Шри Ауробиндо

 

Синтез Йоги

 

Часть Первая

Йога Божественных Работ

 

Глава Первая

Четыре Помощи

 

Йога-Сиддхи, совершенство, следующее из практики Йоги, может лучше всего быть достигнуто посредством объединенной работы четырех великих инструментов. Это, во-первых, знание истин, принципов, могуществ и процессов, которые управляют реализацией – sastra. Далее идет терпеливое и упорное действие в направлениях, указанных знанием, сила нашего персонального усилия – utsaha. Затем вмешивается третье, поднимая наше персональное усилие в область духовного опыта, подсказка, пример и влияние Учителя – guru. Последним приходит инструмент времени – kala – ведь во всех вещах здесь наличествует цикл их действия и период божественного движения.

**

Высшая шастра интегральной Йоги есть вечная Веда, тайно пребывающая в сердце каждого думающего и живущего существа. Лотос вечного знания и вечного совершенства – почка, закрытая и сложенная внутри нас. Она раскрывается быстро или постепенно, лепесток за лепестком, через последовательные реализации, когда однажды разум человека начал обращаться к Вечному, когда его сердце, более не сжатое и не заточенное привязанностью к конечным проявлениям, становится очарованным, в какой-либо степени, Бесконечным. Вся жизнь, все мысли, все энергии способностей, все переживания, пассивные или активные, становятся с этого времени толчками, которые разрушают оболочку души и устраняют препятствия к неизбежному цветению. Тот, кто избирает Бесконечное, сам был избран Бесконечным. Он получил божественное касание, без которого нет пробуждения, нет раскрытия духа; но когда однажды оно получено, достижение обеспечено, завоеванное ли быстро, в ходе одной человеческой жизни, или искомое терпеливо, через многие стадии цикла существования в проявленной Вселенной.

Ничто не может быть преподано разуму, если это уже не заключено в виде потенциального знания в раскрывающейся душе существа. Так же и все совершенство, на которое способен внешний человек, есть только реализация вечного совершенства Духа внутри него. Мы знаем Божественное и становимся  Божественным, потому что мы уже есть То в нашей тайной природе. Все обучение есть обнаружение, все становление есть развертывание. Тайна – это само-постижение, самопознание и растущее сознание являются средствами и процессом.

Обычно посредником этого раскрытия является Слово, вещь услышанная (sruta). Слово может прийти к нам изнутри, оно может прийти к нам снаружи. Но в любом случае, оно – только посредник для подключения скрытого знания к работе. Слово внутри может быть зовом глубочайшей души в нас, которая всегда открыта Божественному, или оно может быть словом тайного универсального Учителя, что находится в сердцах всех. Есть редкие случаи, когда ничего более не нужно, так как вся остальная Йога является развертыванием под этим постоянным касанием и водительством; лотос знания раскрывает себя изнутри могуществом озаряющего сияния, которое идет от Обитателя лотоса сердца. Действительно велики, но немногочисленны те, для кого самопознания изнутри так достаточно, и кому не нужно идти под влиянием написанной книги или живого учителя.

Обыкновенно, слово снаружи, представляющее Божественное, необходимо, как помощь в работе само-развертывания; и это может быть как слово из прошлого, так и более могущественное слово живого Гуру. В некоторых случаях это представляющее слово берется лишь как род предлога для внутреннего могущества, чтобы пробудиться и проявиться, это, таким образом, является уступкой всемогущего и всезнающего Божественного всеобщности закона, который правит Природой. Так, в Упанишадах говорится о Кришне, сыне Деваки, что он получил Слово от риши Гора, и обрел знание. Так Рамакришна, достигнув своим собственным усилием центрального озарения, принял нескольких учителей на различных путях Йоги, но всегда выдавал стилем и быстротой своей реализации, что это принятие было уступкой общему правилу, согласно которому, действенное знание должно быть получено в качестве ученика, от Гуру.

Но обычно представительствующее влияние занимает гораздо большее место в жизни Садхака. Если Йога направляется полученной написанной Шастрой – неким Словом из прошлого, которое воплощает опыт прежних Йогинов – она может практиковаться как одним лишь личным усилием, так и с помощью Гуру. Духовное знание тогда обретается через медитацию на истины, которые преподаны, и сделаны живыми и сознательными посредством их реализации в личном опыте; Йога продвигается посредством результатов предписанных методов, преподанных в Писании или традиции, и укрепляется или освещается инструкциями Мастера. Это более узкая практика, но безопасная и эффективная внутри своих границ, поскольку следует натоптанной тропой к давно известной цели.

Садхаку интегральной Йоги обязательно нужно помнить, что никакая написанная Шастра, как бы ни был велик ее авторитет и значителен ее дух, не может быть более чем частичным выражением вечного Знания. Он будет пользоваться, но никогда не ослепит себя, даже величайшим Писанием. Если Писание глубоко, широко, всеобъемлюще, оно может оказать на него влияние величайшей полезности и неизмеримой важности. Оно может быть связано в его опыте с пробуждением к главнейшим истинам, и реализацией высочайших переживаний. Его Йога может управляться долгое время одним Писанием, или несколькими, последовательно, если они принадлежат к великой традиции Индуизма – например, Гитой, Упанишадами, Ведой. Или может стать полезной частью его развития то, что он включит в его материал богатый разнообразный опыт истин многих Писаний, и обогатит будущее всем самым лучшим, что есть в прошлом. Но наконец, он должен занять собственную позицию или, еще лучше, если он может, всегда и с самого начала, он должен жить в своей собственной душе, за прописной истиной – sabdabrahmativarate – позади всего, что он слышал и еще должен будет услышать – srotavyasya srutasya ca. Ведь он не садхак книги или многих книг, он – Садхак Бесконечного.

Другой род Шастры – это не Писание, но утверждения Науки и методы, действенные принципы и способ осуществления пути Йоги, который Садхак избрал для следования. Каждый путь имеет свою Шастру, либо записанную, либо традиционную, передаваемую из уст в уста в длинной линии Учителей. В Индии великий авторитет и высокое уважение обыкновенно  связаны с записанным или традиционным учением. Все линии Йоги полагаются зафиксированными, и Учитель, который получил Шастру согласно традиции, и реализовал ее на практике, ведет ученика вперед незапамятными путями. Часто даже можно услышать возражения, настаивающие против новой практики, нового Йогического учения, принятия новой формулы – «это не соответствует Шастре». Но ни в сущности, ни в действительной практике Йогинов реально нет никакой столь полной жесткости, или железной двери, захлопнутой перед новой истиной, свежим откровением, расширенным опытом. Записанное или традиционное учение выражает знания и опыты многих столетий систематизированно, организованно, доступно для начинающего. Их важность и полезность, таким образом, огромны. Но великая свобода вариации и развития всегда могла и может быть использована. Даже такая высоконаучная система, как Раджайога, может практиковаться многими путями, не только организованным методом Патанджали. Каждый и трех путей, trimarga, разбивается на множество тропинок, которые встречаются опять у цели. Основное знание, от которого зависит Йога, фиксировано, но порядок, последовательность, приспособления, формы должны допускаться к варьированию; ведь нужды и особые импульсы индивидуальной природы должны быть удовлетворены, даже при том, что общие истины остаются непоколебимыми и неизменными. Интегральная и синтезная Йога особенно нуждается в том, чтобы не быть связанной никакой записанной или традиционной Шастрой; ведь хотя она объемлет знание, полученное из прошлого, она стремится организовать его заново, для настоящего и будущего. Абсолютная свобода опыта и переформулирования знания в новых терминах и новых сочетаниях является условием его само-формирования. Стремление объять всю жизнь в самой себе, вовсе не с позиции пилигрима, следующего высоким путем своего предназначения но, по крайней мере, первопроходца, прорубающего себе путь через девственный лес. Ведь Йога давно отошла от жизни, и древние системы, которые стремились объять ее, такие как система наших ведических праотцев, далеки от нас, выраженные в терминах, которые более не доступны, заключенные в формы, которые более не применимы. Так как человечество продвинулось вперед по течению вечного Времени, к той же самой проблеме нужно подходить с новой стартовой точки.

С помощью этой Йоги мы не только стремимся к Бесконечному, мы призываем Бесконечное раскрыть себя в человеческой жизни. Поэтому Шастра нашей Йоги должна обеспечивать бесконечной свободой воспринимающую человеческую душу. Свободная приспособляемость в манере и типе принятия индивидуумом в себя Универсального и Трансцендентного является правильным условием полной духовной жизни в человеке. Вивекананда, указывая на то, что объединение всех религий должно необходимо выразить себя в увеличивающемся богатстве разнообразия их форм, сказал однажды, что сущностное единство придет, когда у каждого человека будет своя собственная религия, когда, не связанный сектами и традиционными формами, он будет следовать свободной само-адаптации своей природы в своих отношениях с Высшим. Поэтому можно сказать также, что совершенство интегральной Йоги придет, когда каждый человек сможет следовать своему собственному пути Йоги, преследуя развитие своей собственной природы в ее восхождении к тому, что превосходит природу. Ведь свобода есть окончательный закон, и заключительное совершенство.

В то же время, должны быть сформированы определенные общие линии, которые могут помочь направить практику и мысль Садхака. Но они должны принять, насколько это возможно, форму общих истин, общих утверждений принципов, наиболее могущественных широких направлений усилия и развития, а не фиксированной системы, которой должно следовать, как шаблону. Все Шастры являются итогом прошлого опыта, и помощью будущему опыту. Это – помощь и частичное руководство. Они расставляют свои указатели, дают имена главным дорогам и уже исследованным направлениям, так, чтобы путешественник мог знать, куда и какими путями он следует.

Остальное зависит от личного усилия и опыта, и от могущества Руководства.

**

Развитие опыта в своей быстроте, широте и могуществе результатов будет зависеть прежде всего, в начале пути и долгое время потом, от стремления и личного усилия Садхака. Процессом Йоги является поворот человеческой души от эгоистического состояния сознания, поглощенного внешними явлениями и привлекательностью вещей, к высшему состоянию, в котором Трансцендентное и Универсальное могут влить себя в индивидуальную форму и трансформировать ее. Первым определяющим элементом Сиддхи является, следовательно, интенсивность обращения, сила, которая направляет душу внутрь. Могущество стремления сердца, сила воли, концентрация разума, настойчивость и решительность прилагаемого усилия – меры этой интенсивности. Идеальный садхака должен быть способен сказать, библейскими словами: «Мое рвение к Господу поглотило меня». Именно это рвение к Господу, utsaha, рвение всей природы к ее божественным результатам, vyakulata, пыл сердца ради достижения Божественного – есть то, что истребляет эго, и разбивает ограничения его маленькой и узкой болванки ради полного и широкого принятия того, к чему оно стремится и что, будучи универсальным, превосходит, и, будучи трансцендентным, превышает даже величайшие и высочайшие самость и природу.

Но это лишь один аспект силы, что работает ради совершенствования. Процесс интегральной Йоги имеет три стадии, не очень отчетливо различимых и отдельных, но, в определенной степени, последовательных. Должно быть, во-первых, усилие к хотя бы начальной и дающей возможность (к дальнейшей) само-трансценденции и контакту с Божественным; далее, принятие того, что превосходит, того, с чем мы достигли общения, в нас для трансформации всего нашего сознательного существа, и наконец, использование нашей трансформированной человечности, как божественного центра в мире. Пока контакт с Божественным в некой значительной степени не установлен, пока еще нет некой меры укрепленной тождественности, sayujya, этот элемент личного усилия должен, в норме, преобладать. Но пропорционально тому, как этот контакт устанавливает себя, Садхака должен начать осознавать, что сила, отличная от его собственной, сила, превосходящая его устремления и способность, работает в нем, и этому Могуществу он учится постепенно подчинять себя, предоставляет ей заботу о своей Йоге. Наконец, его собственные воля и сила становятся едины с высшим Могуществом, он соединяет их с божественной Волей, и ее трансцендентной и универсальной Силой. Он найдет, что она с этого времени управляет необходимой трансформацией его ментального, витального и физического существа с беспристрастной мудростью и предусмотрительной действенностью, на которую неспособно нетерпеливое и заинтересованное эго. Именно когда эта идентификация и само-соединение совершенны, божественный центр в мире готов. Очищенный, освобожденный, гибкий, озаренный, он может начать служить инструментом прямого действия высшего Могущества в бо’льшей Йоге человечества или сверхчеловечества, духовного прогресса земли или ее трансформации.

Всегда, на самом деле, именно высшее Могущество является тем, что действует. Наше ощущение личного усилия и стремления происходит от попыток эгоистического разума отождествить себя, неправильным и несовершенным способом, с работами божественной Силы. Он упорствует в применении к опыту на сверхнормальном плане заурядных понятий ментальности, которые он применяет к своим обычным опытам в мире. В мире мы действуем с чувством эгоизма; мы притязаем на универсальные силы, которые действуют в нас, как на наши собственные, мы претендуем, как на эффект нашей личной воли, мудрости, силы, добродетели – на избирательное, созидательное, поступательное действие Трансцендентного в рамках этого разума, жизни и тела. Просветление приносит нам знание того, что эго есть всего лишь инструмент; мы начинаем понимать и чувствовать, что эти вещи являются нашими собственными из-за того, что они принадлежат нашему высшему и интегральному «Я», единому с Трансцендентным, а не инструментальному эго. Наш вклад в работу – ограничения и искажения; истинное могущество – могущество Божественного. Когда человеческое эго получает ясное представление о том, что его воля является орудием, его воля – неведением и ребячеством, его могущество – младенческими поисками наощупь, его добродетель – претенциозной нечистотой, и учится вверять себя тому, что превосходит его, то это становится его спасением. Видимая свобода и само-утверждение нашего личного бытия, к которому мы так глубоко привязаны, скрывает наиболее достойное жалости подчинение тысячам предложений, импульсов, сил, которые мы сделали внешними по отношению к нашей маленькой личности. Наше эго, похваляющееся свободой, каждую секунду предстает рабом, игрушкой и марионеткой бесчисленных существ, влияний из универсальной Природы. Само-отрицание эго в Божественном является его само-завершением; его само-отдача тому, что превосходит его – его освобождением от оков и границ, и его совершенной свободой.

Но все же, в практическом развитии, у каждой из трех стадий есть своя необходимость и польза, и им должно быть предоставлено время и место. Это не прошло бы, не было бы безопасным и эффективным – начинать сразу с третьей стадии. Не было бы верным ходом также перескакивать преждевременно от одной к другой. Ведь даже если мы с самого начала осознаем разумом и сердцем Высшее, в природе имеются элементы, которые долго будут мешать осознанию превратиться в реализацию. Но без реализации наша ментальная вера не может стать динамической реальностью, это все еще лишь форма знания, не живая истина, идея, но еще не могущество. И даже если реализация началась, может быть опасным воображать или принимать (идею), что мы полностью находимся в руках Высшего, или действуем, как его инструмент. Это допущение может привнести пагубную ошибку; оно может повлечь за собой пагубную инерцию или, возвеличивая движение эго Божественным Именем, оно может бедственно исказить и разрушить весь ход Йоги. Существует период, более или менее продолжительный, в течение которого индивидуальная воля должна отвергнуть темноту и искажения низшей природы, и поставить себя, решительно или страстно, на сторону божественного Света. Ментальные энергии, эмоции сердца, витальные желания, само физическое существо должны быть принуждены к правильному отношению, или натренированы принимать правильные влияния и отвечать им. Только когда это действительно сделано, может быть совершена самоотдача низшей природы, так как тогда жертвоприношение становится приемлемым.

Персональная воля садхака должна, прежде всего, охватить эгоистические энергии, и обратить их к свету и правде; однажды обратив, он должен и далее тренировать их, чтобы они всегда, всегда принимали, всегда следовали этому. Развиваясь, он все еще учится, используя личную волю, личную волю, личные усилия, личные энергии, использовать их в качестве представителей высшего Могущества, и в сознательном повиновении высшему Влиянию. Развиваясь еще дальше, его воля, усилия, энергия становятся уже не чем-то личным и отдельным, но активностями этого высшего Могущества и Влияния, работающего в индивидууме. Но все еще имеется своего рода глубокая пропасть, что делает необходимым темный процесс перехода, не всегда аккуратный, а иногда и очень искаженный, между божественным Источником и выходящим человеческим потоком. В конце процесса, с последовательным исчезновением эгоизма и нечистоты и неведения, это последнее разделение убирается, и все в индивидууме становится божественной работой.

**

Как высшая Шастра интегральной Йоги – это вечная Веда, тайно пребывающая в сердце каждого человека, так ее высший Руководитель и Учитель – это внутренний Руководитель, мировой Учитель, jahad-guru, тайно пребывающий внутри нас. Это он уничтожает нашу тьму сияющим светом своего знания, этот свет становится внутри нас увеличивающейся славой его собственного само-откровения. Он последовательно раскрывает в нас свою собственную природу свободы, восторга, любви, могущества, бессмертного бытия. Он помещает над нами свой собственный образец в качестве идеала, и трансформирует низшее существование в отражение того, что оно созерцает. Вливанием своего собственного влияния и присутствия в нас он дает возможность индивидуальному существу достичь отождествления с универсальным и трансцендентным.

Каковы его метод и система? Он не имеет метода, или имеет их все. Его система – это естественная организация высочайших процессов и движений, к которым способна природа. Применяя себя даже к мельчайшим деталям и действиям, наименее существенным в своей видимости, с такой же заботой и старанием, как к величайшим, они, наконец, поднимают нас в Свет и трансформируют все. Ведь в его Йоге нет ничего настолько малого, чтобы оно не могло быть использовано, и ничего настолько великого, чтобы оно не могло быть достигнуто. Как слуга и ученик Мастера не имеет дела с гордостью и эгоизмом, потому что все делается для него сверху, так нет у него и права падать духом из-за личных недостатков и преткновений его природы. Ведь Сила, что работает в нем, бесперсональна, или сверхперсональна – и бесконечна.

Полное распознание этого внутреннего Руководителя, Мастера Йоги, господина, света, наслаждающегося и объекта всех жертвоприношений и усилий, крайне важно на пути интегрального совершенства. Не имеет значения, будет ли он изначально увиден, как безличная Мудрость, Любовь и Могущество за всеми вещами, как Абсолют, проявляющийся в относительном и привлекающий его, как чье-либо высочайшее «Я», и высочайшее «Я» всего, как Божественная Личность внутри нас и в мире, в одной из его – или ее – многочисленных форм и имен, или как идеал, принимаемый разумом. В конце мы сознаем, что он – все, и более чем все эти вещи, вместе взятые. Дверь разума, в которую войдет концепция его, должна с необходимостью варьировать в соответствии с предшествующей эволюцией и нынешней природой.

Этот внутренний Руководитель часто вначале завуалирован самой интенсивностью нашего личного усилия, и поглощенностью эго собой и своими целями. По мере того, как мы обретаем прозрачность, и суматоха эгоистического усилия уступает место более спокойному само-осознанию, мы распознаем источник растущего света внутри нас. Мы познаем ретроспективно, понимая, как все наши темные и противоречивые движения заканчиваются, будучи предопределенными к этому, что мы только сейчас начинаем осознавать, как даже до нашего вступления на путь Йоги эволюция нашей жизни была предопределенно ведома к этой поворотной точке. Ведь сейчас мы начинаем понимать смысл нашей борьбы и усилий, успеха и поражений. Наконец, мы способны оценить значение наших испытаний и страданий, и можем оценить по достоинству помощь, данную нам в виде всех этих ран и противодействия, и пользу самих наших падений и преткновений. Впоследствии мы распознаем это божественное управление, не ретроспективно, но непосредственно, в формировании наших мыслей трансцендентным Провидцем, нашей воли и действий – всеобъемлющим Могуществом, нашей эмоциональной жизни – все-привлекающим и все-поглощающим Блаженством и Любовью. Мы распознаем это также в более личных отношениях с тем, что впервые коснулось нас, или окончательно захватило нас, мы чувствуем вечное присутствие Мастера, Любящего, Друга, Учителя. Мы распознаем в сущности нашего бытия, как оно развивается в единство и подобие более великого и широкого существования; ведь мы осознаем, что это развитие не является результатом наших собственных усилий; вечное Совершенство отливает нас в свой образ. Единый, что является Господином, или Ишварой йогических философий, Руководитель в сознательном существе (caitya guru, или antaryamin), Абсолют мыслителя, Непознаваемое Агностика, универсальная Сила Материалиста, высшая Душа и высшая Шакти, Единый, кто по-разному именуется и представляется религиями, является Мастером нашей Йоги.

Видеть, знать, стать и свершить это Единое в наших внутренних «я», и во всей нашей внешней природе, было всегда тайной целью, а теперь стало сознательной целью нашего воплощенного существования. Быть сознающим его во всех частях нашего бытия, и равно во всем, что разделяющий разум видит как внешнее по отношению к нашему существу, является совершенством нашего индивидуального сознания. Быть обладаемым им, и обладать им в нас самих и во всех вещах – условие всего господства и мастерства. Наслаждаться им во всех опытах пассивности или активности, мира и могущества, единства и различия есть счастье, которое jiva, индивидуальная душа, проявленная в мире, неосознанно ищет. Это совершенное определение цели интегральной Йоги; это передача в личном опыте истины, которую Универсальная природа сокрыла в себе, и которую она в муках открывает. Это превращение человеческой души в божественную душу, а природной жизни – в божественное бытие.

**

Вернейший путь к этому интегральному свершению – найти Мастера таинства, который пребывает внутри нас, держать себя постоянно открытыми божественному Могуществу, являющемуся также божественной Мудростью и Любовью, и вверить им осуществление преобразования. Но для эгоистического сознания вначале сложно делать это вообще. Или, если это сделано вообще, остается трудным делать это совершенно и в каждой линии нашей природы. Это трудно, прежде всего, из-за наших эгоистических привычек мысли, ощущения, чувства заблокированности тех дорог, которые могут привести нас к требуемому восприятию. Это трудно, затем, из-за того, что вера, необходимая на этом пути, самоотдача, мужество не являются легкими для души, затуманенной эго. Божественная работа не есть та работа, которой эгоистический разум желает или одобряет; ведь она использует ошибку для того, чтобы достичь истины, страдание, чтобы достичь блаженства, несовершенство для того, чтобы достичь совершенства. Эго не может видеть, куда оно ведомо; оно восстает против руководства, теряет доверие, теряет мужество. Эти падения ничего не значат, ведь божественный Руководитель внутри нас не может быть задет нашим мятежом, не обескуражен недостатком веры, и его не оттолкнуть нашей слабостью; он имеет всю любовь матери, и все терпение учителя. Но отводя наше согласие на руководство, мы утрачиваем сознание, хотя и не всю актуальность – во всяком случае, хотя и не всю возможность его полезного действия. Мы отводим наше согласие из-за того, что перестаем отличать наше высшее «я» от низшего, через которое оно подготавливает свое самораскрытие. Как в мире, так и в себе самих мы не можем увидеть Бога за его работами, и особенно потому, что он работает в нас через нашу природу, а не через последовательность произвольных чудес. Человеку требуются чудеса, чтобы он мог иметь веру, он желает быть ослепленным для того, чтобы видеть. И это нетерпение, это неведение может обратиться в великую опасность и бедствие, если в нашем мятеже против божественного руководства, мы призовем другую, искажающую силу, более удовлетворяющую нашим импульсам и желаниям, попросим ее вести нас, и дадим ей Божественное Имя.

Но, хотя трудно для человека верить во что-то невидимое внутри себя, легко ему поверить в то, что он может представить, как внешнее по отношению к себе. Духовный прогресс большинства человеческих существ требует внешней поддержки, объекта веры вне нас. Он нуждается во внешнем образе Бога, или нуждается в человеческом представителе – Инкарнации, Пророке или Гуру, или ему требуются они оба, и он получает их. Ибо в соответствии с потребностью человеческой души, Божественное проявляет себя, как божество, как человеческое божественное, или в обыкновенном человеке – используя этот толстый покров, который столь успешно скрывает Божество, в целях передачи его руководства.

Индийская духовная дисциплина представляет для этих нужд концепции Ишта Девата, Аватара или Гуру. Под Ишта Девата, избранным божеством, понимается не некое низшее Могущество, но имя и форма трансцендентного и универсального Божества. Почти все религии либо имеют в своем основании, либо используют некую подобную форму или имя Божественного. Ее необходимость для человеческой души очевидна. Бог – это Все, и более, чем Все. Но как человеку постичь то, что более, чем Все? И даже Все поначалу слишком трудно для него, ведь он сам в своем активном сознании является ограниченной и избирательной формацией, и может открыть себя только тому, что гармонирует с его ограниченной природой. Есть вещи во Всем, слишком трудные для его понимания, или кажущиеся слишком странными его чувствительным эмоциям и поверхностному ощущению. Или просто, он не может принять как Божественное, не может достичь или не может распознать что-то, лежащее слишком уж вне круга его невежественных или частичных представлений. Это необходимо для него – представлять Бога своим собственным образом, или в некой форме, что выше него, но созвучна его высочайшим устремлениям, и доступна его чувствам и его интеллекту. Иначе для него было бы сложно вступить в контакт и сообщение с Божественным.

Даже тогда его природа взывает к человеческому посреднику, с тем, чтобы он мог чувствовать Божественное в чем-то, всецело близком его собственной человечности, и ощутимом в человеческом влиянии и примере. Этому зову отвечает Божественное, проявленное в человеческом облике – Инкарнация, Аватар – Кришна, Христос, Будда. Или, если ему слишком трудно принять это, Божественное являет себя через менее чудесного посредника – Пророка или Учителя. Ибо многие, кто не может постичь или не хочет принять Божественного Человека, готовы раскрыть себя высшему человеку, называя его не инкарнацией, но мировым учителем или божественным представителем.

Этого также недостаточно; необходимо живое влияние, живой пример, современное обучение. Ведь лишь немногие могут сделать Учителя из прошлого и его учение, прошлую инкарнацию и ее пример живой силой в своей жизни. Для этой необходимости индийская дисциплина предоставляет взаимоотношения Гуру и ученика. Гуру может иногда быть Инкарнацией или Мировым Учителем, но здесь существенно то, что он  может представлять для ученика божественную мудрость, выразить для него  что-то от божественного идеала, или дать ему почувствовать осуществленные отношения человеческой души с Вечным.

Садхака интегральной Йоги воспользуется всеми этими видами помощи соответственно своей природе; но необходимо, чтобы он избегал их ограничений, и отбросил от себя ту исключительную тенденцию эгоистического ума, что восклицает: «Мой Бог, моя Инкарнация, мой пророк, мой Гуру», и противопоставляет это всем остальным реализациям в духе сектантства или фанатизма. Любого сектантства, любого фанатизма необходимо избегать; ведь это несовместимо с интегральностью духовной реализации.   

Напротив, Садхака интегральной Йоги не будет удовлетворен, пока он не включит все другие имена и формы Божественного в свою концепцию, не увидит своего Ишта Девата во всех остальных, не объединит всех Аватаров в Том, кто нисходит в Аватаре, не сплотит истину всех учений в гармонии вечной Мудрости.

Не забудет он и цели этих внешних видов помощи, состоящей в том, чтобы пробудить его душу к Божественному в нем. Ничто окончательно не завершено, пока не завершено это. Ничего не значит почитание Кришны, Христа или Будды снаружи, если нет раскрытия и формирования Будды, Христа или Кришны внутри нас. И все остальные виды помощи равно не имеют иной цели; каждая представляет собой мост между человеческим непреобразованным состоянием, и открытием Божественного внутри него. 

**

Учитель интегральной Йоги будет следовать настолько полно, насколько он сможет, методу Учителя внутри нас. Он будет вести ученика через природу ученика. Учение, пример, влияние – три инструмента Гуру. Но мудрый учитель не станет стремиться навязать себя, или свои мнения пассивному приятию воспринимающего ума – он посеет только то, что плодотворно, и что точно является семенем, которое будет расти под божественным вскармливанием изнутри. Он будет стремиться скорее пробуждать, чем обучать, его целью будет рост способностей и опыта посредством естественного хода событий и свободного расширения. Он будет подавать метод, как помощь, полезное приспособление, не как обязательную доктрину или шаблон. И он будет стоять на страже против любого превращения средств в ограничения, против механизации хода событий. Вся его обязанность заключается в том, чтобы пробудить божественный свет, и подключить к работе божественную силу, для которой он сам – лишь средство и помощь, тело или канал.

Пример более могущественен, чем инструкция, но самым большим значением обладает вовсе не пример наружного действия, ни даже личного характера. Они имеют свое место, и (приносят) пользу, но то, что будет более всего пробуждать стремление в других – есть сам факт центральной реализации в нем, руководящий всей его жизнью, и внутренним состоянием, и всеми его действиями. Это универсальный и неотъемлемый элемент; остальное относится к индивидуальной личности и обстоятельствам. Именно эту динамическую реализацию Садхака должен чувствовать и воспроизводить в себе, согласуясь со своей собственной природой; ему не нужно прикладывать усилия для имитации извне того, что вполне может быть скорее стерилизующим, чем дающим правильные и естественные плоды.

 Влияние более важно, чем пример. Влияние – это не внешняя власть Учителя над его учеником, но могущество его контакта, его присутствие, близости его души к душе другого, вливание в нее, даже в молчании, того, чем он сам является и обладает. Это – высший знак Мастера. Ведь величайший Мастер – гораздо менее Учитель, чем Присутствие, вливающее божественное сознание, и составляющие его свет и могущество и чистоту и силу во всех, кто восприимчив вокруг него.

И также знаком учителя интегральной Йоги будет то, что он не станет высокомерно претендовать для себя на звание Учителя в человеческом тщеславии и духе само-восхваления. Его работа, если таковая у него есть – поручение свыше, он сам – канал, сосуд или представитель. Он – человек, помогающий своим братьям, ребенок, ведущий детей, Свет, зажигающий другие огни, пробужденная Душа, пробуждающая души, и высшее – Могущество или Присутствие Божественного, зовущее к нему другие могущества Божественного.

**

Садхака, у которого есть все эти виды помощи, уверен в своей цели. Даже падение будет для него средством восхождения, и смерть – переходом навстречу свершению. Ведь на его пути рождение и смерть становятся лишь процессами в развитии его существа, и стадиями его путешествия.

Время – последняя помощь, необходимая для осуществления процесса. Время являет себя человеческому усилию в качестве врага или друга, как сопротивление, посредник или инструмент. Но в реальности оно всегда является инструментом души.

Время есть поле обстоятельств и сил, встречающихся, и вырабатывающих результирующий ход событий, чей курс оно измеряет. Для эго оно – тиран или сопротивление, для Божественного – инструмент. Поэтому, когда наше усилие персонально, Время выглядит как сопротивление, ведь оно представляет нам все препятствия сил, конфликтующих с нашей собственной. Когда божественная работа и персональная сочетаются в нашем сознании, оно является как посредник и условие. Когда два становятся одним, оно является как слуга и инструмент.

Идеальное отношение Садхака ко Времени – иметь бесконечное терпение, как если бы он имел всю Вечность для своего свершения, и в то же время развить энергию, которая реализует сейчас и с постоянно увеличивающимся мастерством и давлением быстроты, пока он не достигнет чудесной мгновенности божественной Трансформации.

 

Глава II

Самопосвящение

 

Вся Йога по своей природе есть новое рождение; это рождение из обычной, ментализированной материальной человеческой жизни в более высокое духовное сознание и более великое и божественное бытие. Никакая Йога не может быть успешно предпринята и ей невозможно следовать, если нет сильного пробуждения к необходимости этого большего духовного существования. Душа, которая призвана к этому глубокому и широкому изменению, может подойти к исходной отправной точке разными путями. Это может прийти к ней посредством ее собственного естественного развития, которое вело ее бессознательно к пробуждению; это может затронуть ее через влияние религии или притяжение философии, это может приблизиться к ней посредством медленного озарения или совершить скачок к ней внезапным касанием или шоком, ее может подтолкнуть или привести к этому давление внешних обстоятельств или внутренняя необходимость, единственное слово, что разбивает печати разума, или длительное размышление, далекий пример того, кто вступил на путь, или контакт и ежедневное влияние. Зов придет, соответствуя природе или обстоятельствам.

Но каким бы путем он не пришел, должно быть решение ума и воли и, как его результат, полное и действенное само-посвящение. Принятие новой духовной идеи-силы и направленная вверх ориентация бытия, озарение или обращение, схваченное волей или стремлением сердца – это важное действие, которое содержит, как в семени, все результаты, которые должна дать Йога. Просто идея или интеллектуальный поиск чего-то высшего запредельного, насколько бы сильно ни была она охвачена интересом разума, неэффективна, если она не схвачена сердцем, как единственная вещь, которая должна быть сделана. Ведь истина Духа должна быть не просто продумана, но прожита, и чтобы жить ей, требуется однонаправленность разума существа; такое великое изменение, предполагаемое в Йоге, неосуществимо посредством разделенной воли или маленькой доли энергии, или колеблющимся разумом. Тот, кто ищет Божественное, должен посвятить себя Богу и только Богу.

Если изменение приходит внезапно и решительно, посредством непреодолимого воздействия, в дальнейшем нет существенных или длительных трудностей. Выбор следует за мыслью, или одновременен с ней, и самопосвящение следует за выбором. Ноги уже ступили на путь, даже если кается поначалу, что они бредут неуверенно, хотя сам путь, может быть, неясно виден, и знание пути может быть несовершенно. Тайный Учитель, внутренний Руководитель уже за работой, хотя он может еще не проявлять себя, или еще не показываться в личности своего человеческого представителя. Какие бы трудности и колебания ни могли последовать, они не могут, в конечном счете, одержать победу над могуществом опыта, который повернул течение жизни. Зов, однажды решительный, удерживается; вещь, что была однажды рождена, не может, в конечном счете, быть подавлена. Даже если сила обстоятельств мешает регулярным занятиям, или полному практическому посвящению сначала, все же разум приобрел склонность и упорствует, и возвращается с всегда увеличивающимся эффектом к своей ведущей занятости. Существует неотвратимая настойчивость внутреннего бытия, и против нее обстоятельства, в конечном счете, бессильны, и никакая слабость природы не может долго быть препятствием.

Но не всегда таков способ начала – Садхака часто ведом постепенно, и имеется длительный интервал между первым обращением разума, и полным согласием природы с вещами, к которым он обращается. Сначала может быть только живой интеллектуальный интерес, сильное притяжение к идее и какая-нибудь несовершенная форма практики. Или может быть усилие, не поддержанное всей природой, решение или поворот, навязанные интеллектуальным влиянием, или продиктованные личной привязанностью или восхищением тем, кто сам посвящен и предан Высочайшему. В таких случаях длительный период подготовки может быть необходим прежде, чем придет окончательное посвящение, и в некоторых отдельных случаях оно может не прийти. Может быть некоторое продвижение, может быть энергичное усилие, даже большое очищение и многие опыты, отличные от тех, что являются центральными и высшими, но жизнь будет либо проведена в подготовке, либо, по достижении определенной стадии, разум, толкаемый недостаточной движущей силой, может успокоиться, согласный с ограничениями усилия, возможного для него. Или может быть даже отход к низшей жизни – что называется на обычном языке Йоги уходом с пути. Эта ошибка случается из-за дефекта в самом центре. Интеллект был заинтересован, сердце привлечено, воля напряглась в усилии, но вся природа не была пленена Божественным. Она только уступила интересу, притяжению или устремлению. Был проведен эксперимент, возможно, даже напряженный эксперимент, но не тотальная самоотдача настоятельной нужде души или незабываемому идеалу. Даже такая несовершенная Йога не напрасна; ведь ни одно направленное вверх усилие не бывает тщетным. Даже если она проваливается в настоящем, или достигает некой подготовительной стадии, или предварительной  реализации, она уже определила будущее души.

Но если мы желаем осуществить наибольшую из возможностей, которые эта жизнь дает нам, если мы хотим ответить адекватно на зов, что мы получили, и достичь цели, что мы мельком увидели, а не просто продвинуться немного к ней, существенной будет именно полная самоотдача. Секрет успеха в Йоге – относиться к ней не как к одной из целей, которых надо достичь в жизни, но как ко всей жизни.

**

И, поскольку Йога в своей сущности есть поворот от обычной материальной и животной жизни, которую ведет большинство людей, или от более ментального, но все еще ограниченного способа жития, которому следуют немногие, к более великой духовной жизни, к божественному способу, каждая часть наших энергий, отданная низшему существованию в духе этого существования является противоречием нашей цели и нашему самопосвящению. С другой стороны, каждая энергия или активность, которую мы сможем отвратить от ее преданности низшему, и посвятить служению высшему, является приобретением на нашем пути, и отнята у могуществ, которые препятствуют нашему прогрессу. Именно трудность этого всестороннего обращения является источником всех задержек на пути Йоги. Ведь вся наша природа и ее окружение, все наше личное и универсальное «я» полны привычек и влияний, которые враждебны нашему духовному перерождению и работают против цельности устремления нашего сердца. В определенном смысле мы есть не более, чем комплексная масса ментальных, нервных и физических привычек, удерживаемых вместе несколькими правящими идеалами, желаниями и ассоциациями – амальгама многих самоповторяющихся сил с несколькими главными вибрациями. То, что мы предполагаем в нашей Йоге – не менее, чем разбить всю формацию нашего прошлого и настоящего, которая составляет обычного материального и ментального человека, и создать новый центр видения, и новую вселенную активностей в нас самих, что составят божественную человечность или сверхчеловеческую природу.

Первой необходимостью является устранить ту веру и видение в разуме, что концентрируют его на его собственном развитии и удовлетворении и интересах в старом внешнем порядке вещей. Необходимо заменить эту поверхностную ориентацию более глубокими верой и видением, которые видят только Божественное, и стремятся только к Божественному. Следующая необходимость – принудить все наше низшее бытие отдать должное этой новой вере и большему видению. Вся наша природа должна совершить интегральное отречение: она должна предлагать себя в каждой части и каждую секунду тому, что кажется непреобразованному сенситивному уму гораздо менее реальным, чем материальный мир и его объекты. Все наше существо – душа, разум, чувства, сердце, воля, жизнь, тело – должны посвятить все свои энергии так полно и таким способом, что они станут подходящим средством выражения Божественного. Это нелегкая задача; каждая вещь в мире следует закрепленной привычке, которая для нее закон, и противится радикальной перемене. А никакое изменение не может быть более радикальным, чем революция, предлагаемая интегральной Йогой. Все в нас должно постоянно быть призываемо к центральной вере и воле и видению. Каждой мысли и импульсу должно напоминать, что, выражаясь языком Упанишад, «Это божественный Брахман, а не то, чему здесь поклоняются люди». Каждый витальный элемент необходимо убедить принять полное отречение от всего, что до этого представлялось ему его собственным существованием. Разум должен прекратить быть разумом, и засверкать чем-то, находящимся за ним. Жизнь должна измениться в вещь широкую, спокойную, интенсивную и могущественную, которая больше не сможет признавать свое старое слепое страстное узкое «я» или мелкий импульс и желания. Даже тело должно будет подвергнуться изменению, и быть более не шумным животным или обременяющим трупом, каким оно является сейчас, но стать вместо этого сознательным слугой, сияющим инструментом и живой формой духа.

Сложность задачи, естественно, повела к поиску легких и определенных решений; она породила и глубоко закрепила тенденцию религий и школ Йоги отделить внутреннюю жизнь от жизни мира. Чувствуется, что могущества этого мира и их современные активности либо не принадлежат Богу вообще, либо являются, по некой неясной и загадочной причине, Майи или какой-нибудь другой, темным противоречием божественной Истине. И, на собственной их противоположной позиции, могущества Истины и их идеальные активности, по-видимому, принадлежат совершенно другому плану сознания, чем тот, темный, невежественный и извращенный в своих импульсах и силах, на котором основывается жизнь на Земле. Здесь сразу возникает противоречие светлого и чистого царства Бога и темного и нечистого царства дьявола; мы чувствуем противоречие между нашим пресмыкающимся земным рождением и жизнью и возвышенным духовным Бого-сознанием; мы легко соглашаемся с несовместимостью подчинения жизни Майе с концентрацией души в чистом Брахманическом существовании. Самый легкий путь – отвернуться от всего, что принадлежит одному, и удалиться, посредством голого и крутого восхождения, в другое. Так возникает притягательность и, казалось бы, необходимость принципа исключительной концентрации, который играет такую выдающуюся роль в специализированных школах Йоги; так как посредством этой концентрации мы можем прийти, через бескомпромиссное отречение от мира и полное самопосвящение, к Одному, на котором мы концентрируемся. На нас больше не лежит обязанность принуждать все низшие активности к трудному распознанию нового, и высшей, одухотворенной жизни, тренировать их, чтобы сделать ее агентами или исполнительными могуществами. Достаточно убить или успокоить их, и сохранить, самое большее, несколько энергий, необходимых, с одной стороны, для поддержания тела, с другой – для общения с Божественным.

Сама цель и концепция интегральной Йоги запрещает нам принять этот простой и напряженный, возвышенный процесс. Надежда на интегральную трансформацию запрещает нам пользоваться кратчайшим путем, или облегчать себя для погони, отбрасывая то, что нам мешает. Ведь мы отправились в путь, чтобы завоевать всего себя и мир для Бога; мы решили отдать ему наше становление так же, как и наше бытие, а не просто принести чистый и обнаженный дух, как безыскусное предложение далекой и тайной Божественности на дальних небесах, или уничтожить все, чем мы являемся, во всесожжении ради неподвижного Абсолюта. Божественное, которому мы поклоняемся, есть не только далекая сверхкосмическая Реальность, но полузавуалированная Манифестация, присутствующая и близкая нам здесь, во Вселенной. Жизнь – это поле божественной манифестации, еще не полной; здесь, в жизни, на земле, в теле – ihaiva, как настаивают Упанишады, - должны мы снять покров с Божества, здесь мы должны сделать его трансцендентное величие, свет и сладостность реальными для нашего сознания, здесь обладать им, и настолько, насколько возможно, выражать его. Жизнь, таким образом, мы должны принять в нашу Йогу с тем, чтобы полностью обратить ее; нам запрещено избегать трудностей, которые это приятие может добавить к нашей борьбе. Наше вознаграждение – в том, что, даже если путь и более тернист, усилие – более комплексно и озадачивающе сложно, все же в определенный момент мы получаем огромные преимущества. Ведь если однажды наш разум достаточно закреплен в центральном видении, и наша воля в целом обращена к единому исканию, Жизнь становится нашим помощником. Настойчивые, пробужденные, интегрально сознательные, мы сможем взять любую деталь ее форм, и любой эпизод ее движений в качестве пищи для жертвенного Огня внутри нас. Победители в сражении, мы сможем заставить саму Землю быть помощницей в нашем совершенствовании и сможем обогатить нашу реализацию добычей, отнятой у могуществ, что противостоят нам.

**

Есть другое направление, в котором обычная практика Йоги приходит к помогающему, но сужающему упрощению, в котором отказано Садхаке интегральной цели. Практика Йоги ставит нас лицом к лицу с необыкновенной сложностью нашего собственного существа, стимулирующей, но также и смущающей многосоставностью нашей личности, богатой нескончаемой путаницей Природы. Для обычного человека, что живет на своей собственной бодрствующей поверхности, не ведая о глубинах и широтах «я» за вуалью, его психологическое существование достаточно просто. Маленькая, но шумная компания желаний, некие повелительные интеллектуальные и эстетические устремления, некие вкусы, несколько правящих или выдающихся идей среди великого потока связных или плохо связанных, и большей частью тривиальных мыслей, множества более или менее настоятельных витальных потребностей, чередования физического здоровья и болезни, разбросанной и нелогичной последовательности радостей и печалей, частых мелких неурядиц и превратностей судьбы, и редких сильных исканий и переворотов в разуме и теле, и через это все Природа, частично с помощью его ума и воли, частично без них и вопреки им, организует эти вещи неким грубым практичным способом, в неком удобоваримом беспорядочном порядке – это и есть материал его существования. Даже сейчас среднее человеческое существо в своем внутреннем существовании так же грубо и неразвито, как примитивный человек минувшего в его внешней жизни. Но как только мы идем глубоко внутрь себя – а Йога означает погружение во все неисчислимые глубины души – мы обнаруживаем себя субъективно, как человек в его развитии обнаружил себя объективно, в окружении целого сложного мира, который нам предстоит узнать и завоевать.

Самое смущающее открытие – это обнаружить, что каждая часть нас – интеллект, воля, сенситивный ум, нервное «я» или я желания, сердце, тело – имеет свою собственную комплексную индивидуальность и природную формацию, независимую от остальных; она никогда не соглашается ни с собой, ни с остальными, ни с представительным эго, которое является тенью, отброшенной неким центральным и централизующим «я» на наше поверхностное неведение. Мы обнаруживаем, что состоим не из одной, но из многих личностей, и каждая имеет свои собственные запросы и отличительную природу. Наше существо – это грубо составленный хаос, в который мы должны внести принцип божественного порядка. Более того, мы обнаруживаем, что изнутри также, не менее чем снаружи, мы не одиноки в мире; четкая отделенность нашего эго была не более чем обманом и иллюзией, мы существуем не только в себе, мы не живем реально отделенными, во внутреннем уединении или одиночестве. Наш разум – это получающий, развивающий и модифицирующий механизм, через который постоянно, из секунды в секунду, пропускается безудержный чуждый поток, текучая масса в корне различающихся материалов свыше, снизу, снаружи. Более чем половина наших мыслей и чувств – не наши собственные, в том смысле, что они принимают форму вне нас; едва ли о чем-либо может быть сказано, что оно действительно исходит из нашей природы. Огромная часть приходит к нам от других, или из окружающей среды, либо как сырой материал, либо как готовый продукт; но еще больше приходит из универсальной Природы здесь, или из других миров и планов, и от их существ и могуществ и влияний; ведь мы переполнены и окружены другими планами существования, планами разума, планами жизни, планами тонкой материи, из которых подпитываются наша жизнь и действия здесь, или подпитывает их, сжатая, находящаяся во власти, используемая для манифестации их форм и сил. Сложность нашего личного спасения невероятно возрастает из-за этой комплексности и разносторонней открытости и подчинения втекающим энергиям Вселенной. Все это мы должны учитывать, со всем иметь дело, узнать, чем является тайное вещество нашей природы и ее составляющие и результирующие движения, и создать во всем этом божественный центр, истинную гармонию и светлый порядок.

На обычных путях Йоги метод, используемый для обращения с этими конфликтующими материалами, прям и прост. Та или иная психологическая сила в нас избирается в качестве нашего единственного средства для достижения Божественного; остальные успокаиваются и погружаются в инерцию, или им предоставляют возможность истощиться в своей ничтожности. Бхакта, овладевая эмоциональными силами существа, напряженными активностями сердца, пребывает сконцентрированным в любви к Богу, как будто собранный в единый однонаправленный язык пламени, он безразличен к активностям мысли, отбросил от себя назойливость рассудка, презрел жажду знания в разуме. Все знание, нужное ему – это его вера и вдохновение, которые бьют ключом из сердца в его общении с Божественным. Он не использует никакую волю к работам, если они не обращены к прямому почитанию Возлюбленного или служению в храме. Человек Знания, самоограниченный в свободном выборе силой и активностями различающей мысли, находит освобождение в направленном внутрь устремлении разума. Он концентрируется на идее «я» посредством тонкого внутреннего различения к распознанию его молчаливого присутствия за вуалирующими активностями Природы, и через воспринимаемую идею приходит к конкретному духовному опыту. Он безразличен к игре эмоций, глух к голодному зову страсти, закрыт для активностей Жизни – чем более благословен он, тем быстрее они отпадают от него, и оставляют его свободным, спокойным и немым, вечного не-делаюшего. Тело – его камень преткновения, витальные функции – его враги, если их потребности могут быть сведены к минимуму, это великий подарок судьбы для него. Бесконечные трудности, что исходят из окружающего мира, изгоняются посредством возведения перед ними прочной ограды внешнего физического и внутреннего духовного одиночества, в безопасности за стеной внутреннего молчания, он остается безучастным и незатронутым миром и другими. Уединиться с собой или с Божественным, уйти с Богом или с преданными ему, закрепиться в единственном «я» – направленном устремлении разума или Богонаправленной страсти сердца – общее направление этих Йог. Проблема разрешается отсечением всех трудностей, кроме одной, центральной, которая преследует единственную избранную мотивирующую силу; среди разделенных призывов нашей природы принцип исключительной концентрации приходит полновластно к нам на помощь.

Но для Садхаки интегральной Йоги это внутреннее или внешнее одиночество могут быть только случаями или периодами в его духовном прогрессе. Принимая жизнь, он должен нести не только свою собственную ношу, но также и великую часть мировой ноши, как дополнение к своему собственному, довольно-таки тяжелому грузу. Поэтому его Йога примет характер битвы в большей степени, чем другие, но это не только индивидуальная битва, это коллективная война, проводимая на значительной территории. Он должен не только победить в себе силы эгоистической лжи и беспорядка, но победить их, как представителей тех же самых враждебных и неистощимых сил в мире. Их представительный характер дает им гораздо бо’льшую упорную способность к сопротивлению, и почти бесконечное право на возвращение. Часто он обнаруживает, что, даже когда он устойчиво одержал победу в своей собственной личной битве, он должен все-таки побеждать снова и снова в войне, кажущейся бесконечной, потому что его внутреннее бытие уже так расширено, что не только содержит его собственное существо с его четко определенными нуждами и опытами, но солидарно с существами других, ибо в себе он содержит Вселенную.

И не позволено искателю интегрального пути разрешать слишком уж своевольно даже конфликт его собственных внутренних частей. Ему нужно согласовать обдуманное знание и невопрошающую веру, он должен примирить кроткую душу любви и грозную необходимость могущества; пассивность души, что живет, довольная, в трансцендентном покое, нужно слить с активностью божественного помощника и божественного воителя. Ему, как и всем искателям духа, предложены для разрешения противоположности рассудка, цепкой хватки чувств, возмущений сердца, западни желаний, колодок физического тела; но он должен обращаться в другом ключе с их обоюдными и внутренними конфликтами и их помехами на пути к его цели, ведь он должен прийти к бесконечно большему совершенству в обращении со всем этим бунтующим материалом. Принимая их, как инструменты божественной реализации и манифестации, он должен обратить их нестройные диссонансы, пролить свет на их густую тьму, преобразовать их всех вместе и по отдельности, гармонизировать их самих по себе и со всеми остальными - интегрально, не пропуская ни зернышка, ни пряди, ни вибрации, не оставляя нигде ни на йоту несовершенства. Исключительная концентрация, и даже последовательность концентраций такого рода, может быть в его комплексной работе лишь временным удобством; она должна быть оставлена, как только ее полезность исчерпана. Все-включающая концентрация – вот то сложное достижение, в направлении которого мы должны трудиться.

**

Концентрация является непременным первым условием любой Йоги, но именно все-включающая концентрация заложена в основе интегральной Йоги. Отдельная усиленная фиксация мысли, эмоций или воли на единственной идее, объекте, состоянии, внутреннем движении или принципе, без сомнения, здесь также часто является необходимой, но это только дополнительный полезный процесс. Широкое грандиозное раскрытие, гармонизированная концентрация всего существа во всех его частях и всеми его могуществами на Едином, кто является Всем – более великое действие данной Йоги, без которого она не сможет достичь своей цели. Ведь это сознание, что покоится в Едином и действует во Всем – то, чего мы ищем, это его мы стремимся наложить на каждый элемент нашего существа и каждое движение нашей природы. Эта широкая и концентрированная тотальность является сущностным характером Садханы, и ее характер должен определить ее практику.

Но, хотя концентрация всего существа на Божественном и является характером Йоги, все же наше существо – слишком комплексная вещь, чтобы ее можно было взять сразу же, как если бы мы брали целый мир в ладони, и направить в его цельности к единственной задаче. Человеку в его усилии самотрансценденции обычно нужно ухватиться за какую-нибудь одну пружину, или могущественный рычаг в сложной машине своей природы; к этой пружине или рычагу он притрагивается чаще, чем к остальным, и пользуется им, чтобы привести машину в движение к цели, которую он имеет в виду. Проводником к его выбору для него всегда будет именно Природа. Но здесь это должна быть Природа в своем высочайшем и широчайшем, а не низшем или как-либо ограничивающем движении. В ее низших витальных активностях желание – это то, что Природа использует, как самый могущественный рычаг, но отличительная черта человека в том, что он является ментальным существом, а не просто витальным созданием. Так же, как он может использовать свой мыслящий разум и волю, чтобы сдерживать и исправлять свои жизненные импульсы, он может ввести в действие еще более просветленную ментальность с помощью глубочайшей души в себе, психического существа, и вытеснить этими более великими и чистыми мотивирующими могуществами господство витальной и чувственной силы, которую мы зовем желанием. Он может полностью подчинить или убедить ее, и преподнести для трансформации ее божественному Мастеру. Эта высшая ментальность и эта глубочайшая душа, психический элемент в человеке – вот два зацепочных крючка, посредством которых Божественное может наложить захват на его природу.

Высший разум в человеке – это нечто иное, более возвышенное, чистое, широкое и могущественное, чем рассудок или логический интеллект. Животное является эмоциональным и чувственным существом; человек же отличается от животного наличием рассудка. Но это очень общая, несовершенная и ведущая к неверным выводам характеристика вопроса. Ведь рассудок – только частичная и ограниченная, утилитарная инструментальная активность, происходящая из чего-то гораздо более великого, чем она сама, из могущества, что пребывает в эфире более светлом, широком, безграничном. Истинное и главное, в отличие от промежуточного и непосредственного значения нашего наблюдающего, рассуждающего, предполагающего и судящего интеллекта состоит в том, что он готовит человеческое существо к правильному восприятию и правильному действию Света свыше, который должен прогрессивно заменить в нем неясный низший свет, что управляет животным. Последнее тоже имеет рассудок, рудиментарный род мыслей, душу, волю и сильные эмоции; хотя и менее развитая, его психология еще такая же по разновидности, как у человека. Но все эти способности в животном автоматически приводятся в движение, и строго ограничены, почти даже составлены низшим нервным бытием. Все животные восприятия, чувства, ощущения управляются нервными и витальными инстинктами, желаниями, нуждами, удовлетворениями, первопричина которых – жизненный импульс и витальное желание. Человек тоже привязан, хотя и менее привязан, к автоматизму витальной природы. Человек может привнести просветленную волю, просветленную мысль и просветленную эмоцию в трудную работу своего саморазвития, он может все более и более подчинять этим более сознательным и рассудительным вожатым низшую функцию желания. Пропорционально тому, насколько он может так подчинить и просветлить эту низшую функцию желания, он есть человек, а не животное более. Когда он может начать полностью замещать желания более великой просвещенной мыслью, видением и волей, соприкасающимися с Бесконечным, сознательно подчиниться воле более божественной, чем его собственная, соединенной с более универсальным и трансцендентным знанием, он начал свое восхождение к сверхчеловеку; он – на ведущей ввысь дороге к Божественному.

Таким образом, именно в высшем разуме мысли и света и воли, или во внутреннем сердце глубочайшего чувства и эмоции должны мы в первую очередь центрировать наше сознание – в любом из них или, если мы способны, в обоих вместе, - и использовать это, как рычаг для поднятия всей природы к Божественному. Концентрация просветленной мысли, воли и сердца, обращенных в единстве к одной широкой цели нашего знания, одному озаренному и бесконечному источнику нашего действия, одному непреходящему объекту наших эмоций – это стартовая точка Йоги. И объектом наших исканий должен быть сам источник Света, растущего в нас, сам источник Силы, которую мы призываем управлять нашими членами. Нашим единственным объектом должно быть само Божественное, к которому, зная или не зная об этом, всегда стремится что-то в нашей тайной природе. Должна быть огромная, многосторонняя, но все же единая концентрация мысли на идее, восприятии, видении, пробуждающем касании, реализации душой одного Божественного. Должна быть пылающая концентрация сердца на Всем и Вечном и, когда однажды мы обнаружим его, глубокое погружение и вовлечение в обладание и экстаз Все-Прекрасного. Должна быть сильная и независимая концентрация воли на достижении и свершении всего, чем является Божественное, и свободное и пластичное раскрытие ее ко всему, что он намерен проявить в нас. Это и есть тройной путь Йоги.

**

Но как же нам сконцентрироваться на том, чего мы еще не знаем? И все-таки мы не сможем узнать Божественное, если не достигнем этой концентрации нашего существа на нем. Концентрация, которая достигает наивысшей точки в живой реализации, и постоянном чувстве присутствия Одного в нас и во всем, что мы сознаем – то, что мы подразумеваем в Йоге под знанием и усилием, следующим за знанием. Недостаточно посвящения себя посредством чтения Писаний, или нажимом философских рассуждений на интеллектуальное понимание Божественного, ведь в конце нашего длинного ментального труда мы, возможно, узнаем все, что было сказано о Вечном, возымеем все возможные мысли о Бесконечном, и все-таки, может быть, не будем знать его вообще. Интеллектуальная подготовка может, действительно, быть первой стадией могучей Йоги, но это не необходимо: это не тот шаг, в котором все нуждаются, или могут быть призваны сделать. Йога была бы невозможной, кроме разве что для очень немногих, если бы интеллектуальный образ знания, достигнутый медитативным или спекулятивным Рассудком, был бы непременным условием или обязательной предысторией. Все, что Свету свыше нужно от нас, чтобы он смог начать свою работу – это призыв из души, и достаточная точка опоры в разуме. Эта опора может быть обретена через настойчивую идею Божественного в мыслях, соответствующую волю в динамических частях, стремление, веру, нужду в сердце. Любая из этих вещей может вести или преобладать, если все не могут двигаться в едином или одинаковом ритме. Идея может, и должна быть вначале неадекватной; стремление может быть узким и несовершенным, вера – слабо освещенной, или даже, не будучи твердо основанной на скале знания, колеблющейся, неуверенной, легко смущаемой, часто даже она может быть погашена, и нуждаться в том, чтобы быть зажженной опять – трудно, как факел на ветру в пути. Но если однажды было твердое сам-посвящение из внутренних глубин, если есть пробуждение к призыву души – эти неадекватные вещи могут быть достаточным инструментом для божественной цели. Вот почему мудрые никогда не хотели ограничивать человеческие дороги к богу, они не закроют для него даже самые узкие ворота, самую темную заднюю дверцу, самую крошечную калитку. Любое имя, любая форма, любой символ, любое предложение будут достаточными, если в них присутствует посвящение, ведь Божественное узнает себя в сердце искателя и принимает жертву.

