Забавная девочка

 

 

Отрывки забавных историй, рассказанные Пурнапремой в феврале 1978 года детям от 8 до 12 лет в Центре Образования Ашрама, после записей, собранных во время бесед с Милой Матерью.

 

 

 

Истории милой Матери, рассказанные детям

 

 

Мать в 1879

 

            Когда я была ребёнком и жаловалась своей матери на пищу или мелочи подобного рода, она всегда говорила мне пойти и что-нибудь сделать или поучить, вместо того, чтобы придавать значение подобным пустякам. Она спрашивала меня, не воображаю ли я, что рождена для своего удовольствия. «Ты рождена, чтобы реализовать более высокий идеал» – говорила она и выпроваживала меня. Она была права, но естественно, её идея о более высоком идеале была довольно-таки незначительной, по сравнению с той целью, к которой мы стремимся здесь. Мы все рождены для более высокого идеала.

 

 

МАТЬ.  Беседы 1930-31

 

                                  

 

Забавная девочка…

                                   Вы понимаете, что это означает?

                                   Забавная девочка,

                                   это девочка не обычная.

                                   Я думаю, что вы об этом знаете…

                                   Именно вот такая необычная девочка.

Её зовут Мирра,

                                   Мирра Альфасса.

                                   То есть, с момента своего рождения,

                                   она носила имя: Мира Альфасса,

                                   и её инициалы были М. А., МА.

                                   Как только она родилась, её называли МА.

                                   На её белье,

                                   на её простынях,

                                   на её маленьких платьицах,

                                   было вышито: МА.

                                  

Мать в 1880

 

Я не знаю, знаете ли вы что-нибудь  о семье Милой Матери,

кто был её отец,

кто была её мать…

Это забавная семья!

Её мать родом из Египта,

её отец из Турции,

а Милая Мать родилась во Франции,

и её назвали индийским именем!

Это семья не обычная,

так как Египет и Турция

совсем не близко

друг от друга,

а Франция ещё дальше и

от Египта, и от Турции,

и Индия –

совсем не рядом с Францией.

 

 

 

 

Мать Милой Матери, портрет сделанный Генри Морисе отцом.

 

           

Поэтому, с самого начала она объединяла в себе много мест одновременно. И к тому же, её мать, египтянка, принадлежала  к еврейской религии, а её отец, турок, к мусульманской. В общем, такие люди не должны были жениться между собой, особенно в ту эпоху, давно, сто лет назад. И Милая Мать, таким образом, родилась, можно сказать, без расы, без религии, потому что ни её отец, ни её мать не были верующими, они были двумя полными материалистами, а также, Милая Мать была воспитана свободной от всех религиозных влияний. Итак, она родилась во Франции, и вы знаете, что большую часть своей жизни она провела в Индии. Да, это вы знаете.

            И вот, как раз сто лет назад, её папа и мама приехали в Париж, с её братом Матео, который родился в Александрии, в Египте. Она очень любила своего брата, она много рассказывала о нём, у них были очень душевные отношения, это был её товарищ по играм, и она просто восхищалась им. Впрочем, это был человек весьма замечательный и очень умный.

            Без сомнения, существует причина, почему Милая Мать должна была родиться во Франции, с происхождением таким далёким от Франции, но это, это другая история…

            Её папа был банкиром. Он приехал в Париж, он был молод и полон жажды успеха. Он встретил мать Милой Матери, так как мать Милой Матери также была из семьи банкиров. Именно так они познакомились: в деловом мире. И именно поэтому был допущен этот брак вне религий, «out cast», как говорят в Индии – в то время, женитьбы устраивались, как в Индии, молодые не были свободными, как сейчас. Мать Милой Матери рассказывала, что она хотела выйти замуж за этого мсье, потому что у него было много книг! Она думала, что с такой библиотекой в доме, ей никогда не будет скучно.

 

Матео, 1885.

 

Будучи ещё совсем маленькой, Милая Мать уже имела

внутренние опыты.

Ей было около пяти лет,

когда она почувствовала сознание, там,

над своей головой.

Она усаживалась в маленькое креслице,

сделанное специально для неё.

Совсем маленькое креслице, обитое, как делали в те времена,

покрытое серо-голубой тканью, с цветами.

«Слева, находилось окно,

прямо, была дверь», – рассказывала она.

И это маленькое кресло стояло в её комнате, в Париже,

на  бульваре Османа, 41, где она родилась.

Она садилась,

и она чувствовала это сознание,

всегда,

над своей головой.

«Это совсем не ментальная память, – рассказывала она –

это был опыт в теле. Именно поэтому я хорошо запомнила.

Психическое было уже хорошо сформировано. Ментал сформировался позже, очень медленно».

Она усаживалась в своё маленькое кресло,

совсем одна в своей комнате,

и оставалась сконцентрированной на этом свете,

над своей головой.

И она говорила себе:

«Именно Это я хочу переживать».

 

 

 

Мать, 1882.

 

Когда она рассказала это, она добавила со смешком: «Я действительно пыталась тянуть, чтобы заставить низойти этот свет в меня, но он не нисходил!»

 

На этом фото, Милой Матери около семи или восьми лет.

 

 

Мать, 1885.

 

 

Это была девочка очень серьёзная,

которая наблюдала жизнь с большим вниманием.

Она рассказывала, что ей запомнилось,

когда её одевали, чтобы идти к фотографу.

Она смотрела, как взрослые

приводят в порядок свои платья, шляпы,

и заставляли её позировать перед фотографом,

и она сказала себе:

«Как же всё это выглядит по-детски!»

 

Её брат на полтора года был старше её, и она очень хотела быть такой же большой, как он. Она смотрела на себя, она хотела вырасти. Вечером, перед тем как лечь спать, она отмечала, куда доходит платье на её ногах, она внимательно разглядывала, куда же доходит её платье, и затем, она концентрировалась, концентрировалась… она хотела быть такой же большой, как её брат. После, она засыпала, думая об этом: «Мне хотелось бы быть такой же большой, как мой брат…»

И на следующее утро, проснувшись, она одевала своё платье, и платье было немного короче!...

