Когда в бдении ночью бессонной
Сквозь медленные, тяжело ступающие немые часы,
Подавляя в груди ношу горя,
Она сидела, вглядываясь в поступь безмолвную Времени
И в приближение подходящей Судьбы,
Пришел вызов с вершины ее существа,
Звук, зов, что сломал печать Ночи.
Над бровями, где встречаются воля и знание,
Могучий Голос в пространство смертное вторгся.
Он, казалось, пришел с недоступных высот,
Но при этом всему миру был близок
И значение шагов Времени знал,
И видел вечной судьбы неизменную сцену,
Наполняющую далекую перспективу взгляда космического.
Когда Голос коснулся, ее тело превратилось в застывшую,
Твердую, золотую статую неподвижного транса,
Камень Бога, освещенный аметистом души.
Вокруг неподвижности тела неподвижным все стало:
Ее сердце к своим медленным, размерным ударам прислушивалось,
Ее разум, отвергая мысль, слышал и был безмолвен:
"Зачем ты пришла на эту ограниченную смертью бессловесную землю,
В эту жизнь под равнодушным небом невежественную,
Связанная как жертва на алтаре Времени,
О дух, о бессмертная энергия,
Разве для того, чтобы кормить горе в беспомощном сердце
Или ждать с тяжелыми глазами без слез своего рока?
Встань, о душа, и победи Время и Смерть".
Но сердце Савитри в неясной ночи ответило:
"Моя сила взята у меня и отдана Смерти,
Зачем руки мне поднимать к закрытому небу
Или бороться с молчаливой неизбежной Судьбой,
Или напрасно надеяться поднять расу невежественную,
Что своего жребия держится и осмеивает спасительный Свет,
И в Разуме видит храм единственный мудрости,
В своей грубой вершине и несознательной базе -
Скалу безопасности и прибежище сна?
Есть здесь Бог, к которому донестись может хоть какой-нибудь крик?
Он сидит в мире1 и оставляет смертного силу Бессильной против его всемогущего Закона спокойного,
Несознания и всесильных рук Смерти.
Какая нужда мне, какая нужда Сатьявану
Сторониться черных сетей и мрачных дверей
Или призывать Свет более могучий в тесную комнату жизни,
Закон более великий в маленький мир человека?
Зачем мне биться с законами земли неуступчивыми
Или стараться отсрочить неизбежный час смерти?
Лучше согласиться с судьбою
И следовать близко за шагами возлюбленного,
И пройти через ночь из сумерек к солнцу
Сквозь темную реку, что разделяет
Земли и небес приходы соседние.
Тогда мы могли бы лежать в объятиях, грудь на груди,
Не беспокоимые мыслью, не беспокоимые нашими сердцами,
Забыв человека и жизнь, и время с его часами,
Забыв вечности зов, забыв Бога".
И Голос ответил: "Это все, о дух?
А что твоя скажет душа, когда проснется она и узнает,
Что работа не выполненной брошена, для которой она приходила?
Или для твоего существа, на земле рожденного
С мандатом от вечности,
Слушателя голосов лет,
Идущего по следам богов,
Достаточно пройти и неизменными старые и пыльные законы оставить
И не будет здесь новых скрижалей, нового Слова,
Свет более великий на землю вниз не придет,
Избавив ее от ее несознания,
А дух человека - от неизменной Судьбы?
Ты не сойдешь вниз открыть двери Судьбы,
Железные двери, что кажутся навеки закрытыми,
И не поведешь человека к широкой золотой дороге Истины,
Что бежит через конечное к вечности?
Разве такой ответ должен я дать,
Моя голова в стыде склонится пред троном Вечного, -
Его сила, которую он зажег в твоем теле, потерпела провал,
Его работник вернулся, свою задачу не выполнив?"
Сердце Савитри опустилось в молчании, оно не сказало ни слова.
