Sri Aurobindo

Шри Ауробиндо

[Незаконченная]

Meanwhile moved by their unseen spirits, led by the immortal

В это время по воле невидимых духов

и ведомые целой фалангой бессмертных,

Phalanxes, who of our hopes and our fears are the reins and the drivers,—

Что всегда держат вожжи над нами,

что поводыри наших надежд, опасений,

Minds they use as if steam and our bodies like power-driven engines,

Для которых наш ум — словно пар,

а тела — механизмы, 

Leading our lives towards the goal that the gods have prepared for our

Направляя жизнь нашу к тем целям,

что они нам уже подготовили,

Men upon earth fulfilled their harsh ephemeral labour.

Люди здесь, на земле,

выполняли свой бренный и тягостный труд.

But in the Troad the armies clashed on the plain of the Xanthus.

На равнине у Ксанфа, в Троаде,

началось столкновение армий.

Swift from their ships the Argives marched,—more swiftly through Xanthus

Аргивяне, сойдя со своих кораблей,

быстро двинулись в бой, обгоняя течение Ксанфа,

Driving their chariots the Trojans came and Penthesilea

На своих колесницах явились троянцы,

подошла Пенфесилия,

Led and Anchises’ son and Deiphobus the Priamid hero.

Появился сын Леды с Анхисом

и пришёл Деифоб, всем известный герой Приамида.

Now ere the armies met, ere their spears were nearer, Apollo

И сейчас, перед тем как сошлись эти армии,

перед тем, как все сблизили копья,

Sent a thought for his bale to the heart of Zethus the Hellene.

Аполлон послал мысль о заботе своей

в сердце эллина Зета.

He to Achilles’ car drew close and cried to the hero:

Подойдя к Ахиллесу поближе, к его колеснице,

прокричал он герою:

“Didst thou not promise a boon to me, son of Peleus and Thetis,

 «Сын Пелея с Фетидой,

не забыл ли ты дар, что тогда обещал,

Then when I guarded thy life-breath in Memnon’s battle from Hades?

Когда я охранял твою жизнь

в битве Мемнона, что из Аида?

Therefore I claim the proudest of boons, one worthy a Hellene.

И поэтому я претендую на самое гордое благо,

достойное эллина.

Here in the front I will fight against dangerous Penthesilea.

Здесь, на фронте, я буду сражаться

с опасной, воинственной Пенфесилеей.

Thou on our left make war with the beauty and cunning of Paris.”

А ты слева от нас

будешь биться с красивым и хитрым Парисом».

But from his heart dismayed Achilles made answer to Zethus:

Но от сердца, в тревоге ему

отвечал Ахиллес:

“What hast thou said, O Zethus, betrayed by some Power that is hostile?

 «Ты о чём говоришь, о мой Зет,

что за сила, враждебная нам, соблазнила тебя, обманула?

Art thou then hired by the gods for the bale and the slaughter of Hellas?”

Значит, боги послали тебя для страданий,

для убийства Эллады?»

Zethus answered him, “Alone art thou mighty, Achilles, in Phthia?

Зет ему отвечал:

«Ты один лишь силён, Ахиллес, в царстве Фтии?

Tyrant art thou of this fight and keepst for thee all of its glory—

Ты тиран этой битвы

и хочешь стяжать для себя всю возможную славу —

We are but wheels of thy chariot, reins of thy courser, Achilles.

Мы всего лишь колёса твоей колесницы,

мы поводья коня твоего, Ахиллес.

What though dire be thy lust, yet here thou canst gather not glory,

И какой бы ужасной сейчас не была б твоя страсть,

ты не сможешь добиться здесь славы,

Only thy shame and the Greeks’, if a girl must be matched with Achilles!”

Лишь позор свой и греков,

если выставим мы Ахиллеса напротив девчонки!»

“Zethus, evil thy word and from death are the wings of its folly.

 «Злое слово твоё, о мой Зет,

и от смерти идут его крылья безумия.

Even a god might hesitate fronting the formidable virgin.

Даже бог мог бы засомневаться

перед этою грозною девой.

Many the shafts that, borne in her chariot, thirst for the blood-draught.

Много стрел, что готовы в её колеснице,

жаждут впиться и выпустить кровь.

Pages ride in her car behind and hand to her swiftly

Там, в повозке её, едут слуги,

отдавая одну за другой

Death in the rapid spears and she hurls them and drives and she stays not.

Смерть в стремительных копьях её,

и она их швыряет и без остановки всё гонит коней,

Forty wind-footed men of the mountains race with her chariot

Сорок быстрых мужчин

за её колесницей несутся,

Shielded and armed and bring back the spears from their hearts whom she slaughters.

Чтоб её защитить, чтобы вооружить,

чтоб вытаскивать копья из трупов убитых.

So like the lightning she moves incessantly flashing and slaying,

Потому что она, словно молния,

непрерывно сверкает и убивает,

Not like men’s warring her fight who battle for glory and plunder.

И в отличие от тех мужчин, что сражаются рядом —

ради славы иль ради добычи, —

Never she pauses to pluck back her point nor to strip off the armour.

Никогда она не остановится,

чтоб отдёрнуть своё меч или скинуть доспехи.

Only to slay she cares and only the legions to shatter.

Она думает только лишь, как убивать,

и заботится лишь, как крушить легионы.

Come thou not near to her wheels; preserve thy life for thy father.

Будь подальше от этих колёс;

сохрани свою жизнь для отца.

Pity Arithoa’s heart who shall wait in vain for her children.”

Пожалей свою мать Арифон и её материнское сердце,

что напрасно ждать будет своих сыновей».

Wroth at Pelides’ scorn made answer Zethus the Hellene,

Разозлённый насмешкой Пелида

отвечал ему Зет:

“Give me my boon I have chosen and thou fight far from my battle

 «Дай мне благо моё, что я выбрал,

и сражайся вдали от меня,

Lest it be said that Achilles was near and therefore she perished.

Чтоб потом не сказали, что она потому лишь погибла,

что поблизости был Ахиллес.

Cycnus and I [...........................]1 will strike down the terror of Argos.”