Но чем больше движущая идея-сила посвящения, тем лучше для искателя; его достижение будет полнее и обширнее. Если мы предпринимаем интегральную Йогу, начинать также лучше с идеи Божественного, которое само по себе интегрально. В сердце должно быть стремление, достаточное для реализации, не ограниченной никакими узкими пределами. Нужно избегать не только религиозного сектантского подхода, но также любых односторонних философских концепций, что пытаются заключить Невыразимое в ограниченную ментальную формулу. Динамической концепцией или движущим ощущением, которыми наша Йога лучше всего утвердится, вполне естественно могла бы стать идея, чувство сознательного всеобъемлющего, но всепревосходящего Бесконечного. Наш взгляд должен быть устремлен к свободному, всемогущему, совершенному и блаженному Единому и Единству, в котором все существа движутся и живут, и в котором все могут встретиться и стать одним. Это Вечное будет одновременно личным и безличным в его самооткровении и прикосновении к душе. Он личен, поскольку он есть сознательное Божественное, бесконечная личность, которое отбрасывает некие ломаные отражения себя в мириадах божественных и небожественных личностей во вселенной. Он безличен, поскольку является нам, как бесконечное Существование, Сознание и Ананда, и поскольку он – источник, основа и составляющая всех существований и всех энергий – сам материал нашего существа и разума и жизни и тела, нашего духа и нашей материи. Мысль, концентрируясь на нем, должна не просто понять интеллектуально, что он существует, или допустить его в качестве абстракции, логической необходимости; она должна стать видящей мыслью, способной найти его как божественного обитателя во всем, осуществить его в нас, увидеть и ухватиться за движение его сил. Он – единое Существование, он – изначальный универсальный Восторг, что составляет все вещи и превосходит их: он – единое бесконечное Сознание, что составляет все сознания и наполняет их движения, он – одно безграничное Бытие, кто содержит все действия и опыт; его воля ведет эволюцию вещей к их еще не реализованной, но неизбежной цели и полноте. Ему может сердце посвятить себя, достичь его как высшего Возлюбленного, биться и двигаться в нем, как в универсальной нежности Любви и живом море Восторга. Ведь он есть тайная Радость, что сопровождает душу во всех ее опытах, и поддерживает даже заблудшее эго в его испытаниях и борьбе, пока все страдания и скорбь не прекратятся. Он – это Любовь и Восторг бесконечного божественного Любящего, который направляет все вещи их собственными путями к их счастливому единству. На нем может неизменно закрепиться Воля, как на невидимом Могуществе, которое ведет и направляет ее, и как на источнике ее силы. В безличности это действенное Могущество является само-озаренной Силой, которая содержит все результаты, и и спокойно работает для их свершения, в личности – всемудрым и всемогущим Мастером Йоги, которому ничто не может помешать вести к ее цели. Это та вера, с которой искатель должен начать свой поиск и старание; ведь во всех своих усилиях здесь, а более всего – в своих усилиях, направленных к Незримому, ментальный человек должен продвигаться с помощью веры. Когда придет реализация, то вера, божественно совершенная и исполненная, будет трансформирована в вечный огонь знания.

**

Низший элемент желания, естественно, будет проникать поначалу во все наши направленные ввысь устремления. Ведь то, что просветленная воля видит как вещь, которую нужно сделать, и преследует как корону, которая должна быть завоевана, то, что сердце объемлет, как единственную вещь, приносящую наслаждение – то в нас, что чувствует себя ограниченным и сопротивляющимся, и, поскольку ограничено, желает  и борется, будет искать с бесконечной страстью эгоистического желания. Желающая жизненная сила, или душа желания в нас, должна быть сначала принята, но только с тем, чтобы быть трансформированной. С самого начала ее нужно научить отвергать все другие желания, и концентрироваться на страсти к Божественному. После этого важнейшего достижения, ее нужно научить желать не для себя, но для Бога в мире и для Божественного в нас; она должна зафиксироваться не на личном духовном достижении, хотя мы уверены во всех возможных духовных достижениях, а на великой работе, что должна быть сделана в нас и остальных, на происходящей высокой манифестации, которая должна стать победным свершением Божественного в мире, на Истине, что должна быть найдена, жить и воцариться навеки. Но последнее, самое трудное для нее, более трудное, чем стремиться к правильной цели – ее нужно научить стремиться в правильной манере; ведь она должна обучиться желать не своим собственным эгоистическим способом, но способом Божественного. Она более не должна настаивать, как всегда настаивает сильная отдельная воля, на своей собственной манере свершения, собственной мечте обладания, собственной идее правильного и желаемого; она должна стремиться свершать более огромную и великую Волю, и согласиться служить менее заинтересованному и невежественному водительству. Так натренированное, Желание, этот великий беспокойный создатель тревог и волнений человека, причина всякого рода затруднений, станет готовым к трансформации в своего божественного двойника. Ведь желание и страсть также имеют свои божественные формы; есть чистый экстаз поиска души за всем хотением и печалью, есть Воля Ананды, что восседает, восславленная в обладании всеми красотами высшего.

Когда объект концентрации обладает и обладаем тремя инструментами мастера, мыслью, сердцем и волей, - окончательное совершенство возможно только когда душа желаний в нас подчинена Божественному Закону – совершенство разума, жизни и тела может быть эффективно установлено в нашей преображенной природе. Это и будет сделано, не для личного удовлетворения эго, но чтобы все могло представлять из себя подходящий храм для Божественного Присутствия, безошибочный инструмент для божественной работы. Ведь работа может быть верно выполнена, только когда инструмент, посвященный и усовершенствованный, сделался пригодным для неэгоистического действия, - и так и будет, когда личное желание и эгоизм уничтожены; но не освобожденный индивидуум. Когда маленькое эго уничтожено, истинная Духовная Личность остается, а также воля, работа и восторг Бога в нем, и духовное использование его совершенства и достижений. Наши работы будут тогда божественны, и выполнены божественно, наш разум, жизнь и воля, преданные Божественному, будут использоваться, чтобы помочь свершить в остальных и в мире то, что было сначала реализовано в нас – все, что мы можем проявить из воплощенного Единства, Любви, Свободы, Силы, Могущества, Величия, бессмертной Радости, что являются целями земного путешествия духа.

Йога должна начаться с усилия или, по меньшей мере, с устойчивого поворота к этому тотальному посвящению. Постоянная и неослабевающая воля к посвящению себя полностью Высшему требуется от нас, предложение всего нашего существа и нашей многосложной природы Вечному, который есть Все. Эффективная полнота нашей концентрации на единственной вещи, необходимая для исключения всего остального, будет мерой нашего само-посвящения Одному, единственно желанному. Но эта исключительность, в конечном счете, не исключает ничего, кроме ложности нашего способа видения мира и невежества нашей воли. Ведь наша концентрация на Вечном станет совершенной в разуме, когда мы постоянно будем видеть Божественное в нас, но также и Божественное во всех вещах, существах и событиях. Она станет совершенной в сердце, когда все эмоции соединятся в любви к Божественному – Божественному в себе и для себя, но это также и любовь к Божественному во всех существах и могуществах и личностях и формах во Вселенной. Она станет совершенной в воле, когда мы будем чувствовать и получать всегда божественный импульс, и принимать только его в качестве нашей единственной мотивирующей силы; но это означает, что, сразив всех до единого мятежных бродяг – блуждающие импульсы эгоистической природы, мы универсализировали себя, и можем принимать с постоянным счастливым одобрением единую божественную работу во всех вещах. Это первое фундаментальное сиддхи интегральной Йоги.

**

Есть два движения с переходной стадией между ними, два периода в этой Йоге – сначала процесс самоотдачи, затем его венец и следствие. В ходе первого индивидуум готовит себя к принятию божественного в свои элементы. Весь этот первый период он должен работать средствами инструментов низшей Природы, но со все большей и большей помощью свыше. Но на более поздней переходной стадии этого движения наше личное и неизбежно невежественное усилие все более и более сокращается, и высшая природа вступает в действие; вечная Шакти нисходит в эту низшую смертную форму, и прогрессивно овладевает ею и преобразует ее. Во втором периоде большее движение полностью замещает меньшее, поначалу необходимое первое действие; но это может быть сделано, только когда наше самоотречение совершенно. Эгоистическая личность в нас не может превратить свою природу своей собственной силой или волей или знанием, или любой из своих добродетелей в природу Божественного, все, что она может сделать – подготовить себя к трансформации, и совершать все большее и большее самоотречение тому, чем она стремится стать. Пока в нас работает эго, наше личное действие будет, и должно быть всегда по своей природе частью низших уровней существования; оно затемнено или освещено наполовину, имеет ограниченную область, и эффективность его могущества очень частична. Если должна произойти духовная трансформация, а не просто освещающая модификация нашей природы, - мы должны призвать божественную Шакти свершить эту чудесную работу в индивидууме; поскольку она одна обладает этой силой – решительной, все-мудрой и неограниченной. Но полная замена человеческого личного действия божественным сразу и полностью – невозможна. Все помехи снизу, которые могли бы исказить истину высшего действия, должны быть сначала подавлены или обессилены, и это должно быть нашим собственным свободным выбором. Продолжительный и постоянно повторяемый отказ от импульсов и искажений низшей природы требуется от нас, (так же как и) настойчивая поддержка Истины, растущей в наших частях; ведь прогрессивное утверждение в нашей природе и окончательное совершенство входящего и наполняющего Света, Чистоты и Могущества нуждается для своего развития и поддержания в нашем свободном приятии его, и нашем настойчивом отвержении всего, что противоположно ему, низшего и несовместимого.

В первом движении самоподготовки, в течение периода личного усилия, метод, который мы должны использовать – это концентрация всего существа на Божественном, которого оно ищет и, как следствие – постоянное отвержение отбрасывание, katharsis всего, что не является настоящей Истиной Божественного. Результатом этой настойчивости будет полное посвящение всего, чем мы являемся, всего, что мы думаем, чувствуем и делаем. Это посвящение должно достичь наивысшей точки в интегральной самоотдаче Высшему; потому что ее венец и знак совершенства – абсолютная и всеобъемлющая самоотдача всей природы. На второй стадии Йоги, переходом между человеческими и божественными работами, будет следовать растущая очищенная и бдительная пассивность, более и более светлый ответ Божественной Силе – но никакой другой; результатом будет растущее вторжение великой и сознательной, чудодейственной работы свыше. В заключительном периоде нет усилий вообще, нет установленного метода, нет фиксированной Садханы; место усилия и Тапасьи займет естественное, простое, могучее и счастливое раскрытие цветка Божественного из почки очищенной и усовершенствованной земной природы. Это естественные следствия действия Йоги.

Эти действия, однако, не всегда и не абсолютно организованы в четкой последовательности одно за другим. Вторая начинается частью до того, как первая завершена, первая продолжается частично, когда вторая закончена, заключительная божественная работа может проявляться время от времени, как обещание, до того, как она окончательно установилась и стала нормальной для природы. Также всегда имеется нечто большее и высшее, чем индивидуум, что ведет его даже в его личном труде и усилии. Часто он может становиться, и оставаться на некоторое время полностью сознательным, и даже в некоторых частях своего существа постоянно сознательным, к этому большему руководству из-за вуали, и это может происходить задолго до того, как вся его природа будет полностью очищена во всех своих частях от низшего непрямого контроля. Он даже может быть сознательным таким образом с самого начала; его разум и сердце, если не другие части, могут отзываться на это охватывающее и проникающее водительство с определенной начальной полнотой, и с самых первых шагов Йоги. Но не что иное, как постоянное, однородное и совершенное влияние прямого контроля все сильнее и сильнее отмечает переходную стадию, и ведет к ее завершению. Это преобладание более великого и божественного руководства, не личное для нас, отмечает растущую готовность природы к всеобъемлющей духовной трансформации. По этому можно безошибочно судить о том, что самопосвящение было не только принято в принципе, но исполнилось действия и могущества. Всевышний наложил свою светлую руку на избранный человеческий сосуд своего чудодейственного Света, Могущества и Ананды.

 

Глава III

Самоотдача в работе – путь Гиты.

 

Жизнь, а не отдаленное молчание или возвышенная экстатическая Потусторонность - единственно Жизнь является полем нашей Йоги. Трансформация нашего неглубокого, узкого и фрагментарного человеческого способа мышления, видения, бытия и чувства в глубокое и широкое духовное сознание, и объединенное внутреннее и внешнее существование, и нашего обычного человеческого жития в божественный способ жизни, должно быть ее центральной целью. Средством, ведущим к этому высшему итогу, является самоотдача всей нашей природы Божественному. Абсолютная концентрация нашей воли, нашего сердца и нашей мысли на этом многообразном Божественном, откровенное самопосвящение всего нашего существа одному лишь Божественному – это решающий момент, обращение эго к Тому, что бесконечно больше его, его самоотдача и обязательная сдача.

Жизнь человеческого существа, проживаемая обычным способом, составлена из полуфиксированной, полуизменчивой массы весьма несовершенно управляемых мыслей, восприятий, ощущений, эмоций, желаний, наслаждений, действий, в большинстве своем устоявшихся и самоповторяющихся, и лишь отчасти динамических и саморазвивающихся, но всецело сосредоточенных вокруг поверхностного эго. Суммарное движение этих активностей имеет своим результатом внутренний рост, частично видимый и действенный в этой жизни, частично являющийся семенем прогресса в последующих жизнях. Этот рост сознательного существа, расширение, возрастающее самовыражение, более и более гармоничное развитие составляющих его частей – вот весь смысл и вся сущность человеческого существования. Именно это многозначительное развитие сознания посредством мысли, воли, эмоции, желания, действия и опыта, ведущее в итоге к высшему божественному само-открытию – то, для чего человек, ментальное существо, вошел в материальное тело. Все остальное является либо вспомогательным и подчиненным, либо случайным и бесполезным, имеет значение лишь то, что поддерживает и помогает эволюции его природы и росту – или, скорее, прогрессивному развертыванию и открытию его «я» и духа.

Цель, стоящая перед нашей Йогой – не менее, чем ускорить достижение высшей цели нашего существования здесь. Этот процесс опережает обычный медлительный способ неторопливого и запутанного роста через эволюцию Природы. Ведь природная эволюция, даже в лучшем случае – это неуверенный рост под пологом, частично под давлением обстоятельств, частично посредством ищущего наощупь образования и бедно освещенного целенаправленного усилия, только частично озаренного и полуавтоматического использования возможностей со многими промахами, ошибками и рецидивами; огромная часть их происходит из-за случайных происшествий, обстоятельств и превратностей судьбы, хотя они и скрывают тайное божественное вмешательство и руководство. В Йоге мы замещаем это смешанное, искривленное, неудобное движение быстрой, сознательной и самонаправляемой эволюцией, которая должна привести нас, насколько возможно, прямыми путями к цели, стоящей перед нами. В определенном смысле это, возможно, ошибка – говорить о какой-то цели развития, которое вполне может быть бесконечным. Все же мы можем представить себе ближайшую цель, объективно следующую за нашими нынешними достижениями, к которой душа в человеке может стремиться. Здесь перед нами находится возможность нового рождения, здесь возможно восхождение к более высоким и широким планам бытия, и их нисхождение для трансформации его членов. Это возможность расширенного и освещенного сознания, которое сделает его освобожденным духом и совершенной силой и, если его распространить за пределы индивидуума, может даже основать божественное человечество, или новую, супраментальную и таким образом сверхчеловеческую расу. Именно это новое рождение мы делаем нашей целью: божественное сознание есть весь смысл нашей Йоги, интегральное обращение в божественность не только души, но всех частей нашей природы.

**

Наша цель в Йоге – изгнать ограниченное, глядящее наружу эго, и вместо него возвести на трон Бога, как правящего Обитателя природы. И это означает, во-первых, лишить прав желание, и больше не принимать желание как правящий человеческий мотив. Духовная жизнь будет черпать поддержку не из желания, но из чистого, лишенного «я» духовного восторга сущностного существования. И не только витальная природа в нас, чьим клеймом является желание, но ментальное существо также должно претерпеть новое рождение, подвергнутое преобразующему изменению. Наши разделенные, эгоистические мысль и интеллект должны исчезнуть; на их место должна устремиться всеобъемлющая и безошибочная игра лишенного тени божественного озарения, которая найдет завершение, наконец, в естественной Само-существующей Истине-Сознании, свободной от ищущей наощупь полуистины и спотыкающейся ошибки. Наши смущенные и запутанные, эго-центрические, мелко мотивированные воля и действие должны прекратиться, и уступить место тотальной работе быстрой, могущественной, ясно автоматичной, божественно движимой и ведомой Силы. Во все наши действия должна быть внедрена, и активизирована высшая, безличная, безошибочная и безупречная воля в спонтанном и спокойном единении с Волей Божественного. Неудовлетворительная поверхностная игра наших ничтожных эгоистических эмоций должна быть изгнана, и вместо нее должно быть раскрыто тайное, широкое и глубокое психическое сердце внутри, которое ожидает позади них своего часа; все наши чувства, приведенные в движение этим внутренним сердцем, в котором пребывает Божественное, будут превращены в спокойные и интенсивные движения двойной страсти божественной Любви и многоплановой Ананды. Это определение божественной человечности, или супраментальной расы. Это, а не преувеличенная или даже сублимированная энергия человеческого интеллекта и действия, является типичным для сверхчеловека, которого мы призваны развить посредством нашей Йоги.

В обыкновенном человеческом существовании, исходящее наружу действие, очевидно, составляет три четверти, или даже бо’льшую часть, нашей жизни. Только лишь исключение, святой или провидец, редкий поэт и художник могут жить более внутри себя; они и в самом деле, по крайней мере, в наиболее сокровенных частях своей природы, облекают себя более во внутреннюю мысль и чувство, чем в поверхностное действие. Но форму совершенного жития будет образовывать вовсе не какая-либо из этих сторон, отделенная от другой, но, скорее, гармония внутренней и внешней жизни, слитых воедино в их полноте и преобразованных в игру чего-то, находящегося за ними. Йога работ, единение с Божественным в нашей воле и действиях – а не только в знании и чувстве – является, таким образом, незаменимым, неописуемо важным элементом интегральной Йоги. Преобразование наших мыслей и чувств без соответствующего преобразования духа и тела наших работ было бы неполноценным достижением.

Но если должно произойти это тотальное обращение, то необходимо посвящение наших действий и внешних движений, точно так же как и нашего разума и сердца, Божественному. Должна быть принята и постепенно доведена до совершенства отдача наших способностей к работе в руки большего Могущества позади нас, и наше ощущение себя как делающего и работника должно исчезнуть. Все должно быть отдано для более непосредственного использования в руки божественной Воли, которая спрятана за этими внешними проявлениями; ведь только посредством этой дозволяющей Воли наше действие возможно. Скрытое Могущество является истинным Господином и верховным Наблюдателем наших действий, и только оно знает, среди всего неведения, извращений и деформаций, привнесенных эго, их целостный смысл и конечную цель. Должна быть осуществлена полная трансформация нашей ограниченной и неполноценной эгоистической жизни и работ в широкое и более непосредственное излияние большей божественной Жизни, Воли и Энергии, которая сейчас тайно поддерживает нас. Эта бо’льшая Воля и Энергия должна быть сделана сознательной в нас, и управлять; не должна она более оставаться, как сейчас, только сверхсознательной, поддерживающей и дозволяющей Силой. Должна быть достигнута неискаженная передача через нас всемудрого намерения и процесса сейчас скрытого всезнающего Могущества, и всемогущего Знания, которое превратит в свой чистый, беспрепятственный, счастливо участвующий и соглашающийся канал всю нашу преображенную природу. Это полное посвящение и отречение, и эта результирующая полная трансформация и свободная передача составляют целостное фундаментальное средство и конечную цель интегральной Кармайоги.

Даже для тех, чьим первым естественным движением является посвящение, отречение и результирующая полная трансформация мыслящего разума и его знания, или тотальное посвящение, отречение и трансформация сердца и его эмоций, посвящение работ является необходимым элементом в этом изменении. Иначе, хотя они могут найти Бога в иной жизни, они будут неспособны исполнить Божественное в жизни; жизнь для них будет бессмысленной небожественной неуместностью. Не для них – истинная победа, что станет ключом к загадке нашего земного существования; их любовь не будет абсолютной любовью, восторжествовавшей над «я», их знание не будет тотальным сознанием и всеобъемлющим знанием. Возможно, однако, начать только со знания или с Богонаправленной эмоции, или с того и другого вместе, и оставить работы для заключительного движения Йоги. Но тогда есть то неудобство, что мы можем приобрести склонность жить слишком исключительно внутри, утонченные в субъективном опыте, запертые в изолированных внутренних частях; там мы можем покрыться коркой в нашем духовном уединении, и позже найти сложным излить себя победоносно наружу, и применить к жизни наши достижения в высшей Природе. Когда мы обратимся к тому, чтобы добавить также и это внешнее царство к нашим внутренним завоеваниям, мы обнаружим, что слишком привыкли к деятельности полностью субъективной, и неэффективной на материальном плане. Трансформация внешней жизни и тела станет огромной трудностью. Или мы обнаружим, что наше действие не соответствует внутреннему свету: оно все еще следует старыми привычными ошибочными путями; все еще повинуется старым ошибочным несовершенным влияниям; Истина внутри нас продолжает быть отделенной мучительным разрывом от невежественного механизма внешней природы. Это частый опыт, потому что в таком процессе Свет и Могущество становятся самодовольными и несклонными выражать себя в жизни, или использовать физические средства, предназначенные для Земли и ее процессов. Как если бы мы жили в другом, более широком и тонком мире, и не имели бы божественной власти, и, возможно, малейшей власти любого рода, над материальным и земным существованием.

Но все-таки каждый должен следовать своей природе, и всегда есть трудности, которые должны быть приняты на некоторое время, если мы должны идти естественным для нас путем Йоги. Йога, в конце концов, прежде всего является изменением внутреннего сознания и природы, и если равновесие наших частей таково, что это должно быть сделано исключительно вначале, а прочее оставлено для последующей отработки, мы должны принять видимое несовершенство процесса. Все же идеальная работа интегральной Йоги была бы движением, даже с самого начала, интегральным в своем процессе, и целостным и многосторонним в своем прогрессе. В любом случае нашим нынешним занятием является Йога, интегральная в своей цели и полном движении, но стартующая с работ и развивающаяся посредством работ, хотя и на каждом шагу все более и более движимая оживляющей божественной любовью, и более и более освещенная помогающим божественным знанием.

**

Величайшее евангелие духовных работ, когда-либо данное человечеству, наиболее совершенная система Карма-Йоги, известная человеку в прошлом, содержится в Бхагавад Гите. В этом знаменитом эпизоде Махабхараты, великие основные направления Карма-Йоги заложены на все времена с несравненным мастерством и безошибочным суждением подтвержденного опыта. Это правда, что только путь, как его видели древние, разработан полностью; совершенное исполнение, высочайшая тайна, скорее, дается в виде намека, чем разрабатывается; она скрывается, как невыразимая часть высшей мистерии. У этого умалчивания есть очевидные причины; ведь исполнение, в любом случае, есть дело опыта, и никакое учение не может выразить его. Оно не может быть описано так, чтобы его реально понял ум, не имевший лучезарного преобразующего опыта. А для души, которая прошла через лучезарные ворота, и пребывает в сиянии внутреннего света, все ментальные описания бедны, равно как и поверхностны, неадекватны и неуместны. Все божественные достижения должны быть по необходимости выражены нами в глупых и обманчивых терминах языка, предназначенного для выражения нормального опыта ментального человека; так выраженные, они могут быть правильно поняты только теми, кто уже знает, и, зная, способен придать этим бедным внешним терминам измененное, внутреннее и преобразованное значение. Как утверждали давным-давно Ведические Риши, слова высшей мудрости содержательны только для того, ко уже мудр. Гита в своем загадочном финале, кажется, останавливается в молчании совсем недалеко от решения, которое мы ищем; она задерживается у границ высочайшего духовного разума, и не переступает через них в великолепие супраментального Света. И все же ее тайна динамического, а не только статического тождества с внутренним Присутствием, ее высочайшая мистерия абсолютной сдачи Божественному Руководителю, Господину и Обитателю нашей природы, есть центральная тайна. Эта сдача является необходимым средством супраментального изменения и, с другой стороны, именно через супраментальное изменение динамическое тождество становится возможным.

Каковы же линии Карма-Йоги, проложенные Гитой? Ее ключевой принцип, ее духовный метод может быть суммирован как союз двух величайших и высочайших состояний или могуществ сознания, ровности и единства. Стержнем ее метода является неограниченное принятие Божественного в нашей жизни, так же как и в наше внутреннем «я» и духе. Внутреннее отречение от персонального желания ведет к ровности, делает совершенной нашу сдачу Божественному, поддерживает освобождение от разделяющего эго, что приносит нам единство. Но это должно быть единство в динамической силе, а не только в неактивном умиротворении статического блаженства. Гита обещает нам свободу духа даже в гуще работ и полных энергий Природы, если мы примем подчинение всего нашего существа тому, что выше, чем разделяющее и ограничивающее эго. Она предлагает интегральную динамическую активность, основанную на тихой пассивности; высочайшее возможное действие, неизменно основанное на недвижимом молчании, является ее секретом – свободное выражение из высшего внутреннего молчания.

Все вещи здесь являются единым и неделимым, вечным трансцендентным космическим Брахманом, который в своей видимости разделен на вещи и существ; это лишь видимость, так как истинно он всегда один и равен во всех вещах и существах, а разделение есть лишь поверхностный феномен. Пока мы живем в невежественной видимости, мы являемся эго, и подчинены качествам Природы. Порабощенные проявлениями, привязанные к двойственностям, мечущиеся между добром и злом, грехом и добродетелью, печалью и радостью, болью и удовольствием, доброй и злой судьбой, успехом и поражением, мы беспомощно следуем за железным или позолоченно-железным колесом Майи. В лучшем случае мы имеем лишь бедную относительную свободу, невежественно называя ее свободой воли. Но это в самой основе своей является иллюзорным, поскольку через нашу персональную волю выражают себя качества природы; именно сила Природы, охватывающая нас, не охваченная нами, определяет, чего мы будем хотеть, и как мы будем хотеть этого. Природа, а не независимое эго, выбирает цель, к которой мы будем стремиться, рассуждающей ли волей, или бездумным импульсом, в любой момент нашего существования. Если, напротив, мы живем в объединяющей реальности Брахмана, мы идем за эго, и переступаем границы Природы. Ведь тогда мы возвращаемся к нашему истинному «я», и становимся духом; в духе мы пребываем над импульсацией Природы, становимся выше ее качеств и сил. Достигая совершенной ровности в душе, разуме и сердце, мы реализуем наше истинное «я» единства – единое со всеми существами, единое также с тем, что выражает себя в них и во всем том, что мы видим и переживаем. Ровность и это единство являются необходимым двойным основанием, которое мы должны заложить для божественного бытия, божественного сознания, божественного действия. Не единые со всем, мы духовно не являемся божественными. Не равные душой ко всем вещам, событиям и существам, мы не можем видеть духовно, не можем знать божественно, не можем иметь божественные чувства к другим. Высшее Могущество, Вечное и Бесконечное, ровно ко всем вещам и ко всем существам, и, поскольку оно ровно, оно может действовать с абсолютной мудростью, в соответствии с истиной своих работ и своей силы и в соответствии с истиной каждой вещи и каждого существа.

Это также единственная истинная свобода, возможная для человеческого существа - свобода, которой он не может иметь, пока не вырастет из своей ментальной отделенности и не станет сознательной душой в Природе. Единственная свободная воля в мире – это единая божественная Воля, для которой Природа играет роль исполнительницы, ибо она есть мастер и создатель всех остальных воль. Человеческая свободная воля может быть реальной в ощущении, но, как все вещи, принадлежащие качествам Природы, она лишь относительно реальна. Разум скачет в вихре природных сил, удерживает равновесие между несколькими возможностями, склоняется в одну или другую сторону, устанавливает и имеет ощущение выбора: но он не видит, он даже смутно не осознает Силу позади, которая определила этот выбор. Он не может видеть ее, поскольку эта сила есть нечто тотальное и для наших глаз неразличимое. Самое большее – разум может лишь различить с приблизительной ясностью и точностью нечто из сложного разнообразия и частных решений, посредством которых эта Сила осуществляет свои неисчислимые процессы. Частичный сам по себе, разум едет на части машины, не сознавая девять десятых движущих средств во Времени и окружении; не сознавая свою прошлую подготовку и будущее направление; но, поскольку он едет, он думает, что он направляет машину. В определенном смысле так и есть: ведь та отчетливая склонность разума, которую мы называем нашей волей, то твердое установление склонности, которое представляет себя как свободный выбор – это одна из могущественнейших детерминант Природы, но она никогда не является независимой и единственной. За этим мелким инструментальным действием человеческой воли есть нечто, широкое и могущественное и вечное, что наблюдает за тенденцией этой склонности, и навязывает нашей воле повороты. Есть всеобщая истина в Природе, большая, чем наш индивидуальный выбор. И в этой всеобщей Истине, равно как и над ней и позади нее, имеется нечто, что определяет все результаты, его присутствие и тайное знание устойчиво поддерживает ход событий Природы, динамическое, почти автоматическое восприятие правильных отношений, меняющихся или постоянных необходимостей, неизбежных шагов движения. Существует тайная божественная Воля, вечная и бесконечная, всезнающая и всемогущая, выражающая себя в универсальности и в каждой частности всех этих временных и конечных, несознательных или полусознательных вещей. Это могущество или присутствие, которое имеется в виду Гитой, когда она говорит о Господе в сердце всего существующего, который направляет все существа, как бы оседлавшие машину благодаря иллюзии Природы.

Эта божественная Воля – не чуждое Могущество или Присутствие; она близка нам, и мы сами являемся ее частью: ведь это наше высочайшее «Я» обладает ею, и поддерживает ее. Но только она не является нашей сознательной ментальной волей; она весьма часто отвергает то, что наша сознательная воля принимает, и принимает то, что наша сознательная воля отвергает. Ведь наш поверхностный разум знает лишь малую часть вещей, в то время как этот тайный Единый знает все - и всю целостность, и каждую деталь. Наша воля сознательна в разуме, и то, что она знает, она знает лишь благодаря мысли; божественная Воля сверхсознательна по отношению к нам, поскольку в своей сути она супраментальна, и она знает, потому что является всем. Наше высочайшее «Я», которое обладает универсальным Могуществом и поддерживает его, не есть ни наше эгоистическое «я», ни наша личная Природа; это нечто трансцендентное и универсальное, и эти меньшие вещи – лишь его пена и текучая поверхность. Если мы отрекаемся от нашей сознательной воли, и даем ей стать единой с волей Вечного, тогда и только тогда достигаем мы истинной свободы; живя в божественной свободе, мы не будем больше цепляться за эту скованную, так называемую свободную волю, марионетку, не ведающую свободы, иллюзорную, относительную, прикованную к ошибкам своих собственных неадекватных витальных мотивов и ментальных построений.

**

В нашем сознании должно быть четко установлено разграничение – важнейшее разграничение между механической Природой и свободным Господином природы, между Ишварой озаренной божественной Воли и множеством исполнительных принципов и сил Природы.

Природа – не как она есть в своей божественной Истине, являющаяся сознательным Могущесвом Вечного, но как она выглядит для нас в Неведении – это исполнительная Сила, механическая в своей поступи, сознательно не разумная в нашем переживании ее, хотя все ее действия инстинктивно абсолютно разумны. Сама по себе не будучи мастером, она наполнена само-сознающим Могуществом, которое обладает бесконечным мастерством, и благодаря этому мастерству, ведущему ее, она правит всем, и в точности исполняет работу, предназначенную ей Ишварой. Не получающая, а дающая наслаждение, она несет на себе ношу всех наслаждений. Природа в качестве Пракрити является пассивно активной силой – потому что она совершает движения, навязанные ей; но внутри нее есть Единый, что знает, - некая сущность пребывает там, сознающая все ее движения и процессы. Пракрити работает, неся в себе знание, мастерство, восторг Пуруши, Существа, связанного с ней и пребывающего в ней; но она может разделить их только путем подчинения и отражения того, что наполняет ее. Пуруша знает, и он тих и неактивен; он содержит действие Пракрити в своем сознании и знании и наслаждается им. Он дает санкцию на работы Пракрити, и она совершает то, что санкционировано им, для его удовольствия. Пуруша сам не исполняет; он поддерживает Пракрити в ее действии, и разрешает ей выражать в виде энергии, процесса и готового результата то, что он воспринимает в своем знании. Это – разграничение, сделанное Санкхъей, и, хотя это не вся истина истин, и в любом случае не высшая истина Пуруши и Пракрити, все же это – действенное и незаменимое практически знание в низшей полусфере существования.

Индивидуальная душа, или сознательное существо в мире форм, может отождествить себя с переживающим Пурушей или с этой активной Пракрити. Он попадает, благодаря этому отождествлению, в то подчинение и механическую работу, которые являются характерными для нее. Или даже, благодаря полному погружению в Пракрити, эта душа становится бессознательной или подсознательной, спящей в своих формах, как в земле или в металле, или почти спящей, как в растительной жизни. Там, в том несознании, она подчиняется господству Тамаса – принципа, могущества, качественной формы неясности и инерции; Саттва и Раджас присутствуют там, но они скрыты толстым покровом Тамаса. Переходя к своему собственному характерному роду сознания, но еще по-настоящему не сознательная, поскольку господство Тамаса еще слишком велико, воплощенное существо все больше начинает подчиняться Раджасу – принципу, могуществу, качественной форме действия и страсти, побуждаемых желанием и инстинктом. Так формируется и развивается животная природа: с ограниченным сознанием, с зачаточным интеллектом, с раджасично-тамасичными витальными привычками и импульсами. Идя далее от великого Несознания к духовному состоянию, воплощенное существо выделяет Саттву, принцип света, и получает относительную свободу и мастерство и знание, и вместе с этим – ограниченное и обусловленное чувство внутреннего удовлетворения и счастья. Человек, ментальное существо в физическом теле, должен иметь, но не имеет такой природы, кроме немногих среди множества одушевленных тел. Обычно в нем слишком много темной земной инерции и тревожной, невежественной животной силы, чтобы быть душой света, равно как и разумом гармоничной воли и знания. В человеке имеет место несовершенное и все еще затрудненное и и прегражденное восхождение к истинному характеру Пуруши, свободного мастера, знающего и наслаждающегося. Ведь принципы земного и человеческого опыта относительны, ни один не дает своего единственного и абсолютного плода, все перемешаны друг с другом, и чистого действия ни одного из них нет нигде. Именно их смешанное и непостоянное взаимодействие определяет опыт эгоистического человеческого сознания, качающегося на неуравновешенных весах природы.

Сведение сознания к пределам эго является признаком погружения воплощенной души в Пракрити. Яркое клеймо ограниченного сознания можно видеть в постоянной неровности разума и сердца и в смешанном конфликте и дисгармонии их разнообразных реакций на касания опыта. Человеческие реакции бесконечно колеблются между дуальностями, созданными подчинением души Природе, и ее часто интенсивной, но трудной борьбой за мастерство и наслаждение, борьбой большей частью неэффективной. Душа вращается в бесконечном круге привлекательных и болезненных противоположностей Природы, успеха и неудачи, злой и доброй судьбы, добра и зла, греха и добродетели, радости и печали, боли и удовольствия. И только когда, пробуждаясь от своего погружения в Пракрити, она достигает единения с Одним и единения со всеми существованиями, может она стать свободной от этих вещей и найти правильное отношение к этой исполнительной мировой Природе. Тогда она становится безразличной к ее низшим качествам, равной в разуме к ее дуальностям, способной к мастерству и свободе; она пребывает над ней, как знающий на высоком троне, и свидетель, исполненный спокойного, интенсивного, ничем не омраченного восторга собственного вечного существования. Воплощенный дух продолжает выражать свои возможности в действии, но он больше не вовлечен в неведение, больше не связан его работами; его действия больше не имеют последствий внутри него, но только последствия снаружи, в Пракрити. Все полностью движение природы становится для него вздыманием и опадением волн на поверхности, которые не имеют значения для его необъятного мира, его обширного восторга, его огромной универсальной ровности или его безграничного Бого-существования.*(*Не обязательно для Кармайоги принимать безоговорочно всю философию Гиты. Мы можем рассматривать ее, если хотим, как изложение психологического опыта, полезное как практический базис Йоги; здесь оно полностью обоснованно, и полностью соответствует высокому и широкому опыту. По этой причине я счел уместным описать его здесь, насколько это возможно, языком современной мысли, избегая всего, что относится скорее к метафизике, чем к психологии.)

**

Таковы условия наших усилий, и они указывают на идеал, который может быть выражен в данных или эквивалентных им формулах.

Жить в Боге, а не в эго, двигаться, широко обоснованно, не в маленьком эгоистическом сознании, но в сознании Всеобщей Души и Трансцендентного.

Быть совершенно ровным во всех событиях и ко всем существам, и видеть и чувствовать их, как одно с собой, и одно с Божественным; чувствовать все в себе и все в Боге, чувствовать Бога во всем и себя во всем.

Действовать в Боге, а не в эго. И здесь, во-первых, не выбирать действие, ссылаясь на персональные нужды и стандарты, но в послушании велениям живой высочайшей Истины свыше. Затем, как только мы достаточно обосновались в духовном сознании, не действовать никогда больше нашей отдельной волей или движением, но более и более позволять действию происходить и развиваться под воздействием и водительством божественной Воли, которая превосходит нас. И последний, высший результат – возвыситься до тождества в знании, силе, сознании, действии, радости существования с Божественной Шакти; чувствовать динамическое движение, не подавляемое смертным желанием и витальным инстинктом и импульсом и иллюзорной ментальной свободной волей, но озаренно понятое и развернутое в бесконечном само-восторге и в бесконечном само-знании. Ведь это – действие, которое приходит благодаря сознательному подчинению и слиянию природного человека с божественным «Я» и вечным Духом; именно Дух всегда превосходит и руководит этой мировой Природой.

**

Но какими практическими шагами само-дисциплины можем мы прийти к этому совершенству?

Исключение всей эгоистической активности и ее основания, эгоистического сознания, несомненно, является ключом к желанному совершенству. И, поскольку на пути работ действие является тем узлом, который мы должны развязать в первую очередь, мы должны стараться развязать его в центре, где он завязан, в желании и в эго; ведь иначе мы развяжем только случайные нити, а не центр нашей зависимости. Таковы два узла нашего подчинения этой невежественной и разделенной Природе – желание и эго-чувство. Из этой пары желание изначально живет в эмоциях и ощущениях и инстинктах, и оттуда воздействует на мысль и волеизъявление; эго-чувство, на самом деле, тоже живет в этих движениях, но оно пускает свои глубокие корни также в мыслящий разум и его волю, и именно там оно становится полностью само-сознающим. Таковы эти близнецы, мрачные могущества мучительного всемирного Неведения, которых мы должны осветить и изгнать.

В области действия желание имеет много форм, но наиболее могущественная из них – страстная жажда, или стремление витального «я» к плодам наших работ. Плодом, которого мы домогаемся, может быть награда внутреннего удовольствия; это может быть свершение некой предпочтительной идеи, или некой взлелеянной воли, или удовлетворение эгоистических эмоций, или же гордость успеха наших высочайших надежд и амбиций. Или это может быть внешняя награда, вознаграждение полностью материальное, - блаженство, положение, хорошая судьба, или любое другое исполнение витального или физического желания. Но все они одинаково являются соблазнами, посредством которых эгоизм владеет нами. Всегда эти удовлетворения вводят нас в заблуждение чувством мастерства и идеей свободы, тогда как в реальности нас запрягает и направляет, или седлает и погоняет хлыстом некая грубая или тонкая, благородная или низкая фигура слепого Желания, что правит миром. Поэтому первое правило действия, установленное Гитой – делать работу, которая должна быть сделана, без какого-либо желания плодов, niskama karma.

Простое правило по видимости, но все же, как трудно следовать ему с чем-то похожим на абсолютную искренность и освобождающую целостность! В бо’льшей части наших действий мы используем этот принцип очень мало, если вообще используем, и даже тогда – большей частью как некий противовес нормальному принципу желания, и чтобы смягчить крайнее действие тиранического импульса. В лучшем случае, мы удовлетворены, если приходим к умеренному и дисциплинированному эгоизму, не очень шокирующему наше моральное чувство, не слишком жестко агрессивному по отношению к другим. И нашей частичной само-дисциплине мы даем различные имена и формы; мы приучаем себя путем практики к чувству долга, к твердой верности принципу, стоической силе духа или религиозному смирению, спокойному или экстатическому повиновению воле Бога. Но не эти вещи имеет в виду Гита, хотя и полезны они на своем месте; она устремляется к чему-то абсолютному, несмягченному, не идущему на компромиссы, к повороту, отношению, которое изменит все состояние души. Не контроль разума над витальным импульсом является его правилом, но сильная недвижимость бессмертного духа.

Тестом, который она устанавливает, является абсолютная ровность разума и сердца ко всем результатам, ко всем реакциям, ко всем событиям. Если добрая судьба и злая судьба, если уважение и оскорбление, если слава и позор, если победа и поражение, если приятное событие и печальное событие оставляют нас не только непоколебимыми, но и незатронутыми, свободными в эмоциях, свободными в нервных реакциях, свободными в ментальном мнении, не отвечающими ни малейшим волнением или вибрацией ни в какой частице природы – тогда мы обладаем абсолютной свободой, на которую нам указывает Гита, но не иначе. Мельчайшая реакция является указанием, что дисциплина несовершенна, и что какая-то часть нас принимает неведение и порабощение и его законы, и все еще цепляется за старую природу. Наше само-завоевание только частично завершено; оно все еще несовершенно или нереально на некой протяженности, или в некой части, или на малейшем клочке земли нашей природы. И из-за этого крошечного камешка несовершенства может рухнуть все достижение Йоги!

Существуют определенные подобия ровного духа, которые не должны быть ошибочно приняты за глубинную и широкую духовную ровность, которой учит Гита. Существует ровность разочарованного смирения, ровность гордости, ровность жесткости и безразличия: все они эгоистичны по своей природе. Неизбежно они приходят в процессе садханы, но они должны быть отвергнуты, или трансформированы в истинную тишину. Существуют также, на более высоком уровне, ровность стоика, ровность преданного смирения или мудрой отчужденности, ровность души, устраняющейся от мира и безразличной к его деяниям. Они тоже недостаточны; они могут быть первыми приближениями, но они являются, большей частью, только первыми стадиями души, или несовершенными ментальными приготовлениями к нашему вступлению в истинное и абсолютное, само-существующее широкое ровное единство духа.

Ведь, определенно, такого великого результата невозможно достичь немедленно и без каких-либо предварительных стадий. Сначала мы должны научиться выносить удары мира незатронутыми и тихими в центральной части нашего существа, даже когда поверхностный разум, сердце, жизнь сильно потрясены; недвижимые в основе нашей жизни, мы должны отделить душу, наблюдающую позади, или невосприимчивую глубоко внутри, к этим внешним работам нашей природы. Впоследствии, распространяя этот покой и твердость отчужденной души на ее инструменты, медленно будет становиться возможным излучать мир от светлого центра к более темной периферии. В этом процессе мы можем принять временную помощь многих небольших стадий; определенный стоицизм, определенная философия покоя, определенная религиозная экзальтация могут помочь нам в неком приближении к нашей цели, или мы можем призвать даже менее сильные и возвышенные, но все еще полезные могущества нашей ментальной природы. В конце мы должны либо отбросить, либо трансформировать их, и прийти взамен к целостной ровности, совершенному само-существующему миру внутри и даже, если мы можем, ко всеобщему неуязвимому, само-уравновешенному и спонтнному восторгу во всех наших частях.

Но как будем мы тогда продолжать действовать вообще? Ведь обычно человеческое существо действует, потому что оно имеет желание, или чувствует ментальную, витальную или физическую нужду или потребность; оно ведомо необходимостями тела, жаждой богатства, почета или известности, или страстным желанием личного удовлетворения разума или сердца, или страстным желанием могущества или удовольствия. Или оно охвачено и подталкиваемо моральной потребностью или, наконец, потребностью или желанием сделать свои идеи, или свои идеалы, или свою волю, или свою партию, или свою страну или своих богов господствующими в мире. Если ни одно из этих желаний, и никакое другое, не должно быть пружиной нашего действия, могло бы казаться, что все побудительное или мотивирующее могущество устранено, и само действие должно неизбежно прекратиться. Гита отвечает (на этот вопрос) своим третьим великим секретом божественной жизни. Все действия должны совершаться все более и более Богонаправленно и, заключительно, в Бого-обладаемом сознании; наши работы должны быть жертвоприношением Божественому и, наконец, сдача всего нашего существа, разума, воли, сердца, чувств, жизни и тела Единому должны сделать Любовь к богу и Служение богу нашим единственным мотивом. Эта трансформация мотивирующей силы, и самого характера работ является, на самом деле, ее (Гиты) главной идеей; это основание ее уникального синтеза работ, любви и знания. Наконец не желание, но сознательно ощущаемая воля Вечного остается единственным водителем нашего действия и единственным автором его инициативы.

Ровность, отречение от всего желания плодов наших работ, действие, совершаемое как жертвоприношение высшему Господину нашей природы и всей природы – таковы три первых Богонаправленных подхода на пути Кармайоги Гиты.

 

Глава IV

Жертвоприношение, Триединый Путь и Господин Жертвоприношения.

 

Закон жертвоприношения является обычным действием божественного, которое было привнесено в мир в самом начале, в качестве символа солидарности вселенной. Именно благодаря притяжению этого закона обожествляющее, спасающее могущество нисходит, чтобы ограничить и исправить и постепенно устранить ошибки эгоистического и саморазделенного творения. Это нисхождение, это жертвоприношение Пуруши, Божественной Души, подчинившей себя Силе и Материи, чтобы иметь возможность одушевить и озарить их, является семенем спасения этого мира Несознания и Неведения. Ведь «с жертвоприношением в качестве их товарища» - говорит Гита – «Отец Всего создал эти народы». Принятие закона жертвоприношения означает практическое признание эго того, что оно не единственное в мире, и не является главой мира. Это его принятие того, что, даже в этом, очень фрагментарном существовании, есть над ним и позади то, что не является его собственной эгоистической личностью, что-то большее и более совершенное, более божественное Все, требующее от нас подчинения и служения. На самом деле, жертвоприношение накладывается и, где нужно, навязывается универсальной Мировой Силой; она берет его даже от тех, кто сознательно не признает этого закона, - неизбежно, потому что такова внутренняя природа вещей. Наше неведение, или наше фальшивое эгоистическое видение жизни не имеют значения для этой вечной основополагающей истины Природы. Ведь это истина Природы – что это эго, которое мыслит себя отдельным независимым существом, и претендует на то, чтобы жить для себя, не является и не может быть ни независимым, ни отдельным, и не может жить для себя, даже если ему хотелось бы, но, скорее, все связаны вместе тайным Единством. Все, что существует, непрерывно и с необходимостью отдает наружу из своего запаса; из его ментальных средств из Природы или из витальных ценных качеств и приобретений и принадлежностей выходит поток, направленный ко всему, что есть вокруг. И всегда, с другой стороны, оно получает что-то из своего окружения, в качестве возмещения за свое добровольное или невольное приношение. Ведь только благодаря этой отдаче и получению оно может осуществлять свой собственный рост, что в то же время помогает и сумме вещей. Со временем, хотя поначалу медленно и частично, мы учимся совершать сознательное жертвоприношение; даже, в конце, мы радуемся тому, что отдаем себя, и то, что мы видим как принадлежащее себе, в духе любви и преданности, Тому, что выглядит в данный момент отличным от нас, и определено является иным, чем наши ограниченные личности. Жертвоприношение и божественное воздаяние за наше жертвоприношение тогда становится радостно принимаемым средством нашего заключительного совершенства, ведь они признаются теперь нами в качестве пути к исполнению в нас вечной цели.

Но чаще всего, жертва приносится совершенно бессознательно, эгоистично, и без знания или принятия смысла великого мирового ритуала. Именно так огромное большинство земных созданий делает это; и когда это делается так, индивидуум извлекает лишь минимум естественной неизбежной выгоды, достигает благодаря этому медленного болезненного прогресса, ограниченного и истязаемого мелочностью и страданиями эго. Только когда сердце, воля к знанию и разум присоединяются к этому закону и с удовольствием следуют ему, может прийти глубокая радость и счастливая плодотворность божественного жертвоприношения. Знание этого закона разумом и радость сердца достигают наивысшей точки при осознании того, что это именно нашему собственному «Я» и Духу, и единому «Я» и духу мы отдаем. Все это верно, даже когда мы предлагаем себя все еще нашим собратьям или меньшим Могуществам и Принципам, а еще не Высшему. «Не ради жены» - говорит Яджнявалкья в Упанишадах – «но ради «Я» дорога жена нам.» Такова, в низшем восприятии индивидуального «я», суровая действительность за разноцветными и страстными происками эгоистической любви, но в высшем восприятии внутреннее значение этой любви тоже не эгоистично, а божественно. Вся истинная любовь и все жертвоприношение в сути своей являются Природными противопоставлениями изначальному эгоизму и его разделяющему заблуждению; это ее попытка повернуть от необходимой первой раздробленности к восстановленному единству. Все единение между существами является, по сути, само-отысканием, слиянием с тем, от чего они отделились, и открытием своего «я» в других.

Но лишь божественная любовь и единство могут обладать в свете тем, что человеческие формы этих вещей разыскивают во тьме. Ведь истинное единство есть не просто скопление и содружество, как у физических клеток, связанное общими жизненными интересами; это даже не эмоциональное понимание, сочувствие, сплоченность или близкое схождение вместе. Только тогда мы действительно едины с теми, кто отделен от нас границами Природы, когда мы уничтожаем границы и находим себя в том, что казалось нам не нами. Содружество есть витальное и физическое единство, его жертвоприношение – жертвоприношение взаимной помощи и уступок. Близость, симпатия, сплоченность создают ментальное, моральное и эмоциональное единство, их жертвоприношение – взаимная поддержка и взаимное удовлетворение. Но истинное единство духовно, его жертвоприношение – это взаимная самоотдача, взаимопроникновение нашего внутреннего содержимого. Закон жертвоприношения движется в Природе к своей наивысшей точке – совершенной и неограниченной самоотдаче; он пробуждает сознание одного общего «я» в дающем и принимающем жертвоприношение. Высшая точка жертвоприношения есть вершина также и человеческой любви и преданности, когда они пытаются стать божественными; ведь здесь также высочайший пик любви направлен к небесам полной взаимной самоотдачи, ее вершина – трепетное слияние двух душ в одну.

Эта глубокая идея всемирного закона – центр учения о работах, данного в Гите; духовное единение с Высшим посредством жертвоприношения, неограниченная самоотдача Вечному является сутью ее доктрины. В расхожем понимании, жертвоприношение является актом болезненного самопожертвования, строгого самоподавления, трудного самопринижения, этот вид жертвоприношения может доходить даже до калечения себя и до самоистязания. Эти вещи могут быть временно необходимыми в суровом стремлении человека превзойти свое природное «я»; если эгоизм его природы неистов и упорен, он должен быть тогда встречен иногда сильным внутренним подавлением и уравновешивающим неистовством. Но Гита отговаривает от всякого избыточного насилия по отношению к себе; ведь «я» внутри по-настоящему есть развивающееся Божество, это Кришна, это Божественное, его не нужно тревожить и истязать, как Титаны мира тревожат и мучают его, но должно все больше и больше поощрять, лелеять, лучезарно раскрывать божественному Свету и силе, радости и широте. Вовсе не свое «я», а банду внутренних врагов духа мы должны обескуражить, прогнать, закласть на алтаре роста духа; безжалостно вырезано может быть то, чье имя – желание, гнев, неровность, жадность, привязанность ко внешним удовольствиям и боли, - когорту узурпирующих демонов, являющихся причиной страданий и ошибок нашей души. Это должно рассматриваться не как часть своего «я», но как самозванцы и извратители настоящей и более божественной природы нашего «я», они должны быть принесены в жертву в самом резком смысле этого слова, какой бы боли отражение они не могли отбросить при своем уходе в сознании искателя.

Но истинная суть жертвоприношения – не само-подавление, но самоотдача, его цель – не само-принижение, но само-исполнение, его метод – не само-умерщвление, но большая жизнь, не калечение себя, но трансформация наших естественных человеческих частей в божественные члены, не самоистязание, но переход от меньшего удовлетворения к большей Ананде. Есть только одна болезненная вещь, вначале, для необработанной или мутной части поверхностной природы – это необходимая требуемая дисциплина, отказ, нужный для поглощения несовершенного эго, но за это может иметь место быстрая и громадная компенсация в открытии настоящей более великой или окончательной завершенности в других, во всех вещах, в космическом единстве, в свободе трансцендентного «Я» и Духа, в восторге касания Божественного. Наше жертвоприношение – это не отдача без всякого возврата или плодотворного принятия с другой стороны, это взаимный обмен между воплощенной душой и сознательной Природой в нас, и вечным Духом. Душа знает, что отдает себя Богу не напрасно; ничего не требуя, она тем не менее обретает бесконечные сокровища божественного Могущества и Присутствия.

В заключение, нужно рассмотреть получателя жертвоприношения и форму жертвоприношения. Жертвоприношение может быть предложено другим, оно может быть предложено божественным Могуществам, предложено трансцендентному Высшему. Исполняемый обряд может принять любую форму, от посвящения листа или цветка, чаши воды, горсти риса, каравая хлеба до посвящения всего, что мы имеем и подчинения всего, чем мы являемся. Кто бы ни был получателем, каким бы ни был дар, - именно Высшее, Вечное в вещах получает и принимает его, даже если он был отвергнут или проигнорирован непосредственным получателем. Ведь Высший, кто превосходит Вселенную, все же есть и здесь тоже; как бы ни завуалирован – он в нас, и в мире и в его явлениях; он здесь как всезнающий Свидетель и Получатель всех наших работ, он их тайный Мастер. Все наши действия, все наши усилия, даже наши грехи и спотыкания и страдания и борьба – смутно или сознательно, известно нам и очевидно или неизвестно и замаскированно, направляются к своему окончательному результату Единым. Все обращено к нему в его бесконечных формах, и предложено через них единому Всеприсутствию. В какой бы форме и с каким бы духом мы ни приближались к нему, в этой форме и с этим духом он принимает жертвоприношение.

И также плод жертвоприношения работ различается в соответствии с работой, в соответствии с намерением в работе и в соответствии с духом, стоящим за намерением. Но все остальные жертвоприношения частичны, эгоистичны, смешанны, временны, несовершенны – даже те, что предлагаются высочайшим Могуществам и Принципам, сохраняют этот характер; результат также частичен, ограничен, временен, смешан в своих воздействиях, эффективен только для незначительной или промежуточной цели. Единственное целиком приемлемое жертвоприношение есть последняя и высочайшая и величайшая самоотдача – именно это отречение, сделанное лицом к лицу, с посвящением и знанием, свободно и без любых оговорок, Одному, кто является одновременно нашим имманентным «Я», окружающим составляющим Всем, Высшей Реальностью за этой или любой манифестацией и, тайно, всем этим вместе, заключенным везде, имманентной Трансцендентностью. Ведь душе, которая целиком отдает себя ему, Бог тоже отдает себя полностью. Только тот, кто отдает всю свою природу, находит «Я». Только тот, кто может отдать все, наслаждается Божественным Всем везде. Только высшее самозабвение достигает Высшего. Только возвышение посредством жертвоприношения всего, что мы есть, может сделать нас способными воплотить Высочайшее и жить здесь в имманентном сознании трансцендентного Духа.

**

Вот, вкратце, то, что требуется от нас  - мы должны обратить нашу жизнь в сознательное жертвоприношение. Каждый и каждый момент нашего бытия должен быть превращен в непрерывную и преданную самоотдачу Вечному. Все наши действия, самые мелкие и обычные и пустячные не менее, чем самые великие и необычные и благородные, должны осуществляться, как акты посвящения. Наша индивдуализированная природа должна жить в едином сознании внутреннего и внешнего сознательного движения, посвященного Чему-то, что находится за нами, и больше, чем наше эго. Не имеет значения, каков подарок и кому мы дарим его – в действии должно быть сознание, что мы дарим его одному сознательному Существу во всех существах. Наши самые обыкновенные или наиболее грубо материальные действия должны принять этот возвышенный характер; когда мы едим, мы должны осознавать, что мы отдаем нашу пищу этому Присутствию в нас; это должно быть священным предложением в храме, и ощущение просто физической необходимости или самоудовлетворения должно покинуть нас. В любом великом труде, в любой высокой дисциплине, в любом сложном или благородном предприятии, осуществляется ли оно для себя, для других или для рода, не будет более возможным останавливаться на идее рода, нас или других. Вещь, которую мы делаем, должна быть сознательно предложена как жертвоприношение работ, не им, но либо через них, либо прямо Единому Божеству; Божественный обитатель, который был скрыт за этими образами, не должен более оставаться сокрытым, но всегда присутствующим для нашей души, нашего разума, наших ощущений. Работы и результаты наших действий должны быть отданы в руки этого Единого, с чувством того, что это Присутствие есть бесконечное и Самое Высокое, благодаря которому только и возможны наш труд и наше стремление. Ведь все происходит в его существе; для него весь труд и стремление берутся у нас Природой и предлагаются на его алтаре. Даже в тех вещах, в которых Природа сама, полностью, откровенно является работником, а мы – только свидетелями ее работ, и их носителем и опорой, должно быть то же самое постоянное памятование и настойчивое сознание работы и ее божественного Мастера. Само наше вдыхание и выдыхание, сами удары нашего сердца должны быть сделаны сознательными в нас, как живой ритм вселенского жертвоприношения.

