жечь палочки на надгробной плите из серого мрамора и без конца заниматься пустяками, тогда как Кришна в золоте рушит потолок – как они пробудятся из этого?

В этой могиле тысячи и миллионы клеток повторяют Мантру, неустанно, неутомимо – новая вибрация истирает стены мира. Одинокая в этом грандиозном молчании, маленькая человеческая форма со сжатыми руками продолжает повторять молитву мира, продолжает зов земли, продолжает… Они не хотели её живой – она покоряет смерть.

Вуаль иллюзии над неизвестной реальностью.

Она истирает смерть изнутри.

Когда не останется ничего от наших иллюзий, придёт «то».

«Я хожу по очень тонкой грани…» Мир ходит по очень тонкой грани. На какую сторону он опрокинется: на ту или эту?

Возможно, сейчас самое время решать, чего мы хотим.

Порой мой взгляд столь интенсивен, моё сердце так болит, что, кажется, я проникаю в эту могилу. И мне видится нечто очень неподвижное, широко раскрытые на смерть глаза, и несгибаемая воля – которая ждёт.

Ждёт, чтобы наша молитва присоединилась к её.

Мать, что ты скажешь этим маленьким человечкам?

18 ноября 1973 года она сказала нам кое-что. Я был поражён, скован болью с ног до головы находясь среди сотен и тысяч людей, которые смотрели на «мёртвое тело». Гудели вентиляторы, светили неоновые лампы; стоял запах фимиама и жасмина; они спешили сделать ей гроб. Но в моём сердце было такое огромное «это невозможно», словно вся земля и все скорбящие люди этой земли кричали в моём сердце. Стало быть, это «конец», как всегда – как в Фивах, как в Вавилоне, как в Бухенвальде. Всё кончено, и мы начнём всё снова. Это было никак не возможно. Никогда-никогда я не начну это снова. Никогда-никогда не будет «другого раза» со всеми его горестями, его молитвами, болью тщетного существования. Тысячи людей в моём сердце, все разом, те, что ждали ТОГО МОМЕНТА. И момент не наступил. Снова изучать Эвклидову геометрию и гравитацию тела... в другой жизни, и боль и «счастье», и опять могила? Я был так разбит, сокрушён в то 18 ноября – была только слепящая головная боль и пустой взгляд, скользивший по процессии мертвых. А затем, вдруг, пришло самое грандиозное переживание за всю мою жизнь. Я столько жаловался Матери, что у меня никогда не было «переживаний»! Я был не в состоянии ни иметь какое-либо переживание, ни концентрироваться, ни молиться, ни хотеть чего-то – я был только головной болью, рассыпающимся телом, страшной никчёмностью, смотревшей на маленькую белую форму. Немыслимый маскарад. Вопиющая ложь. Это был сон, это не было реальностью.

Нереальной была вся жизнь.

И тут она взяла меня в свои руки. Она подняла меня над головной болью, над этой толпой, над всеми этими непонимающими маленькими телами – и произошла вспышка. Я погрузился в грандиозный перезвон колоколов – обширный как вселенная, над всеми вселенными, над всеми жизнями, над всеми телами, и всё же ВНУТРИ – гигантский перезвон, сметавший все миры, все горести, все «как» и «почему», и я был только в этом грандиозном ЗВУКЕ, разносящемся при каждом ударе по всей вселенной:

НЕТ ПРЕПЯТСТВИЯ, НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ

НЕТ ПРЕПЯТСТВИЯ, НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ…

…в перезвоне колоколов, и весь мир звенел в потоке бурной радости, неудержимой – победоносной. НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ…

Это был новый неизбежный мир.

Это было здесь.

Это было сделано.

Всё моё тело трепетало от этого.

21 июня 1981

Land’s End (Край Земли)

Завершено 12 июля 1981

с любовью

[1] Мы предполагаем, что речь идёт о Бхутто, который находился в Америке в качестве министра иностранных дел Пакистана и был отозван для назначения президентом Пакистана.

[2] Как мы были слепы! – в действительности, мы такими и оставались почти до самого конца. Мы не хотели верить в это.

[3] Существует запись этой беседы.

[4] The Library House, или западное крыло Ашрама, которое они покинули 8 февраля 1927 и переселились в Meditation House, восточное крыло Ашрама. Эти два здания вместе с двумя другими (Rosary и Secretariat) образуют сегодняшнюю структуру Ашрама.