Я и Кикнус сокрушим

тот ужас Аргоса».

Moved the mighty Achilles answered him, “Zethus and Cycnus,

Повернувшись, могучий боец Ахиллес

отвечал ему: «Кикнус и Зет,

Granted your will; I am bound by my truth, as are you now by Hades.”

Вашу волю исполню;

я своим связан словом,

как ты теперь связан Аидом».

So he spoke and cried to his steeds, who the wings of the southwind

Так сказал он и крикнул коням,

что, подобно крылатому южному ветру,

Racing outvied to the left where from Xanthus galloping swiftly

Понеслись вдаль галопом, налево,

к тому месту, откуда течёт быстрый Ксанф.

Came in a mass the Ilian chariots loud towards the Hellenes.

Где навстречу огромною массой пошли

колесницы бойцов Илиона.

Phoces was with him and Echemus drove and Drus and Thretaon,

С ним был Фокей, Эхем был возницей,

рядом Друс и летел Третаон, 

They were like rays of the sun, but nighest him, close to his shadow

Как лучи у пылавшего солнца,

там поближе к нему, рядом с тенью его

Ascanus, Phrinix’ son, who fought ever near to his war-car.

Был Аскан, сын Фриникса,

что сражался всегда со своей боевою повозкой.

And from the Trojan battle gleaming in arms like the sungod

И среди этой битвы,

сверкая руками, как солнечный бог,

Paris beheld that dangerous spear and he cried to the heroes:

Вдруг увидел Парис смертоносное это копьё,

и воззвал он к героям:

“See now where death on the Trojans comes in the speed of that war-car.

 «Посмотрите туда, где бойцов нашей Трои

настигает их смерть, с той же скоростью,

как пролетает вон та колесница.

Warriors, fight not [......................................................][1] Achilles

О, друзья, не сражайтесь же вы […][2]

с Ахиллесом.

But where you see him guiding his spear or turning his coursers,

Но, однако же, там, где увидите, как

направляет своё он копьё

или править своими конями,

Menace his days and shield the Trojan life that he threatens.

Угрожайте ему, защищайте жизнь Трои,

которой он так угрожает.

Fighting together hide with your spear-rain his head from the heavens.

Бейтесь вместе и прячьте за копьями

свои головы от гнева небес.

Zeus perhaps shall, blinded, forget to cover the hero.”

Может быть, ослеплённый бог Зевс

вдруг забудет прикрыть Ахиллеса».

So as he spoke, the armies neared and they clashed in the mellay.

И пока это он говорил,

обе армии сблизились и натолкнулись одна на другую.

Who first shed the blood [.........] that fell in that combat

Кто был первым, пролившим там кровь, […]

кто был первым, что пал в том бою,

Thick with the fall of the mighty, last of the battles of Troya?

Где густой урожай был на гибель могучих,

в этой самой последней из битв царства Трои?

Helenus first, King Priam’s son, smote down in that battle

Первым в этой резне, кто кого-то повергнул,

был Гелен, сын Приама:

Phoces, Amarus’ son, who fought in the front of Pelides.

Он проткнул всем известного Фокея, сына Амара,

что сражался там перед Пелидом.

He by the point twixt his brows surprised left the spear he had lifted;

Удивлённо тот сдвинул

густые красивые брови, роняя копьё,

что поднял перед этим,

Down he clanged from his car with his armour sounding upon him.

С лязгом вылетел из колесницы,

и доспехи его зазвенели.

Echemus wroth let drive at Helenus, grieved for his comrade.

Разъярившись от смерти товарища

на Гелена набросился в гневе Эхем.

Him he missed but Ahites slew who was Helenus’ henchman.

Но промазал Эхем

и убил лишь Ахитеса, оруженосца Гелена.

Helenus wroth in his turn at Echemus aimed and his spear-point

Принц Гелен, полный ярости,

повернул на Эхема копьё,

Bit through the shield and quivering paused,—by Ananke arrested.

Он пробил его щит,

но движенье руки неожиданно замерло, —

так внезапно Ананке сковала бойца.

Back avoiding death the Hellene shrank from the forefront.

Избежав чудом смерти,

этот эллин отпрянул от края сражения.

Nor had Achilles mingled yet his strength with the fighters.

Ахиллес же пока

не смешал свою силу с другими бойцами.

But like a falconer on a hillock lone in his war-car

Но, однако же, он, как сокольничий на возвышении,

одинокий в своей колеснице,

Shouting his dreadful cry in the pause ere the shock he had lingered

Издавал ужасающий клич

в промежутках среди тех ударов,

что его волновали,

Wheeling slowly his gaze for the choice of a prey or a victim

И неспешно вращал головой,

выбирая добычу и жертву,

For with his host was his heart [....................................] behind Zethus

Потому что его сердце воина

было вместе с бойцами […] и с Зетом,

Herding in shepherded [......................................................]

Как пастух средь овчарни

[…]

Ill at ease was his heart [....................................] or lying

Было сердце его беспокойно […]

или лживо. […]

Slain on the Trojan [..........................................] Ares.

Был убит на троянском

[…]Ареса

Forward [.............................................] towards the Trojans

Полетел он вперёд […]

направляясь на Трою,

[.............................................................................................] helmet.

[…]

шлем.

Helenus [..........................................] his shield from the death-blow.

И Гелен […]

его щит, от дыхания смерти.

But o’er his [..................................................................] Apollo extended.

Но тогда над его […]

протянул Аполлон.

And from the left and the right the heroes of Ilion gathered.

Слева, справа сюда со всего Илиона

собирались герои.

Dyus and Polites came and Eumachus threatened Achilles.

Пришли Дьюс и Полит,

и Евмах угрожал Ахиллесу.

Paris’ fatal shafts sang joyously now from the bowstring.

Роковые, разящие стрелы Париса

пели, полные радости,

срываясь с тетивы.

Fast from the Hellene [..................................................................]

Быстро он побежал от Гелена

[…]

Ares’ iron [.................................................................................]

И железо Ареса

[…]

Neighing [........................................................................] of the war-cries.

Было ржанье коней, […]

боевой клич героев.