Ясно, что замысел такого рода, и его действенное осуществление, должны вести к трем результатам, имеющим центральное значение для нашего духовного идеала. Очевидно, для начала, что, даже если практика начата без посвящения, она должна естественно углубиться в самое полное почитание, которое только можно вообразить, в наиболее сокровенную любовь к Богу. Есть связанное с этим растущее ощущение Божественного во всех вещах, углубляющаяся общность с Божественным во всех наших мыслях, воле и действии и в каждое мгновение нашей жизни, все более и более развивающееся посвящение Божественному всей совокупности нашего существа. Теперь в этом отношении Йога работ обладает также самой сущностью интегральной и абсолютной Бхакти. Искатель, который прилагает это в живой практике, делает в себе постоянно твердое активное и эффективное представительство настоящего духа самопосвящения, и неизбежно из этого должно возникнуть самое поглощающее почитание Высшего, кому отдается это служение. Всепоглощающая любовь к Божественному Присутствию, к которому он чувствует все более сокровенную близость, растет в посвященном работнике. И с ней рождается, или в ней содержится, универсальная любовь ко всем этим существам, живым формам и созданиям, что являются обиталищами Божественного – не краткие беспокойные эмоции разделения, но закрепленная любовь, без чувства «я», которая является более глубокой вибрацией единства. Во всем искатель начинает встречать единый Объект своего поклонения и служения. Путь работ обращается этой дорогой жертвоприношения к встрече с путем Преданности; он может сам быть преданностью настолько же полной, такой же поглощающей, такой же интегральной, как могло бы просить любое желание сердца, или представить себе страсть разума.

Далее, практика этой Йоги требует постоянного внутреннего памятования одного центрального освобождающего знания, и постоянный активный вывод наружу в работах приводит, также, к усилению этого памятования. Во всем есть одно «Я», одно Божественное есть все, все пребывают в Божественном, все являются Божественным, и ничего другого нет во вселенной, - эта мысль или эта вера является всем задним планом, пока она не становится всей субстанцией сознания работника. Память, само-динамизирующая медитация такого рода, должна и в конце действительно обращается в каждый момент к Источнику всего бытия и воли и действия, и здесь имеется одновременно охват объекта и превосхождение всех частичных форм и проявлений в Том, что является их причиной и защитой. Этот путь не может наконец не прийти видению, живому и жизненному, такому же в своем роде конкретному, как физическое зрение, работ универсального Духа везде. На своих вершинах, оно восходит в постоянное житие и мышление и волеизъявление и действие в присутствии Супраментала, Трансцендентного. Что бы мы не видели и не слышали, чего бы ни касались и не ощущали, все, что мы сознаем, должно быть узнано и почувствовано нами как то, чему мы поклоняемся и служим; все должно быть превращено в образ Божественности, воспринято, как местопребывание его Божества, окутано вечным Всеприсутствием. В своем завершении, если не задолго до него, этот путь работ обращается посредством общения с Божественным Присутствием, Волей и Силой в путь Знания, более полного и интегрального, чем любой ум, принадлежащий просто живому существу, может сконструировать, или может открыть поиск интеллекта.

Наконец, практика этой Йоги жертвоприношения заставляет нас отказаться от всех внутренних поддержек эгоизма, выгоняя их из нашего разума и воли и действий, и исключить его семя, его присутствие, его влияние из нашей природы. Все должно быть сделано для Божественного, все должно быть направлено к Божественному. Ничего не должны мы пытаться предпринимать для нас, как для отдельного существования; ничего не должны делать для других, будь они ближние, друзья, семья, страна или человечество, или другие создания, просто потому что они связаны с нашей персональной жизнью и мыслью или чувством, или потому, что эго имеет предпочтительный интерес  к их благосостоянию. При таком способе делания и видения, все работы и вся жизнь становятся только ежедневным динамическим почитанием и служением Божественному в неограниченном храме его собственного космического существования. Жизнь становится все более и более жертвоприношением вечного в индивидууме, постоянно само-предложенным вечной Трансцендентности. Оно предложено на широкой жертвенной земле поля вечного космического Духа; и также Сила, которая предлагает – это вечная Сила, всеприсутствующая Мать. Поэтому является этот путь путем единения и связи посредством действий, и посредством духа и знания в действии, - таким полным и интегральным, как любая богонаправленная воля может надеяться, или исполнить – сила нашей души.

Он имеет всю мощность пути работ, интегрального и абсолютного, но благодаря своему закону жертвоприношения и самоотдачи Божественному «Я» и Мастеру, он сопровождается, с одной своей стороны, всем могуществом пути Любви, а с другой – всем могуществом пути Знания. В его конце все эти три божественных Могущества работают вместе, слитые, единые, цельные, совершенные благодаря друг другу.

**

Божественное, Вечное является господином нашего жертвоприношения работ, и единение с ним во всем нашем существе и сознании и в выражающих инструментах является целью жертвоприношения. Шаги жертвоприношения должны, следовательно, измеряться, во-первых, ростом в нашей природе чего-то, что подводит нас ближе к Божественной Природе, но во-вторых, также, переживанием Божественного, его присутствием, его проявления для нас, увеличивающейся близостью и единением с этим Присутствием. Но Божественное в своей сущности является бесконечным, и его проявление, также, бесконечно в своей множественности. Если это действительно так, то не похоже, чтобы наше интегральное совершенство в бытии и в природе могло прийти только благодаря одному виду реализации; оно должно сочетать много различных нитей божественного опыта. Оно не может быть достигнуто исключительным преследованием единственной линии тождества, пока та не дойдет до своего абсолюта; оно должно гармонизировать много аспектов Бесконечного. Интегральное сознание с многообразным динамическим опытом необходимо для полной  трансформации нашей природы.

Есть одно фундаментальное осознание, обязательное для достижения любого интегрального знания или многостороннего переживания этого Бесконечного. Это – реализовать Божественное в его сущностном «я» и истине, неизменяемом формами и явлениями. Иначе мы, вероятно, останемся пойманными в сеть видимостей, или будем странствовать в замешательстве в хаотическом множестве космических или частных аспектов, а если мы избежим этого замешательства, то это произойдет ценой приковывания к некой ментальной формуле, или запирания в ограниченном личном опыте. Единственная надежная и все-примиряющая истина, которая является самим основанием вселенной, это то, что жизнь есть манифестация несозданного «Я» и Духа, и ключом к скрытой тайне жизни является истинное отношение этого Духа с его собственными созданными существами. Есть за всей этой жизнью взгляд вечного Существа, наблюдающий за своими многочисленными становлениями, есть вокруг и везде в нем окутывание и проникновение, в проявление во Времени, непроявленного безвременного Вечного. Но это знание не имеет ценности для Йоги, если это только интеллектуальное и метафизическое понятие, лишенное жизни и не имеющее последствий; одной лишь ментальной реализации не может быть достаточно для искателя. Ведь то, чего ищет Йога – это не одна лишь истина мысли, и не одна лишь истина разума, но динамическая истина живого и раскрывающегося духовного опыта. В нас должно пробудиться постоянная, не покидающая и окутывающая близость, живое восприятие, тесное общение и чувствование, конкретное ощущение и контакт с истинным и бесконечным Присутствием всегда и везде. Это Присутствие должно оставаться с нами как живая, наполняющая собой Реальность, в которой мы и все вещи существуем и движемся и действуем, и мы должны чувствовать ее всегда и везде, конкретную, видимую, населяющую все вещи; она должна быть явной для нас, как их истинное «Я», ощущаемо, как их нерушимая сущность, близко встречено нами, как их глубочайший Дух. Видеть, чувствовать, ощущать, соприкасаться всеми способами, а не просто представлять себе это «Я» и дух здесь во всех существованиях, и чувствовать так же живо все существования в этом «Я» и Духе  - есть фундаментальный опыт, который должен включить в себя все прочие знания.

Это бесконечное и вечное «Я» вещей является вездесущей Реальностью, одним существованием везде; это единое объединяющее присутствие, и оно не различается в различных созданиях; его можно встретить, увидеть или почувствовать во всей полноте в каждой душе, или в каждой форме во Вселенной. Ведь его бесконечность духовна и сущностна, и не является просто безграничностью в Пространстве и бесконечностью во Времени; Бесконечное может быть почувствовано в бесконечно малой частице или в секунде времени так же убедительно, как в протяженности эпох или изумительной огромности межзвездных пространств. Знание или переживание этого может начаться где угодно, и выразить себя через что угодно; ведь Божественное есть во всем, и все есть Божественное.

Этот фундаментальный опыт будет все же начинаться по-разному для разных натур, и требует долгого времени для развития всей Истины, которую он скрывает в тысяче своих аспектов. Я вижу, возможно, или чувствую в себе, или как себя в первую очередь вечное Присутствие, и затем только могу распространить видение и ощущение этого моего большего «Я» на все создания. Я, таким образом, вижу мир во мне или как одно со мною. Я воспринимаю Вселенную, как сцену в моем существе; игру ее процессов – как движение форм и душ и сил в моем космическом духе; я встречаю себя, и никого другого, везде. Заметим, не с ошибкой Асура, Титана, что живет в своей собственной чрезмерно увеличенной тени, ошибочно принимает эго за «я» и дух, и пытается навязать свою раздробленную персональность, в качестве одного господствующего существования, всему своему окружению. Я уже постиг ту действительность, что мое истинное «я» есть не-эго; также, всегда мое большее «Я» ощущается мной, либо как бесперсональная Широта, либо как сущностная Персона, содержащая все же, вне себя, все персональности, или как обе эти вещи вместе; но, в любом случае, Бесперсональное или неограниченное Персональное, или оба вместе, - это превосходящая эго Бесконечность. Если я искал это и нашел это, в первую очередь, в форме этого, которую я называю собой, скорее, чем в других, - это только потому, что так легче всего, для меня, благодаря субъективности моего сознания, найти это, знать это и реализовать это. Но если узкое инструментальное эго не начнет поглощаться в этом Я, как только оно увидено, если меньшее, внешнее, сконструированное разумом «я» отказывается исчезнуть в большем неизменном несотворенном духовном «Я», значит, моя реализация либо не подлинна, либо в корне  несовершенна. Где-то во мне есть эгоистическое препятствие; какая-то часть моей природы противопоставила эгоистическое и самосохраняющее отрицание всепоглощающей истине Духа.

С другой стороны – и для некоторых это более легкий путь – я могу видеть Божественное прежде всего в мире, окружающем меня, не во мне, но в других. Я встречаю его там сначала, как постоянно пребывающее и все-содержащее Бесконечное, которое не связано со всеми этими формами, созданиями и силами, которые оно несет на своей поверхности.

Или же я могу видеть и чувствовать это, как чистое одинокое «Я» и Дух, который содержит все эти могущества и существования, и я теряю мое чувство эго в молчащем Всеприсутствии вокруг меня. Впоследствии именно это начинает переполнять, и обладать моим инструментальным бытием, и из этого, кажется, исходят все мои импульсы к действию, весь мой свет мысли и речи, все формации моего сознания и все его отношения и столкновения с другими душами-формами этого одного мирового Существования. Я уже больше не это маленькое личное «я», но То, с чем-то от того, выдвинутым вперед, что поддерживает избранную форму его работ во Вселенной.

Есть другая основная реализация, самая радикальная из всех, которая все же приходит иногда в качестве первого решающего раскрытия или раннего поворота Йоги. Это – пробуждение к невыразимому высшему трансцендентному Непознаваемому надо мной и над этим миром, в котором я, как кажется, двигаюсь, безвременное и безпространственное условие и сущностью, которая является, одновременно, некоторым способом убеждая и принуждая сущностное сознание во мне, единственной вещью, что для него переполняюще реальна. Этот опыт обычно сопровождается равно убедительным ощущением, либо похожей на сон или тень иллюзорности всех вещей здесь, либо их временного, производного и только наполовину реального характера. По меньшей мере на какое-то время, все вокруг меня может казаться движением кинематографических призрачных форм, или поверхностных образов, а мое собственное действие может выглядеть, как текучая форма из некоего Источника, все еще не охваченного и, возможно, не охватываемого, надо мной или вне меня. Оставаться в этом сознании, доводить до конца это посвящение или следовать этому первому указанию о характере вещей, означало бы следовать к цели растворения «я» и мира в Непознаваемом – Мокше, Нирване. Но это не единственная линия исхода: возможно, напротив, для меня подождать, пока через тишину этого безвременного незаполненного освобождения я не начну вступать в отношения с этим еще не постигнутым Источником моего «я»  моих действий; тогда пустота начинает заполняться тогда из нее появляется или в нее устремляется все многообразие Истины Божественного, все аспекты и манифестации и многие уровни динамической Бесконечности. Поначалу этот опыт налагает на разум, а затем на все наше существо абсолютные, глубинные, почти ужасные мир и тишину. Пересиленный и покоренный, успокоенный, освобожденный от самого себя, разум принимает молчание само по себе в качестве Высшего. Но впоследствии искатель открывает, что все есть здесь для него, содержащееся или созданное заново в этом молчании, или через него оно нисходит в него из большего скрытого трансцендентного Существования. Ведь этот Трансцендент, этот Абсолют не является просто тишиной или пустотой, лишенной признаков; он имеет свое собственное, бесконечное содержание и богатство, по отношению к которому наши есть уменьшенные и испорченные ценности. Если бы не было этого Источника всех вещей, не могло бы быть Вселенной; все могущества, все работы и активности были бы иллюзией, все творение и проявление было бы невозможным.

Таковы три фундаментальные реализации, такие фундаментальные, что даже Йогину на Пути Знания они кажутся окончательными, самодостаточными, предназначенными превзойти и заместить все остальные. И все же для интегрального искателя, предоставленные ли ему на ранней стадии, внезапно и легко, чудесной милостью, или добытые с трудностями, после длинного прогресса и старания, они не являются ни исключительной истиной, ни полным и единственным ключом к интегральной истине Вечного но, скорее, неполным началом, широким основанием большего божественного Знания. Есть другие реализации, которые являются властно необходимыми и должны быть исследованы до крайнего предела своих возможностей, и если какие-то из них представляются, на первый взгляд, охватывающими только Божественные Аспекты, которые являются инструментальными для активности существования, но не неотъемлемыми в своей сущности, все же, если следовать им до конца через эту активность к их вечному Источнику, обнаруживается, что они ведут к обнаружению Божественного без которого наше Знание Истины позади вещей осталось бы бедным и неполным. Эти кажущиеся Инструментальности являются ключом к тайне, без которой Фундаментальности сами по себе не раскрыли бы всей своей мистерии. Все раскрывающиеся аспекты Божественного должны быть пойманы в широкую сеть Интегральной Йоги.

**

Если бы уход от мира и его активности, высочайшее освобождение и покой были единственной целью искателя, трех великих фундаментальных реализаций было бы достаточно для осуществления его духовной жизни; сконцентрировавшись только на них, он может позволить всему остальному божественному или мирскому знанию оставить его а сам, необремененный, уйти в вечное Безмолвие. Но ему необходимо принимать в расчет мир и его активность, узнать, какая божественная истина может стоять за ними и примирить эту видимую оппозицию между божественной истиной и очевидным творением, которая является стартовой точкой большинства духовных опытов. Здесь, на каждом пути приближения, который он может использовать, он поставлен перед неизменной Двойственностью, разделением между двумя пределами существования которые, кажется, являются противоположными, а их оппозиция – истинным корнем загадки вселенной. Позже, он может обнаружить, и обнаруживает, что они являются двумя полюсами одного Бытия, соединенными двумя одновременными потоками энергии, негативной и позитивной по отношению друг к другу, их взаимодействие – основное условие проявления того, что находится внутри Бытия., их воссоединение – предопределенное средство для примирения разногласий жизни и для открытия интегральной истины, искателем которой он является.

Ведь он осознает  Я везде, эту вечную Дух-Субстанцию-Брахмана, одно и то же самосуществование - здесь, во времени, позади каждого явления, видимого или ощущаемого им, и безвременное позади вселенной. У него есть это сильное переполняющее переживание Я, которое не является ни нашим ограниченным эго, ни нашим умом, жизнью или телом, всемирного, но не наружно феноменального, но для некоторого духовного чувства в нем более конкретного, чем любая форма или явление, универсального, но не зависящего в  своем бытии ни от чего во вселенной,  или от всей тотальности вселенной; если бы все это исчезло, его прекращение не выглядело бы отличием для этого Вечного в его постоянном внутреннем опыте.  Он уверен в невыразимом Само-существовании, которое является сущность его самого и всех вещей; он внутренне осознает сущностное Сознание, для которого думающий разум и жизнь и ощущение жизни и ощущение тела являются лишь частичными и уменьшенными образами. Сознание с неограниченной силой в нем, из которой исходят все энергии, но которое все же не описывается и не ограничивается суммой или могуществом или природой всех этих энергий вместе взятых; он чувствует, он живет в неотъемлемом самосуществующем блаженстве, которое не является этими меньшими, преходящими радостью, счастьем или удовольствием. Неизменная вечная бесконечность, безвременная вечность, самосознание, которое не является этим рецептивным или реагирующим или пробующим ментальным сознанием, но находится позади него или над ним, даже в том, что мы называем Несознанием, единство, в котором нет возможности никакого другого опыта  существования – четырехсторонний установившийся характер этого установившегося опыта. Но все же это вечное Само   

**

И все же имеется не только в нем и перед ним это вечное само-сознательное Существование, это духовное Сознание, эта бесконечная или само-озаренная Сила, эта безвременная и бесконечная красота. Наличествует также, так же постоянная в его опыте, эта вселенная в измеримом Пространстве и Времени, какой-то вид, возможно, безграничного конечного, и в нем все преходяще, ограничено, фрагментарно, множественно, открыто дисгармонии и страданию, ища смутно какой-то нереализованной, но неотъемлемой гармонии единства, осознанно или полуосознанно или, даже когда наиболее осознанно, все еще привязанно к исходному Неведению и Несознанию. Он находится уже не в трансе мира и блаженства и, даже если бы он там находился, это не было бы решением, так как он знает, что это все равно происходило бы вне его, и в то же время внутри какого-то более великого его "Я", как будто бы вечно. Время от времени эти два состояния его духа кажутся существующими для него попеременно, в соответствии с его состоянием сознания, в других случаях они существуют, как две части его бытия, разделенные и требующие воссоединения, две половины, высшая и низшая, или внутренняя и внешняя половины существования. Он обнаруживает вскоре, что это разделение в его сознании имеет огромную освобождающую силу, так как благодаря ему он больше не привязан к Неведению; оно больше не кажется ему истинной природой его самого и вещей, но иллюзией, которая может быть превзойдена или, по крайней мере, временным неправильным самопереживанием, Майя. Заманчиво рассматривать это как лишь противоположность Божественного, непостижимую мистерию, театр масок или карикатуру Бесконечного – и это представляется неопровержимым его опыту временами – с одной стороны, сияющая истина Брахмана, с другой, темная иллюзия Майи. Но что-то в нем не позволит ему разрезать существование так надолго на две части, и, разглядывая более пристально, он обнаруживает, что в этом полу-свете темноты также есть Вечное – это Брахман, который находится здесь за своим ликом Майи.

Это является началом духовного опыта, который раскрывает ему все более и более то, что то, что казалось ему темной непонятной Майей, было все время ни чем иным, как Сознанием-Могуществом Вечного, безвременного и безграничного за вселенной, но развернутого здесь под маской светлых и темных противоположностей ради чуда медленного проявления Божественного в Разуме, Жизни и Материи. Все Безвременное давит в направлении к игре во Времени, все во времени вращается на и вокруг безвременного Духа. Если разделяющий опыт был освобождающим, этот объединяющий опыт является динамическим и эффективным. Ведь он сейчас чувствует себя не только в своей душе-субстанции частью Вечного, в своем сущностном "я" и духе полностью единым с Вечным, но в своей активной природе – проведением в жизнь его всемогущего Сознания-Силы. Какой бы связанной и относительной ни была его теперешняя игра в нем, он может открыться к более и более великим его сознанию и силе, и для этого расширения в нем, кажется, не существует определенных границ. Уровень духовный этого супраментального Сознания-Силы также, кажется, раскрывает себя над ним, и пытается вступить в контакт, где нет этих преград и пределов, и его энергии также навязывают себя игре во Времени, с обещанием более великого нисхождения, и менее обманчивой, или более не обманчивой, манифестации Вечного. Когда-то конфликтовавшая, но сейчас двуединая реальность Брахмана-Майи стоит, раскрытая перед ним, как первый великий динамический аспект "Я" всех "я", Мастера существования, Господина мира-жертвоприношения и его жертвоприношения.

На другом пути постижения другая Двойственность предъявляет себя опыту искателя. С одной стороны, он осознает свидетельствующее, воспринимающее, имеющее опыты Сознание, которое не кажется действующим, но для которого, кажется, все эти активности внутри нас начинаются и продолжаются. С другой стороны он осознает, что в то же самое время, исполнительную Силу или энергию Процесса, которая видится как составляющая, ведущая и направляющая все мыслимые активности, и созидающая мириады форм, видимых для нас и невидимых, и использующей их, как поддерживающую основу для ее непрерывного потока действия и созидания. Входя в одно лишь сознание Свидетеля, он становится безмолвным, незатрагиваемым, недвижимым, он видит, что до сих пор он пассивно отражал и присваивал себе движения Природы, и именно благодаря этому отражению он приобрел для свидетельствующей души внутри него то, что кажется духовными ценностью и значением. Но сейчас он убрал это приписывание, или отражающую идентификацию; он осознает только свое молчащее "я", и отчужден от всего, что движется вокруг него, все активности являются внешними по отношению к нему, в то же время они перестают быть сокровенно реальными, они представляются теперь механическими, отделимыми, конечными. Входя исключительно в кинетическое движение, он имеет противоположное само-сознание: он кажется своему собственному восприятию массой активностей, созданием и результатом сил; если здесь и имеется какое-нибудь активное сознание, хотя бы какой-нибудь вид кинетического бытия среди всего этого, все же более нигде в этом нет свободной души. Эти два различных и противоположных состояния бытия чередуются в нем, или устанавливаются одновременно через и напротив друг друга; одно, молчащее во внутреннем бытии, наблюдает, но недвижимо, и не принимает участия; другая, активная в каком-то внешнем или наружном "я", следует своим привычным движениям. Он вошел в интенсивное раздельное восприятие великой двойственности Души-Природы, Пуруши-Пракрити.

Но по мере того, как сознание углубляется, он осознает, что это была лишь первая внешняя видимость. Ведь он обнаруживает, что именно благодаря молчаливой поддержке, позволению, или санкции этой свидетельствующей души в нем, эта исполнительная природа только и может работать, внутренне и постоянно, над его бытием; если душа отнимает свою санкцию, движения Природы в своем действии на и внутри него становятся полностью механическими повторениями, неистовыми вначале, как будто пытающимися еще усилить свою власть, но впоследствии все менее и менее динамичными и реальными. Более активно используя эту власть одобрения или отказа, он осознает, что он может, медленно и неуверенно вначале, более решительно впоследствии, изменять движения Природы. Со временем в этой свидетельствующей душе, или позади нее, ему открывается присутствие Знающего, и руководящей Воли в Природе, и все ее активности все более и более выглядят как выражение того, что известно, и либо активно приказано, либо пассивно дозволено этим Господином ее существования. Пракрити теперь представляется механической только в тщательно регулируемой видимости ее работ, но фактически – сознательной Силой с находящейся внутри душой, с самосознающим смыслом в своих поворотах, раскрывающей тайную Волю и Знание своими поступками и образами. Эта Дуальность, с виду разделенная, является неделимой. Где бы ни находилась Пракрити, там есть Пуруша, где бы ни находился Пуруша, там есть Пракрити. Даже в своей неактивности он содержит в себе всю ее  силу и энергии, готовые к проявлению; даже в движении своей деятельности она несет в себе все его наблюдающее и руководящее сознание, как всю поддержку и смысл ее созидательной воли. Снова искатель открывает на своем опыте два полюса существования Единого Бытия, и два направления потоков их энергии, негативной и позитивной по отношению друг к другу, которые производят своей одновременностью проявление всего, что есть в нем. Здесь он также обнаруживает, что разделяющий аспект является освобождающим, поскольку он освобождает его от рабства идентификации с неадекватными действиями Природы в Неведении. Объединяющий аспект динамичен и производителен, поскольку он дает ему возможность достичь управления и совершенства, поскольку, отвергая то, что менее божественно, или кажется небожественным в ней, он может перестраивать ее формы и движения в себе в соответствии с более высоким образцом и законом, и ритмом более высокого существования. На определенном духовном и супраментальном уровне они становятся еще более совершенно Двумя-в-Одном, Управляющей Душой и Сознательной Силой внутри нее, и эта потенциальная возможность отрицает все преграды и превосходит все ограничения. Так эта когда-то раздельная, а теперь двуединая двойственность Пуруши-Пракрити является ему во всей своей истинности, как второй великий инструментальный и действующий аспект Души всех душ, Мастера существования, Господина жертвоприношения.

На еще одном пути приближения искатель встречает другую соответствующую, но в аспекте отличающуюся Дуальность, в которой двуединый характер более непосредственно очевиден – динамическую двойственность Ишвара-Шакти. С одной стороны, он осознает бесконечное само-существующее Божество в бытии, которое содержит все вещи в невыразимой потенциальной возможности существования, "Я" всех "я", Душу всех душ, духовную Субстанцию всех субстанций, бесперсональное невыразимое Существование, но в то же время, неограниченную Личность, которая само-представлена здесь в бесчисленных персрнальностях, Мастера знания, Мастера Силы, Господина любви и блаженства и красоты, единый Источник миров, само-проявителя и само-созидателя, Космичский Дух, вселенский Разум, вселенскую Жизнь, сознательную и живую Реальность, поддерживающую проявление того, что мы ощущаем как несознательную неодушевленную Материю. С другой стороны, он осознает то же самое Божество в исполняющем сознании, или выдвинутым, как само-сознательная Сила, которая содержит и несет в себе все, и облечена властью проявить это в универсальном времени и Пространстве. Для него очевидно, что здесь наличествует одно высочайшее и бесконечное Бытие, представленное для нас двумя своими различными сторонами, дополняющими и противоположными по отношению друг к другу. Все либо приготовляется, либо пред-существует в Божестве в Бытии, и исходит из него, и поддержано его Волей и Присутствием; все вынесено наружу, поддержано в движении Божеством в энергии, все становится и действует и развивает, ею и в ней, свою индивидуальную или космическую цель. Это опять Дуальность, необходимая для манифестации, создающая и делающая возможным этот двойной поток энергии, который выглядит постоянно необходимым для мировых работ, два полюса одного и того же Бытия, но здесь более близкие друг к другу, и всегда очевидно точно несущие каждая энергию другого в своей сути и в своей динамической природе. В то же время, благодаря тому факту, что два великих элемента божественной Мистерии, персональное и Неперсональное, здесь слиты вместе, искатель интегральной Истины чувствует в двойственности Ишвары-Шакти свою близость к более сокровенному и первичному секрету божественной Трансцендентности и Манифестации, чем может быть ему дана в любом другом опыте.

Ибо Ишвари Шакти, божественное Сознание-Сила и Мировая Мать, становится посредницей между вечным Единым и проявленным Множеством. С одной стороны, игрой энергий, которые она берет из Единого, она проявляет множественное Божественное во вселенной, сворачивая и развивая его бесконечные проявления из его раскрывающей субстанции; другой стороны, обратными восходящими потоками той же самой энергии, она ведет все обратно, навстречу Тому, из чего оно вышло, так что душа в своей эволюционной манифестации может более и более возвращаться к Божественности там, или здесь принимать свой божественный характер. Нет в ней, хотя она обустраивает космический механизм, характера бессознательной механической Исполительницы, который мы находим в изначальном облике Пракрити, Природы-Силы, нет здесь и того чувства Нереальности, создательницы иллюзий или полу-иллюзий, которое сопровождает наше первое видение Майи. Тотчас же ясно для переживающей опыт души, что здесь присутствует сознательная Сила, единая в веществе и природе с Высочайшим, из которого она исходит. Если она кажется погрузившейся в Неведение и Несознание в достижении плана, который мы еще не можем понять, если ее силы представляются, как неопределенные силы Вселенной, все же становится скоро видно, что она работает для развития Божественного Сознания в нас, и что она находится над нами, ведя нас к ее собственной высшей сути, раскрывая перед нами, все более и более, саму суть божественных Знания, Воли и Ананды. Даже в движениях Неведения душа искателя обнаруживает ее сознательное руководство, поддерживающее его шаги, и ведущее, медленно или быстро, прямо или многими окольными путями из тьмы - к свету высшего сознания, из смерти в бессмертие, из зла и страдания - к высочайшему добру и блаженству, о которых человеческий разум пока может иметь лишь смутное представление. Таким образом, ее энергия одновременно является освобождающей и действенной, созидательной, эффективной – созидательной не только для вещей, как они есть, но для вещей, какими они должны быть, поскольку, уничтожая спутанные и искривленные движения его низшего сознания, сделанные из вещества Неведения, она перестраивает и заново переделывает его душу и природу в вещество и силы более высокой божественной Природы.

В этой дуальности также возможен разделяющий опыт. На одном его полюсе искатель может быть осознающим только Мастера Существования, проявляющего в нем Свои энергии знания, силы и блаженства, чтобы освободить и обожествить, Шакти может представляться ему лишь бесперсональной Силой, выражающей эти вещи, или атрибутом Ишвары. Это приводит к односторонней тенденции, или потере равновесия, силе осуществления, не имеющей безупречной поддержки, или свету озарения, не безупречно действенному. Именно когда полное единение двух сторон Дуальности достигнуто, и правит его сознанием, он начинает открываться более полной энергии, которая поведет его из смешанных столкновений Идей и Сил здесь к более высокой Правде, и обеспечит нисхождение этой Истины, чтобы осветить и освободить, и действовать полновластно в этом мире Неведения. Он начал нащупывать интегральную Тайну, которая во всей полноте может быть объята, только когда он превосходит правящий здесь двойной термин Знания, неразрешимо перепутанного с Неведением, и пересекает границу, где духовный разум исчезает в супраментальном Гносисе. Именно через этот третий и наиболее динамичный дуальный аспект Единого искатель с наиболее интегральной полнотой начинает входить в глубочайший секрет Господина Жертвоприношения.

Ибо есть за мистерией присутствия персональности в кажущейся бесперсональной вселенной – как в таковой сознания, манифестирующего из Несознания, жизни из неживого, души из грубой Материи – это и является скрытой разгадкой загадки существования. Здесь опять имеется иная динамическая Дуальность, более всеобъемлющая, чем кажется на первый взгляд, и глубоко необходимая для игры раскрывающейся Силы. Это возможно для искателя, в его духовном опыте – пребывая на одном полюсе Дуальности, следовать Разуму в его видении фундаментальной Бесперсональности везде. Эволюционирующая душа в материальном мире начинает с мирового бесперсонального Несознания, в котором наш внутренний взгляд все же предугадывает присутствие завуалированного бесконечного Духа, она продолжает путем появления смутного сознания и личности, которые даже в своей наибольшей полноте имеют вид эпизода, но эпизода, который повторяется в постоянных циклах; оно восходит через переживание жизни и разума в беконечное, бесперсональное и абсолютное Суперсознание, в котором персональность, разум-сознание, жизнь-сознание кажутся исчезающими в освобождающем исчезающем сознании, Нирвана. На низшем уровне он еще переживает эту фундаментальную бесперсональность, как необъятную освобождающую силу повсюду. Она освобождает его знание от узости персонального ума, его волю – от тисков персонального желания, его сердце – от рабства мелких переменчивых эмоций, его жизнь – от мелкой персональной колеи, его душу – от эго, и это позволяет им принять в себя покой, ровность, широту, универсальность, бесконечность. Йога работ, казалось бы, нуждается в Персональности, как в своей главной поддержке, почти как в источнике; но здесь также бесперсональность обнаруживает себя, как наиболее непосредственная освобождающая сила; именно через широкую, свободную от эго имперсональность некто может стать свободным работником и божественным созидателем. Неудивительно, что переполняющая энергия переживания этого опыта с имперсонального полюса Дуальности заставила мудрецов провозгласить это единственным путем, и бесперсональное Суперсознание – являющимся единственной истиной Вечного.

Но все же перед искателем, стоящим на противоположном полюсе Дуальности, появляется другая линия опыта, которая удовлетворяет интуицию, находящуюся глубоко за сердце, и в самой нашей жизни-силе, что персональность, такая как сознание, жизнь, душа является не коротко-живущим странником в бесперсональной Вечности, но содержит истинный смысл существования. Этот прекрасный цветок космической Энергии несет в себе предсказание цели, и намек на истинный мотив вселенского труда. По мере того, как оккультное видение открывается в нем, он становится осознающим миры позади, в которых сознание и персональность занимают громадное место, и принимают первостепенное значение; даже здесь, в материальном мире, для этого оккультного видения несознание материи наполнено тайным проникающим сознанием, ее неодушевленность скрывает вибрирующую жизнь, ее механизм – это устройство, пребывающее внутри Разумности, Бог и душа находятся везде. Надо всем находится бесконечное, сознательное Бытие, которое различно само-выражается во всех этих мирах, бесперсональность – это только первое средство этого выражения. Это поле принципов и сил, равносильный базис манифестации; но эти силы выражают себя через существ, имеют супраментальный дух в своей основе, и являются эманациями сознательного Существа, которое есть их источник. Множественная бесчисленная персональность, выражающая это Единое, является истинным смыслом и центральной целью манифестации, и если сейчас персональность кажется узкой, фрагментарной, ограничивающей, то это только потому, что она не была открыта своему источнику, или не расцвела в свою собственную божественную истину и полноту, наполняя себя вселенским и бесконечным. таким образом, мир-создание больше не  является иллюзией, случайным механизмом, игрой, которая не нуждалась в том, чтобы происходить, потоком без последствия; это сокровенный динамизм сознательного и живого Вечного.

Эта крайняя противоположность взглядов с двух полюсов одного Существования не создает фундаментальной трудности для искателя интегральной Йоги; ведь весь его опыт показал ему необходимость этих двойных терминов, и их потоков Энергии, негативного и позитивного по отношению друг к другу, для манифестации того, что есть внутри одного Существования. Ведь сами Персональность и Бесперсональность были двумя крыльями его духовного восхождения, и он имеет предвидение, что достигнет высоты, где их помогающее взаимодействие перейдет в слияние их энергий, и высвободит в действие изначальную силу Божественного. Не только в фундаментальных Аспектах, но и во всех работах своей Садханы он ощутил их двойную истину и взаимно дополняющую работу. Бесперсональное Присутствие управляло сверху, или проникло в его природу и наполнило ее, нисходящий Свет залил его разум, жизнь-силу, сами клетки его тела, осветил его знанием, раскрыл его ему самому, вплоть до его самых скрытых и непредвиденных движений, разоблачая, очищая, разрушая или блистательно очищая все, что принадлежало Неведению. Сила влилась в него потоками, или подобно морю, работала в его существе и во всех его частях, растворяла, создавала заново, придавала новую форму и преображала везде. Блаженство захватило его и показало, что оно может сделать страдание и горе невозможными, и превратить саму печаль в божественное удовольствие. Любовь без границ объединила его со всеми существами, или открыла перед ним мир неделимой сокровенности, неизъяснимой сладостности и красоты, и начала накладывать свой закон совершенства и его экстаза даже среди дисгармонии земной жизни. Духовная Истина и Справедливость осудили добро и зло этого мира несовершенства или лжи, и раскрыли высшее добро и его ключ утонченной гармонии и его возвышение действия, чувства и знания. Но позади всего этого, и в этом, он ощутил Божественное, которое является всеми этими вещами, Несущего Свет, Гида и Все-Знающего, Мастера Силы, Дающего Блаженство, Друга, Помощника, Отца, Мать, Товарища в мире-игре, абсолютного Мастера своего бытия, Любящего и Любимого своей души. Все отношения, известные человеческой личности, присутствуют здесь, в контакте души с Божественным, но они восходят к суперчеловеческим уровням, и принуждают его (двигаться) к божественной природе.

Это является искомым интегральным знанием, и интегральной силой, тотальной широтой объединения со Всем и Бесконечным позади существования. Для искателя интегральной Йоги никакое единичное переживание, никакой Божественный Аспект – сколь угодно переполняющий для человеческого разума, достаточный для его вместимости, легко приемлемый как единственная или окончательная реальность – не может играть роль исключительной истины Вечного. Для него переживание Божественного Единства, доведенное до своей крайней степени, является более глубоко охваченным и полно понятым при условии следования полностью опыту Божественной Множественности. Все, что есть истинного за политеизмом, так же как за монотеизмом, войдет в сферу его поиска; но он проходит за их поверхностный смысл для человеческого разума, чтобы осознать их мистическую истину в Божественном. Он видит, к чему стремятся ссорящиеся секты и философии, и принимает каждую грань Реальности на ее собственном месте, но отвергает их узость и ошибки, и следует дальше, пока не находит единую Истину, которая связывает их вместе. Упреки в антропоморфизме и  в антрополатрии* (*антрополатрия – поклонение человеку, как божеству. Прим. пер.) не могут напугать его – ведь он видит, что они являются предубеждениями невежественного и самонадеянного рассуждающего интеллекта, абстрагирующего ума, зависимого от самого себя в своем собственном ограниченном цикле. Если человеческие отношения сейчас, как они практикуются, полны мелочности и извращенности и неведения, все же являются они уродливыми тенями чего-то в Божественном, и путем обращения к Божественному он находит то, тенями чего они являются, и приносит это вниз для манифестации в жизни. Именно через человеческое, превосходящее себя и раскрывающее себя высшей полноте, Божественное должно манифестировать себя здесь, так как это происходит неизбежно в процессе духовной эволюции, и тогда он не будет презирать закрывать глаза на Божество из-за того, что оно обитает в человеческом теле, manusim tanum asritam. По ту сторону ограниченной человеческой концепции Бога, он перейдет к единому божественному Вечному, но также он встретит его в лицах Богов, его космических персональностях, поддерживающих Мировую Игру, обнаружит его за масками Вибхути, воплощенных Мировых Сил или человеческих Лидеров, будет почитать или поклоняться ему в Аватаре.  Это будет для него безмерно хорошей судьбой, если он сможет встретить того, кто реализовал или становится Тем, чего он ищет, и сможет путем раскрытия этому в этом сосуде его манифестации сам реализовать это. Ведь это наиболее ощутимый знак растущего свершения, обещание великой мистерии прогрессивного Нисхождения в Материю, которое является секретным смыслом материального творения и оправданием земного существования.

Так раскрывает себя искателю в ходе жертвоприношения Господин жертвоприношения. В любой момент это раскрытие может начаться, в любом аспекте Мастер Труда может принять работу в нем и все более и более нажимать на него и ее для развертывания своего присутствия. В свое время все Аспекты раскрывают себя, раздельные, соединенные, смешанные, являются объединенными вместе. В конще засияет через все это высочайшая интегральная реальность, непознаваемая для Разума, который является частью Неведения, но познаваемая, будучи само-сознательной в свете духовного сознания и супраментального знания.

**

Это раскрытие высочайшей Истины, или высочайшего Бытия, Сознания, Энергии Блаженства и Любви, бесперсональных и персональных одновременно и, таким образом, принимающих обе стороны нашего собственного бытия – поскольку в нас также существует двусмысленное собрание Личности и массы бесперсональных принципов и сил – является одновременно первой целью, и условием окончательного достижения жертвоприношения. Само достижение принимает форму объединения нашего собственного существования с Тем, что, таким образом, стало явным для нашего видения и опыта, и объединение имеет тройной характер. Есть объединение в духовной сущности, через тождественность, есть объединение через пребывание нашей души в этом высочайшем Бытии и Сознании; есть динамическое объединение похожести или единства природы между Тем и нашим инструментальным бытием здесь. Первое является освобождением из Неведения и идентификацией с Единым и Вечным, moksa sayujya, которое является характерной целью Йоги Знания. Второе, пребывание души с или в Божественном, samipya, salokya, является интенсивной надеждой всей Йоги любви и блаженства. Третье, единство природы, похожесть с Божественным, быть совершенным, как То, что является совершенным, sadharmya, является высоким намерением всей Йоги силы и совершенства божественных работ и служения. Объединенная завершенность всех трех вместе, основанная здесь на множественном Единстве само-манифестирующего Божественного, является законченным результатом интегральной Йоги, целью ее тройного Пути и плодом ее тройного жертвоприношения.

Объединение посредством идентичности может быть у нас, освобождение и изменение нашей Дух-субстанции в ту высшую Дух-субстанцию, нашего сознания в то божественное Сознание, нашего состояния души – в тот экстаз духовного блаженства, или то спокойное, вечное счастье существования. Светлое пребывание в божественном может быть достигнуто нами, защищенное от любого падения или изгнания в это низшее сознание тьмы и Неведения, душа, находящаяся свободно и устойчиво в своем собственном естественном мире света и радости и свободы и единства.  И поскольку это не просто должно быть достигнуто в каком-то другом существовании по ту сторону, но преследоваться и раскрыться здесь также, это может быть только путем нисхождения, путем принесения вниз Божественной Истины, путем установления здесь родного для души мира света, радости, свободы, единства. Объединение нашего инструментального бытия не менее, чем нашей души и духа, должно изменить нашу несовершенную природу в истинный образ и отражение Божественной Природы, оно должно отбросить слепые, искаженные, противоречивые движения Неведения, и привнести неотъемлемость того света, мира, блаженства, гармонии, универсальности, мастерства, чистоты, совершенства, оно должно превратить себя в сосуд божественного знания, инструмент божественных Воли-Власти и Силы Бытия, канал божественной Любви, Радости и Блаженства. Эта трансформация, которая должна быть осуществлена, интегральная трансформация всего, чем мы сейчас являемся или кажемся, посредством объединения – Йоги – конечного бытия во Времени с Вечным и Бесконечным.

Весь этот трудный результат может стать возможным, только если есть огромное превращение, тотальное обращение нашего сознания, сверхнормальное полное преобразование природы. Там должно быть восхождение всего бытия, восхождение духа, скованного здесь и сдерживаемого своими инструментами, и своей внешней средой, к абсолютному Духу, свободному наверху, восхождение души к некой блаженной супер-Душе, восхождение разума к некоему светлому Суперразуму, восхождение жизни к некой Супержизни; восхождение самой нашей телесности к для встречи со своим источником в некой чистой и пластичной Субстанции Духа. И это не может быть единственным светлым взлетом, но, подобно жертвоприношению, описанному в Веде, восхождением от пика к пику, в котором с каждой вершины смотрят вверх, на гораздо большее, что еще нужно сделать. В то же время, там должно быть нисхождение также, чтобы утвердить внизу то, чего мы достигли наверху: на каждой высоте, нами завоеванной, мы должны повернуть, чтобы принести ее власть и ее озарение в низшее смертное движение; раскрытие света, вечно сияющего наверху, должно сопровождаться раскрытием того же самого света, скрытого внизу в каждой части, вплоть до глубочайших пещер подсознательной Природы. И это паломничество восхождения, и это нисхождение для работы трансформации должны неизбежно быть битвой, длительной войной с самими собой и с противостоящими силами вокруг нас, которая, пока длится, вполне может казаться бесконечной. Ибо вся наша старая, темная и невежественная природа будет бороться постоянно и упорно с трансформирующим Влиянием, поддерживаемая в своей запаздывающей неохотности, или своем застывшем сопротивлении, большинством установившихся сил окружающей универсальной Природы, энергии и княжества и правящие существа Неведения не легко отдадут свою империю.

Сначала, возможно, должен будет иметь место продолжительный, часто утомительный и болезненный  период приготовления и очищения всего нашего существа, пока оно не станет готовым и пригодным для раскрытия более великим Истине и Свету, или Божественному Влиянию и Присутствию. Даже когда (оно уже) центрально приведено в соответствие, подготовлено, уже раскрыто, это произойдет задолго до того, как все наши движения разума, жизни и тела, все многочисленные конфликтующие части и элементы нашей персональности согласятся или, соглашаясь, станут способны вынести трудный и строгий процесс трансформации. И труднейшее из всего, даже если все в нас проявляет волю, это борьба, которую мы должны будем довести до конца, против универсальных сил, привязанных к современному нестабильному творению, когда мы стремимся совершить окончательное супраментальное превращение и полное преобразование сознания, посредством которого Божественная Истина должна быть установлена в нас в своей полноте, а не просто то, что они с большей готовностью позволили бы, освещенное Неведение.

Именно для этого сдача и подчинение Тому, что находится выше нас, делая возможной полную и свободную деятельность своей Энергии, является обязательной. По мере того, как это само-подношение развивается, труд жертвоприношения становится более легким, и более могущественным, и сопротивление препятствующих Могуществ утрачивает бо’льшую часть своей силы, побуждения и содержания. Два внутренних изменения помогают более всего превратить то, что сейчас кажется трудным или неосуществимым, в вещь возможную и даже несомненную. Имеет место выход наружу некой тайной сокровенной души внутри, которая была завуалирована неспокойной активностью разума и бурностью наших витальных импульсов и темнотой физического сознания, тремя силами, которые, в их спутанной комбинации, мы сейчас называем нашим «я».  В результате, будет происходить менее завуалированный рост Божественного Присутствия в центре, с его освобождающим светом и действующей Силой, и излучение его во все сознательные и подсознательные области нашей природы. Таковы два признака, один – отмечающий наше полное превращение и посвящение великому Поиску, другой – окончательное принятие Божественным нашего жертвоприношения.

Глава V

Восхождение жертвоприношения – I

Труды знания – психическое существо

 

Таково в своих основах интегральное знание Высочайшего и Бесконечного, которому мы предлагаем наше жертвоприношение, и такова природа самого жертвоприношения – жертвоприношение трудов, жертвоприношение любви и поклонения, жертвоприношение знания. Ведь даже когда мы говорим о жертвоприношении трудов самих по себе, мы не имеем в виду предложение только наших внешних поступков, но всего, что является активным и динамичным в нас; наши внутренние движения не в меньшей степени, чем наши наружные действия, должны быть посвящены на едином алтаре. Внутреннее сердце всех работ, которые совершаются в качестве жертвоприношения – это труд самодисциплины и самосовершенствования, посредством которого мы можем надеяться стать сознательными и освещенными Светом свыше, вливающимся во все наши движения разума, сердца, воли, чувства, жизни и тела. Увеличивающийся свет божественного сознания сделает нас близкими в душе и едиными посредством идентичности в нашем глубочайшем существе и духовном содержании с Мастером мирового жертвоприношения – высочайшим объектом существования, предложенным древней Ведантой; но также он будет иметь тенденцию сделать нас едиными в нашем становлении с Божественнымв нашей природе – мистический смысл символа жертвоприношения в тайной речи провидцев Веды.

Но если таким должен быть характер быстрой эволюции из ментального в духовное бытие, предполагаемой в Интегральной Йоге, возникает вопрос, полный затруднений, но и большого динамического значения. Как мы должны поступать с жизнью и трудами, как они есть сейчас, а активностями, свойственными нашей еще не измененной человеческой природе? Восхождение к более великому сознанию, завладение нашим разумом, жизнью и телом его энергиями, были приняты как характерная цель Йоги. Но все-таки жизнь здесь, не какая-то другая жизнь где-то еще, предполагается в качестве непосредственного поля действия Духа – трансформация, а не уничтожение нашего инструментального бытия и природы. Чем тогда станут существующие активности нашего бытия, активности разума, направленные к знанию и выражению знания, активности наших эмоциональных и чувствующих частей, активности внешнего поведения, творчества, производства, воля, направленная к управлению людьми, вещами, жизнью, миром, силами Природы? Должны ли они быть оставлены, или заменены каким-то другим способом жизни, в котором одухотворенное сознание может найти свое верное выражение и образ. Должны ли они быть сохранены как они есть в их наружной видимости, но трансформированы внутренним духом в действии или увеличены в масштабе и высвобождены в новые формы посредством полного изменения сознания, как это можно было увидеть на земле, когда человек принял витальные активности животного, чтобы ментализировать и расширить и преобразовать их вливанием рассудка, мыслящей воли, очищенных эмоций, организованного интеллекта? Или должно здесь иметь место частичное отставление, сохранение только таких из них, которые могут перенести духовное изменение и, наконец, созидание новой жизни, выражающей, в своей форме не менее чем в своем вдохновении и мотивирующей силе, единство, широту, мир, радость и гармонию освобожденного духа, Именно эта проблема, более чем все остальные, послужила главным упражнением для умов тех, кто пытался проследить пути, ведущие от человеческого к Божесовенному в длинном путешествии Йоги.

Все виды решений были предложены, от полного оставления работ и жизни, настолько полно, насколько это физически возможно, до принятия жизни, как она есть, но с новым духом, воодушевляющим и поднимающим ее движения, по внешнему виду такие же, какими они были, но измененные в духе позади них и, следовательно, в их внутреннем значении. Крайнее решение, на котором настаивают избегающий мира аскет или обращенный внутрь экстатический и самозабвенный мистик, является, очевидно, чуждым для цели интегральной Йоги; ведь если мы должны реализовать Божественное в мире, это не может быть сделано отставлением в сторону действия в мире, и действия самого по себе в целом. На менее высоком уровне это было установлено религиозной мыслью в древние времена, каждый должен продолжать совершать только такие действия, которые являются по своей природе частью поиска, служение или культ божества и такие из остальных, которые связаны с ними или, в качестве дополнения, те которые незаменимы для установленного порядка жизни, но проделываются в религиозном духе и в соответствии с предписаниями традиционной религии и Писания. Но это слишком формальное правило для осуществления свободного духа в работах, и это, кроме того, явно не более чем предварительное решение для преодоления перехода от жизни в мире к жизни По Ту Сторону, которая все еще остается единственной конечной целью. Интегральная Йога должна, скорее, полагаться на всеобъемлющее предписание Гиты, что даже освобожденная душа должна все же совершать все труды жизни, так, чтобы план космической эволюции под секретным божественным руководством не мог ослабеть или пострадать. Но, если все работы должны совершаться в тех же формах и в тех же направлениях, в которых они сейчас совершаются в Неведении, наша цель является лишь внутренней, и наша жизнь в опасности становления сомнительной и двусмысленной формулой внутреннего Света, делающего работу внешних Сумерек, совершенного Духа, выражающего себя в форме Несовершенства, чуждого его собственной божественной природе. Если ничего лучшего не может быть сделано в течение некоторого времени – и в течение долгого периода перехода нечто подобное неизбежно происходит – то таким это должно оставаться, пока вещи не готовы, и дух внутри не является достаточно сильным, чтобы наложить свои собственные формы на жизнь тела и мир снаружи; но это может быть принято только как переходная стадия, а не как идеал нашей души или окончательная цель пути.

По той же причине это решение является недостаточным, так как этическое правило просто вкладывает удила в рот диких лошадей Природы и развивает над ними трудный и частичный контроль, но у него нет власти трансформировать Природу так, чтобы она могла входить в безопасную свободу, совершая (указания) интуиции, которая исходит из божественного знания себя. В лучшем случае, его метод – это наложить ограничения, заставить замолчать дьявола, построить стену относительной и очень сомнительной безопасности вокруг нас. Это или некое подобное приспособление самозащиты может быть необходимым на время, как в обычной жизни, так и в Йоге, но в Йоге это может быть только знаком перехода. Фундаментальная трансформация и чистая широта духовной жизни – цель, стоящая перед нами, и если мы намерены достичь их, мы должны найти более глубокое решение, более верный супра-этический динамический принцип. Быть духовным внутри, этичным во внешней жизни - это обычное религиозное решение, но это является компромиссом; одухотворение как внутреннего бытия, так и внешней жизни, а не компромисс между жизнью и духом, является целью, к которой мы стремимся. Также не может человеческое смешение ценностей, которое стирает различия между духовным и моральным, и даже утверждает, что мораль является единственным истинным духовным элементом в нашей природе, быть хоть сколько-нибудь полезным для нас; ведь этика представляет из себя ментальный контроль, и ограниченный ошибающийся разум не является и не может быть свободным и вечно светлым Духом. Равно невозможно принять убеждения, которые делают жизнь единственной целью, берут ее элементы фундаментально такими, какие они есть, и лишь призывают полудуховный или псевдодуховный свет, чтобы омыть или украсить их. Неадекватной также является очень частая попытка мезальянса между витальным и духовным, мистического опыта внутри с эстетизированным интеллектуальным или чувственным Язычеством или экзальтированным гедонизмом снаружи, основывающемся на нем и удовлетворяющим себя в свете духовной санкции; так как это тоже является ненадежным и никогда не успешным компромиссом, и он так же далек от божественной Истины и ее интегральности, как пуританская противоположность. Все это спотыкающиеся решения подверженного ошибкам человеческого разума, нащупывающего компромисс между высокими духовными вершинами и низшим уровнем обычных мотивов разума и мотивов жизни. Какая бы частичная истина ни была спрятана за ними, эта истина может быть принята только, когда она была поднята на духовный уровень, проверена в высочайшем Сознании Истины, и высвобождена из почвы и ошибки Неведения.

В целом, можно с уверенностью утверждать, что никакое из предложенных решений не может быть более чем временным, пока не достигнуто супраментальное Сознание Истины, посредством которого видимости вещей расставляются по своим местам, раскрывается их суть и то в них, что берет начало прямо из духовной сущности. В то же время нашей единственной безопасностью является нахождение руководящего закона духовного опыта – или же освободить свет внутри, который может руководить нами в пути, пока то великое непосредственное Сознание Истины не достигнуто над нами или не рождено внутри нас. Ведь все остальное в нас, что является только внешним, все то, что не является духовным чувством или видением, конструкции, представления или заключения интеллекта, предложения или побуждения Жизненной силы, позитивные необходимости физических вещей являются иногда полу-освещением, иногда фальшивым светом, который может в лучшем случае быть полезным некоторое время, или быть полезным отчасти, а в остальном будет либо задерживать, либо смущать нас. Руководящий закон духовного опыта может прийти только путем раскрытия человеческого сознания Божественному Сознанию; там должна быть власть принимать в нас работу и командование и динамическое присутствие Божественной Шакти и отдача себя под ее контроль; именно эти отдача и контроль приносят руководство. Но отдача не безошибочна, в ней нет абсолютной несомненности руководства, пока мы осаждаемы формациями разума и жизненными импульсами и побуждениями эго, которые могут легко предать нас в руки ложного переживания. Эта опасность может быть отражена только раскрытием сейчас на девять десятых скрытой глубочайшей души, или психического существа, которое уже здесь, но обычно неактивно в нас. Это внутренний свет, который мы должны высвободить; потому что свет этой глубочайшей души – наше единственное надежное освещение, пока мы продвигаемся все еще среди тумана Неведения и Сознание Истины не приняло на себя полный контроль нашего направленного к Богу стремления. Работа божественной силы в нас в условиях переходного периода, и свет психического существа, постоянно обращающего нас к сознательному и видящему послушанию, и прочь от требований и подстрекательств Сил Неведения, согласовываясь между собой, создают всегда прогрессивный закон нашего действия, который сохраняется, пока духовное и супраментальное не сможет быть установлено в нашей природе. В переходе вполне может быть период, когда мы принимаем всю жизнь и действие, и предлагаем их Божественному для очищения, изменения и освобождения истины внутри них, другой период – когда мы отходим назад, и строим духовную стену вокруг нас, впуская через ее ворота только такие активности, которые соглашаются подчиниться закону духовной трансформации, третий – когда свободное и всеобъемлющее действие, но в новых формах, подходящих для совершенной истины Духа, может опять быть сделано возможным. Эти вещи, однако, будут решаться не ментальным правилом, но в свете души внутри нас и предписывающей силой и прогрессирующим руководством Божественной Энергии, которая скрыто или явно сначала побуждает, затем начинает очевидно контролировать и приказывать и, в конце концов, принимает на себя всю ношу Йоги.

В соответствии с тройным характером жертвоприношения, мы можем разделить работы тройным способом, на работы Знания, работы Любви, работы Воли-в-Жизни и посмотреть, как это более гибкое духовное правило применяется к каждой сфере деятельности и осуществляет переход от высшей к низшей природе.