Но сдерживая ее беспокойное бунтарское сердце,
Отрывистая, напряженная, сильная, спокойная, как скала,
Преодолевающая моря невежества смертного,
Поднимающая свои неизменные пики над воздухом разума,
Сила внутри нее ответила спокойному Голосу:
"Я - часть твоя здесь, которой твоя работа поручена,
Как и ты, я сама свыше всегда восседала,
Скажи глубинам моим, о великий Голос бессмертный,
Командуй, ибо я здесь, чтоб выполнять твою волю".
Голос ответил: "Вспомни, почему ты пришла:
Отыскать свою душу, вернуть себе себя скрытую,
В молчании искать значение Бога в своей глубине,
Тогда смертная природа на божественную сменится.
Открой двери Бога, войди в его транс.
Отбрось Мысль от себя, что лишь обезьяна ловкая Света:
В его огромном молчании свой мозг успокаивая,
Его обширную Истину внутри пробуди, знай и видь.
Отбрось от себя чувство, что вуалирует зрение духа:
В огромной пустоте своего разума
Ты тело Вечного в этом мире увидишь,
Узнаешь его в каждом голосе, твоей душою услышанном,
В контактах мира одно его касание будешь встречать;
Все окружит тебя его объятием.
Победи своего сердца удары, ему дай стучать в Боге:
Твоя природа его трудов орудием станет,
Твой голос вместит его Слова могущество:
Тогда приютишь мою силу и победишь Смерть".
Затем у своего обреченного мужа Савитри сидела,
Все еще твердая в неподвижной золотой позе,
Огня внутреннего солнца статуя.
В черной ночи мчался гнев шторма,
Гром рвался над ней, шипел дождь,
Его миллионы шагов стучали по грязи.
Бесстрастная среди движения и шума,
Свидетельница мыслей ума, настроений жизни,
Она смотрела в себя и свою душу искала.
Космическое прошлое ей греза раскрыла,
Тайное семя и истоки мистические,
Темные начала судьбы мировой:
Лампа символа, освещающая скрытую правду,
Рисовала ей образ значения мира.
В неопределенной бесформенности Себя
Творение свои первые мистические шаги начало,
Оно делало форму тела домом души,
И Материя думать училась, и личность росла;
Она видела населенное семенами жизни Пространство
И рожденное во Времени человеческое существо.
Сперва появился смутный, полунейтральный поток
Существа, всплывающего из Ничто бесконечного:
Сознание глядело на Ширь несознательную,
И удовольствие и боль в бесчувственной Пустоте шевелились.
Все было делом слепой Энергии Мира:
Не сознавая собственные подвиги, она работала,
Из Пустоты формируя вселенную.
Во фрагментарных существах она становилась все более сознательной:
Хаос мелких чувствительностей
Копился вокруг булавочной головки мелкого эго,
В нем чувствующее существо находило свое равновесие,
Оно двигалось и жило, дышащее, мыслящее целое.
На смутном океане подсознательной жизни
Бесформенное поверхностное проснулось сознание:
Поток мыслей и чувств приходил и уходил,
Пена воспоминаний затвердела и стала
Яркою коркой привычного чувства и мысли,
Сидением живой персональности,
И повторяющиеся привычки имитировали постоянство.
Рождающийся разум вырабатывал форму изменчивую,
Он строил подвижный дом на зыбучих песках,
Плавучий остров - на море бездонном.
Сознательное существо этим трудом было создано;
Оно глядело вокруг себя на свое трудное поле
На зеленой чудесной и опасной земле;
Оно в недолговечном теле надеялось выжить,
Уповая на фальшивую вечность Материи.
Божество в своем хрупком доме оно ощущало;
Оно видело небеса голубые, о бессмертии грезило.
Сознательная душа в Несознания мире
Скрыта позади наших мыслей, надежд, наших грез,
Госпожа беспристрастная, подписывающая акты Природы,
Оставляет наместником разум, что царем выглядит.