Nor could the Trojan fighters break through the wall of their foemen,

Но никак не могли знаменитые воины Трои

проломить хоть какую-то брешь

среди стен наступавших врагов.

Nor could the mighty Pelides slay in his war-rage the Trojans.

И могучий Пелид, несмотря на животную ярость,

постоянно не мог опрокинуть троянцев.

Ever he fought surrounded or drew back compelled to his legions;

Всякий раз или он попадал в окружение,

или вынужден был отступить к своим воинам,

For to each spear of his strength full twenty hissed round his helmet,

Потому что на каждый удар его силы копьём,

полных двадцать свистело вокруг его шлема:

Rang on his shield, attempted his cuirass or leaped at his coursers

Кто-то бил по щиту, кто-то бил по кирасе,

или прыгал верхом на его скакунов,

Or at Automedon ran like living things in their blood-thirst.

Или все вдруг бросались на Автомедона,

как москиты, почуявши кровь.

Galled the deathless steeds high-neighing pawed in their anger;

Разозлились, бессмертные кони заржали,

застучали копытами в ярости;

Wrathful Achilles wheeled and threatened seeking a victim.

Ахиллес, полный гнева, кружился вокруг,

угрожал и повсюду выискивал жертву.

So might a fire on the high-piled altar of sacrifice blazing

Так бы мог разгораться огонь в алтаре,

на высоких столбах,

Seek for its tongues an offering fit for the gods, but ’tis answered

И искать языками огня подношенье,

достойное высших богов,

Only by spitting rain that a dense cloud sends out of heaven.

Но в ответ получать лишь плевки от дождя,

что густые тяжёлые тучи бросали с небес.

Sibilant hiss the drops on the glowing wood and the altar.

Слышно было шипение капель

по пылающим углям внутри алтаря.

Chill a darkness o’erhangs and its brief and envious spirits

Холод мрака живёт под покровом,

и его скоротечные, полные зависти духи

Rail at the glorious flame desiring an end of its brilliance.

Преграждают путь славного пламени

и желают его загасить, уничтожить сияние.

Meanwhile behind by the ranks of the fighters sheltered from Hades

А тем временем, встав за рядами бойцов,

укрывавших себя от Аида,

Paris loosed his lethal shafts at the head of the Hellene.

Принц Парис смертоносные стрелы свои

аккуратно послал прямо в голову эллина.

Then upon Helenus wrath from the gods who are noble descended,

И тогда на Гелена обрушился гнев

благородных богов, наблюдавших за битвой,

Seized on the tongue of the prophet and framed their thoughts in his accents,

Овладели они языком у пророка,

облекли свои мысли в его интонации,

Thoughts by men rejected who follow the beast in their reason,

Чтоб их поняли люди, которых отвергли

и которые в разуме следуют за побуждением зверя,

Only advantage seek, and honour and pride are forgotten:

Ищут только лишь пользу,

а гордость и честь забывают:

“Paris, not thus shalt thou slay Achilles but only thy glory.

 «О Парис, ты убьёшь таким способом не Ахиллеса,

а лишь свою славу.

Hast thou no heed that the women should mock in the streets of our city

Неужели ты не ощущаешь,

как потом над тобою все женщины будут смеяться

на всех улицах нашего города,

Thee and thy bow and thy numbers, hearing this shame of the Trojans?

Над тобою, над луком твоим, над числом твоих стрел,

говоря о позоре троянцев?

Dost thou not fear the gods and their harms? Not so do they combat

Разве ты не боишься богов и их гнева?

По-другому сражаются те,

Who have the awe of their deeds and follow the way of the mighty.”

Что свои уважают поступки

и идут по пути сильных воинов».

Paris the Priamid answered his brother: “Helenus, wherefore

Отвечал тогда брату Парис Приамид:

«Мой Гелен, да зачем же мне думать сейчас

Care should I have for fame, or the gods and their punishments, heeding

О богах и об их наказаниях,

представлять свою славу в грядущем

Breath of men when they praise or condemn me? Victory I ask for,

И потом слушать мненье людей,

когда хвалят меня или же осуждают?

Joy for my living heart, not a dream and a breath for my ashes.

Я победы ищу лишь для радости сердца,

не для сна и дыхания праха.

Work I desire and the wish of my heart and the fruit of my labour.

И для этого все те дела, что желаю я сделать,

и стремление сердца во мне, и плоды моих дел.

Nay, let my fame be crushed into mire for the ages to spit at,

Нет уж, пусть моя слава окажется втоптанной в грязь,

чтоб веками потом все плевали в неё,

But let my country live and her foes be slain on her beaches.”

Но страна моя будет и дальше живой,

а враги станут трупами на её пляжах».

So he spoke and fitted another shaft to the bowstring.

Так сказал он, приладив к тетиве

ещё одно древко стрелы.

Always they fought and were locked in a fierce unyielding combat.

Как всегда, они в битве сошлись

в гневном и непреклонном бою.

But on the Hellene right stood the brothers stark in their courage

Но от эллинов справа стояли их братья,

неподвижные, полные мужества,

Waiting the Eoan horsehooves that checked at the difficult crossing

Ожидая, когда боевые копыта коней Эоанна

перейдут через трудный для них переход, —

Late arrived through field and through pasture. Zethus exultant

Поздно он перешёл через поле и пастбище к ним.

Но был радостен Зет,

Watched their advent stern and encouraged the legions behind him.

Наблюдая сурово за тем, как они всё ж пришли,

ободряя ряды многочисленный воинов, вставших за ним.

“Now is the hour of your highest fame, O ye sons of the Hellenes.

 «Сыны эллинов, хей!

Высший час вашей воинской славы настал.

These are the iron squadrons, these are the world-famed fighters.

Эскадроны в железной броне,

всему миру известные воины.

Here is a swifter than Memnon, here is a greater than Hector.

Здесь быстрее, чем Мемнон,

и сильнее, чем Гектор.

Who would fight with the war-wearied Trojans, the Lycian remnants,

Кто же будет сражаться с войною измученной Троей

и остатками войска Ликии,

When there are men in the world like these? O Phthians, we conquer

Когда есть эти парни на свете?