**

Естественно, с точки зрения Йоги, подразделять на две категории активности человеческого ума в его поиске знания. Есть высочайшее супраинтелектуальное знание, которое концентрирует себя на обнаружении Единого и Бесконечного в его трансцендентности, или пытается проникнуть посредством интуиции, созерцания, прямого внутреннего контакта в окончательную истину за явлениями Природы; есть низшая наука, которая рассеивает себя в низшем знании феноменов, масок Единого и Бесконечного, такого, каким оно является нам в и через более наружные формы мира-манифестации вокруг нас. Эти две, высшая и низшая полусферы, в форме своей постигнутые человеком в невежественных пределах разума, даже там отделились друг от друга, как происходило в их развитии, с определенной четкостью… Философия, иногда духовная или, по крайней мере интуитивная, иногда абстрактная или интеллектуальная, иногда интеллектуализирующая духовный опыт или поддерживающая с помощью логического аппарата открытия Духа, всегда притязала на осуществление фиксации окончательной Истины как своей сферы деятельности. Но даже когда она не отделяет себя на разреженных метафизических высотах от знания, которое принадлежит практическому миру и направлено к поиску эфемерных объектов, интеллектуальная Философия, из-за своей привычки к абстракции, редко представляет собой силу, применимую для жизни. Это было иногда сильнодействующим поводом для высокой спекуляции, поиск ментальной Истины ради нее самой, без какой-либо дальнейшей полезности или цели, иногда для тонкой гимнастики ума в туманно-ярких облачных странах слов и идей, но это было прогулкой или акробатикой далеко от более ощутимых реальностей существования. Древняя Философия в Европе была более динамической, но только для немногих; в Индии, в своих более одухотворенных формах, она сильнее воздействовала, но без трансформации жизни расы… Религия не пыталась, подобно Философии, жить в одиночестве на вершинах; ее целью было, скорее, ухватиться за жизненные части человека даже скорее, чем за его разумные части, и тянуть их к Божественному; она занималась построением моста между духовной Истиной и витальным и материальным существованием; она старалась примирить и подчинить низшее высшему, сделать жизнь полезной Богу, Землю послушной Небесам. Должно быть допущено, что слишком часто это необходимое усилие имело противоположный результат – делание из Небес позволения для Земных желаний; так как постоянно религиозная идея была превращаема в извинение поклонения и служения человеческому эго. Религия, покидая то и дело свое маленькое светлое ядро духовного опыта, потеряла себя в темной массе всегда продолжающихся двусмысленных компромиссов с жизнью: в попытках удовлетворить думающий разум, она чаще преуспевала в угнетении или сковывании его массой теологических догм; пытаясь поймать в сеть человеческое сердце, она уронила себя в ямы пиетической эмоциональности и чувственности; в акте присоединения витальной природы человека, чтобы властвовать над ней, она исказила себя, и пала жертвой всего фанатизма, смертоносной ярости, первобытной или грубой тяги к подавлению, умножающейся лжи, упрямой привязанности к неведению, к которым эта витальная природа склонна; ее желание направить физическое в человеке к богу обрекло ее на приковывание себя к духовному механизму, священной церемонии и безжизненному ритуалу. Коррупция лучшего производит наихудшее благодаря той странной химии энергии жизни, которая генерирует зло из добра, хотя она может также генерировать добро из зла. В то же время в тщетном усилии самозащиты против этой направленной вниз гравитации, Религия была вынуждена рассечь существование надвое посредством разделения знания, работ, искусства, самой жизни на две противоположные категории, духовное и мирское, религиозное и светское, священное и нечестивое, но это оборонительное различение само становится условным и искусственным и отягощающим, скорее чем излечило болезнь… С другой стороны, Наука и Искусство и знание жизни, хотя вначале они служили или жили в тени Религии, закончили эмансипацией себя, стали отдаленными или враждебными, или даже отшатнулись с равнодушием, презрением или скептицизмом от того, чем казались им холодные, бесплодные и далекие или бестелесные и иллюзорные высоты нереальности, к которым устремляются метафизическая Философия и Религия. Временами разрыв был настолько полным, насколько односторонняя нетерпимость человеческого ума могла сделать ее (таковой), и угрожал даже окончиться полным угасанием попыток к высшему или более духовному знанию. Но даже в направленной к земле жизни более высокое знание является все-таки одной из совершенно необходимых вещей, и без него низшие знания и поиски, какими бы плодотворными, какими бы богатыми, свободными, чудесными в изобилии своих результатов они не были, легко становятся жертвоприношением, предложенным без правильного порядка или фальшивым богам; разлагая, отягощая в итоге сердце человека, ограничивая горизонты его разума, они заточают в каменное материальное заключение или ведут к конечным ставящим в тупик неуверенности и разочарованию. Стерильный агностицизм ожидает нас над блестящим свечением полузнания, все еще являющегося Неведением.

Йога, обращенная к всеобъемлющей реализации Высочайшего, не будет презирать работы или даже мечты, если они (только) являются мечтами, Космического Духа, или уклоняться от великолепного труда и многосторонней победы, которую он назначил для себя в человеческом существе. Но первым условием этой широты является то, что наша работа в мире также должна быть частью жертвоприношения, предложенного Высочайшему и никому другому, Божественной Шакти и никакой другой Энергии, в правильном духе и с правильным знанием, свободной душой, а не загипнотизированным рабом материальной Природы. Если разделение работ должно быть сделано, оно есть между теми, которые наиболее близки к сердцу священного пламени и теми, которые наименее затронуты или освещены или потому что они находятся на большем расстоянии, или между топливом, которое горит сильно или ярко и между поленьями которые, если их слишком плотно уложить на алтарь, могут затушить жар пламени своим сырым, тяжелым и беспорядочным избытком.  Но иначе, без этого разделения, все активности знания, которые ищут или выражают Истину, являются сами по себе законным материалом для полного подношения; никакая не должна с необходимостью быть исключена из широкого остова божественной жизни. Ментальные и физические науки, которые исследуют законы и формы и процессы вещей, те, которые имеют дело с жизнью человека и животных, социальные, политические, лингвистические и исторические и те, которые пытаются узнать и контролировать труды и активности, посредством которых человек подчиняет и использует свой мир и окружающую среду, и благородные прекрасные искусства, которые являются одновременно работой и знанием, - потому что каждое хорошо написанное и значительное стихотворение, картина, статуя или здание являются действием созидающего знания, живым исследованием сознания, образом Истины, динамической формой ментального и витального самовыражения или выражения мира, - все, что ищет, все что находит, все, что выражает словами или изображает, является реализацией чего-то в игре Бесконечного и в этой мере может быть сделано средством реализации Бога  или божественного формирования. Но Йогин должен видеть, что это более не делается как часть невежественной ментальной жизни; это может быть принято им, только если посредством чувства, памятования, посвящения внутри этого, это превращено в движение духовного сознания, и стало частью его широкого охвата всестороннего освещающего знания.

Ведь все должно совершаться, как жертвоприношение, все активности должны иметь Единое Божественное в качестве своей цели и сущности своего значения. Целью Йогина в науках, которые созданы для знания, будет исследовать и понять работы божественного Сознания-Могущества в человеке и (других) созданиях и вещах и силах, его мастерство исполнения таинств, символы, в которые он облекает манифестацию. Целью Йогина в практических науках, ментальных и физических ли, или оккультных и психических будет вступить на пути Божественного и в его процессы, узнать материалы и средства для работы, данной нам, так чтобы мы могли использовать это знание для сознательного и безошибочного выражения мастерства, радости и само-свершения духа. Целью Йогина в Искусствах будет не просто эстетическое, ментальное или витальное удовлетворение но, видя Божественное везде, почитая его раскрытием значение его работ, выразить то Единое Божественное в богах и людях и существах и объектах. Теория, которая видит тесную связь между религиозным стремлением и наиболее истинным и великим Искусством является, по сути, верной; но мы должны заменить смешанный и неопределенный религиозный мотив духовным стремлением, видением, интерпретирующим опытом. Ведь чем более широким и всесторонним является видение, тем более оно содержит в себе чувство спрятанного Божественного в человечестве и во всех вещах, и возвышается над поверхностной религиозностью в духовную жизнь, тем более светлым, гибким, глубоким и мощным будет то Искусство, что берет начало из высокого мотива. Отличием Йогина от других людей является то, что он живет в более широком и высоком духовном сознании; вся его работа знания или творчества должна поэтому исходить оттуда: это не должно быть сделано в разуме, - ведь большие правду и видение, чем у ментального человека, он должен выразить, или скорее, это они нажимают, чтобы выразить себя через него и формировать его работы, не для его персонального удовлетворения, но для божественной цели.

В то же время Йогин, который знает Высочайшее, не подчинен никакой необходимости или принуждению в этих активностях; потому что для него они не долг, не необходимое занятие для разума, не высокое развлечение, не навязаны наиболее величественной человеческой целью. Он не привязан, не связан и не ограничен никакой (из них), и не имеет никакого персонального побуждения славы, величия или персонального удовлетворения в этих работах; он может оставить их или продолжать, как  Божественное повелевает в нем, но у него нет необходимости и оставлять их в поисках высшего интегрального знания. Он будет делать эти вещи именно так, как высшая Сила действует и творит, для определенной духовной радости в творении и выражении, или чтобы помочь в удерживании вместе и правильном упорядочении или руководстве этим миром Божественных работ. Гита учит, что человек знания даст своим жизненным путем тем, у кого еще нет духовного сознания, любовь и привычку ко всем работам, а не только к действиям, признанным благочестивыми, религиозными и аскетическими по своему характеру; он не будет уводить людей от действий в мире своим примером. Ведь мир должен развиваться в своем великом направленном вверх стремлении; человек и нации не должны быть приведены к уменьшению даже невежественной активности в (еще) худшее неведение неактивности или пасть в то жалкое разрушение и склонность к разложению, которые приходят в его общества и к народам, когда там господствует тамасический принцип, принцип либо темного замешательства и заблуждения, либо усталости и инерции. «Потому что я также», - говорит Господь в Гите – «не имею необходимости совершать работы, так как нет ничего, что я не имел бы или хотел бы приобрести, тем не менее  совершаю работы в мире; так как если бы я не совершал работ, все законы пришли бы в смятение, миры погрузились бы в хаос, и я был бы разрушителем этих народов.» Духовная жизнь не нуждается, для своей чистоты, в уничтожении интереса ко всем вещам, кроме Невыразимого или в срезании под корень Наук, Искусств и Жизни. Вполне может быть одним из эффектов интегрального духовного знания и активности поднятие их из их ограничений, замена невежественного, ограниченного, прохладного или беспокойного наслаждения нашего разума в них на свободное, интенсивное и возвышающее побуждение восторга и дать им новый источник созидательной духовной энергии и вдохновения, которыми они могут быть приведены быстрее и глубже к их абсолютному свету в знании и к своим еще невиданным возможностям и наиболее динамической энергии содержания, формы и практики. Одна  необходимая вещь должна преследоваться с самого начала и всегда; но все остальные вещи придут с ней как ее результат, и придут как взращенные и измененные в ее собственном свете и как части ее самовыражающей силы.

**

Таковы истинные отношения между божественным и человеческим знанием; вовсе не разделение на в корне различающиеся области, священную и мирскую, является сутью различия, но характер сознания позади работы. Является человеческим все (то) знание, которое исходит из обычного ментального сознания, заинтересованного во внешних или верхних пластах вещей, в процессе, в феномене ради него самого или ради некой поверхностной пользы или ментального или витального удовлетворения Желания или Интеллекта. Но та же самая активность знания может стать частью Йоги, если она исходит из духовного или одухотворенного сознания, которое ищет и находит во всем, что оно изучает и постигает, присутствие безвременного Вечного и пути манифестации Вечного во Времени. Очевидно, что потребность концентрации, необходимой для выхода из Неведения, может сделать нужным для искателя собрать все его энергии и сосредоточить их только на том, что поможет переходу, и отставить в сторону или подчинить на время все, что не направлено непосредственно к единой цели. Он может обнаружить, что тот или иной поиск человеческого знания, с которым он привык иметь дело посредством поверхностной энергии разума все еще переносит его, по причине склонности или обыкновения, из глубин на поверхность или вниз с вершин, которые он покорил, или к которым приближается, на низшие уровни. Эти активности тогда, возможно, должны быть временно прекращены или отложены до тех пор пока, незыблемый в высшем сознании, он не (становится) способен обратить его энергии ко всем ментальным областям; тогда, подчиненные этому свету или поднятые в него, они превращаются, благодаря трансформации его сознания, в сферу деятельности духовного и божественного. Все, что не может быть так трансформировано, или отказывается быть частью божественного сознания, он оставит без колебаний, но без какой-либо предвзятой предубежденности насчет их пустоты или неспособности быть элементами новой внутренней жизни. Не может быть фиксированного ментального теста или принципа для этих вещей; он не будет поэтому следовать неизменному правилу, но примет или отвергнет активность разума в соответствии со своим чувством, интуицией или опытом, пока более великие Могущество или Свет еще не (находятся) здесь, чтобы сосредоточить свой безошибочный испытующий взгляд на всем, что есть внизу, и выбрать или отвергнуть свой материал из того, что человеческая эволюция подготовила для божественного труда.

Как именно или через какие стадии это продвижение и изменение будет иметь место, должно зависеть от форм, нужд и энергий индивидуальной природы. В духовной сфере сущность всегда одна, но там есть также (и) бесконечное разнообразие и, во всяком случае, в интегральной Йоге, жесткость точного и определенного ментального правила редко применима, ведь даже когда они идут в одном направлении, никакие две натуры не развиваются в точности по одним и тем же линиям, одними и теми же сериями шагов или полностью идентично в стадиях своего прогресса. Можно даже сказать, что логических последовательностей стадий прогресса могло бы быть слишком много в этом порядке. Вначале, имеется большой поворот, в котором все естественные ментальные активности, свойственные индивидуальной природе, подняты или обращены к более высокой точке зрения и посвящены душой в нас, психическим существом, жрецом жертвоприношения, божественному служению; затем, имеется попытка к восхождению существа и привнесение Света и Могущества, свойственных некой новой высоте сознания, взятой его направленным вверх усилием, вниз, во все действия знания. Здесь может иметь место сильная концентрация на внутреннем центральном изменении сознания, и оставление большей части идущей наружу ментальной жизни, или также ее низведение на незначительное и подчиненное место. На различных стадиях она или части ее могут приниматься опять время от времени, чтобы посмотреть, насколько глубоко новое внутреннее психическое и духовное сознание может быть привнесено в ее движение; но то принуждение природы или темперамента, которое у человеческих существ делает необходимым один вид активности или другой, и заставляет их казаться почти незаменимой частью существования, будет уменьшено и в конечном счете не будет оставлено никакой привязанности, никакого низшего принуждения или движущей силы не будет чувствоваться где-либо. Только Божественное будет иметь значение, исключительно Божественное будет единственной потребностью всего существа, если есть какое-либо принуждение к активности, оно будет не принуждением навязанного желания или силы Природы, но светлым водительством некого более великого Сознания-Силы, которое становится все более и более единственной мотивирующей энергией всего существования. C другой стороны, является возможным в любой период духовного развития и то, что будет получен опыт расширения, скорее, чем ограничения активностей; возможно открытие новых способностей ментального созидания и новых областей знания благодаря чудесному касанию Йогической Шакти. Эстетическое чувство, сила артистического творчества в одной области или во многих областях сразу, талант или гений литературного выражения, способность к метафизическому мышлению, любая сила глаз или ушей или рук или сила разума может быть пробуждена там, где ничто не проявлялось ранее. Божественное внутри может выбросить эти скрытые сокровища из глубин, в которых они были скрыты, или Сила сверху может влить свои энергии, чтобы снарядить инструментальную природу для активности или творчества, в котором ей предназначено быть каналом или строителем. Но, каким бы ни был метод хода развития, избранный скрытым Мастером Йоги, обычной кульминацией этой стадии является растущее сознание (присутствия) его наверху как движущего, принимающего решения, придающего форму всем движениям разума и всем активностям знания.

Существуют два признака трансформации разума знания и работ знания искателя из движения Неведения в движение освобожденного сознания, работающего частично, а затем полностью в свете Духа. Сначала происходит центральное изменение сознания и рост непосредственного опыта, видения, чувствования Высшего и космического существования, Божественного в себе и Божественного во всех вещах; разум поднимется в возрастающую занятость (только) этим, первым и главнейшим, и почувствует себя возвышающимся, расширяющимся в более и более светлых средствах выражения единого фундаментального знания. Но также центральное сознание по мере этого обращения будет принимать (на себя) все более и более внешние ментальные активности знания, и обращать их в часть себя или в присоединенную область; оно будет вливать в них свое более подлинное движение и делать более и более одухотворенный и освещенный разум своим инструментом в этих поверхностных областях, своих новых завоеваниях, так же как и в его собственной духовной империи. И то будет вторым знаком, знаком определенного завершения и совершенства, что Божественное само станет Познающим, и все внутренние движения, включая активности того, что было когда-то чисто человеческим ментальным действием, станут его полем знания. Будет все меньше и меньше индивидуального выбора, мнения, предпочтения, все меньше и меньше интеллектуализации, ментальных сплетений, мозгового каторжного труда; Свет внутри будет видеть все, что должно быть увидено, знать все, что должно быть познано, развивать, создавать, организовывать. Именно внутренний Знающий будет совершать в освобожденном и универсализированном уме индивидуума работы всеобъемлющего знания.

Эти два изменения являются знаками первого свершения, при котором активности ментальной природы подняты, одухотворены, расширены, универсализированы, освобождены, приведены к осознанию своей истинной цели как проведения в жизнь Божественного, создающего и развивающего свою манифестацию во временной вселенной. Но это не может быть всей широтой трансформации; это не те пределы, в которых интегральный искатель должен продолжить свое восхождение или заключить расширение своей природы. Ведь если бы это было так, знание оставалось бы все еще работой разума, освобожденного, универсализированного, одухотворенного, но все еще, как всякий разум должен быть, сравнительно ограниченного, относительного, несовершенного в самой сути своего динамизма; оно отражало бы светоносно великие конструкции Истины, но не двигалось бы в сфере, где Истина является подлинной, непосредственной, наивысшей и естественной. Есть восхождение, которое еще должно быть сделано с этой высоты, посредством которого одухотворенный разум превзойдет себя, и превратится в супраментальную энергию знания. Уже в процессе одухотворения он начинает выходить из сверкающей нищеты человеческого интеллекта; он будет взбираться постепенно в чистые широкие богатства высшего разума, и далее, в сияющие зоны еще более великого свободного интеллекта, озаренного Светом свыше. С этого момента он начнет чувствовать более свободно, принимать с менее смешанной реакцией сияющие начала Интуиции, не освещенные, но светящиеся сами по себе, истинные сами по себе, более не всецело ментальные и из-за этого подверженные многочисленным вмешательствам ошибки. Здесь также не конец, так как он должен подняться еще выше, в подлинную область той не урезанной Интуиции, первого непосредственного света самосознания сущностного Бытия и, выше его, достичь того, из чего этот свет исходит. Потому что существует Сверхразум над Разумом, сила более изначальная и динамичная, которая поддерживает Разум, видит его как уменьшенное излучение из себя, использует его, как передающую зону, или проход вниз, или инструмент для творений в Неведении. Последним шагом восхождения было бы превосхождение самого Сверхразума, или его возвращение в его собственный, еще более великий источник, его превращение в супраментальный свет Божественного Гносиса. Ведь там, в супраментальном свете, находится местопребывание божественного Истины-Сознания, которое естественно обладает в нем, как не может обладать никакое другое сознание ниже, энергией организовывать работы Истины, которая более не запятнана тенью космического Несознания и Неведения. Достичь там, а затем принести вниз, супраментальный динамизм, который может трансформировать Неведение, является далекой, но обязательной целью интегральной Йоги.

По мере того, как свет каждой из этих более высоких энергий обращается к человеческим активностям знания, любое различие священного и мирского, человеческого и божественного начинает все более угасать, пока окончательно не исчезает как ненужное; ведь что бы ни было затронуто и окончательно проникнуто Божественным Гносисом – оно преображается и становится движением его собственного Света и Энергии, свободным от замутнений и ограничений низшего интеллекта. Вовсе не отделение каких-либо активностей, но трансформация их всех посредством изменения несущего сознания является способом освобождения, восхождение жертвоприношения знания к более великому и всегда более великому свету и силе. Все работы разума и интеллекта должны быть сначала возвышены и расширены, затем освещены, подняты в область более высокого Интеллекта, потом переведены в работы более великой не-ментальной Интуиции, затем опять трансформированы в динамические потоки Сверхразумного излучения, а те преобразованы в широкий свет и суверенность супраментального Гносиса. Это и есть то, что эволюция сознания в мире несет, предопределенное, но скрытое в своем семени и в напрягающемся, тянущемся намерении своего процесса, и не может этот процесс, эта эволюция остановиться, пока она не развила инструменты совершенной, вместо своей сейчас несовершенной манифестации Духа.

**

Если знание является широчайшей энергией сознания, и его функция освобождать и освещать, все же любовь является глубочайшей и самой интенсивной, и ее привилегия – быть ключом к самым проникновенным и тайным уголкам Божественной Мистерии. Человек, поскольку он – ментальное существо, склонен придавать величайшее значение мыслящему разуму, и его рассудку и воле и его способу достижения и выполнения Истины, и даже, он склонен полагать, что другого не существует. Сердце с его эмоциями и неисчислимыми движениями является для взгляда его интеллекта темной, неуверенной, и часто опасной и вводящей в заблуждение энергией, которая нуждается в том, чтобы находиться под контролем рассудка и ментальной воли и интеллекта. И все же существует в сердце, или позади него более проникновенный мистический свет, который, если не то, что мы зовем интуицией – ведь она, хотя и не из разума, все же нисходит через разум – имеет все же прямое касание Истины и ближе к Божественному, чем человеческий интеллект в его гордости знания. В соответствии с древними учениями, место имманентного Божественного, скрытый Пуруша, находится в мистическом сердце, - тайной пещере сердца, hrdaye guhayam, куда его помещают Упанишады, - и, в соответствии с опытом многих Йогинов, именно из глубин приходит голос, или дыхание внутреннего оракула.

Эта двойственность, эти противоположные проявления глубины и слепоты созданы двойственным характером человеческого эмоционального существа. Ведь снаружи в человеке находится сердце витальных эмоций, сходное с таковым у животных, хотя и более разносторонне развитое; его эмоции управляются эгоистической страстью, слепыми инстинктивными привязанностями, и всей игрой жизненных импульсов с их несовершенствами, извращениями, часто грязными деградациями – сердце, осажденное и выданное страстям, желаниям, ярости, сильным или свирепым хотениям или маленьким жадностям и низким мелочностям темной и падшей силы жизни, и униженное своим рабством до любого и каждого импульса. Это смешение эмоционального сердца и чувственного голодающего витала создает в человеке ложную душу желания; это именно она является тем необработанным и опасным элементом, который рассудок справедливо лишает доверия, и чувствует необходимым контролировать, хотя фактический контроль, или, скорее, принуждение, в установлении которого над нашей грубой и настойчивой витальной природой он преуспевает, остается всегда очень неуверенным и обманчивым. Но истинная душа человека не там; она – в истинном невидимом сердце, спрятанном в некой светлой пещере природы: там, под некой божественной инфильтрацией, находится наша душа, тихое глубочайшее существо, которое немногие даже осознают; ведь хотя все имеют душу, немногие сознают свою душу или чувствуют ее непосредственный импульс. Там пребывает маленькая искра Божественного, которая поддерживает эту темную массу нашей природы, а вокруг нее растет психическое существо, сформированная душа реального Человека внутри нас. Именно по мере того, как это психическое существо растет в нем, и движения сердца отражают его предсказания и побуждения, человек становится все более и более сознающим свой душу, перестает быть высшим животным и, пробуждаясь к озарениям божества внутри себя, начинает принимать все больше и больше его указания более глубокой жизни и сознания, и импульс к божественным вещам. Один из решающих моментов интегральной Йоги – когда это психическое существо освобождается, выносится из-за вуали наружу и может пролить полный поток своих предсказаний, видения и побуждений на разум, жизнь и тело человека, и начать подготавливать построение божественности в земной природе.

Как в работах знания, так и имея дело с работами сердца, мы обязаны сделать предварительное различение между двумя категориями движений – теми, которые либо побуждаются истинной душой, либо помогают ее освобождению и проявлению в природе, и теми, которые направлены к удовлетворению неочищенной витальной природы. Но различение, обычно устанавливаемое с таким смыслом, имеет малую пользу для глубокой цели интегральной Йоги. Такое разделение может быть сделано между религиозными эмоциями и земными чувствами, и может быть установлено в качестве правила духовной жизни то, что только религиозные эмоции должны культивироваться, а все мирские чувства и страсти должны быть отвергнуты и уйти из нашего существования. Это на практике означало бы религиозную жизнь святого или преданного, исключительно с Божественным, или соединенного с другими только общей любовью к Богу или, самое большее, изливающего потоки священной, религиозной или набожной любви на мир снаружи. Но религиозные эмоции сами по себе постоянно подвергаются вторжениям суматохи и неясности витальных движений, они часто либо грубы, либо узки и фанатичны, либо смешаны с движениями, не являющимися знаками совершенства духа. Очевидно, кроме того, что, даже в наилучшем варианте, ревностный образ святости, зажатый в строгие священные установки, достаточно отличен от широкого идеала интегральной Йоги. Бо'льшие психические и эмоциональные отношения с Богом и миром, более глубокие и пластичные в своей сущности, более широкие и всеобъемлющие в своих движениях, более способные к возвышению в своем охвате всей целокупности жизни, обязательны.

Более широкая формула предложена светским разумом человека, основой которого является этическое чувство, поскольку она проводит различие между эмоциями, санкционированными этическим чувством, и теми, что являются эгоистичными и себялюбиво обычными и земными. Именно работы альтруизма, филантропии, сострадания, благотворительности, гуманности, служения, труд для благого бытия человека и всех существ должны быть нашим идеалом; сбросить путы эгоизма и стать душой само-отрицания, которая живет только или в основном для других, или для человечества как целого, является путем внутренней эволюции человека в соответствии с этой доктриной. Или, если это является слишком светским и ментальным, чтобы удовлетворить целокупность нашего существа, поскольку есть там более глубокая религиозная и духовная нота, которая ускользает от учета посредством гуманитаристической формулы, оно может быть обеспечено религиозно-этическим основанием – и такой была, на самом деле, его изначальная основа. К внутреннему поклонению Божественному или Высочайшему путем посвящения сердца, или к поиску Невыразимого путем искания высшего знания может быть добавлено поклонение через альтруистические работы, или подготовка через деяния любви, благотворительности, служение человечеству или тем, что вокруг нас. Однако, именно религиозно-этическим чувством закон универсальной доброй воли, или универсального сострадания, или любви и служения ближнему, Ведантический, Буддийский, Христианский идеал, был создан; только посредством рода светского охлаждения пыла религиозного элемента в нем может гуманистический идеал освободить себя, и стать самым высоким уровнем светской системы ментальной или моральной этики. Ведь в религиозной системе этики этот закон работ – это средство, которое оставляется, когда цель достигнута, или побочный результат; это часть культа, которым обожают или ищут Божественное, или это предпоследний шаг уничтожения самости и перехода в Нирвану. В светском идеале это переведено в ранг самостоятельной цели; это становится знаком морального совершенства человеческого существа, или это условие более счастливого состояния человека на земле, лучшего общества, более объединенной жизни расы. Но ни одна из этих вещей не удовлетворяет запрос души, помещенный перед нами интегральной Йогой.

Альтруизм, филантропия, служение, гуманность являются цветами ментального сознания и, в лучшем случае, представляют холодную и бледную имитацию разумом духовного огня универсальной Божественной Любви. В действительности не освобождающие от эго-чувства, они, самое большее, расширяют его, и дают ему более высокое и широкое удовлетворение, бессильные на практике изменить человеческую витальную жизнь и природу, они только видоизменяют и смягчают его действие и замазывают его неизменную эгоистическую сущность. Или, если им интенсивно следуют с полной искренностью воли, то это благодаря расширению одной стороны нашей природы, в этом преувеличении не может быть ключа к полной и совершенной божественной эволюции многих сторон нашего индивидуализированного существа к универсальному и трансцендентному Вечному. Не может также и религиозно-этический идеал быть достаточным руководящим принципом, - ведь это компромисс, или соглашение о взаимных уступках для взаимной поддержки между религиозным побуждением, которое пытается получить более строгую власть над землей посредством принятия в себя более высоких способностей человеческой природы, и этическим побуждением, которое надеется поднять себя над своей собственной ментальной жесткостью и сухостью некоторым касанием религиозного пыла. В осуществлении этого соглашения религия снижает себя до ментального уровня, и наследует неотъемлемое несовершенство разума и его неспособность преобразовывать и трансформировать. Разум является областью двойственности, и так же, как невозможно для него достичь никакой абсолютной Истины, но только истин относительных и смешанных с ошибкой, невозможно для него и достичь абсолютного добра; ведь моральное добро существует как противоположность и исправление зла, и несет всегда зло в качестве своей тени, дополняющее, почти причину своего существования. Но духовное сознание принадлежит к более высокому, чем ментальный, плану, и там дуальности исчезают, ведь там ложь, поставленная перед истиной, которой она пользовалась посредством узурпирующей фальсификации ее, и зло, встреченное лицом к лицу добром, для которого оно было извращением и страшным заместителем, обязаны исчезнуть из-за недостатка поддержки и прекратиться. Интегральная Йога, отказываясь полагаться на хрупкое вещество ментальных и моральных идеалов, приложит всю свою силу к этой области трех центральных динамических процессов – развитие истинной души, или психического существа, чтобы оно могло занять место души желания, возвышение человеческой любви в божественную, поднятие сознания из его ментального к его духовному и супраментальному плану, единственно силой которого душа и сила жизни могут быть полностью освобождены от вуалей и уклончивости Неведения.

Это истинная природа души, или психического существа – обращаться к Божественной Истине, как подсолнух навстречу солнцу; оно принимает и держится всего, что является божественным, или продвигается к божественности, и отступает от всего, что является отрицанием или извращением его, от всего, что является ложным и небожественным. Все же душа в нас вначале является не более чем искрой, а затем маленьким пламенем божества, горящим среди великой тьмы; большей частью оно завуалировано в своем внутреннем святилище, и чтобы открыть себя, оно должно взывать к разуму, жизненной силе и физическому сознанию, и убедить их, наилучшим возможным для них образом, выразить его; обычно оно преуспевает не более чем в покрытии их наружности своим внутренним светом и смягчением своей очищающей тонкостью их мрачной темноты или их более грубой смеси. Даже когда имеется сформированное психическое существо, способное выражать себя с некой непосредственностью в жизни, это еще во всем, кроме немногого, наименьшая часть существа – "не больше в массе тела, чем большой палец человека" – образ, использованный древними провидцами – и оно не всегда способно преобладать над темнотой и невежественной ничтожностью физического сознания, ошибающейся уверенностью разума или самонадеянностью и горячностью витальной природы. Душа обязана принимать человеческую ментальную, эмоциональную, чувственную жизнь такими, как они есть, их отношения, их активности, их излюбленные формы и фигуры; она должна трудиться, чтобы высвободить и увеличить божественный элемент во всей этой относительной истине, смешанной с продолжительной искажающей ошибкой, этой любви, обращенной к нуждам человеческого тела или удовлетворению витального эго, этой жизни обычного человека, с внезапными редкими и бледными проблесками Божественного, и более темными трагичностями демона и грубого животного. Безошибочное в сущности своей воли, оно вынуждено часто под давлением своих инструментов подчиняться ошибке действия, неправильному местоположению или чувству, неправильному выбору личности, ошибкам в точных формах своей воли, в обстоятельствах выражения непогрешимого внутреннего идеала. Все же содержится предсказание в нем, которое делает его более надежным провожатым, чем рассудок, и чем даже высочайшее желание, и через видимые ошибки и преткновения его голос может, тем не менее, вести лучше, чем точный интеллект и обдумывающее ментальное суждение. Этот голос души не является тем, что мы называем совестью – ведь это только ментальный и часто условный ошибающийся заместитель; это более глубокий, более редко слышимый зов; все же следовать ему, когда он слышится, является наимудрейшим: даже лучше странствовать по зову души, чем идти очевидно прямо с рассудком и внешним моральным ментором. Но только лишь когда жизнь поворачивается к Божественному, душа может истинно выйти вперед, и наложить свою власть на внешние части; ведь, поскольку она является искрой Божественного, расти в пламени к божественному является ее истинной жизнью, и ее подлинным смыслом существования.

На определенной стадии в Йоге, когда разум достаточно успокоен, и более не поддерживает себя на каждом шагу в достаточности своих ментальных уверенностей, когда витал сделан устойчивым и подчинен, и больше не настаивает постоянно на своей собственной стремительной воле, запросе и желании, когда физическое достаточно изменено, чтобы не хоронить полностью внутреннее пламя под массой наружного существования, темноты и инерции, глубочайшее существо, спрятанное внутри и ощущаемое только в своих редких влияниях, способно выйти вперед, и осветить остальное, и принять руководство Садханой. Его характером является однонаправленная ориентация к Божественному или Наивысшему, однонаправленная, и все же пластичная в действии и движении; оно не создает жесткости направления, подобно однонаправленному интеллекту, или слепой приверженности правящей идее или импульсу, подобно однонаправленной силе жизни; именно в каждый момент и с гибкой уверенностью оно указывает путь к Истине, автоматически отличает истинный шаг от ложного; выпутывает божественное или богонаправленное движение из цепляющейся смеси небожественного. Его действие – как прожектор, показывающий все, что должно быть изменено в природе; оно имеет в себе пламя воли, настаивающее на совершенстве, на алхимической трансмутации внутреннего и внешнего существования. Оно видит божественную сущность везде, но отвергает простую маску или обманчивую личину. Оно настаивает на истине, на воле и силе и мастерстве, на Радости, Любви и Красоте, но на истине постоянного Знания, которое превосходит просто практическую сиюминутную истину Неведения, на внутренней радости, а не на простом витальном удовольствии, - на любви, взлетающей ввысь, а не привязанной к столбу эгоистического страстного желания или с ногами, испачканными в грязи, или красоте, восстановленной в своем священном праве интерпретации Вечного, на силе и воле и мастерстве, как инструментах не эго, а Духа. Его воля направлена к обожествлению жизни, выражению в ней высочайшей Истины, ее посвящению Божественному и Вечному.

Но наиболее сокровенным характером психического является его давление к Божественному через священную любовь, радость и единство. Именно божественную Любовь оно ищет сильнее всего, именно любовь Божественного является его стимулом, его целью, его звездой Истины, сияющей над светлой пещерой нарождающегося, или над все еще темной колыбелью новорожденного божества внутри нас. На первой и продолжительной стадии своего роста и незрелого существования оно полагалось на земную любовь, нежность, привязанность, благотворительность, на всю красоту и мягкость и утонченность и свет и силу и мужество, на все, что может помочь облагородить и очистить грубость и обычность человеческой природы; но оно знает, как смешаны эти движения в своем наилучшем варианте, и в худшем – как они низки и отмечены знаком эго, самообманывающей сентиментальной ложью и низшим я, извлекающими выгоду из имитации движения души. Вместе с тем, выходя, оно готово и стремится сломать все старые связи и несовершенные эмоциональные активности, и заменить их более великой духовной Истиной любви и единства. Оно может все еще допускать человеческие формы и движения, но при условии, что они обращены исключительно к Единому. Оно принимает только связи, которые помогают, благоговение сердца перед Гуру, союз искателей Бога, духовное сочувствие к невежественному человеческому и животному миру и его обитателям, радость и счастье и удовлетворение красотой, которая приходит из восприятия Божественного везде. Оно погружает природу внутрь, к ее встрече с имманентным Божественным в сердечном тайном центре, и когда есть этот зов, никакие упреки в эгоизме, никакие просто внешние призывы альтруизма или долга или филантропии или служения не обманут его, и не отвлекут его от его священного стремления к повиновению призыву Божественности внутри него. Оно поднимает существо к трансцендентному Экстазу, и готово сбросить все направленное вниз притяжение мира со своих крыльев в своем подъеме к достижению Единого Высшего, но оно призывает вниз также эти трансцендентные Любовь и Красоту, освободить и трансформировать это мир ненависти и борьбы и разделения и тьмы и ссорящегося Неведения. Оно открывается универсальной Божественной Любви, безбрежному сочувствию, интенсивной и огромной воле к добру для всех, объятиям Матери Мира, окутывающей или собирающей к себе своих детей, божественной Страсти, которая погрузилась в ночь для искупления мира из универсального Неведения. Оно не притягивается, и не вводится в заблуждение никакими ментальными имитациями и никакими витальными злоупотреблениями этих великих сокровенных Истин существования; оно выявляет их своим раскрывающим поисковым лучом, и призывает вниз цельную Истину божественной Любви изменить эти пороки развития, освободить ментальную, витальную, физическую любовь от их недостаточностей, или их извращений, и раскрыть перед ними их изобильную долю близости и единства, и восходящего экстаза и нисходящего восторга.

Все настоящие истины Любви и работы Любви психическое существо принимает на их месте; но его пламя взбирается всегда вверх, и оно полно страстного желания продвигать восхождение от меньших к большим ступеням Истины, так как оно знает, что только посредством восхождения к высочайшей Истине, и посредством нисхождения этой высочайшей Истины, может Любовь быть освобождена от креста и помещена на трон, ведь крест является знаком Божественного Нисхождения, прегражденного пресекающей линией космической деформации, которая превращает жизнь в состояние страдания и злоключений. Только посредством восхождения к изначальной Истине может деформация быть излечена, и все работы Любви, так же, как и все работы знания и жизни, быть возвращены к божественному значению, и стать частью интегрального духовного существования.

 

Глава V

Восхождение жертвоприношения – II

Работы любви – работы жизни

 

Именно поэтому через жертвоприношение любви, работы и знания с психическим существом в качестве руководителя и жреца жертвоприношения жизнь, как она есть, может быть трансформирована в ее собственный истинный духовный образ. Если жертвоприношение знания, правильно выполненное, легко становится самым большим и чистым подношением, которое мы можем принести Высочайшему, то жертвоприношение любви не менее требуется от нас для нашего духовного совершенства; оно даже более интенсивно и богато в своей целеустремленности, и может быть сделано не менее обширным и чистым. Эта чистая широта привносится в интенсивность жертвоприношения любви, когда во все наши активности вливается дух и радость божественной бесконечной радости, и вся атмосфера нашей жизни залита всепоглощающим поклонением Единому, который является Всем и Высочайшим. Ведь только тогда жертвоприношение любви достигает своего полного совершенства, когда, предложенное божественному Всему, оно становится интегральным, всеобъемлющим и безграничным и когда, поднятое к Высшему, оно перестает быть слабым, поверхностным и преходящим движением, которое человек называет любовью, и становится чистой и возвышенной и глубокой объединяющей Анандой.

Хотя именно божественная любовь к высшему и универсальному Божественному должна быть правилом нашего духовного существования, это не исключает полностью всех форм индивидуальной любви или связей, которые привлекают душу к душе в проявленном существовании. Требуется психическое изменение, снятие масок Неведения, очищение эгоистических ментальных, витальных и физических движений, которые продлевают старое низшее сознание; каждое движение любви, одухотворенное, должно более не зависеть от ментального предпочтения, витальной страсти или физического желания, но от узнавания души душой, - любовь, восстановленная в своей фундаментальной духовной и психической сущности, с разумом, витальным и физическим в качестве проявляющих инструментов и элементов этого более высокого единства. При этом изменении индивидуальная любовь также превращается, посредством естественного возвышения, в божественную любовь к Божественному Обитателю, имманентному в разуме, душе и теле, занятыми Единым во всех существах.

Всякая любовь, на самом деле, которая является поклонением, имеет духовную силу позади себя, даже если она предложена невежественно и ограниченному объекту, что-то из этого великолепия проявляется через бедность ритуала и малость его целей. Ведь любовь, которая является поклонением, – это одновременно стремление и приготовление: она может принести даже в свои маленькие пределы в Неведении проблеск все еще более или менее слепой и частичной, но удивительной реализации; ведь воистину есть такие моменты, когда это не мы, а Единый, кто любит и является любимым в нас, и даже человеческая страсть может быть поднята и восславлена слабым проблеском этой бесконечной Любви и Любящего. Именно по этой причине поклонение божеству, поклонение идолу, человеческий магнит или идеал не должны быть презираемы, ведь это ступени, через которые человеческий род движется к той счастливой страсти и экстазу Бесконечного который, пусть даже и ограничивая его, они все же олицетворяют для нашего несовершенного видения, когда мы все еще должны использовать низшие ступени, вырубленные Природой для наших ног, и принимать эти стадии нашего прогресса. Определенные виды идолопоклонства необходимы для развития нашего эмоционального существа, и не будет человек, который знает, никогда поспешно разрушать образ, если только не может заменить его в сердце поклоняющегося Реальностью, которую он отображает. Более того, они имеют эту власть потому, что есть всегда нечто в них, большее, чем их форма, что, даже когда мы достигаем высшего поклонения, остается верным и становится продолжением или частью их всеобщей целостности. Наше знание все еще несовершенно, если мы знаем Истину, превосходящую все формы и манифестации, но все еще не можем принять Божественное в существе и объекте, в человеке, в роде, в животном, в работе наших рук, в Природной Силе, которая в этом случае была бы для нас уже не слепым действием материальной машинерии, но ликом и энергией Универсальной Шакти: ведь в этих вещах также есть присутствие Вечного. Предельное невыразимое поклонение, предложенное нами Трансцендентному, Высочайшему (param bhavam), Невыразимому, это еще не совершенное почитание, если оно не предложено ему, где бы он ни манифестировал, или где бы он даже не прятал свою божественность – в человеке (manusim tanum asritam) и объекте и каждом существе. Несомненно, здесь есть Неведение, которое заключает сердце в темницу, искажает его чувства, затемняет значение его приношения; все частичное почитание, все религии, которые устанавливают ментального или физического идола, подвержены соблазну завуалировать и защитить истину в себе определенным покровом неведения и легко теряют истину в его образе. Но гордость исключительного знания является также ограничением и барьером. Ведь есть скрытая за индивидуальной любовью, затемненная ее невежественным человеческим обликом мистерия, которую разум не может постичь, мистерия тела Божественного; тайна мистической формы Бесконечного, к которой мы можем приблизиться только через экстаз сердца и страсть чистого и возвышенного чувства и его притяжение, которое является зовом божественного, играющего на Флейте, управляющим принуждением Все-Прекрасного, может лишь быть охвачена и захватить нас через оккультную любовь и жажду, которые в конце концов делают одним Форму и Бесформенное, и устанавливают тождество Духа и Материи. Именно этого дух в Любви ищет здесь во тьме Неведения и это то, что он находит, когда индивидуальная человеческая любовь изменена в любовь Божественного, воплощенного в материальной Вселенной.

Как с индивидуальной, так и с универсальной любовью: все, что расширяет самость через симпатию, добрую волю, универсальную благотворительность и благодеяние, любовь к человечеству, любовь к существам, притяжение всех форм и присутствий, которые окружают нас, посредством чего ментально и эмоционально человек выходит из первых ограничений своего эго, должно быть принято в объединяющую божественную любовь к универсальном божественному. Поклонение, совершаемое в любви, в Ананде – превосходящем любовь, самопогруженном экстазе трансцендентного восторга в Трансцендентном, который ожидает нас в конце пути Посвящения – имеет в качестве более широкого результата универсальную любовь ко всем существам, Ананду всего, что есть; мы воспринимаем за каждой вуалью Божественное, духовно обнимаем во всех формах Все-Прекрасное. Универсальный восторг в своей бесконечной манифестации струится сквозь нас, принимая в свои волны каждую форму и движение, но не связан и не закреплен в них и всегда тянется к более великому и совершенному выражению. Эта универсальная любовь является освобождающей, динамичной и действующей для трансформации; ведь разнообразие форм и проявлений прекращает действовать на сердце, которое почувствовало единую Истину за ними всеми и поняло их совершенное значение. Беспристрастная ровность души лишенного самости работника и знающего трансформируется мистическим касанием божественной любви во всеобъемлющий экстаз и блаженство в миллионах тел. Все вещи становятся телами, и все движения – игрой божественного Возлюбленного в его бесконечной обители наслаждения. Даже боль изменяется, и в своей реакции, и даже в своей сути вещи болезненные изменяются: формы боли уходят, на их месте создаются формы Ананды. Вот, в своей сущности, природа изменения сознания, которая превращает само существование в славное поле Божественной Любви и Ананды. В своей сущности оно начинается для искателя, когда он переходит к духовному уровню, и смотрит с новым сердцем светлого видения и чувства на мир, себя и других. Оно достигает своей высоты, когда духовный уровень становится также и супраментальным, и там возможно также не только чувствовать его в сущности, но реализовать его динамически, как Энергию для трансформации всей внутренней жизни и всего внешнего существования.

**

В целом, несложно для разума рассмотреть, даже хотя это может быть сложно для человеческой воли с ее множеством земных вещей, которые необходимо принимать, эту трансформацию духа любви и характера смешанной и ограниченной человеческой эмоции в высшую и всеобъемлющую страсть. Именно когда мы приходим к работам любви, вероятно вторжение определенного недоумения. Возможно, как в определенном преувеличенном пути знания, разрубить здесь также узел проблемы, и уйти от трудности объединения духа Любви с грубостями мирового действия посредством избегания его; это открыто для нас – удалившись от внешней жизни и действия в целом, жить исключительно с нашим поклонением Божественному в тишине сердца. Возможно также допустить только те действия, которые либо сами по себе являются выражением любви к Божественному, молитву, восхваление, символические акты, либо подчиненные активности, которые могут быть прикреплены к этим вещам, и отставить в сторону остальные; душа отворачивается, чтобы удовлетворить внутреннее стремление в поглощенной ими Бого-центрированной жизни святого или посвященного. Возможно, с другой стороны, открыть двери жизни более широко, и расходовать свою любовь к Божественному в действиях служения тем, кто вокруг нас и всему роду человеческому, можно выполнять работы филантропии, благотворительности и благодетельности, милосердия и помощи человеку и зверю и всякому созданию, преобразовать их посредством рода духовной страсти, по крайней мере, привнести в их просто этическую видимость более великую энергию духовного мотива. Это, в самом деле, является решением, наиболее обычно предпочитаемым религиозным разумом сегодняшнего дня, и мы видим его уверенно расширенным во всех направлениях в качестве надлежащего поля действия Богоискателя или человека, жизнь которого основана на божественной любви и знании. Но интегральная Йога, продвинувшаяся к полному союзу Божественного с земной жизнью, не может остановиться в этой узкой области или ограничить этот союз внутри меньших измерений этического правила или филантропии или благодетельности. Все действия в ней должны быть сделаны частью Бога-жизни, наши действия знания, наши действия могущества и производства и созидания, наши действия радости и красоты и удовольствия души, наши действия воли и старания и силы, а не только наши действия любви и благодетельного служения. Ее способ делать эти вещи будет не наружным и ментальным, но внутренним и духовным, и, наконец, он принесет во все активности, какими бы они ни были, дух божественной любви, дух поклонения и почитания, дух счастья в Божественном и в красоте Божественного так, чтобы сделать всю жизнь жертвоприношением работ любви души Божественному, ее культом Мастера ее существования.

Возможно так превратить жизнь в акт поклонения Высшему посредством духа в работах; ведь так говорит Гита: «Того, кто дает мне с сердцем поклонения лист, цветок, плод или чашу воды, я принимаю, и наслаждаюсь этим подношением его преданности», и вовсе не только любой посвященный внешний дар может быть так предложен с любовью и преданностью, но все наши мысли, все наши чувства и ощущения, все наружные активности и их формы и цели могут быть таким даром Вечному. Правда, что особый акт или форма действия имеет свое значение, даже великое значение, но именно дух в действии является существенным фактором, дух, для которого он является символом или материализованным выражением, придает ему полную ценность и оправдывающее значение. Или можно сказать, что полный акт божественной любви и почитания состоит их трех частей, которые являются выражением одного целого – практическое почитание Божественного в действии, символ поклонения в форме действия, выражающего некое видение и поиск или некие отношения с Божественным, внутреннее поклонение и полный призыв к единству или чувство единства. Именно так жизнь может быть изменена в почитание – посредством помещения за нею духа трансцендентной и универсальной любви, поиска единства; делания каждого акта символом, выражением Богонаправленной эмоции или отношений с Божественным; превращения всего, что мы делаем, в акт почитания, акт общения души, понимания разума, повиновения души, сдачи сердца.

В любом культе символ, многозначительный ритуал или выражающий облик являются не только движущими и украшающими эстетическими элементами, но физическим средством, с помощью которого человеческое существо начинает делать наружно определенными эмоцию и стремление своего сердца, подкреплять и динамизировать их. Ведь если без духовного устремления почитание бессмысленно и тщетно, все же стремление без действия и формы также является бестелесной и, для жизни, не полностью эффективной властью. Это, к несчастью, судьба всех форм в человеческой жизни – становиться кристаллизованными, чисто формальными и потому истощенными, и хотя форма и культ сохраняют всегда свою власть для человека, который все еще может проникнуть в их значение, большинство приходит к использованию церемонии как механического ритуала, и символа как безжизненного знака и, поскольку это убивает душу религии, культ и форма должны быть, наконец, изменены или отброшены совсем. Есть даже люди, для которых все культы и формы по этой причине подозрительны и оскорбительны; но немногие могут обходиться без поддержки внешних символов, и даже определенный божественный элемент в человеческой природе требует их всегда для полного своего духовного удовлетворения. Всегда символ является законным в такой мере, в какой он истинен, искренен, прекрасен и очарователен, и даже можно сказать, что духовное сознание без какого-либо эстетического или эмоционального содержания не всецело или, по любой расценке, не интегрально духовно. В духовной жизни основой действия является духовное сознание, вечное и обновляющееся, движимое выражать себя всегда в новых формах или способное обновить истину формы всегда посредством течения духа, и так выражать себя, и делать каждое действие живым символом какой-нибудь истины души является истинной природой ее созидательного видения и импульса. Именно так духовный искатель должен обращаться с жизнью, и трансмутировать ее форму, и прославить ее сущность.

Высшая божественная Любовь является созидательной силой и, даже хотя она может существовать сама в себе, молчаливая и неизменная, все же обретает радость во внешней форме и выражении, и не осуждена быть безмолвным и бестелесным божеством. Сказано даже, что само творение было актом любви, или, по крайней мере, постепенным созиданием поля, на котором Божественная Любовь могла бы задумывать свои символы и совершать себя в акте взаимности и самоотдачи и, если это не изначальная цель творения, это может вполне быть его конечной целью и мотивом. Это не выглядит так сейчас, потому что даже если божественная любовь есть в мире, поддерживающая всю эту эволюцию существ, все же материал жизни и ее действие сделаны из эгоистической формации, разделения, борьбы жизни и сознания чтобы существовать и выжить в видимо безразличном, суровом или даже враждебном мире безжизненной и бессознательной Материи. В беспорядке и мраке этой борьбы все набрасываются друг на друга, с волей в каждом утвердить свое собственное существование в первую очередь, и только вторично утвердить в других, и очень частично для других; ведь даже альтруизм человека остается, по существу, эгоистическим и должен быть таким, пока душа не найдет секрет божественного Единства. Именно раскрыть это в его высшем источнике, принести это изнутри и излучать это наружу  до последних ограничений – то, к чему обращено усилие Йоги. Все действие, все творчество должны быть превращены в форму, символ культа, поклонения, жертвоприношения; это должно содержать что-то, что заставляет это нести печать посвящения, принятия и трансляции Божественного Сознания, служения Любимому, самоотдачи, сдачи. Это должно делаться везде, где только возможно, в наружном теле и форме действия; это должно делаться всегда в его внутренней эмоции и с интенсивностью, показывающей, что это – истечение из души к Вечному.

Само по себе поклонение в действии является великим и полным и могущественным жертвоприношением, которое направляется в своем самоумножении к достижению открытия Единого, и делает излучение Божественного возможным. Ведь преданность своим воплощением в действиях не только делает свой собственный путь широким и полным и динамичным, но приносит сразу же в более трудный путь работ в мире божественно страстный элемент радости и любви, который часто отсутствует в его начале, когда только строгая духовная воля следует в борющемся поднимающемся напряжении к крутому восхождению, и сердце еще спит или связано молчанием. Если дух божественной любви может войти, трудность пути уменьшается, напряжение облегчается, есть сладостность и радость даже в сердцевине трудности и борьбы. Обязательная сдача всей нашей воли и работ и активностей Высшему является в то же время совершенной и совершенно эффективной только тогда, когда это сдача любви. Вся жизнь, превращенная в этот культ, все действия, совершаемые в любви к Божественному и в любви к миру и его созданиям, выглядят и ощущаются как Божественное, манифестирующее во многих масках, становятся посредством самого этого факта частью интегральной Йоги.

Именно внутреннее предложение поклонения сердца, души в символе, духа его в действии является истинной жизнью жертвоприношения. Если предложение должно быть полным и универсальным, то поворот всех эмоций к Божественному обязателен. Это самый интенсивный путь очищения для человеческого сердца, более могущественный, чем мог когда-либо быть любой этический или эстетический катарсис с его половинчатой властью и поверхностным давлением. Психический огонь должен быть зажжен, в который все брошено с Божественным именем на нем. В этом огне все эмоции принуждаются сбросить свои более грубые элементы, и те, которые являются небожественными извращениями, сгорают, а остальные избавляются от своих недостаточностей, пока дух великой любви и незапятнанного восторга не поднимется из пламени и дыма благовоний. Именно божественная любовь, которая так возникает, расширяется во внутреннее чувство к Божественному в человеке и всех созданиях в активной универсальной ровности, будет более мощно способна к совершенствованию жизни, и более реальным инструментом, чем могли быть когда-либо неэффективный ментальный идеал и братство. Именно она, льющаяся наружу в действия, может одна творить гармонию в мире и истинный союз между всеми его существами; все остальное напрасно прилагает усилия к этому, до тех пор пока Божественная Любовь не обнаружила себя в сердце освобожденной манифестации в земной Природе.

Именно здесь выход тайного психического существа в нас как руководителя жертвоприношения предельно важен; ведь только это глубочайшее существо может принести с собой полную силу духа в действии, душу в символ. Оно одно может обеспечить, даже когда духовное сознание несовершенно, неувядяющую свежесть и искренность и красоту символа и предохранить его от становления мертвой формой или коррумпированной и коррумпирующей магией; оно одно может сохранить для действия его могущество с его значением. Все остальные части нашего существа, разум, сила жизни, физическое или телесное сознание слишком контролируются Неведением, чтобы быть верным инструментарием, и еще менее могут они быть провожатым или источником безошибочного импульса. Всегда наибольшая часть мотива и действия этих энергий цепляется за старый закон, обманчивые записи, взлелеянные низшие движения Природы и они встречают с неохотой, смятением или мятежом или преграждающей инерцией голоса и силы, которые зовут и побуждают нас превзойти и трансформировать себя в более великое существо и более широкую Природу.

По большей части ответом является либо сопротивление, либо временные и выжидательные уступки; ведь даже если они следуют зову, они все же имеют тенденцию – когда не сознательно, тогда благодаря автоматической привычке – привносить в духовное действие свои собственные неспособности и ошибки. Каждый момент они движимы извлечь эгоистическую выгоду из психических и духовных влияний и могут быть обнаружены использующими энергию, радость или свет, ими приносимые в нас, для низшего жизненного мотива. Впоследствии также, даже когда искатель открылся божественной Любви трансцендентальной, универсальной или имманентной, все же когда он пытается влить ее в жизнь, он встречает власть помрачения или извращения этими низшими Природными силами. Всегда они уводят навстречу западне, вливают в ту более высокую интенсивность свои умаляющие элементы, ищут, как захватить нисходящую Энергию для себя и своих интересов и деградировать ее в возвышенный ментальный, витальный или физический инструментарий для желания и эго. Вместо Божественной Любви как творца новых небес и новой земли Истины и Света, они бы держали ее здесь пленником, как ужасную санкцию и прославленную силу возвышения, чтобы позолотить грязь старой земли и украсить розами и сапфирами старые мутные небеса сентиментального витального воображения и ментальной идеализированной химеры. Если эта фальсификация позволена, высшая Любовь и Могущество и Блаженство отходят, имеет место падение в низшее состояние; или иначе, реализация остается привязанной к небезопасному половинчатому пути и смеси, или покрыта и даже заполнена низшей экзальтацией, которая не является истинной Анандой. Именно по этой причине Божественная Любовь, которая есть в сердце всякого создания и является самой могущественной из всех искупляющих созидательных сил, была пока что наименее фронтально присутствующей в земной жизни, наименее успешно искупляющей, наименее созидательной. Человеческая природа была неспособна вынести ее в ее чистоте по той самой причине, что она наиболее могущественная, чистая, редкая и интенсивная из всех божественных энергий, и то малое, что могло быть ухвачено, было коррумпировано сразу же в витальное ханжеское рвение, беззащитный этический или религиозный сентиментализм, чувственный или даже сладострастный эротический мистицизм розово окрашенного ума или страстно-мутный жизненный импульс, и этими симуляциями природа человека компенсировала свою неспособность вместить Мистический Огонь, который мог бы отстроить заново мир языками пламени своего жертвоприношения. Только одно глубочайшее психическое существо, развуалированное и проявленное в своем полном могуществе, может вести паломника-жертвоприношение невредимым через эти засады и ловушки; в каждый момент оно улавливает и раскрывает, отбрасывает лживости разума и жизни, ухватывется за истину божественной Любви и Ананды и отделяет ее от ментальных рвений и слепого энтузиазма вводящей в заблуждение жизненной силы. Но все вещи, которые истины в своей сердцевине в разуме и жизни и физическом существе, оно выпутывает и берет с собой в путешествие, пока они не встанут на вершине, новые в духе и возвышенные в облике.