В своем доме, плывущем по морю Времени,
Этот регент сидит за работой и никогда не отдыхает:
Он - марионетка танца Времени,
Он управляем часами, зов момента
Подчиняет его толпящимися нуждами жизни
И вавилонским гомоном голосов мира.
Не знает этот ум ни молчания, ни сна без сновидений,
В непрекращающемся кружении своих шагов
Мысли все время идут через внимающий мозг;
Он трудится, как машина, и остановиться не может.
Во многоэтажные комнаты тела
Бесконечными толпами спускаются бога грезы посланцы.
Все - сотнеголосый гул, бормотание и суматоха,
Беспрестанный бег туда и сюда,
Спешка движения и крик несмолкающий,
Торопливые слуги-чувства отвечают быстро
На каждый стук в наши наружные двери,
Вводят визитеров жизни, на каждый зов откликаются,
Среди тысяч вопросов, призывов
И посланий умов сообщающихся
И тяжелого бизнеса бесчисленных жизней,
И всей в тысячу раз большей коммерции мира.
Даже в трактах сна он с трудом отдыхает;
Он передразнивает шаги жизни в странных снах подсознательных,
Он блуждает в тонком царстве сцен символических,
Свою ночь видениями тонковоздушными и неясными формами
Он наполняет или заселяет дрейфующими фигурами легкими
И лишь миг тратит в молчащем Себе.
Пускаясь в приключение в бесконечное разум-пространство,
Он раскрывает свои крылья мысли во внутреннем воздухе,
Или, путешествуя в повозке воображения,
Пересекает земной шар, гуляет под звездами,
В тонкие миры свой эфирный курс направляет,
На чудесных пиках Жизни посещает Богов,
Сообщается с Небом, спускается в Ад.
Это - маленькая поверхность человеческой жизни;
Он - это, но, к тому же, он - вся вселенная;
Он взбирается к Незримому, его глубины смеют мерить Пучину;
Весь мистический мир заперт внутри.
Неизвестный себе самому он живет, спрятанный царь,
За богатыми гобеленами в великих секретных палатах;
Эпикуреец невидимых радостей духа;
Он живет в меде одиночества сладком:
В неприступном храме бог безымянный,
В тайной сокровищнице своей глубочайшей души
Существа мистерии скрытые он охраняет
Под порогом, за воротами темными,
Или скрывает в широких погребах сна несознательного.
Безупречное Божество Всечудесное
В чистоту его души бросает серебряную
Свое великолепие, величие, свет
Самосозидания в бесконечности Времени,
Словно в отражающее возвышенно зеркало.
Человек в жизни мира исполняет грезы Бога.
Но все здесь есть, даже противоположности Бога;
Человек - фронт трудов Природы маленький,
Мыслящий контур загадочной Силы.
Она раскрывает в нем все, что есть в ней,
Ее слава гуляет в нем и ее тьма.
Дом человеческой жизни не одних богов вмещает:
Там есть оккультные Тени, там есть темные Силы,
Обитатели жизни нижних комнат зловещих,
Огромные жители тенистого мира.
Беззаботный страж сил природы своей,
Человек, укрывает в своем доме опасные силы.
Титан, Фурия, Джинн
Лежат связанные в подсознания пещеристой яме,
И Зверь в своей норе пресмыкается:
Страшное бормотание встает и ворчание в их дреме.
Мятежник иногда поднимает свою огромную голову,
Чудовищная мистерия, в глубинах жизни таящаяся,
Мистерия тьмы и падших миров,
Страшные лица врагов-Королей.
Ужасные силы его глубины внутри подчинили,
Стали его господами или министрами;
Громадные, они вторгаются в дом его тела,
Они могут в его действиях действовать, кишеть в его мысли и жизни.
Ад в человеческий воздух врастает
И всего извращающим дыханием касается.