[5] Согласно Шри Ауробиндо, «двенадцать сил – это двенадцать вибраций, необходимых для полноты проявления». (XXV.359).

[6] Позже Мать восстановила весь список двенадцати сил или «качеств»: «Искренность, смирение, благодарность, упорство, стремление, восприимчивость, прогрессивность, смелость, доброта, благородство, ровность, спокойствие».

[7] Переживание, касающееся объединения видения целого и всех деталей.

[8] См. «Агенда», том 12, беседа 30 октября и 25 декабря 1971.

[9] Позже Мать внесла следующее уточнение: «В пространстве и времени среди человеческих существ нет двух одинаковых сознаний. И совокупность всех сознаний является лишь частичным и уменьшенным проявлением Божественного Сознания. Вот почему я сказала ”развёртывающееся совершенство”, ведь проявление сознания деталей бесконечно, и никогда не заканчивается».

[10] Существует запись этой беседы.

[11] 30 марта 1935. (Вопрос:) Шри Ауробиндо неизбежно станет полностью супраментальным, а сейчас он супраментализируется по частям. Если это верно – и так оно и есть – то он не может умереть, пока не станет супраментальным, а став им, он будет бессмертным. (Ответ: ) «Рассуждение непоследовательно. Первая и последняя часть верны, но слабо связаны друг с другом. Откуда вам знать, что мне не взбредёт прихоть умереть в промежутке?» (Вопрос:) Некоторые говорят, что Вы и Мать давно бы уже стали супраментальными, если бы мы вас не сдерживали. Это действительно так? (Ответ: ) «Не могу сказать, что в этом нет правды». (См. «Бюллетень», август 1975)

[12] Мать запоздала более чем на полчаса.

[13] Он забежал в своего рода движущуюся темноту, по которой словно пробегали струйки молочного цвета, бледного света, через которые он ускользнул.

[14] Нам кажется, что из-за смешения, царившего в комнате Матери, произошла путаница между тем, как с Матери внезапно был убран разум, и медленным появлением нового ума, который рождался «через последовательные откровения».

[15] Шестьдесят.

[16] То есть, как мы полагаем, для Матери БОЛЬШЕ нет двух.

[17] Существует запись этой беседы.

[18] Тиссеран, кардинал Франции, писал в «Миссию», чтобы они успокоились.

[19] Запись начала этой беседы не сохранилась.

[20] В то время Мать слушала чтение переписки 1935-го года.

[21] Существует запись этой беседы. Следующая часть беседы не сохранилась.

[22] «Я никогда не видел, чтобы моя воля, касающаяся крупных мировых событий, не добилась, в конечном счете, успеха, хотя может потребоваться долгое время, чтобы мировые силы осуществили её». (октябрь 1932)

[23] «Никогда не было так, чтобы моя сильная и настоятельная воля, касающаяся мировых событий (я не говорю о личном), в конечном счёте не осуществилась бы даже после задержки, поражения или даже катастрофы».

[24] Это последняя запись, датированная 19-м февраля. Если были ещё записи между 19 и 23 февраля, то они исчезли.

[25] Кажется, что эта «формация смерти» вокруг Матери, о которой она уже говорила по случаю 21 сентября, стала более определённой. И, действительно, мы помним, и Суджата тоже помнит, как были поражены одним замечанием Матери в прошлом году, 8 сентября 1971 года: «Были моменты тревоги, каких у меня не было за всю жизнь, по поводу смерти, чего никогда не было раньше». Именно в этот день что-то «прозвенело». Прежде Мать неоднократно замечала, что было много желаний, чтобы её тело умерло: «Везде значительное число желаний, чтобы я умерла – они везде!» (это было 10 мая 1969). И, по-видимому, эта угроза или формация смерти приблизилась или обрела форму с этой даты. Словно она вошла в физическое поле.

[26] Существует запись этой беседы.

[27] (Записка 21 февраля:) «Весь день 21-го у меня было сильное ощущение, что это был день рождения всех людей и меня подталкивало сказать каждому: с днём рождения. Было очень сильное впечатление, что в мире проявляется нечто новое, и все, кто готовы и восприимчивы, могут воплотить это. Несомненно, через несколько дней мы узнаем, что это было».