Но все-таки водительство глубочайшего психического существа не обосновано достаточно, пока оно не преуспело в поднятии себя из этой массы низшей Природы к высочайшим духовным уровням и божественные искра и пламя, спустившиеся сюда, не возвратили себя к своему исходному огненному Эфиру. Ведь там нет больше духовного сознания, все еще несовершенного и потерянного для себя самого за толстыми покровами человеческого разума, жизни и тела, но имеется полное духовное сознание в его чистоте, свободе и интенсивной широте. Там, как есть вечный Знающий, который становится Знающим в нас и движущим и использующим все знание, так есть вечный Все-Блаженный, который является Почитаемым, привлекающим к себе вечную божественную долю своего бытия и радости, которая вышла наружу в игру вселенной, бесконечный Любящий, изливающий себя наружу во множественности его собственных проявленных «я» в счастливом единстве. Вся красота в мире является там красотой Возлюбленного, и все формы красоты должны встать под свет этой вечной Красоты, и подчинить себя возвышающей и преображающей энергии развуалированного божественного Совершенства. Все блаженство и радость Все-Блаженного – там, и все низшие формы наслаждения, счастья или удовольствия подвергаются шоку интенсивности его наводнения, или потока, и либо они разбиваются на кусочки, как неадекватные вещи, под их выносящим приговор натиском, или вынуждены трансмутировать себя в формы божественной Ананды. Так для индивидуального сознания проявляется Сила, которая может иметь дело уверенно в нем с уменьшениями и деградациями ценностей Неведения. В конце начинает становиться возможным принести вниз, в жизнь, огромную реальность и интенсивную конкретность любви и радости, являющиеся таковыми Вечного. Или, по меньшей мере, будет возможно для нашего духовного сознания поднять себя из разума в супраментальный Свет, Силу и Широту; там, в свете и могуществе супраментального Гносиса, находятся великолепие и радость энергии божественного самовыражения и самоорганизации, которые могут спасти и воссоздать даже мир Неведения в облик Шакти и Духа.

Там, в супраментальном Гносисе, есть осуществление, кульминационная высота, всеобъемлющая протяженность внутреннего поклонения, проникновенный и интегральный союз, огненные крылья любви, поддерживающие энергию и радость высшего Знания. Ведь супраментальная любовь приносит активный экстаз, превосходящий пустой пассивный мир и неподвижность, которые являются небесами освобожденного Разума, и не изменяет более глубокому и великому покою, который есть начало супраментального молчания. Единение любви, которое способно включить в себя все различия без того, чтобы быть уменьшенным или отмененным их присутствующими сейчас ограничениями или видимыми диссонансами, поднимается к своей полной потенциальности на супраментальном уровне. Ведь там интенсивное единство, основанное на глубинном единстве души с Божественным, может гармонировать с игрой отношений, которая только делает единство более совершенным и абсолютным. Энергия Любви супраментализированной может ухватиться за все живые отношения без колебаний или опасности, и повернуть их в направлении к Богу, освобожденными от их грубых, мелких и смешанных человеческих человеческих отправлений, и возвышенные в счастливый материал божественной жизни. Ведь такова сама природа супраментального опыта, что он может увековечить игру различий, не поплатившись и ничуть не уменьшив ни божественного союза, ни божественного единства. Для супраментального сознания будет полностью возможно объять все контакты с людьми и миром в очищенной силе огня, и с преображенным значением, потому что душа будет тогда всегда, как объект всех эмоций и всех исканий любви или красоты Единое Вечное, и сможет духовно использовать широкое и освобожденное побуждение жизни, чтобы встретиться и объединиться с этим Единым Божественным во всех вещах и всех созданиях.

**

В третью и последнюю категорию работ жертвоприношения могут быть собраны все, которые прямо относятся к Йоге работ, ведь здесь находится ее поле осуществления и бо’льшая сфера деятельности. Она покрывает весь диапазон жизненных более видимых активностей, в нее попадают многообразные энергии Воли-к-Жизни, бросающей себя наружу, чтобы наилучшим образом использовать материальное существование. Именно здесь аскетическая или потусторонняя духовность чувствует непреодолимое отрицание Истины, которой она добивается, и вынуждена отвернуться от земного существования, отвергая его как навеки темную игровую площадку неизлечимого Неведения. Все же это точно те активности, которые требуются для духовного завоевания и божественной трансформации посредством интегральной Йоги. Всецело покинутое более аскетическими дисциплинами, принятое другими только как поле временного испытания или преходящей, поверхностной и двусмысленной игры спрятанного духа, это существование полностью объемлется и приветствуется интегральным искателем как поле свершения, поле для божественных работ, поле для тотального самораскрытия спрятанного и постоянно пребывающего (здесь) духа. Открытие божественности в ком-либо – его первая цель, но тотальное раскрытие также Божественности в мире, позади видимого отрицания, предполагаемого его схемой и обликами и, наконец, тотальное раскрытие динамизма некоторого трансцендентного Вечного; ведь посредством его нисхождения этот мир и «я» будут уполномочены сломать свои маскирующие оболочки, и стать божественными в обнаруживающей форме и манифестирующем процессе, какими они сейчас являются только в своей скрытой сущности.

Эта цель интегральной Йоги должна быть принята полностью теми, кто следует ей, но принятие не должно происходить в неведении относительно огромных камней преткновения, которые лежат на пути достижения; напротив, каждый должен полностью осознавать вынуждающую причину отказа стольких многих других дисциплин рассматривать даже его возможность, (и) еще менее его настоятельный характер, как истинный смысл земного существования. Ведь здесь, в работах жизни в земной природе, находится самое сердце трудности, которая увела Философию на ее вершины отчужденности, и отвернула даже горячий взгляд Религии от болезни рождения в смертном теле к далекому Раю или молчаливому покою Нирваны. Путь чистого Знания сравнительно легок и прост для шагов искателя, несмотря на наши смертные ограничения и ловушки Неведения; путь Любви, хотя он имеет свои камни преткновения и свои ловушки и испытания, может в сравнении быть легким, как полет птицы в небесной лазури. Ведь Знание и Любовь чисты в своей сущности, и становятся смешанными и стесненными, испорченными и деградировавшими, только когда они вступают в двусмысленное движение сил жизни и захвачены ими для грубых движений внешней жизни и упорно низших мотивов. Без этих энергий Жизнь, или, по крайней мере, определенная преобладающая Воля-в-жизни имеет видимость чего-то нечистого, проклятого или падшего в самой своей сущности. В этих контактах, покрытые ее тусклыми оболочками, или пойманные в ее светящиеся трясины, сами божества становятся обычными и грязными, и едва избегают затягивания вниз, в ее извращение, и гибельного уподобления демону и Асуру. Принцип темной и тупой инерции лежит в ее основании; все привязано внизу к телу и его нуждам и желаниям и тривиальному разуму, мелким желаниям и эмоциям, незначительному повторению маленьких бесполезных функций, нужд забот, занятий, печалей, удовольствий которые не ведут ни к чему позади себя и несут печать Неведения, которое не знает своих собственных «почему» и «куда». Этот физический разум инерции не верит в божественность, иную чем его маленькие земные боги, он стремится, может быть, к большему комфорту, порядку, удовольствию, но не просит о подъеме и духовном освобождении. В центре мы встречаем более сильную Волю жизни с большим удовольствием, но это ослепленный Даймон, извращенный дух, и торжествует в тех самых элементах, которые делают из жизни борющийся беспорядок и несчастливую путаницу. Это душа человека или Титаническое желание, цепляющееся к кричащему цвету, беспорядочной поэзии, неистовой трагедии или волнующейся мелодраме смешанного потока добра и зла, радости и страдания, света и тьмы, пьянящего восторга и горьких мучений. Она любит эти вещи, и имела бы больше и больше их, или даже, когда она страдает, или провозглашает отказ от них, не может принять или радоваться чему-либо другому, она ненавидит и восстает против более высоких вещей и в своей ярости растоптала бы, разорвала и распяла любую более божественную Энергию, которая имеет основание предложить сделать жизнь чистой, светлой и счастливой, и отнять от ее губ огненное варево этой возбуждающей смеси. И другая Воля-в-Жизни есть, что готова следовать улучшающему идеальному Разуму, и пленяется его предложением извлечь некую гармонию, красоту, истину, свет, более благородный порядок из жизни, но это меньшая часть витальной природы, и может быть легко пересилена своими более яростными или темными тупыми товарищами; и не с готовностью она предоставляет себя призыву, более высокому чем таковой Разума, если этот призыв не разрушает себя, как обычно поступает Религия, снижением своего требования до условий, более понятных нашей смутной витальной природе. Все эти силы духовный искатель все лучше осознает в себе и находит везде вокруг себя, и должен сражаться и бороться непрерывно, чтобы освободиться от их хватки, и вытеснить давно укоренившееся господство, которое они развили над его собственным существом и над окружающими человеческими существами. Трудность велика, ведь их захват настолько силен, так видимо непобедим, что это оправдывает пренебрежительный афоризм, который сравнивает человеческую природу с хвостом собаки – ведь как бы ни выпрямляли ее силой этики, религии, рассудка, или любым другим спасительным усилием, она возвращается в конце всегда к кривому завитку Природы. И так велик напор, хватка этой более взволнованной Жизни-Воли, так огромна опасность ее страстей и ошибок, так тонко настойчива или постоянно агрессивна, так упорно вплоть до самых ворот Царства Небесного неистовство ее атак или утомительные помехи ее препятствий, что даже святой или Йогин не могут быть уверены в своей освобожденной чистоте или тренированном самообладании против ее интриг и ее ярости. Все труды выпрямить эту врожденную искривленность поражают борющуюся волю как нечто тщетное, полет, удаление в счастливые Небеса или мирное растворение легко находят оправдание как единственная мудрость, и найти способ не быть рожденным вновь устанавливается как единственное средство от пустого рабства или жалкого низкопробного бреда или ослепленного и сомнительного счастья и достижений земного существования.

Средство все же должно быть, и существует способ исправления и шанс трансформации для этой беспокойной витальной природы; но для этого причина отклонения должна быть найдена и излечена в сердце Жизни самой по себе и в самом ее принципе, так как Жизнь также является энергией Божественного, а не созданием некого зловредного Случая или темного Титанического импульса, какой бы мрачной и извращенной ни была ее фактически существующая видимость. В Жизни самой по себе есть семя ее собственного спасения, именно из Энергии Жизни мы должны сделать наш рычаг, ведь хотя и есть спасительный свет в Знании, освобождающая и трансформирующая сила в Любви, они не могут быть эффективными здесь, если они не заручились согласием Жизни и не могут использовать инструментарий некой освобожденной энергии в центре для возвышения ошибающейся человеческой в божественную Жизнь-Силу. Невозможно урезать трудность посредством разделения работ жертвоприношения; мы не можем избежать ее путем решения, что мы будем выполнять только работы Любви и Знания, и отставить в сторону работы воли и энергии, обладания и приобретения, производства и плодотворной траты возможного, битвы и победы и мастерства, отсекая от себя бо’льшую часть жизни из-за того, что она кажется сделанной из самого вещества желания и эго, и следовательно осуждена быть полем дисгармонии и просто конфликта и беспорядка. Ведь это разделение не может реально быть произведено или, если попытаться, оно провалится в своем сущностном намерении, так как это изолирует нас от тотальных Энергий Мировой Мощи и стерилизует важную часть интегральной природы, как раз ту самую, которая является необходимым инструментом в любом творческом намерении. Жизнь-Сила является незаменимым посредником, исполняющим элементом в Природе здесь, Разум нуждается в ее союзе, если работы разума не должны остаться сияющими внутренними формациями без тела, дух нуждается в них, чтобы дать внешнюю силу и форму своим манифестированным возможностям, и прийти к законченному самовыражению, воплощенному в Материи. Если Жизнь отказывает в помощи своей посреднической энергии другим (внешним) работам духа или сама отвергнута, они вероятно будут сведены во всем эффекте, который они будут иметь здесь, к статическому уединению или золотому бессилию, или если что-нибудь сделано, это будет частичное освещение нашего действия, более субъективное, чем объективное, возможно, смягчающее существование, но без силы изменить его. Все же, если Жизнь приносит свои силы Духу, но не преобразована, худший результат может последовать, так как это, вероятно, сведет духовное действие Любви и Знания к уменьшенным и испорченным движениям, или сделает их участниками своих собственных низших или извращенных работ. Жизнь необходима для законченности созидательной духовной реализации, но жизнь освобожденная, трансформированная, возвышенная, не обычная ментализированная человеко-животная жизнь, не демоническая или Титаническая, не даже божественная и небожественная, смешанные вместе. Что бы ни могло быть сделано другими избегающими мира или ищущими неба дисциплинами, это является трудной, но неизбежной задачей интегральной Йоги; она не может позволить себе оставить неразрешенной проблему внешних работ жизни, она должна найти в них их природную Божественность и присоединить их твердо и навсегда к божественности Любви и Знания.

Не является также решением откладывать, имея дело с работами жизни, (до тех пор) пока Любовь и Знание не будут развиты до той точки, когда они смогут полновластно и надежно ухватить Жизнь-Силу, чтобы преобразовать ее; ведь мы видим, что они должны подняться до огромных высот, прежде чем они будут в безопасности от витальных извращений, которые затрудняют и ослабляют их могущество освобождать. Если бы однажды наше сознание достигло высот супраментальной Природы, тогда, действительно, эти неспособности исчезли бы. Но здесь есть та дилемма, что невозможно достичь супраментальных высот с грузом непреобразованной Жизни-Силы на наших плечах, и равно невозможно преобразовать в корне Волю-к-Жизни, без принесения вниз безошибочного света и непобедимой энергии, что принадлежат духовному и супраментальному уровням. Супраментальное Сознание является не только Знанием, блаженством, сокровенными Любовью и Единством, это также Воля, принцип Мощи и Силы, и он не может низойти, пока элемент Воли, Мощи, Силы в этой манифестированной Природе не является достаточно развитым и возвышенным, чтобы принять и вынести его. Но Воля, Мощь, Сила является самой субстанцией Жизни-Энергии, и в этом состоит оправдание отказа от жизни, для признания превосходства только Знания и Любви, - ведь она толкает к удовлетворению чего-то гораздо более нерассуждающего, своевольного и опасного, что может все же осмелиться также на свой собственный, дерзкий и горячий путь к Божественному и Абсолюту. Любовь и мудрость – не единственные аспекты Божественного, есть также его аспект Могущества. Как разум наощупь ищет Знание, как сердце разыскивает любовь, так жизнь-сила, насколько бы ни неумело и тревожно то ни было, спотыкается в поисках Могущества и контроля, даваемого Могуществом. Это ошибка этического или религиозного разума – осуждать Могущество как саму по себе вещь, которая не должна быть принята и которой не нужно добиваться, будучи естественно коррумпирующей и злой; несмотря на ее видимое оправдание большинством примеров, это в основе слепое и иррациональное предубеждение. Как бы ни была она коррумпирована и неверно использована, как любовь и Знание также коррумпируются и неверно используются, Могущество божественно и помещено здесь для божественного использования. Шакти, Воля, Могущество является водителем миров и, будь это Знание-Сила или Любовь-Сила или Действие-Сила или Тело-Сила, она всегда духовна в своем источнике и божественна в своем характере. Именно использование ее, производимое в Неведении зверем, человеком или Титаном, должно быть отброшено прочь и замещено его более естественным – даже если для нас сверхъестественным – действием, ведомым внутренним сознанием, которое в ладу с Бесконечным и Вечным. Интегральная Йога не может отвергнуть работы жизни и быть удовлетворенной лишь внутренним опытом, она должна идти внутрь с намерением изменить внешнее, делая из Жизни-Силы часть и действие Йоги-Энергии, которая находится в соприкосновении с Божественным, и божественна в своем руководстве.

Вся трудность в обращении духовно с работами жизни возникает потому, что Воля-в-Жизни для своих целей в Неведении создала что-то вроде ложной души желания, и заместила ей ту искру Божественного, которой является истинная душа. Все, или большинство работ жизни являются в настоящее время или кажутся побуждаемыми или испорченными душой желания; даже те, которые этичны или религиозны, даже те, которые носят личину альтруизма, филантропии, самоотрицания, самопожертвования пронизаны много и много раз нитями ее производства. Эта душа желания – отдельная душа эго, и все ее инструменты существуют для отдельного самоутверждения; она толкает всегда, открыто или под более или менее сияющей маской, к своему собственному росту или обладанию, наслаждению, к завоеванию или царствованию. Если проклятие беспокойства и дисгармонии и извращенности будет снято с жизни, то истинная душа, психическое существо, должно будет занять свое ведущее место, и произойдет растворение ложной души желания и эго. Но это не значит, что жизнь сама по себе должна быть осуждена и отвергнута ее естественная линия осуществления; ведь позади этой внешней души желания есть внутреннее и истинное витальное существо, которое должно быть не растворено, а вынесено на передний план и освобождено для его истинной работы в качестве могущества Божественной природы. Нахождение на переднем плане этого истинного витального существа под руководством истинной глубочайшей души внутри нас - условие для божественного исполнения целей Жизни-Силы. Эти цели будут даже оставаться такими же по сути, но трансформированными в их внутреннем мотиве и наружном характере. Божественная Жизнь-Могущество также будет волей к росту силой само-утверждения, но утверждения Божественного внутри нас, не маленькой внешней персональности на поверхности – рост в истинного божественного индивида, центральное существо, тайную вечную Личность, которая может выявиться только посредством подчинения и исчезновения эго. Это истинная цель жизни: рост, но рост духа в Природе, утверждающего и развивающего себя в разуме, жизни и теле; обладание, но обладание Божественного Божественным во всех вещах, а не вещами ради них самих посредством желания и эго, наслаждение, но наслаждение божественной Анандой во вселенной; битва и победа и царствование в форме победоносного конфликта с Могуществами Тьмы, и полное духовное самоуправление и мастерство над внутренней и внешней Природой, покорение посредством Знания и Любви и Божественной вои владений Неведения.

Таковы условия, и такими должны быть цели божественного осуществления работ Жизни и их прогрессивной трансформации, которая является третьим элементом тройного жертвоприношения. Именно супраментализация, а не рационализация, не морализация, а одухотворение Жизни является целью Йоги. Вовсе не управление несущественными внешними обстоятельствами или поверхностными психологическими мотивами - ее главная цель, но переобоснование жизни и ее действия, опираясь на ее скрытый божественный элемент; ведь только такое переобоснование жизни может принести непосредственное управление посредством тайного божественного Могущества над нами, и ее преображение в явленное выражение Божественности, не такую, как сейчас, обманчивую и обезображенную маску вечного Актера. Именно духовное существенное изменение сознания, а не поверхностная манипуляция, которая является методом Разума и Рассудка, может сделать Жизнь иной, чем она сейчас есть, и избавить ее от ее теперешнего бедственного и двусмысленного облика.

**

Именно посредством трансформации Жизни в самом ее принципе, не внешней манипуляцией ее явлениями, интегральная Йога предполагает изменить ее из беспокойного и невежественного в светлое и гармоничное движение Природы. Есть три условия, которые необходимы для достижения этой центральной внутренней эволюции и новой формации; ни одно из них не достаточно вполне само по себе, но посредством их объединенной тройной мощи возвышение может быть сделано, и сделано совершенно. Ведь, во-первых, жизнь, как она есть, является движением желания, и построила в нас как свой центр желание-душу, которая приписывает себе все жесты жизни и помещает в них ее собственный беспокойный оттенок и печаль невежественного, полуосвещенного, разделенного усилия: для божественного бытия, желание должно быть уничтожено, и заменено более чистым и твердым могуществом-мотивом, измученная душа желания растворена, и вместо нее появиться спокойствие, сила, счастье истинного витального существа, сейчас скрытого в нас. Далее, жизнь, как она есть, ведома или погоняема частично импульсом жизни-силы, частично разумом, который большей частью является служителем и соучастником невежественного жизни-импульса, но частью и также причины ее беспокойства, и не слишком компетентным руководителем и наставником; для божественной жизни разум и жизнь-импульс должны перестать быть чем-либо кроме как инструментами, а глубочайшее психическое существо занять их место как руководитель и индикатор божественного  руководства. И последнее – жизнь, как она есть, обращена к удовлетворению отдельного эго; эго должно исчезнуть и быть заменено истинной духовной личностью, центральным существом, и жизнь сама по себе должна быть обращена к свершению Божественного в земном существовании; она должна чувствовать Божественную Силу, проснувшуюся внутри нее, и стать послушным инструментарием для ее целей.

Нет ничего такого, что не было бы старинным и давно знакомым в первом из этих трех трансформирующих внутренних движений; ведь это всегда было одной из принципиальных целей духовной дисциплины. Это было наилучшим образом сформулировано в четко оформленном учении Гиты, в котором полный отказ от желания плодов и мотивов действия, полного аннулирования самого желания; полное достижение совершенной ровности предполагается в качестве нормального состояния духовного существа. Совершенная духовная ровность – единственный истинный и безошибочный признак прекращения желания – быть ровным в душе ко всем вещам, незатронутым радостью и страданием, приятным и неприятным, успехом или неудачей, смотреть ровным взором на высокое и низкое, друга и врага, добродетельного и грешника, видеть во всех вещах многообразного манифестирующего Единого, и во всех вещах – многостороннюю игру или медленную замаскированную эволюцию воплощенного Духа. Это не ментальная тишина, отчужденность, равнодушие, не инертная витальная неподвижность, не пассивность физического сознания, согласного с неподвижностью или с любым движением, которого потребуют условия, хотя эти вещи иногда ошибочно принимают за эти духовные условия, но широкая всесторонняя неподвижная универсальность, такая как у свидетельствующего Духа позади Природы. Ведь здесь все кажется подвижной полуупорядоченной, полубессвязной организацией сил, но позади них можно чувствовать поддерживающий мир, молчание, широту, не инертную, но спокойную, не неспособную, но потенциально всемогущую и с концентрированной, спокойной, неподвижной энергией в нем, способной нести все движения вселенной. Это присутствие позади ровно в душе ко всем вещам: энергия, что оно несет в себе, может быть высвобождена в любом действии, но ни одно действие не будет избрано никаким желанием в Свидетельствующем Духе, который действует позади и величественнее, чем действие само по себе или его видимые формы и импульсы, позади и величественнее, чем разум или жизнь-сила или тело, хотя она и может принять для непосредственной цели ментальную, витальную или физическую видимость. Именно когда есть эта смерть желания, и эта спокойная ровная широта в сознании повсюду, истинное витальное существо внутри нас выходит из-за вуали и раскрывает свое собственное спокойное, интенсивное и мощное присутствие. Ведь такова истинная природа витального существа, pranamaya purusa; это проекция Божественного Пуруши в жизнь – спокойного, сильного, светлого, многоэнергичного, лишенного эго, но все же, или, скорее, благодаря этому, способного ко всякому действию, достижению, высочайшей или величайшей инициативе. Истинная Жизнь-Сила также являет себя больше не как эта беспокойная взволнованная разделенная борющаяся поверхностная энергия, но великое и сияющее Божественное Могущество, полное мира и прочности и блаженства, устремленный ввысь Ангел Жизни на своих крыльях Могущества, окутывающих вселенную.

И все же этой трансформации в огромную силу и ровность недостаточно; ведь если она и раскрывает для нас инструментарий Божественной Жизни, она не обеспечивает ему управление и инициативу. Именно здесь вмешивается присутствие освобожденного психического существа; оно не дает высшего руководства и направления, - так как это не его функция – но оно обеспечивает в течение перехода от неведения к Божественному Знанию прогрессивное управление внутренней и внешней жизнью и действием; оно указывает каждую секунду метод, путь, шаги которые поведут к исполнению духовного условия, при котором динамическая инициатива будет всегда здесь, направляя активности обожествленной Жизни-Силы. Свет, излучаемый им, освещает другие части природы которые, из-за нужды в каком-либо руководстве, лучшем, чем их собственные, сбитые с толку и бредущие наощупь энергии, странствовали в кругах Неведения; оно дает разуму внутреннее тонкое восприятие мыслей и понимания, жизни – верное чувство движений, неправильных или сбивающих с пути и тех, что вдохновлены добром, что-то похожее на спокойного оракула изнутри, разоблачает причины наших заминок, предостерегает вовремя от их повторений, извлекает из опыта и интуиции закон, не жесткий, но гибкий, четкого направления нашего действия, точного импульса. Создана воля, которая становится более согласна с развивающейся Истиной, чем с кружащими и медлительными лабиринтами ищущей ошибки. Предопределенная ориентация к большему свету, что должен здесь быть, душевное чутье, психический такт и способность проникновения в истинную суть, ход и намерение вещей, подход все ближе и ближе к духовному видению, знанию посредством внутреннего контакта, внутреннему взгляду и даже идентичности, начинает замещать поверхностную проницательность ментального суждения и напряженную хватку Жизни-Силы. Работы жизни выправляются, выходят из путаницы, замещают искусственный или узаконенный порядок, навязанный интеллектом и произвольное правление желания управлением внутреннего взгляда души, вступают на глубинные пути Духа. Прежде всего, психическое существо накладывает на жизнь закон жертвоприношения всех работ как предложения Божественному и Вечному. Жизнь становится призывом к тому, что находится позади Жизни, каждое мельчайшее действие расширяется чувством Бесконечности.

По мере того, как внутренняя ровность увеличивается, и вместе с ней – значение внутреннего витального существа, ожидающего более великого правления, которому оно должно служить, по мере того, как психический зов увеличивается во всех частях нашей природы, То, к чему зов направлен, начинает раскрывать себя, нисходит, чтобы вступить во владение жизнью и ее энергиями, и наполняет их возвышенностью, сокровенностью, широтой своего присутствия и своего устремления. Во многих, если не в большинстве, оно проявляет что-то из себя даже прежде, чем ровность и открытое психическое побуждение и руководство имеются. Зов психического существа, угнетенного массой наружного неведения и мольба об освобождении, давление ревностной медитации и поиск знания, стремление сердца, страстная воля, еще невежественная но искренняя, могут сломать крышку, которая отгораживает Высшую от Низшей природы, и открыть ворота плотины. Что-то от Божественной Личности может раскрыть себя, или какой-либо Свет, Могущество, Блаженство, Любовь, (спустившиеся) из Бесконечного. Это может быть секундным откровением, мгновением короткоживущего озарения, которое вскоре отходит и ожидает подготовки природы, но оно также может повторять себя, расти, крепнуть. Затем начнется долгая и большая обстоятельная работа, иногда светлая и интенсивная, иногда медленная и темная. Божественное Могущество выходит временами на передний план и ведет или принуждает, или обучает и проливает свет, в другое время оно отходит на задний план и, кажется, предоставляет существо его собственным ресурсам. Все, что невежественно, затемнено, извращено или просто несовершенно и низко в существе, поднимается, возможно, приводится к своему совершенному развитию, рассматривается, исправляется, знакомится со своими собственными ужасными результатами, принуждается взывать к своему собственному прекращению или трансформации, или выбрасывается как бесполезное или неисправимое из природы. Это не может быть плавным и равномерным процессом; здесь есть и смены дня и ночи, озарения и тьмы, покоя и строительства или битвы и переворота, присутствие растущего Божественного Сознания и его отсутствия, высот надежды и бездн отчаяния, объятий Возлюбленного и муки его отсутствия, переполняющее нашествие, принуждающий обман, яростное сопротивление, ослабляющие насмешки враждебных могуществ или помощь, общение и поддержка богов и Божественных Посланников. Великий и продолжительный переворот и вспенивание Океана Жизни, с сильными выбросами ее нектара и яда (вынужденно) происходит, пока все не подготовлено и растущее Нисхождение не найдет существо, природу готовую и соответствующую условиям для ее полного проявления и всеохватывающего присутствия. Но если ровность и психический свет и воля также здесь, то этот процесс, хотя без него нельзя обойтись, может все же быть сильно освещен и облегчен; он будет избавлен от своих наихудших опасностей; внутренний покой, счастье, доверие будут поддерживать шаги через все трудности и испытания трансформации и растущая Сила, используя полное согласие природы, быстро уменьшит и уничтожит могущество противостоящих сил. Верное руководство и защита будут присутствовать на всем протяжении, иногда вставая на переднем плане, иногда работая за вуалью, и конечное могущество будет здесь уже вначале и на длинных промежуточных стадиях поиска. Ведь во всех случаях искатель будет осознавать Божественного Руководителя и Защитника или работу высшей Материнской Силы, он будет знать, что все делается для наилучшего, прогресс обеспечен, победа неотвратима. В любом случае процесс одинаков и неизменен – взятие всей природы, всей жизни, внутреннего и внешнего, чтобы раскрыть и взять в руки и трансформировать их силы и их движения под нажимом более божественной жизни сверху, пока все не перешло во владение более великих духовных могуществ, и не сделано инструментарием духовного действия и божественного намерения.

В этом процессе и уже на ранней стадии его становится очевидным, что то, что мы знаем о себе, наше нынешнее сознательное существование является всего лишь представительной формацией, поверхностной активностью, изменчивым внешним результатом огромной массы скрытого существования. Наша внешняя жизнь и действия той жизни – не более чем ряд многозначительных выражений, но то, что она пытается выразить, не находится на поверхности; наше существование – это нечто гораздо большее, чем это видимое фронтальное существо, которое мы полагаем собой и которое мы предлагаем миру вокруг себя. Это фронтальное и наружное существо является смешанной амальгамой формаций разума, движений жизни, физических функций, всех секретов которой не удается раскрыть даже исчерпывающим анализом всех составных частей и механизма. Только лишь когда мы уходим назад, вглубь, поднимаемся наверх, в скрытые протяженности нашего бытия, мы можем знать это; наиболее доскональное и тщательное поверхностное обследование и манипуляции не могут дать нам истинного понимания или полностью эффективного контроля над нашей жизнью, ее намерениями и ее активностями; эта неспособность является, в действительности, причиной поражения рассудка, морали и всякого другого поверхностного действия в контроле и освобождении и усовершенствовании жизни человеческого рода. Ведь под даже нашим самым физическим сознанием есть сознательное существо в котором, как в укрывающей и подкрепляющей почве находятся всевозможные скрытые семена, которые дают побеги, необъяснимо для нас, на нашей поверхности, в которую мы постоянно кидаем свежие семена, которые продолжают наше прошлое и влияют на наше будущее – подсознательное существо, смутное, маленькое в своих движениях, капризно и почти фантастически субрациональное, но с огромной потенцией к земной жизни. Опять же позади нашего разума, нашей жизни, нашего физического сознания есть огромное сублиминальное сознание – есть внутреннее ментальное, внутреннее витальное, внутреннее более тонкое физическое пространство, поддержанное глубочайшим психическим существом, которое является объединяющей душой всего остального, и в этих скрытых пространствах также располагается масса предсуществующих персональностей, которые поставляют материал, мотивирующие силы, импульсы нашего развивающегося физического существования. Ведь в каждом из нас здесь может иметься одна центральная личность, но также множество подчиненных персон, созданных прошлой историей ее манифестации или выражением ее на этих внутренних планах, которые поддерживают ее теперешнюю игру в этом внешнем материальном космосе. И, в то время, как на поверхности мы отрезаны от всего, что вокруг нас, исключая (контакт) через внешний разум и чувственный контакт, который представляет всего лишь частицу нас нашему миру или мира – нам, в этих внутренних пространствах перегородка между нами и остальным существованием тонка и легко ломается; там мы можем чувствовать сразу – и не просто исходя из их результатов, но чувствовать непосредственно – действие тайных мировых сил, сил разума, сил жизни, тонких физических сил, что составляют универсальное и индивидуальное существование, мы даже сможем, если только натренируемся, взять в свои руки эти мировые силы, которые набрасываются на нас или находятся вокруг, и все более и более контролировать или, по меньшей мере, сильно видоизменять их действия на нас и других, их формации, самые их движения. Кроме того, и над нашим человеческим разумом есть еще большее пространство, сверхсознательное для него, и из него тайно нисходят влияния, могущества, касания, которые есть изначальные детерминанты здешних вещей, и, будучи призваны вниз во всей своей полноте, могли бы полностью изменить весь уклад и экономику жизни в материальной вселенной. Именно эти латентные опыт и знания Божественная Сила, работающая в нас, благодаря нашему раскрытию ей в интегральной Йоге, постепенно раскрывает нам, использует и вырабатывает следствия как средства и этапы трансформации всего нашего существа и природы. Наша жизнь с этих пор - более не маленькая волна, бегущая по поверхности,  но взаимопроникает, если не совпадает с космической жизнью. Наш дух, наше «я» вступает не только во внутреннее отождествление с неким космическим «Я», но и в контакт с тем, что находится позади, хотя и сознательно, и преобладает над действиями вселенной.

Таким образом, именно посредством интеграции нашего разделенного существа Божественная Шакти в Йоге будет идти к своей цели, ведь освобождение, совершенство, мастерство зависят от этой интеграции, потому что маленькая волна на поверхности не может контролировать свое собственное движение, и еще менее имеет какой-либо контроль над мировой жизнью вокруг нее. Шакти, могущество Бесконечного и Вечного нисходит в нас, работает, ломает наши теперешние психологические формации, разбивает все стены, расширяет, освобождает, дарит нам всегда новые и более широкие могущества видения, способности к формированию идей, восприятия, и новые и более великие мотивы жизни, увеличивает и моделирует заново, все больше и больше, душу и ее инструменты, сталкивает нас с нашим несовершенством, чтобы осудить и разрушить его, открывает к большему совершенству, делает за короткий срок работу многих жизней или веков, так, что новые рождения и новые перспективы открываются постоянно внутри нас. Широкая в своем действии, она освобождает сознание от заключения в теле; оно может выходить в трансе или во сне или даже в бодрствующем состоянии, и входить в миры или в другие регионы этого мира и действовать там, или приносить сюда свой опыт. Она развертывается, ощущая тело как маленькую часть себя, и начинает содержать (в себе) то, что раньше содержало ее, она достигает космического сознания и расширяется, чтобы соответствовать вселенной. Она начинает знать внутренне и непосредственно, и не просто посредством внешнего наблюдения и контакта, силы, стоящие за игрой в мире, чувствует их движение, различает их функционирование и может непосредственно оперировать над ними, как ученый оперирует с физическими силами, принимать их действие и результаты в нашем разуме, жизни, теле или отвергать их или модифицировать, изменять, придавать новую форму, создавать огромные новые могущества и движения вместо старых маленьких функций природы. Мы начинаем воспринимать работу сил универсального разума и узнавать, как наши мысли создаются этой работой, различать изнутри истину и ложь наших восприятий, расширять их поле, увеличивать и освещать их значение, становимся мастером нашего собственного разума и действия, и способны активно формировать действия Разума в мире вокруг нас. Мы начинаем воспринимать поток и волны универсальных сил жизни, определяем источник и закон наших чувств, эмоций, ощущений, страстей и свободны принимать, отвергать, создавать заново, восходим к более высоким планам Могущества Жизни. Мы начинаем также чувствовать ключ к загадке Материи, следить за взаимодействием Разума и Жизни и Сознания с ней, открывать все более и более ее инструментальную и результирующую функцию, и находим в конце концов последний секрет Материи как формы не просто энергии, но вовлеченного и остановленного или нестабильно фиксированного и ограниченного сознания, и начинаем видеть также возможности его освобождения и придания пластичности ответа высшим Могуществам, его возможности сознательного, и уже не (такого, как сейчас) более чем наполовину несознательного воплощения и самовыражения Духа. Все это и большее становится все более и более возможным в нас, по мере того как работа Божественной Шакти возрастает в нас и, против великого сопротивления или усилия ответить со стороны нашего смутного сознания, через великую борьбу и движения прогресса и регресса и обновленного прогресса, востребованного работой по интенсивной трансформации полусознательной субстанции в сознательную, движется к большей чистоте, истине, высоте, пределу. Все зависит от психического пробуждения в нас, совершенства нашего ответа ему и нашей растущей самоотдачи.

Но все это может лишь составлять большую внутреннюю жизнь с большей возможностью наружного действия, и является промежуточным достижением; полная трансформация может прийти только при восхождении жертвоприношения к его величайшим высотам, и его действии над жизнью с могуществом и светом и красотой божественного супраментального Гносиса. Только когда все силы, которые разделены и выражают себя несовершенно в жизни и ее работах, возвышаются к их изначальному единству, гармонии, единой истине, аутентичной абсолютности и цельному значению. Там Знание и Воля – едины, Любовь и Сила – единое движение, противоположности, которые причиняют нам здесь боль, разрешены в примиренное единство, добро скрывает свой абсолют, зло, освобождая себя от своей ошибки, обращается к добру, что находится за ним; грех и добродетель исчезают в божественной чистоте и безошибочном истинном движении, сомнительная мимолетность удовольствия исчезает в Восторге, который является игрой вечной и счастливой духовной уверенности, и боль, погибая, открывает касание Ананды, что была предана неким темным извращениям и неспособности воли Несознания принять ее. Эти вещи, для Разума – выдумка или таинство, становятся очевидными и возможными для переживания, по мере того как сознание возвышается над ограниченным воплощенным Материальным разумом к свободе и полноте все более и более высоких сфер сверхинтеллекта, но они могут стать полностью истинными и нормальными, только когда супраментал становится законом природы.

Таким образом, именно от завершенности этого восхождения и от возможности полного динамизма, нисходящего с этих высочайших уровней в земное сознание, зависит оправдание Жизни, ее искупление, ее трансформация в Божественную Жизнь и преобразованную земную природу.

**

Сущность интегральной Йоги, так представленная или обусловленная, развиваемая этими духовными средствами, обращенная к этой интегральной трансформации природы, определяет сама по себе ответ на вопрос об обычных активностях жизни и их месте в Йоге.

Нет и не может быть никакого аскетического или созерцательного или мистического, всецелого оставления жизни и работ, никакого евангелия поглощенной медитации и неактивности, никакого отсечения или осуждения Жизненной Силы и ее активностей, никакого отвержения манифестации в Земной природе. Может стать необходимым для искателя, в любой момент, отойти внутрь себя, оставаясь погруженным в свое внутреннее существо, отгородить себя от шума и суматохи жизни в Неведении, чтобы завершить некое определенное внутреннее изменение или достичь чего-то, без чего дальнейшее эффективное действие в жизни становится трудным или невозможным. Но это может быть лишь периодом или эпизодом, временной необходимостью или приготовительным духовным маневром; это не может быть правилом его Йоги, или ее принципом.

Раскол активностей человеческого существования на религиозной или этической основе или на них обеих вместе, ограничение только работами поклонения или работами филантропии и благотворительности только противопоставили бы себя духу интегральной Йоги. Любое просто ментальное правило или просто ментальное принятие или отрицание чуждо методу и цели ее дисциплины. Все должно быть поднято на духовную высоту и помещено на духовную основу; присутствие внутреннего духовного изменения и наружная трансформация должны быть наложены на всю жизнь, а не только на часть жизни, должно быть принято все, что способствует этому изменению или допускает его, должно быть отброшено все, что неспособно или неуместно или отказывается подчинить себя трансформирующему движению. Не должно быть привязанности ни к какому ходу вещей или жизни, ни к какой цели, ни к какой активности; все должно быть отвергнуто, если это нужно, все должно быть допущено, что Божественное выберет материалом для божественной жизни. Но то, что принимает или отвергает, должно быть не разумом и не открытой или замаскированной витальной волей или желанием, и не этическим чувством, но настойчивым требованием психического существа, командой Божественного Руководителя Йоги, видением высшего «Я» или Духа, светлым водительством Мастера. Путь духа – это не ментальный путь, ментальное правило или ментальное сознание не может быть его определителем или его руководителем.

В равной степени, комбинация или компромисс между двумя порядками существования, духовным и ментальным или духовным и витальным, или простая сублимация изнутри Жизни, наружно не измененной, не может быть законом или целью Йоги. Вся жизнь должна быть принята, но вся жизнь должна быть трансформирована; все должно стать частью, формой, адекватным выражением духовного бытия в супраментальной природе. Это вершина и венчающее движение в духовной эволюции в материальном мире, и как перемена витального животного в ментального человека сделала жизнь полностью иной в (ее) базовом сознании, размахе, значении, так это изменение из материализованного ментального существа в духовное и супраментальное, использующее Материю но не сдержанное ей, должно взять жизнь и сделать ее полностью другой вещью чем порочная, несовершенная, ограниченная человеческая жизнь, совсем другой в ее базовом сознании, размахе, значении. Все формы жизни, что не могут вынести изменения, должны исчезнуть, все, что смогут вынести его, выживут и вступят в Царство Духа. Божественная сила принялась за работу и будет выбирать каждую секунду, что должно быть сделано, что должно быть одномоментно или полностью принято, одномоментно или навсегда оставлено. Данное (нам указание) мы не должны замещать таковым нашего желания или нашего эго, и для этой цели душа должна быть всегда пробуждена, всегда на страже, чуткой к божественному руководству, устойчивой к небожественному неверному руководству изнутри или снаружи нас. Та Сила достаточна и единственно компетентна и она поведет нас к свершению путями и способами слишком великими, слишком внутренними, слишком комплексными для следования разумом, которые он непригоден диктовать. Это крутой, трудный и опасный путь, но другого не существует.

Есть два правила, которые уменьшают трудность и устраняют опасность. Нужно отвергнуть все, что приходит от эго, от витального желания, от просто разума и его самонадеянной рассудочной некомпетентности, все, что служит этим посредникам Неведения. Нужно учиться слушать и следовать голову глубочайшей души, руководству Гуру, приказу Мастера, работе Божественной Матери. Каждый, кто цепляется за желания и слабости плоти, желания и страсти витала в его буйном неведении, веления своего персонального разума, не успокоенного и не освещенного большим знанием, не сможет найти истинный внутренний закон и нагромождает препятствия на пути божественного свершения. Каждый, кто способен распознать и отвергнуть эти запинающиеся силы и различить и следовать истинному руководству внутри и снаружи, откроет духовный закон и достигнет цели Йоги.

Радикальное и полное изменение сознания – это не только весь смысл но и, с возрастающей силой и в поступательном развитии, весь метод интегральной Йоги.

 

Глава VII

Нормы поведения и духовная свобода

 

Знание, на котором совершающий работы в Йоге должен основывать все свое действие и развитие, имеет краеугольным камнем своей структуры все более и более конкретное восприятие единства, живое чувство всеохватывающего единения; он движется в растущем сознании всего существования как неделимого целого; вся работа также есть часть этого неделимого целого. Его личное действие и его результаты не могут более быть или казаться отдельным движением, большей частью или полностью определенным эгоистической «свободной» волей индивидуума, самого по себе отдельного от массы. Наши работы есть часть неделимого космического действия, они помещены или, если быть более аккуратными, помещают себя на свое место в целом, из которого они возникли, и их исход определен силами, которые превосходят нас. Мировое действие в его грандиозной тотальности и в каждой мелкой детали – это неделимое движение Единого, который последовательно проявляет себя в космосе. Человек также постепенно начинает осознавать истину самого себя и истину вещей, пропорционально тому, насколько он пробуждается к этому Единому внутри и снаружи него и оккультному, чудесному и многозначительному ходу его сил в движении Природы. Это действие, это движение даже не заключено в нас и тех вещах вокруг нас, маленькую фрагментарную порцию космической активности которых мы осознаем нашим поверхностным сознанием, оно поддержано огромным нижележащим окружающим сознанием, сублиминальным для наших умов или подсознательным, и оно привлекается огромным трансцендентным существованием, сверхсознательным для нашей природы. Наше действие возникает, мы сами произошли из универсальности, которую мы не сознаем, мы придаем им форму посредством нашего личного темперамента, личного разума и воли мысли, или силой импульса или желания, но истинная правда вещей, истинный закон действия превосходят эти личные и человеческие формации. Всякая точка зрения, всякое созданное человеком правило действия, которое пренебрегает неделимой тотальностью человеческого движения, какой бы ни была его полезность во внешней практике, является для ока духовной истины несовершенным взглядом и законом Неведения.

Даже когда мы достигли какого-то проблеска этой идеи, или преуспели в фиксировании ее в нашем сознании как знания разума и последующего отношения души, нам трудно в наших внешних частях и активной природе согласовать отношения между этой универсальной точкой зрения и требованиями нашего личного мнения, личной воли, личной эмоции и желания. Мы все еще вынуждены продолжать иметь дело с этим неделимым движением так, как если бы оно было массой безличного материала, из которого мы, эго, личность, должны выкраивать что-то в соответствии с нашей собственной волей и ментальной фантазией посредством личной борьбы и усилия. Это нормальное отношение человека к окружающему его миру, на самом деле неверное, потому что наше эго и его воля - создания и марионетки космических сил, и только лишь когда мы отходим от эго в сознание божественного Знания-Воли Вечного, который действует в них, мы можем быть, посредством некоторого представительства сверху, их хозяином. И все же эта персональная позиция - правильное отношение для человека, пока он лелеет свою индивидуальность, и еще не полностью развил ее; ведь без этой точки зрения и мотивирующей силы он не может расти в своем эго, не может существенно развить себя и отделить  от подсознательного или полусознательного универсального массового существования.       

Но от захвата эго-сознанием всего образа  нашего существования трудно избавиться, когда у нас нет более нужды в отдельной, индивидуалистической и агрессивной стадии развития, когда мы должны идти вперед от этой необходимой малости в детской душе к единству и универсальности, к космическому существованию и за него, к нашему трансцендентному духовному облику. Необходимо осознавать ясно, не только в нашем образе мыслей, но и в нашем образе чувствования, ощущения, действия, что это движение, это универсальное действие не является бесплодной, безличной волной бытия, которая предоставляет себя воле любого эго соответственно силе и настойчивости этого эго.   Это движение космического Существа, которое является Знающим своего поля, шаги Божественности - Мастера своей собственной поступательной силы действия. Как движение едино и неделимо, так и тот, кто присутствует в движении, один, единый и неделимый. Не только всякий результат определен им, но и всякая инициатива, действие и процесс зависят от движения его космической силы, и лишь вторично и в своей форме принадлежат какому-либо созданию.

Но какой тогда должна быть духовная позиция личного работника? Каково его истинное отношение в динамической Природе к этому единому космическому Существу и этому единому тотальному движению? Он - это только центр, центр разделения единого личного сознания, центр определения единого всеобщего движения; его личность отражает в волне устойчивой индивидуальности единую универсальную Личность, Трансцендентное, Вечное. В Неведении это всегда раздробленное и искаженное отражение, потому что гребень волны, который есть наше пробуждающееся «я», являет собой лишь несовершенное и обманчивое подобие божественного Духа. Все наши мнения, стандарты, формации, принципы – лишь попытки представить в этом разбитом, отражающем и искажающем зеркале что-то от универсального и прогрессивного всеобщего действия и его многостороннего движения к некому конечному самораскрытию Божественного. Наш  разум представляет это, в лучшем случае используя узкое приближение, которое становится все более и более адекватным пропорционально тому, как его мысль растет в широте, свете и могуществе; но это всегда приближение, и даже не истинный частичный образ. Божественная воля работает на протяжении эпох, чтобы последовательно раскрыть не только в единстве космоса, не только в коллективе живых и мыслящих созданий, но и в душе каждого индивидуума что-то от своей божественной Мистерии и скрытой истины Бесконечного. Поэтому  и присутствует в космосе, в коллективе, в индивидууме глубинный инстинкт или вера в собственное совершенство,  постоянное движение ко всегда растущему и более адекватному и более гармоничному саморазвитию, ближе к тайной истине вещей. Это условие представлено конструирующему разуму человека посредством стандартов знания, чувства, характера, эстетики и действия – правил, идеалов, норм и законов, которые он пытается обратить в универсальные Дхармы.

*                                               *

Если мы должны быть свободны в Духе, если мы должны быть подчинены только высшей истине, мы должны отбросить идею, что наши ментальные и моральные законы связаны с Бесконечным, или что может быть что-нибудь неуязвимое, абсолютное или вечное даже в высочайших из наших существующих стандартов поведения.. Формировать все более и более высокие временные стандарты, пока они необходимы, является служением Божественному в мировом марше; воздвигать жестко абсолютный стандарт – значит пытаться установить барьер для вечного потока в его течении. Когда однажды связанная природой душа осознает эту истину – она освобождена от двойственности добра и зла. Ведь добро – это все, что помогает индивидууму и миру продвигаться к их божественной полноте, а зло – это все, что задерживает или расстраивает это растущее совершенство. Но поскольку совершенство движется вперед, эволюционирует во Времени, добро и зло являются также сменяющимися мерами, и меняют время от времени свое значение и ценность. Та вещь, которая сейчас является злом, и в своей настоящей форме должна быть оставлена, была когда-то помогающей и необходимой для общего и индивидуального прогресса. Та другая вещь, которую мы сейчас рассматриваем как зло, вполне может стать, в иной форме и порядке, элементом какого-то будущего совершенства. А на духовном уровне мы превосходим даже это различие, ведь мы открываем цель и божественную полезность всех тех вещей, которые мы называли добром и злом. Затем мы должны отвергнуть ложь в них и все то, что искажено, невежественно и затемнено в том, что называется добром не в меньшей степени, чем в том, что называется злом. Ведь мы должны затем принять только истину и божественное, но не делать других различий в вечных процессах.

Тем, кто может действовать только согласно жесткому стандарту, тем, кто может чувствовать только человеческие, но не божественные ценности, эта истина может казаться опасным соглашением, которое выглядит как разрушающее сами основы морали, нарушающее все поведение, устанавливающее только хаос. Определенно, если выбор должен быть сделан между вечной и неизменной этикой и отсутствием этики вообще, это бы закончилось именно так для человека в его неведении. Но даже на человеческом уровне, если мы имеем достаточно света и достаточно гибкости, чтобы признать, что стандарт поведения может быть временным – все же необходимым для своего времени, и соблюдать его честно, пока он не может быть заменен лучшим, тогда мы не несем таких потерь, но расстаемся только с фантазиями несовершенной и нетерпимой добродетели. На его собственном месте мы получаем открытость и могущество непрерывного морального продвижения, милосердие, способность прийти к понимающему сочувствию ко всему этому миру борющихся и ошибающихся созданий, и благодаря этому милосердию обретаем большее право и силу помогать ему на его пути.  Наконец, когда кончается человеческое, а божественное начинается, когда ментальное сознание исчезает в супраментальном и конечное бросает себя в бесконечное, все зло исчезает в трансцендентном божественном Добре, которое становится универсальным на каждом плане сознания, которого оно касается.

Так становится определенным для нас то, что все стандарты, посредством которых мы можем пытаться управлять нашим поведением, - это только наши временные, несовершенные и помогающие развитию попытки представить себе наш ошибающийся ментальный прогресс в универсальной самореализации, к которой движется Природа. Но божественная манифестация не может быть ограничена нашими маленькими правилами и хрупкими святынями, поскольку сознание за нею слишком широко для этих вещей. Однажды осознав этот факт, весьма смущающий с точки зрения абсолютизма нашего рассудка, мы сможем лучше ставить на надлежащее место по отношению к друг к другу последовательные стандарты, которые управляют различными стадиями роста индивидуума и коллективного развития человечества. Мы можем бросить здесь беглый взгляд на наиболее общие из них. Ведь мы должны увидеть, в каких они состоят отношениях с теми другими, лишенными стандартов, духовными и супраментальными принципами работы, к которым стремится Йога, и к которым она движется посредством сдачи индивидуума божественной Воле и, более эффективно, посредством его восхождения благодаря этой сдаче к большему сознанию, в котором становится возможным определенное тождество с динамическим Вечным.

*                                                  *

Существует четыре главных стандарта человеческого поведения, образующих восходящую шкалу. Первый – это личная необходимость, предпочтение и желание, второй – закон и благо коллектива, третий – идеальная этика, и последний – высочайший божественный закон природы.

Человек начинает долгий путь своей эволюции с только двумя первыми из этих четырех,  просвещающими и ведущими его, потому что они составляют закон его животного и витального существования, а именно в качестве витального и физического животного человек начинает свой прогресс. Настоящее дело человека на земле – выразить в образе человечества растущий образ Божественного; зная или не зная об этом; именно для этого свершения Природа работает в нем под толстой вуалью ее внутренних и внешних процессов. Но материальный или животный человек безразличен к внутренней цели жизни; он знает только ее нужды и ее желания, у него нет необходимости ни в каком другом руководстве в отношении того, что от него требуется,  кроме его собственного ощущения необходимости и его собственной путаницы и указаний желания.  Удовлетворять физические и витальные запросы и нужды прежде всего остального и, во вторую очередь – все эмоциональные или ментальные страстные желания или порождения воображения или динамические намерения, какие возникают в нем, должно быть первым естественным правилом его поведения. Единственный уравновешивающий или превосходящий закон, который может изменить или противостоять этому настойчивому природному притязанию – это требование, налагаемое на него идеями, нуждами и желаниями его семьи, общины или племени, толпы, массы, членом которой он является.

Если бы человек мог жить для себя – а это он мог бы делать, только если бы развитие индивидуума было единственной целью Божественного в мире, - этому второму закону не нужно было бы вообще начинать действовать. Но все существование развивается благодаря взаимодействию и реакции целого и частей,  благодаря тому, что составляющие части и то, что они составляют, нуждаются друг в друге, благодаря взаимозависимости группы и индивидуумов группы. Выражаясь языком Индийской философии, Божественное всегда проявляет себя в двойственной форме отдельного и коллективного существа, vyasti, samasti. Человек, добивающийся роста своей отдельной индивидуальности и ее полноты и свободы, не способен удовлетворять даже свои собственные личные нужды и желания, кроме как сообща с другими людьми; он целостен в себе, и все же неполон без других. Эта необходимость расширяет его личный закон поведения до группового закона, возникающего как результат образования прочного группового организма, обладающего собственным коллективным разумом и жизнью, которым его собственные воплощенные разум и жизнь подчинены, как временная единица. И все же есть в нем что-то бессмертное и свободное, что не привязано к этому групповому телу, которое переживает его собственное воплощенное существование, но не может ни пережить, ни претендовать на то, чтобы сковать своим законом его вечный дух.

Сам по себе этот по видимости  больший и первостепенный закон есть не более чем расширение витального и животного принципа, который управляет индивидуальным простым человеком; это закон толпы или стада. Индивидуум частично отождествляет свою жизнь с жизнью определенного числа других индивидуумов, с которыми он связан благодаря рождению, выбору или обстоятельствам. И поскольку существование группы необходимо для его собственного существования и удовлетворения, со временем, если не с самого начала, его сохранность, удовлетворение его потребностей выполнение его коллективных побуждений, желаний, жизненных обычаев без которых оно не может держаться вместе, должно выйти на первое место. Удовлетворение личной идеи и чувства, потребности и желания, склонности и привычки должно быть постоянно подчинено, из-за необходимости ситуации, а не из-за какого-то морального или альтруистического мотива, удовлетворению идей и чувств, потребностей и желаний, склонностей и обычаев не тех или иных индивидуума или нескольких индивидуумов, но общества как целого. Социальная необходимость является  неявной матрицей морали и этического импульса человека.

В настоящее время неизвестно, жил ли человек когда-либо в первобытные времена для себя или только со своей парой, как некоторые животные. Все его летописи представляют его нам как социальное животное, а не изолированное тело и дух. Закон массы всегда перевешивал его индивидуальный закон саморазвития; кажется, он всегда рождался, проживал жизнь, был сформирован как единица в массе. Но логически и естественно с психологической точки зрения, закон личной потребности и желания первичен, социальный закон входит как вторичное и узурпирующее могущество.  Человек имеет в себе два отчетливых управляющих импульса: индивидуалистический и коллективный, личную жизнь и общественную жизнь, личный мотив поведения и общественный мотив поведения. Возможность их противостояния и попытки уравнять их лежат в самой основе человеческой цивилизации, и сохраняются в других формах, когда он перешел от состояния витального животного к высоко индивидуализированному ментальному и духовному прогрессу.

Существование социального закона, внешнего по отношению к индивидууму, имеет в разное время огромную выгодность и невыгодность для развития божественного в человеке. Это преимущество вначале, когда человек груб и неспособен к самоконтролю и самоопределению, поскольку он устанавливает могущество, отличное от его персонального эгоизма, благодаря которому эгоизм может быть убежден или принужден умерить свои свирепые запросы, дисциплинировать свои иррациональные и зачастую неистовые движения, и даже иногда потерять себя в большем и менее персональном эгоизме.  Это невыгодно для взрослого духа, готового превзойти человеческую формулу, потому что это – внешний стандарт, который стремится навязать себя ему извне, а условием его совершенства является то, что он будет расти внутри и увеличивающейся свободе, не посредством подавления, но посредством превосхождения своей усовершенствованной индивидуальности, уже не благодаря закону, навязанному ему, который тренирует и дисциплинирует его члены, но благодаря душе, изнутри прорывающейся через все предшествующие формы, чтобы обладать в своем свете его членами, и преобразовывать их.

*                                                        *

В конфликте требований общества с требованиями индивидуума, два идеальных и абсолютных решения противостоят друг другу. Существует требование группы, что индивидуум должен подчинить ему себя более или менее полно, или даже потерять свое независимое существование в сообществе, меньшая единица должна быть принесена в жертву, или предложить себя большей. Он должен признать потребность общества своей собственной потребностью, желание общества своим собственным желанием, он должен жить не для себя, но для племени, клана, общества или нации, чьим членом он является. Идеальным и абсолютным решением с точки зрения индивидуума было бы общество, существующее не для себя,  не для своей всепревосходящей коллективной цели, но для блага индивидуума и для его свершения, для более великой и совершенной жизни всех его членов. Отражая настолько, насколько возможно, его наилучшее «я», и помогая ему реализовать его, оно уважало бы свободу каждого из своих членов, и поддерживало бы себя не законом и силой, но свободным и спонтанным согласием составляющих его личностей. Идеальное общество обоих этих видов не существует нигде, и его было бы очень трудно создать, и еще труднее – поддерживать его ненадежное существование, до тех пор, пока индивидуальный человек цепляется за свой эгоизм как за основной мотив существования. Общее, но не полное господство общества над человеком – это более легкий путь, и это – система, которую Природа сначала инстинктивно принимает, и поддерживает в равновесии посредством строгого закона, принуждающего обычая и строгой идеологической обработки все еще подчиненного и плохо развитого интеллекта человеческого создания.