О, фтианцы, сегодня мы их победим,

Asia’s best today. And you, O my brothers, with courage

Лучших в Азии.

И тогда вы, о братья мои, своей смелостью

Reap all the good I have won for our lives this morn from Achilles.

Завоюете всё то добро, что я выиграл у Ахиллесса

для нас этим утром.

Glad let our fame go before us to our mother Arithoa waiting

Рад, что слава про нас, обгоняя, идёт впереди,

к нашей матери Арифоа,

Lonely in Phthia, desiring death or the eyes of her children.

Одиноко нас ждущей во Фтии

и желающей взгляда детей или смерти для них.

Soon will our sails pursue their herald Fame, with our glory

Очень скоро увидите вы, как надуют ветра паруса

и на них понесутся по морю эскадры,

Bellying out and the winds. They shall bear o’er the murmurs of Ocean

Соревнуясь с несущейся славой о нас.

Они вытерпят ропот валов Океана,

Heaped up Ilion’s wealth and the golden bricks of King Priam

И, собрав в своих трюмах

все богатства поверженного Илиона,

And for the halls of our fathers a famous and noble adornment

Слитки золота из драгоценных хранилищ Приама,

привезём мы для наших отцов

Severed the beautiful head of the virgin Penthesilea.”

Символ славы и как благородный подарок

отсечённую голову девы и воина Пенфесилеи».

So he cried and the Hellenes shouted, a savage rumour,

Так кричал он бойцам,

и свирепо кричали в ответ ему эллины,

Proud of their victories past and incredulous grown of disaster

Что гордятся победами в прошлом,

и скептично, взрослея, глядят на грядущие беды сейчас.

Now from the Xanthus dripping-wheeled came the Eoan war-cars

А теперь, вылезая из Ксанфа,

на колёсах, с которых стекала речная вода,

Rolling thunder-voiced with the tramp of the runners behind them,

Приползли боевые машины из Эона,

и за ними явился раскатистый, громоголосый

рёв и топот бегущих бойцов,

Dust like a flag and dire with the battle-cry, full on the Hellenes.

Пыль стояла, как флаг, раздавался их клич,

наполняющий эллинов страхом.

They to the mid-plain arrived where the might of the Hellene brothers

Они вышли на поле, лежавшее посередине,

где ряды самых сильных бойцов среди эллинов

Waited their coming. Zethus first with his cry of the cascade

Ожидали прихода врага.

Зет тогда своим криком обрушил лавину:

Hurrying-footed, headlong that leaps far down to the valley:

Быстроногий, стремительный, он закричал,

и его звонкий голос раздался в долине;

“Curb, but curb thy advance, O Amazon Penthesilea!

 «Обуздай, удержи свою прыть,

Пенфесилия, дева из амазонок!

These are not Gnossus’ ranks and these are not levies from Sparta.

Здесь тебе не фаланги из Гносса

и не рекруты Спарты.

Hellas’ spears await thee here and the Myrmidon fighters.”

Здесь тебя ждут герои Эллады,

здесь бойцы-мирмидонцы».

But like the northwind high and clear answered Penthesilea,

Но, как северный ветер, высокий и ясный,

отвечала ему Пенфесилия,

High like the northwind racing and whistling over the icefields,

Высоко, словно северный смерч,

что летит и свистит над полями, покрытыми льдом,

Death at its side and snow for its breath in the pitiless winter:

Смерть стоит на его стороне,

снег идёт, как дыхание, в той беспощадной зиме:

“Who art thou biddest to pause the horsehooves of Penthesilea?

 «И кому же отдашь ты приказ,

чтоб копыта коня Пенфесилеи здесь задержались?

Hellene, thou in thy strength who standest forth from thy shielders,

Эй ты, эллин, пока ещё есть в тебе силы,

погляди на меня, отодвинув свой щит,

Turn yet, save thy life; for I deem that thou art not Achilles.”

Повернись, беги прочь и спасай свою жизнь;

что-то кажется мне, что ты не Ахиллес».

“Zethus the Hellene I am and Cycnus and Pindus, my brothers,

 «Я по имени — Зет, и я эллин,

это Кики и Пинд, мои братья,

Stand at my either side, and thou passest no farther, Bellona.

Что стоят от меня слева-справа,

и ты дальше, Беллона

[3], уже не пройдёшь.

Lioness, turn thou back, for thou canst not here be a hunter.”

Поворачивай, львица, назад,

потому что ты здесь — не охотник».

“Zethus and Cycnus and Pindus, little you loved then your mother

 «Эллин Зет, братья Кики и Пинд,

Видно, мало любили вы мать,

Who in this field that is wide must needs all three perish together

Раз решили погибнуть все трое,

как один, на широких просторах,

Piled on one altar of death by the spear-shafts of Penthesilea.

Принеся на смертельный алтарь себя в жертву,

под ударами Пенфесилеи.

Empty for ever your halls shall be, childless the age of your father.”

Пусть навек опустеют чертоги твои,

и бездетным останется век для отца твоего».

High she rose to the spear-cast, poised like a thunderbolt lifted,

Высоко поднялась, чтобы бросить копьё,

вся готовая, как заряжённая молния,

Forward swung to the blow and loosed it hissing and ruthless

И качнулась вперёд для удара,

и пустила со свистом жестоко его

Straight at the Hellene shield, and it tore through the bronze and groaning

Прямо в эллинский щит,

и прорвало со стоном копьё эту бронзу,

Butted and pushed through the cuirass and split the breast of the hero.

И пробило кирасу насквозь,

расколов грудь героя.

Round in his car he spun, then putting his hands out before him,

Крутануло его в колеснице,

потом вытянул руки он перед собой,

Even as a diver who leaps from the shed of the bath to the current,

Как ныряльщик,

что прыгает в воду,

Launched out so headlong, struggled, sideward collapsed, then was quiet,

Так он вылетел вон из повозки,

рухнул на бок и быстро затих,

Dead on Trojan earth. But dismay and grief on his brothers

Став ещё одним трупом в троянской земле.

Но тревога и горе напали на братьев,

Yet alive now seized, then rage came blinding the eyeballs.