 

«Святая История… как Господь сотворил мир… ему потребовалось семь дней, чтобы сотворить его, и затем, когда он закончил, он нашёл, что это было превосходно, и он отдохнул. Именно этому меня учили, когда я была совсем маленькой. Тогда я спросила себя: что это за чудной Господь, который за семь дней сотворил что-то, и который, кроме того, устал и нуждается… (Мать смеётся)… это было моё первое приближение к Божественному…»

 

Её мать часто говорила: «Мира была девочкой очень молчаливой». Родители Милой Матери жили на широкую ногу в Париже, с лошадьми и экипажами. В ту эпоху, были экипажи, которые тащили лошади, не было автомобилей. Милая Мать рассказывала, что её родители посещали друзей, которых звали Камондо. Камондо имели очень красивый дом с очень красивой мебелью; этот дом, впрочем, стал музеем, который ещё и сегодня посещают из-за красоты мебели, это музей Ниссим де Камондо. Этот дом выходил на огромный сад, который стал общественным садом для детей, парком Монсо. Экипаж останавливался под стеклянной крышей – её называют навес-маркиза – чтобы не промокнуть под дождём, когда выходишь из экипажа, прежде чем войти в дом. И там, под навесом, было много папоротников, и Милая Мать говорила, что она любила ездить в этот дом, чтобы смотреть на папоротники. Там их росло множество различных видов, и как только она заканчивала всех приветствовать и делать реверансы, она часами любовалась папоротниками в этом саду, которые она любила. И сегодня ещё, в саду Ашрама, около Самадхи, вы часто можете увидеть папоротники.

Но отец Милой Матери потерпел убытки и, в одночасье, был полностью разорён, то есть денег в доме больше не было. И жизнь, очевидно, стала трудной. И так как это был человек очень честный, вместо того, чтобы сбежать, как это делают многие, он продал всё, чем он владел, чтобы оплатить долги своего банка, и семейная ситуация сильно изменилась.

Мирра, девочка, смотрела на всё это. Она смотрела на людей с неким удивлением, потому что, совсем маленькая, она видела много не очень приятных вещей, подлости, безобразия, ложь. Всё это очень шокировало её. Она спрашивала себя: почему люди вот такие, и почему жизнь вот такая. Например, бывало, что дети, её маленькие товарищи, были очень злыми и обижали её, когда они играли. Она очень страдала от этого. С тех пор, как её отец обанкротился, не было больше экипажа, и когда семья наносила визит своим друзьям, они шли пешком, вместо того, чтобы ехать в экипаже, и Милая Мать приходила в грязной обуви, на её маленьких ботинках была пыль, и дети насмехались над ней, потому что её ботинки были грязными оттого, что она шла пешком.

«Тогда, – говорит она – я смотрела на них вот так, ничего не говоря. Абсолютно ничего».

Но когда она возвращалась домой, она садилась в своё маленькое кресло и говорила себе: «Но почему я почувствовала боль от этой злобы? Нет причины, чтобы я страдала. Это именно они были злобными».

И она оставалась там, очень спокойная, наблюдая свои внутренние реакции, вопрошая сознание вверху, у себя над головой.

 

 

Мать, 1885.

 

 

Она чувствовала, что ей предстоит сделать великие вещи в жизни. Она не знала, что это за «великие вещи», но она чувствовала, что она их сделает. Она чувствовала эту силу над своей головой, это сознание, как давление на неё.

Первый раз, когда Милая Мать услышала от своей матери ложь, это был большой шок. Это было в первый раз, когда Милая Мать повстречала ложь, эта ложь, против которой она боролась всю свою жизнь. Она сказала: «Это было какое-то скатывание вниз!» Вы знаете, что такое скатывание вниз… мы падаем… падаем…  катимся с высоты вниз. Она посмотрела на свою мать, и она нашла её смешной. Её мать просто сказала служанке: «Скажите, что меня здесь нет». Милая Мать посмотрела на неё  и подумала, что это было смешно, ведь она же была здесь!

И в то же время, она почувствовала огромное разочарование.

Ей никогда не объясняли, что такое ложь, но она чувствовала в себе: это что-то неправильное, нехорошее.

На другой день, это произошло с её братом:

Был маленький шкафчик, подвешенный к стене ванной комнаты, это был маленький шкафчик, где хранилась аптечка. И однажды, её брат пришёл к Милой Матери и сказал: «Поднимись на табурет, и затем посмотри в маленьком шкафчике, возьми пакет и дай его мне». Она была очень послушной, и она сильно любила своего брата. Он был старше её, и к тому же, мальчик очень серьёзный, он хорошо учился в школе. Она очень восхищалась им. Поэтому, тут же, она принялась искать табурет, взобралась на него, открыла маленький шкафчик и схватила пакет. Это был пакет с леденцами алтея лекарственного, своего рода конфетки для горла. Она отдала пакет брату, и когда она спустилась, брат сказал ей с пальцем на губах: «Не говори ничего, самое главное, не говори ничего никому!» и она, она получила это как шок, как удар в сердце. Мать вошла и спросила: «Где пакет с леденцами?» Милая Мать не сказала ничего. Но ей было очень-очень дискомфортно, и это чувство тягости осталось на протяжении лет; каждый раз, снова вспоминая об этой истории, она переживала чувство тягости и говорила себе: «Разумеется, это ложь: ужасное чувство тягости».