В примитивных обществах индивидуальная жизнь подчинена жесткому и неподвижному обычаю и правилу, это древний и, вероятно, вечный закон массы, который всегда пытается замаскироваться под вечный закон Непреходящего, esa dharmah santanah. Этот идеал не умер в человеческом разуме; самым последним направлением человеческого прогресса стало установление расширенного и приукрашенного варианта этого старинного способа коллективной жизни, ведущего к порабощению человеческого духа. Здесь кроется серьезная опасность для интегрального развития большей истины на земле, и большей жизни. Ведь желания и свободные поиски индивидуума, какими бы эгоистичными, какими бы ложными и извращенными они не были в своей непосредственной форме, содержат в своих смутных ячейках семя развития, необходимое для целого; его искания и ложные шаги имеют за собой силу, которая должна быть сохранена и преобразована в облик божественной идеи. Эту силу нужно сделать освещенной и тренированной, но она не должна быть подавлена, или запряжена исключительно в тяжелую телегу общества. Индивидуализм так же необходим для заключительного совершенства, как и могущество, стоящее за групповым духом, подавление индивидуума вполне может стать подавлением бога в человеке. В современном балансе человечества редко встречается какая-либо опасность преувеличенного индивидуализма, взламывающего социальную целостность. Существует постоянная опасность, что преувеличенное давление социальной массы своим тяжелым неосвещенным механическим весом может подавить, или чрезмерно обескуражить свободное развитие индивидуального духа. Ведь человек как индивидуум может более легко стать просвещенным, сознательным, раскрытым чистым влияниям; человек в массе все еще темен, полусознателен, управляется универсальными силами, которые ускользают от его управления и знания.

Природа в индивидууме сопротивляется этой опасности подавления и обездвижения. Она может сопротивляться посредством обособленного противостояния, варьирующего от инстинктивного и жестокого мятежа преступника до полного отрицания отшельника и аскета. Она может сопротивляться путем утверждения индивидуального направления социальной идеи, может навязывать его массовому сознанию и устанавливать компромисс между индивидуальными и социальными запросами. Но компромисс – это не решение, он только откладывает разрешение трудности, и, в конце концов, увеличивает сложность проблемы и умножает ее следствия. Должен быть призван новый принцип, иной, более высокий, чем эти два конфликтующих инстинкта, и могущий одновременно превзойти и примирить их. Над природным индивидуальным законом, который устанавливает в качестве нашего единственного стандарта поведения удовлетворение наших индивидуальных нужд, предпочтений и желаний, и природным общественным законом, который устанавливает как высший стандарт удовлетворение нужд, предпочтений и желаний общества как целого, должно встать понятие идеального морального закона, который не является удовлетворением нужды и желания, но контролирует и даже подавляет и отменяет их в интересах идеального порядка, который не является ни животным, ни витальным или физическим – но ментальным, созданием устремления разума к свету и знанию и верному правилу и правильному движению и истинному порядку. В тот момент, когда это понятие становится могущественным в человеке, он начинает выходить из поглощающей витальной и материальной в ментальную жизнь, он взбирается от первого ко второму уровню трехступенчатого подъема Природы. Сами его нужды и стремления теперь затронуты более возвышенным светом цели и ментальной необходимости; эстетическое, интеллектуальное и эмоциональное желание начинают преобладать над запросами физической и витальной природы.

** 

Природный закон поведения переходит от конфликта к равновесию сил, импульсов, и желаний; высший этический закон переходит, посредством развития ментальной и моральной природы, к фиксированному внутреннему стандарту, или само-сформированному идеалу абсолютных качеств – справедливости, праведности, любви, правильного суждения, правильного могущества, красоты, света. Это является поэтому с необходимостью индивидуальным стандартом; это не создание массового разума. Мыслитель является индивидуальностью; именно он вызывает и заключает в формы то, что иначе осталось бы подсознательным в аморфном человеческом целом. Прилагающий моральные усилия также является индивидуальностью; самодисциплина, не под ярмом морального закона, но в подчинении внутреннему свету, есть с необходимостью индивидуальное усилие. Но посредством утверждения своего личного стандарта как осуществления абсолютного морального идеала, мыслитель навязывает его не только одному себе, но всем индивидуумам, которых может достичь и в которых может проникнуть его мысль. И по мере того, как масса индивидуумов начинает более и более принимать это в идее, если даже и в несовершенной практике или вовсе без практики, общество тоже вынуждено следовать внутренней ориентации. Оно поглощает сформированное как идею влияние и пытается, без какого-либо поразительного успеха, отлить свои установки в новые формы, затронутые этими более высокими идеалами. Но его инстинкт всегда – транслировать их в ограничивающий закон, в образцовые формы, в механический обычай, во внешнее социальное принуждение живых составляющих.

Ведь еще долгое время после того, как индивидуум становится частично свободным, моральным организмом, способным к сознательному росту, сознающим внутреннюю жизнь, жаждущим духовного прогресса, общество продолжает быть внешним в своих методах, материальным и экономическим организмом, механическим, более нацеленным на существующее положение и самосохранение, чем на рост и самосовершенствование. Величайшим имеющимся триумфом думающего и прогрессивного индивидуума над инстинктивным и статическим обществом было могущество, которого он достиг своей мыслью-волей – вынудить и его также думать, раскрыть себя идее социальной справедливости и правосудия, общественной симпатии и взаимного сочувствия, ощущать скорее правило рассудка, чем слепой обычай, в качестве теста для своих установлений, и смотреть на ментальное и моральное согласие своих индивидуумов, как на по меньшей мере один существенный элемент обоснованности своих законов. В идеале, наконец, рассматривать скорее свет чем силу как свою поддержку, моральное развитие, а не месть и обуздание как цель даже своих уголовных действий, становится все же возможным для общественного разума. Величайший будущий триумф мыслителя придет, когда он сможет убедить индивидуальность и коллективное целое основать свои жизненные отношения и их единство и стабильность на свободном и гармоничном согласии и самоадаптации, и сформировать и управлять внешней посредством внутренней дисциплины, скорее, чем притеснять внутренний дух тиранией внешней формы и структуры.

Но даже этот успех, которого он достиг, является скорее вещью потенциальной, чем совершенным достижением. Всегда есть дисгармония и разногласие между моральным законом в индивидууме, и законом его нужд и желаний, между моральным законом, предложенным обществу, и физическими и витальными нуждами, желаниями, обычаями, предрассудками, интересами и страстями касты, клана, религиозной общины, общества, нации. Моралист тщетно воздвигает свой абсолютный этический стандарт, и призывает всех быть верными ему, не считаясь с последствиями. Для него нужды и желания индивидуума не имеют законной силы, если они находятся в конфликте с моральным законом, и социальный закон не может заявить свои требования, если они противостоят его чувству справедливости и отвергаются его совестью. Это его абсолютное решение для индивидуума – что он не будет лелеять никаких желаний и привычек, которые не согласуются с любовью, истиной и справедливостью. Он требует от сообщества или нации, чтобы они ни в грош не ставили даже свою безопасность и наиболее настоятельные интересы в сравнении с истиной, справедливостью, гуманностью и высшим благом народов.

Никакой индивидуум не поднимается до подобных высот, исключая моменты особого напряжения, и никакое общество, когда-либо созданное, не удовлетворяет этому идеалу. И при существующем состоянии морали и человеческого развития ничто, возможно, не может и не должно удовлетворять ему. Природа не допустит этого, Природа знает, что так не должно быть. Первая причина в том, что наши моральные идеалы сами по себе большей частью являются плохо разработанными, невежественными и произвольными, ментальными конструкциями скорее, чем вечными истинами духа. Авторитарные и догматические, они утверждают определенные стандарты в теории, не на практике, каждая существующая система этики оказывается либо при применении неработающей, или является, фактически, постоянно не достигающей абсолютного стандарта, на который претендует идеал. Если наша этическая система является компромиссом или временным приспособлением, она дает одновременно и принцип оправдания последующим стерилизующим компромиссам, которые общество и индивидуум спешат из него сделать. А если он настаивает на абсолютной любви, справедливости, праве с бескомпромиссной настойчивостью, он воспаряет над пределами человеческих возможностей, и внешне обретает мнимое уважение, но игнорируется на практике. Справедливо можно найти, что он игнорирует другие элементы в человечестве, равно настаивающие на выживании, но которым отказано войти в моральную формулу. Ведь точно так же, как индивидуальный элемент желания содержит в себе бесценные элементы бесконечного целого, которое должно быть защищено от тирании поглощающей социальной идеи, природные импульсы как индивидуального так и коллективного человека содержат в себе бесценные элементы, которые выходят за пределы любой до сих пор открытой этической формулы, и являются все же необходимыми для полноты и гармонии окончательного совершенства.

Кроме того, абсолютная любовь, абсолютная справедливость, абсолютно правильный мотив, при употреблении в наше время сбитым с толку человечеством, легко становятся конфликтующими принципами. Справедливость часто требует того, что любовь ненавидит. Правильный мотив, бесстрастно рассматривая факты природы и человеческих отношений, в поисках удовлетворительной нормы или правила, неспособны допустить без изменения какого-либо царствования ни абсолютной справедливости, ни абсолютной любви. А фактически, абсолютная справедливость человека легко обращается на практике в наивысшую несправедливость; ведь его разум, односторонний и жесткий в своих конструкциях, выдвигает одностороннюю частичную и строгую систему или образ, и притязает на ее тотальность и абсолютность и применение, которое игнорирует более возвышенную истину вещей, и гибкость жизни. Все наши стандарты, обращенные в действие, либо колеблются в потоке компромиссов, либо ошибаются благодаря этой частичности и неупругой структуре. Человечество колеблется от одной ориентации к другой, род наш движется зигзагообразным путем, ведомый конфликтующими требованиями и, в целом, делает инстинктивно то, что ему предназначает Природа, но со многими потерями и страданием, скорее, чем то, что он желает или то, что он считает правильным, или то, что самый высокий свет свыше требует от воплощенного духа.

**

Факт в том, что, когда мы достигли культа абсолютных этических качеств, и воздвигли категорический императив идеального закона, мы не пришли к концу нашего поиска, и не соприкоснулись с истиной, которая освобождает. Есть, без сомнения, что-то, что помогает нам подняться над ограничением витального и физического человека в нас, настойчивость которая превосходит индивидуальные и коллективные нужды и желания человечества, все еще ограниченного живой грязью Материи, в которой находятся его корни, стремление, которое помогает развить ментальное и моральное существо в нас, новый возвышающий элемент был, поэтому, приобретением, имеющим огромную важность, его работы указывают на значительный шаг вперед в трудной эволюции земной Природы. И за неадекватностью этих этических концепций также кроется то, что действительно присоединяется к высшей Истине; здесь видны  слабые проблески света и могущества, являющихся частью все еще недостающей божественной Природы. Но ментальная идея этих вещей не есть этот свет, а моральная формулировка этих вещей не есть это могущество. Это – только представляющие конструкции разума, которые не могут воплотить божественный дух, который они тщетно стараются заключить в свои категоричные формулы. За ментальным и моральным существом в нас есть большее божественное существо, духовное и супраментальное; ведь только лишь через широкий духовный план, где ментальные формулы растворяются в белом пламени  прямого внутреннего переживания, можем мы достичь того, что находится за разумом, и перейти от его конструкций к широте и свободе супраментальных реальностей. Только там мы сможем соприкоснуться с гармонией божественных могуществ, которые бедно и неправильно представлены нашему разуму, или облечены в ложный образ конфликтующими или колеблющимися элементами морального закона. Объединение трансформированного витального и физического и освещенного разумного человека становится возможно только в этом супраментальном духе, что одновременно является тайным источником и целью разума, жизни и тела. Только там существует какая-либо возможность абсолютной справедливости, любви и правды – достаточно отличная от той, что мы воображаем – единых друг с другом в свете высшего божественного знания. Только там может быть разрешен конфликт наших членов.

Другими словами, есть, над внешним законом общества и моральным законом человека, и позади них, хотя что-то в них и нерешительно и невежественно устремляются к ней, большая истина широкого свободного сознания, божественный закон, поступательными и нерешительными шагами по направлению к которому являются обе эти слепые и грубые формулировки, пытающийся вырваться из природного закона животного к более возвышенному свету универсального правила. Божественным стандартом, поскольку божеством в нас является наш дух, движущийся к своему собственному скрытому совершенству, должен быть высший духовный закон и истина нашей природы. С другой стороны, так как мы являемся воплощенными существами в мире  с общим существованием и природой, и все же индивидуальными душами, способными к непосредственному соприкосновению с Трансцендентным, высшая наша истина должна иметь двойной характер. Это должен быть закон и истина, которая открывает совершенное движение, гармонию, ритм великой одухотворенной коллективной жизни, и определяет совершенно наши отношения с каждым существом и всеми существами в разнообразном единстве Природы. Это должен быть одновременно и закон и истина, которая открывает нам в каждый момент ритм и точные шаги прямого выражения Божественного в душе, разуме, жизни, теле индивидуального создания¹(¹ Поэтому Гита определяет Дхарму, выражение, которое значит больше, чем религия или мораль, как действие, контролируемое нашей сущностной манерой само-бытия.) И мы обнаруживаем в опыте, что этот высший свет и сила действия в своем высочайшем выражении является одновременно повелительным законом и абсолютной свободой. Это повелительный закон, потому что он управляет посредством неизменной Истины, каждым нашим внутренним и внешним движением. И все же, в каждый момент и в каждом движении абсолютная свобода Высшего держит в своих руках совершенную гибкость нашего сознания и освобожденной природы.

Этический идеалист пытается открыть этот высший закон в своих собственных моральных сведениях, в низших могуществах и факторах, которые принадлежат ментальной и этической формуле. И чтобы поддерживать и организовывать их, он выбирает фундаментальный принцип поведения, по существу, ошибочный и сконструированный интеллектом, полезностью, гедонизмом, рассудком, интуитивным сознанием или любым другим обобщенным стандартом. Все такие усилия обречены на неудачу. Нашей внутренней природой является прогрессивное выражение внутреннего Духа, и слишком комплексное могущество, чтобы быть связанным единственным доминирующим ментальным и моральным принципом. Только супраментальное сознание может показать этим различным и конфликтующим силам их духовную истину, и гармонизировать их расхождения.

Более поздние религии стараются формировать тип высшей истины поведения, воздвигают систему и провозглашают закон Бога устами Аватара или пророка. Эти системы, более могущественные и динамические, чем сухая этическая идея, являются все же, большей частью, не более чем идеалистическими восхвалениями морального принципа, освященного религиозными эмоциями и ярлыком сверхчеловеческого происхождения. Некоторые из них, как крайняя христианская этика, отвергнуты Природой, потому что они настаивают непримиримо на невыполнимом абсолютном правиле. Другие оказываются в итоге эволюционными компромиссами, и выходят из употребления в марше Времени. Истинный божественный закон, в отличие от этих ментальных подделок, не может быть системой жестких этических установлений, которые вдавливают в свои железные формы все наши жизненные движения. Закон божественный является истиной жизни и истиной духа, и должен иметь дело со свободной живой пластичностью, и вдохновлять непосредственным касанием своего вечного света каждый шаг нашего действия, и все многосложности наших жизненных целей. Он должен действовать не как правило или формула, но как охватывающее и проникающее сознательное присутствие, которое определяет все наши мысли, активности, чувства, импульсы воли своим безошибочным могуществом и знанием.

Более старые религии устанавливают свое правление мудреца, заявления Ману или Конфуция, сложную Шастру, в которых они пытаются соединить социальную норму и моральный закон с заявлениями определенных высших принципов нашей высшей природы в некоего рода объединяющей смеси. Все три практиковались на одной и той же основе, как равные выражения вечных истин, santana dharma. Но два из этих элементов являются эволюционными, и действуют в течение определенного времени, ментальными конструкциями, человеческими толкованиями воли Вечного; третий, прикрепленный и подчиненный определенным социальным и моральным формулам, должен разделить судьбу своей формы. Либо Шастра становится устаревшей, и должна быть прогрессивно изменена или в конце концов отброшена, либо она становится жестким барьером для саморазвития индивидуума и рода. Шастра воздвигает коллективный и внешний стандарт; она игнорирует внутреннюю природу индивидуума, неопределенные элементы тайной духовной силы внутри него. Но природа индивидуума не должна быть проигнорирована, ее требования неумолимы. Несдержанное потакание его внешним импульсам ведет к анархии и распаду, но подавление и принуждение свободы его души посредством фиксированного и механического правила влечет за собой застой или внутреннюю смерть. Не это принуждение или определение снаружи, но свободное открытие его всевышнего духа и истины вечного движения является высшей вещью, которую он должен открыть.

Высший этический закон открывается индивидуумом в его разуме и воле и психическом чувстве, а затем распространяется на весь род. Всевышний закон также должен быть открыт индивидуумом в его духе. Затем только, через духовное влияние, а не посредством ментальной идеи, может он быть распространен на остальных. Моральный закон может быть навязан как правило или идеал большому количеству людей, которые не достигли того уровня сознания или той утонченности разума, воли и психического чувства, при которой он может стать реальностью для них, и живой силой. В качестве идеала он может быть почитаем без какой-либо нужды в практике. Как правило, он может соблюдаться в наружности, даже если внутренний смысл утрачен полностью. Супраментальная и духовная жизнь не может быть механизирована таким способом; она не может быть обращена в ментальный идеал или внешнее правило. Она имеет свои собственные великие направления, но они должны быть сделаны реальными, должны быть работами активного Могущества, ощущаемого в индивидуальном сознании, и транскрипциями вечной Истины, способной трансформировать разум, жизнь и тело. И поскольку это является таким реальным, эффективным, повелительным, распространение супраментального сознания и духовной жизни – единственная сила, которая может вести к индивидуальному и коллективному совершенству в высших творениях земли. Только благодаря нашему приходу в постоянное соприкосновение с божественным Сознанием и его абсолютной Истиной может некая форма сознательного Божественного, динамический абсолют, поднять наше земное существование, и трансформировать его борьбу, спотыкания, страдания и сложности в образ всевышнего Света, могущества и Ананды.

Кульминацией постоянного соприкосновения души с высшим является такая самоотдача, которую мы называем сдачей божественной Воле, и вхождение отдельного эго в Одного, кто есть все. Широкая универсальность души, интенсивное единство со всем является основой и установленным условием супраментального сознания и духовной жизни. Только в этой универальности и единстве можем мы найти высший закон божественной манифестации в жизни воплощенного духа; только в нем можем мы открыть высшее движение и правильную игру нашей индивидуальной природы. Только в нем могут все эти низшие разногласия разрешиться в победную гармонию истинных отношений между проявленными существами – частями одного Божества и детьми одной универсальной Матери.

*                                                  *

Все поведение и действие – часть движения Могущества, Силы, бесконечной и божественной по своему происхождению и скрытому смыслу и воле, несмотря на то, что ее формы, которые мы видим, кажутся несознательными или невежественными, материальными, витальными, ментальными, конечными, работающей, чтобы прогрессивно привносить что-то от Божественного и Бесконечного в смутность индивидуальной и коллективной жизни. Это могущество ведет к свету, но все еще через Неведение.  Оно ведет человека сначала через его потребности и желания; оно руководит им затем через расширенные потребности и желания, умеренные и освещенные ментальными и моральными идеалами. Оно готовится повести его к духовной реализации, которая превосходит эти вещи, и все же исполняет и примиряет их во всем, что есть божественно истинного в их духе и назначении. Оно трансформирует потребности и желания в божественную Волю и Ананду.  Оно трансформирует ментальное и моральное стремление в могущества Истины и Совершенства, стоящие позади них. Оно замещает разделенное напряжение индивидуальной природы, страсть и борьбу отдельного эго спокойным, глубоким, гармоничным и счастливым законом универсализированной личности внутри нас, центрального существа, духа, который является частью центрального Духа.   Истинная Личность в нас, поскольку она универсальна, не ищет своего отдельного удовлетворения, но лишь просит в своем внешнем выражении своего роста до своего настоящего образа, выражения своего внутреннего божественного «я», того трансцендентного духовного могущества и присутствия внутри нее, которое едино со всеми и находится в полном согласии с каждой вещью и существом и со всей коллективной личностью и могуществами божественного существования, и все же оно превосходит их, и не связано эгоизмом никакого существа или коллектива, и не ограничено невежественным контролем их нижней природы.  Это высокая реализация, цель всех наших поисков и борьбы, и она уверенно обещает примирение и трансмутацию всех элементов нашей Природы. Чистое, всеохватывающее и безупречное действие возможно только тогда, когда это осуществлено, и мы достигли высоты тайного Божества внутри нас.

Совершенное супраментальное действие не будет следовать никакому единственному принципу или ментальному правилу. Маловероятно, что оно будет удовлетворять стандартам индивидуального эгоиста или какого-либо организованного группового разума. Оно не будет соответствовать ни запросам позитивного практического человека в миру, ни формального моралиста, ни патриота, ни сентиментального филантропа, ни идеализирующего философа. Оно будет происходить посредством спонтанного истечения с вершин, в целостности освещенного и возвышенного бытия, воли и знания, а не посредством избирательного, просчитанного и стандартизированного действия, то есть всего, чего могут достичь интеллектуальный рассудок и этическая воля.  Его единственной целью будет выражение божественного в нас, и ориентация мира и его прогресса к Манифестации, которая должна состояться. Это даже будет не столько целью и направлением, сколько спонтанным законом существа и интуитивным определением действия Светом божественной Истины и его автоматическим влиянием. Оно будет происходить, как действие Природы, из всеобщей воли и знания позади нее, но воли и знания, освещенных в сознательной высшей Природе, и более не затемненных его невежественной Пракрити. Это будет действие, не связанное двойственностями, но полное и широкое в непредвзятой радости существования Духа. Счастливое и вдохновенное движение божественного Могущества и Мудрости, направляющей и побуждающей нас, заменит растерянность и ложные шаги cтрадающего и невежественного эго.

Если бы каким-то чудом или божественным вмешательством все человечество одновременно было бы поднято на этот уровень, на Земле воцарилось бы нечто вроде Золотого Века традиций, Сатья Юги, эпохи истины или истинного существования. Ведь признак Сатья Юги – то, что Закон спонтанен и сознателен в каждом существе, и совершает свою работу в совершенной гармонии и свободе.   

 

Глава VIII

Высшая Воля

 

В свете этой прогрессивной манифестации Духа, сначала по видимости связанного Неведением, затем свободного в могуществе и мудрости Бесконечного, мы можем лучше понять великое заключительное предписание Гиты Кармайогину: «Оставив все Дхармы, все принципы, законы и правила поведения, обрети прибежище во мне одном». Все стандарты и правила – это временные конструкции, основанные на нуждах эго в его переходе от Материи к Духу. Эти замены относительно обязательны, пока мы остаемся удовлетворены промежуточными стадиями, довольны витальной и физической жизнью, прикрепленной к ментальному движению, или даже закреплены в тех областях ментального плана, которые затронуты духовным блеском. Но за этим находится неограниченная широта бесконечного супраментального сознания, и там все временные структуры перестают существовать. Невозможно полностью войти в духовную истину Вечного и Бесконечного, если у нас нет веры и мужества предать себя в руки Владыки всех вещей и Друга всех созданий, и оставить полностью позади себя все наши ограничения и мерки. В какой-то момент мы должны нырнуть без колебаний, без оговорок, страха и сомнения в океан свободы, бесконечности, Абсолюта. После Закона –  Свобода; после общего, после универсальных стандартов существует нечто большее, безличная гибкость, божественная свобода, трансцендентная сила и всевышний импульс. После узкого пути восхождения – необъятные широты наверху.

Есть три стадии восхождения – внизу телесная жизнь, порабощенная давлением необходимости и желания, в середине ментальное, высшее эмоциональное и психическое правление, которое разыскивает большие интересы, устремления, опыты, идеи, и на вершине –  сначала более глубокое психическое и духовное состояние, а затем супраментальное вечное сознание, в котором все наши устремления и поиски открывают свое собственное сокровенное значение. В телесной жизни сначала желание и необходимость, а затем практическая польза индивидуума и общества являются ведущими соображениями, доминирующей силой. В ментальной жизни правят идеи и идеалы, идеи, что являются полутьмой, облаченной в одеяние Истины, Идеалы, сформированные разумом в результате растущей, но еще несовершенной интуиции и опыта. Когда бы ментальная жизнь ни начинала преобладать, а телесная – уменьшать свою грубую настойчивость, человек, ментальное существо, чувствует побуждение ментальной Природы отлить в соответствии с идеей или идеалом жизнь индивидуума, и наконец, даже более рассеянная и сложная жизнь общества вынуждена подвергнуться этому тонкому процессу. В духовной жизни, или когда более высокое могущество чем Разум проявилось и приняло владение природой, эти ограниченные мотивирующие силы отступают, истощаются, имеют тенденцию исчезать. Духовное или супраментальное «Я», Божественное Существо, высшая и имманентная реальность должна одна быть господином внутри нас, и формировать свободно наше окончательное развитие в соответствии с высочайшим, широчайшим, самым интегральным выражением, возможным для закона нашей природы. В итоге эта природа действует в совершенной Истине и ее спонтанной свободе; ведь она повинуется только светоносному могуществу Вечного. Индивидуум ничего больше не должен добиваться, исполнять какие-то желания, он стал частью безличности, или частью универсальной личности Вечного. Никакая другая цель, кроме проявления и игры Божественного Духа в жизни, и поддержания и ведения мира в его развитии к Божественной задаче, не может сподвигнуть его на действие. Ментальных идей, мнений, конструкций у него больше нет; ведь его разум погрузился в молчание, это только канал света и Истины божественного знания. Идеалы слишком узки для широты его духа; именно океан Бесконечного течет через него, и движет его вечно.

*                                   *

Кем бы ни был искренне вступающий на путь работ, он должен оставить позади себя стадию, на которой потребность и желание являются первым законом наших действий. Ведь какие бы желания все еще ни тревожили его существо, он должен, если он принимает высокую цель Йоги, отказаться от них, предав их в руки Господа внутри нас. Высшее могущество будет иметь дело с ними, на благо садхака и на благо всего. Как следствие мы обнаруживаем, что, если однажды сдача была совершена, всегда принимая меры, чтобы отвержение было искренним – эгоистическое потворство желанию может некоторое время возвращаться под действием сохранившегося импульса прошлой природы, но только для того, чтобы истощить свою приобретенную инерцию и научить воплощенное существо в его наиболее необучаемой части, его нервной, витальной, эмоциональной природе, через обратное действие желания, через печаль и беспокойство, мучительно противоположные спокойным периодам высшего мира или чудесным моментам божественной Ананды, что эгоистическое желание не является законом души, которая ищет освобождения или устремляется к своей изначальной природе бога. Впоследствии элемент желания в этих импульсах будет отброшен, или будет настойчиво устраняться постоянным отказывающим и трансформирующим давлением. Только чистая сила действия в них (pravritti), оправданная равным восторгом во всех работах и результатах, которые вдохновлены или наложены сверху, будет сохранена в счастливой гармонии окончательного совершенства. Действовать, наслаждаться – это нормальный закон и право нашего нервного существа, но выбирать лично желание и наслаждение –  это только его невежественная воля, не его право. Одна высшая и универсальная Воля должна выбирать, действие должно обратиться в динамическое движение этой Воли, наслаждение должно быть заменено игрой чистой духовной Ананды. Вся личная воля является либо временной передачей полномочий свыше, либо узурпацией невежественным Асуром.

Социальный закон, этот второй термин нашего прогресса, это средство, которому эго подчинено для того, чтобы оно могло научиться дисциплине посредством подчинения более широкому коллективному эго. Этот закон может быть совершенно лишен любого морального содержания и может выражать только нужды и практическую пользу общества, как каждое общество себе их представляет. Или он может выражать эти нужды и это добро, но смягченные, украшенные и дополненные более высоким моральным и идеальным законом. Он навязывается развивающемуся, но все еще несовершенно развитому индивидууму в форме социального долга, семейных обязательств, общинных или национальных требований до тех пор, пока он не противоречит его растущему чувству более высокого Права. Но садхак Кармайоги оставит и это также Господину работ. После того, как он осуществил свою сдачу, его социальные импульсы и суждения будут, как и его желания, использованы только для их исчерпывания или, может быть, в той мере, в которой они все еще временно необходимы, чтобы дать ему возможность отождествлять свою нижнюю ментальную природу с человечеством вообще или с каким-нибудь группированием человечества в его трудах, надеждах и устремлениях. Но когда этот короткий этап закончен, они будут удалены, и останется только божественное правление. Он будет отождествлен только с Божественным, а с другими только через божественное сознание, не через ментальную природу.

Ведь даже после того, как он освободился, садхака будет находиться в мире, а находиться в мире означает оставаться в работах. Но оставаться в работах означает действовать на благо мира вообще, или для рода или расы, или для некоего нового творения, которое должно развернуться на земле, или некая работа налагается Божественной Волей внутри него. И это должно быть сделано либо в рамках, предусмотренных окружением, либо группированием, в котором он рожден или находится, или иначе в таковом, выбранном или созданном для него божественным указанием. Поэтому в нашем совершенстве не должно быть оставлено ничего в ментальном существе, что противоречит или мешает нашему взаимопониманию и свободному самоотождествлению с родом человеческим, группой, или каким бы то ни было коллективным выражением Божественного, которое ему предназначено вести, которому помогать или служить. Но в конце концов это должно стать свободным самоотождествлением благодаря тождеству с Божественным, а не ментальной связью или моральными узами союза или витальнного соединения, управляемой любого рода личным, социальным, национальным, общественным или обусловленным кредо  эгоизмом. Если какой-нибудь социальный закон соблюдается, это будет не из-за физической необходимости, или соображений личного или общего интереса, или ради выгоды, или из-за давления окружения, или из какого-либо чувства долга, но единственно для Господина работ, и потому, что ощущается или известно, что это Божественная Воля – чтобы социальный закон или правило или отношение, как они установлены должны по-прежнему сохраняться как образ внутренней жизни, и что умы людей не нужно тревожить их нарушением. Если, с другой стороны, социальный закон или правило или отношение игнорируется, это тоже будет не для потворства желанию, личной воле или личному мнению, но потому, что ощущается большее правило, которое выражает закон Духа, или потому что известно, что должно произойти в поступи божественной Всеобщей Воли движение к изменению, превосхождению или отмене существующих законов и форм ради более свободной и широкой жизни, необходимое для мирового прогресса.

Здесь все еще остается моральный идеал и закон, и они, даже тем многим, кто думает, что свободен, кажутся вечно священными и непостижимыми. Но Садхака, со взором, всегда обращенным к высотам, оставит их Ему, кого все идеалы отрывочно и несовершенно стремятся выразить; все моральные качества являются только бедными негибкими пародиями на его спонтанное и неограниченное совершенство. Привязанность к греху и злу уходит с уходом нервного желания; ведь она принадлежит качеству витальной страсти, импульсу или энергии пристрастия в нас (rajoguna), и гаснет после трансформации этого качества Природы. Но также не должен стремящийся остаться подчиненным [glided-?] или золотой цепи условно или привычно или ментально упорядоченной или даже высокой и ясной саттвической добродетели. Это будет заменено чем-то более существенным, чем маленькая неадекватная вещь, которую человек зовет добродетелью. Оригинальным значением этого слова была зрелость – и это гораздо более широкая и глубокая вещь, чем моральный разум и его структуры. Кульминация Кармайоги – это еще более высокое и глубокое состояние, которое можно, наверное, назвать «душевностью» - ведь душа больше человека; свободная душевность спонтанно изливается в работах высшей Истины, и Любовь заменит человеческую добродетель. Но эту высшую Истину невозможно вынудить обитать в смешных сооружениях практического рассудка, равно как и заключить в более достойные конструкции расширенного оперирующего понятиями рассудка, который навязывает свои представления в качестве чистой Истины ограниченному человеческому интеллекту. Эта высшая Любовь неизбежно окажется несовместимой , и еще менее будет синонимичной с частичными и слабыми, невежественными и находящимися во власти эмоций движениями человеческого притяжения, сочувствия и жалости. Узкий закон не может навязываться широкому движению, частичное знание разума не может диктовать свои условия высшему свершению души.

Сначала высокая Любовь и Истина будет совершать свои движения в Садхаке, сообразуясь с неотъемлемым законом или путями его собственной природы. Ведь то, из чего его душа вошла в Игру, есть особый аспект божественной Природы, частичное могущество высшей Шакти, не ограниченной, однако, формами этого закона или пути, ведь душа бесконечна. Но вещество его природы все еще несет этот отпечаток, развитый до состояния свободного владения в движениях по тем направлениям или в поворотах вокруг спиральных кривых этого доминирующего влияния. Он будет проявлять божественное движение Истины в соответствии с темпераментом мудреца, или борца, подобного льву, или наслаждающегося и любовника или работника и служителя, или в любом сочетании сущностных свойств (gunas), которые могут составлять форму, данную его существу его собственным внутренним побуждением. Именно эту природу “я”, свободно играющую в его действиях, будут видеть в нем люди, а не образ действий, скроенный, размеченный, искусственно регулируемый любым меньшим правилом или законом, исходящим снаружи.

Но есть и еще более высокое достижение, существует бесконечность (anantya), в которой превзойдено даже это последнее ограничение, потому что природа совершенно исполнена, и ее границы пропадают. Там душа живет без каких-либо границ; ведь она использует все формы и шаблоны в соответствии с божественной Волей в ней. Но она не сдержана, не привязана, не заключена в тюрьму никаким могуществом или формой, которые она использует. Это вершина пути работ, и совершенная свобода души в ее действиях; ведь все ее активности являются ритмом Высшего и полновластно исходят только из него, как спонтанная музыка, порожденная бесконечным.

*                                                       *

Полная сдача всех наших действий высшей и универсальной Воле, безусловная и безоговорочная сдача всех работ под управление чем-то вечным внутри нас, что заменит обычные труды эгоистической  природы, это способ и итог Кармайоги. Но что такое эта божественная высшая Воля, и как ее могут распознать наши обманутые инструменты, и наш слепой, заточенный в темницу интеллект?

Обычно мы полагаем себя отдельным «я» во вселенной, которое владеет отдельным телом, и ментальной и моральной природой, выбирает, абсолютно свободно, свои собственные самоопределяемые действия и является независимым и вследствие этого единственным мастером ее работ, и их инициатором. Нелегко для обыкновенного разума, такого разума, который не задумывался и не заглядывал глубоко в свое собственное устройство и составляющие части это сложно даже для умов, которые размышляли, но не имеют духовного видения и опыта, представить, как это может быть в нас что-то еще, более истинное, глубокое и могущественное, чем это видимое «я» и его империя. Но самый первый шаг к знанию себя, так же как и к истинному знанию явлений, заключается в том, чтобы отступить назад от видимой истины вещей, и найти подлинную, но замаскированную, неотъемлемую и динамическую истину, которую их видимости скрывают.

Эго, или «я» - это не постоянная истина, и еще менее является нашей неотъемлемой частью; это лишь образование Природы, ментальная форма  централизации мысли в воспринимающем и различающем разуме, витальная форма централизации чувства и ощущения в наших жизненных частях, форма физически сознательного восприятия, централизующего субстанцию и функционирование субстанции в наших телах. Все, чем мы являемся внутренне – это не эго, а сознание, душа или дух. Все, что мы есть и что мы делаем внешне, и на поверхности – это не эго, а Природа. Исполнительная космическая сила формирует нас, и диктует через наш темперамент и окружение и менталитет таким образом оформленные таким образом оформленные через наш индивидуализированный способ оформления космических энергий, наши действия и их результаты. Воистину, мы не думаем, не изъявляем волю и не действуем – но мысль происходит в нас, воля происходит в нас, импульс и действие происходят в нас; наше ощущение эго собирает вокруг себя, относит на свой счет весь этот поток природных видов деятельности. Это космическая Сила, это Природа формирует мысль, навязывает волю, сообщает импульс. Наши тело, разум и эго – это волна этого моря силы в действии, и не управляет им, но управляема и направляема. Садхака в своем продвижению к и знанию себя должен достичь точки, где душа открывает свои глаза видения, и распознает эту истину эго и эту истину работ. Она отбрасывает идею ментального, витального, физического «я», что действует или управляет действием; она распознает ту Пракрити, Силу космической природы, следующую ее фиксированным принципам – в себе и во всех вещах и созданиях единственную работницу.

Но что зафиксировало принципы Природы? Или, кто породил движения Силы и управляет ими? Существует Сознание – или Сознающиий – позади, что является господином, Свидетелем, знающим, наслаждающимся, поддерживающим, источником санкции на ее работы; это сознание и есть Душа, или Пуруша. Пракрити формирует действие в нас, Пуруша в ней или за ней свидетельствует, разрешает, несет и поддерживает их. Пракрити формирует мысль в наших умах; Пуруша в ней или за ней знает мысль и истину в ней. Пракрити определяет результат действия; Пуруша в ней или за ней наслаждается его последствиями, или страдает из-за них. Пракрити формирует разум и тело, работает над ними, развивает их; Пуруша поддерживает формирование и эволюцию, и санкционирует каждый этап ее работ. Пракрити прилагает силу Воли, которая работает в вещах и людях; Пуруша направляет эту силу Воли на действие своим видением того, что должно быть сделано. Этот Пуруша – не поверхностное эго, но молчащее «Я», источник Энергии, создатель и получатель Знания за эго. Наше ментальное «Я» - только ложное отражение этого «Я», этого Могущества, этого Знания. Пуруша, или поддерживающее Сознание является, следовательно, причиной, получателем и поддержкой всех работ Природы, но сам не делает. Пракрити, Природа-сила спереди и Шакти, Сознательная Сила, сила Души за ней – ведь они вдвоем – внутреннее и внешнее лицо универсальной Матери – отвечают за все, что делается во Вселенной. Универсальная Мать, Пракрити-Шакти – это один и единственный работник.

Пуруша-Пракрити, Сознание-Сила, душа, поддерживающая Природу – ведь эти двое даже в своем разделении едины и неделимы – это в одно и то же время универсальная и трансцендентная Сила. Но есть что-то и в индивидууме также, что не является ментальным эго, что-то, что едино по сути с этой великой Реальностью: это чистое отражение или часть единого Пуруши: Это Душа, Личность или воплощенное существо, индивидуальное «я», Дживатман, это «Я», которое, кажется, ограничивает свое могущество и знание так, чтобы поддержать индивидуальную игру универсальной и трансцендентной Природы. В глубинной реальности бесконечно единое является также бесконечно множественным, мы - не только отражение или часть этого, но мы есть это; наша духовная индивидуальность, в отличие от нашего эго, не мешает нашей универсальности и трансцендентности. Но в настоящее время душа, или «я», настроенная на индивидуализацию в Природе, позволяет себе быть введенной в заблуждение идеей эго; она должна избавиться от этого невежества, она должна узнать себя, как отражение или часть, или бытие высшего и универсального «Я», и только центр его сознания в мировом действии. Но этот Джива, Пуруша, также не совершает работы – ничуть не более чем эго или поддерживающее сознание Свидетеля и Знающего. Опять и всегда, именно трансцендентная и универсальная Шакти – единственный делающий. Но за ней есть единый Высший, который проявляется через нее как двойное могущество, Пуруша-Пракрити, Ишвара-Шакити. Высший становится деятельным в качестве Шакти, и является посредством ее единственным зачинателем и Мастером работ во вселенной.

Ишвара-Шакти – это не совсем то же самое, что Пуруша-Пракрити, так как Пуруша и Пракрити – раздельные силы, а Ишвара и Шакти содержат друг друга. Ишвара – это Пуруша, который содержит Пракрити, и управляет посредством силы Шакти внутри него. Шакти – это Пракрити, одушевленная Пурушей, и действует благодаря воле Ишвары, которая является ее собственной волей, и чье присутствие в ее движении она несет всегда с собой. Реализация Пуруши-Пракрити имеет первоочередную полезность для искателя на пути Работ; ведь именно разделение сознающего существа и Энергии, и подчинение существа механизму Энергии – действительные причины нашего невежества и несовершенства; благодаря этой реализации существо может освободить себя от механического действия природы и стать свободным, и прийти к начальному духовному контролю над природой. Ишвара и Шакти стоят позади отношения Пуруши – Пракритии его невежественного действия, и обращают его к эволюционной цели. Реализация Ишвары-Шакти может повлечь за собой участие в высшей деятельности и божественной работе, и полное единство и гармонию бытия в духовной природе.

**

Если такова правда работ, то первое, что Садхака должен сделать – это отступить от эгоистических видов деятельности, и избавиться от ощущения «я», которое действует. Он должен видеть и чувствовать, что все происходит в нем благодаря гибкому сознательному или подсознательному или иногда надсознательному автоматизму его ментальных и телесных инструментов, движимых силами духовной, ментальной, витальной и физической Природы. На его поверхности есть личность, которая выбирает и изъявляет волю, подчиняется и борется, пытается делать добро в Природе или господствовать над Природой, но эта личность сама по себе есть конструкция Природы и таким образом управляется, ведется, определяется ей так, что она не может быть свободной. Это формация или выражение “Я” в ней - это “я” Природы скорее чем “я” “Я”, его природное и растущее, а не его духовное и постоянное бытие, временно сконструированная личность, а не истинная бессмертная Личность. Это не та Личность, которой он должен стать. Он должен преуспеть во внутренней молчаливости, отделить себя в качестве наблюдателя от внешней активной личности, и изучить игру космических сил в себе, отступив назад от всей ослепляющей погруженности в ее обороты и движения. Таким образом спокойный, отделенный, изучающий самого себя и свидетель своей природы, он понимает, что он - индивидуальная душа, которая наблюдает работы Природы, принимает спокойно ее результаты, и поддерживает или отнимает свою поддержку от импульса на ее действие. В настоящее время эта душа, или Пуруша – это чуть более, чем уступчивый зритель влияющий, возможно, на действие и развитие существа присутствием своего скрытого сознания, но большей частью передающий свои полномочия или часть их внешней личности –  фактически, Природе, ведь это внешнее “я” – не господин, но подчиненный ее (anisa); но, однажды развуалированный, он может сделать свою поддержку или отказ действенными, стать мастером действия, полновластно предписывать изменение Природы. Даже если в течение долгого времени, как результат фиксированной ассоциации прошлого хранения энергии, привычное движение имеет место независимо от согласия Пуруши, и даже если санкционированное движение постоянно отвергается Природой из жажды старой привычки, все-таки он обнаружит, что под конец его согласие или отказ возобладают – медленно, с большим сопротивлением, или скоро с быстрым приспособлением ее средств и тенденций – она видоизменяет себя и свою деятельность в направлении, указанном его внутренним видением или волей. Так он обучается вместо внутреннего ментального контроля духовному контролю, который делает его Мастером сил Природы, которые работают в нем, а не их бессознательным инструментом или механическим рабом. Над ним и вокруг него – Шакти, универсальная Мать, и у нее он может получить все, что нужно и угодно его глубочайшей душе, если у него только есть истинное знание ее путей, и настоящая отдача божественной Воле в ней. В конечном счете, он становится сознающим это высшее динамическое «Я» внутри него и внутри Природы, которое является источником всего его видения и всего его знания, источником санкции, источником принятия, источником отказа. Это Господин, Высший, Ишвара-Шакти, Один-во-Всем, частью которого является его душа, бытие этого Бытия, энергия этой Энергии. Остальной наш прогресс зависит от знания способов, которыми Господин работ проявляет свою Волю в мире и в нас, и исполняет их посредством трансцендентной и универсальной Шакти.

Господин видит в своем всезнании ту вещь, которая должна быть сделана. Это видение является его Волей, формой созидательной энергии, и эту вещь, которую он видит, всесознающая Мать, единая с ним, берет в свое динамическое «я» и воплощает, а исполнительная Сила Природы проводит ее в жизнь, как механизм их всемогущего всезнания. Но это видение того, что должно быть и, следовательно, того что будет сделано, возникает из самого существа, изливается прямо из сознания и восторга существования Господина, спонтанно, подобно свету солнца. Это не наша смертная попытка видеть, не наш трудный приход к истине действия и побуждения, и не просто требование Природы. Когда индивидуальная душа целиком едина в своем бытии и знании с Господином, и в прямом контакте с изначальной Шакти, трансцендентной Матерью, высшая Воля может тогда возникать в нас тоже, в высокой божественной манере, как вещь, которая должна быть и будет достигнута спонтанным действием Природы. Тогда не существует желания, ответственности, реакции, все происходит в мире, покое, свете, силе поддерживающего и окутывающего и населяющего Божественного.

Но даже до того, как достигнуто это высочайшее приближение к идентичности, что-то от высшей Воли может проявиться в нас как повелительный импульс, как направляемое Богом действие, тогда мы действуем благодаря спонтанной самоопределяющей Силе, но полное знание смысла и цели появляется только потом. Или импульс к действию может прийти как вдохновение и интуиция, но скорее в сердце и теле, чем в разуме здесь эффективный взгляд приходит, но полное или точное знание все еще откладывается и приходит, если приходит вообще, позже. Но божественная Воля может нисходить также как светлая единственная команда, или совершенное восприятие, или длящийся ток восприятия того, что должно быть сделано, в волю или в мысль, или как указание свыше, спонтанно выполненное низшими членами. Когда Йога несовершенна, только некоторые действия могут совершаться таким способом, или же общее действие может развиваться так, но только в продолжение периодов возвышенности и просветленности. Когда Йога совершенна, все действия приобретают такой характер. Мы можем действительно различить три стадии растущего прогресса, благодаря которому, сперва, личная воля редко или часто освещаема или движима высшей Волей или сознательной Силой за ней, затем постоянно замещается и, наконец, идентифицируется и сливается с этой божественной Властью действия. Первая – это стадия, когда нами еще управляет интеллект, сердце или ощущения, они должны искать или ждать божественного вдохновения и руководства, но не всегда находят или получают его. Вторая – это стадия, на которой человеческий интеллект все более и более замещается высоким освещенным или интуитивным одухотворенным разумом, внешнее человеческое сердце – внутренним психическим сердцем, ощущения – самоотверженной и очищенной витальной силой. Третья стадия – когда мы поднимаемся над одухотворенным разумом к супраментальным уровням.

На всех трех стадиях основная особенность освобожденного действия остается одной и той же, это спонтанная работа Пракрити, не через эго или для него, но по воле и для наслаждения высшего Пуруши. На более высоком уровне это становится истиной абсолютного и универсального Высшего, выраженной через индивидуальную душу, и сознательно выработанной через природу, - больше не через половинчатое понимание и уменьшенное или искаженное осуществление запинающейся, невежественной и деформирующей все энергией низшей природы в нас но всемудрой трансцендентной и универсальной Матерью. Господин завуалировал себя и свою собственную мудрость и вечное сознание в невежественной Силе Природы, и позволяет ей вести индивидуальное существо при его соучастии, как эго; это низшее действие Природы продолжает преобладать, часто даже несмотря на полуосвещенные невежественные усилия к более благородному мотиву, и более чистому знанию себя.

Наши человеческие попытки достичь совершенства терпят неудачу, или развиваются очень неполно, вследствие силы прошлых движений Природы в нас, ее прошлых формаций, ее долго укоренявшихся ассоциаций, их удается направить к истинному и далеко идущему успеху, только когда большие Знание и Сила, чем наши собственные, пробиваются через оболочку нашего невежества, и ведут или принимают нашу личную волю. Ведь наша человеческая воля – это сбившийся с пути или блуждающий луч, который отделился от высшего Могущества. Период медленного выхода из этой низшей работы в более высокий свет и более чистую силу – это долина смертной тени для борца за совершенство; это ужасный переход, полный испытаний, страданий, мучений, затмений, ошибок, волчьих ям. Сократить и облегчить это испытание, или пронизать его божественным восторгом веры необходимо, растущая отдача разума знанию, которое налагает себя изнутри, превыше всего, истинное устремление и верная, твердая и искренняя практика. «Практикуй твердо» - говорит Гита – «с сердцем, свободным от уныния, Йогу»; ведь даже если на ранних стадиях пути мы хлебнем вдоволь горькой отравы внутренних разногласий и страданий, окончательный вкус напитка из этой чаши – сладостность нектара бессмертия, и медвяного вина вечной Ананды.

 

Глава  IX

Ровность и уничтожение эго

 

Полное самопосвящение, совершенная ровность, беспощадное стирание эго, трансформирующее освобождение природы от ее невежественных принципов действия – это шаги, посредством которых может быть подготовлена и достигнута отдача всего нашего существа Божественной воле – самоотдача истинная, всеобщая и без утаек. Первой необходимостью является цельный дух самопосвящения в наших работах; это должно стать сначала постоянной волей, затем прочно укоренившейся нуждой во всем существе, и, в конце концов – его автоматической, но живой и сознательной привычкой, самосуществующим поворотом к тому, чтобы совершать все действия, как жертвоприношение Высшему и завуалированному Могуществу, присутствующему в нас, и во всех существах и во всех работах вселенной.  Жизнь является алтарем этого жертвоприношения, работы – нашими подношениями, трансцендентные и универсальные Могущество и Присутствие, все еще скорее видимые мельком или чувствуемые, чем известные или зримые – это Божество, которому они предлагаются. Это жертвоприношение, это самопосвящение имеет две стороны; существует работа сама по себе, и существует дух, в котором она сделана, дух почитания Мастера Работ во всем, что мы видим, думаем и переживаем.

Работа сама по себе поначалу определяется наилучшим светом, который мы можем привнести в наше невежество. Именно это мы понимаем под вещью, которая должна быть сделана. И сформирована ли она нашим чувством долга, нашими чувствами к нашим собратьям, нашей идеей того, что является благом для мира или указанием того, кого мы приняли в качестве человеческого Мастера, который мудрее чем мы, и для нас является представителем того Господина всех работ, в которого мы верим, но которого мы еще не знаем - принцип остается тем же. Должна присутствовать сущность жертвоприношения работ, а сущностью является отказ от всякого желания плодов наших работ, отвержение всей привязанности к результату, ради которого мы все еще трудимся. Ведь пока мы работаем с привязанностью к результату, жертвоприношение предлагается не Божественному, но нашему эго. Мы можем думать иначе, но мы обманываем себя, мы делаем нашу идею Божественного, наше чувство долга, наше чувство к собратьям, нашу идею того, что полезно для мира и для других, даже наше повиновение Мастеру маской для наших эгоистических удовлетворений и предпочтений, и благовидную защиту против предъявленного к нам требования искоренить всякое желание из нашей природы.

На этой стадии Йоги, равно как и на всем протяжении Йоги,  эта форма желания, эта фигура эго является врагом, против которого мы должны стоять на страже с неусыпной бдительностью. Нам не надо обескураживаться, когда мы обнаруживаем его притаившимся внутри нас и использующим все виды маскировки, но мы должны быть бдительными, чтобы выявить его под всеми его масками, и безжалостными в удалении его влияния. Озаряющее Слово этого движения является решающей линией Гиты: «На действие ты имеешь право, но никогда, ни при каких обстоятельствах – на его плод». Плод принадлежит единственно Господину всех работ; наша единственная задача в отношении него – подготовить успех верным и аккуратным действием, и предложить его, если он приходит, божественному Мастеру. Впоследствии точно так же, как мы отвергаем привязанность к результату, мы должны отвергнуть привязанность к работе; в любой момент мы должны быть готовы изменить нашу работу, один курс или одно поле действия на другое, или оставить всю работу, если такова четкая команда Мастера. В противном случае мы совершаем действие не для него, но для нашего удовлетворения и удовольствия в работе, из-за кинетической природной потребности в действии или для исполнения наших склонностей; но все это – посты и убежища эго. Как бы они не были необходимы для нашего обычного течения жизни, они должны быть оставлены в росте духовного сознания, и заменены божественными двойниками: Ананда, безличный и направленный Богом восторг, изгонит или вытеснит неозаренное витальное удовлетворение или удовольствие, радостное водительство Божественной Энергии – кинетическую потребность; исполнение склонностей не будет больше объектом необходимости, вместо этого будет исполнение Божественной Воли через естественную динамическую истину в действии свободной души и просвещенной природы. В конце концов, когда привязанность к самой работе и плодам работы будет удалена из сердца, тогда также и последняя цепляющаяся привязанность к идее и ощущению самих себя как делающих должно быть оставлено, Божественная Шакти должна быть опознана и прочувствована, над нами и внутри нас, в качестве настоящего и единственного работника.

**

Отвержение привязанности к работе и ее результату – это начало широкого движения к абсолютной ровности в разуме и душе, которая должна стать всеохватывающей, если мы должны стать свободными в духе. Ведь почитание Мастера работ требует четкого распознания и радостного признания его в нас, во всех вещах и во всех событиях. Ровность является знаком этого поклонения; это основа души, на которой может быть совершено истинное жертвоприношение и почитание. Господин присутствует здесь равно во всех вещах, мы не должны делать существенных различий между нами и другими, мудрецом и невеждой, другом и врагом, человеком и животным, святым и грешником. Мы должны не ненавидеть никого, не презирать никого, не быть отпугнутыми никем, ведь во всем мы должны видеть Одного, скрытого или проявленного ради своего удовольствия. Он раскрыт в одном немного, или более скрыт в другом, или затаен и полностью искажен в третьем в соответствии с его волей и его знанием того, что является наилучшим для того, чем он намеревается стать в форме в них и совершать в работах в их природе. Все есть наше «я», единое «я», которое приняло многие формы. Ненависть и неприязнь, презрение и отвращение, цепляние и привязанность и предпочтение естественны, необходимы, неизбежны на определенном этапе: они сопутствуют или они помогают сделать или поддерживать выбор Природы в нас. Но для Кармайогина они являются пережитком, камнем преткновения, процессом Неведения и, по мере того как он прогрессирует, они покидают его природу. Душа – ребенок нуждается в них для своего роста, но они спадают со взрослого в божественной культуре. В природе Бога, до которой мы должны взойти, может быть несокрушимая, даже разрушительная суровость, но не ненависть, божественная ирония, но не насмешка, спокойное, ясно видящее и действенное отвержение, но не отвращение и неприязнь. Даже то, что мы должны разрушить, мы не должны ненавидеть или быть не в состоянии распознать как замаскированное и временное движение Вечного.

И поскольку все вещи являются одним «Я» в его манифестации, мы будем иметь ровность души к уродливому и прекрасному, увечному и совершенному, благородному и вульгарному, приятному и неприятному, добру и злу. Здесь также не будет ненависти, насмешки или отвращения, но вместо этого – ровный взгляд, который видит все вещи в их настоящем качестве и на их надлежащем месте. Ведь мы будем знать, что все вещи выражают или скрывают, развивают или искажают, наилучшим из возможных для них способов или несмотря на какие бы то ни было дефекты, в обстоятельствах, предназначенных для них, способом, возможным для непосредственного состояния или функции или эволюции их природы, некую истину или факт, некую энергию или возможность Божественного, чье присутствие необходимо в прогрессивной манифестации как для всей имеющейся суммы вещей, так и для совершенства окончательного результата. Эта истина есть то, что мы должны искать и открыть за преходящим выражением; не испуганные видимостями, неполноценностями или обезображенностью выражения, мы можем тогда почитать Божественное, навечно незапятнанное, чистое, прекрасное и совершенное за его масками. Все, однако, должно быть изменено, не уродство принято, но божественная красота, не несовершенство принято за наше место отдыха, но завоеванное совершенство, высшее добро сделано универсальной целью, а не зло. Но то, что мы делаем, должно быть сделано с духовным пониманием и знанием, и именно божественное добро, красота, совершенство, удовольствие являются тем, за чем нужно следовать, а не человеческие стандарты этих вещей. Если у нас нет ровности, это знак того, что мы все еще преследуемы Неведением, мы не поймем ничего по-настоящему и более чем вероятно, что мы разрушим старое несовершенство только для того, чтобы создать еще одно: ведь мы подменим оценкой нашего разума и души желаний божественные ценности.

Ровность не означает новое неведение или слепоту; она не призывает и не нуждается в том, чтобы принять серость видения и уничтожение всех оттенков. Различия есть, разнообразие выражения есть, и это разнообразие мы будем воспринимать – куда более справедливо, чем мы могли, когда наш взгляд был затуманен частичной и ошибающейся любовью и ненавистью, восхищением и презрением, симпатией и антипатией, притяжением и отталкиванием. Но за изменением мы всегда будем видеть Законченного и Неизменного, который находится внутри него и мы будем чувствовать, знать или, по крайней мере, если это скрыто от нас, верить в мудрое намерение и божественную необходимость отдельного проявления, кажется ли оно по отношению к нашим человеческим стандартам гармоничным и совершенным, или грубым и незаконченным, или даже неправильным и злым.

И так же точно, мы будем иметь такую же ровность разума и души по отношению ко всем событиям, неприятным или приятным, поражению и успеху, почету и презрению, хорошей репутации и плохой репутации, доброй судьбе и злой судьбе. Ведь во всех событиях мы будем видеть волю Мастера всех работ и результатов, и шаг в развивающемся выражении Божественного. Он проявляет себя, для тех, кто имеет видящий внутренний глаз, в силах и их игре и результатах, так же, как в вещах и созданиях. Все вещи движутся к божественному исходу; каждое переживание, - страдание и бедность не менее, чем радость и удовлетворение, являются необходимым звеном в осуществлении универсального движения, наше дело в отношении которого – понять и поддерживать. Восставать осуждать, восклицать – является импульсом наших несдержанных и невежественных инстинктов. Восстание, как и все остальное, имеет свое назначение в игре сил и даже необходимо, полезно, декретировано для божественного развития в свое собственное время и на своей собственной стадии, но движение невежественного бунта принадлежит стадии детства души, или ее неопытной юности. Зрелая душа не осуждает, но стремится понять и овладеть, не восклицает, но усиленно трудится, чтобы улучшить и совершенствовать, не восстает внутренне, но работает чтобы подчиниться и исполнить и преобразовать. Поэтому мы будем получать все вещи с равной душой из рук Мастера. Неудачу мы будем допускать как переход, так же спокойно, как успех, пока не пришел час божественной победы. Наши души и разумы и тела останутся непоколебленными острейшим страданием и печалью и болью, если по божественному распределению они придут к нам, и не будут пересилены интенсивнейшей радостью и удовольствием. Так высочайше уравновешенные, мы будем неизменно продолжать наш путь, встречая все вещи с равным покоем, пока мы не подготовимся к более возвышеному состоянию, и не сможем войти в высшую и универсальную Ананду.