[28] Существует запись этой беседы.

[29] N вскоре объявит себя «собственником» Ауровиля. Все купленные им землим будут приписаны «Обществу», а не Ауровилю. Это уже начало мошенничества.

[30] Запись этой беседы осталась в Ашраме, и мы полагаем, что никогда больше её не увидим. Все записи наших бесед с Матерью хранятся у нас, но поскольку эта беседа касалась архитектора Ауровиля и R, в то время мы думали, что будет лучше оставить эту запись у новой помощницы Матери.

[31] См. беседу 29 января 1972.

[32] Запись этой беседы оставила у себя новая помощница Матери. Там начало происходить что-то странное. Но мы ещё не понимали, что это.

[33] Эта заметка станет последней полученной, из тех, что мы должны были получать. Отныне эта ученица, которой Мать отдавала эти заметки, не будет больше передавать их нам. Кажется, странная волна захватывала тех, кто приближался к нашей работе с Матерью; не говоря ни слова, они все, кажется, хотели помешать этой работе. Мы скоро увидим это. Возможно, это начало той «гигантской волны», которую мы видели во сне.

[34] «Моё дыхание течёт тонким ритмическим потоком

Оно наполняет мои члены божественной мощью…» (Collected Poems V.161)

[35] Существует запись этой беседы.

[36] К сожалению, всё на этом и закончится. Узкий кругозор «Центра изучения» в Париже навсегда обескуражит Мальро. Будет сразу же разрушен мост, который мы с Y.L. с таким трудом выстраивали с нашего первого письма к Мальро в 1955 году. Странно, как со всех сторон Мать была окружена общим непониманием того, что значила вся эта история, словно речь шла о каком-то церковном приходе или «ашраме». В Приложении вы публикуем наше первое письмо 1955 года, адресованное Мальро, а также его ответ.

[37] На самом деле мы получили только запись, сделанную Суджатой, и ничего другого.

[38] Ученик не претендует ни на какую научную точность.

[39] Мать даже говорила нам, что запах цветов был «питательным». См. Агенда, том 6, 27 ноября 1965.

[40] В действительности Суджата начала наталкиваться на невидимую стену из тех, кто окружал Мать и считал, что она слишком часто встречается с Суджатой. Ясно то, что Мать чувствовала потребность в ежедневном общении с Сатпремом. Следующий эпизод имел нечто такое трогательное, словно Мать уже чувствовала, что контакт будет оборван. Мы видим только прелюдию.

[41] Вот точные слова помощницы Матери, о которой нам ещё придётся говорить в дальнейшем. Мать часто спрашивала: «Где Суджата? где Суджата?» и неизменно получала ответ: «Её ещё нет». На самом деле, мы сейчас понимаем, что Мать хотела бы, чтобы Суджата стала её помощницей после ухода Васудхи, но она никогда не просила об этом, потому что знала о важности её работы с нами. Сложись всё по-другому, и весь ход событий изменился бы.

[42] Матери так и не позволят провести свой опыт. Спустя несколько дней после ухода Матери Пранаб, «телохранитель» Матери, искренне заявил собравшимся ученикам: «По мнению д-ра Саньяла, мы должны были давать ей от 20 до 25 унций [550-700 г] пищи каждый день. Еда состояла из следующего: немного овощного супа, молоко с протеиновыми добавками, паста из миндаля, грибов, или артишока, нечто подобного, и немного фруктового сока в конце… Все, кто были во дворе внизу [под комнатой Матери], должно быть, слышали, как мы боролись с Ней, чтобы заставить Её немного поесть». Это борьба из-за питания (не говоря о другом) создавала острый конфликт в теле Матери, так что она разрывалась между двумя внушениями: «Если ты не будешь есть, то умрёшь» и напором Переживания.

[Существует запись этой беседы].

[43] Позже Мать добавила следующее: «Божественный, которого мы ищем, находится не где-то далеко или за пределами достижимого: Он лежит в самом ядре Его творения и ждёт от нас того, чтобы мы нашли Его, и через личную трансформацию стали бы способными познавать Его, объединяться с Ним, и, наконец, проявлять Его сознательно. Этому мы должны посвятить себя, в этом наш настоящий смысл жизни. И первый шаг к этой тонкой реализации – проявление супраментального сознания».