Когда она была в этом возрасте, семи или восьми лет, ей не хотелось ходить в школу. Она не умела ни читать, ни писать. Её пытались определить в школу для девочек, но она не хотела туда ходить. Надо сказать, что в ту эпоху школы были не очень приятные, профессора только и делали, что навязывали детям всё, что им заблагорассудится. Это именно милость влияния Милой Матери на земле, что теперь дети ходят в школы, где прилагаются какие-то усилия, чтобы понимать их и сделать их счастливыми. Я не говорю о вашей школе, здесь в Ашраме, которая нечто вроде школьного рая, я говорю вам о школах всего мира. Совсем недавно были проведены исследования по поводу образования, и очевидно, что именно присутствие Милой Матери на земле создало такое состояние вещей. И, вероятно, от того, что Милая Мать, в детстве, не была счастлива в школе, она приняла так близко к сердцу, чтобы изменить вещи в мире образования… Её мать была женщина умная, она понимала, что имеет дело не с обычной девочкой, поэтому она не принуждала её ходить в школу, она давала ей свободу.

Но однажды, её брат Матео пришёл домой с большой иллюстрированной книгой. Вы знаете, эти книги с картинками и тексты под картинками. Он пришёл с этой книгой, уселся в уголке комнаты и стал читать и смеяться, совсем один. Мирра посмотрела на него и подошла к нему, она посмотрела на картинки в книге и спросила: «Скажи мне, почему ты смеёшься, расскажи мне, что тут смешного!» Брат ответил ей: «Ну, послушай, садись-ка, почитай, ну же, давай». Мирра сказала: «Ты хорошо знаешь, что я не умею читать». И он ответил ей: «Учись!» Для неё, это было побуждением. Она взяла книгу, и так как она очень любила своего брата, она сказала ему: «Покажи мне». Тогда, совсем ласково, он показал ей буквы, показал, как составлять слова, и за неделю она могла прочесть всю книгу.

Немного позже, в возрасте девяти лет, она стала ходить в школу. Она пошла туда с другими девочками.

Матео был мальчиком очень серьёзным, он много работал и имел сильный характер. Но он терял терпение, он впадал в ужасный гнев, и когда он был в гневе, он бил её. И вот, однажды, когда он был рассержен на неё, их мать услышала шум, она пришла посмотреть, и стала свидетелем сцены. Она спокойно наблюдала, она знала, что её дети не лёгкие для воспитания, и по-умному, она нашла способы, чтобы помочь им понять их ошибки не вызывая их возмущения. Вместо того, чтобы ругать Матео, она просто сказала ему: «В следующий раз, ты убьёшь её». И так как Матео очень любил свою маленькую сестру, он больше никогда не начинал снова. Он имел сильную волю, и только благодаря любви к своей маленькой сестрёнке, он контролировал свой гнев.

В доме её родителей, на площади дю Руль 3, была очень большая гостиная. В те времена, гостиные были очень большие, так как принимали много людей. Однажды, когда она осталась совсем одна, Милая Мать захотела посмотреть, сколько прыжков она сможет сделать, чтобы пересечь эту гостиную, имеющую, по меньшей мере, метров десять в длину. Тогда, она стала в то место, где гостиная была более широкая и хоп! даже без разбега, она прыгнула. Она сказала, что она даже не поняла, в три прыжка она оказалась на другой стороне, в другом углу гостиной. Она пересекла по диагонали почти двенадцать метров, в три прыжка. И она была всего лишь девочкой! Она почувствовала, когда она находилась в воздухе, как что-то несло её и ставило чуть дальше, несло её и ставило чуть дальше…

После, она попыталась снова повторить, но ей никогда не удавалось. Приходилось делать двенадцать прыжков, чтобы достичь другого конца.

В другой раз произошло нечто аналогичное. Она играла с другими маленькими детьми в лесу, около Парижа, который назывался лес Фонтенбло. И там, однажды, дети забавлялись, бегая и ловя друг друга, вы же знаете, как играют в горелки… Она бежала, и её товарищи гнались за ней позади, чтобы поймать её. И она бежала, бежала, бежала… Она не хотела, чтобы её поймали, она думала о том, чтобы бежать, только бежать, и она не увидела перед собой… она достигла вершины небольшого холма, взбежала на холм, и когда она достигла вершины, там не было ничего… Пустота, холм обрывался отвесно на дорогу, вымощенную щебнем, и она не увидела, она бежала, бежала и, вдруг, оказалась в воздухе и упала на дорогу. Было несколько метров высоты. Когда она находилась в воздухе, она почувствовала, что её поддерживают, несут, несут в её падении, и она почувствовала, как очень мягко её опустили на землю. Очевидно, все сбежались, родители, друзья, дети, все были встревожены, детей начали ругать, словом, была целая история. Все побежали вниз, то есть спустились на дорогу. Мирра поднялась и  сказала: «Со мной ничего не случилось». Она не могла объяснить, что нечто загадочно поддерживало её и опустило вот так, очень мягко на землю. Рассказывая эту историю, она сказала: «Я падала очень медленно».

И также, когда ей было тринадцать лет, она говорит нам в Молитвах и Медитациях, что ночью она видела себя в длинном золотистом платье, которое простиралось, чтобы утешить страдающих людей мира.

            Это было в то время, когда она видела «Азиата с тёмным цветом лица», который приходил ночью обучать её, и которого позже она узнала в облике Шри Ауробиндо.

 

 

 

 

 

Это была поистине забавная девочка… и, как я вам уже говорила, она наблюдала жизнь с большим вниманием. Она всегда искала, почему и как это существует. Однажды, когда ей было тринадцать лет, она решила поискать в книгах, чтобы посмотреть, найдёт ли она ответ. У неё была комната с множеством книг, домашняя библиотека, и в этой комнате находилось более восьмисот книг. Она устроилась там и принялась читать все книги библиотеки. Было, таким образом, более восьмисот книг, и за год она прочла их все. То есть больше двух книг ежедневно, каждый день, на протяжении года… она прочла все книги, и когда она закончила последнюю, она не нашла абсолютно ничего во всех этих книгах. Именно так она сказала.