**

Эта ровность не может прийти иначе, как посредством затяжного сурового испытания и терпеливой самодисциплины; пока желание сильно, ровность не может прийти вообще, исключая периоды неподвижности и усталости желания, и она тогда, более вероятно, является инертным безразличием и откатом желания от самого себя, чем истинным покоем и позитивным духовным единством. Более того, эта дисциплина или этот рост в ровность духа имеет свои необходимые эпохи и стадии. Обычно мы должны начать с периода стойкости; ведь мы должны научиться противостоять, сносить и усваивать все контакты. Каждая фибра в нас должна быть обучена не отдергиваться от того, что причиняет боль и отталкивает, и не нестись во весь опор к тому, что нравится и привлекает, но скорее принимать, встречать лицом к лицу, выносить и побеждать. Мы должны быть сильными, чтобы переносить все прикосновения, не только те, которые являются правильными и личными для нас, но и те, что происходят от нашей симпатии или конфликта с миром вокруг нас, над или под нами, и с их обитателями. Мы будем спокойно переносить действие и столкновение с нами людей, вещей и сил, давление Богов и нападения Титанов; мы будем смело встречать и поглощать в неволнуемые моря нашего духа все, что может спуститься к нам на путях бесконечного опыта души. Это – стоический период подготовки ровности, ее самый элементарный, но все же героический период. Но эта устойчивая твердость плоти, тела и разума должна быть подкреплена непрерывным ощущением духовного повиновения божественной Воле: эта живая глина должна поддаваться не только с суровым или мужественным согласием, но со знанием или со смирением, даже в страдании, с касанием божественной Руки, которая подготавливает его совершенство. Мудрый, преданный или даже любящий стоицизм любовника Бога – возможен, и это лучше, чем просто языческая самоуверенная стойкость, которая может привести к слишком сильному отвердению сосуда Бога; тогда как эта разновидность подготавливает силу, которая способна на мудрость и любовь; ее спокойствие – это глубоко продвинутый покой, который легко переходит в блаженство. Польза от этого периода смирения и стойкости – это сила души, равной ко всем потрясениям и контактам.

Далее идет период высокой беспристрастности и безразличия, в который душа становится свободной от экзальтации и депрессии и ускользает из ловушки рвения к радости, так же как и из темной сети острых болей страдания и печали. Все вещи и личности и силы, все мысли и чувства и ощущения и действия, собственные не менее чем принадлежащие другим, разглядываются сверху духом, который остается незатронутым и неподвижным, и не взволнован этими вещами. Это философский период подготовки ровности, широкое и величественное движение. Но безразличие не должно разрешиться в инертное отклонение от действия и опыта; это не должно быть отвращением, рожденным усталостью, омерзением и неприязнью, откатом разочарованного или пресыщенного эгоизма, вынужденного отвернуться от своих возлюбленных целей. Эти откаты приходят неизбежно в незрелую душу, и могут некоторым образом помочь прогрессу посредством разочаровывания пылкой, управляемой желанием витальной природы, но они не являются совершенством, ради которого мы трудимся. Безразличие или безучастность, к которым мы должны стремиться, являются спокойным превосходством высоко обосновавшейся души над всеми контактами и вещами* (* udasina), она рассматривает, и принимает или отвергает их, но не взволнована отвержением, и не подчинена приятию. Она начинает чувствовать себя близкой, родственной, единой с молчащим «Я» и Духом само-существующим, и отделенной от работ Природы, которые она поддерживает и делает возможными, частично или полностью погруженной в неподвижную спокойную Реальность, которая превосходит движение и действие вселенной. Польза от этого периода высокой трансцендентности – мир души, не тревожимой и не потрясенной приятной рябью или бурными волнами и штормом мирового движения.

Если мы можем пройти через эти две стадии внутреннего изменения, без того, чтобы быть задержанными или закрепленными в какой-то из них, мы допускаемся к большей божественной ровности, которая способна к духовному пылу и спокойной страсти наслаждения восторженной, все-понимающей и все-обладающей ровности совершенной души, мощной широте и полноте ее бытия, охватывающего все вещи. Это высший период, и переход к нему происходит через радость полной самоотдачи Божественному и вселенской Матери. Ведь сила тогда венчается счастливым мастерством, и углубляется до восторга, обладание божественным Покоем возвышается, и делается основой для обладания божественным движением. Но если должно прийти к этому большему совершенству, безучастная высокая расположенность души, глядящей сверху вниз на поток форм и личностей и движений и сил, должна быть изменена, и смениться новым чувством сильного и спокойного подчинения, и могущественной и интенсивной сдачи.  Это подчинение не будет больше подчиненной уступчивостью, но радостным принятием: ведь там не будет чувства страдания, или несения ноши или креста; любовь и наслаждение  и радость самоотдачи будут его сверкающей текстурой. И сдача будет не только божественной воле, которую мы ощущаем, принимаем и слушаемся, но божественной Мудрости и Воле, которую мы распознаем, и божественной Любви в ней, которую мы чувствуем и восторженно претерпеваем, мудрости и любви высшего Духа и «Я» в нас самих и всем, с чем мы можем достичь счастливого и совершенного единства. Одинокое могущество, мир и спокойствие – это последнее слово философской ровности мудреца; но душа в ее интегральном опыте освобождает себя от этого ею же самой созданного статуса, и входит в море высшего и всеобъемлющего экстаза безначальности и бесконечной красоты Вечного. Тогда мы, наконец, способны принимать все контакты со счастливой ровностью, потому что мы чувствуем в них касание непреходящей Любви и Восторга, абсолютное счастье, которое вечно сокрыто в сердце вещей. Польза этой кульминации – в универсальном и ровном восторге – наслаждении души и открытии ворот Счастья, которое бесконечно, Радости, которая превосходит всякое понимание.

**

До того, как этот труд по уничтожению желания и завоевание душевной ровности сможет прийти к своему абсолютному совершенству и осуществлению, должен быть завершен тот поворот духовного движения, который ведет к исчезновению чувства эго. Но для работника самый важный элемент этого изменения – отвержение эгоизма действия. Ведь даже когда посредством оставления плодов и желания плодов Мастеру жертвоприношения мы расстались с эгоизмом раджасического желания, мы можем все еще сохранять эгоизм работника. Мы все еще подвержены чувству, что мы сами являемся исполнителями действия, сами – его источником, и сами – даем на него санкцию. Именно «Я» все еще  выбирает и определяет, именно «Я» все еще берет на себя ответственность, и чувствует  недостаток или заслугу. Полное удаление этого отдельного эго-чувства является неотъемлемой целью нашей Йоги. Если какое-нибудь эго и должно оставаться в нас, то это только форма его, которая знает, что она – это форма, и готова исчезнуть сразу же, как только истинный центр сознания будет проявлен или выстроен в нас. Этот истинный центр – это светлая формулировка единого Сознания, и чистый канал и инструмент единого Существования. Это поддержка для индивидуального проявления и действия универсальной Силы,  и за ним постепенно обнаруживается наша истинная Личность, вечное центральное существо, постоянное бытие Высшего, могущество и частичка трансцендентной Шакти* (*anisah sanatanah, para prakrtir jivabhuta).

И здесь, в этом движении, посредством которого душа постепенно снимает с себя тусклое одеяние эго, прогресс тоже идет через различимые стадии. Ведь не только плод работ принадлежит одному лишь Господину, но наши работы должны также быть его; он является настоящим Господином нашего действия не менее, чем наших результатов. Это мы должны видеть не только мыслящим разумом, это должно стать полностью истинным для всего нашего сознания и воли. Садхака должен не только думать и знать, но видеть и чувствовать, конкретно и интенсивно, даже в момент исполнения работы и в ее начале и во всем процессе, что его работы – не его вообще, но приходят через него из Высшего Существования. Он должен стать всегда осознающим Силу, Присутствие, Волю, которые действуют через его индивидуальную природу. Но есть в принятии этого поворота опасность того, что он может перепутать свое собственное замаскированное или возвышенное эго или низшее могущество с Господином, и заменить их требованиями высшие предписания. Он может попасть в обычную засаду этой низшей природы, и исказить свою предполагаемую отдачу высшему Могуществу, сделав из него оправдание для увеличенного и неконтролируемого потакания своему собственному самоволию, и даже своим желаниям и страстям. Великая искренность требуется, и должна быть наложена не только на сознательный разум, но еще более – на нашу сублиминальную часть, которая полна скрытых движений. Ведь есть там, особенно в нашей подсознательной витальной природе, неисправимый шарлатан и актер. Садхака должен сначала далеко продвинуться в уничтожении желания и в твердой ровности своей души ко всем работам и ко всем событиям, прежде чем он сможет полностью возложить ношу своих работ  на Божественное. В каждую секунду он должен следовать с бдительным взглядом через обманы эго и засады сбивающих с пути Могуществ Тьмы, которые всегда выдают себя за единственный источник Света и Истины, и принимают видимость божественных форм для того, чтобы захватить душу искателя.      

Тотчас же он должен предпринять дальнейший шаг выведения себя в позицию Свидетеля. Отчужденный от Пракрити, безличный и беспристрастный, он должен смотреть на Природу-Силу, работающую внутри него, и понимать ее действие; он должен учиться посредством этого отделения распознавать игру универсальных сил, различать ее сплетение света и тьмы, божественного и небожественного и выявлять ее грозные Могущества и Существ, которые используют невежественное человеческое создание. Природа работает в нас, говорит Гита, через тройное качество Пракрити, качество света и добра, качество страсти и желания и качество неясности и инерции. Искатель должен учиться различать, как бесстрастный и проницательный свидетель всего, что происходит в этом королевстве его природы, отдельное и комбинированное действие этих качеств; он должен преследовать работы космических сил в себе через все лабиринты их тонких невидимых процессов и маскировок, и знать каждую сложность головоломки. Когда он продвинется вперед в этом знании, он станет способен быть дающим санкцию, и больше не оставаться невежественным орудием Природы. В первую очередь он должен склонить Природу-Силу в ее действии на его инструменты смягчить работу двух ее низших качеств, и привести их к подчинению качеству света и добра и, впоследствии, он должен склонить их снова предложить себя так, чтобы все три могли быть трансформированы высшим Могуществом в их божественные эквиваленты, высший отдых и покой, высшее озарение и счастье, высший божественный динамизм, Тапас. Первая часть этой дисциплины и изменения может быть твердо выполнена в принципе ментальным существом в нас; но ее полное осуществление и последующая трансформация может быть сделана только,  когда глубокая психическая душа увеличивает свое влияние на природу, и замещает ментальное существо и его правителя. Когда это произойдет, он будет готов сделать, не только со стремлением и намерением и начальным и прогрессирующм самозабвением, но с наиболее интенсивной актуальностью динамической самоотдачи, полное оставление своих работ Высшей Воле. Постепенно его разум несовершенного человеческого интеллекта будет заменен духовным и озаренным разумом, а тот в конце концов сможет войти в супраментальную Истину-Свет; он будет впредь действовать не из своей природы Неведения с ее тремя качествами спутанной и несовершенной активности, но из более божественной природы духовного покоя, света, могущества и счастья. Он будет действовать не из смеси невежественного разума и воли со стимулом еще более невежественного сердца эмоций и желания жизненного существа и побуждения и инстинкта плоти, но сначала из одухотворенного «я» и природы и, наконец, из супраментальной Истины-Сознания и ее божественной силы сверхприроды.

  Таким образом становятся возможными заключительные шаги, когда покров природы удален, и искатель лицом к лицу с Мастером всего существования, и его активности сливаются с действием высшей Энергии, которая является чистой, истинной, совершенной и счастливой навеки. Таким образом может он всецело оставить супраментальной Шакти свои работы так же, как и плоды своих работ, и действовать только как сознательный инструмент вечного Работника. Больше не давая санкции, он будет скорее получать в свои инструменты, и следовать в подчинении ей божественному наказу. Больше не совершая работ, он будет принимать их исполнение через себя ее недремлющей Силой. Больше не желая исполнения своих собственных ментальных конструкций и удовлетворения своих собственных эмоциональных желаний, он будет слушаться и разделять всемогущую волю, которая является также всезнающим Знанием и мистической, магической и неизмеримой Любовью, и бездонным морем вечного Восторга Существования.

 

Глава X

Три Принципа Природы

 

Превзойти естественное действие низшей Пракрити необходимо для души, если ей суждено стать свободной в своем «я» и свободной в своих работах. Гармоничное подчинение этой современной универсальной Природе, условие хорошей и совершенной работы природных инструментов, не является идеалом для души, которая, скорее, должна быть подчиненной Богу и его Шакти, но мастером своей собственной природы. Как представитель или как канал Высшей Воли, она должна определять своим видением и санкцией или отказом применение, которое будет назначено хранилищу энергии, условиям окружающей среды, ритму комбинированного движения, которые предоставлены Пракрити для труда природных инструментов, разума, жизни и тела. Но эта низшая Природа может быть подчинена, только если она преодолена и используется свыше. А это может быть сделано только путем превосхождения ее сил, качеств и принципов действия; иначе мы подчинены ее условиям, и беспомощны перед ее господством, не свободны в духе.

Идея трех неотъемлемых принципов Природы  - создание древних индийских мыслителей, и ее истинность очевидна не сразу, поскольку она была результатом долгого психологического эксперимента и глубокого сокровенного переживания. Поэтому без длительного внутреннего опыта, без тонкого самонаблюдения и интуитивного понимания сил Природы, трудно воспринять ее точно или уверенно использовать. Все же некоторые общие указания могут помочь искателю на Пути Работ понять, анализировать и контролировать посредством своего согласия или отказа комбинации его собственной природы. Три принципа называются в индийских книгах качествами, гунами, и им даны названия саттва, раджас, тамас.  Саттва является силой равновесия, и переводится в качество как добро и гармония и счастье и свет; Раджас является силой кинетики, и переводится в качество, как  борьба и усилие, страсть и действие; Тамас является силой несознания и инерции, и переводится в качество как темнота, неспособность и бездействие. Эти разграничения, обычно используемые для психологического самоанализа, действительны также и в физической Природе. Каждая вещь и каждое существо в низшей  Природе содержит в себе их, и их процесс и динамическая форма являются результатом этих качественных могуществ.

Всякая форма вещей, одушевленная или неодушевленная – это постоянно поддерживаемое равновесие природных сил в движении, и она подставлена под нескончаемый поток полезных, расстраивающих или разрушающих контактов со стороны других комбинаций сил, которые окружают ее.  Наша собственная природа разума, жизни и тела – не что иное как такая созидательная комбинация и равновесие. В восприятии окружающих контактов и реакции на них три принципа определяют нрав принимающего, и характер ответа.  Инертный и неумелый, он может терпеть их без какой-либо ответной реакции, побуждения к самозащите или возможности усвоения и регулирования; это принцип Тамаса, путь инерции. Клеймом тамаса является слепота, несознательность, неспособность и невежественность, леность, вялость, неактивность, механическая рутина, оцепенение разума, сон жизни и дремота души. Его следствием, если он не исправлен другими элементами, может быть не что иное, как разрушение формы или равновесия природы без какого-либо нового созидания или новой уравновешенности силы поступательного прогресса. В основании этой инертной неспособности лежит принцип неведения  и невозможности, или ленивого отсутствия воли постичь, охватить  и справиться с побуждающим или атакующим контактом, предложением окружающих сил и их принуждением к свежему опыту.   

С другой стороны, принимающий Природные контакты, затронутый и стимулированный, подстрекаемый или атакованный ее силами, может реагировать на давление, или сопротивляться ему. Оно позволяет, вдохновляет, подталкивает его бороться, сопротивляться, пытаться, властвовать над своим окружением или захватить его, утверждать свою волю, бороться и созидать и покорять. Это принцип Раджаса, путь страсти, действия и жажды желания. Борьба, изменение, новое созидание, победа, поражение, радость, страдание, надежда и разочарование – его порождения, и строят многоцветный дом жизни, в котором он получает свое наслаждение. Но его знание является несовершенным или ложным знанием, и приносит с собой невежественное усилие, ошибку, постоянную несогласованность, боль привязанности, разочарованного желания, печаль потери и поражения. Дар Раджаса – кинетическая сила, энергия, активность, могущество, которое созидает и действует и может побеждать; но оно движется в неверном свете или полусвете Неведения, и извращено касанием Асура, Ракшаса и Пишача. Высокомерное неведение человеческого разума, и его самодовольные извращения и самонадеянные ошибки, гордость и тщеславие и амбиция, жестокость и деспотизм и животная ярость и насилие, эгоистичность и подлость и лицемерие и предательство и низкое убожество, похоть и жадность и прожорливость, ревность, зависть и бездонная неблагодарность, которые обезображивают земную природу, это естественные дети этого незаменимого, но сильного и опасного поворота Природы.

Но воплощенное существо не ограничено этими двумя принципами Пракрити; есть лучший и более светлый способ, посредством которого мы можем иметь дело с окружающими воздействиями и течением мировых сил. Существует, возможно восприятие и реагирование с ясным пониманием, равновесием и балансом. Этот путь природного бытия обладает тем могуществом, что, поскольку оно понимает, сочувствует, оно измеряет и контролирует и развивает побуждение Природы и ее пути; он имеет интеллект, который вникает в ее процессы и ее смысл и может усваивать и использовать; имеет место понятный ответ, который не подавляет но приводит в порядок, исправляет, гармонизирует, выявляет лучшее во всех вещах. Это – принцип Саттвы, поворот Природы, исполненный света и равновесия, направленный к добру, к знанию, к восторгу и красоте, к счастью, верному пониманию, верному равновесию, верному порядку; его темперамент – это изобилие чистой ясности знания и светлой теплоты сочувствия и близости. Изящество и просвещенность, управляемая энергия, совершенная гармония и равновесие всего существа является законченным достижением саттвической природы.

Никакое существо не брошено полностью в единственную матрицу какого-либо из этих принципов космической Силы; все три присутствуют в каждом и везде. Имеет место постоянное комбинирование и разделение их переменчивых отношений и взаимопроникающих влияний, часто конфликт, столкновение сил, борьба за господство друг над другом. Все имеют в большей или меньшей мере или степени, даже если иногда и в едва заметном минимуме, свои саттвические состояния и светлые полосы зачаточных устремлений к свету, чистоте и счастью, отличного приспособления и взаимопонимания с окружением, интеллигентности, уравновешенности, верного рассудка, верной воли и чувства, верного импульса, добродетели, порядка. Все имеют свои раджасические принципы и импульсы и мутные части желания, страсти, борьбы, извращения, лживости и ошибки, неуравновешенных радости и печали, агрессивного толчка к работе и рьяному созиданию и сильных или самоуверенных или пылких или лютых реакций на давление окружения и на жизненные атаки и предложения. Все имеют свои тамасические состояния и постоянно затемненные части, свои моменты или пункты несознания, свою давнюю привычку или свои временные пассивные желания слабовольной уступки или тупого приятия, свои конституционные немощи или движения усталости,  небрежности или вялости и свои падения в неведение и неспособность, депрессию и страх и  малодушный ужас или подчинение окружению и давлению людей, событий и сил. Каждый из нас саттвичен в некоторых направлениях своей энергии Природы, или в некоторых частях своего разума или характера, в других - раджасичен, тамасичен в третьих. В соответствии с тем или другим принципом, обычно управляющим его общим темпераментом и типом разума и манерой действия, о нем говорят, что он саттвический, раджасический или тамасический человек; но немногие всегда принадлежат к одному разряду, и никто не находится целиком в своем разряде. Мудрые не всегда и не полностью мудры, интеллигент интеллигентен только местами; святой подавляет в себе множество несвятых движений, и подлец не целиком зол: тупейший имеет свои невыраженные или неиспользованные или неразвитые способности, самый робкий  - свои моменты или свои пути мужества, беспомощный и хилый - скрытую часть силы в своей природе. Доминирующие гуны являются не неотъемлемым типом души воплощенного существа, но лишь указателем формации, которую оно создало для этой жизни, или в течение своего нынешнего существования и в данный момент своей эволюции во Времени.

**

Когда Садхака однажды отошел от действия Пракрити внутри него и на него и, не вмешиваясь, не улучшая и не подавляя, не выбирая и не решая, дозволил ее игру и анализировал и наблюдал за ее ходом, он вскоре обнаруживает, что ее принципы самостоятельны и работают подобно тому, как машина, однажды приведенная в действие, работает благодаря своему собственному устройству и движущим силам. Сила и толчок приходят от Пракрити, а не от существа. Тогда он осознает, каким ошибочным было его впечатление, что его разум был исполнителем его работ; его разум был только лишь маленькой частью его, был созданием и орудием Природы. Природа действовала все это время в своих собственных принципах, передвигая три общих качества с места на место, как девочка могла бы играть со своими куклами. Его эго все время было инструментом и игрушкой; его характер и интеллект, его моральные качества и ментальные могущества, его творения и работы и подвиги, его гнев и терпимость, его жестокость и милосердие, его любовь и его ненависть, его грех и его добродетель, его свет и его тьма, его вспышки радости и его боль страдания были игрой Природы на которую душа, привлеченная, побежденная и подчиненная, дала свое пассивное согласие. И все-таки детерминизм Природы или Силы - это еще не все; душа имеет возможность сказать слово по существу, - но тайная душа, Пуруша, а не разум или эго, поскольку они не являются независимыми сущностями, они – части Природы. Ведь санкция души необходима для игры, и посредством внутренней молчаливой воли в качестве господина и дающего санкцию она может определять принцип игры и вмешиваться в ее комбинации, хотя исполнение в мысли, воле действии и импульсе должно все же оставаться частью и привилегией Природы. Пуруша может диктовать гармонию Природе для исполнения  не посредством вмешательства в ее функции, но посредством сознательного взгляда на нее, который она превращает сразу, или после многих трудностей в осуществимую идею, динамический импульс и выразительный образ.

Совершенно очевидно, что выход из действия двух низших гун необходим, если мы должны превратить нашу нынешнюю природу в могущество и форму божественного сознания, и в инструмент его сил. Тамас затемняет, и не дает свету божественного сознания проникать в мрачные и неясные уголки природы. Тамас выводит из строя, и лишает силы отвечать на божественный импульс, энергии изменять, воли идти вперед и делать себя податливыми по отношению к великой Шакти. Раджас извращает знание, делает наш рассудок соучастником лжи и подстрекателем всякого ложного движения, расстраивает и искажает нашу жизненную силу и ее импульсы, нарушает равновесие и здоровье тела. Раджас захватывает все высокие идеи и высоко обоснованные движения, и обращает их к ложному и эгоистическому использованию; даже божественная истина и божественные влияния, когда они нисходят в земной план, не могут избежать этого захвата и неправильного использования. Тамас не освещен, а Раджас не обращен – и никакое божественное изменение или божественная жизнь невозможны.

Путем к выходу, казалось бы, должно быть исключительное обращение к Саттве: но здесь есть та трудность, что ни одно из качеств не может одержать победу над двумя своими компаньонами и соперниками своими собственными силами. Если, рассматривая качество желания и страсти как причину беспокойства, страдания, греха и печали, мы стараемся и трудимся, чтобы подавить и подчинить его, Раджас стихает, но поднимается Тамас. Ведь если принцип активности заглушен, ее место занимает инерция. Спокойный мир, счастье, знание, любовь, правильное отношение может быть обеспечено благодаря принципу света, но если раджас отсутствует или полностью подавлен, покой в душе стремится стать спокойствием бездействия, а не твердой основой для динамического изменения. Безрезультатно но правильно мыслящая, правильно действующая, хорошая, умеренная и ровная, природа может стать в своей динамической части Саттвично – тамасичной, нейтральной, бледной, несозидательной или лишенной могущества. Ментальная и моральная темнота могут отсутствовать, но то же будет относиться и к интенсивным порывам к действию, а это является затруднительным ограничением, и еще одной разновидностью неспособности. Ведь Тамас является двойственным принципом: он противоречит Раджасу своей инерцией,   Саттве – своей узостью, темнотой и невежеством и, если то и другое подавлено, он вторгается, чтобы занять их место.

  Если мы призовем Раждас снова, чтобы он исправил эту ошибку, и прикажем ему объединиться с Саттвой, и постараемся их объединенными усилиями избавиться от темного принципа, мы найдем, что мы улучшили наше действие, но что опять имеется подчинение раджасической горячности, страсти, разочарованию, страданию, злости. Эти движения могут стать более благородными в своей сфере и духе и действии, чем ранее, но они не являются миром, свободой, могуществом, самообладанием, к которым мы жаждем прийти. Где бы ни укрывались желание и эго, страсть и беспокойство скрываются там же, и разделяют их жизнь. И если мы ищем компромисса между тремя принципами, с Саттвой во главе, с остальными в качестве подчиненных, мы приходим все еще только к более умеренному действию игры Природы. Достигается новое равновесие, но духовная свобода и мастерство еще вне поля зрения, или пока являются отдаленной перспективой.

Радикально иное движение должно вывести нас из гун и поднять над ними. Должна исчезнуть ошибка, которая принимает действие принципов Природы; ведь пока оно принимается, душа вовлечена в их действия и подчинена их закону. Саттву необходимо превзойти, точно так же как Раджас и Тамас, золотую цепь, точно так же как свинцовые кандалы и сковывающие украшения из смешанного сплава, нужно разбить. В Гите для этой цели предписан новый метод самодисциплины. Нужно внутренне отойти от действия принципов и наблюдать за этим переменчивым течением, как это делает Свидетель, восседающий над волнением сил Природы. Он смотрит, но безучастен и безразличен, равнодушен к ним, находящимся на их собственном уровне, и в естественном для него состоянии поднят высоко над ними. Свидетель видит их, наблюдает за тем, как вздымаются и опадают их волны, но никогда не принимает их действие и не мешает его ходу. Сначала должна быть достигнута свобода безличного Свидетеля; затем может прийти контроль Мастера, Ишвары.

** 

Самое первое преимущество, приходящее в этом процессе отделения, состоит в том, что начинаешь понимать свою собственную природу, и всю Природу. Отделенный Свидетель имеет возможность видеть полностью, без малейшего ослепления эгоизмом, игру ее принципов Неведения, и преследовать ее во всех ее разветвлениях, укрытиях и тонкостях – ведь она исполнена хитростей, обманов, ловушек, вероломства и жульничества. Он научен долгим опытом, сознает всякое действие и условие, как их взаимодействие, умудрен во всем, что касается ее процессов, его больше не могут сразить ее атаки, накрыть ее сети или обмануть ее личины. В то же время он понимает, что эго - это не более чем устройство и поддерживающий узел для их взаимодействия и, понимая это, он освобождается от иллюзии низшей эгоистической Природы. Он избавляется от саттвического эгоизма альтруиста, святого и мыслителя; он устраняет контроль раджасического эгоизма карьериста над своими жизненными импульсами и перестает быть старательным поставщиком провизии для своекорыстия и избалованным пленником или перетруженным каторжником в рабстве у страсти и желания; он уничтожает светом знания тамасический эгоизм невежественного или пассивного существа  - тупого, неинтеллигентного, вращающегося в обычном круге человеческой жизни. Таким образом уверенный, и сознающий это необходимое зло – чувство эго во всех наших личных действиях, он больше не стремится найти средство самоисправления и самоосвобождения в саттвическом или раджасическом эго но смотрит наверх, выше инструментов и работ Природы, на самого Мастера работ и его высшую Шакти, высшую Пракрити. Только там чисто и свободно все бытие, и возможно правление божественной Истины.

Первый шаг этого развития – уверенное отделенное превосходство над тремя принципами Природы. Душа внутренне отчуждена и свободна от низшей Пракрити, не опутана ее витками, безразлична и довольна, пребывая над ней. Природа продолжает действовать в тройном круге ее старинных привычек, - желание, печаль и радость поражают сердце, инструменты впадают в инертность, мрак и усталость, затем в сердце, разум и тело приходят обратно свет и мир; но душа остается неизменной и не затронута этими переменами. Наблюдая неподвижно за печалью и желанием низших членов, с улыбкой глядя на их радости и их напряжение, пристально рассматривая падения и темноту мысли и дикость или слабость сердца и нервов и не будучи подавленной ими, не подчиненная озарениям разума, и его четкости и ощущению непринужденности или могущества при возвращении света и довольства и не привязанная к ним, она не ввергает себя ни в какую из этих вещей, но ожидает в неподвижности указаний высшей Воли и указаний большого светлого знания. Всегда поступая таким образом, она в конце концов становится свободной от борьбы трех принципов и их недостаточных ценностей и сковывающих ограничений даже в своих динамических частях. Ведь теперь эта низшая Пракрити прогрессивно ощущает принуждение со стороны высшей Шакти. Те старые привычки, за которые она цепляется, не получают дальнейшего одобрения, и начинают постепенно терять в частоте и силе своего возвращения. Наконец она понимает, что призвана к более возвышенному действию и лучшему положению и, как бы медленно и неохотно это ни происходило и какой бы первоначальной или затянувшейся недоброжелательностью и спотыкающимся невежеством не сопровождалось, она подчиняется, обращается и начинает готовить себя к изменению.

Статическая свобода души, уже не только свидетельствующей и знающей, венчается динамической трансформацией Природы. Постоянная смесь, неуравновешенные операции трех принципов, действующих друг на друга в наших инструментах, прекращает нормальное для нее спутанное, тревожное и неуместное действие и движение. Иное действие становится возможным, начинается, растет, достигает наивысшего расцвета, работа, более истинно верная, более светлая, естественная и нормальная для глубочайшего божественного взаимодействия Пуруши и Пракрити, хотя и сверхъестественная и сверхнормальная для нашей нынешней несовершенной природы. Тело, обусловленное физическим разумом, не настаивает более на тамасической инерции, которая всегда повторяет одно и то же невежественное движение: оно становится пассивным полем и инструментом огромной силы и света, оно отвечает на каждое требование духовной силы, поддерживает новый божественный опыт любой разновидности и силы. Могущество наших кинетических и динамических витальных частей, нашего нервного и эмоционального и воспринимающего и волевого существа увеличивается, и они соглашаются на действие без усталости, счастливое наслаждение переживанием, но учатся в то же время располагаться на фундаменте широкого, выдержанного и уравновешенного покоя, высокого в деятельности, божественного в неподвижности, никогда не радуемые, не волнуемые и не мучимые страданием и болью, никогда не подгоняемые желанием и назойливыми импульсами, не отупляемые ленью и неспособностью. Интеллект, мышление, понимание и мыслящий разум отвергают свои саттвические ограничения и раскрываются сущностному свету и миру. Бесконечное знание предлагает нам свои великолепные сферы, знание, не составленное из ментальных конструкций, не связанное мнением и идеей, не зависящее от ошибающейся неопределенной логики и незначительной поддержки чувств, но уверенное в себе, подлинное, всепроникающее, всепонимающее, безграничные блаженство и мир, не зависящие от избавления от скованной напряженности созидательной энергии и динамического действия, не образованные несколькими ограниченными счастливыми умениями, но самосуществующие и включающие в себя все, вливающиеся в постоянно расширяющиеся области и через постоянно расширяющиеся и все более многочисленные каналы, чтобы обладать природой. Высшая сила, счастье и знание из источника по ту сторону разума, жизни и тела завладевает ими, чтобы переформировать в божественный образ.

Здесь дисгармония тройного принципа нашего низшего существования превзойдена, и начинается великий тройной принцип божественной Природы. Там нет темноты Тамаса или инерции. Тамас заменен божественным миром и спокойным вечным отдыхом, из которого высвобождается, как из высшей основы молчаливой концентрации, игра действия и знания. Там нет раджасической кинетики, нет желания, радостной и печальной борьбы действия, созидания и обладания, нет плодотворного хаоса или встревоженного импульса. Раджас заменен самообладающим могуществом и неограничиваемым действием силы, которая даже в своей наиболее яростной интенсивности не потрясает неподвижного равновесия души, не пятнает широкие и глубокие небеса и светлые бездны ее мира. Там нет конструирующего света разума, изыскивающего средства схватить и пленить Истину, нет небезопасного или неактивного расслабления. Саттва заменена освещением и духовным восторгом, тождественным глубине и бесконечному существованию души, и инстинкту, обладающему прямым и подлинным знанием, который возникает непосредственно из скрытой славы тайного Всезнания. Это то великое сознание, в которое должно быть трансформировано наше низшее сознание; наша природа Невежества со своей неспокойной несбалансированной активностью трех принципов должна быть превращена в эту великую светлую сверхприроду. Cначала мы становимся свободными от трех гун, отделенными, нетревожимыми, nistraigunya, но это – восстановление исходного состояния души, «я», духа, свободного и глядящего в своем неподвижном покое на движение Пракрити в ее силе Неведения. Если на этом основании природы, движении Пракрити, тоже суждено освободиться, это должно произойти благодаря затиханию действия в светлом мире и тишине, в которых все необходимые движения совершаются без какой-либо сознательной реакции или участия или инициации действия разумом или жизненным существом, без какой-либо ряби мысли или завихрения в витальных частях: это должно быть сделано по побуждению, благодаря инициации, посредством работы безличной космической или трансцендентной Силы. Должны действовать Космический Разум, Жизнь, вещество, или чистое трансцендентное Могущество «Я» и Блаженство, отличные от нашего личного существа или его природного сооружения. Это состояние свободы, которое может прийти в Йоге работ через отказ от эго и желания и личной инициации, и самоотдаче существа космическому «Я» или универсальной Шакти; оно может прийти в Йоге Знания посредством остановки мысли, молчания разума, раскрытию всего существа космическому Сознанию, космическому «Я», космическому Динамизму или высшей Реальности; оно может прийти в Йоге преданности посредством самоотдачи сердца и всей природы в руки Все-Блаженного и обожаемого Мастера нашего существования. Но кульминационное изменение происходит посредством более позитивного и динамического превосхождения: имеет место передача или преобразование в вышестоящее духовное состояние, trigunatita, в котором мы принимаем участие в великой духовной динамизации; ведь там три низших неравных принципа переходят в ровный тройственный принцип вечного покоя, света и силы, отдых, кинезис и просветленность божественной Природы.

Эта высшая гармония не может прийти иначе, чем посредством прекращения эгоистической воли и выбора и знания, и успокоения нашего ограниченного интеллекта. Индивидуальное эго должно прекратить бороться, разум впасть в молчание, воля желания – научиться не инициировать. Наша личность должна соединиться со своим источником, и все мысли и инициативы приходить свыше. Тайный Мастер наших активностей постепенно станет явным для нас, и из безопасности высшей Воли и Знания будет давать санкцию божественной Шакти, которая будет совершать все работы в нас, с очищенной и возвышенной природой ее инструмента; индивидуальный центр личности будет лишь поддержкой ее работ здесь, их реципиентом и каналом, отражателем ее могущества и озаренным пользователем ее света, радости и силы. Действуя, он не будет действовать, и никакая реакция низшей Пракрити не затронет его. Превосхождение трех принципов Природы является первым условием, их трансформация – решающим шагом того изменения, посредством которого Путь Работ выбирается из ямы ограниченности нашей затемненной человеческой природы в не ограниченные, не разделенные  никакими стенами Истину и Свет над нами.

 

Мастер Работы

 

Мастером и Вдохновителем наших работ является Единое, Универсальное и Высшее, Вечное и Бесконечное. Он – это транцендентное неизвестное, или непознаваемый Абсолют, невыразимое и непроявленное Несказанное над нами; но он также – «я» всех существ, Мастер всех миров, превосходящий все миры, Свет И Руководитель, Все-Прекрасный и Все-Счастливый, Возлюбленный и Любящий. Он – это Космический Дух, и вся созидательная Энергия вокруг нас; он – Имманентное внутри нас. Все, что есть – есть он, и он – Большее, чем все, что есть, и мы сами, хотя мы не знаем об этом, являемся бытиями его бытия, силой его силы, сознательны сознанием, происходящим из него; даже наше смертное существование создано из его субстанции, и внутри нас есть бессмертное, которое является искрой Света и Счастья, которые пребудут вовеки. Не имеет значения, посредством ли знания, любви или каких-либо других средств, мы начнем осознавать эту истину нашего существа, - реализовать ее, сделать эффективной во всех отношениях является задачей всей Йоги.

**

Но переход долог, и труд сложен, пока мы не сможем посмотреть на него глазами, которые видят истинно, и еще длиннее и сложнее должно быть наше старание, если мы собираемся перестроить нашу природу в его истинное подобие. Именно его сила – то, что всегда работает за вуалью, но она проявляется, только когда мы отвергаем эгоизм работника, и ее непосредственное движение увеличивается в пропорции к тому, как это отвержение становится все более и более конкретным. Только когда наша самоотдача его божественной Шакти станет абсолютной, получим мы право жить в его абсолютном присутствии. И только тогда сможем мы видеть, как наша работа естественно, просто и полностью отливается по образу Божественной Воли.

Должны, поэтому, иметь место стадии, или градации в нашем достижении этого совершенства, как это бывает при всяком движении к совершенству на любом уровне Природы. Видение полной славы может приходить к нам и ранее, внезапно или постепенно, единожды или часто, но, пока основание не завершено, это краткое и концентрированное, а не устойчивое и всеохватывающее переживание, не длительное присутствие. Просторы, бесконечное содержимое Божественного Откровения приходят позже, и последовательно раскрывают свое могущество и значение. Или может даже быть постоянное видение на вершинах нашей природы, но совершенный ответ низших членов приходит лишь постепенно. Во всех Йогах первые необходимости – это вера и терпение. Пыл сердца и неистовство напряженной воли, которые стремятся взять царство небесное штурмом, могут вызвать печальное противодействие, если они пренебрегают поддержкой своей горячности со стороны этих более спокойных и скромных помощников. А в длинной и трудной интегральной Йоге вера должна быть интегральной, а терпение – непоколебимым.

Трудно приобрести эту веру или твердость на узком и суровом пути Йоги из-за нетерпения разума и сердца, и из-за пылкой, но запинающейся воли нашей раджасической природы. Витальная природа человека всегда жаждет плодов своего труда и, если кажется, что плод отвергнут или долго задерживается, он теряет веру в идеал и в руководство. Ведь его разум судит всегда по видимости вещей, поскольку это – первая укоренившаяся привычка интеллектуального рассудка, в которую он столь чрезмерно верит. Нет ничего легче, чем обвинять Бога в душе, когда долго страдаешь, или спотыкаешься во тьме, или отказываться от идеала, который поставлен перед собой. Ведь мы говорим: «Я поверил в Высшее, а теперь я отдан в руки страдания, греха и заблуждения.» Или: «Я поставил всю мою жизнь на идею, которой противоречат и которую развенчивают неумолимые факты опыта. Лучше бы я был, как все люди, которые признали свои недостатки, и идут по твердой почве обычного опыта.» В такие моменты – а они иногда бывают частыми и долгими – весь высший опыт забывается, и сердце сосредоточивается на собственных мучениях. Именно в этих темных переходах можно отпасть от добра, или повернуть прочь от божественного труда.

Если следовать этому пути долго и непреклонно, вера в сердце сохранится под сильнейшим враждебным давлением; даже если она скрыта или видимо подавлена, при первой же возможности она возникнет вновь. Ведь нечто более высокое, чем сердце или интеллект поддерживает ее несмотря на самые худшие из ошибок, и в течение самого продолжительного провала. Но даже опытному Садхаке такие запинки или помрачения приносят задержку его прогресса, и они исключительно опасны для новичка. Именно поэтому необходимо с самого начала понимать и согласиться с огромной сложностью пути, и чувствовать необходимость веры, которая может показаться интеллекту слепой, но все же мудрее, чем наш рассуждающий интеллект. Ведь эта вера – поддержка свыше; это – сверкающая тень, отброшенная тайным светом, который выходит за рамки интеллекта и его данных; это – сердце скрытого знания, которое не находится на милости у непосредственных видимостей. Наша вера, сохранившись, будет оправдана в своих работах, и будет поднята и преобразована наконец в откровение божественного знания о самом себе. Всегда должны мы придерживаться предписания Гиты: «Йогой нужно заниматься всегда, освободив сердце от унылого забвения.» Всегда должны мы повторять сомневающемуся интеллекту обещание Мастера: «Я обязательно освобожу тебя от всего греха и зла; не горюй.» В конце концов, мерцания веры прекратятся, ведь мы увидим его лицо, и будем всегда чувствовать Божественное Присутствие.

**

Мастер наших работ уважает нашу природу, даже когда он трансформирует ее; он работает всегда через природу, а не посредством какого-нибудь произвольного каприза. В этой нашей несовершенной природе содержатся материалы для нашего совершенства, но в зачаточном виде, искаженные, не на своем месте, сваленные в беспорядке или в недостаточном несовершенном порядке. Весь этот материал должен быть терпеливо усовершенствован, очищен, реорганизован, отлит в новую форму и трансформирован, не раскромсан и порублен и прибит или искалечен, не стерт посредством простого принуждения и отрицания. Этот мир и мы, живущие в нем, являемся его созданиями и проявлением; и он обращается с ним и с нами способом, который наш узкий и невежественный разум не может понять, если он не успокоен и не открыт божественному знанию. В наших ошибках есть субстанция истины, которая трудится, чтобы раскрыть свой смысл нашему идущему наощупь интеллекту. Человеческий интеллект отсекает ошибку, а вместе с ней и истину, и заменяет ее другой полуистиной-полуошибкой, но Божественная Мудрость позволяет нашим ошибкам продолжаться, пока мы не становимся способными прийти к истине, скрытой и защищенной любой ложной оболочкой. Наши грехи – это неверно направленные шаги ищущего Могущества, которое стремится не к греху, но к совершенству, к чему-то, что мы могли бы назвать божественной добродетелью. Часто они являются масками достоинств, которые должны быть трансформированы и избавлены от своих уродливых одеяний: иначе, в совершенном провидении вещей, им не было бы позволено существовать или продолжаться. Мастер наших работ – не растяпа, не безразличный свидетель и не бездельник, позволяющий себе роскошь ненужного зла. Он мудрее нашего рассудка и мудрее нашей добродетели.

Наша природа не только ошибочна в своей воле и невежественна в знании, но и слаба в могуществе; но Божественная Сила здесь и поведет нас, если мы верим в нее, и воспользуется нашими недостатками и нашими могуществами для божественной цели. Если мы не достигаем непосредственной цели, то это потому, что он задумал неудачу; часто наша неудача или плохой результат является прямой дорогой к более истинному исходу, чем немедленный и полный успех, окажись он в пределах нашей досягаемости. Если мы страдаем, то это потому, что нечто в нас должно быть подготовлено к более замечательной возможности наслаждения. Если мы спотыкаемся, то это для того, чтобы понять в конце концов секрет более совершенной ходьбы. И давайте не будем слишком неистовыми даже в спешке достичь мира, чистоты и совершенства. У нас должен быть мир, но мир не пустой и разоренной природы, или убитых и искалеченных способностей, не поддающихся волнению потому, что мы сделали их не поддающимися напряженности, огню и силе. Нашей целью должна быть чистота, но не чистота пустоты, или мрачной и жесткой холодности. От нас требуется совершенство, но не то совершенство, которое может существовать только благодаря заключению своих возможностей в узкие рамки или произвольно поставив точку в вечно удлиняющейся скрижали Вечного. Наша цель – измениться в божественную природу, но божественная природа является не ментальным и моральным, но духовным условием, которого трудно достичь, и трудно даже понять нашим интеллектом. Мастер нашей работы и нашей Йоги знает вещь, которая должна быть сделана, и мы должны позволить ему сделать ее в нас его собственными средствами, и в его собственном стиле.

Движение Неведения эгоистично в своей основе, и нет ничего более сложного для нас, чем избавиться от эгоизма, в то время как мы все еще допускаем личность и придерживаемся действия в полутьме и в половинчатой силе необработанной природы. Гораздо легче истощить эго посредством отвержения импульса к действию, или убить его посредством отсечения от нас всех движений личности. Гораздо легче возвысить его до самозабвения, растворив в трансе мира или в экстазе божественной Любви. Но наша более сложная проблема – освободить истинную Личность, и обрести божественную человечность, которая станет чистым сосудом божественной силы, и совершенным инструментом божественного действия. Необходимо твердо предпринимать шаг за шагом, нужно полностью переживать и полностью преодолевать одну трудность за другой. Только Божественная Мудрость и Могущество могут сделать это для нас, и они сделают все, если мы вложим в это всю веру, и будем следовать и соглашаться на их работы с постоянным мужеством и терпением.

Первый шаг на этом длинном пути – посвятить все наши работы, как жертвоприношение, Божественному в нас и в мире; это отношение разума и сердца, начать которое не очень сложно, очень сложно сделать абсолютно искренним и всеобъемлющим. Второй шаг – отвергнуть всякую привязанность к плодам наших работ; ведь единственно истинный, неизменный и чрезвычайно желаемый плод жертвоприношения – единственно необходимая вещь – это Божественное Присутствие и Божественное Сознание и Могущество в нас, и если это приобретено, все остальное приложится. Это трансформация эгоистической воли нашего витального существа, нашей души желания и природы желания, и это гораздо сложнее, чем все остальное. Третий шаг – избавиться от центрального эгоизма, и даже от эго-чувства работника. Это наиболее трудная трансформация из всех, и она не может быть сделана совершенной, если не были предприняты первые два шага; но эти первые шаги тоже не могут быть завершены, если третий не увенчает движение и, посредством угасания эгоизма, не уничтожает сам источник желания. Только когда маленькое эго-чувство вырвано из природы с корнем, может искатель узнать свою истинную личность, которая находится над нами как часть и могущество Божественного, и отвергает все мотивирующие силы, отличные от воли Божественной Шакти.

**

В этом последнем интегрирующем движении существуют градации; ведь оно не может быть предпринято сразу, или без длительного приближения, которое прогрессивно подводит его ближе, и, наконец, делает его возможным. Первое отношение, которое нужно принять, это перестать рассматривать себя как работника, и твердо осознать, что мы – только один инструмент космической Силы. Сначала не одна Сила, но множество космических сил, кажется, движут нами, но они могут быть превращены в подкормку для эго, и такое видение освободит разум, но не остальную природу. Даже когда мы начинаем осознавать все, как работу одной космической Силы и Божественного за ней, это тоже не обязательно освобождает. Если эгоизм работника исчезнет, его может заменить эгоизм инструмента, или же продолжить его в замаскированной форме. История мира полна примеров эгоизма такого рода, и он может быть более громадным и поглощающим, чем любой другой; та же опасность существует и в Йоге. Человек становится лидером, или знаменитым в большем или меньшем круге, и чувствует, что исполнен могущества, которое, как он знает, находится за пределами Силы его собственного эго; он может осознавать Судьбу, действующую через него, или мистическую и непостижимую Волю, или великолепный Свет внутри. Результаты его мыслей, его действий или его творческого гения незаурядны. Он вызывает некое ужасное разрушение, которое расчищает человечеству дорогу, или некое великое строительство, которое становится на некоторое время его местом отдыха. Он является бедствием, или носителем света и исцеления, творцом прекрасного или посланником знания. Или, если его работа и ее эффекты имеют меньший вес ограниченное поле, все равно они сопровождаются сильным ощущением того, что он является инструментом, и избран для своей миссии или своего труда. Люди, у которых есть это предназначение или эти могущества, легко начинают верить и объявлять себя просто инструментами в руках Бога или Судьбы: но даже в объявлении можем видеть, что сюда вторгся или здесь нашел прибежище более сильный и преувеличенный эгоизм, чем имеют смелость отстаивать или силу приютить в себе обычные люди. И часто, если люди такого рода говорят о Боге, то это для того, чтобы воздвигнуть образ себя, который реально является ни чем иным, как громадной тенью их самих или их собственной природы, поддерживающей Обожествленной Сущностью их собственного типа воли и мысли и качества и силы. Этот возвеличенный образ их эго – тот Мастер, которому они служат. Это случается слишком часто в Йоге с сильными, но грубыми витальными натурами, или с умами, возвысившимися слишком легко, когда они позволяют амбиции, гордости или желанию величия войти в их духовный поиск и исказить его чистоту или мотив; возвеличенное эго становится между ними и их истинным существом, и захватывает для своей собственной личной цели силу великого невидимого Могущества, божественного или небожественного, действующего через них, которое они начинают смутно или интенсивно осознавать. Интеллектуального восприятия или витального ощущения Силы, более великой чем наша, и нас как движимых ею, недостаточно для освобождения от эго.

Это восприятие, это ощущение более великого могущества в нас – не галлюцинация, и не мания величия. Те, кто так видит и чувствует, имеют большее видение, чем обычные люди, и сделали шаг за ограниченный физический разум, но они не обладают полным видением или прямым переживанием. Ведь из-за того, что они не обладают ясностью в разуме и сознательностью в душе, поскольку они пробуждены более к витальным частям, чем к духовной субстанции «Я», он не могут быть сознательными инструментами Божественного, или стоять лицом к лицу с Мастером, но используются через их ошибающуюся и несовершенную природу. Самое большее, что они видят от Божественности – это Судьба или космическая Сила, или же они дают его имя ограниченному Божеству или, еще хуже, титаническому или демоническому Могуществу, которое вуалирует ее. Даже некоторые основатели религий воздвигли свой образ Бога секты или национального Бога или Могущества ужаса и наказания, или Нумена саттвической любви и сострадания и добродетели, и, кажется, никогда не видели Единого и Вечного. Божественное принимает образ, который они делают из него, и делает свою работу в них через этого посредника, но, поскольку одна Сила чувствуется и действует в их несовершенной природе, но более интенсивно, чем в других, мотивирующий принцип эгоизма у них также может быть более интенсивным, чем у других. Возвышенное саттвическое или раджасическое эго все еще сдерживает их, и стоит между ними и интегральной истиной. Даже это – уже что-то, некое начало, хотя и далекое от истинного и совершенного опыта. Гораздо худшая вещь может приключиться с теми, кто избавляется от каких-нибудь человеческих ограничений, но не имеет чистоты и не обладает знанием, ведь они могут стать инструментами, но не Божественного; слишком часто, используя его имя, они несознательно служат его маскам и черным Противоположностям, Могуществам Тьмы.

Наша природа должна приютить космическую Силу, но не в ее низшем аспекте, или в ее раджасическом или саттвическом движении; она должна служить универсальной Воле, но в свете великого освобождающего знания. Не должно быть никакого вида эгоизма в позиции инструмента, даже если мы полностью сознаем величие Силы в нас. Каждый человек, зная или не зная об этом, является инструментом универсального Могущества и, кроме внутреннего Присутствия, нет такой уж существенной разницы между одним действием и другим, одним видом инструментов и другим, как могла бы поручиться глупость эгоистической гордости. Различие между знанием и неведением является милостью Духа; дыхание божественного веет там, где пожелает, и наполняет сегодня одного, а завтра другого словом могущества. Позиция разума должна быть не: «Это моя сила», или «Посмотри на могущество Бога во мне», но скорее «Божественное могущество работает в этом разуме и теле, и оно – то же самое, что работает во всех людях и в животных, в растении и в металле, в сознательных и живых существах, и в вещах, которые выглядят несознательными и неживыми.» Широкое видение Единого, работающего во всем, и целого мира, как ровного инструмента божественного действия и постепенного самовыражения, если оно становится нашим совершенным опытом, поможет уничтожить весь раджасический эгоизм в нас, и даже саттвическое эго-чувство начнет уходить из нашей природы.

Уничтожение этой формы эго ведет прямо к истинному инструментальному действию, которое является сутью совершенной Кармайоги. Ведь пока мы лелеем инструментальное эго, мы можем притворяться перед собой, что мы – сознательные инструменты Божественного, но в реальности мы пытаемся сделать Божественную Шакти инструментом наших собственных желаний или нашей эгоистической цели. И даже если эго подчинено, но не уничтожено, мы можем, в самом деле, быть машинами божественной Работы, но мы будем несовершенными орудиями, отклоним или ослабим работу нашими ментальными ошибками, нашими витальными искажениями или упорными неспособностями нашей физической природы. Если это эго исчезнет, тогда мы можем по-настоящему стать, не только чистыми инструментами, сознательно соглашающимися на любой поворот божественной Руки, которая движет нами, но сознательными к нашей истинной природе, сознательными долями одного Вечного и Бесконечного, помещенной в себя для работ, осуществляемых высшей Шакти.

**

Есть еще один великий шаг, который должен быть сделан после сдачи нашего инструментального эго Божественной Шакти. Недостаточно знать ее, как единую Космическую Силу, которая движет нами и всеми созданиями на уровнях разума, жизни и Материи; ведь это низшая природа и, хотя божественное Знание, Свет и Могущество заключены здесь и находятся за работой в Неведении, и могут частично разбить свои печати и проявить некоторые свои истинные свойства или низойти свыше и возвысить эти низшие работы, все же, даже если мы реализовали Единое в одухотворенном разуме, одухотворенном жизненном движении, одухотворенном сознании тела, несовершенство сохраняется в динамических частях. Имеет место неуверенный ответ Высшему Могуществу, вуаль на лице Божественного, постоянная смесь Неведения. Только лишь когда мы открываемся Божественной Шакти в истине ее силы, которая превосходит эту низшую Пракрити, можем мы быть совершенными инструментами ее могущества и знания.

Не только освобождение, но и совершенство должно быть целью Кармайоги. Божественное работает через нашу природу и в соответствии с нашей природой; если наша природа несовершенна, работа также будет несовершенной, смешанной, неадекватной. Она даже может быть запачкана грубыми ошибками, ложью, моральной слабостью, отвлекающими влияниями. Работа Божественного будет сделана в нас даже в этом случае, но в соответствии с нашей слабостью, а не в соответствии с силой и чистотой ее источника. Если бы наша Йога была не интегральной, если бы мы стремились только к освобождению «я» внутри нас, или обездвиженному существованию Пуруши, отделенного от Пракрити, это динамическое несовершенство могло бы не иметь значения. Спокойные, нетревожимые, не угнетенные, не радостные, отказываясь принимать совершенство или несовершенство, вину или заслугу, грех или добродетель как принадлежащие нам, понимая, что это принципы Природы, работая в области ее принципов, создают эту смесь, мы могли бы отойти в молчание духа и, чистые, незатронутые, лишь свидетельствовать работы Пракрити. Но в интегральной реализации это может быть только шагом на пути, а не нашим последним местом отдыха. Ведь мы стремимся к божественной реализации не только в неподвижности Духа но и в движении Природы. А это не может быть полным, пока мы не сможем чувствовать присутствие и могущество Божественного на каждом шагу, в каждом движении и форме нашей деятельности, в каждом повороте нашей воли, в каждой мысли, чувстве и импульсе. Несомненно, мы можем, в определенном смысле, чувствовать их даже в природе Неведения, но это – божественные Могущество и Присутствие под маской, уменьшенные, в низшей форме. Мы требуем большего, чтобы наша природа была могуществом Божественного в Истине Божественного, в Свете, в силе вечной самосознающей Воли, в широте вечного Знания.

После удаления вуали эго происходит удаление вуали Природы и ее низших принципов, которые управляют нашим разумом, жизнью и телом. Когда ограничения эго начинают стираться, мы видим, из чего состояла эта вуаль, и выявляем действие космической Природы в нас, и в космической Природе, или за ней мы ощущаем присутствие космического «Я», и динамизм объемлющего мир Ишвары. За всей этой работой стоит Мастер инструмента, и даже внутри работы чувствуется его касание и водительство великого управляющего или предопределяющего Влияния. Теперь уже не эго, и не эго-силе мы служим; мы повинуемся Мировому Мастеру и его эволюционному импульсу. На каждом шагу мы говорим, на языке санскритского стиха: «Точно так, как мне назначено Тобой, пребывающим в моем сердце, так, о Господин, я и действую.» Но это действие все еще может быть двух очень разных видов, одно – лишь озаренное, другое – трансформированное и поднятое в более великую сверхприроду. Ведь мы можем сохранять способ действия, который наша природа поддерживала и которому следовала, когда благодаря ей и ее иллюзии эгоизма мы были «движимы, словно усаженные на машину», но теперь уже с совершенным пониманием механизма и его использования для мировых целей Мастером работы, которого мы чувствуем позади нее. Это, действительно, то самое, чего достигали многие великие Йоги на уровнях одухотворенного разума; но нет необходимости, чтобы это было всегда так, ведь существует более великая супраментальная возможность. Возможно подняться за пределы одухотворенного разума, и действовать спонтанно в живом присутствии изначальной божественной Истины-Силы Высшей Матери. Когда наше движение едино с ее движением и поглощено им, наша энергия освобождена в ее энергии, мы почувствуем ее работы в нас, как Божественное явленное в Высшей Мудрости Могущества, и мы будем осознавать трансформированные разум, жизнь и тело только как каналы высшего Света и Силы за ними, безошибочные в своих шагах благодаря трансцендентности и тотальности в своем знании. По отношению к этому свету мы будем не только реципиентами, каналами и инструментами, но станем частью его в высшем постоянном опыте.