Что ещё были живы,

ярость им ослепила глаза.

Blindly they hurled, yet attained, for Athene guided the spear-shafts;

Наугад те бросали в неё свои копья

и, однако ж, в неё попадали,

потому что Афина сама направляла их копья.

Death like a forest beast yet played with the might of the virgin.

Смерть пока что, как хищник из леса,

потихоньку играла с той сильною девой.

One on her shield and one on her cuirass rang, but rejected

Зазвенело одно на щите у неё,

и другое коснулось кирасы, но были отбиты.

Fell back like reeds that are thrown at a boulder by boys on the seashore.

Копья братьев летели в неё, как тростник,

что мальчишки бросают в валун у скалы.

She unmoved replied; her shafts in their angry succession

Отвечала бесстрастно она;

её копья летели в их гневном порядке,

Hardly endured delay between. Like trees the brothers,

И с трудом дожидалась она тех секунд,

что слегка отделяли один тот удар от другого.

Felled, to each side sank prone. So lifeless these strong ones of Hellas

Как деревья, попадали братья ничком, —

каждый в разную сторону.

Lay on their couch of the hostile soil reunited in slumber

И остались они неподвижно лежать

на кушетке враждебной земли,

снова вместе в том гибельном сне,

As in their childhood they lay in Hellas watched by their mother,

Как лежали они в своём детстве, в Элладе,

под надзором их матери,

Three of them side by side and she dreamed for her darlings their future.

Когда трое лежали рядком,

и мечтала их мать об их будущем счастье.

But on the ranks of the Hellenes fear and amazement descended,—

Но на эллинов, на их ряды

вдруг напал странный страх с изумлением.

Messengers they from Zeus to discourage the pride and the blood-lust.

То посланники Зевса пришли

отпугнуть их гордыню и жажду до крови.

Back many yards their foremost recoiled in a god-given terror,

Отшатнулись передние на много ярдов назад,

в этом ужасе, посланном Богом,

As from a snake a traveller scorned for a bough by the wayside,

Как от страшной змеи,

что презрительно путник пихнул, словно сук, на дороге,

But it arises puffing its hood and hisses its hatred.

Но она вдруг встаёт,

раздувает убийственный свой капюшон

и шипит, раскрывая смертельную пасть.

Forward the henchmen ran and plucked back the spears from the corpses;

Быстро выбежали оруженосцы

и из трупов тех вырвали копья;

Onward the Eoan thousands rolled o’er the ground that was conquered

Тут несметные тучи бойцов Эоана

покатились вперёд по земле,

Trampling the fallen men into earth with the wheels of their war-cars.

Всех упавших вминая колёсами

боевых их машин.

But in her speed like the sea or the stormwind Penthesilea

Но со всей своей скоростью Пенфесилея,

словно смерч среди моря и шторма,

Drove towards the ranks of the foe and her spear-shafts hastened before her,

Понеслась на ряды неприятеля,

а пред ней понеслись её копья,

Messengers whistling shrilly to Death; he came like a wolfhound

Засвистели как вестники Смерти.

Она ринулась, как волкодав,

Called by his master’s voice and silently fell on the quarry.

Лишь услышав призыв от хозяина,

прилетает, упав на добычу.

Hyrtamus fell, Admetus was wounded, Charmidas slaughtered;

Пал Иртам, и был ранен Адмет,

и Хармида проткнули копьём;

Cirrhes died, though he faced not the blow while he hastened to shelter.

Умер Киррес, хотя и пытался уйти от удара,

и спешил убежать.

Itylus, bright and beautiful, went down to night and to Hades.

Светлый Итил, прекрасный герой,

опустился в Аид, в бесконечную ночь.

Back, ever back the Hellenes recoiled from the shock of the Virgin,

И назад, первый раз за всё время — назад,

под ударами Девы шатнулись все эллины прочь,

Slain by her prowess fierce, alarmed by the might of her helpers.

Что их била свирепою доблестью,

возбуждённая силой помощников.

For at her right Surabdas threatened and iron Surenas,

Потому что правее её

угрожал Сурабдас и железный Суренас,

And at her left hill-shouldered Pharatus slaughtered the Hellenes.

А левее её — горбоплечий Фарат

резал эллинов, словно баранов.

Then in the ranks of the Greeks a shouting arose and the leaders

И тогда в рядах греков

поднялись тревожные крики,

Cried to their hosts and recalled their unstained fame and their valour

И начальники стали кричать на войска,

вспоминая их доблесть и их безупречную славу,

Never so lightly conquered before in the onsets of Ares

И что так вот легко

никогда ещё их не могли победить

на полях бога Ареса,

And of Achilles they spoke and King Peleus waiting in Phthia,

Вспоминали и об Ахиллесе,

и о том, что Пелей ожидает их в Фтии,

Listening for Troy o’erthrown not his hosts overcome by a woman.

И ждёт вестей о гибели Трои,

а не трупов бойцов, побеждённых здесь женщиной.

And from the right and the left came heroes mighty to succour.

Справа, слева сюда

шли на помощь герои.

Chiefs of the Dolopes Ar and Aglauron came mid the foremost,

Впереди шли вожди

Ар Долопес и Аглаурон,

Hillus fair as a drifting moon but fierce as the winter;

И шёл Хиллус, прекрасный собой, как луна,

но свирепый, как лютая стужа;

Pryas came the Thessalian and Sebes whom Pharsalus honoured,

Подошли фессалийцы Приас и Себес,

те, которых так чтил среди прочих Фарсал,

Victors in countless fights who had stood against Memnon and Hector.

Победители неисчислимых сражений,

что сражались и с Мемноном, и ранее — с Гектором.

But though their hands were mighty, though fierce their obdurate natures,

Но, хотя у них руки сильны, словно сталь,

и свирепа была их натура,

Mightier strengths they met and a sterner brood of the war-god.

Они встретили более мощные силы

и тот выводок бога войны, что был строже и злее.