Впервые, когда она прочла интересную вещь, не только интересную, но которая была настоящим светом, – рассказывала она, – это произошло много позже, когда она взяла в руки книгу Вивекананды. Это была книга о Раджа йоге. Неожиданно, там, она нашла что-то. Это было для неё чрезвычайно ясным, полным света, как если бы вдруг, печатные буквы становились светящимися. Это было в первый раз, когда она услышала о йоге.

Её брат занимался математикой. Он учился в школе, о которой вы, несомненно, слышали: Высшая Политехническая Школа. Это большая школа, где учились Павитра и Андре. Матео, он также был студентом. Прежде, чем поступить в эту школу, следовало изучить довольно трудную математику, и к ним в дом приходил профессор, чтобы помочь Матео. Милая Мать любила сидеть в классе своего брата. В математике она находила логику, которая ей абсолютно подходила. И вот, она наблюдала. Это была математика не для её возраста, и к тому же, в то время, юные девочки обучалась не так, как мальчики – я не знаю почему, но это было вот так. Юные девочки занимались такими вещами, как вышивание, живопись… серьёзное образование, это было для мальчиков. Но Милая Мать наблюдала. И однажды, Матео и профессор вдвоём раздумывали над задачей настолько сложной, что мне кажется, даже профессор многого не понимал; во всяком случае, он испытывал затруднение.

Так вот, они сидели там, решая задачу и так, и эдак, и неожиданно, Милой Матери очень ясно предстало решение. Это было очевидным, решение являлось вот таким. Поскольку она видела, что они долго искали, она не осмеливалась вмешиваться, но наконец, очень робко, она сказала: «Ну, это может быть вот так». Тогда профессор посмотрел на неё – он никогда не обращал на неё особого внимания, на эту юную девочку, присутствующую на занятиях, слишком трудных для её возраста – и вдруг, он был очень удивлён. И Матео тоже был удивлён. И перед уходом, профессор подошёл попрощаться с матерью Милой Матери, и он сказал ей: «Это именно вашу дочь следовало бы рекомендовать в Высшую Политехническую Школу!»

В возрасте пятнадцати или шестнадцати лет, каждый день она ходила в студию учиться живописи. Два раза в неделю приходил профессор посмотреть то, что сделали ученики. Этот человек открыл несколько подобных студий в Париже, и у него была помощница, женщина двадцати четырёх или двадцати пяти лет, которая присутствовала там, как смотрительница. Милая Мать находила эту помощницу очень милой, приятной и любезной, но другие женщины, постарше Милой Матери, не любили её, по непонятным для Милой Матери причинам, и там была одна, очень богатая, которая считала себя очень важной особой и находилась в фаворитках у профессора, владеющего курсами. Однажды, Милая Мать узнала, что эта женщина сказала профессору, чтобы он уволил помощницу, так как по её словам, она не исполняла свои обязанности. Тогда Милая Мать подошла к этой женщине, которая была гораздо выше её ростом, ей было только лет пятнадцать или шестнадцать, не правда ли, и она сказала ей: «Почему вы хотите уволить её? Она очень хорошая, она очень добросовестно делает свою работу, я не понимаю, почему она должна уйти!» Тогда та посмотрела на неё с высоты своего роста и ответила ей: «Это вещи, которые вы не понимаете. Вы слишком молодая. Не суйтесь не в своё дело, она должна уйти». Тогда что-то в Милой Матери… как будто это было нечто такое, что она знала раньше… она схватила эту даму за запястье в определённом месте – всё это не думая – женщина взвыла и сказала: «Оставьте меня, оставьте меня, я сделаю всё, что вы хотите!». Полное повиновение…

Много позже, Мать кому-то показала то место, где она её схватила, и тот человек сказал ей, что это была точка джиу-джитсу такая болезненная, которая может спровоцировать обморок. Рассказав эту историю, Милая Мать добавила: «Я прожила несколько раз в Японии».

В те времена, когда она занималась живописью, она познакомилась с Генрихом Морисе, художником. Она вышла за него замуж и, год спустя, родился её сын Андре. Когда она была замужем за этим художником, она проводила отпуск в Божанси, на берегах Луары, где у них был загородный дом. Это было очень красивое место, и там, они занимались живописью. Это регион Франции, где в эпоху Возрождения, короли имели свои замки, и мы посещаем эти замки как исторические памятники. Однажды, она находилась в одном из этих замков, я думаю, что это был замок Блуа, где располагалась серия портретов королевской семьи художника Клуэ. Она остановилась перед одним портретом и сказала: «Но почему он сделал мне такую причёску?...», и затем она увидела, что люди начали на неё странно посматривать… и она замолчала. Она была этой дамой в прошлом существовании, и вдруг, перед картиной, вся память снова вернулась к ней, и ей вспомнилось, что она не носила это платье и такую причёску. И она добавила: «Я замолчала, так как люди сказали бы: «Эта дама сумасшедшая!»

 

 

 

Мост Божанси, эскиз Матери.

 

 

 

Мать и Андре

Пастель Генриха Морисе, 1902.

 

 

 

Мать спускается с экипажа.

Празднество, пастель Генриха Морисе, 1900.

 

 

 

 

Мать в Венеции в 1901.

 

Милая Мать была очень близка со своим братом. Когда она была маленькой, её родители никогда не понимали её, но он, Матео, понимал. Он понимал её не головой, но он чувствовал в глубине самого себя поиски своей сестры. Он имел внутреннее естественное спокойствие. Позже, в то время, когда он готовился поступить в Высшую Политехническую Школу, у него самого был интересный опыт, и он рассказал об этом Милой Матери:

Однажды, во время ходьбы, он почувствовал, как в него нисходит потрясающая сила, чрезвычайная сила. Он остановился. Голос сказал ему: «Хочешь ли ты стать Богом?» На какой-то момент он застыл, затем ответил: «Нет, потому что я хочу служить человечеству». И Милая Мать, когда она рассказала эту историю, добавила мягко с улыбкой: «Я не сказала ему, но подумала: ты глупый! потому что он прошёл мимо такого прекрасного будущего…».