[44] Последнюю фразу Мать произнесла по-французски.

[45] Позже Мать исправила «сверхчеловека» на «супраментальное существо».

[46] 14 января 1967, пять лет тому назад, Мать впервые заговорила о возможности каталептического транса.

[47] Последняя фраза была сказана специально для тех, кто слушал то, чего не должен был слушать. [Существует запись этой беседы.]

[48] В частности, один из племянников N. Этот нежелательный человек дошёл до того, что подал ложный иск в Верховный Суд Индии, чтобы преследовать упорствующих ауровильцев и сделать своего дядю «официальным собственником» Ауровиля.

[49] У Матери не такая уж плохая память!

[50] См. «Агенда», том VIII, беседа 2 августа 1967 г.

[51] Остаётся только гадать, что это был за способ убеждать. Мы не можем не вспомнить то видение, которое было у нас одиннадцать лет тому назад (см. «Агенда» т. 2, беседа 11 февраля 1961) и в котором Мать «умерла», «потому что съела рисовое зёрнышко».

[52] И в самом деле… 19 мая 1973 года, за шесть месяцев до ухода Матери Пранаб закроет перед нами дверь Матери, а также перед всеми, включая Суджату.

[53] Поражённая раком, она больше не могла активно прислуживать Матери, и лишь на несколько минут приходила к ней каждый день. Её отсутствие стало настоящей трагедией. Будь она там, ничего бы ни произошло – она знала и понимала. Столько лет она с такой тактичностью присматривала не только за Матерью, но и за сокровенностью наших бесед, следя за тем, чтобы никто не побеспокоил и особенно не посягал на время, которое Мать посвящала нам. Нам никогда не выразить ей всей нашей благодарности и бесконечной признательности. Был кто-то во всей этой своре, кто понимал, и этот кто-то был отнят у Матери – почему?

[54] Существует запись этой беседы.

[55] Что было не так, поскольку она «угасла как свеча» по словам Пранаба.

[56] Беседа 29 января.

[57] He comes unseen into our darker parts
And, curtained by the darkness, does his work,
A subtle and all-knowing guest and guide,
Till they too feel the need and will to change.
All here must learn to obey a higher law,
Our body’s cells must hold the Immortal’s flame.

[58] Никакая человеческая воля не может, в конечном счёте, противостоять воле Божественной. Давайте сознательно займём сторону исключительно Божественного, и тогда победа будет несомненной.

[59] Нисхождение 21 февраля («ужасное давление, чтобы достичь желаемого прогресса», см. беседу 8 марта).

[60] Пралайя - конец мира, апокалипсис.

[61] Существует запись этой беседы.

[62] По ошибке Мать произнесла «это надментальное существо». Вероятно, эта ошибка вызвала следующий вопрос ученика.

[63] Несколькими днями ранее, интересуясь биографическими данными, ученик спросил Мать, в каком точно году она имела переживания правления психического существа всем существом. И Мать ответила: в 1907 году, в Тлемсене.

[64] См. «Агенда», том II, беседа 4 февраля 1961.

[65] Существует запись этой беседы.

[66] «Индия займёт своё истинное место в мире только тогда, когда она в своей целостности станет посланницей Божественной Жизни.»

[67] Никсон.

[68] Скандал до делу «Уотергейт» разразится два месяца спустя, 17 июня. Но Никсон будет с триумфом переизбран в ноябре.

[69] Даршан 24-го апреля.

[70] Вот уже второй или третий раз с начала года Мать говорит об этом (см. беседу 23 февраля: «формация смерти»)

[71] В новом доме в Нанданаме.

[72] Театральная постановка нескольких ауровильцев (которые потом покинули Ауровиль).

[73] Ученик должен сказать, что он ушёл с середины постановки, не мог досидеть до конца.

[74] Странно то, что мы не упоминали об этом в книге, но это отпечаталось в нашем сознании, и об этом как раз вспоминает Мать: она помнит наше собственное воспоминание! Однажды мы оказались посреди гигантского скопления упавших деревьев – когда падает гигантское дерево, оно вырывает с корнем десяток деревьев вокруг себя – в некоем зелёном катаклизме, пахнущем развороченной землёй и разрушением, а также тишиной конца света.

[75] Существует запись этой беседы.

[76] Записано по памяти.