Light from the hand of the Virgin the spear ran laughing at Sebes,

Яркий свет от руки этой Девы

полетел с лёгким хохотом прямо в Себеса,

Crashed through his helmet and left him supine on the pastures of Troya;

И пробил его шлем,

и оставил лежать среди пастбища Трои;

Ar to Surabdas fell and the blood-spirting head of Aglauron

Ар Сурабдасу пал,

и в потоках крови голова Аглаурона

Dropped like a fruit from a branch by its weight to the discus of Sambus;

Была сброшена, словно тяжёлое зрелое яблоко,

от диска Самбуса;

Iron Surenas’ mace-head shattered the beauty of Hillus;

Суренас наконечником страшной своей булавы

уничтожил прекрасный лик Хиллуса;

Pryas by Pharatus slain lay still and had rest from the war-cry.

И убитый Фаратом Приас

стал лежать неподвижно на поле,

отдыхая от громкого клича.

Back, ever back reeled the Hellene host with the Virgin pursuing.

Отшатнулись назад, зашатались ряды бойцов эллинов

под ударами Девы.

Storm-shod the Amazon fought and she slew like a god unresisted.

Амазонка, одетая в бурю,

убивала, сражалась как бог,

не встречая отпора.

None now dared to confront her burning eyes; the boldest

И никто уж не смел

поглядеть ей в глаза;

Shuddered back from her spear and the cry of her tore at their heart-strings.

Самый смелый и то стал страшиться ударов её,

и её крик в бою разрывал их сердечные струны.

Fear, the daughter of Zeus, had gripped at the hearts of the Hellenes.

Страх и ужас, дочь Зевса

охватила сердца войска элллинов.

So as their heroes yielded before her, Penthesilea

И увидев, что эти герои сейчас уступили,

Пенфесилия с чувством победы

Lifted with victory cried to her henchman, Aurus of Ellae,

Поднялась и воззвала к помощнику Авру из Эллы,

что был преданным оруженосцем,

Who had the foot of the wind and its breath that scants not for running,

У кого были ноги, как ветер,

и дыхание, что не скудеет от бега:

“Hasten, hasten, Aurus; race to the right where unwarring

«Поспеши, поспеши, о мой Авр!

Правь направо, туда,

Valarus leads his host; bid him close with the strength of the Hellenes.

Где ещё не вступивший в сраженье Валар

продолжает вести своё войско.

Пусть приблизится он

к основным силам эллинов.

Soon will they scatter like chaff on the threshing-floor blown to the beaches.

Скоро те разлетятся, подобно мякине с гумна,

что волнами бросает на берег.

But when he sees their flight by Sumalus shepherded seaward,

Но когда он увидит своими глазами,

как бегут они через Сумал,

ближе к морю, к своим кораблям,

Swift let him turn like the wind in its paths and follow me, pouring

Пусть закрутится он, словно ветер,

и направится следом за мной,

All in a victor flood on the Myrmidon left and Achilles.

Заливая всех реками крови, победным потопом,

оставляя одних мирмидонцев и плюс Ахиллеса.

Then shall no Hellene again dare embark in ships for the Troad.

И тогда ни один больше эллин вообще

не посмеет приплыть к нам в Троаду.

Cursed shall its beaches be to their sons and their sons and for ever.”

Будет проклят наш берег

для их сыновей и потомков навеки».

So she spoke and Aurus ran by the chariots protected.

Так сказала она, и помчался Аур

под защитой повозок.

Then had all Hellas perished indeed on the beaches of Troas,

И тогда, несомненно, Эллада погибла б

на пляжах Троады,

But from the Argives’ right where she battled Pallas Athene

Но тогда, прямо от аргивян, где сражались они,

вдруг Афина Паллада увидела это,

Saw and was wroth and she missioned her thought to Automedon speeding.

И разгневалась сильно она, и направила мысль

на летящего по полю Автомедона.

Splendid it came and found him out mid the hiss of the spear-shafts

Эта мысль очень быстро его обнаружила

средь шипения древков бросаемых копий,

Guiding, endangered, Achilles’ steeds in the thick of the battle.

Где он вёл скакунов Ахиллеса

постоянно с угрозой для жизни,

Shaped like a woman clad in armour and fleeing from battle,

Приняла образ женщины в военных доспехах,

убегающей с поля сражения,

Helmed with the Hellene crest it knocked at the gates of his spirit

Постучала по шлему, украшенному эллинским гербом,

а по сути — стучала в врата его духа,

Shaking the hero’s heart with the vision that came to his eyeballs;

Потрясла его сердце видением,

что предстало внезапно пред ним.

Silent he stared aghast and turned his ear to the war-din.

Молча, в ужасе, он стал смотреть

и внимательно слушать идущие звуки сражения.

“Dost thou not hear to our right, Achilles, these voices of Ares?

 «Ахиллес, ты не слышишь, как справа от нас раздаются

голоса бога Ареса?

High is the sound of Eoan battle, a woman’s war-cry

И высокие звуки рядов Эона,

и звенят прям в ушах

Rings in my ears, but faint and sparse come the shouts of our nation.

Боевые победные женские кличи,

и лишь изредка слабые, редки крики от эллинов.

Far behind is their call and nearer the ships and the beaches.”

Далеко позади их призывы,

приближаясь всё ближе к своим кораблям».

Great Pelides heard and groaned in the caves of his spirit:

И великий Пелидес услышал,

застонав там внутри, где-то в тайных пещерах души:

“It is the doom that I feared and the fatal madness of Zethus;

 «Это гибель, которой я так опасался,

роковое безумие Зета:

Slain are the men of my nation or routed by Penthesilea.

Пенфесилия или убила бойцов,

или их обращает в позорное бегство.

Drive, Automedon, drive, lest shame and defeat upon Hellas

Так гони же быстрее мой Автомедон,

направляй их туда, чтобы не опозорить

и не погубить всю Элладу.

Fasten their seal and her heroes flee from the strength of a woman.”

А иначе та битва получит печать поражения,

и герои сбегут от одной сильной женщины».