Матео имел, таким образом, внутреннюю способность понимать свою сестру, и это именно он однажды принёс ей журнал, который назывался «Космическое Обозрение», издаваемый опытным оккультистом. Милая Мать нашла в этом журнале исследование, которое её интересовало, и которое очень отличалось от того прагматичного мира, в котором она жила. Она вошла в контакт с человеком, публикующим журнал, и решила поехать увидеть его в Алжир, где он жил со своей женой.

В то время – Милой Матери было двадцать пять лет – дамы не путешествовали в одиночку. Ей пришлось преодолеть много трудностей, так как её близкие не одобряли, чтобы она пускалась в путь таким образом. Но всё же, она поехала, она села на поезд, затем на пароход, затем снова на поезд и прибыла в Тлемсен, вблизи Сахары.

Господин Т. ожидал её на вокзале, и он проводил её в свой экипаж с лошадью. Дом был изолирован, далеко от города. Чтобы проводить свои опыты, господин Т. нуждался в уединённом месте. Милая Мать увидела у него в доме совершенно необычайные вещи.

 

 

 

Дом в Тлемсене.

Живопись маслом, сделанная Матерью

 

Этот господин Т. был человеком… как я вам об этом говорила, – оккультистом, то есть, он имел власть над скрытыми тайными силами Природы. Он мог их использовать. Также, он знал о приходе новой расы, и он говорил о Боге внутри. Именно этот господин Т. открыл двери оккультизма для Милой Матери. В ней были эти способности, но именно он показал ей, как их приводить в действие.

По правде говоря, неизвестно откуда был этот господин. Возможно, он приехал из Польши или из России. Он прибыл в Алжир с большими деньгами, купил участок земли, очень красивый, с множеством деревьев. Это был громадный холм с оливковыми, апельсиновыми, лимонными и фиговыми деревьями, огромными, каких Милая Мать никогда не видела, и вы, возможно, знаете, грейпфруты, и там также были посажены ели… Вы знаете историю Повелителя Снега: маленький гном в остроконечном колпаке, который покрыл снегом ели Тлемсена, совсем рядом с Сахарой… и историю мадам Т., которая также была большой оккультисткой, и она могла усваивать жизненную энергию грейпфрутов, просто кладя их себе на солнечное сплетение… Милая Мать рассказала эти «Воспоминания о Тлемсене» в Беседах. Вы, может быть, знаете также историю о грозе? Нет?

Однажды, в Тлемсене случилась ужасная гроза. В горах гремел гром, и молния грозила попасть в дом. Господин Т. сказал Милой Матери: «Пойдёмте посмотрим!» И он поднялся на террасу. Милая Мать последовала за ним. В этот момент сверкнула потрясающая молния над господином Т., и Милая Мать увидела, как молния рассекла небо и устремилась прямо на него, затем вдруг отклонилась и ушла дальше, на той же скорости!

Тогда, Милая Мать сказала господину Т.: «Так это вы отклонили её?» Господин Т. просто кивнул головой в знак согласия, и Милая Мать сказала: «У него был забавный вид». И она добавила: «Когда я рассказываю об этом, никто не верит мне, но я – я видела это. И когда мне говорят, что это невозможно, я отвечаю: возможно, что это, невозможно, но я – я видела это!»

Милая Мать очень любила мадам Т. Это была весьма славная женщина. Он был человеком не всегда лёгким, но она имела большую добрую волю, помимо своих необычайных медиумических качеств. Милая Мать провела два месяца в этом доме, в Тлемсене, куда отец Андре приехал её искать. Сам Андре остался с её тётушками во Франции, которых видно на картине, нарисованной пастелью, где изображена и Милая Мать.

 

 

 

Капуцин, пастель Генриха Морисе. Мать два раза позировала для этой картины: в профиль слева и спиной. Андре стоит посредине, ему два года.

 

 

Однажды, когда они все вчетвером сидели за столом, господин Т. сказал, рассказывая о каком-то определённом цвете: «Это – пурпурный». Пурпурный, вы знаете, что представляет собой пурпурный цвет? Это красный цвет с фиолетовым оттенком. Он сказал: «Это пурпурный». А отец Андре, который был художником и хорошо знал цвета, ответил ему: «Нет, это не пурпурный, это фиолетовый». Потому что предмет, который показывал господин Т., был фиолетовым. И дискуссия началась. Господин Т. уверял, что это был пурпурный, а папа Андре утверждал, что это был фиолетовый. И оба повышали голос. И Милая Мать увидела силу господина Т., она знала, что он обладал большим могуществом, и что он имел нелёгкий характер, и ситуация могла плохо обернуться. Тогда мадам Т., сидящая на другом конце стола, спокойно поднялась, подошла сзади к стулу Милой Матери и положила руки ей на плечи, и Милая Мать ощутила силу покоя, такого чудесного, охватившего всё её существо и постепенно распространяющегося в атмосфере. Дискуссия тут же прекратилась.

В Беседах вы прочтёте также о способе, которым мадам Т. выпроваживала назойливого гостя, двигая к нему стол с помощью только своей простой концентрации!

Однажды, господин Т. прогуливался  с Милой Матерью – без сомнения, в одну из этих прогулок, во время которых мадам Т. клала гирлянды цветов в комнату Милой Матери, не открывая ни дверь, ни окно, как нам рассказывала об этом Милая Мать в Беседах – и вот, господин Т. шёл впереди неё по узкой дорожке. Он резко повернулся и сказал Милой Матери: «Мы одни. Вы всецело в моей власти. Вы не боитесь?» Тогда, Милая Мать, очень спокойно ответила: «Нет. Я не боюсь, потому что Господь вот здесь». И она показала на своё сердце. Господин Т. стал мертвенно-бледным.