[77] Существует запись этой беседы.

[78] Мать произнесла Гонконг, но, несомненно, речь идёт о Хайфоне и возобновившихся американских бомбардировках Северного Вьетнама, последовавших за блокадой, объявленной Никсоном.

[79] Существует запись этой беседы.

[80] Геруа: Оранжевый цвет (саньясинов).

[81] Существует запись этой беседы.

[82] Существует запись этой беседы.

[83] «Он открыл два мира, вечных и в одном и том же гнезде.» Ригведа, I.62.7

[84] Существует запись этой беседы.

[85] В 1949, после отставки губернатора Барона. Мать уже говорила об этой встрече в беседе 1 сентября 1971, см. "Агенду" том XII.

[86] Вовсе не «насмешливом»: гневном.

[87] Что за память у Матери!... Двадцать три года тому назад она за несколько секунд прошла мимо нас, но помнит даже то, что я никогда не выражал. Ученик помнит всю сцену: он был сердит на Мать, потому что считал, что Мать «предала» Барона, нанеся визит его преемнику (который плёл самые грязные интриги, чтобы свалить Барона).

[88] Существует запись этой беседы.

[89] Существует запись этой беседы.

[90] Тем же утром Мать в течение 40 минут оставалась со стаканом фруктового сока в руке. Беседа началась с опозданием на час.

[91] Существует магнитофонная запись начала этой беседы. Запись продолжения беседы не сохранилась.

[92] Шри Ауробиндо – это эманация Всевышнего, приходивший на землю, чтобы объявить о проявлении новой расы и нового мира, Супраментального мира. Давайте подготовимся к этому со всей искренностью и старанием.

[93] Существует запись этой беседы.

[94] Существует запись этой беседы.

[95] Существует запись этой беседы.

[96] «Послание Шри Ауробиндо – это солнечный свет, сияющий над будущим.»

[97] «Послание Шри Ауробиндо сияет над будущим как бессмертное солнце».

[98] «Послание Шри Ауробиндо – это бессмертный солнечный свет, сияющий над будущим.»

[99] В действительности, Мать боролась не только с пораженчеством подсознательного, но и с этой «формацией смерти», которая была в атмосфере.

[100] Существует запись этой беседы. Имеется также запись следующей части беседы, но она распространяется только по специальному запросу в силу своего частного характера.

[101] Андре – сын Матери. Лишь после ухода Павитры, в 1969, Мать стала пробовать обращаться к нему. Слабое существо, позволяющее всем управлять собой. Он был сыном Матери, но также, о чём часто забывают, и сыном отца.

[102] «Человек – творение вчерашнего дня. Шри Ауробиндо приходил для того, чтобы объявить о творении завтрашнего дня».

[103] Вероятно, дело в том, что, Андре, посланник Матери, скорее всего, боялся говорить всё, как оно есть на самом деле.

[104] Какое заблуждение!...

[105] Так, что Ашрам ещё сегодня продолжает получать отчисления за наши авторские права в Индии и в некоторых других странах – изгнав нас из Ашрама!

[106] В письме, адресованном Матери месяцем раньше, 13 июня, вот что мы написали: «Отчисления за мои авторские права во всех странах мира всегда, до последнего цента, перечислялись тебе, и я хотел бы, чтобы мои авторские права и в Индии были бы напрямую и лично переданы тебе, не будучи потерянными в “массе дел”…»

[107] Само собой разумеется, результат этой беседы и наших записок, подписанных Матерью, был нулевым, и торговцы продолжили свои дела как прежде. Это вызвало только резкие реакции, которые, конечно же, отразились на Матери, а затем на нас… позже. [Существует запись этой беседы].

[108] Английское выражение: «скелеты в шкафу», то есть скрытая непорядочность.

[109] Существует запись этой беседы.

[110] Возможно, как раз из-за того, что разница между жизнью и смертью не такая, как мы думаем!

[111] Существует запись этой беседы.

[112] К сожалению, запись начала этой беседы исчезла. Сохранилось только следующее.

[113] Существует запись конца этой беседы.

[114] Существует запись этой беседы.

[115] Можно сказать, что вся живая материя на земле «собрана» благодаря солнечной энергии (включая и в особенности то, что служит нам питанием), а затем эта материя «разбирается», освобождая и предоставляя ТУ ЖЕ энергию.