And to the steeds divine Automedon called and they hearkened,

И божественный Автомедон

дал команду коням, и они подчинились,

Rose as if seeking their old accustomed paths in the heavens,

Поднялись на дыбы, словно в небе искали

свой старый, привычный им путь,

Then through the ranks that parted they galloped as gallops the dust-cloud

А затем, сквозь фаланги бойцов,

расступившиеся перед ними,

поскакали, как облако пыли несётся при шторме,

When the cyclone is abroad and the high trees snap by the wayside,

Когда рядом циклон,

и деревья ломаются рядом с дорогой,

And from the press of the Hellenes into the plain of the Xanthus

Из теснины, с отрядами эллинов,

на равнину у Ксанфа

Thundering, neighing came with the war-car borne like a dead leaf

Гром и ржанье неслось с боевою машиной,

что летела как маленький лист

Chased by the blast. Then Athene opened the eyes of Achilles,

После сильного взрыва.

И Афина открыла глаза Ахиллесу,

Eyes that in all of us sleep, yet can see the near and the distant,

Те глаза, что у всех нас, как правило, спят,

но, однако, способны увидеть далёкое так же, как близкое,

Eyes that the gods in their pity have sealed from the giant confusion,

Те глаза, что закрыли нам боги из сострадания,

чтобы мы избежали огромных расстройств и смятения,

Sealed from the bale and the grief. He saw like one high on a summit

Те глаза, что не видят несчастья и горя.

Он увидел, как будто он был на вершине,

Near him the Eoans holding the plain and out in the distance

Эоанцев, которые держат равнину,

он увидел, как там вдалеке

Breaking the Hellene strengths. Like a dream in the night he regarded

Постепенно ломаются силы у эллинов.

Словно сон среди ночи рассматривал он,

High-crested Sumalus fight, Somaranes swift in the onset,

Как сражаются войска Сумалы,

и как быстро идут в наступленье войска сомаран,

Bull-shouldered Tauron’s blows and the hero Artavoruxes.

И как держит удары по бычьим плечам Таурон,

и как бьётся с ним рядом герой Артаворукс.

But in the centre fiercest the cry and the death and the fleeing.

Но, однако же, в центре звучали свирепые крики,

там была везде смерть, там готовилось бегство.

There were his chieftains ever reforming vainly resistance,—

Это были его же вожди, что напрасно пытались

там выстроить сопротивление,

Even in defeat these were Hellenes and fit to be hosts of Achilles,—

Даже если они потерпели бы там поражение,

они были всё ж эллинами

и могли для него стать его же бойцами,

But like a doom on them thundered the war-car of Penthesilea,

Но как рок по ним шла

боевая машина, ведомая Пенфесилеей,

Pharatus smote and Surabdas and Sambus and iron Surenas.

И Фарат поразил уже в битве Самбуса,

и ещё Сурабдаса, и даже стального бойца Суренаса.

Down the leaders fell and the armies reeled towards the Ocean.

А когда эти лидеры пали,

то войска покатились назад, к Океану.

Wroth he cried to his coursers and fiercely they heard and they hastened;

В гневе он закричал на своих рысаков,

те услышал ярость его, поспешили.

Swift like a wind o’er the grasses galloped the car of Achilles.

Словно ветер помчалась по низкой траве

колесница, в которой стоял Ахиллес.

Echemus followed, Ascanus drove and Drus and Thretaon:

Вслед за ним поскакали Эхем и Аскан,

а потом понеслись ещё Друс с Третаоном.

Phoces alone in the dust of the Troad lay there and moved not.

Только Фокес один оставался лежать

в пыльном поле Троады и не шевелился.

Yet brought not all of them help to their brothers oppressed in the combat:

Но не все они помощь смогли принести

своим братьям, которых давили в бою,

For from the forefront forth on the knot of the swift-speeding war-cars

Потому что с переднего фронта,

впереди быстро мчащих военных машин,

High an Eoan chariot came drawn fast by its coursers

Направляла своих скакунов

колесница из войск Эоана,

Bearing a mighty chieftain, Valarus son of Supaures.

С их могучем вождём и героем Валаром,

что был сын Супаура.

Fire-footed thundered past him the hooves of the heavenly coursers,

Словно гром грохотал он

копытами этих небесных коней,

Nor to his challenging shout nor his spear the warlike Pelides

Но свирепый Пелидес никак не ответил

ни его вызывающим крикам, ни попыткам ударить копьём,

Answered at all, but made haste like a flood to the throng and the mellay.

Он лишь тёк, как река,

в толчею и в смешение битвы.

But twixt the chariots behind and their leader the mighty Eoan

Но, однако же, из-за своих колесниц

появился вдруг вождь эоанцев

Drove his dark-maned steeds and stood like a cliff to their onset.

И направил своих черногривых коней

так, чтоб встать, как утёс, перед натиском эллинов.

“Great is your haste, O ye Kings of the Greeks! Abide yet and converse.

 «Велика ваша спешка, о вы, цари греков!

Подождите немного, пока я скажу.

Scatheless your leader has fled from me borne by the hooves of his coursers;

Полководец ваш и предводитель

убежал от меня невредимым на быстрых своих скакунах.

Ye, abide! For we meet from far lands on this soil of the Trojans.

Подождите ещё! Мы пришли сюда, в земли троянцев,

из далёких земель, городов.

All of us meet from afar, but not all shall return to their hearthsides.

Мы все встретились здесь,

но не все из вас смогут вернуться к своим очагам.

Valarus stays you, O Greeks, and this is the point of his greeting.”

И Валар остановит вас, греки,

получите же вы от меня мой подарок».

So as he spoke he launched out his spear as a cloud hurls its storm-flash;

И пока он вот так говорил, он метнул вдруг копьё,

как внезапно гроза вниз бросается молнией;

Nor from that fatal hand parted vainly the pitiless envoy,

И от этой руки полетело копьё,

как безжалостное и роковое послание,

But of its blood-thirst had right. Riven through and through with the death-stroke

Кровожадно желавшее смерти.

И разорванный страшным смертельным ударом

Drus fell prone and tore with dying fingers the grasses.

Друс ничком пал на землю,

холодевшими пальцами слабо хватая траву.

Sobbing his soul fled out to the night and the chill and the silence.

В это время, рыдая, душа у него

отправлялась в далёкую ночь,

там где холод и где тишина.