Серые силы словно миазмы тонкие стелются,
Просачиваясь сквозь щели закрытых дверей его особняка,
Пачкая стены верхнего разума,
В котором он своей справедливой и благовидной жизнью живет,
И за собой оставляют греха и смерти зловоние:
Не только поднимают в нем извращенные течения мысли
И бесформенные влияния страшные,
Но туда приходят присутствия, силуэты ужасные:
Огромные формы и лица поднимаются по туманным ступеням
И временами в его жилые комнаты всматриваются
Или, вызванные для страстной работы момента,
Ложатся требованием ужасных привычек на его сердце:
Пробужденные ото сна, они могут быть не связаны больше.
Беспокоя дневной свет и ночь тревожа,
По желанию вторгаясь в его обитель наружную,
Вызывающие трепет страшные жители полного мрака,
Поднимаясь в свет Бога, весь свет приводят в смятение.
Все, чего коснулись, увидели, они делают собственным,
Таятся в подвалах Природы, разума наполняют проходы,
Рвут звенья мыслей, размышлений последовательность,
Врываются сквозь тишину души с шумом и криком
Или обитателей пучины зовут,
К запретным радостям приглашают инстинкты,
Будят хохот страшного, демонического веселья,
И низкий разгул и пир сотрясают пол жизни.
Не в силах справиться со своими ужасными пленниками,
Изумленный хозяин дома сидит беспомощно свыше,
У него отобранный дом - не его больше.
Он связан и принуждаем, жертва игры,
Или, загнанный, радуется в безумии и шуме могучем.
Его природы опасные силы восстали
И бунтарский праздник по своей воле устроили.
Поднятые изо тьмы, где они пресмыкались в глубинах,
Удаленные от зрения в тюрьму, они могут быть не сдержаны больше;
Его природы импульсы - теперь его господа.
Когда-то подавленные или носящие благовидные имена и наряды,
Адские элементы, демонические силы здесь есть.
Людская нижняя природа прячет этих ужасных гостей.
Их распространяющаяся инфекция мир человека порой поражает.
Душу человека побеждает ужасный мятеж.
Из дома в дом огромное восстание ширится:
Компании ада высвобождаются, чтобы свою делать работу,
В земные дороги изо всех дверей вырываются,
Вторгаются с жаждой крови и с желанием убить
И наполняют ужасом, и вырезают светлый мир Бога.
Смерть и ее охотники подкрадываются к жертве-земле;
Ужасный Ангел в каждую дверь ударяет:
Жуткий хохот боль мира высмеивает,
Избиения и пытки скалятся Небу:
Все есть добыча разрушительной силы;
Творение раскачивается, дрожит верх и основа.
Эта злая Природа поселилась в сердцах человеческих,
Иностранный житель, опасный гость:
Душу, что ему предоставляет убежище, он может вытеснить,
Выгнать хозяина, овладеть его домом.
Враждебная сила, противоречащая Богу,
Сиюминутного Зла всемогущество,
Захватила прямой путь действий Природы.
Она Божество имитирует, которого она отрицает,
Берет его форму, присваивает лик.
Манихейский творец и разрушитель,
Она может отменить человека, его мир аннулировать.
Но здесь есть и охраняющая сила, Руки спасающие,
На человеческую сцену смотрят спокойные глаза божества.
Все возможности мира ждут в человеке,
Как дерево в семени ждет:
Его прошлое живет в нем; оно управляет его будущего шагом;
Его нынешние действия формируют его грядущий удел.
Нерожденные боги спрятаны в его доме Жизни.
Демоны неведения его ум омрачают,
В живые формы мысли свои грезы бросая,
Формы, в которых его ум строит свой мир.
Вокруг человека свою вселенную создают его разум.
Все, что свое в человеке возобновило рождение,
Все, что быть может, в его душе формируется.
Проявляясь в делах, она на путях мира оставляет следы,
Непонятные предположению интерпретирующего разума,
Штрихи тайной цели богов.