Вернувшись в Париж, Милая Мать продолжила свои поиски. Она объединила несколько ищущих в маленькую группу, которая называлась «Идея», можно прочесть разговоры об этих собраниях в «Слова давно минувших лет» и увидеть, что в то время она составила план  того, что позже она реализовала в Ашраме.

Андре, впрочем, рассказал вам свои воспоминания, которые у него остались об этой маленькой группе:

«Это было в 1904 или 1905, когда Мать жила в Париже, в квартире, о которой она вам рассказывала раньше, в одной из своих бесед на Площадке для Игр. Это была квартира достаточно большая, на Лемерсье-стрит, и особенность её состояла в том, что она имела сад, в то время это было довольно редким; и в этом саду была художественная мастерская, где она рисовала, и где рисовал также мой отец, её муж. В то время, она объединила небольшое количество друзей и философов. Эта группа называлась «Идея».

 

 

 

 

Милая Мать и Андре.

Эскиз для картины Порицание, сделанный Генрихом Морисе, 1905.

 

«Они собирались каждую неделю или через каждые две недели, чтобы поговорить на какую-нибудь тему, обменяться идеями и попытаться найти решения, которые могли бы служить для целой группы. Именно в то время началось то, что она опубликовала позже, здесь, под названием Слова давно минувших лет. Эта мастерская располагалась в саду и соединялась с квартирой первого этажа своего рода деревянным мостиком, очень красивым, впрочем, который вёл из мастерской прямо в квартиру. Мне было тогда лет пять или шесть, и я спал в комнате, находившейся у входа на этот переходный мостик. В то время мне очень хотелось знать, что же происходило в мастерской. Это происходило вечером, я лежал, в сущности, я спал. И однажды, я не знаю, я не мог заснуть, я снял ночную рубашку, перешёл мостик и оказался в мастерской, в верхней части лестницы. Я был довольно хорошо скрыт ступенями лестницы, и я находился там, разглядывая людей, которые спорили в мастерской. Естественно, я не понимал абсолютно ничего, но было забавно наблюдать, как они спорят. И вдруг, один человек заметил меня и показал Матери, говоря: «Слушай! Кто это там?» Тогда, я помчался, как заяц, я поспешно вернулся к себе, лёг и постарался заснуть».

Позже, я не помню больше, то ли Мать пришла проведать меня в тот момент, то ли это было только на следующее утро, мои воспоминания довольно расплывчатые, потому что я был наполовину спящим, но она пришла и сказала мне: «О! но ты знаешь, тебе не надо подниматься, чтобы знать то, что происходит там, если тебе это интересно, ты можешь выйти из своего тела и прийти». Ах! это показалось мне поразительным. Тогда, она мне немного объяснила, что человеческое существо не ограничено своим физическим телом, что есть части, которые могли выходить и, в частности, вполне могли бы пойти прогуляться и посмотреть, что происходит в других местах. Я не очень хорошо понял, естественно, но это меня вдруг сильно поразило, потому что я помню об этом  семьдесят лет спустя…».

В эти годы она встретила индийца, последователя Бхагават-Гиты; это был первый контакт Милой Матери с Бхагават-Гитой. Она встретила также Абдула Баха, сына Баха Улла, основателя бахаистской религии, она рассказывала нам о нём в Беседах.

Так вот, однажды, когда Абдул Баха был болен, Милая Мать пришла к нему вечером. Он лежал, он не мог подняться, и он должен был проводить лекцию. У него были ученики, которые пришли, чтобы послушать лекцию и которые ожидали, не зная, что он болен. Милая Мать вошла к нему в комнату и сказала ему: «Вы не в состоянии пойти поговорить с вашими учениками. Надо перенести вашу лекцию на более поздний срок». Он сказал ей: «Нет, вы пойдёте и проведёте лекцию вместо меня».

Тогда Милая Мать ответила:

– Это невозможно, я ничего не знаю о вашей религии, я не вхожу в неё. Как вы хотите, чтобы я разговаривала с вашими учениками?

– Неважно, – ответил он – вы сконцентрируйтесь и говорите. Всё пройдёт очень хорошо.

Милая Мать на мгновение заколебалась, но так как он настаивал, она пошла, и она рассказала о духовной жизни, её ментал был совершенно молчаливым, и она слышала себя, как если бы вместо неё говорил кто-то, а она также слушала лекцию. Это было в первый раз, когда подобное произошло с ней.

Впоследствии, Абдул Баха попросил Милую Мать принять ответственность за его учеников. Но она отказалась. Другая судьба ожидала Милую Мать, она покинула Париж в марте 1914, чтобы приехать в Пондичери и встретить Шри Ауробиндо.

Во время этого путешествия, которое вело её к Шри Ауробиндо, японское судно, на котором она путешествовала, прошло через Суэцкий канал и сделало промежуточный заход в порт Каира, в Египте. Таким образом, она сошла в Каире и посетила музей. В витрине музея лежали необходимые принадлежности для туалета великой царицы Египта. Лежала расчёска, шпильки для волос, флакончики с духами и баночки с мазями для ухода за кожей. И смотря на эти вещи, Милая Мать сказала: «Но, это же не так расположено! Я совсем не так раскладывала свои вещи. Шпильки должны лежать здесь, расчёска вот здесь и флакончики в этом порядке…» И она почувствовала себя очень раздосадованной, увидев, что её принадлежности лежат не в том порядке, как она обычно их видела…

И после, покинув музей, в машине, везущей её обратно в порт, осознав переживание, которое к ней пришло, она знала, что это именно она была великой царицей Египта.