[116] Восемь минут.

[117] Одиннадцать лет.

[118] Четыре с половиной миллиарда лет, согласно современным оценкам.

[119] Говорят, что через пять миллиардов лет солнце превратится в «красного гиганта» и сожжёт свои планеты. Остывание произойдёт гораздо позже.

[120] Уничтожение или конец мира (апокалипсис).

[121] Существует запись этой беседы.

[122] См. «Агенда», том Х, беседа 17 мая 1969.

[123] Суджата была секретарём Павитры в течение тринадцати лет, с 1949 по 1962.

[124] Существует запись этой беседы.

[125] Беседа 2 августа (две противоборствующие «формации»).

[126] Десять тысяч человек и ярмарочная атмосфера с ароматическими палочками, не говоря об «украшательствах» Самадхи и «украшательствах» комнаты Шри Ауробиндо: пол, по которому он так много ходил, что протоптал дорожку, был покрыт клеем и застелен голубым линолеумом.

[127] Существует запись этой беседы.

[128] Существует запись этой беседы.

[129] Существует запись этой беседы.

[130] Но если есть хоть частичка глубокой истины в том, о чём просят сказать Мать, она прекрасно об этом помнит!

[131] Позже этот человек немало помог Ауровилю, ходатайствуя в правительстве Индии, когда самозванцы хотели заключить в тюрьму или депортировать ауровильцев.

[132] Существует запись этой беседы.

[133] Что означает 11 часов вместо 10:30!

[134] В действительности двенадцать израильских спортсменов были убиты арабскими террористами.

[135] Существует запись этой беседы.

[136] Существует запись этой беседы.

[137] Эти деньги попросту осядут в карманах менеджеров «Auropress». Воровство повсюду, это ужасно.

[138] «Принцип механического повторения очень силён в материальной природе, настолько силён, что заставляет думать, что он неисправим. Однако это лишь уловка сил материального несознания; они пытаются удержаться, создавая это впечатление. Если же, напротив, вы остаётесь непоколебимыми, отказываетесь быть подавленными или удручёнными, и даже в момент нападения утверждаете несомненность окончательной победы, тогда победа дастся легче и придёт быстрее». («Письма о Йоге», XXIV.1336)

[139] Мать, в частности, намекает на плохое состояние глаз ученика.

[140] Существует запись этой беседы.

[141] Существует запись этой беседы.

[142] Существует запись этой беседы.

[143] Существует запись этой беседы. Конец беседы не сохранился.

[144] Ноги – символ Материи. [Существует запись этой беседы.]

[145] Существует запись этой беседы.

[146] Существует запись этой беседы.

[147] Существует запись этой беседы.

[148] Существует запись этой беседы.

[149] Мать так нуждалась в этом. И когда перед нами закрыли дверь к Матери, они тем самым приговорили её к смерти. Это простая истина. Никто не понял этого или не захотел понять. Никто. Из чего же сделаны их сердца?

[150] Существует запись этой беседы.

[151] Всё время эта масса могущества, которая словно распускается изнутри и охватывает всё словно сильным огнём.

[152] Существует запись этой беседы.

[153] Существует запись этой беседы.

[154] Существует запись этой беседы.

[155] Сейчас мы спрашиваем себя, не начали ли мы, в своей малой мере, усваивать болезненный урок единства, начиная с окружающих злых воль. И теперь мы хорошо понимаем, что чтобы выдержать всё это, не должно больше быть «личности». Если есть «кто-то», то это опасно и болезненно.

[156] Существует запись этой беседы.

[157] Существует запись этой беседы.

[158] Существует запись фрагмента этой беседы.

[159] Существует запись этой беседы.

[160] Сахель – берег (араб) – полоса полупустыни и сухой саванны к югу от Сахары. (прим. ред.)

[161] Существует запись этого послания.

[162] Существует запись этой беседы.

[163] Существует запись этой беседы.

[164] Существует запись этой беседы.

[165] Мы не любим толпу, а тут столпился весь Ашрам. В действительности, Далай-лама изъявлял желание встретиться с Матерью наедине, но к нему буквально прицепились «старшие ученики» Ашрама, и они оставались в комнате Матери всё время встречи. В таких условиях едва ли был возможен «глубокий контакт».