В странных направлениях бежит запутанный план;
Их конец скрыт от людского предвидения,
И отдаленное намерение некой упорядочивающей Воли
И порядок произвольной Случайности жизни
Обнаруживают его баланс установленный и час судьбоносный.
Наша поверхность тщетно наблюдает взором рассудка,
Наводненная экспромтами невидимого,
И беспомощно регистрирует происшествия Времени,
Непроизвольные повороты и скачки жизни.
Лишь немногие из нас предвидят этого плана шаги,
Лишь немногие волю имеют и целенаправленный шаг.
Широкое сублиминальное - человека неизмеримая часть.
Смутное подсознание - его основа пещерная.
Отмененные в прогулках Времени тщетно
Наши прошлые жизни - все еще в наших бессознательных самостях,
И весом их скрытых влияний
Формируется самораскрытие нашего будущего.
Так, все есть неизбежная цепь
И последовательность, что случайною кажется.
Часы непомнящие повторяют старые действия,
Наше мертвое прошлое обвивается вокруг ног нашего будущего
И тащит назад славную поступь новой природы;
Или из похороненного трупа старый призрак встает,
Старые мысли, старые страсти, желания мертвые живут снова,
Повторяясь во сне или принуждая проснувшегося
К словам, что насилуют барьер его уст,
К делам, что стартуют внезапно и перепрыгивают
Его резон и охраняющую волю.
Старая самость в самости новой таится;
Тяжело убежать от того, чем мы были однажды:
В тусклом свете проходов привычки,
В подсознания коридорах темнеющих
Все разносится лакеями-нервами,
И ничего не проверяется подземным умом,
Не осмотренная стражей дверей
И проведенная слепой инстинктивной памятью
Старая шайка отпущена, аннулированные паспорта действуют.
Не умирает ничто целиком, что жило однажды;
В темных туннелях бытия мира и в наших
Старая отвергнутая природа все еще выживает;
Трупы неубитых мыслей поднимают их головы
И посещают ночные прогулки спящего разума,
Их задушенные импульсы шевелятся, дышат, встают;
Все хранит бессмертность фантомную.
Непреодолимы Природы последствия:
Отверженных грехов семена пускают ростки из скрытой почвы;
Зло, выброшенное из наших сердец, мы снова встречаем.
Наши мертвые самости приходят убить нашу душу живую.
Лишь часть нас живет во Времени нынешнем,
Тайная масса в туманном несознании идет ощупью;
От несознания и подсознания
Пробужденные, мы живем в свете неуверенном разума
И стараемся узнать и овладеть миром неясным,
Чья цель и значение спрятаны от нашего зрения.
Над нами живет суперсознательный Бог,
Скрытый в мистерии его собственного света:
Вокруг нас - неведения ширь,
Освещенная неопределенным лучом человеческого разума,
Под нами спит Несознание, немое и темное.
Но это - только первый взгляд Материи на себя.
Шкала и последовательность в Неведении.
Это - не все, что мы есть, не весь наш мир.
Наша величайшая самость знания ждет нас,
Верховный свет в Обширности сознания-истины:
Она смотрит с вершин за пределами мыслящего разума,
Она движется в великолепном воздухе, жизнь превышающем.
Она спустится и земную жизнь божественной сделает.
Истина сделала мир, не слепая Сила-Природа.
Ибо не здесь наши более обширные, более божественные выси;
Наши вершины во вспышке суперсознания
Великолепны истинным обликом Бога:
Там наш аспект вечности,
Там фигура бога, которым являемся мы,
Его юный, нестареющий взгляд на непреходящие вещи,
Его радость в нашем побеге из смерти и Времени,
Его бессмертие, свет и блаженство.
Наше более обширное существо сидит за стенами таинственными:
Величия скрыты в наших незримых частях,
Что ждут своего часа, шагнуть на передний план жизни:
Мы чувствуем помощь от глубоких внутри живущих Богов:
Один говорит внутри, Свет приходит к нам свыше.