Еще до того, как мы достигаем этого совершенства, мы можем иметь единение с Божественным в работах в его исключительной широте, если еще и не на самых светлых его высотах; ведь мы воспринимаем уже не просто Природу или принципы Природы, но начинаем сознавать, в наших физических движениях, в наших нервных и витальных реакциях, в наших ментальных работах, Силу, более великую, чем тело, разум и тело, которая принимает во владение наши ограниченные инструменты, и управляет всеми их движениями. Больше нет ощущения того, что это мы сами движемся, думаем или чувствуем, но есть ощущение того, что движется, чувствует и думает в нас. Сила, которую мы чувствуем, является универсальной силой Божественного, которое, завуалированное или явное, действуя непосредственно или позволяя использовать свои могущества существам космоса, является одной Энергией, которая единственно существует и единственно делает универсальное или индивидуальное действие возможным. Ведь эта сила есть само Божественное в теле его могущества; всем является это могущество действия, могущество мысли и знания, могущество обладания и наслаждения могущество любви. Осознавая всегда и во всем, в самих себе и в других, Мастера Работ обладающего, населяющего, наслаждающегося через эту Силу, которая есть он сам, становящегося через нее всеми существами и всеми событиями, мы придем к божественному единению через работы, и достигнем посредством этого исполнения в работах того, чего другие добились через абсолютную преданность или через чистое знание. Но все же остается еще один шаг, зовущий нас, восхождение из этого космического тождества в тождество с божественной Трансцендентностью. Мастер наших работ и нашего существа – не просто божество здесь, внутри нас, и он не просто космический дух или некий род универсального Могущества. Мир и Божественное не являются одной и той же вещью, как хотелось бы верить представителям некоторых направлений пантеистической мысли. Мир является эманацией; он зависит от чего-то, что проявляется в нем, но не ограничено им: Божественное находится не только здесь; существует Потустороннее, вечное Трансцендентное. Индивидуальное существо также в своей духовной части не является формацией космического существования – это наше эго, наш разум, наша жизнь, наше тело таковы; но неизменный дух, нерушимая душа в нас - вышли из Трансцендентного.

**

Трансцендентное, которое находится за всем миром и за всей Природой, и все же обладает миром и его природой, которое совершило нисхождение чем-то от себя в него, и придает ему форму того, чем он еще не является, есть Источник нашего существа, источник наших работ и их Мастер. Но место Трансцендентного сознания – наверху, в абсолютности божественного Существования – и там также находится абсолютное Могущество, Истина, Счастье Вечного – концепции которого наша ментальность сформировать не может, и по отношению к которому наш величайший духовный опыт является только уменьшенным отражением в одухотворенном разуме и сердце, бледная тень, слабая производная. Все же, исходя из него, существует некий род золотой короны Света, Могущества, Счастья и Истины – божественное Истина-Сознание, как его называли древние мыслители, Сверхразум, Гносис, с которым этот мир меньшего сознания, продвигающийся посредством Неведения, находится в тайном родстве, и которое одно поддерживает его, и предохраняет от падения в дезинтегрированный хаос. Могущества, которые мы сейчас с удовлетворением называем гносисом, интуицией или озарением – это только слабые отсветы того, что является полным и пылающим источником, и между высочайшим человеческим интеллектом и им лежат многие уровни восходящего сознания, высочайший ментал или надразум, который мы должны будем завоевать, прежде чем придем туда, или сможем спустить сюда его величие и славу. Все же, какими бы трудными они ни были, это восхождение, эта победа - удел человеческого духа, и это светоносное нисхождение, или спускание вниз божественной Истины, являются неизбежным условием беспокойной эволюции земной природы, это предопределенное завершение есть ее raison d’etre, наше кульминационное состояние и оправдание нашего земного существования. Ведь хотя Трансцендентное Божественное уже находится здесь в качестве Пурушоттамы в тайном сердце нашей мистерии, оно скрыто многими одеяниями и масками своей магической мировой Йога-Майи; только лишь посредством восхождения и победы Души здесь, в теле, маски могут быть сорваны, а динамизм высшей Истины - заменить эту спутанную ткань полуистины, которая становится творческой ошибкой, этого неожиданно возникающего Знания, которое превращено своим погружением в несознание Материи, и его медленное частичное возвращение к себе в действенное Неведение.

Ведь здесь, в мире, хотя гносис тайно находится здесь, позади существования, то, что действует – это не гносис, но магия Знания-Неведения, неисчислимая, в все же по видимости механическая Майя Надразума. Божественное выглядит здесь для нас, на первый взгляд, как ровный, неактивный и безличный Свидетельствующий Дух, неподвижный, дающий согласие Пуруша, не связанный качеством или Пространством или Временем, безучастно дающий свою поддержку и санкцию на игру всего действия и энергий, которым трансцендентная Воля однажды позволила и поручила исполнить себя в космосе. Этот Свидетельствующий Дух, неподвижное «Я» в вещах, кажется, не имеет воли ни к чему и не определяет ничего; и все же мы начинаем осознавать, что сама его пассивность, его молчаливое присутствие вынуждает все вещи продвигаться, даже в их неведении, к божественной цели, и привлекает через разделение к еще не реализованному единству. Все же кажется, что здесь нет безошибочной Божественной Воли, одна лишь широко задействованная Космическая Энергия механически исполняемого процесса, Пракрити. Это одна сторона космического «Я»; другая представляет себя в качестве универсального Божественного, единого в бытии, множественного в личности и могуществе, которое дает нам, когда мы входим в сознание его универсальных сил, ощущение бесконечного качества и воли и действия и всемирного знания и единого, но все же неисчислимого блаженства; ведь через него мы становимся одним со всеми существованиями не только в их сущности, но и в их игре действия, видим себя во всех и всех в себе, воспринимаем все знание и мысль и чувство, как движение единого Разума и Сердца, всю энергию и действие как кинетику единой Воли в могуществе, всю Материю и форму как частицы одного Тела, все личности как проекции одной Личности, все эго – как деформации одного и единственного реального «Я» в существовании. В нем мы уже не остаемся отделенными, но теряем наше активное эго в универсальном движении, так же как посредством Свидетеля, который не имеет качеств и навеки не привлечен и не впутан мы теряем свое статическое эго в универсальном мире.

И все-таки еще остается противоречие между этими двумя терминами, отчужденным божественным Молчанием и всеобъемлющим божественным Действием, которое мы можем уладить в себе определенным образом, до определенной степени, которая кажется нам совершенной, но все же не является совершенной, потому что она не может всецело трансформировать и побеждать. У нас есть универсальный Мир, Свет, Могущество, Блаженство, но их эффективное выражение принадлежит не Истине-Сознанию, божественному Гносису, но все еще, хотя и чудесно освобожденное, возвышенное и озаренное, поддерживает всего лишь нынешнее самовыражение Космического Духа и не трансформирует, как могло бы Трансцендентальное Нисхождение, двусмысленные символы и завуалированные мистерии мира Неведения. Сами мы свободны, но земное сознание остается в оковах; только дальнейшее трансцендентальное восхождение может полностью устранить противоречие, и трансформировать и освободить.

Ведь есть еще третий, напряженно близкий и личный аспект Мастера Работ, который является ключом к его наиболее возвышенной мистерии и экстазу; ведь он отделяет от тайны скрытой Трансцендентности и двусмысленнной демонстрации космического Движения индивидуальное Могущество Божественного, которое может служить посредником между ними обоими, и быть мостом для нашего перехода от одного к другому. В этом аспекте трансцендентальная и универсальная личность Божественного приспосабливает себя к нашей индивидуальной личности, и соглашается на личные отношения с нами, одновременно отождествившись с нами как наше высшее «Я», и все же близкое и отдельное, как наш Мастер, Друг, Любовник, Учитель, наш Отец и наша Мать, наш Товарищ в великой мировой игре, который замаскировал себя всюду в качестве друга и врага, помощника и противника и, во всех отношениях и во всех работах, которые затрагивают нас, направлял наши шаги к нашему совершенству и нашему освобождению. Именно через это, более личное проявление нас допускают к некой возможности полного трансцендентного переживания; ведь в его лице мы встречаем Единого не просто в освобожденном покое и мире, не просто с пассивным или активным подчинением в наших работах или через мистерию единения с универсальным Знанием и Могуществом, наполняющими и ведущими нас, но с экстазом божественной Любви и божественного Восторга, который взлетает за пределы молчащего Свидетеля и активного Мирового Могущества к некому позитивному предвидению более великой чарующей тайны. Ведь не столько знание ведет к некому невыразимому Абсолюту, не столько работы поднимают нас из мирового процесса к изначальному высшему Знающему и Мастеру, но, скорее, эта вещь, самая личная для нас, и все же в настоящее время самая неясная, которая хранит от нас завернутой в свою страстную вуаль глубокую и трепетную тайну трансцендентного Божества, и некую абсолютную позитивность его совершенного Существа, его всеконцентрирующего Блаженства, его мистической Ананды.

Но индивидуальные отношения с Божественным не всегда, или не с самого начала приводят в действие величайшее расширение, или высочайшее самопревосхождение. Сначала это Божество, близкое нашему существу, или имманентное внутри нас, может быть почувствовано полностью только в рамках нашей личной природы и переживания, Лидер и Мастер, Руководитель и Учитель, Друг и Любовник, или же Дух, Могущество или Присутствие, составляющее и возвышающее наше направленное ввысь и расширяющее движение силой своей сокровенной реальности, наполняющей сердце, или контролирующего нашу природу находясь выше даже нашего высочайшего интеллекта. Его занимает именно наша личная эволюция, личные отношения, которые являются нашей радостью и исполнением, построение нашей природы в его божественное подобие, которое является нашим обретением себя и совершенствованием. Кажется, что внешний мир существует только как поле для этого роста, и поставщик материалов или помогающих и сопротивляющихся сил для его последовательных стадий. Наши работы, сделанные в этом мире, являются его работами, но даже если они служат некой временной универсальной цели, их главная цель для нас – сделать внешне динамичными, или придать внутреннее могущество нашим отношениям с этим имманентным Божественным. Многие искатели не просят большего, или видят продолжение и исполнение этого духовного расцвета только на небесах по ту сторону; единство завершается и становится постоянным в вечном местопребывании его совершенства, радости и красоты. Но этого недостаточно для интегрального искателя; каким бы оно ни было напряженным и прекрасным, личное изолированное достижение не может быть всей его целью, или его полным существованием. Должно прийти время, когда личное раскроется универсальному; сама наша индивидуальность, духовная, ментальная, витальная, физическая даже, будут универсализированы: они будут выглядеть, как могущество его универсальной силы и космического духа, или же будут содержать вселенную в той невыразимой широте, которая приходит к индивидуальному сознанию, когда оно разбивает свои оковы и устремляется ввысь, к Трансцендентному, и во все стороны, к Бесконечному.

**

В Йоге, прожитой целиком на одухотворенном ментальном плане, возможно и даже обычно то, что эти три фундаментальных аспекта божественного – Индивидуальный, или Имманентный, Космический и Трансцендентный – остаются отдельными реализациями. Каждая сама по себе кажется достаточной для того, чтобы удовлетворить жажду искателя. Наедине с личным Божественным в тайной озаренной палате сокровенного сердца, он может выстроить свое существо по образу Возлюбленного, и взойти из падшей Природы, чтобы пребывать с ним на неких небесах Духа. Избавленный от космической широты, освобожденный от эго, с личностью, сведенной к точке приложения универсальной Силы, сам спокойный, освобожденный, бессмертный в универсальности, неподвижный в Свидетельствующем «Я», даже будучи распростертым без границ в бесконечном Пространстве и Времени, он может наслаждаться в мире свободой Безвременного. Однонаправленный к некой невыразимой Трансцендентности, отбрасывая свою личность, отбрасывая труд и беспокойство универсального Динамизма, он может убежать в неописуемую Нирвану, уничтожить все вещи в нетерпимой экзальтации полета в Непередаваемое.

Но ни одного из этих достижений недостаточно для того, кто ищет широкой завершенности интегральной Йоги. Индивидуального спасения ему недостаточно; ведь он обнаруживает, что раскрывается космическому сознанию, которое значительно превосходит в своей широте и размахе более узкую напряженность ограниченное индивидуальное свершение, и его зов императивен; направляемый этим безмерным принуждением, он должен пробиться через все разделяющие границы, развернуть себя в Мировой Природе, вместить вселенную. Сверху также есть подталкивающая его динамическая реализация, нажимающая из Высшего на этот мир существ, и только некое окружение и превосхождение космического сознания может высвободить в проявление здесь то еще не растраченное великолепие. Но космическое сознание тоже является недостаточным; ведь оно - не вся Божественная Реальность, не всеобъемлюще. Существует божественная тайна за личностью, которую он должен раскрыть: там, ожидая в ней своего рождения сюда, во Время, пребывает мистерия воплощения Трансцендентного. В космическом сознании остается под конец пробел, неравное уравнение - высшего Знания, которое может освобождать, но не осуществлять, и Могущества, которое, кажется, использует ограниченное Знание, или маскируется под поверхностное Неведение, которое может творить, но творит несовершенство, или совершенство преходящее, ограниченное и в оковах. С одной стороны находится свободный нединамический Свидетель, а с другой стороны – связанная Исполнительница действия, которой не были даны все средства действия. Примирение этих товарищей и противоположностей, кажется, прячется, откладывается, задерживается в Непроявленном, молчащем позади нас. Но, с другой стороны, простое бегство в некое абсолютное Трансцендентное оставляет личность неисполненной, а универсальное действие – незавершенным, и не может удовлетворить интегрального искателя. Он чувствует, что Истина, которая существует вечно, является Могуществом, которое творит точно так же, как непоколебимым Существованием; это Могущество не единственно иллюзорного или невежественного проявления. Вечная Истина может проявлять свои истины во Времени; она может творить в Знании, а не только в Несознании и Неведении. Божественное Нисхождение не менее, чем восхождение к Божественному, является возможным; существует перспектива спускания вниз будущего совершенства и современного освобождения. По мере того, как его знание расширяется, для него становится все более и более очевидным, что именно для этого Мастер работ сбросил вниз душу внутри него, сюда, как искру его огня во тьму, чтобы из нее мог вырасти центр Света, который будет существовать вечно.

Трансцендентное, Универсальное, индивидуальное – три могущества, покрывающих, подстилающих и пронизывающих всю манифестацию - это первая из Троиц. В развертывании сознания также, имеются три основных термина, и ни одним из них нельзя пренебречь, если мы собираемся иметь опыт целостной Истины существования. Из индивидуального мы пробуждаемся в более широкое и свободное космическое существование; но из универсального также, со всем его комплексом форм и могуществ, мы, должны выйти посредством еще большего самопревосхождения в сознание без границ, которое основано на Абсолюте. И в то же время в этом восхождении мы реально не уничтожаем, но принимаем и преобразуем то, что мы, как кажется, покидаем; ведь существует высота, на которой все три пребывают вечно друг в друге, на этой высоте они счастливо связаны в узел гармоничного единства. Но эта вершина находится выше высочайшей и широчайшей одухотворенной ментальности, хотя некое отражение ее и может быть пережито здесь; разум, чтобы добраться до нее, чтобы жить там, должен превысить самого себя, и быть трансформированным в супраментальный гностический свет, могущество и субстанцию. В этом низшем уменьшенном сознании, в самом деле, можно попытаться достичь гармонии, но она должна будет всегда оставаться несовершенной; возможно согласование, но не одновременное слитное исполнение. Восхождение из разума для какой бы то ни было более великой реализации обязательно. Кроме того, должно быть, вместе с восхождением или как последствие его, динамическое нисхождение само-существующей Истины, которая существует всегда, вознесенная в ее собственный свет выше Разума, вечная, предшествующая манифестации Жизни и Материи.

Ведь Разум является Майей, sat-asat: это поле объятия истинного ложным, существующего несуществующим, и именно в этом двусмысленном поле разум кажется правителем; но даже в своем собственном царстве он является поистине уменьшенным сознанием, он не является частью исходного и высшего порождающего могущества Вечного. Даже если Разум и способен отражать некий образ неотъемлемой Истины в своей субстанции, все же динамическая сила и действие Истины выглядят в нем всегда сломанными и разделенными. Все, что разум может сделать – это соединить фрагменты, или вывести целое; истина разума – это только полуистина, или часть головоломки. Ментальное знание всегда относительно, частично и непоследовательно, и его исходящее действие и созидание выходит еще более спутанным в своих шагах, или точным только в узких пределах и посредством несовершенного складывания по кусочкам. Даже в этом уменьшенном сознании Божественное проявляется как Дух в Разуме, точно так же как оно движется в качестве Духа в Жизни, или пребывает, еще менее явно, в качестве Духа в Материи; но не здесь его полное динамическое откровение, не здесь совершенные личности Вечного. Только когда мы пересекаем границу в более широкое, светлое сознание и самосознающую субстанцию, где божественная Истина у себя дома, а не посторонний, раскроется нам Мастер нашего существования в нерушимой интегральной истине своего существа и своих могуществ и своих работ. Только там, также, примут его работы в нас форму безупречного движения к его неизменной супраментальной цели.

**

Но это – конец длинного и трудного путешествия, и мастер работ не ждет до этих пор, чтобы встретить искателя на пути Йоги и наложить свою тайную или наполовину видимую руку на него, и на его внутреннюю жизнь и действия. Он уже был в мире, как Зачинатель и Получатель работ, за плотным покровом Несознательного, замаскированный под силу Жизни, видимый для Разума посредством символических божеств и образов. Вполне может быть так, что в этих масках он встретит впервые душу, предназначенную для пути интегральной Йоги. Или же, облеченный в еще более неясные маски, он может быть воспринят нами как Идеал, или ментализирован, как абстрактное Могущество Любви, Добра, Красоты или Знания; или когда мы еще только обращаемся к Пути, он может прийти к нам, завуалированный зовом Человечности, или Воли в вещах, которая ведет к освобождению мира из хватки Тьмы и Лжи и Смерти и Страдания – великой четверки Неведения. Затем, после того, как мы вступили на путь, он окружает нас своей широкой и могучей освобождающей Безличностью, или движется рядом с нами, с лицом и формой личного Божества. Внутри и вокруг себя мы чувствуем Могущество, которое поддерживает, защищает и заботится; мы слышим Голос, который направляет, сознательная Воля, более великая, чем мы сами, правит нами, повелительная Сила движет нашей мыслью и действиями и самим нашим телом; вечно расширяющееся Сознание поглощает наше, живой Свет Знания освещает все внутри, или Красота захватывает нас; Мощь нажимает сверху, конкретная, массивная и переполняющая, и проникает и вливается в само вещество нашей природы; Мир пребывает здесь, Свет, Счастье, Сила, Величие. Или возникают отношения, личные, сокровенные, как сама жизнь, сладостные, как любовь, всеохватывающие, как небо, глубокие, как море. Рядом с нами идет Друг; Любовник – с нами, в тайне нашего сердца; Мастер нашей работы и нашего Испытания указывает нам путь, Творец вещей использует нас в качестве инструмента; мы – на руках у вечной Матери. Все эти более доступные аспекты, в которых Непостижимое встречает нас, это не просто помогающие символы или полезные представления; но, по мере того как мы прогрессируем, их первые несовершенные формулировки в нашем опыте уступают место большему видению единой Истины, которая находится за ними. На каждом шагу их просто ментальные маски спадают, и они приобретают более широкое, глубокое, сокровенное значение. Наконец, на супраментальных границах, все эти Божества объединяют свои священные формы и, не прекращая существовать, объединяются вместе. На этом пути Божественные аспекты явили себя не только для того, чтобы быть отброшенными; они не являются временными духовными удобствами, или компромиссами с иллюзорным Сознанием или образами из сна, мистически наброшенными на нас непередаваемым сверхсознанием Абсолютного; наоборот, их могущество увеличивается, и их абсолютность являет себя по мере того, как они подходят ближе к Истине, из которой они происходят.

Ведь эта ныне сверхсознательная Трансцендентность является Могуществом, так же как и Существованием. Супраментальная Трансцендентность это не пустое Чудо, но невыразимое, которое содержит вовеки все неотъемлемые вещи, которые произошли из него; оно удерживает их в своей высшей постоянной реальности, и их собственных характерных абсолютах. Уменьшение, разделение, деградация, которые создают здесь чувство неудовлетворительной головоломки, мистерии Майи, сами уменьшаются и отпадают от нас в нашем восхождении, и Божественные Могущества принимают свои реальные формы, и все более и более выглядят терминами Истины в процессе реализации здесь. Душа божественного здесь, медленно пробуждающаяся от своей инволюции и заключения в материальное Несознание. Мастер наших работ – не Мастер иллюзий, но высшая Реальность, которая выработала свои самовыражающие реальности, медленно избавляющиеся от коконов Неведения в которых, для целей эволюционной манифестации, им было позволено некоторое время дремать. Ведь супраментальная Трансцендентность не является вещью, абсолютно отдельной и не связанной с нашим нынешним существованием. Из более великого Света все это пришло для путешествия Души, падшей в Несознание и выходящей из него, и, пока идет это путешествие, она ожидает сверхсознательно над нашими умами, пока не сможет стать сознательной в нас. Затем она раскроет себя, и посредством раскрытия явит нам все значение наших собственных существ и наших работ; ведь она разоблачит Божественное, чья полная манифестация освободит и сделает совершенным их скрытое значение.

В этом разоблачении Трансцендентное Божественное будет все более и более познаваться нами как высшее Существование и Совершенный Источник всего, чем мы являемся; но в равной мере мы будем видеть его как Мастера Работ и созидания, готового изливать себя все более и более в область своей манифестации. Космическое Сознание и его действие будут казаться уже не огромным регулируемым Случаем, но областью манифестации; там Божественное видно как управляющий и наполняющий Космический Дух, который получает все из Трансцендентности, и развивает то, что нисходит в формы, которые сейчас являются темной маской или сбивающей с толку полумаской, но предназначены быть прозрачным откровением. Индивидуальное сознание восстановит свой истинный смысл и действие; ведь оно является формой Души, присланной из Высшего и, несмотря на все видимости, ядром туманности, в которой Божественная Сила Матери работает для победоносного воплощения безвременного и бесформенного Божественного во Времени и Материи. Это постепенно раскроет себя для нашего видения и опыта, как воля Мастера работ, и как их собственное окончательное значение, которое одно лишь дает мировому творению и нашему собственному действию в мире свет и значение. Узнать это и бороться за свершение этого является всей ношей Пути Божественных Работ в интегральной Йоге.

 

Глава XII

Божественная Работа

 

Один вопрос остается для искателя на пути работ, когда его поиск является или кажется подошедшим к своему естественному концу – есть ли какая-либо работа, или какая работа остается для души после освобождения, и для какой цели? Ровность была установлена в природе, или управляет всей природой; достигнуто радикальное избавление от эго-идеи, от всепроникающего ощущения эго, ото всех чувств и импульсов эго и его самоволия и желаний. Полное самопосвящение было сделано не только в мысли и сердце, но во всех сложностях существа. Полная чистота или превосхождение трех гун было гармонично установлено. Душа видела Мастера своих работ и живет в его присутствии, или сознательно содержится в его существе, или объединена с ним или чувствует его в сердце или свыше и слушается его указаний. Она узнала свое истинное существо, и сбросила покров Неведения. Какая работа тогда остается для работника в человеке и с каким мотивом, ради какой цели, в каком духе она должна быть сделана?

**

Есть один ответ, который очень хорошо известен в Индии: никакой работы вообще не остается, что до остального – неподвижность. Когда душа может жить в вечном присутствии Высшего, или когда она объединена с Абсолютом, предмет нашего существования в мире, если можно сказать, что оно имеет объект, сразу исчезает. Человек, освобожденный от проклятия саморазделенности и от проклятия Неведения, освобождается также от этого другого бедствия, проклятия работ. Все действие было бы тогда унижением высшего состояния и возвращением в Неведение. Это отношение к жизни поддерживается идеей, основанной на ошибке витальной природы, для которой действие диктуется только одним, или всеми тремя низшими мотивами, необходимостью, инстинктом и импульсом желания. Инстинкт или импульс замолчали, желание угасло, какое здесь место работе?  Некая механическая необходимость может оставаться, но никакой другой, и даже она прекратится навсегда с отпадением тела. Но, несмотря ни на что, все же, пока жизнь остается, действие является неизбежным. Просто мышление, или, в отсутствие мысли, просто жизнь сама по себе является действием, и вызывает много последствий. Все существование в мире является работой, силой, действенностью и имеет динамический эффект на целое посредством своего простого присутствия, даже инерция камня, даже молчание неподвижного Будды на краю Нирваны. Вопрос только в манере действия, в инструментах, которые используются или которые действуют сами по себе, и в духе и знании работника. Ведь в реальности, не человек работает, но Природа работает через него для самовыражения Могущества внутри, которое берет начало из Бесконечного. Знать это, и жить в присутствии в существе Мастера Природы, освободившись от желания и иллюзии личного импульса – единственная необходимая вещь. Это, а не телесное прекращение действия является истинным освобождением; ведь зависимость от работы сразу прекращается. Человек может сидеть молча и неподвижно вечность, и все-таки быть так же связанным Неведением, как животное или насекомое. Но если он может сделать это более великое сознание динамичным внутри себя, тогда вся работа всех миров могла бы пройти через него и все же он остался бы в состоянии покоя, абсолютно в покое и мире, свободным от всякой зависимости. Действие в мире дано нам изначально как средство нашего саморазвития и самоисполнения; но даже если мы достигли последней возможной самозавершенности, оно будет все еще оставаться средством исполнения божественного намерения в мире и большего универсального «я», частью которого является каждое существо – частью, которая спустилась с ним из Трансцендентности.

В определенном смысле, когда его Йога достигла определенной кульминации, работа прекращается для человека; ведь у него нет дальнейшей личной необходимости в работах, делаемых им; но нет необходимости бежать от действия, или искать убежища в счастливой инерции. Ведь теперь он действует, как действует Божественное Существование, без какой-либо связывающей необходимости и без какого-либо принуждающего неведения. Даже при выполнении работ он не работает вообще; он не берет на себя личной инициативы. Это Божественная Шакти работает в нем через его природу; его действие развивается через спонтанность высшей Силы, которая обладает его инструментами, частью которой он является, с чьей волей его воля тождественна, и чьим могуществом является его могущество. Дух в нем содержит, поддерживает и наблюдает это действие; он председательствует над ним в знании, но не приклеен и не прикреплен к работе привязанностью или нуждой, не связан желанием его плода, не порабощен никаким движением или импульсом.

Это распространенная ошибка – предполагать, что действие невозможно, или по меньшей мере бессмысленно без желания. Если желание прекратилось, сказано нам, действие тоже должно прекратиться. Но это, подобно другим слишком легко понятным обобщениям, более привлекательно для режущего и определяющего разума, чем истинно. Основная часть работы, сделанной во вселенной, завершается без каких либо помех желания; она происходит благодаря спокойной необходимости и спонтанному закону Природы. Даже человек постоянно делает работу разных видов благодаря спонтанному импульсу, интуиции, инстинкту или действует из послушания естественной необходимости и закону сил, как без ментального планирования, так и без настояния сознательной витальной воли или эмоционального желания. Довольно часто его действие противоречит его намерению или его желанию; оно исходит из него от подчинения необходимости или принуждению, из послушания импульсу, из повиновения силе в нем, которая толкает к самовыражению или сознательно следует более высокому принципу. Желание – это дополнительная приманка, которой Природа дала важную роль в жизни живых существ с целью вызвать определенный род раджасического действия, необходимого для ее промежуточных целей; но это не единственный, и даже не главный ее механизм. Оно имеет свою великую пользу, когда оно длится, оно помогает нам подняться из инерции, оно противостоит многим тамасическим силам, которые иначе подавили бы действие. Но искатель, который далеко продвинулся на пути работ, прошел за эту промежуточную стадию, на которой желание было полезным механизмом. Его толчок более не необходим для его действия, но, скорее, является ужасным препятствием и источником заминок, неэффективности и провалов. Другие обязаны повиноваться личному выбору или мотиву, но он научился действовать с безличным, или универсальным разумом, или как часть или инструмент бесконечной Личности. Спокойное безразличие, радостная безучастность или счастливый ответ божественной Силе, каким бы ни было ее распоряжение, является условием для совершения им любой эффективной работы, или предприятия любого стоящего действия. Не желание, не привязанность должны управлять им, но Воля, которая трепещет в божественном мире, Знание, которое движется из трансцендентного Света, радостный Импульс, который является силой из высшей Ананды.

**

На продвинутой стадии Йоги не имеет значения для искателя, в смысле какого-либо личного предпочтения, какое действие он будет или не будет совершать; даже то, действовать ему или нет, решается не исходя из его личного выбора или удовольствия. Всегда он движим делать то, что бы ни находилось в согласии с Истиной, или что бы Божественное ни потребовало через его природу. Из этого иногда выводится ложное заключение, что духовный человек, принимая положение, в которое Судьба или Бог или его прошлая Карма поставили его, соглашаясь работать в сфере и остове семьи, клана, касты, нации, занятия, которые суждены ему рождением и обстоятельствами, не будет и даже, возможно, не должен делать никакого движения, чтобы превзойти их, или преследовать какую-либо великую мирскую цель. Поскольку он реально не имеет работы, которую должен делать, поскольку он должен только использовать работы, - и не имеет значения, какие работы, пока он находится в теле, для того, чтобы достичь освобождения, или, достигнув его, только подчиняться высшей Воле и делать все, что бы она ни велела, - имеющейся сферы деятельности, данной ему, достаточно для этой цели. Однажды освобожденный, он должен только продолжать  работать в области, предназначенной ему Судьбой и обстоятельствами, пока не придет великий час, когда он сможет, наконец, скрыться в Бесконечное. Настаивать на какой-то определенной цели, или работать ради какой-то великой мирской задачи означает погрузиться в иллюзию работ; это значит поддерживать заблуждение, что земная жизнь имеет вразумительное намерение, и содержит объекты, стоящие преследования. Великая теория Иллюзии, которая является практическим отрицанием Божественного в мире, даже если по идее и признает Присутствие, еще раз предстает перед нами. Но Божественное есть здесь, в мире, - не только статически но и динамически, не только как духовное «я» и присутствие, но как могущество, сила, энергия, и поэтому божественная работа в мире возможна.

Не существует ни узкого принципа, ни ограниченной области, которые могли бы быть навязаны Кармайогину в качестве его правила или сферы его деятельности. Истинно вот что: каждый вид работ, маленьких для представления или великих, узких по размаху или широких, может быть равно использован в достижении освобождения или для самидисциплины. Истинно также и то, что после освобождения человек может находиться в любой сфере жизни и в любом роде деятельности, и исполнять там свое существование в Божественном. В соответствии с тем, как им движет Дух, он может оставаться в области, предназначенной ему рождением и обстоятельствами, или сломать этот каркас, и идти вперед, к беспрепятственной деятельности, которая станет подходящим телом для его увеличившегося сознания, и более высокого знания. Для направленного вовне взгляда людей внутреннее освобождение может не вызвать видимых изменений в его наружных действиях; или, наоборот, свобода и бесконечность внутри могут транслировать себя во внешние динамические работы настолько широкие и новые, что всеобщее внимание будет привлечено этой новой силой. Если таково намерение Высшего в ней, освобожденная душа может удовольствоваться едва различимым и ограниченным действием в старом человеческом окружении, которое никак не стремится изменить свои внешние проявления. Но она может также быть призвана к работе, которая не только меняет формы и область ее собственной внешней жизни но, не оставляя ничего вокруг себя неизменным и незатронутым, создает новый мир и новый порядок.

**

Нас может преследовать распространенная идея, что единственная цель освобождения - гарантировать индивидуальной душе свободу от физического перерождения в нестабильной жизни вселенной. Если эта свобода однажды обеспечена, для нее не существует дальнейшей работы в жизни здесь или где-либо еще, кроме того, чего требует продолжающееся существование тела, или обуславливают неисчерпанные последствия прошлых жизней. Это немногое, быстро исчерпываемое или истребляемое огнем Йоги, прекратится с уходом освобожденной души из тела. Цель, состоящая в уходе от перерождения, давно уже закрепленная в индийской ментальности в качестве высшей цели души, заменила наслаждение небес, прежде закрепленное в ментальности преданных в качестве божественной приманки. Индийская религия также поддерживала этот более ранний и низкий призыв, когда грубая внешняя интерпретация Ведических гимнов была доминирующим убеждением, и дуалисты в поздней Индии также делали это частью своего высшего духовного мотива. Несомненно, освобождение от ограничений разума и тела в вечный мир, покой, молчание Духа, является более высоким призывом, чем предложение небес ментальных радостей или увековеченных физических удовольствий, но это тоже, в конце концов, является приманкой; его настояние на усталости разума от жизни, на уклонении жизненного существа от приключения рождения, задевает струнку слабости, и не может быть высшим мотивом. Желание личного освобождения, какой бы высокой ни была его форма, является порождением эго; оно полагается на идею нашей собственной индивидуальности, оно желает своей личной пользы или благосостояния, оно стремится к освобождению от страданий, оно взывает об угасании тревог становления и делает это высшей целью нашего существования. Подняться над желанием личного освобождения необходимо для полного отвержения этой основы эго. Если мы стремимся к Божественному, это должно происходить ради Божественного, а не для чего-нибудь еще, потому что это высший зов нашего существа, глубочайшая истина духа. Преследование освобождения, свободы души, реализации нашего истинного и высшего «я», союза с Божественным оправдано только потому, что это высочайший закон нашей природы, потому что это - влечение того, что является низшим в нас к тому, что является высшим, потому что это – Божественная Воля в нас. Это – его достаточное оправдание, и его единственное, самое истинное обоснование; все остальные мотивы – лишь его разрастания, минорные или эпизодические истины или полезные приманки, которые душа должна оставить, как только их полезность кончилась, и состояние единства с Высшим и со всеми существами стало нашим нормальным сознанием, а блаженство этого состояния – нашей духовной атмосферой.

Часто мы видим, как это желание личного спасения пересиливается другим притяжением, которое также принадлежит к высшему обороту нашей природы, и которое отмечает неотъемлемую характеристику действия, которое должна преследовать освобожденная душа. Это то самое, что подразумевается в великой легенде об Амитабха Будде, который повернул назад, когда его дух был на пороге Нирваны, и дал обет никогда не пересекать его, пока хоть одно существо остается в страдании и Неведении. Именно это лежит в основе возвышенного стиха Бхагавата Пураны: «Я не хочу ни высшего состояния со всеми его восемью сиддхи, ни прекращения перерождений; могу ли я принять на себя печаль всех существ, что страдают, и войти в них для того, чтобы они могли стать свободными от горя.» Именно это вдохновило замечательный пассаж из письма Свами Вивекананды: «Я утратил всякое желание собственного освобождения,» - писал великий ведантист – «могу ли я рождаться снова и снова и выстрадать тысячу несчастий, для того чтобы поклоняться единственному Богу, который существует, единственному Богу, в которого я верю, общей сумме всех душ, - и выше всего, мой Бог грешный, мой Бог отверженный, мой Бог бедняк всех национальностей, всех видов – особый объект моего поклонения. Он, кто низок и высок, святой и грешник, бог и червяк, Ему поклоняйтесь, видимому, известному, реальному, присутствующему везде; сбросьте всех остальных идолов. В ком нет ни прошлой жизни, ни будущего рождения, ни смерти, ни ухода, ни прихода, в ком мы всегда были и всегда будем едины, Ему поклоняйтесь; сбросьте всех остальных идолов.»

В двух последних предложениях заключается, на самом деле, вся суть дела. Истинное спасение, или истинная свобода от цепи перерождений состоит не в отвержении земной жизни, и не в индивидуальном бегстве посредством духовного самоуничтожения, точно так же как истинное отречение состоит не просто в физическом оставлении семьи и общества; оно состоит во внутреннем отождествлении с Божественным, в котором нет ограничений прошлой жизни и будущего рождения, но вместо этого – вечное  существование нерожденной Души. Тот, кто свободен внутренне, даже совершая действия, не делает ничего вообще – говорит Гита; ведь это Природа работает в нем под контролем Господина Природы. Равно, если он сто раз принимает тело, он свободен от любой цепи перерождений или механического колеса существования, поскольку он живет в нерожденном и неумирающем духе, а не в жизни тела. Поэтому привязанность к бегству от перерождений является одним из идолов, которого садхака интегральной Йоги должен разбить и отбросить от себя. Ведь его Йога не ограничивается реализацией Трансцендентного позади всего мира индивидуальной душой; она объемлет также реализацию Универсального, «общей суммы всех душ», и не может, стало быть, заключаться в движении личного спасения и бегства. Даже в своем превосхождении космических ограничений он все-таки един со всеми в Боге; божественная работа во вселенной для него остается.

**

Эта работа не может быть закреплена никаким разумом созданным правилом или человеческим стандартом; ведь его сознание ушло от человеческого закона и границ, и перешла в божественную свободу, прочь от правления внешнего и преходящего в самоуправление внутреннего и вечного, прочь от связывающих форм конечного в свободное самоопределение Бесконечного. «Как бы он ни жил и не действовал» - говорит Гита – «он живет и действует во Мне». Правила, которые устанавливает человеческий интеллект, нельзя применять к освобожденной душе, - посредством внешних критериев и тестов, которые предписывают их ментальные ассоциации и суждения, его невозможно оценивать; он вне узкой юрисдикции этих ошибочных судов. Совершенно не имеет значения, носит ли он одеяние аскета, или ведет богатую жизнь главы семьи; посвящает ли свое время тому, что люди называют святыми трудами, или разносторонним мирским видам деятельности; посвящает ли себя задаче непосредственно вести людей к Свету, как Будда, Христос или Шанкара, или правит царствами, как Джанака, или предстает перед людьми, как Шри Кришна, в качестве политика или военачальника; что он ест или пьет; каковы его привычки или занятия; терпит он поражение или преуспевает; послужит ли его работа созиданию или разрушению; поддерживает или восстанавливает он старый порядок, или трудится, чтобы заменить его новым; объединяется ли с теми, кого людям нравится почитать, или с теми, кого их чувство высшей праведности изгоняет и порицает; одобряются ли его жизнь и деяния его современниками, или он осужден как обманщик людей и подстрекатель к религиозной, моральной или социальной ереси. Он не руководствуется суждением людей, или законами, установленными невежественным; он повинуется внутреннему голосу и движим невидимым Могуществом. Его реальная жизнь происходит внутри, и этой ее разновидностью он живет, движется и действует в Боге, в Божественном, в Бесконечном.

Но, хотя его действие не управляется внешним правилом, одно правило в нем будет соблюдаться, и оно не является внешним; оно не будет диктоваться личным желанием или целью, но будет частью сознательной, и, в конечном счете, хорошо упорядоченной, будучи самоупорядоченной, божественной работы в мире. Гита провозглашает, что действие освобожденного человека не должно управляться желанием, но к сохранению мира, руководству им, ведению, побуждению, поддержанию ведет назначенный ему путь. Это указание было интерпретировано так: мир является иллюзией, в которой большинство людей должно оставаться, поскольку они не готовы к освобождению, и он должен внешне действовать так, чтобы лелеять в них привязанность к их привычным работам, установленным для них социальным законом. В таком случае это было бы жалким и смешным правилом, и каждое благородное сердце отвергло бы его, чтобы следовать божественному зову Амитабха Будды, возвышенной молитве Бхагаваты, страстному стремлению Вивекананды. Но если мы скорее согласны со взглядом, что мир является божественно управляемым движением Природы, выходящей в лице человека навстречу Богу, и что это работа, о которой Господин Гиты говорит, что он вечно занят ею, хотя нет ничего такого, чего он не имеет или должен достичь, тогда у этого великого указания появляется более глубокий и истинный смысл. Участвовать в этой божественной работе, жить для Бога в мире будет правилом Кармайогина; жить для Бога в мире и, следовательно, действовать так, чтобы Божественное могло все более и более проявлять себя, и мир шел вперед каким угодно из путей своего смутного паломничества, и подходил все ближе к божественному идеалу.

Как он будет делать это, каким именно способом, не может быть определено никаким общим правилом. Оно должно развиться или определиться изнутри; решение принимается Богом и нами, Высшим «Я» и индивидуальным «я», которое является инструментом работы; даже до освобождения, именно из внутреннего «я», как только мы начинаем осознавать его, растет поддержка, духовно определенный выбор. Полностью и только изнутри должно приходить знание о том, какая работа должна быть сделана. Не существует исключительной работы, нет закона или формы или внешне закрепленного или неизменного способа работы, который можно назвать способом работы освобожденного существа. Выражение, использованное в Гите, чтобы описать эту работу, которая должна быть сделана, было интерпретировано в том смысле, что мы должны выполнять свой долг, не заботясь о плодах. Но это концепция, порожденная европейской культурой, которая является скорее этической, чем духовной, и скорее внешней, чем внутренне глубокой в своих концепциях. Такой общей вещи, как долг, не существует, мы имеем только обязанности, часто конфликтующие друг с другом, и они определены нашим окружением, нашими социальными отношениями, нашим внешним положением в жизни. Они имеют большое значение в тренировке незрелой моральной природы и установлении стандарта, который отбивает охоту действовать у эгоистического желания. Уже было сказано, что пока искатель не имеет внутреннего света, он должен руководствоваться лучшим светом, который у него есть, и долг, принцип, дело – это некоторые из тех стандартов, которые он может временно устанавливать и соблюдать. Долг солдата – сражаться, когда приказывают, даже стрелять в своих собственных детей и родственников; но этот стандарт, или любой из ему подобных не может быть навязан освобожденному человеку. С другой стороны, любить или испытывать сочувствие, повиноваться высочайшей истине существа, следовать указанию Божественного – это не обязанности; эти вещи являются законами Природы, когда она поднимается к Божественному; истечением действия из состояния души, высокой реальностью духа. Действие освобожденного исполнителя работ должно быть именно таким истечением из души; оно должно приходить к нему или выходить из него, как естественный результат его духовного единения с Божественным, а не формироваться с помощью поучительной конструкции ментальной мысли и воли, практического рассудка или социального сознания. В обычной жизни руководством являются правило, стандарт или идеал, сконструированные лично, социально, или традицией; когда же однажды началось духовное путешествие, они должны быть заменены внутренним и внешним правилом жизни, необходимым для нашей самодисциплины, освобождения и совершенства, способом жизни, соответствующим пути, которому мы следуем, или предписанным духовным руководителем и мастером, Гуру, или же продиктованным нашим внутренним Руководителем. Но в окончательном состоянии бесконечности и свободы души все внешние стандарты замещаются или откладываются в сторону, и все, что остается – это спонтанное и интегральное повиновение Божественному, с которым мы едины, и действием, спонтанно исполняющим интегральную духовную истину нашего существа и природы.

**

В этом более глубоком смысле, в котором мы должны воспринимать указание Гиты, действие, определенное и управляемое природой, должно быть нашим законом работ. Конечно, имеются в виду вовсе не поверхностный темперамент или характер привычных импульсов, но, в буквальном смысле санскритского слова, наше «собственное существо», наша сущностная природа, божественное вещество нашей души. Что бы ни вырастало из этого корня, что бы ни проистекало из этих источников – это является глубоким, сущностным, верным; остальное же – мнения, импульсы, привычки, желания – могут быть просто поверхностными формациями, или случайными причудами существа, или наложениями извне. Они движутся и меняются, но это остается постоянным. Мы - это вовсе не исполнительные формы, принятые Природой в нас, и не наши устойчиво закрепленные способы выражения, именно духовное существо в нас – и это включает также его становление душой – то, что сохраняется с течением времени во вселенной.

Мы не можем, однако, легко различить этот истинный внутренний закон нашего существа; он будет заслонен от нас так долго, пока сердце и разум остаются неочищенными от эгоизма: а до тех пор мы будем следовать поверхностным и непостоянным идеям, импульсам, желаниям, предложениям и внушениям всех видов, идущим от нашего окружения, или осуществлять формации временной ментальной, витальной, физической личности – того преходящего и сконструированного «я», которое было создано для нас при взаимодействии нашего существа и давления низшей космической Природы. По мере того, как мы очищаемся, истинное существо внутри проявляет себя все более отчетливо; наша воля все менее увлекается предложениями извне или замыкается в наши собственные поверхностные ментальные конструкции. Когда эгоизм отвергнут, природа очищена, действие будет происходить по указаниям души, приходить из глубин или с высот духа, или оно будет открыто направляться Господином, который все это время скрыто находился в наших сердцах. Высшее и заключительное слово Гиты к Йогину – о том, что он должен оставить все общепринятые рецепты веры и действия, все фиксированные и внешние правила поведения, все конструкции внешней поверхностной Природы, Дхармы, и найти прибежище в одном лишь Божественном. Он свободен от желания и привязанности, един со всеми существами, живет в бесконечной Истине и Чистоте, и действует из сокровеннейших глубочайших глубин своего внутреннего сознания, управляем своим бессмертным, божественным и высочайшим «Я», и все его работы будут направляться Могуществом изнутри через этот сущностный дух и природу в нас которые, зная, сражаясь, работая, любя, служа, всегда являются божественными, к исполнению Бога в мире, к выражению Вечного во Времени.

Божественное действие, возникающее спонтанно, свободно, безошибочно из света и силы нашего духовного «я» в союзе с Божественным – вот заключительное состояние этой интегральной Йоги Работ. По-настоящему мы ищем освобождения не для того, чтобы быть освобожденными, индивидуально, от страданий мира, хотя это освобождение также будет дано нам, но для того, чтобы иметь возможность быть едиными с Божественным, с Высшим, с Вечным. По-настоящему мы должны искать совершенства, высшего состояния, чистоты, знания, силы, любви, способностей не для того, чтобы лично наслаждаться божественной Природой, или быть как боги, хотя это наслаждение и будет у нас, но потому, что это освобождение и совершенство являются божественной Волей в нас, высшей истиной нашего «я» в Природе, всегда имеющейся в виду целью прогрессивной манифестации во вселенной. Божественная Природа, свободная, совершенная и счастливая, должна быть проявлена в индивидууме для того, чтобы быть проявленной в мире. Даже в Неведении, индивидуум реально живет в универсальном, и для универсальной Цели, ведь при самом преследовании своих целей и желаний своего эго он принуждается Природой содействовать своим эгоистическим действием ее работе и цели в мирах; но это происходит без сознательного намерения, делается несовершенно, и его вклад  делается в ее полуразвитое и полусознательное, ее несовершенное и грубое движение. Выйти из эго и быть объединенным с Божественным является одновременно освобождением и завершением его индивидуальности; и когда он так освобожден, очищен, усовершенствован – индивидуум – божественная душа – живет, сознательно и полностью, как это изначально и было задумано, в космическом и трансцендентном Божественном и для него, и для его Воли во вселенной.

На пути Знания наступает момент, когда мы можем выпрыгнуть из личности и вселенной, вырваться из всех мыслей и воли и работы и всех путей Природы и, поглощенные и принятые Вечностью, нырнуть в Трансцендентность; что, хотя и не является обязательным для Познавшего Бога, может быть решением души, пределом, преследуемым «я» внутри нас. На Пути Преданности мы можем достичь через интенсивность поклонения и радость союза с Высшим Все-Возлюбленным экстаза его присутствия и пребывать в нем вечно, поглощенные им одним; таким, стало быть, является побуждение нашего существа, его духовный выбор. Но на Пути Работ открывается еще одна перспектива; ведь путешествуя по этому пути, мы можем войти в освобождение и совершенство посредством становления единым законом и могуществом с Вечным; мы отождествляемся с ним в нашей воле и динамическом «я», точно так же, как в духовном статусе; божественный способ работ является естественным следствием этого союза; божественная жизнь в духовной свободе – телом его самовыражения. В Интегральной Йоге эти три линии приближения оставляют свою исключительность, встречаются и объединяются, или возникают друг из друга; освобожденные от вуали разума, скрывающей «я», мы живем в Трансцендентности, входим посредством поклонения сердца в единство высшей любви и счастья, и все наши силы бытия поднимаются в одну Силу, наша воля и работы, отданные одной Воле и Могуществу, получают динамическое совершенство божественной Природы.

 

Глава XIII

Cверхразум и Йога Работ

Интегральная Йога включает в себя в качестве насущного и незаменимого элемента своей тотальной и окончательной цели перевод всего существа в более высокое духовное сознание, и более широкое божественное существование. Наши части, отвечающие за волю и действие, наши части, ответственные за знание, наше мыслящее существо, наше эмоциональное существо, наше существо жизни, все наше «я» и природа должны искать Божественное, войти в Бесконечное, соединиться с Вечным. Но нынешняя природа человека ограничена, разделена, неровна, - самое простое для него – сконцентрироваться в сильнейших частях его существа, и следовать определенной линии прогресса, свойственной его природе: лишь редкие индивидуумы обладают силой, чтобы осуществить непосредственное широкое погружение прямо в море Божественной Бесконечности. Одни, следовательно, должны выбрать в качестве отправной точки концентрацию в мысли, или созерцание, или однонаправленность разума, чтобы найти вечную реальность «Я» в себе; другим легче удалиться в сердце, чтобы там встретить Божественное, Вечное: тогда как некоторые, в первую очередь, динамичны и активны; им лучше всего центрировать себя в воле, и расширить свое существо посредством работ. Соединившиеся с «Я» и источником всего посредством отдачи своей воли в его бесконечность, направляемые в своих работах тайной Божественностью внутри, или отдавшиеся Господину космического действия как мастеру и движителю всех их энергий мысли, чувства, действия, становясь посредством этого расширения действия безличными и универсальными, они могут достичь посредством работ некоей начальной полноты духовного состояния. Но путь, откуда бы он ни начинался, должен вступить в более широкое владение; он должен проследовать, наконец, через тотальность интегрированного знания, эмоции, воли динамического действия, совершенство существа и всей природы. В супраментальном сознании, на уровне супраментального существования, эта интеграция начинает осуществляться; там знание, воля эмоция, совершенство «я» и динамической природы восходят каждое к абсолюту самих себя, и к своей совершенной гармонии и слиянию друг с другом, к божественной интегральности, к божественному совершенству. Ведь Сверхразум является Сознанием Истины, в котором Божественная Реальность, полностью проявленная, более не работает с инструментами Неведения; истина статуса существа, которое абсолютно, становится динамической в истине энергии и активности бытия, которое само-существует и совершенно. Каждое движение там является движением самосознающей истины Божественного Существа, и каждая часть находится в полной гармонии с целым. Даже самое ограниченное и конечное действие является в Сознании Истины движением Вечного и Бесконечного, и разделяет неотъемлемую абсолютность и совершенство Вечного и Бесконечного. Восхождение в супраментальную Истину не только поднимает наше духовное и сущностное сознание на эту высоту, но приводит к нисхождению этого Света и Истины во все наше существо и все части природы. Тогда все становится частью Божественной Истины, элементом и средством высшего союза и единения; это восхождение и нисхождение должны, следовательно, быть предельной целью этой Йоги.

Единение с Божественной Реальностью нашего бытия и всего бытия является единственным существенным объектом Йоги. Это необходимо держать в уме; мы должны помнить, что наша Йога не предпринимается ради приобретения сверхразума самого по себе, но ради Божественного; мы ищем сверхразум не для его собственной радости и величия, но чтобы сделать союз абсолютным и полным, чувствовать его, обладать им, динамизировать его каждым из возможных для нашего существа способом, в его высочайших напряженностях и широчайших далях, и в каждом протяжении и повороте и закоулке и углублении нашей природы. Это ошибка – думать, как многие склонны думать, что цель супраментальной Йоги – прийти к могущественному великолепию сверхчеловечности, божественной мощи и величию, самоисполнению преувеличенной индивидуальной личности. Это ложная и гибельная концепция – гибельная, поскольку она, возможно, вызовет гордость, тщеславие и амбицию раджасического витального разума в нас и он, если не будет преодолен и не побежден, приведет к духовному падению, ложная, поскольку это эгоистическая концепция, а первое условие супраментального изменения – избавиться от эго. Она наиболее опасна для активной и динамичной природы человека воли и работ, который может легко быть уведен прочь посредством преследования могущества. Могущество приходит неизбежно с супраментальным изменением, это необходимое условие для совершенного действия: но это Божественная Шакти приходит, и поднимает природу и жизнь, могущество Единого, действующее через духовного индивидуума; это не возвеличение личной силы, не последнее венчающее исполнение отдельного ментального и витального эго. Самоисполнение является результатом Йоги, но ее цель – не величие индивидуума. Единственная цель – это духовное совершенство, обнаружение истинного «я» и единение с Божественным посредством принятия божественного сознания и природы* (*sadharmya mukti). Все остальное – составные детали и сопровождающие обстоятельства. Эго-центрированные импульсы, амбиция, желание могущества и величия, мотивы само-утверждения чужды этому более великому сознанию, и были бы непреодолимым препятствием для какой-либо возможности, или даже для отдаленного приближения к супраментальному изменению. Необходимо потерять свое маленькое низшее «я», чтобы найти большее «я». Единение с Божественным должно быть руководящим мотивом; даже открытие истины нашего собственного бытия и всего бытия, жизнь в этой истине и ее большем сознании, совершенство природы являются лишь естественными результатами этого движения. Необходимые условия его окончательного завершения, они являются частями центральной цели только потому, что они – неизбежное расширение и главное последствие.

Также нужно держать в уме, что супраментальное изменение – трудная, далекая, последняя стадия; она должна рассматриваться, как отдаленная перспектива; оно не может быть, и не должно быть обращено в первую цель, постоянно предвидимую задачу или непосредственное устремление. Ведь оно может только войти в обозримое поле возможностей после огромного трудного само-завоевания и само-преодоления, в конце многих длинных и мучительных стадий сложной само-эволюции природы. Должно сначала достичь внутреннего Йогического сознания, и заменить им обычное видение вещей, природные движения, мотивы жизни; должно революционизировать целиком нынешнее строение нашего существа. Затем, мы должны идти еще глубже, открыть наше завуалированное психическое существо, и в его свете и под его руководством психизировать наши внутренние и внешние части, обратить природу разума, природу жизни, природу тела и все наше ментальное, витальное, физическое действие в сознательный инструментарий души. Впоследствии, или попутно мы должны одухотворить существо в его целостности посредством нисхождения божественных Света, Силы, Чистоты, Знания, свободы и широты. Необходимо разбить ограничения личного разума, жизни и телесности, растворить эго, войти в космическое сознание, реализовать «я», приобрести одухотворенные и универсализированные разум и сердце, силу жизни, физическое сознание. Затем только переход в супраментальное сознание начинает становиться возможным, и даже тогда имеет место трудное восхождение, совершить каждую стадию которого – отдельное трудное достижение. Йога является быстрой и концентрированной сознательной эволюцией существа, но какой бы быстрой она ни была, даже если она может осуществить в единственной жизни то, что в инструментальной Природе должно занимать столетия и тысячелетия, или многие сотни жизней, все же вся эволюция должна продвигаться через стадии; даже величайшая быстрота и концентрация движения не может поглотить все стадии, или обратить естественный процесс, и приблизить конец к началу. Поспешный и невежественный разум, слишком ревностная сила легко забывают об этой необходимости; они бросаются вперед, чтобы сделать сверхразум непосредственной целью, и предполагают стащить его вниз вилами с его высочайших высот в Бесконечности. Это не только абсурдное ожидание, но и полное опасности. Ведь витальное желание может легко привнести действие темных или неистовых витальных могуществ, которые дают ему обещание немедленного исполнения его невозможного устремления; последствием, скорее всего, будет погружение в самообман многих видов, уступки лжи и искушениям сил тьмы, охота за сверхнормальными могуществами, поворот от Божественной к Асурической природе, фатальное самораздувание в неестественную нечеловеческую увеличенность превознесенного эго. Если существо мало, природа слаба и неспособна, не будет этого широкомасштабного бедствия; но потеря равновесия, ментальное расстройство и впадение в нерассудительность, или витальное расстройство и последующая моральная аберрация или отклонение в некий род нездоровой ненормальности природы может быть неблагоприятным последствием. Это не та Йога, в которой ненормальность любого рода, будь то даже возвышенная ненормальность, может быть признана путем к самоисполнению или духовной реализации. Даже когда мы входим в сверхнормальный и сверхрассудочный опыт, при этом не должно иметь места нарушение равновесия, которое должно твердо поддерживаться от вершины существа до его основания; сознание, осуществляющее опыт, должно сохранять спокойное равновесие, безошибочную ясность и порядок в своих наблюдениях, некий род возвышенного здравого смысла, несокрушимое могущество самокритики, верное различение, координацию и четкое видение вещей; всегда должны присутствовать здравый взгляд на факты и высокий духовный позититвизм. Это вовсе не так, что став иррациональным или инфрарациональным можно выйти из обычной природы в сверхприроду; это должно быть осуществлено посредством перехода от рассудка к большему свету сверхрассудка. Этот сверхрассудок нисходит в рассудок, и поднимает его на более высокие уровни, в то же время разбивая его ограничения; рассудок не теряется, но меняется, и становится своим собственным неограниченным «я», координирующим могуществом сверхприроды.

Другой ошибкой, против которой необходимо быть на страже, является еще одна из тех, которым легко подвергается наша ментальность; это принять некое более высокое промежуточное сознание, или даже любого рода сверхнормальное сознание за сверхразум. Для того, чтобы достичь сверхразума, недостаточно подняться над обычными движениями человеческого разума; не достаточно получить больший свет, большее могущество, большую радость или развить способности к знанию, видению, действенную волю, которые превосходят нормальный предел человеческого существа. Не всякий свет является светом духа, и еще в большей степени не всякий свет является светом сверхразума; разум, витал, физическое само по себе обладают своим собственным светом, пока что спрятанным, который может быть очень вдохновляющим, возвышающим, информативным, могущественно исполнительным. Прорыв в космическое сознание может также принести огромное расширение сознания и могущества. Открытие во внутренний разум, внутренний витал, внутреннее физическое, любой уровень сублиминального сознания, может высвободить активность ненормальных или сверхнормальных могуществ знания, действия или опыта, которые необученный разум может легко ошибочно принять за духовные откровения, вдохновения, интуиции. Открытие наверх, к более великим уровням высшего ментального бытия может принести вниз много света и силы, создающих интенсивную активность интуитивизированного разума и жизненного могущества, или восхождение на эти уровни может принести истинный, но все еще несовершенный свет, легко подвергающийся смешению, свет, духовный в своем источнике, хотя он не всегда остается духовным в своем активном характере, когда он нисходит в низшую природу. Но ни одна из этих вещей не является супраментальным светом, супраментальным могуществом; они могут быть увидены и поняты только тогда, когда мы достигли вершин ментального бытия, вошли в надразум и стоим на границах высшей, более великой полусферы духовного существования.