[166] Мать ответила: «Всё будет зависеть от восприимчивости мира к супраментальному сознанию». Мы публикуем в «Приложении» вопросы Далай-ламы и ответы Матери.

[167] Существует запись этой беседы.

[168] Послание 26 ноября 1972: «Перед тем, как умереть, ложь поднимется во всём своём могуществе. Но люди понимают только урок катастрофы. Должна ли она произойти, чтобы у людей открылись глаза к Истине? Я прошу усилий от всех, чтобы это не стало неизбежностью. Только Истина может нас спасти: истина в словах, истина в действии, истина в воле, истина в чувствах».

[169] Существует запись этой беседы.

[170] Мать посылала записку в «Вестник» со словами, что переводы текстов Шри Ауробиндо должны получать одобрение в Copyright Bureau.

[171] «Переписка со Шри Ауробиндо» [Магнитофонная запись начинается здесь; начало беседы не сохранилось.]

[172] Существует запись конца этой беседы.

[173] Существует запись этой беседы.

[174] Эти слова «если бы я потеряла контакт» и «это невозможно» без конца возвращают нас к одной и той же загадке. И мы припоминаем ещё такие слова Матери: «Только насилие могло бы остановить трансформацию, а иначе она будет продолжаться-продолжаться…» (4 декабря 1971, Агенда XII)

[175] Существует запись этой беседы.

[176] Существует запись этой беседы.

[177] Мать, конечно, имеет в виду созерцательное молчание.

[178] От любой солёной пищи, сказал доктор.

[179] Красный цветок лавра.

[180] Существует запись этой беседы.

[181] Существует запись этой беседы.

[182] Существует запись этой беседы.

[183] Ученику послышалось: «ОНИ тебе поверят». Но Мать сказала «он» = Пранаб.

[184] Белый лотос божественной Матери (розовый лотос – цветок Шри Ауробиндо).

[185] В следующий раз, после вмешательства помощницы Матери («уже и так слишком много людей») и, возможно, других людей из её окружения, «каждый день» сократилось до трёх дней в неделю, затем до двух, затем больше ничего.

[186] Дальнейшая часть беседы идёт на английском языке.

[187] В замешательстве от того, что обрушилось на Мать.

[188] Существует запись этой беседы.

[189] Мать заметила это и даже сказала своему сыну: «Она записывает без разрешения».

[190] Это последние послание Матери. [Существует запись этих слов.]

[191] Припоминаем, что говорила Мать: «Когда люди входят ко мне с дурными мыслями: все нервы подвергаются пытке».

[192] См. «Приложение».

[193] Существует запись этой беседы.

[194] SIQUIL – индийское наименование хлоргидрата трифторпромазина. Во Франции он известен под маркой PSYQUIL и производится компанией SQUIBB.

[195] «Савитри», I.II.17

[196] Совпадение это или нет, но в этот момент в комнату вошла бывшая помощница Матери, больная раком.

[197] Существует запись этой беседы.

[198] Ученик думал о своём личном сражении в подсознательном, а не о сражении Матери, в исходе которого мы не сомневались.

[199] Существует запись этого обращения с мольбой.

[200] В тот день ученик почувствовал, что движение будет ускоряться и настанет момент, когда потребуется радикально другой способ – возможно, необходимо всевышнее Давление смерти, чтобы высвободить «всемогущественную силу, запертую в клетках Природы», не об этом ли говорил Шри Ауробиндо в «Савитри»? Словно всевышняя Мощь может возникнуть только из всевышнего противоречия – и Смерть сорвёт свою маску бессмертия.

[201] В ходе этой медитации ученик хотел передать всю свою жизненную силу в тело Матери.

[202] Существует запись этой беседы.

[203] «Almighty powers are shut in Nature's cells». (IV.III.370)

[204] Но все вокруг были бы раздавлены! «стёртые в порошок эго». Мы не могли понять это бесконечное Сострадание, вуалирующее себя… чтобы избежать повреждений.

[205] Мы всеми силами боролись с присутствующей атмосферой смерти. В тот день мы действительно коснулись этой «формации смерти».

[206] Существует запись этой беседы.

XIII

ХРОНОЛОГИЯ МИРОВЫХ СОБЫТИЙ

ХРОНОЛОГИЯ МИРОВЫХ СОБЫТИЙ