They like leaves that are suddenly stayed by the fall of a wind-gust

Это было, как падавший лист,

что внезапно на миг замирает от ветра,

Ceased from their headlong speed. And Echemus poising his spear-shaft:

Прекращая на миг свой стремительный путь.

Отвечая, Эхем поднял древко копья:

“Sharp are thy greetings, chieftain Eoan. Message for message

 «Эоан, твой привет очень остр,

так прими же в ответ сообщение

Echemus son of A¨etes, one of the mighty in Hellas,

От Эхема, который сын Аэта,

одного из героев Эллады,

Thus returns. Let Ares judge twixt the Greek and the Eastern.”

Пусть же Арес рассудит наш спор 

меж Востоком и Грецией».

Fast sped the spear but Valarus held forth his shield and rebutted

Он стремительно бросил копьё,

но мгновенно Валар поднял щит, отразив тот удар,

Shouting the deadly point that could pierce not his iron refusal.

Закричав о смертельном оружии,

не сумевшем пройти за стальную преграду.

“Echemus, surely thy vaunt has reached me, but unfelt is thy spear-point.

 «Ты, Эхем, хвастовство твоё очень сильно,

но копьё твоё неощутимо.

Weak are men’s arms, it seems, in Hellas; a boy there Ares

Слабо видимо стало оружие в вашей Элладе;

Видно, Арес, как мальчик, у вас

Aims with reeds not spears at pastoral cheeses not iron.

В цель бросает сухим камышом, не копьём,

защищая себя не железом, а сыром.

Judge now my strength.” Two spears from him ran at the hearts of his foemen.

Оцени же теперь мою силу».

Два копья от него тут же впились в сердца у врагов.

Crouching Thretaon heard the keen death over him whistle;

Треатон быстро сел,

услыхав над собою свист смерти.

Ascanus hurt in the shoulder cried out and paused from his war-lust.

И Асканус вскричал от неистовой боли в плече,

и на время ушла от него жажда войн и сражений.

Echemus hurled now again and hurled with him stalwart Thretaon.

Эхем бросил копьё в него снова,

вместе с ним полетело копьё Третаона.

Strong Thretaon missed, but Echemus’ point at the helmet

Треатон промахнулся,

однако Эхем смог попасть ему в шлем,

Bit and fastened as fastens a hound on the ear of the wild-boar

Уколол и пришпилил,

как вцепляется гончая в ухо гонимого ей кабана,

Wroth with the cry and the hunt that gores the pack and his hunters.

Что разгневан от криков, охоты,

от собак, что напали всей сворой.

Valarus frowning tugged at the heavy steel; yet his right hand

Хмуря брови, Валар дёрнул жёсткую сталь;

всё же правой рукой он ударил в Эхема.

Smote at Echemus. Him he missed but valiant Thretaon

Но Эхем увернулся,

а вместо Эхема герой Треатон,

Sat back dead in his seat and the chariot wild with its coursers

Умирая, осел внутрь повозки,

и, почувствовав ужас, его скакуны

Snorting and galloping bore his corpse o’er the plains to the Hellenes.

Понесли без поводьев его колесницу и труп

по равнине.

But while yet Valarus strove with the shaft, obscured and encumbered,

А пока в это время Валар

всё боролся с засевшим копьём, потемневшим от крови,

Ascanus sprang down swift from his car and armed with his sword-point

Соскочил с колесницы Аскан,

быстрым взмахом меча

Clove the Eoan’s neck as the lightning springs at an oak-trunk

Разрубил шею у Эоана,

как огромный и кряжистый дуб рассекается молнией,

Seized in the stride of the storm and severs that might with its sharpness.

Поражающей всё на пути,

разрубающей всё, что возможно своей остротой.

Slain the hero fell; his mighty limbs the spirit

Был убит тот герой, он упал;

несмотря на могучие руки его,

Mightier released to the gods and it rose to the heavens of the noble.

Дух, такой же могучий, понёсся к богам, в небеса,

устремляясь всё выше и выше.

Ascanus gathered the spear-shafts; loud was his shout as exulting

Подобрал древки копий Аскан;

громким был его крик, полон радости и ликования.

Back he leaped to the car triumphant o’er death and its menace.

В колесницу запрыгнул назад,

торжествуя над смертью.

“Lie there, Valarus, king of the East, with imperial Troya.

«И лежи там, в могиле, Валар, Царь Востока,

с императорской Троей.

Six rich feet of her soil she gives thee for couch of the nuptials.

Футов шесть плодородной земли

она даст тебе в качестве брачного ложа.

Rest then! talk not again on the way with the heroes of Hellas.”

Ты теперь отдыхай!

Не болтай по пути, если встретишь героев Эллады».

So delivered they hastened glad to the ranks of their brothers.

И убив так Валара,

поспешили все с радостью прочь, к своим братьям.

After them rolled the Eoan war-cars, Arithon leading,

Вслед за ними катились ряды эоанских повозок,

впереди же скакал Аритон

Loud with the clamour of hooves and the far-rolling gust of the war-cry;

С громким стуком копыт,

с далеко разносившимся кличем.

Wroth at their chieftain’s fall they moved to the help of their nation

Разозлённые смертью вождя,

эоанцы спешили помочь остальным своим воинам.

Now by the unearthly horses neared and the might of Achilles.

В это время небесные кони

привезли сюда мощь Ахиллеса.

Then from the Hellenes who heard the noise and the cry of their coming,

И когда один эллин, услышав

крики, грохот при их появлении,

Lifted eyes dismayed, but saw the familiar war-car,

Поднял взгляд, испугавшись,

но увидел знакомую всем боевую машину,

Saw the heaven-born steeds and the helm unconquered in battle,

Увидал тех коней, что родились в чертогах небес,

и увидел тот шлем, что всегда побеждал,

Cry was of other hopefulness. Loud as the outbursting thunder

Он издал крик надежды.

Так же, как грохотание грома

Rises o’er lower sounds of the storm, o’er the din of the battle

Поднимается над гулом бури,

над звуками битвы,

Rose the Hellene shout and rose the name of Achilles.

Так поднялся крик эллина,

огласив Ахиллеса.