Наша душа из своих покоев мистических действует;
Она влияние оказывает на наши сердца и на разум,
Побуждая их превзойти их смертные самости.
Она ищет Добра, Красоты, Бога;
Мы видим по ту сторону стен себя нашу безграничную самость,
Мы глядим сквозь стекло нашего мира на полузримые шири,
За очевидными вещами мы ищем Истину.
Наш внутренний Разум живет в свете более просторном,
Его светлота смотрит на нас через скрытые двери;
Наши светлые члены растут, и лицо Мудрости
Появляется в дверном проеме палаты мистической:
Когда она входит в наш дом внешнего чувства,
Мы смотрим вверх и видим ее солнце над нами.
Самость жизни могучая с ее силами внутренними
Поддерживает карликовую малость, что мы зовем жизнью;
Она может привить нашему ползанию два могучих крыла.
Нашего тела тонкая самость сидит на троне внутри,
В своем незримом дворце правдивых грез,
Которые есть мыслей Бога светлые тени.
Из простертых начал смутных расы
Человек дорос до согнутой обезьяноподобной фигуры.
Он встал прямо, богоподобная форма и сила,
И мысли души выглянули из земнорожденных глаз;
Человек стоял прямо, он нес лик мыслителя:
Он смотрел в небеса и видел своих приятелей, звезды;
Пришло видение красоты и более великого рождения,
Медленно всплывающее из часовни сердца, состоящей из света,
И двигалось в белом светлом воздухе грез.
Он видел нереализованные шири своего существа,
Он стремился и поселял полубога рождающегося.
Из тайников смутных себя
Оккультный искатель вышел в пространство открытое:
Он слышал далекое и касался неосязаемого,
Он глядел в будущее и на незримое,
Он использовал силы, которые инструменты земли не могут использовать,
Из невозможного делал забаву;
Он подхватывал фрагменты мысли Всезнающего,
Он разбрасывал всемогущества формулы.
Так человек в своем маленьком доме из праха земли
Рос к незримому небу мысли и грезы,
В широкие перспективы своего разума глядя,
На земном маленьком шаре, точками бесконечность усеивая.
Наконец, поднимаясь по длинной лестнице узкой,
Он встал один на высокой крыше вещей
И увидел свет духовного солнца.
Стремящийся, он превосходит земного себя;
Он стоит в обширности своей души новорожденной,
Избавленной от окружения смертных вещей,
И движется в чистом, свободном царстве духовном,
Как в стратосферы разреженном воздухе;
Последний конец далеких линий божественности,
Он поднимается тонкой нитью к своему истоку высокому;
Он достигает своего источника бессмертия,
Он зовет Божество в свою смертную жизнь.
Все это дух запечатанный проделал в ней:
Могучей Матери часть вошла
В нее, как в свою собственную человеческую часть:
Среди работ космических Бога
Она отметила ее центр широко начерченной схемы,
Пригреженной в страсти ее далеко видящего духа,
Чтобы отлить человеческое в форме Бога собственной
И повести этот борющийся мир слепой к свету
Или новый мир обнаружить или создать.
Земля должна себя трансформировать и стать рваной Небу,
Либо Небо в смертное состояние земли должно низойти.
Но чтобы свершилась столь обширная перемена духовная,
С мистической пещеры в человеческом сердце
Небесное Психическое должно свою вуаль снять
И шагнуть в переполненные комнаты обычной природы,
И встать на переднем плане природы открыто,
И править ее мыслями, и наполнять тело и жизнь.
Она, послушная высокой команде, сидела:
Время, жизнь, смерть были преходящими случаями,
Заграждавшими своим скоротечным видом ей зрение,
Ее зрение, что должно прорваться и освободить бога,
Что заточен в смертного человека незрячего.
Низшая природа, рожденная в неведение,
Все еще занимала слишком обширное место, ее самость скрывала
И должна была быть отброшена, чтобы она нашла свою душу.