Корабль продолжил свой путь. Милая Мать прибыла в Коломбо и села на поезд до Пондичери. Она приехала на улицу Франсуа Мартина, поднялась по маленькой лестнице в дом, который сегодня представляет собой гостиницу, в углу Площадки для Игр, и в первый раз она увидела Того, кого в видениях своего детства она называла «Кришна». Шри Ауробиндо ждал её, это было 29 марта 1914.

 

 

 

Она сняла дом, по соседству. Дом, где сегодня располагается отдел Архивов. С террасы, вечером, при заходе солнца, она могла видеть Шри Ауробиндо, прогуливающегося по веранде своей квартиры. Днём, она приходила увидеть его, и в то время как другие разговаривали со Шри Ауробиндо, она оставалась спокойной, сконцентрированной на этом покое, исходящем от него: «Я говорила себе: это что-то совершенно чудесное. И я оставалась сконцентрированной, чтобы тщательно сохранить в себе этот драгоценный дар. С тех пор, это оставалось всегда». Она провела в Пондичери почти год, и именно в это время она начала публикацию Арьи, переводя на французский произведения Шри Ауробиндо. Но она должна была вернуться во Францию, в Париж, так как началась война. В Молитвах и Медитациях, когда корабль удалялся от берегов Индии, где она оставила Шри Ауробиндо, она пишет:

 

                                   «Это суровое уединение…»

 

В Париже, во время войны, происходило два вида бомбардировок. Сначала, была большая пушка, называемая «Большая Берта». И эта «Большая Берта» стреляла по Парижу снарядами. И затем, немцы посылали на Париж дирижабли, полные бомб. И когда «Большая Берта» начинала стрелять, или летели дирижабли, звучал сигнал тревоги, предупреждающий население, что следовало спрятаться в укрытие. То есть, по улицам проезжали пожарники, сигналя в рожки, и все должны были прятаться в подвалы. Бомбы падали, разрушая дома, и иногда под обломками находились люди, ожидая, что кто-нибудь придёт и вызволит их оттуда. Но Милая Мать не хотела спускаться в подвалы. Потому что, – говорила она – было столько же людей, умирающих от бронхитов, подхваченных в сырых и холодных подвалах, как и людей, убитых бомбами. Поэтому, приходилось выбирать, то ли бомбы, то ли холод подземелья… Милая Мать предпочитала оставаться дома.

И вот, вечером, собираясь закрыть своё окно, она заметила в небе дирижабль, она услышала звук сирены, и в тот же момент раздался ужасный грохот, и весь дом задрожал, падала мебель, это было настоящее землетрясение. Она подумала, что бомба упала совсем близко, и так как было совсем темно, она решила подождать до следующего дня, чтобы пойти посмотреть, что же произошло в округе.

На следующий день, Милая Мать вышла на улицу, и совсем близко от неё, в самом деле, стояло пяти-шести этажное здание, расколотое пополам. И она рассказывала, что это было очень серьёзно, так как она видела стоящую половину дома,  расколотого посредине; это выглядело как пирог, виднелись этажи, один поверх другого, столовые, одна на другой, спальни, одна на другой и т.д. И трагикомическая часть истории заключалась в том, что в одной из ванных комнат, на самом верху, находилась дама, которая принимала свою ванну именно в тот момент, когда упала бомба! Было видно даму в своей ванне, дверь и лестница обрушились с половиной дома, а ванна осталась закреплённой у стены, и дама находилась в своей ванне, она не могла выйти, и она могла только жутко кричать! Это было ужасно, и в то же время, смешно! В конце концов, приехали пожарные со своей большой лестницей, они поднялись, укутали даму в одеяло и спустили её.

Милая Мать только год оставалась во Франции, так как она уехала в Японию, но вот состояние, в котором был Париж, когда она его покинула, чтобы не возвращаться туда никогда. Поехать в Индию не было возможности, но всё сложилось так, чтобы поехать в Японию. Поэтому она уехала.

В первый раз, когда Милая Мать предпринимала своё долгое путешествие на Восток, она проплывала через Суэцкий Канал. Но во второй раз, так как шла война, Суэцкий Канал был закрыт. Поэтому, там нельзя было пройти, так как стояли войска. Кроме того, не было французских или английских, или немецких компаний, которые совершали бы такие поездки, потому что все эти страны затронула война, но был японский корабль, отплывающий в Англию, чтобы затем плыть в Японию. И тогда она решила сесть на этот корабль. Он должен был пройти через Мыс Доброй Надежды, то есть, обойти вокруг Африки, и путешествие продолжалось пятьдесят два дня. Обычно, чтобы плыть из Франции в Англию, садились на судно в Кале, но так как это было слишком близко от немецких позиций, надо было садиться в Булонь-сюр-Мер, чтобы пересечь пролив Ла Манш; и вот Милая Мать отправилась в путешествие из Булонь-сюр-Мер. Когда она поднялась на палубу корабля, стюард попросил её располагаться в шезлонге, и Милая Мать увидела, в самом деле, много лежащих людей.

– Вам надо лечь, – сказал ей стюард, – мы вас пристегнём, видите ли, мы пристёгиваем пассажиров на тот случай, если корабль будет тонуть, или на корабль упадёт бомба, эти шезлонги особые, и если корабль будет тонуть, шезлонги будут держаться на воде, и, таким образом, у вас будет шанс спастись.

Эти шезлонги были своего рода спасательными кругами. Тогда, Милая Мать посмотрела на стюарда и сказала ему:

– Что касается меня, то я предпочитаю, чтобы бомбы не было, и корабль не тонул.

У стюарда не было ни грамма чувства юмора, но всё же, он позволил Милой Матери прогуливаться по палубе… и корабль не утонул.

По прибытии в Лондон, следовало соблюсти небольшие формальности, прежде чем сесть на японский корабль, который шёл до Кобе. Наконец, 11 марта 1916 года, Милая Мать покинула Лондон, и Европу.

Атмосфера на корабле стояла тяжёлая. Люди не могли заниматься чем-либо. Днём стоял туман, а ночью было запрещено зажигать свет, чтобы не дать обнаружить себя вражеским самолётам. Следовательно, невозможно было даже почитать. Было так мало развлечений, что вечером, когда рассеивался туман, все были счастливы заметить в небе тонкий полумесяц луны!

Милая Мать не скучала никогда. Она продолжала следовать своей личной дисциплине. Например, обычно, она поднималась утром очень рано, она вставала в половине пятого, приводила себя в порядок и начинала свой день. Так вот, на корабле это было то же самое. Утром, стало быть, она поднялась и собралась принять ванну, когда, в иллюминатор она заметила на море другой корабль, очень большой, который шёл в их направлении. Милая Мать, у которой всегда присутствовал практический ум, сначала подумала: «Сейчас война. Если этот корабль причалит к нам, возможно, всех пассажиров попросят выйти на палубу. Значит, надо подготовиться, чтобы быть в надлежащей форме». И полностью приняв свою ванну, быстро одевшись, она стала наблюдать в иллюминатор то, что происходило снаружи. Она увидела, как тот корабль направляется к ним, останавливается, подаёт световые сигналы, затем она поняла, что их корабль тоже не движется больше вперёд. А другой корабль продолжал подавать сигналы. Она сделала из этого вывод, что их корабль также подаёт сигналы, чтобы вступить в общение с большим кораблём. Она наблюдала за манёврами. Корабль обогнул их, и вдруг ушёл в том же направлении, откуда и пришёл. Всё это заняло какое-то время. И Милая Мать спрашивала себя, о чём они могли говорить, и что же произошло.

Она хорошо знала капитана, так как они симпатизировали друг другу с самого начала путешествия, он был японцем, и Милая Мать даже научилась у него некоторым особенностям написания японских иероглифов. И вот, в это утро, Милая Мать сказала капитану:

– Сегодня утром был корабль, и он вам сказал что-то.

– Да, но это было очень рано, как вы об этом узнали? – ответил капитан.

– Я увидела его. Он подавал сигналы. И вы отвечали. И вы ему угрожали, – утверждала Милая Мать тоном, словно она знает.

Капитан очень встревожился. Он сказал Милой Матери, чтобы она никому не рассказывала эту историю, потому что, признался он, в самом деле, он угрожал этому военному кораблю, думая, что это был единственный способ избавиться от него, но он не имел никакого права делать этого. Это было нарушением инструкций, которые он получил, и это было очень серьёзным. Она не должна никому об этом рассказывать ни в коем случае. Его корабль был предназначен для торговли и пассажиров, и не имел никакого права угрожать кому бы то ни было. Тогда Милая Мать сказала, что она обещает никому об этом не говорить. Он может быть совершенно спокоен.

– Но теперь, – добавила она – когда мы вместе знаем о секрете… скажите мне, что вы им сказали?

– Я сказал: «У нас есть пушка на борту! И если вы немедленно не уберётесь, мы будем стрелять!» Тогда они ушли.

Милая Мать взглянула на капитана, и тихонько, по секрету, сказала ему:

– О! О! У вас пушка на борту…

И с видом немного жалким, но лукавым, капитан ответил, качая головой:

– Нет!

 

 

 

Капитан корабля, эскиз Милой Матери.

 

 

Корабль продолжил свой путь, сделав заход в порт Мыс Доброй Надежды, и там, Милая Мать сошла на берег и послала почтовую открытку Андре, рассказывая, что она ездила в этом городе на трамвае. После того, как корабль оставил позади Атлантический океан, он находился уже вне опасности, и путешествие прошло спокойно до самого Кобе, порта Японии.

Милая Мать очень полюбила Японию. В Молитвах и Медитациях она восхваляет её красоту: «… цветущие деревья и пустынные тропы, которые, казалось, поднимались в небо… О, Япония!... это твой способ сказать, что ты отражаешь небо…».

Она пробыла там четыре года, проводила публичные лекции, писала статьи на английском для японских газет, нарисовала картину и занималась японской каллиграфией, а также, она рассказывала нам в Беседах, как она освободила Токио от монстра, который пожирал город; приключение, похожее на те, которые можно прочесть в Рамаяне, настоящая битва бога против демона.

Во время её пребывания, поэт Рабиндранат Тагор приехал в Токио с культурным визитом, он встретил Милую Мать и предложил ей поехать в его университет в Шанти Никетан. Но Милая Мать отказалась.

 

 

 

Портрет Рабиндраната Тагора в Японии, нарисованный Матерью

 

Она постоянно переписывалась со Шри Ауробиндо, и она вернулась в Индию 24 апреля 1920 года, чтобы быть возле него и никогда больше оттуда не уезжать. В этот раз, она прибыла прямо в порт Пондичери:

 

 

 

 

«Когда я плыла из Японии, я находилась на корабле, в открытом море, я ничего не ожидала. Естественно, я была поглощена внутренней жизнью, но физически я находилась на корабле. Когда вдруг, внезапно, за целых две морских мили от Пондичери, качество, я хочу сказать физическое качество атмосферы, воздуха, настолько изменилось, что я знала: мы входим в ауру Шри Ауробиндо».

 

 

 

 

 

И там,

Она стала МА,

Она стала Миррой,

Она стала Милой Матерью.

 

 

 

 

 

Милая Мать сделала этот эскиз в 1968 году, чтобы объяснить ребёнку, что такое йога. Внизу, человек. Вверху, Божественное. Снова найти свой источник, объединиться с Божественным является целью всего творения. Путь извилистый – это путь обычной жизни, прямая линия означает путь йоги.

 

 

 

Портрет Пурнапремы, сделанный Матерью в 1970 году.